Житенев Т. Е. Политика российского правительства по распространению церковно-приходских школ в конце xix - начале xx ВВ

Вид материала

Содержание

Некоторые аспекты актуализации историко-философских знаний в процессе преподавания курса философии

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

Примечания

Цит. по : Корабельникова, Л.З. Русская музыка : Восток – Запад, Запад – Восток / Л.З. Корабельникова // XIX век : Целостность и процесс. Вопросы взаимодействия искусств : сб. статей. – М. : Пинакотека ; Государственный институт искусствознания МК РФ ; Государственная Третьяковская галерея 2002. – С. 20.
«Кавказский пленник» (1821), «Братья разбойники», «Бахчисарайский фонтан», (1821–1823) и «Цыганы» (1823–1824) – это зарисовки в байроновском духе, исследующие то, как русская национальная идентичность (на примере, главным образом, мужчин) проявляется в различных культурных контекстах.
«Писана картина для поэта Пушкина» – надпись Никанора Чернецова на обороте картины «Дарьяльское ущелье»; это замечательное полотно, по воспоминаниям сына поэта, висело квартире Пушкина на Мойке» // Цит. по : Корабельникова, Л.З. Указ. соч. – С. 21.
Цит. по : Лопато, М.Н. Историзм как художественное явление / М.Н. Лопато // Историзм в России. Стиль и эпоха в декоративно-прикладном искусстве : каталог выставки. – СПб., 1996. – С. 12.
Цит. по : Петрова, Т.А. Историзм в России / Т.А. Петрова // Историзм в России. Стиль и эпоха в декоративно-прикладном искусстве : каталог выставки. – СПб., 1996. – С. 24.
См. : Кириченко, Е.А. Архитектурные теории века в России / Е.А. Кириченко. – М., 1986. – С. 41.
Ульман, Э. Наследование традиций в средние века и историзм XIX века / Э. Ульман // Советское искусствознание-82. – М., 1983. – Вып. 1 (16). – С. 266. На расширение эрудиции будущих архитекторов была ориентирована и разработанная А.Н. Олениным «Программа полного курса теории зодчества и строительного искусства для учеников (академистов) Императорской Академии художеств» (СПб., 1831). По замыслу президента Академии, «преподавая теорию зодческого искусства, должно будет дать питомцам, обучающимся сему художеству, верные понятия о разработанной характеристике всех... архитектур, ибо столь важный предмет не был еще надлежащим образом объясняем учащимся» (перечисляя наименования «известнейших народных зодчеств», наряду с античной архитектурой Оленин называет персидскую, индийскую, китайскую, мавританскую и др., – всего 15 «архитектур» древних, средних и новейших времен). Наконец, заслуживает внимания намерение А.Н. Оленина возвести в саду Академии художеств четыре больших мастерских, фасады которых должны были оформить портики: «каждый портик, отличаясь особым вкусом, являл бы разные характеристики зодчества знаменитейших в древности народов, как то: Египтян, Персов…». Эти сооружения должны были стать наглядными пособиями для молодых архитекторов. Показательно, что в начале 1830-х гг. уже возникла потребность не в одном, а в нескольких (и не только классических!) образцах.
См.: Борисова, Е.А. К вопросу о взаимоотношениях архитектора и заказчика и России во второй половине XIX века / Е.А. Борисова // Художественные проблемы русской культуры второй половины XIX века. – М, 1994.
С конца XVIII в. по заданию русского правительства на присоединенные земли стали выезжать русские художники и архитекторы (Ф. Алексеев, Н. Львов, Г. Сергеев и др.) с целью фиксации облика местности и жителей. Часть этих изображений публиковалась и становилась доступной.
«Примечательно, что в те времена нередко называли «египетское « «турецким» и наоборот «турецкое» смешивали с «китайским», а иногда с готическим…» / Цит. по : Степаненко, И.Г. Турецкая баня в Царском селе и «восточный вкус» / И.Г. Степаненко // В тени «Больших стилей» : материалы VIII Царскосельской научной конференции. – СПб., 2002. – С. 17, 21.
