Geum.ru

Исправительные учреждения казахстана (историко-правовой аспект)

Вид материалаКнига

Содержание


2.2 Организационно-правовые основы деятельности исправительно-трудовых лагерей
2.3 Исправительно-трудовые лагеря ОГПУ-НКВД-МВД СССР на территории Казахстана и социально-правовые последствия их деятельности
3 Становление, развитие и современное состояние исправительных колоний казахстана
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   16

2.2 Организационно-правовые основы деятельности исправительно-трудовых лагерей

Деятельность исправительно-трудовых лагерей регламентировалась не ИТК 1924 года, а Положением об ИТЛ ОГПУ, утвержденным Постановлением СНК СССР от 7 апреля 1930 года [113, с.231].

В юридической литературе встречаются разные точки зрения о содержании норм Положения об ИТЛ 1930 года. В частности, российский исследователь М.А. Кузьмин пишет: «…Исправительно-трудовая политика государства, закрепленная в Положении об ИТЛ, несомненно, отражала прогрессивное начало в деле использования стимулирования в интересах правопослушного поведения заключенных» [114, с.14]. С подобными мнениями мы не можем согласиться.

Стоит сказать, что это Положение состояло всего из 4 разделов: общие положения, управление лагерями, их структура и предметы их ведения, основные положения о порядке содержания заключенных, прокурорский надзор за лагерями. Каждый раздел состоял из нескольких статей, общее количество которых составляло 54, то есть в 4 раза меньше, чем в Исправительно-трудовом кодексе РСФСР 1924 года.

В статье 1 этого Положения указывалось, что лагеря ОГПУ имеют «...задачей охрану общества от особо социально опасных правонарушителей путем изоляции их, соединенной с общественно-полезным трудом, и приспособления этих правонарушителей к условиям трудового общежития». Однако заметим, что содержание понятий «особо социально опасные правонарушители» и «особо опасные правонарушения» не было раскрыто.

В следующих пунктах 2 и 3 Положения отмечалось, что лагеря находятся в ведении ОГПУ, и туда подлежат направлению приговоренные судом к лишению свободы на срок не ниже трех лет, либо лица, осужденные особым постановлением ОГПУ.

Из вышеуказанного можно сделать вывод о том, что все лица, осужденные судами на срок свыше трех лет лишения свободы, независимо от характера и степени совершенного преступления и личности преступника, были отнесены к категории «особо социально опасных правонарушителей». К последним были отнесены также все лица, осужденные особым постановлением ОГПУ вне зависимости от срока и состава преступления.

Что касается структуры лагерей, то следует отметить, что в исправительно-трудовых лагерях в обязательном порядке должны были быть созданы административная, производственно-хозяйственная, культурно-воспитательная, санитарная части, а также аттестационная комиссия.

В третьем разделе «Основные положения о порядке содержания заключенных» были закреплены правовые нормы, регламентировавшие основания и порядок приема заключенных; основы и критерии классификации заключенных; вопросы медицинского обслуживания; меры поощрения и наказания; основания предоставления свиданий, посылок и передач и т.д.

В отношении режима содержания заключенных следует отметить, что, согласно ст.ст.14 и 15 Положения об ИТЛ, заключенных в зависимости от их социального положения и характера совершенного преступления необходимо было классифицировать на три категории.

К первой категории были отнесены заключенные из трудящихся, пользовавшихся до вынесения приговора избирательными правами, осужденные впервые на сроки не свыше пяти лет и за неконтр-революционные преступления.

Ко второй категории были отнесены те же заключенные, но осужденные на сроки свыше пяти лет лишения свободы.

К третьей категории были отнесены все нетрудовые элементы и лица, осужденные за контрреволюционные преступления.

В статье 16 Положения об ИТЛ было также предусмотрено три вида режима: первоначальный, облегченный и льготный.

На первоначальном режиме заключенные должны были проживать в пределах лагеря в специальных помещениях и не имели права свободного выхода из этих помещений. Заключенные этого режима должны были направляться на работу по общим спискам и использоваться на общих работах.

На облегченном режиме заключенные должны были использоваться для постоянной работы в учреждениях, предприятиях и промыслах. Заключенные на этом режиме должны были проживать в общежитиях, прикрепленных к предприятиям и учреждениям. Здесь заключенные должны были направляться на работу по книжкам, и имели право на отлучки, а также их могли премировать.

На льготном режиме заключенные имели право на выход за пределы лагеря и могли занимать административно-хозяйственные должности в управлении лагерем или по производству работ.

Резюмируя данный документ, отметим, что в Положении об ИТЛ были предусмотрены отдельные фрагменты прогрессивной системы отбывания наказания. Вместе с тем, в практике деятельности исправительно-трудовых лагерей они не соблюдались.

Отметим, что за нарушения режима отбывания наказания в Положении об ИТЛ были определены следующие меры наказания: выговор простой и строгий; ограничение или лишение права получения передач, посылок на срок до одного месяца; ограничение или лишение права переписки на срок до трех месяцев; ограничение права распоряжения состоящими на личном счете деньгами на тот же срок; изоляция в отдельном помещении на срок до 30 суток; изменение режима; посылка на штрафные работы на срок до шести месяцев; перевод в штрафное отделение на срок до одного года.

В отношении заключенных, не допускающих нарушений режима содержания и хорошо проявивших себя на производстве, перевыполняющих установленную норму, могли применяться такие меры поощрения: объявление благодарности с занесением в личное дело; выдача премиального вознаграждения; улучшение жилищных и бытовых условий (предоставление личного свидания, свободных прогулок, права получения и отправления корреспонденции вне нормы и очереди и т.д.).

Все заключенные, согласно требованиям статьи 21 Положения, независимо от категории и ре­жима, должны были обеспечиваться продовольственным пайком в соответствии с характе­ром выполняемой работы. Продовольственные пайки разделялись на 4 категории: основной, трудовой, усиленный, штрафной. Однако в Положении не были указаны нормы пайка.

В Положении об ИТЛ было указано, что нормы питания и премирования, нормы оплаты труда, свидания заключен­ным, порядок получения посылок, переводов, условия и порядок применения дисциплинарных мер устанавливаются отдельными особыми инструкциями ОГПУ. Заметим, что подобная Инструкция была принята лишь в 1939 году.

Согласно пункту 22 данного Положения, выдача одежды, обуви, белья и постельных принадлежностей заключенным предоставлялась «по мере необходимости», что являлось, на наш взгляд, также существенным недостатком данного Положения.

В исправительно-трудовые лагеря подлежали направлению, наравне со взрослыми заключенными, и несовершеннолетние, а также женщины. Вместе с заключенными-женщинами разрешалось принимать и их детей в возрасте до двух лет. Однако условия и порядок содержания несовершеннолетних и женщин Положением не регламентировались, что также, на наш взгляд, являлось недостатком данного Положения.

