Лучших школьных сочинений

Вид материала

Литература

Содержание Вопросы смысла жизни Елена Александровна Кадмины Нравственная проблематика в повести Страшная правда о россии xx века Проблема положительного героя в творчестве а. и. солженицына

Подобный материал:

• О конкурсе школьных сочинений риа новости, 18.11kb.
• Положение о проведении окружного конкурса школьных сочинений «На страже родных рубежей», 34.71kb.
• Конкурс школьных сочинений «Учитель! Пред именем твоим…», 96.74kb.
• 10000 самых лучших сочинений. Самый полный сборник. Все классы. Все темы, 20.17kb.
• Из детских сочинений про СССР, 63.33kb.
• Конкурс сочинений, 117.24kb.
• Конкурс сочинений, 34.72kb.
• Приказ №1108 г. Петропавловск-Камчатский «27» сентября 2010 г. Опроведении краевого, 67.17kb.
• Республиканский конкурс сочинений «Как мы провели лето в Удмуртии», 71.46kb.
• Методические рекомендации по проведению информационно-разъяснительной работы по Всероссийской, 708.05kb.

человек», преданный партии. Показав события повести вначале глазами Ру­санова, а затем через восприятие Костоглотова, Солженицын дал понять, что постепенно сменится власть, что перестанут существо­вать Русановы с их «анкетным хозяйством», с их приемами раз­личного предупреждения и будут жить Костоглотовы, которые не принимают такие понятия, как «остатки буржуазного сознания» и «соцпроисхождения». Солженицын писал повесть, пытаясь пока­зать разные взгляды на жизнь: и с точки зрения Беги, и с точки зрения Аси, Демы, Вадима и многих других. В чем-то их взгляды схожи, в чем-то расходятся. Но в основном Солженицын хочет по­казать неправоту тех, кто размышляет, как дочь Русанова, сам Ру­санов. Они привыкли искать народ где-то обязательно внизу; ду­мать только о себе, не задумываясь о других. Костоглотов — выра­зитель идей Солженицына; через споры Олега с палатой, через его разговоры в лагерях он раскрывает парадоксальность жизни, а точ­нее, то, что не было никакого смысла в такой жизни, так же как и нет смысла в той литературе, которую превозносит Авиета. По ее понятиям искренность в литературе вредна. «Литература — чтобы развлечь нас, когда у нас настроение плохое*, — говорит Авиета, не понимая, что литература действительно учитель жизни. И если надо писать о том, что должно быть, то, значит, никогда не будет правды, так как никто не может точно сказать, что именно будет. А увидеть и описать то, что есть, может далеко не каждый, и вряд ли Авиета сможет представить хотя бы сотую долю того ужаса, когда женщина перестает быть женщиной, а становится рабочей лошадью, которая впоследствии не может иметь детей. Зоя раскры­вает Костоглотову весь ужас гормонотерапии; и то, что его лишают права продолжать себя, ужасает его: «Сперва меня лишили моей

182

собственной жизни. Теперь лишают и права... продолжить себя. Кому и зачем я теперь буду?.. Худший из уродов! На милость?.. На милостыню?..» И сколько бы ни спорили о смысле жизни Ефрем, Вадим, Русанов, сколько бы о нем ни рассуждали, для всех он оста­нется одним и тем же — оставить после себя кого-нибудь. Косто-глотов прошел через все, и это наложило свой отпечаток на его сис­тему ценностей, на его понятие жизни.

То, что Солженицын долгое время провел в лагерях, тоже по­влияло на его язык и стиль написания повести. Но от этого произ­ведение только выигрывает, так как человеку становится доступ­ным все то, о чем он пишет, он как бы переносится в больницу и сам принимает участие во всем происходящем. Но вряд ли кто-ни­будь из нас сможет до конца понять Костоглотова, который везде видит тюрьму, во всем старается найти и находит лагерный под­ход, даже в зоопарке. Лагерь искалечил его жизнь, и он понимает, что вряд ли ему удастся начать прежнюю жизнь, что дорога назад ему закрыта. И еще миллионы таких же потерянных людей выбро­шены на просторы страны, людей, которые, общаясь с теми, кто не касался лагеря, понимают, что между ними всегда будет стоять стена непонимания, подобно тому как не понимала Костоглотова Людмила Афанасьевна.