«Турция, или Оттоманская империя, представляла собой в то время огромное по европейским масштабам государство, расположенное в трех частях света – Европе, Азии и Африке. Она занимала ту территорию, которая когда-то принадлежала Византии, наследнице Древнего Рима. Представления о Турции, которая находилась на другом конце мира, были очень приблизительными. Отсутствовали научные описания, редкие изображения были труднодоступны. Во второй половине XVIII в. в Европе отсутствовали даже карты этой части земли, и обладание ими было сродни обладанию какими-нибудь более стоящими предметами… Турция была, конечно же, «варварским» и «азиатским» государством. Такой же им виделась и турецкая культура, такая же далекая, как тогда считали, от культурных традиций античности, как и другие неевропейские культуры. Очень типичной здесь кажется характеристика Бахчисарайского дворца, данная принцем де Линем, путешествовавшим в 1787 году вместе с Екатериной II по Крыму. Дворец показался ему неопределенно «мавританским, арабским, китайским и турецким» / Цит. по : Спащанский, А.Н. «Турецкий стиль» в русском искусстве второй половины XVIII века / А.Н. Спащанский // «Гатчина сквозь столетия». – СПб., 2004. – № 3. – С. 18.
«Когда в 1768 году началась первая Русско-турецкая война, каждую победу русского оружия стали отмечать тем или иным памятником. Они появлялись, правда, в основном в императорских парках или в усадьбах участников боевых действий как садовые павильоны или обелиски. Вскоре в окружении императрицы Екатерины II начал формироваться так называемый «Греческий проект» – план свержения мусульманской Оттоманской империи и возрождения православного Греческого царства под эгидой российской монархини. Турция с давних пор была серьезным противником России на юге. Затеяв борьбу с сильным южным соседом, Екатерина II мыслила себя продолжательницей дела своего великого предка Петра III, который, как известно, не смог разрешить «восточный вопрос». Благодаря военным победам авторитет России на международном уровне значительно вырос. Российская императрица могла считать себя равной не только монархам Европы, но и великим правителям древности. Она видела реальную возможность оказаться у стен освобожденного от турок Царьграда. Екатерина II поставила и исполнила задачу и увековечила победу России над Турцией величайшими монументами Чесменским, Морейской, Крымской колоннами в Царском селе, поместив их в тени для собственного отдыха Турецкий киоск. Как считается, что он был построен по модели привезенной из Турции и воспроизвел во всех деталях киоск в садах Сераля» / Цит. по : Спащанский, А.Н. – Указ. соч.
Цит. по : Швидковский, Д.О. Восточные стили в архитектуре русского классицизма / Д.О. Швидковский // Русский классицизм второй половины XVIII – нач. XIX в. – М., 1994. – С. 162.
Цит. по : Гете, И.В. Зулейка / И.В. Гете // «Западно-Восточный диван». – М., 1985 – С. 205.
Архитектор Ф.К. Боффо. Приморский б-р. – Одесса, 1824–1827.
Попруженко, М.Г. И.И. Крашевский в Одессе / М.Г. Попруженко // Записки Одес. общ. истор. и древн. – Одесса, 1913. – Т. 31.
В 1880-х годах дом приобрел князь Николай Борисович Юсупов. В 1881–1885 гг. здесь проходили выставки Товарищества передвижных художественных выставок с участием И.Е. Репина, И.Н. Крамского, В.И. Сурикова, В.Е. Маковского. Именно здесь впервые была показана картина Ильи Репина «Иван Грозный убивает своего сына Ивана». В 1893–1898 гг. в здании работало Шахматное общество, а в 1896 году состоялся первый в России международный шахматный турнир с участием Эммануила Ласкера, В. Стейница и М.И. Чигорина.
В 1835 году по проекту итальянского архитектора Г. Фоссати дом был перестроен для графа Браницкого.
ИМК РАН Q 566.32, lll 4082; Q 566.33, lll 4085, № 37 362
Зимний сад не сохранился. Он был переделан в 1906 –1907 гг. арх. Л.Н. Бенуа. См. в кн. : Петрова, Т.А. А. Штакеншнейдер / Т.А.Петрова. – Л. : Лениздат, 1978. – С. 37.
Там же.
Зимний сад Мариинского дворца. Гравюра 1840-х гг. // – Там же. – С. 38
См. в кн.: Бродский, В. Сходство и контрасты / В. Бродский. – М. : Искусство, 1962. – № 12.
Цит. по : «Пушкин и романтическая мода. Monika Greenleaf / пер. с англ. М.А. Шершевой и Л.Г. Семеновой. – СПб., 2006. – С. 103–109.
Цит. по: Степаненко, И.Г. Указ. соч. – С. 15.
Цит. по : Швидковский, Д.О. Восток – Запад в архитектуре эпохи просвещения : Шинуазри / Д.О. Швидковский // Общество историков архитектуры. Архив архитектуры. – М., 1992. – Вып. 1. – С. 125.