В лагерях к заключенным, пользовавшимся до вынесения приговора избирательными правами и обнаружившим исправление, согласно статье 42 Положения об ИТЛ, разрешалось применение условно-досрочного освобождения с посе­лением в районе данного лагеря на неотбытый срок заключения или без такого поселения. Однако детально этот вопрос в Положении не регламентировался.

Необходимо отметить, что данное Положение было разработано и принято в самом начале становления системы исправительно-трудовых лагерей ОГПУ, когда еще четко не были выявлены проблемы, в частности, связанные с производственно-хозяйственной деятельностью исправительно-трудовых лагерей. В примеру, на практике применять вышеуказанное классификацию заключенных оказалось излишним и нецелесообразным, а меры взыскания, предусмотренные в данном Положении, оказались излишне либеральными.

Видимо, в этой связи, в 1931 году было принято ведомственное Положение об ИТЛ ОГПУ. Это Положение мы нашли в архиве. В нем в правом верхнем углу написано: «РСФСР НКЮ, 9 июля 1931 г. №40\с.», в левом углу стоит гриф «Секретно». Это Положение было подписано заместителем председателя коллегии ОГПУ Г. Ягодой, народным комиссаром юстиции РСФСР Н.В. Крыленко, и.о. прокурора при Верховном Суде СССР А. Катаньяном [115, с.15].

В новом Положении об ИТЛ ОГПУ от 9 июля 1931 года имелся ряд новшеств. Во-первых, здесь отсутствует классификация заключенных на три категории, а также три вида режима отбывания наказания.

Во-вторых, в нем было указано, что условно-досрочное освобождение с поселением предоставляется только по отбытии заключенным не менее половины срока наказания.

В-третьих, новым Положением об ИТЛ ОГПУ был предусмотрен перевод заключенных в штрафной изолятор на срок до шести месяцев.

Кроме того, в статье 15 нового Положения об ИТЛ ОГПУ было предусмотрено, что после двукратного помещения в штрафной изолятор либо в случае совершения проступков или преступлений, в отношении которых указанные меры представлялись недостаточными, то дела о таких заключенных полагалось передавать в следственную часть, и разрешался вопрос Постановлением коллегии ОГПУ, то есть заключенного привлекали к уголовной ответственности. Как видно, в новом Положении об ИТЛ ОГПУ меры наказания были существенно усилены.

Однако, несмотря на столь существенное изменение, в целом оба Положения об ИТЛ ОГПУ состояли в основном из отсылочных норм, а ряд норм имел только декларативный характер, что давало возможность ГУЛАГу ОГПУ разрабатывать и принимать ведомственные акты, выгодные для решения политических и экономических проблем. Для объективности приведем пример. Согласно статье 42 Положения об ИТЛ от СССР от 7 апреля 1930 года разрешалось применение условно-досрочного освобождения с посе­лением в районе данного лагеря на неотбытый срок заключения или без такого поселения. Во втором Положении было указано, что условно-досрочное освобождение с поселением предоставляется только по отбытии заключенным не менее половины срока наказания.

Однако детально этот вопрос в Положении не регламентировался. В этой связи, заместитель председателя ОГПУ
Г. Ягода в своем приказе № 491/265 от 30 августа 1931 г. дает указание из числа заключенных, отбывших половину срока наказания, «…лучшую и исправившуюся часть перевести на вольное поселение…», предоставив заключенным право совместного проживания с семьями [116].

Затем заместителем председателя ОГПУ Г. Ягодой и прокурором при ОГПУ Катаньяном было утверждено 9 сентября 1932 г. Временное Положение о колонизационных поселках ИТЛ ОГПУ [117].

В пункте 1 этого Положения говорится, что в целях осуществления задач колонизации и оседания исправившейся части заключенных при лагерях ОГПУ создаются колонизационные поселки.

Все население поселка, согласно требованиям пункта 5 Положения, должно было подчиняться правилам внутреннего распорядка, устанавливаемым управлением лагеря. Надзор за соблюдением правил внутреннего распорядка возлагался на коменданта поселка, назначаемого, кстати, управлением лагеря.

В зависимости от местных условий разрешалось создавать поселки с самыми разнообразными профилями хозяйства: сельскохозяйственные, рудодобывающие, промысловые, лесозаготовительные и т.д.

Согласно пункту 48 данного Положения, подлежали переводу в колонизационные поселки следующие категории заключенных:
  • заключенные из числа рабочих, крестьян и служащих, осужденные за бытовые и должностные преступления, а также лица, относящиеся к категории социально-вредных элементов;
  • заключенные «аграрники» (бедняки, середняки, кулаки), осужденные по статье 58/10 и 58/11 Уголовного кодекса. Перевод заключенных по другим контрреволюционным статьям категорически запрещался.

На колонизацию разрешалось переводить указанные категории заключенных со сроком до пяти лет лишения свободы при отбытии ими одной трети срока наказания с учетом зачета рабочих дней. Заключенных со сроком от пяти до десяти лет лишения свободы разрешалось переводить в поселки по отбытии половины срока наказания также с учетом зачета рабочих дней.

Обращаем внимание на то, что деятельность штрафных изоляторов регламентировалась также Положением о штрафных изоляторах исправительно-трудовых лагерей ОГПУ, утвержденным помощником начальника ГУЛАГа ОГПУ И.И. Плинером, с согласия особо уполномоченного при Коллегии ОГПУ [118].

В пункте 1 этого Положения говорится о том, что штрафные изоляторы имеют целью изоляцию и применение более жестких мер воздействия к нарушителям установленного внутреннего распорядка лагерей, по отношению к которым «…были исчерпаны другие меры дисциплинарного воздействия…».

Нельзя не отметить и того, что были разработаны и приняты также Правила внутреннего распорядка для Штрафных изоляторов ИТЛ ОГПУ, в которых был расписан режим дня заключенных от подъема до отбоя [119].

Таким образом, изложенное позволяет нам сказать, что принятое в 1930 году Положение об ИТЛ ОГПУ «существовало» только формально и являлось лишь документальным подтверждением наличия принципа законности. В действительности на практике деятельности исправительно-трудовых лагерей все вопросы, в том числе возникающие разнообразные по своему характеру общественные отношения, регламентировались приказами начальника управления лагерей, приказами ГУЛАГа и НКВД СССР, а также ведомственными Положениями ГУЛАГа ОГПУ.

Нельзя не отметить и того, что в 1939 году руководством ГУЛАГа НКВД СССР была принята Временная инструкция о режиме содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях. Эта Инструкция была подписана заместителем начальника ГУЛАГа НКВД СССР Г.П. Добрыниным и объявлена совершенно секретной Приказом от 2 августа 1939 года, который был подписан заместителем Народного комиссара внутренних дел СССР комдивом
В.В. Чернышовым [120, с.203].

Заметим, что в преамбуле документа говорилось, что все ранее изданные директивы и указания по вопросам режима содержания заключенных отменяются. Следовательно, мы можем сказать о том, что ведомственный нормативный акт с согласия союзной прокуратуры фактически принял силу закона.

Эта инструкция состояла из 152 статей, то есть количество его статей в три раза превышало количество статей Положения об ИТЛ.