Мы скорбим о том, что эти люди, которых искалечила жизнь, изуродовал режим, которые проявили такую неуемную жажду жизни, пережили страшные страдания, теперь вынуждены терпеть отторжение общества. Им приходится отказаться от той жизни, к которой они так долго стремились, которую они заслужили.

ВОПРОСЫ СМЫСЛА ЖИЗНИ

В ПОВЕСТИ А. И. СОЛЖЕНИЦЫНА «РАКОВЫЙ КОРПУС»

В России всегда были люди, которые не могли молчать тогда, когда молчание было единственным способом выжить. Одним из таких людей стал Александр Исаевич Солженицын. Российский читатель узнал о нем в начале шестидесятых после публикации в журнале «Новый мир» рассказа «Один день Ивана Денисовича». Это произведение ввело в литературу новую лагерную тему. В рас­сказе А. И. Солженицын стремился показать характер русского на­рода, лагерную жизнь глазами простого русского человека. Потом писатель начинает работу над историческим произведением «Архи­пелаг ГУЛАГ», материалом для которого служат письма узников сталинских лагерей. После выхода в свет «Архипелага» за рубежом А. И. Солженицын был насильственно выдворен из родной страны. И только через полтора десятилетия великий писатель получил возможность вернуться на Родину. В конце восьмидесятых состоя­лось возвращение А. И. Солженицына российскому читателю, бла­годаря тому же «Новому миру», в котором С. П. Залыгин начал пе­чатать «Архипелаг ГУЛАГ». Стало ясно, что молчать о творчестве писателя нельзя. Ведь Солженицын лучше, чем какой-либо другой писатель, отвечает на вопрос «Кто мы есть?».

А, И. Солженицын родился в семье зажиточных крестьян. Спе­циального литературного образования он не получил, но последние

183

два предвоенных года проучился на филологическом факультете Московского института философии и литературы. Был призван в армию, окончил артиллерийское училище. Незадолго до окончания войны, в феврале 1945 года, в Восточной Пруссии уже капитана А. И. Солженицына постигает арест, тюрьма и лагерь. Сам Солже­ницын о своем аресте писал: «Страшно подумать, что б я стал за писатель (а стал бы), если б меня не посадили».

Лагерный срок окончился в день смерти Сталина, и тут же об­наружился рак; по приговору врачей жить оставалось меньше ме­сяца. Это был страшный момент в жизни писателя. В близости смерти, в ожидании своей участи А. И. Солженицын видел возмож­ность постановки самых важных, последних вопросов человеческо­го существования. Прежде всего — о смысле жизни. Болезнь не считается с социальным статусом, ей безразличны идейные убежде­ния, она страшна своей внезапностью и тем, что делает всех равны­ми перед смертью. Но А. И. Солженицын не умер, несмотря на за­пущенную злокачественную опухоль, и считал, что «возвращенная ему жизнь с тех пор имеет вложенную цель». После выписки из Ташкентского онкологического диспансера в 1955 году А. И. Сол­женицын задумал написать повесть о людях, стоящих на пороге смерти, об их последних мыслях, действиях. Реализована идея бы­ла только почти через десять лет. Попытки напечатать «Раковый корпус» в журнале «Новый мир» успехом не увенчались, а в свет повесть вышла в 1968 году за границей.

В «Раковом корпусе» сталкиваются два героя. Один, прототи­пом которого в какой-то степени служит сам писатель, Олег Кос-тоглотов, бывший сержант-фронтовик, ожидавший в онкодиспансе-ре смерти и чудом спасенный. Другой — Павел Русанов, ответст­венный работник, профессиональный стукач, посадивший в тюрь­му немало безвинных людей и на их страданиях построивший свое благополучие. Вспоминая о тех, чьими судьбами он несправедливо распорядился, он не испытывает угрызений совести, в его душе только страх перед возможным возмездием.

Споры Костоглотова и Русанова, их борьба за выживание идут в то время, когда рушится сталинская машина, и для одного это — луч света, а для другого — развал созданного по крупицам мира.