УДК 1 (091): 378.147

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ АКТУАЛИЗАЦИИ ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИХ ЗНАНИЙ В ПРОЦЕССЕ ПРЕПОДАВАНИЯ КУРСА ФИЛОСОФИИ

Б.В. Царев

В статье рассмотрены методические аспекты изучения истории философии в процессе преподавания общего курса философии. Выделены основные факторы актуализации философских учений античной эпохи в связи с глобализацией современного мира, распространением рекламы и политтехнологий.

В процессе изучения общетеоретического курса философии студенты нефилософских факультетов нередко высказывают недоумение по поводу многочасовых затрат на изучение истории философских учений, разработанных зачастую в античную и средневековую эпоху, т. е. во времена, когда человечество не знало ни капиталистического способа производства и развитой демократии, ни высокоразвитого естествознания и обществознания, ни компьютеризации и других достижений современной научно-технической революции. К сожалению, в многочисленных учебных пособиях по философии довольно редко встречаются обстоятельные разъяснения относительно значения историко-философских знаний для формирования необходимой современному человеку философской культуры.

В данной работе выделяются те внутренние и внешние аспекты творчества философов прошлого, которые особенно важны для адаптации историко-философских экскурсов, для разъяснения учащимся важности обращения к подлинным текстам классиков философской мысли.

Здесь важно отметить, что история любой области знания является значимой частью содержания сознания людей, работающих в этой сфере. Но для философии осознание собственной истории имеет совершенно исключительное значение. От любой конкретной научной дисциплины ее отличает то, что собственная история является необходимой составляющей философии в ее современном бытии. Объясняется такое значение изучения своего прошлого философией многими обстоятельствами.

Дело в том, что философия не имеет характера однолинейного прогрессивного развития. Следовательно, в философских учениях, даже в философских теориях, претендующих на строго научную форму и содержание, не всегда легко можно найти общезначимые результаты, которые сконцентрированы в новейшей теории, как это характерно для частных наук. Здесь последняя по времени научная теория одновременно выступает и как более адекватная собственной предметной области, а значит, в том смысле является более истинной по отношению к предшествующим. Развитие философии осуществляется по иному принципу, когда постановка и определенное решение проблем в ней даются в рамках многообразного конгломерата учений. Это разнообразие внутри единства, сохраняющее внутри себя и те философские учения, представления, которые были выработаны в более ранние времена. Это связано с тем, что философия не знает окончательных решений. Не случайно, ее проблемы причислены к вечным, или, во всяком случае, к многовековым. Если в физике и химии почти всегда можно быть уверенным в том, что новейший этап знаний является более точным, более глубоко проникшим в проблематику своей отрасли знания, то в философии система идей, разработанная еще до нашей эры, может оказаться более содержательной, более истинной в осмыслении сложностей, противоречий, взаимосвязей различных сфер мироздания, общественной жизни и человеческой духовности. Можно утверждать даже, что в философии нет полностью устаревших идей, так же как нет и абсолютно новых. Это одна из специфических черт философии, позволяющая всем философам (и прошлых эпох, и современной эпохи) вести философский диалог друг с другом. Даже древние философские учения не относят к безнадежно устаревшим и бесполезным, а нередко и считают некоторые из них неизмеримо более глубокими по содержанию, нежели труды мыслителей Нового и Новейшего времени (особенно если иметь в виду сочинения таких древнегреческих философов, как Гераклит Эфесский, Платон, Аристотель). Конечно, есть определенные основания усомниться в этом современному поколению – что, мол, могут сказать древние или даже философы XVII–XIX вв. относительно путей к нормальному жизнеустройству человеку или обществу эпохи глобализации и глобальных проблем, эпохи телевидения, компьютеризации и генной инженерии? Здесь следует подчеркнуть, что правильность или ложность философских идей в отличие от выводов частных наук невозможно проверить до конца ни экспериментами с однозначным толкуемым результатом, ни математическими расчетами, ни повседневными наблюдениями, ни здравым смыслом.