Анализ показывает, что при разработке главное внимание уделялось вопросам изоляции и охраны, а также использования заключенных в хозяйственно-экономических целях. Кроме того, особо оговаривалось, что осужденные за контрреволюционные преступления должны направляться, как правило, в лагеря, находящиеся в отдаленных местностях.

Согласно статье 35 Инструкции, каждый заключенный обязан был работать по назначению администрации лагеря. Заключенные, отказывающиеся от труда, подлежали переводу на штрафной лагерный режим, а злостные отказчики привлекались к уголовной ответственности.

Надо сказать, что в этой Инструкции все сферы жизнедеятельности заключенных, содержащихся в исправительно-трудовых лагерях, были расписаны по пунктам. Однако, на наш взгляд, на практике деятельности исправительно-трудовых лагерей многие требования этой Инструкции не соблюдались заключенными в силу отсутствия глобального контроля и надзора за ними.

В послевоенный период в системе исправительно-трудовых лагерей произошел ряд изменений. Во-первых, по инициативе
И. Сталина было принято постановление Совета Министров № 416-159 от 27 февраля 1948 года, согласно которому на территории СССР были созданы лагеря и тюрьмы со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников (агенты иностранных разведок, диверсанты, террористы, троцкисты, правые и меньшевики, эсеры и монархисты, националисты и белоэмигранты и т.д.) [71, с.104].

В этих особых лагерях сокращение сроков наказания и применение других льгот запрещались, заключенных требовалось использовать преимущественно на тяжелой физической работе.

Во-вторых, согласно приказу министра МВД СССР
С.Н. Круглова, от 31 декабря 1948 года за № 001516 были организованы специальные лагерные подразделения строгого режима. В создаваемых специальных лагерных отделениях и лагерных пунктах подлежали содержанию поступающие в ИТЛ из тюрем все заключенные, осужденные за бандитизм и вооруженный разбой, неисправимые рецидивисты и неоднократно судимые [71, с.115].

В специальных лагерных подразделениях заключенных полагалось использовать преимущественно на тяжелых физических работах. За попытки к побегу, отказ от работы или за нарушения лагерного режима применялись строгие наказания: содержание в карцере, в камерах штрафного режима с применением наручников, лишение на длительное время переписки и т.д. Злостных нарушителей полагалось переводить в тюрьмы.

После смерти И. Сталина было принято постановление ЦК КПСС от 10 июля 1954 года «О мерах улучшения работы исправительно-трудовых лагерей и колоний МВД СССР», где был намечен ряд мероприятий по преобразованию системы исправительных учреждений. Тогда же Постановлением Совета Министров СССР от 10 июля 1954 года было утверждено Положение об исправительно-трудовых лагерях и колониях МВД СССР, объявленное приказом МВД СССР от 17 июля 1954 года. В нем главной задачей деятельности лагерей и колоний провозглашалось исправление и перевоспитание осужденных на основе приобщения их к труду. Было предусмотрено раздельное содержание осужденных по категориям на общем, облегченном и строгом режиме [110, с.38].

Следует сказать, что постановка задачи исправления и перевоспитания заключенных предполагала внедрение опыта мест заключения 20-х годов и перевода их на бюджетное финансирование. Однако вместо этого, как видно, руководство страны пыталось реформировать систему исправительно-трудовых лагерей путем раздельного содержания осужденных по категориям на общем, облегченном и строгом режиме. Однако в исправительно-трудовых лагерях и колониях дифференцированно содержать заключенных оказалось крайне затруднительно в силу их разнопрофильности производства и потребности в рабочей силе. По этой причине в указанных местах заключения продолжали совместно содержаться самые разнообразные категории осужденных: впервые осужденные к лишению свободы, неоднократно судимые, взрослые, несовершеннолетние и т.д.

Таким образом, на основе изложенного можно прийти к выводу, что деятельность исправительно-трудовых лагерей регламентировалась ведомственными приказами, инструкциями и Временными Положениями ОГПУ-НКВД СССР. Принятие многих из них, в том числе Временной Инструкции 1939 года, во многом было обусловлено необходимостью надежной изоляции заключенных и использования их в хозяйственно-экономических целях. В исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа меры наказания в отношении нарушителей режима содержания (отказ от работы, побеги и т.д.) ожесточались: водворение в штрафной изолятор на срок до шести месяцев, привлечение к уголовной ответственности, перевод в тюрьму, перевод в специальные и особые тюрьмы и т.д.


2.3 Исправительно-трудовые лагеря ОГПУ-НКВД-МВД СССР на территории Казахстана и социально-правовые последствия их деятельности

Казахское управление лагерей особого назначения (КазУЛОН), переименованное в ноябре 1930 года в Управление Казахстанских исправительно-трудовых лагерей (КазИТЛаг) ОГПУ, было создано в г. Алма-Ате, видимо, в начале марта 1930 года.

Заключенные КазУЛОНа работали на различных производственных объектах, удаленных друг от друга на довольно большое расстояние. Эти объекты в то время называли командировками. Нами установлено, что летом 1930 года КазУЛОН имел в своем составе следующие командировки: лагерный городок, который строился в г.Алма-Ате, «Медео», «Бельбулак», городская командировка, сельхозколония «Аксай», станция Алматы, километры № 416 и № 483, «Балхаш», « Айнабулак», а также были командировки на ст.ж.д. Чу, Отар, Тюлкубас.

Что касается численности заключенных, то она была незначительной. На 15 мая 1930 года в КазУЛОНе содержалось 1589 человек, а аппарат управления лагерей Казахстана состоял из 17 вольнонаемных и 9 заключенных [121,с.21].

В мае 1930 года руководство КазУЛОНа обращается в СНК КАССР с просьбой «Об отводе именного земельного массива площадью в 110000 га. в Акмолинском и Каркаралинском округах». После положительного решения данного вопроса на отведенной территории создается Каркаралинское отделение КазУЛОНа. В конце октября того же года это отделение было реорганизовано в 1-ое отделение КазУЛОНа с центром в поселке Токаревка. В его состав вошли пункт № 1 (урочище Бес-оба), вновь создаваемый пункт № 2, по обслуживанию Казжелдорстроя, и строящийся сельскохозяйственный совхоз «Гигант» [122, с.7].

В сентябре 1931 г. согласно приказу ГУЛАГа ОГПУ на базе 1-го отделения совхоза «Гигант» создается Карагандинский исправительно-трудовой лагерь ОГПУ, а КазИТЛаг и все оставшиеся его «командировки» были ликвидированы.

Ликвидация КазИТЛага была обусловлена, на наш взгляд, следующими причинами:

Во-первых, в это время в южных регионах Казахстана не было крупных объектов работы для заключенных, а в новом районе в этом отношении были благоприятные факторы и, прежде всего, возможность использования заключенных на трудоемких процессах, к примеру, на добыче угля и каменных пород. К тому же обширные степные просторы Центрального Казахстана позволяли заниматься сельским хозяйством.