Немалую роль в осмыслении происходящего играет литература. Костоглотов задумывается над отечественной словесностью. Не слу­чайно появился в палате томик Льва Толстого. Писатель Солжени­цын напоминает о гуманизме литературы XIX века с его «главным законом» Толстого — любви человека к человеку.

Между Русановым и Костоглотовым помещается «проповедник нравственного социализма» Шулубин. Первые читатели сочли бы, что он-то и выражает мечты самого писателя. Но впоследствии А. И. Солженицын сказал: «Шулубин, который всю жизнь отсту­пал и гнул спину, совершенно противоположен автору и не выра­жает ни с какой стороны автора».

Намного ближе автору старички Николай Иванович и Елена Александровна Кадмины, прошедшие через лагерь и обретшие опыт и глубину жизни. Именно у них был Олег после того, как не­ожиданно, под воздействием рентгена, отступила странная болезнь.

184

Костоглотов знает, что после выздоровления его ждет вечная ссыл­ка в Уш-Тереке, но он как бы заново учится ценить то, что дано че­ловеку.

В «Раковом корпусе» почти не видно гулаговской реальности, она лишь чуть-чуть приоткрывается где-то вдали, напоминает о се­бе «вечной ссылкой» Костоглотова. Будни ракового корпуса писа­тель рисует спокойными, сдержанными красками. Здесь изображе­на жизнь, скованная не колючей проволокой, а самой природой. Угроза гибели нависает над человеком уже не со стороны государ­ства, а изнутри человеческого тела, вызревая опухолью. А. И. Сол­женицын словно приветствует все живое, снимая паутину с того, что наполняет человеческое существование, согревает его. Тему жизнелюбия писатель рассматривает и с другой стороны. Самодово­льное жизнелюбие Максима Чалого столь же слепо и цинично, как и отношение к жизни Павла Русанова. Этих людей не останавлива­ют духовные ценности, они способны смять все на своем пути. Им чужда идея раскаяния, одна из заветных для А. И. Солженицына, в них спит или отсутствует совесть, поэтому труден их путь к лю­дям, к истине, к добру. Это отчасти ответ на вопрос, который зада­ет Олег Костоглотов: «Какова все-таки верхняя цена жизни? Ско­лько можно за нее платить, а сколько нельзя?» Для Олега больнич­ная палата стала школой. Понятна тяга его к простой жизни. В фи­нале Олег после сомнений и колебаний все-таки отказывается от свидания с Верой Гангарт, которое могло бы стать решающим в их непростых отношениях. Он боится внести разлад в уже надломлен­ную судьбу Веры и понимает, что их разделяет его болезнь, его по­ложение ссыльного. Выразительна сцена, когда перед отъездом Олег заходит по просьбе Демки, больного соседа-мальчишки, в зоо­парк, где пережитое заставляет видеть прообраз измученного обще­ства. Эта сцена как стон, как крик. «Самое запутанное в заключе­нии зверей было то, что, приняв их сторону и, допустим, силы бы имея, Олег не мог бы приступить взламывать клетки и освобождать их. Потому что потеряна была ими вместе с родиной и идея свобо­ды. И от внезапного их освобождения могло стать только страш­ней».

Повесть А. И. Солженицына «Раковый корпус? была выбрана мной для рецензирования потому, что она помогла мне понять смысл жизни, вопросы истины и добра. Это произведение, как ни­какое другое, научило меня, что надо в жизни ценить, за что нести ответственн ость.

НРАВСТВЕННАЯ ПРОБЛЕМАТИКА В ПОВЕСТИ

А. И. СОЛЖЕНИЦЫНА «ОДИН ДЕНЬ ИВАНА ДЕНИСОВИЧА»

Имя Александра Солженицына, долгое время бывшее под запре­том, наконец-то по праву заняло свое место в истории русской ли­тературы советского периода.