Классика философии написана на высочайшем уровне абстрагирования. В то же время крупный философ порой вскрывает важные, но «неуловимые», скрытые от многих людей взаимосвязи различных сфер мироздания, общественной жизни и человеческой духовности, движущие и тормозящие силы исторических и культурных процессов-событий, тонко анализирует и вскрывает суть, природу терзающих человеческие общества многие века противоречий, парадоксов социально-исторического бытия, социокультурной жизни, сферу познания человеком тайн окружающего его мира и собственной души. Большую роль, разумеется, играет тут способность философа опираться в своих рассуждениях на мировой и отечественный исторический опыт, находить в нем скрытые внешней уникальностью фактов аналогии, повторяющиеся в исторических и личностных ситуациях, в максимальной степени вскрывать их смысл и глубоко интерпретировать произведения мировой художественной классики, а также священные тексты и богословские трактаты при решении мировоззренческих проблем. Особое значение здесь имеют масштабы выполнения философами таких общенаучных требований к своим текстам, как всесторонность рассмотрения сложившихся проблем, системность и последовательная логичность, учет достижений предшествующей философии и достижений частных наук. Необходимо учитывать и достоинства мыслителя относительно языковой ткани сочинений, ее гибкость, образность, адекватность задачам отражения особо сложных, трудно выразимых аспектов, нюансов природно-космического и общественно-личностного бытия. Не случайно, многие представители философской мысли причислены к выдающимся мастерам художественной литературы, к ведущим фигурам в становлении национального литературного языка.

Конечно, студенты и обычные читатели жалуются на чрезмерную усложненность, «затемненность» текстов философов-классиков, что создает немалые трудности при проведении семинарских занятий и написании учащимися рефератов. «Темнота» и «неотчетливость» могут быть, как отмечал видный русский философ-эмигрант В.Н. Ильин, признаками каких-то существенных изъянов в мысли. Но они «могут также, - подчеркивал он,- свидетельствовать и о том, что мыслитель сделал все от него зависящее, чтобы выразить бесконечно трудную или бездонную тему на обычном языке, и прибег к языку «темному» и «пифическому», «неотчетливому» только по той причине, что другого адекватного языка вообще здесь быть не может, что ему только и остается с крайними мучениями «вещать», а тому, кто его стремится усвоить и понять, с такими же крайними мучениями «расшифровать». В этой области «даровых» истин не бывает и все добывается потом и кровью, бессонными ночами и, что самое тяжкое, презрением и насмешками со стороны окружающей «черни» [2].

Влияние достижений ранних представителей данной отрасли знания объясняется в существенной мере тем, что интеллектуалы, мыслители далекого прошлого были куда менее зависимы, чем современные, от различного рода технологий по манипулированию общественным сознанием, от средств массовой информации с их нередкой конъюнктурностью, поверхностностью и своекорыстием в изображении прошлых этапов истории и текущей жизни. На них меньше (и количественно, и качественно), чем на людей Новейшего времени, воздействовали сиюминутные социально-политические, идеологические, пропагандистские «раздражители», повседневная мишура современной потребительско-гедонистической жизни. Философ должен уметь в большей мере, чем другие люди, отвлекаться от «суеты сует», от мельтешения событий, чтобы они не мешали проникновению в суть, в глубинные слои бытия, в трудноуловимые закономерности и тенденции длительных процессов глобального, общепланетарного или цивилизационного порядка. Понятно, что в прошлые времена при высокой эрудированности, интеллектуальности и литературном мастерстве мыслителей это было куда более доступным для них состоянием, чем в новейшее время.

Очевидно, именно данные обстоятельства и имел в виду выдающийся мыслитель ХХ в. М. Хайдеггер, написав знаменитый тезис: «Ни одна эпоха не знала о человеке так много и столько разнообразного, как наша… и вместе с тем ни одна эпоха не знала меньше нашей, что такое человек». В этом отношении философская классика подобна классике художественно-литературной. Современные художники, писатели знают куда больше фактов о мире, общественной и индивидуальной человеческой жизни, чем их коллеги прошлых эпох, но кто из наших современников может претендовать всерьез на более глубокое постижение главных тайн жизни, чем это есть у афинских трагедиографов, Леонардо да Винчи, Шекспира, Рембрандта, Достоевского или Л. Толстого?