Во-вторых, как показывают архивные материалы, численность заключенных КазИТЛага с начала 1931 года стала расти и в первую очередь за счет прибывших из северных и других лагерей ОГПУ. В частности, уже на 1 июля 1931 года она составила 21323 заключенных. Из них 12640 человек, или почти 60%, содержалось в
1-м отделении-совзоза «Гигант» [123, с.54].

Однако, несмотря на это, многие подразделения КазИТЛага, и в том числе совхоз «Гигант», не были обеспечены в достаточном количестве рабочей силой.

Таким образом, мы можем констатировать, что Карагандинский ИТЛ ОГПУ был создан в сентябре 1931 года на базе 1-го отделения-совхоза «Гигант» и по существу являлся правоприемником КазУЛОН -КазИТлага ОГПУ СССР.

Земельный фонд Карлага в 1931 г. составлял 21129 кв. км. или 2095239 гектаров. На этой обширной территории ранее были расположены несколько десятков мелких казахских аулов и 7 сел с европейским населением. С начала строительства лагеря все гражданское население было насильственно выселено. В оставленных помещениях и пристройках было размещено из 57294 крупнорогатого скота и 22723 овец примерно половина, а для оставшихся строились новые помещения.

Следует заметить, что положение с размещением скота было облегчено и тем, что в селе Долинском и в г.Алма-Ате стали функционировать скотобойни. В этих двух скотобойнях с конца сентября по декабрь 1931 года было заколото 24598 голов крупнорогатого скота, а в 1932 г.- еще 21804 крупнорогатого скота и 33016 овец [124,с.7].

Аппарат управления Карлага в начале февраля 1931 года был перебазирован в село Большое-Михайловка, а затем в августе того же года в связи с проведением железной дороги до Караганды – в село Долинское. В начале октября 1931 года вся территория лагеря была разделена на 7 производственных участков, центром которых стали села: Долинское, Волковское, Самарское, Сарепта, Просторное и хутора №2 и № 5. На каждом участке, кроме молочных ферм, помещений для скота и бараков для заключенных имелись пахотные площади, где кроме бахчевых, сеялись просо, пшеница, кукуруза, ячмень, подсолнух и т.д.

В Карлаге в 1932 году вместо производственных участков были созданы лагерные отделения. В каждом лаготделении насчитывалось примерно от одной до трех тысяч заключенных, которые работали на многочисленных фермах, лагерных пунктах и на других объектах, общее количество которых в 1936 году достигло 200. Однако несмотря на это, численность лагерных отделений продолжало расти и к началу 1940 года достигла 20 [125, с.52].

Рост численности лагерных отделений и их пунктов, участков объясняется тем, что в эти годы росла площадь под зерновые и огородные культуры. Анализ показывает, что если в 1931 году под полевыми и огородными культурами было занято 11325 га, то в 1939 году -70912 га, или 7 раз больше уровня 1931 года. Сенокосные угодья, в 1931 году составили 132,5 т. га, а в 1939 году – 379,855 га, или почти в 3 раза больше уровня 1931 года.

Территория Карлага к этому времени с севера на юг по прямой составляла около 260-280 км, а с севера на северо-запад более чем 100 км. Часть лагерных пунктов находилась от центра Карлага на расстоянии до 450 км. Территорию с севера на юг разрезала железнодорожная линия Караганда-Балхаш, а с востока на запад – Жарык-Жезказган.

В отношении кадрового обеспечения Карлага следует сказать, что оно подбиралось как из вольнонаемного состава, так и из числа самих заключенных. К примеру, в 1931 году только в 1-м отделении-совхозе «Гигант» имелось 580 стрелков военизированной охраны. Из них 484, или 83 %, были из числа заключенных [126, с.340]. Они были вооружены винтовками и, несмотря на запреты, носили форму сотрудников ОГПУ.

Из вольнонаемного состава стрелков в октябре 1931 году члены ВКП(б) составляло 13% от общего числа, а комсомольцы 2%.

В последующее время численность вольнонаемного состава стрелков увеличивалось и к 1940 году она составляла 1536 человек. Из них 163 человека или примерно 10 % были коммунистами, и 673 или 44% являлись членами ВЛКСМ.

В то же время отметим, что сами «стрелки» не были законопослушными гражданами. К примеру, за первое полугодие 1940 г. на 1536 стрелков охраны Карлага было наложено 325 взысканий, или каждый пятый вольнонаемный стрелок военизированной охраны Карлага являлся нарушителем служебно-воинской дисциплины. Кроме того, в том же 1940 году 14 стрелков совершили преступления и попали под суд [127].

Надо сказать, что III отдел Карлага имел как среди заключенных, так и среди сотрудников лагеря своих информаторов и осведомителей. К примеру, в Карлаге в 1940 году только в среде стрелков военизированной охраны было более 55 информаторов и осведомителей. Они сообщали все, что имело отношение к Советской власти и советскому государству.

Что касается аппарата управления Карлага, то в нем в 1937 году работали более 730 человек. Анализ штатного расписания Карлага 1932 и 1937 года показывают, что от 60 до 80% должностей административно-технического персонала занимали заключенные.

Следует отметить, что с конца 1931 по 1933 гг. численность заключенных Карлага не превышала 12 тысяч человек. Дело в том, что в эти годы из Карлага большое количество заключенных были этапированы вначале в Белбалтлаг и в Димлаг для строительства общеизвестных водных каналов, а затем в другие лагеря ОГПУ. Численность заключенных Карлага только с конца 1933 года стала расти и в 1936 году перевалила за отметку 38 тысяч человек.

Состав заключенных Карлага состоял из мужчин, женщин, несовершеннолетних и детей. Численность заключенных женщин в Карлаге была незначительной. К примеру, в конце августа 1931 г. из 14744 заключенных 708, или около 5 % заключенных, были женщины. В 1936 году из 38194 заключенных женщин было 3210, или чуть более 8 %. Численность несовершеннолетних заключенных также была незначительной. На конец 1939 г. в Карлаге содержалось 451 несовершеннолетний. Что касается детей заключенных женщин, то они после истечении одного месяца после родов направлялись в детские ясли Карлага. На 1 января 1939 г. в Карлаге имелось всего 454 ребенка.

Состав заключенных лагерей ГУЛАГа в том числе и Карлага, постоянно в течение года обновлялся примерно на 70%, а в некоторые годы в несколько раз. Об этом свидетельствует такие факты: за первое полугодие 1936 года в Карлаг прибыло 11 133 заключенных, за это время из Карлага убыло 11964 заключенных. В 1937 г. в Карлаг прибыло 26793, убыло-22749, на 1 января 1938 г. состояло на учете 31548 заключенных, за указанный период прибыло 20170 и убыло 21434 заключенных.

В силу постоянного обновления состава заключенных, по некоторым данным, в Карлаге с 1931 году по 1956 год побывало
1 млн. заключенных.

Следует отметить, что ГУЛАГ, направляя заключенных в Карлаг, исходил из общего состояния дел по всей системе лагерей и не всегда учитывал потребности и возможности Карлага, а это приводило к отрицательным последствиям.