Александр Исаевич родился в декабре 1918 года. После средней школы Солженицын заканчивает в Ростове-на-Дону физико-мате­матический факультет университета, одновременно поступает заоч­ником в Московский институт философии и литературы. Не закон-

185

чив последних двух курсов, уходит на войну, с 1942-го по 1945-й командует на фронте батареей, награжден орденами и медалями. В феврале сорок пятого в звании капитана арестован из-за подсле-женной в переписке критики Сталина и осужден на восемь лет. За­тем был в Казахстане. Однако с февраля 1957 года последовала реа­билитация. После появления в 1962 году произведения «Один день Ивана Денисовича» был принят в Союз писателей. В семидесятом году он удостоен Нобелевской премии по литературе. В 1974 году в связи с выходом первого тома «Архипелага ГУЛАГ» насильственно изгнан на Запад.

Таков нелегкий жизненный путь писателя.

Чем притягивает творчество Солженицына? Правдивостью, бо­лью за происходящее, прозорливостью.

«Один день Ивана Денисовича» задуман автором на общих рабо­тах в Экибастузском особом лагере.

«Я таскал носилки с напарником и подумал, как нужно бы опи­сать весь лагерный мир одним днем*.

Сам Солженицын называл это произведение рассказом. Пове­стью предложили назвать в «Новом мире». Образ Ивана Денисови­ча сложился из солдата Шухова, воевавшего с автором на фронте, общего опыта пленников и личного опыта автора в особом лагере каменщиком.

Рассказ получил Нобелевскую премию.

Солженицын рассказывает час за часом об одном дне заключен­ного, от подъема до отбоя. И там работают, спят, едят, ссорятся и мирятся, спорят, подшучивают.

На первых страницах автор отправляет читателя вместе с Шухо­вым в барак, санчасть, столовую. Мы узнаем жизнь заключенного изнутри. Здесь иная шкала ценности вещам и отношениям. Восемь лет лагерной жизни приучили Шухова быть внимательным ко вся­кой мелочи, ибо от этого зависит благополучие, здоровье и сама жизнь заключенного. Когда мы читаем в конце повести, что Шухов засыпал «вполне довольный», это приносит нам чувство сострада­ния. Удачи Шухова проявились в том, что он избежал лагерных напастей: «не посадили... не выгнали... не попался... не заболел...»

Герои повести, разделившие одну судьбу с Иваном Денисови­чем, появляются в повести незаметно. Это бригадир Тюрин, кавто-ранг Буйновский, герой Бухенвальда Сенька Левшин, Цезарь Мар­кович , мальчонка Гопчик... Крестьяне, солдаты, интеллигенты, они думают о многом по-разному.

До войны Шухов работал в колхозе, кормил семью. После ране­ния не пошел в медсанбат, вернулся в строй. После окружения ар­мии бежал из плена, выбрался к своим. Тут его и обвинили в изме­не: мол, задание немецкой разведки выполнял. Если бы не подпи­сал приговор с такой формулировкой, его бы расстреляли. Опыт не прошел для Шухова даром. Он соблюдал лагерный режим, покло­нялся надзирателю, не препирался с конвоем. Но при этом он мало поступался своей гордостью, совестью, честью. Шухову помогают его житейская мудрость, лукавство и знание, что чего стоит.

В лагерных условиях обнаруживается ценность простейших «материальных» элементов жизни: еды, одежды, крыши над голо-

186

вой. Новым ботинкам Ивана Денисовича посвящено большое пояс­нение. Обстоятельно рассказывается о табаке, о каше. Еду автор описывает подробно. «Не считая сна, лагерник живет для себя только утром десять минут за завтраком, да за обедом пять, да пять за ужином». Лишняя пайка хлеба — не просто поддержка, но и средство независимости от начальства. Пока сыт и силы еще есть для работы — и в голову не придет унижаться и выпрашивать.

В Бога Шутов не верит. Он верит в себя, в свой труд, в товари­щей по бригаде, в бригадира Тюрина. Шухов знает, как относиться к конкретной работе. Бережно относится он и к инструменту.

Как бы был нужен Шухов в своей деревне. Получая письма от жены, Шухов переживает, как там с сенокосом.

В Шухове сохранились сердечное отношение к людям, доброта, отзывчивость. Ему платят тем же.