Следует отметить также, что изучение истории формирования философских учений прошлого, опыта интеллектуального постижения главных закономерностей и смыслового ядра мироздания и человеческой цивилизации развивает способность к самостоятельному суждению, сомнению в догмах и конъюнктурных мнениях, рационализации своих отношений с другими людьми, с самим собой, с культурой, искусством прошлого и настоящего, с ценностно-нормативной сферой жизни, выявляет спектр реальных возможностей и обязанностей человека. Поэтому, видимо, правильным является мнение, что тот, кто, хотя бы однажды что-то понял в рассуждениях Канта или Гегеля, легко поймет любого из своих современников [3].

Нужно учитывать также, что культуру прошлого во всех ее основных компонентах можно адекватно понять, лишь связывая ее с содержанием философских учений (философских дискуссий) своей эпохи, так как философия почти всегда выступает в качестве самосознания эпохи. Величайший философ Нового времени Гегель определял философию как эпоху, схваченную в мыслях, то есть как наиболее систематизированное, максимально рационализированное мировоззрение своей эпохи.

Разумеется, особенно важно в студенческой аудитории отметить гигантскую роль древнегреческой философии, так как она – «исторически первая форма европейской теоретической мысли, ставшая основой развития и культурным горизонтом для всех последующих форм мышления, возникающих в рамках интеллектуального пространства средневековой, новой и современной Европы» [4]. Видный исследователь античной философии В.Ф. Асмус подчеркивал, что разнообразие возникавших в Древней Греции типов философских учений сделало древнегреческую философию «школой философского мышления для всех последующих времен» [5].

В различные эпохи и в различных цивилизационных ареалах не только содержание, но и форма, стиль философствования могут существенно отличаться. В чистом виде философия как отрасль теоретического, предельно рационализированного (поскольку это было возможно) знания возникла в середине первого тысячелетия до н. э. Такой стиль и основные положения греческого интеллектуального творчества были усвоены Европой и развиты в Новое и Новейшее время. Философские размышления и тексты восточных культур были в значительной мере (особенно до Нового времени) иными. Здесь философствование носило не строгую теоретическую, логически максимально выверенную форму, а проявляло себя больше по линии разработки правил повседневной морали, рекомендаций по управлению государством. Восточные мыслители не стремились (в отличие от основных фигур европейской философии) резко отделить философию от религиозных верований, от священных текстов и многовековых национальных мифов. К тому же античные философы и философы последующих эпох истории Запада в центре внимания почти всегда держали проблему человека, преобразования им окружающего мира. Восточная же ветвь философской культуры направляла свои усилия на решение вопросов, касающихся совершенствования внутреннего мира человека, познание же природы отступало у них на второй план. Да и сама жизнь в восточных деспотических государствах не способствовала развитию столь свободного мышления, которое было характерно для Запада. Тем не менее восточные мыслители и в столь жестких исторических условиях смогли сформулировать многие важные идеи общечеловеческого звучания.

Таким образом, изучение философии должно базироваться на принципе взаимодополняемости истории и теории, поскольку философское знание существует как непосредственное множество различных, оппонирующих друг другу учений и проблематизирующих мировоззренческие, идеологические схемы и решения. Каждая значительная философская система подмечает существенные слабости, «ахиллесову пяту» других теоретических систем в объяснении природы мироздания, общественно-исторического процесса и человеческой духовности и в то же время содержит собственные «недомолвки» и перекосы в аргументационной ткани. Историко-философские экскурсы указывают студенту на гносеологические сложности познания сути и закономерностей научно-исследовательской и политико-управленческой деятельности, на опасности «кавалерийских наскоков» в решении национальных и мировых проблем.

Примечания

Наиболее обстоятельно, но тем не менее неполно, как нам кажется, такого рода разъяснения даны: Миронов, В.В. Философия : учебник / В.В. Миронов. – М., 2001.
Ильин, В.Н. Адский холод Гоголя / В.Н. Ильин // Трудный путь. Зарубежная Россия и Гоголь. – М., 2002. – С. 365.
См. : Перцев, А.В. Философия – веселая наука / А.В. Перцев // Вестник Московского университета. – Философия. – 2003. – № 3.
Солопова, М.А. Античная философия / М.А. Солопова // Новая философская энциклопедия. – М., 2000. – Т. 1. – С. 125
Асмус, В.Ф. Древнегреческая философия / В.Ф. Асмус // Философская энциклопедия. – М., 1962. – Т. 2. – С. 66.

ИСТОРИЯ

Blog

Житенев Т. Е. Политика российского правительства по распространению церковно-приходских школ в конце xix - начале xx ВВ

Содержание