Во-первых, в 1931-1933 гг. в Карлаге содержалось не более 12-14 тысяч заключенных, а для удовлетворения потребности лагеря в рабочей силе требовалось почти в два раза больше заключенных. Поэтому здесь к тяжелой физической работе привлекались больные, слабосильные и ослабленные заключенные, что в определенной степени еще более снижало состояние здоровья заключенных и повышало уровень смертности среди них. К примеру, только 1932 году в Карлаге умерло 484 заключенных [124, с.2].

Во-вторых, в тех глинобитных и каменных помещениях и бараках, где жили заключенные Карлага, в зимних условиях можно было разместить не более 21-22 тысяч заключенных. А в 1936 г. в Карлаге содержалось более 38000 заключенных, вследствие чего еще больше ухудшились бытовые условия содержания заключенных. Для объективности мы приводим здесь данные из доклада прокурора Карлага НКВД Акулова от 5 декабря 1936 г. на имя начальника лагеря Линина: «…в женском бараке не хватает 20-ти топчанов, заключенные спят на земляном полу, без постельных принадлежностей, за отсутствием которых подстилают солому, отсутствует зимняя одежда и обувь…» [128, с.83]. Тогда прокурор Акулов осмотрел всю южную часть лагеря и везде, где он побывал: в Бидаикском, Котурском, Ортавском, Бурминском отделениях лагеря, было такое же положение. Бытовые условия содержания несовершеннолетних также были ужасающими. Бараки, в которых они жили отапливались недостаточно, в результате чего они жгли нары и другие деревянные предметы, а в столовой из-за нехватки кружек, мисек, ложек несколько десятков несовершеннолетних пользовались одной посудой.

С другой стороны, когда появились в Карлаге излишки заключенных, то их стали использовать на контрагентских работах. Были созданы самостоятельные лаготделения, где заключенные работали в более сложных условиях, ибо предприятия и организации, т.е. работодатели, требовали не столько количество вывода заключенных на работу, сколько высокой производительности труда. Ежедневные требования выполнения нормы выработки при необеспеченности одеждой, жильем, медикаментами и питанием часто выводили заключенных из строя, делали их непригодными к труду. К примеру, в конце декабря 1934 г. «Балхашстрой» пригрозил Карлагу отказом от предоставляемой по договору рабочей силы, мотивируя свой отказ тем, что труд заключенных неполноценный, малопроизводительный. В этой связи, в начале января 1935 года оттуда в срочном порядке была вывезена первая партия ослабленных и слабосильных заключенных на 27 вагонах [129, с. 155].

Говоря о материально-бытовом обеспечении заключенных, следует отметить, что исправительно-трудовые лагеря ГУЛАГа постоянно недофинансировались. В Карлаге это в особенности ярко проявилось в отношении строительства детских яслей для детей. Так, в 1937 г. ГУЛАГ поручил Карлагу построить детские ясли на 650 мест, а средств для строительства выделил почти в два раза меньше по сравнению с существующими нормами для городских и районных яслей. Несмотря на это, Карлаг в том году построил детские ясли на 700 мест, что вызывает сомнения в качестве сданного объекта. К примеру, в этих яслях были маленькие сушилки, неприспособленные и холодные кормилки и коридоры, что в определенной степени стало одной из причин повышения заболеваемости и смертности детей. В Карлаге только в 1938 г. умерло 408 детей. На 1 января 1939 года здесь имелось 454 детей, из которых 70% были в возрасте до одного года. Почти все дети были больными. Комиссия, производившая обследование детских яслей Карлага отметила, что «…ясли…нужно считать по существу не яслями, а плохо оборудованной детской больницей» [130, с.4].

Изученные нами архивные и другие материалы свидетельствуют о том, что культурно-воспитательными частями исправительно-трудовых лагерей проводились самые разнообразные мероприятия, в том числе: социалистическое соревнование и ударничество, культурно-массовая работа, профессионально-техническое обучение, работа по ликвидации неграмотности и т.д. При этом следует заметить, что в отчетных материалах указаны высокие показатели. Например, в 1947 году только в одном Карлаге было прочитано 1954 лекций и докладов, 10404 политинформаций, 87747 громких чтений газет, 1911 концертов и т.д. [102, с.145].

На наш взгляд, все эти показатели являлись результатом приписок и искажений действительности. Дело в том, что для организации в таком большом объеме культурно-массовых мероприятий требовалось значительное число сотрудников и воспитателей. А их количество было незначительным. К примеру, в той же культурно-воспитательной части Карлага в 1945 году работал всего лишь 131 вольнонаемный [102, с.145].

В качестве воспитателей привлекать в большом количестве заключенных также не могли из-за постоянного дефицита рабочей силы в лагерях ГУЛАГа.

Незначительное число вольнонаемных работников культурно-воспитательных частей лагерей ГУЛАГа, а также воспитателей, причем назначаемых из числа самих заключенных, при всем своем желании не могли организовать культурно-воспитательную работу в среде огромной массы заключенных. К тому же, эти воспитатели-заключенные нередко переводились этапом в другие лагеря. Для объективности приводим пример из архивного материала: «Зная трудности в подборе воспитработников, ни одно отделение (исключение Волковское) не подумало о том, как в зимний период подковать свои кадры. В частности, ЦПО (Аникин) (Центральный производственный отел – С.Б.) вместо того, чтобы подучить немного уже работающе­го больше года воспитателя нацмена з/к Касымова, просто этапирует с первой уходящей партией, надеясь видимо из КВО (С.Б. – Культурно-воспитательная часть) получить готовых» [131].

На наш взгляд, все данные о работе культурно-воспитательных частей ИТЛ были сильно завышены. Видимо, и ГУЛАГ НКВД СССР, и советское правительство сами были заинтересованы в таких дутых данных, так как они создавали иллюзию о том, что исправительно-трудовые лагеря занимаются и решают благородную задачу «исправления преступника».

Как показывает анализ отчетных и иных архивных материалов, в Карлаге с увеличением площадей урожайность культур с одного гектара наоборот снижалась, а себестоимость продукции росла. Ведь для обработки огромных, все увеличивающихся площадей затрачивались большие силы и средства. К примеру, количество техники Карлага в 1930 году составляло 29 единиц, а в 1939 году здесь имелось только тракторов и комбайнов 443 единиц, не считая автомашин и другой техники. Надо учитывать и то, что в Карлаге огромные средства были затрачены на создания ирригационной системы.

Что касается животноводческой отрасли, то следует отметить, что в Карлаге численность крупнорогатого скота постоянно сокращалась и концу 1940 года здесь имелось всего лишь около 17 тысяч голов скота. Численность свиней к концу 1934 года по одним данным 5040 голов, по другим 6639 голов. После 1934 года количество свиней уменьшилось и к концу 1940 года составляло 473 голов.

На наш взгляд, сокращение количества крупнорогатого скота и свиней произошло по следующим причинам:

Во-первых, из-за нехватки корма в хозяйствах Карлага почти ежегодно имел место падеж скота. К примеру, только за 1939 год падеж всего скота составил 10948 голов.