Второй главный герой повести — бригада. Чувствуется гордость коллективным трудом. Когда Татарин уводит Шухова мыть пол в надзирательской, тот уверен, что товарищи приберегут ему завтрак.

Повесть Солженицына сохраняет свое познавательное значение и по сей день. Она поражает жестокостью и прямотой своей правды.

СТРАШНАЯ ПРАВДА О РОССИИ XX ВЕКА

(А. И. Солженицын. «Архипелаг ГУЛАГ»)

Имя А. И. Солженицына у многих из нас ассоциируется с на­званием произведения, которое открыло правду о событиях, кото­рые имели место в нашем государстве во время правления великого тирана, который увековечил себя и дела свои в шестидесяти шести миллионах убитых и замученных (именно такую цифру называет Солженицын) и навсегда остался самой загадочной и жестокой пер­соной, когда-либо стоявшей у власти на Руси. «Архипелаг ГУЛАГ» — произведение не только о тюрьмах и лагерях, это еще и глубочайший анализ периода в истории государства Российского, который позднее получил название «эпохи культа личности».

Основной темой «Архипелага» я бы назвал правду. Правду о том, что творилось в Советском Союзе в тридцатые и сороковые го­ды. В преамбуле своего повествования Солженицын так и говорит: «В этой книге нет ни вымышленных событий, ни вымышленных лиц. Люди и места названы их собственными именами. Если назва­ны инициалами, то по соображениям личным. Если не названы во­все, то лишь потому, что память людская не сохранила имен, — а все было именно так». Солженицын пишет саму жизнь, и она пред­стает перед нами во всей ее наготе, в мельчайших подробностях. Она балансирует на грани смерти. Личность человека, его достоин­ство, воля, мысль растворяется в элементарных физиологических потребностях организма, находящегося на грани земного существо­вания. Солженицын срывает пелену лжи, которая застилала глаза многим, в том числе и самой сознательной части нашего обще­ства — интеллигенции. Солженицын подшучивает над их бело-ро­зовыми мечтами: «Если бы чеховским интеллигентам, все гадав­шим, что будет через двадцать — тридцать — сорок лет, ответили бы, что через сорок лет на Руси будет пыточное следствие, будут

187

сжимать череп железным кольцом, спускать человека в ванну с кислотами, голого и привязанного пытать муравьями, клопами, за­гонять раскаленный на примусе шомпол в анальное отверстие («секретное тавро»), медленно раздавливать сапогом половые час­ти, а в виде самого легкого — пытать по неделе бессонницей, жаж­дой и избивать в кровавое мясо, — ни одна бы чеховская пьеса не дошла до конца, все герои пошли бы в сумасшедший дом». И, обра­щаясь прямо к тем, кто делал вид, что ничего не происходит, а ес­ли и происходит, то где-то стороной, вдалеке, а если и рядом, то по принципу «авось не меня», Солженицын бросает от всех «туземцев Архипелага»: «Пока вы в свое удовольствие занимались безопасны­ми тайнами атомного ядра, изучали влияние Хойдегерра и Сартра и коллекционировали репродукции Пикассо, ехали купейными ва­гонами на курорт или достраивали подмосковные дачи, — а ворон­ки непрерывно шныряли по улицам, а гебисты стучали в двери» — «органы никогда не ели хлеба зря»; «пустых тюрем у нас не быва­ло никогда, а либо полные, либо чрезмерно переполненные». Инте­ресен тот факт, что в своем повествовании Солженицын не выводит героя, а как бы ббобщает в своем исследовании миллионы реаль­ных судеб, характеров. Автор воссоздает общую психологию обита­теля тоталитарного государства. За дверями — террор, и уже по­неслись неудержимые потоки в лагеря, «схватывались люди ни в чем не виновные, а потому не подготовленные ни к какому сопро­тивлению. Создавалось впечатление... что от ГПУ—НКВД убежать невозможно. Что и требовалось. Мирная овца волку по зубам».