Во-вторых, в Карлаге плановый выход мясной продукции на одну голову крупнорогатого скота и свиньи к забою из года в год не выполнялся. Однако несмотря на это, план по мясу Карлаг выполнял и перевыполнял за счет увеличения количества убойного скота. К примеру, в 1937 г., чтобы выполнить план мяса по крупнорогатому скоту, убойный контингент был увеличен от плановых на 1511 голов. Кстати, разницу количества свиней, имевшуюся в 1934 г., мы объясняем этим обстоятельством.

Следует заметить также, что, несмотря на значительное увеличение сенокосных угодий в Карлаге, корма для скота хронически не хватало. Поэтому часть корма завозилось извне, а это повысило и без того высокую себестоимость мясной продукции Карлага.

Что касается роста численности стада овец, то она увеличилась в 1933 году за счет приобретенных импортных овец с 27,5 тысяч до 54,9 тысяч голов, а в 1935 году за счет принятых от Сиблага и Сазлага стадо овец было увеличено еще на 56% [132, с.1].

Таким образом, мы можем констатировать, что животноводческая отрасль в Карлаге также была убыточной. Об этом свидетельствует и такие факты: на территории Жезказганской и Карагандинской областей, т.е. где дислоцировался Карлаг, в 1916 году было полтора миллиона овец, а в 1928 году было 1 миллион 88 тысяч овец, 298 тысяч голов крупнорогатого скота и 297 тысяч лошадей. На каждого вольного чабана в среднем приходилось по 50 голов скота. А в Карлаге в 1940 году на одного заключенного-скотовода и охранника приходилось лишь по 5 голов скота [133, с.4].

Благодаря работе осведомителей и агентов, III отделы исправительно-трудовых лагерей постоянно вскрывали среди заключенных и сотрудников деятельность «вредителей» и «контрреволюционных групп» и тем самым создавали тяжелую психологическую атмосферу в лагерях. В частности, в середине 30-х гг. оперуполномоченными III отдела Карлага был вскрыт ряд «контрреволюционных», «вредительских» групп, орудовавших в лагере. К примеру, здесь в конце декабря 1937 г. была вскрыта группа «вредителей», работавших в автопарке лагеря.

В результате деятельности «вредителей» оказалось, что из 96 грузовых автомашин ежедневно работало только 50 или 52%, а 40 автомашин или 48% простаивали. Тогда были арестованы 23 заключенных шоферов и начальников автоколонны [134].

Действительной же причиной такого состояния, на наш взгляд, были не столько «вредительская деятельность», сколько низкая профессиональная подготовленность кадров и недостаточное обеспечение автомашин запасными частями. Заключенные шоферы, трактористы, недолго проработав в Карлаге, переводились в другие лагеря или освобождались. К примеру, только за тот же 1937 год текучесть трактористов составила 250%, а в 1938 году из числа трактористов, работавших на посевной, к концу сезона осталось только 20% [135].

Нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что у заключенных не было заинтересованности в труде.

В Карлаге были и другие подобные факты. К примеру, в конце января 1938 года по делу «Снабженцы» проходила еще одна группа во главе с начальником отдела снабжения лагеря Л.С. Герковичем, в начале февраля 1938 года по делу «Розмага» была арестована группа в составе свыше 20 заключенных, работавших продавцами и заведующими складами, а в июне 1938 года была вскрыта «вредительская подрывная работа» группы, «орудовавшей» в животноводстве [134].

На наш взгляд, главной причиной нерентабельности хозяйства Карлага было не действие каких-то «вредителей» а то, что здесь не учитывались природные, географические, климатические и экологические особенности региона. В отличие от Карлага, местные жители – казахи никогда скота в таком большом количестве на одном месте не держали, а постоянно перемещали его с одного места на другое. Это было вызвано не только производственной необходимостью, но и стремлением избежать экологических проблем. У казахов даже существовали маршруты по которым строго воспрещалось прогонять табуны коней во избежание ветровой эрозии почвы. Таким образом, производство, организованное с учетом природно-климатических и экологических условий, дало положительные результаты. К началу ХХ века на территории Казахстана имелось примерно 4 млн. лошадей, 18-18,5 млн. овец, 3-3,5 млн. коз, более одного млн. верблюдов, 3,5 – 4 млн.голов крупного рогатого скота [136, с.70].

Казахи также в этих местах никогда в большом масштабе не занимались земледельческим трудом, ибо земледелие в условиях засушливой зоны носило в себе отпечаток экстенсивной формы производства, т.е. требовало привлечения больших сил и средств, создания разветвленной оросительной системы при низком выходе конечной продукции.

Нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что здесь заключенные привлекались к труду принудительно, под страхом наказания, а такой труд, как мы знаем, никогда не был производительным, рентабельным.

Несмотря на это, в лагерях ОГПУ в целях повышения производительности труда использовались различные методы и формы воздействия на заключенных.

В исправительно-трудовых лагерях заключенные, нарушившие режим содержания, к примеру, отказчики от работы или совершившие побеги, жестоко наказывались. В частности, они водворялись в штрафной изолятор на срок до 6 месяцев или привлекались к уголовной ответственности. Вот типичный приказ начальника Карлага М. Чунтонова № 216 от 8 сентября 1932 года: «За отказ от работы и разлагающую агитацию, заключенных (далее перечислены 14 фамилий – С.Б.) арестовать и передать суду Коллегии ОГПУ… Предупреждаю, что в дальнейшем каждый отказ заключенных от работы будет рассматриваться не только как нарушение лагерной дисциплины, но и как преступление, за которое виновные будут безоговорочно привлекаться к судебной ответственности через коллегии ОГПУ» [137].

Заметим, что для оперативного решения возникающих проблем, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 30 декабря 1944 года, в исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа были созданы специальные суды. Ежегодно этими судами оперативно выносились более 20 тысяч приговоров в отношении лиц, совершивших побеги из мест заключения и внутрилагерный бандитизм и грабеж [72, с.88].

В архиве много материалов, свидетельствующих о том, что с самого начала создания Карлага администрация лагеря, административно-технический персонал применяли насилие, угрозу и запугивание, привязывание веревкой, обливание водой и т.д. Например, начальник отделения КазУЛОНа некий Сосов за свое поведение в среде заключенных получил прозвище «Николай второй» [138].

В лагерях ГУЛАГа в условиях насилия и издевательства отбывали наказания заключенные женщины, о чем свидетельствуют многочисленные приказы начальника Карлага. Приведем типичный приказ начальника Карлага тех лет: «Приставание к женщинам и понуждение их к сожительству со стороны лиц адмтехсостава… вызовы женщин на ночные работы, отбор «подходящих» женщин в качестве обслуги или домработницы, все эти безобразные факты продолжают иметь место в отделениях…» [139].

Заключенным лагерей нормы пайка выдавались в зависимости от выполнения норм выработки. Имеется множество свидетельств, что многие заключенные на тяжелых (к примеру, на земляных) работах выходили из строя через 2-3 месяца, и, получая в дальнейшем штрафной паек, постоянно находились на грани голода, приводившего нередко к смерти. Многие заключенные в силу слабости организма не могли работать.

Надо сказать, что о голодающих заключенных И. Сталин и
В. Молотов знали. В частности, прокурор СССР А.Я. Вышинский в адрес СНК СССР на имя В.М. Молотова 28 мая 1936 году направил секретное письмо, где он пишет, что в лагерях «… заключенные, побуждаемые голодом, подбирают отбросы из помойных ям», и предлагает создать специальную комиссию в составе представителей НКВД, прокуратуры СССР и наркомздрава РСФСР для разработки минимума продуктов питания для заключенных и утвердить его Советом Народных Комиссаров СССР [140, с.118].

Еще один пример из письма наркома НКВД СССР Л.П. Берии на имя того же В.М. Молотова, написанное 17 апреля 1939 года: «…Существующая в ГУЛаге НКВД СССР норма питания в 2000 калорий рассчитана на сидящего в тюрьме и неработающего человека. Практически и эта заниженная норма снабжающими организациями отпускается только на 65-70%.» [69, с.61].

Вследствие голода и холода в лагерях ГУЛАГа только с 1931 по 1940 г. умерло 376154 заключенных [69, с.63]. В 1941 году в системе ГУЛАГа умерли еще 100997 человек. В последующие три военных года умерли еще 292725 заключенных [105, с.43].

Как видно, все эти факты были известны руководству страны, во всяком случае, И. Сталин и В. Молотов знали об ужасных условиях содержания заключенных, но никаких мер не предприняли.

Можно сказать, что имевшие место в исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа голод, избиение, запугивания, издевательства над заключенными, демонстрация трупов расстрелянных заключенных использовались как метод подавления личности заключенных. Постоянный испытываемый страх, унижения и оскорбления быстро приводят человека в отчаяние, начинается процесс деградации его психики, человек становится более податливым, терпеливым и исполнительным. Этим и можно объяснить бездействие И. Сталина и В. Молотова.

Кроме Карлага, в августе 1937 года на месте детской колонии был создан спецлагерь «Р-17», ставший известным под именем «Алжир» (Акмолинский лагерь жен изменников Родины). Этот лагерь находился недалеко от нынешней Астаны. Режим содержания заключенных женщин в Алжире не отличался от других лагерей. К примеру, это видно из рассказа бывшего начальника этого лагеря М.Т. Юзипенко: «Колючая проволока в два ряда, между ними контрольная полоса, подправляемая каждое утро, усиленная охрана с собаками и все прочее... Этапы приходили из Грузии, Армении, Украины, с Дальнего Востока - отовсюду. Женщин замуровали заживо… Скоро это «спец» сняли, сделали общий лагерь, разрешили работать…» [141].

О женщинах «Алжира» приводим еще один пример из рассказа Гульбахрам Сейфуллиной: «Мы почти не отличались друг от друга: бледные, изможденные, стриженные наголо, с опухшими от слез воспаленными веками одинокие женщины, одетые в видавшие виды бушлаты…» [142, с.79].

По некоторым данным, с 1937 по 1954 год в «Алжире» отбыли наказания около 25 тысяч женщин, примерно 5 тысяч из них погибли [143].

В 1940 году на берегу реки Кенгир, на месте бывшего пионерского лагеря был создан Жезказганлаг. Здесь заключенные работали в промышленных объектах, строительстве, на рудниках, в сельскохозяйственных работах, прокладывали железнодорожную ветку длиной более 400 километров от станции Жарык до станции Кенгир и т.д.

В июне 1941 года в Спасске, расположенном в 45 км от Караганды, был организован специальный лагерь для военнопленных. Лагерь насчитывал в своем ведении 22 отделения. Некоторые отделения лагеря находились на значительном расстоянии от Караганды, к примеру, в гг. Темиртау, Сарань, Балхаш и т.д.

Военнопленные и интернированные работали на шахтах, кирпичном, ремонтно-механических заводах, строительных предприятиях и т.д.

Состав военнопленных также постоянно перемещался с одного лагеря в другой. В этом лагере за десять лет побывало 40 тысяч военнопленных.

В 1948 году на базе помещении Спасозаводского лагеря для военнопленных был создан особый лагерь (Песчаный), затем в 1949 году МВД СССР создает еще две особых лагеря. В 1952 году на базе 6 лагерного отделения Особого лагеря № 8 (Песчаного) в поселке Экибастуз был организован Особый лагерь № 11 с присвоением условного наименования «Дальний лагерь МВД».

Таким образом, из 11 функционировавших на территории СССР особых лагерей четыре находилось на территории Казахстана: Особый лагерь № 4 (Степной) в поселке Джезказган Карагандинской области; Особый лагерь № 8 (Песчаный) в Караганде; Особый лагерь № 9 (Луговой) в селе Долинском Карагандинской области; Особый лагерь № 11 (Дальний) в поселке Экибастуз Павлодарской области.

К началу 1953 года в вышеназванных особых лагерях содержалось следующее количество заключенных: № 4 – 20 869 человек, № 8 – 29 905, № 9 – 12717 (по состоянию на 1 сентября 1951 года, поскольку приказом № 0612 от этого числа специализировавшийся на содержании инвалидов Особый лагерь № 9 подлежал реорганизации в Спасское лаготделение с передачей его в состав Особого лагеря № 8), № 11 – 2742 человека. [108, с.124].

Заключенные в особых лагерях содержались в крайне тяжелых условиях. Здесь заключенные имели еще и личные номера, как в концентрационных лагерях фашистской Германии. Об этом рассказывает бывшая политзаключенная Р. Зуева-Ордынец: «…У меня был номер 148176. У моего будущего мужа Михаила Ефимовича Зуева-Ордынца… номер был уже 179888» [144, с.4].

16 мая 1954 года в Степлаге началось восстание заключенных, которое продолжалось 40 дней. Восстание было подавлено при помощи солдат регулярной армии с использованием танков.

Кроме указанных исправительно-трудовых лагерей, на территории Казахстана функционировали и другие лагеря. Перечень казахстанских исправительно-трудовых лагерей мы указываем в Приложении Д.

Как видно, на территории Казахстана в 30-50 гг. ХХ века функционировало значительное число исправительно-трудовых лагерей, в том числе особые лагеря.

Говоря о социально-правовых последствиях деятельности исправительно-трудовых лагерей, следует отметить, что в низовых лагерных подразделениях с июня 1957 года был осуществлен переход на отрядную систему. Эта структура, то есть отрядная система, до сих пор используется в исправительных колониях Казахстана.

Структура ВОХРа и принципы организации службы надзора ИТЛ постоянно совершенствовались. В частности, в конце декабря 1943 года во всех ИТЛ и колониях за счет сокращения численности охраны и четырех должностей дежурных комендантов были созданы специальные подразделения внутренней надзирательской службы. Эта служба состояла из надзирателей, старших надзирателей и начальника надзирательской службы.