Среди факторов, которые сделали возможным весь тот ужас, Солженицын указывает на «отсутствие гражданской доблести» у русского человека. Эта извечная покорность, которая воспитыва­лась в "русском мужике веками крепостного права, и дала возмож­ность для культа личности. Органы также были сильны тем, что сделали ставку на самое сильное в человеке — природные инстинк­ты. Подросток, чье взросление было не простым процессом, кото­рый имел проблемы с противоположным полом, кто ощущал себя слабым, — вот идеальный кандидат в следователи ГПУ. Нет более жестокого человека, чем человек слабый, получивший власть над телами и судьбами других людей. Органы культивировали все самое низменное в человеке. Зверь в чекисте не был ограничен какими-либо рамками. С людьми эти индивидуумы не имели ничего обще­го. Ибо то, что отличает человека от зверя, в органах не очень цени­лось. Плюс стройная социалистическая теория. Плюс власть блат­ных в лагерях. И результат — чудовищный по своим масштабам ге­ноцид против русского народа, который уничтожил лучшую его часть и последствия которого будут заметны еще несколько веков (во время Отечественной войны 1812 года французов называли «ба­сурманами» — как же сильны были предания о татаро-монгольском иге).

В художественном плане «Архипелаг ГУЛАГ» также весьма ин­тересен. Сам автор называет свой труд «опытом художественного исследования». При строгой документальности это вполне художе­ственное произведение, в котором наряду с известными и безвест­ными, но одинаково реальными узниками режима действует еще

188

одно фантасмагорическое лицо — сам Архипелаг, по «трубам» ко­торого «перетекают» с острова на остров люди, переваренные чудо­вищной тоталитарной машиной.

«Архипелаг ГУЛАГ? оставляет неизгладимое впечатление. Раз­мышлять о его значении как о «еще одном гвозде в крышку гроба коммунизма советского образца» можно долго, но я считаю, что главная ценность «Архипелага» в воспитании той самой «граждан­ской доблести», носителем которой является сам автор, который до глубокой старости сохранил способность видеть суть вещей, за что он и страдает до сих пор (новая власть, разглядев в Солженицыне «вечного борца», задвинула его, закрыла его передачу на телевиде­нии). Но мы, знающие правду, донесем ее до других.

ПРОБЛЕМА ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО ГЕРОЯ В ТВОРЧЕСТВЕ А. И. СОЛЖЕНИЦЫНА

Солженицын родился и вырос в Ростовской губернии. До войны работал учителем математики. Во время Великой Отечественной войны на фронте он переписывался с приятелем. Переписку регу­лярно прочитывали. Друзей посадили в лагерь. Солженицын про­был там пять лет. В конце пятидесятых годов он вышел на волю и стал писать. Во время «оттепели» напечатал в журнале «Новый мир» повесть «Один день Ивана Денисовича» и рассказ «Матренин двор». После отставки Хрущева «оттепель» постепенно закончи­лась, и обличительные произведения уже не поощрялись. Однако Солженицын продолжал свое творчество. «Раковый корпус» он от­дал в печать за границей. В то время это считалось преступлени­ем, и писатель стал врагом народа, его исключили из Союза писа­телей. Однако он продолжал печататься и собирать документаль­ный материал для книги «Архипелаг ГУЛАГ». Ее публикация за рубежом произвела сильное впечатление, изменившее мнение мно­гих людей о Советском Союзе. После этого Солженицын был вы­нужден уехать из страны, куда вернулся лишь в девяностых го­дах.

Произведения «Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор» были важным этапом в творчестве Солженицына. После пуб­ликации этих обличающих советскую действительность произведе­ний на писателя обратили внимание.

На первый взгляд «Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор» — совершенно разные произведения. О теме повести автор сам сказал, что хотел «описать весь лагерный мир одним днем <.,.> одного среднего, ничем не примечательного человека с утра до вечера». Тема рассказа — изображение жизни простой старой крестьянки Матрены, которая живет на «184-м километре от Моск­вы, по ветке, что идет к Мурому от Казани». Но сближает повесть и рассказ то, что жизнь обоих героев чрезвычайно сложна. Выжить в таких условиях очень трудно.

В лагере «закон — тайга» — так учит Шухова лагерный старо­жил Куземин. И один день Ивана Денисовича, подробно описанный Солженицыным, доказывает справедливость этих слов. Люди рабо­тают на тридцатиградусном морозе, питаются дважды в день