Этим служебным нарядом надзор в лагерях и колониях стал осуществляться круглосуточно в составе старшего надзирателя, дежурного надзирателя и надзирателя по штрафному изолятору, а также дежурных надзирателей по жилым баракам. Количество надзирателей определялось из расчета один надзиратель на триста заключенных.

В феврале 1944 года в штабах ИТЛ, УИТЛК, ОИТК были созданы части режима и надзирательской службы. А для централизованного руководства надзирательской службой в составе управления охраны и режима ГУЛАГа НКВД СССР был создан отдел режима и надзирательской службы.

С этого момента во всех подразделениях, где имелось десять и более надзирателей, на должность начальников надзирательных служб стали назначаться офицеры [32, с.53].

Заметим, что этот опыт организации работы специальных служб, надзор за осужденными используется в исправительных колониях Казахстана до сих пор.

Нельзя не отметить и то, что благодаря работе III отделов и многочисленной армии осведомителей – «стукачей» ГУЛАГ НКВД СССР полностью контролировал обстановку в исправительно-трудовых лагерях. Заметим, что тотальный контроль, постоянное опасение со стороны близких людей, с которыми каждодневно человек общается, также вызывает отрицательные психические процессы, человек постоянно напряжен, он должен постоянно рассчитывать свой шаг, свои слова и т.д. Все это также отрицательно влияет на психику человека, он становится замкнутым, нередко уходит « в себя».

Эта структура под названием оперативно-режимный отдел (ОРО), осуществляющий контроль за поведением осужденных, в том числе с использованием многочисленных осведомителей из числа осужденных и вольнонаемных, функционировала в 1960-80-е годы в исправительно-трудовых колониях. Она до сих пор действует в исправительных колониях Казахстана под названием «оперативный отдел» со штатной численностью примерно 5-8 человек. К сожалению, в исправительных колониях, рассчитанных на содержание более 1 тыс. осужденных, эта структура необходима.

Исправительно-трудовые лагеря ГУЛАГа заключенным заработную плату не платили. Иногда в некоторых лагерях отличившимся заключенным давали премиальные вознаграждения. Только в 1951 году в целях повышения производительности труда частично стали оплачивать труд заключенных. Однако содержание исправительно-трудовых лагерей обеспечивалось за счет средств, удержанных из заработка заключенных. Это положение затем было закреплено в статье 56 Исправительно-трудового кодекса Казахской ССР 1971 года. Эта норма была отменена только после провозглашения независимости Казахстана Законом РК от 26 июня 1992 года [145].

В 1930-50 годы, благодаря деятельности системы исправительно-трудовых лагерей, коренным изменениям подвергся институт условно-досрочного освобождения от наказания. В начале 30-х гг. в исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа применение условно-досрочного освобождения и зачет рабочих дней были ограничены. Об этом свидетельствует, к примеру, сообщение начальника ГУЛАГа ОГПУ Л.И. Когана на имя начальника КазИТЛага от 27 сентября 1930 года, где говорится: «Предлагаю в будущем воздерживаться затрагивать вопрос о досрочном освобождении и не давать заключенным основания для разговоров и надежду на скорое освобождение. По целому ряду причин мы не можем сейчас ставить вопрос о широком применении практики досрочного освобождения…» [146].

В то же время применение условно-досрочного освобождения и зачета рабочих дней давало заключенным реальную надежду на скорое освобождение, и поэтому являлось сильным стимулом повышения производительности труда.

Видимо, в этой связи, начальником ГУЛАГа Л.И. Коганом была утверждена Инструкция о применении зачета рабочих дней, объявленная циркуляром ГУЛАГа ОГПУ за № 412 от 22 ноября 1931 года [147].

Согласно требованиям этой инструкции, зачет рабочих дней применялся по отношению к разным категориям заключенных по-разному: для ударников зачет производился в 2 дня работы за 3 дня срока, для остальных - 3 дня работы за 4 дня срока и 4 дня работы за 5 дней срока.

В марте 1932 года было внесено дополнение в эту Инструкцию в части механизма применения зачета рабочих дней В нем было указано, что в отношении осужденных за «контрреволюционные преступления» начисление зачетов допускается только в отдельных случаях, по специальной норме, не ранее как через год после вынесения приговора и только с разрешения ГУЛАГа [148, с. 6].

Для применения зачета рабочих дней полагалось создание в каждом лагере центральной аттестационной комиссии (ЦАК). Однако в некоторых лагерях, в силу разбросанности подразделений лагеря, к примеру, как в Карлаге, полномочия центральной аттестационной комиссии были переданы в ведение учебно-распределительных частей лаготделений. В них создавались аттестационные комиссии в составе 5 человек: начальник, представитель информационно-следственного отдела, заведующий учетно-распределительной частью, председатель культурно-воспитательной части, а также ответственный исполнитель по зачету рабочих дней на правах секретаря аттестационной комиссии

Следует заметить, что положительная сторона зачета рабочих дней состояла в том, что заключенный своим трудом сокращал срок отбывания наказания и освобождался из лагеря условно-досрочно. Однако ГУЛАГ ОГПУ в своей практической деятельности зачет рабочих дней применял не всегда и не везде, тем самым нарушая принятые им самим же инструкции и Положения.

В последующее время, когда на ОГПУ было возложено строительство крупных объектов общесоюзного значения, руководство ОГПУ, а с 1934 года НКВД СССР крайне было заинтересовано в массовом применении зачета рабочих дней. В то же время против применения условно-досрочного освобождения заключенных выступал И. Сталин. В частности, об этом 25 августа 1938 года на заседании Президиума Верховного Совета СССР, где обсуждался вопрос о досрочном освобождении заключенных, И. Сталин сказал следующее: «Мы плохо делаем, мы нарушаем работу лагерей. Освобождение этим людям, конечно, нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо… Будут освобождаться лучшие люди, а оставаться худшие. Нельзя ли дело повернуть по-другому, чтобы люди эти оставались на работе: награды давать, ордена, может быть…» [63, с.108].

После этого выступления И. Сталина на основании секретного указа Президиума Верховного Совета СССР № Вс – 30/с «О лагерях НКВД СССР» от 15 июня 1939 года условно-досрочное освобождение заключенных, а также практика зачета рабочих дней были отменены [63, с.119].

Однако НКВД СССР, на которого был возложен ряд крупных производственных заданий Правительства СССР, был заинтересован в применении условно-досрочного освобождения. Поэтому этот орган постоянно поднимал вопрос и добился положительного решения проблемы в 1946-1947 годы, когда постановлениями Совета Министров СССР вновь было разрешено применение зачета рабочих дней из расчета один день производительной работы за 2-3 дня срока отбытия наказания. Правда, такие зачеты применялись в основном на предприятиях Дальстроя, Главспеццветмета, на лесозаготовках, на стройках нефтяной промышленности, на предприятиях черной металлургии и т.д.

Однако 20 марта 1948 года И. Сталин вновь подписал постановление Совета Министров СССР № 8230264 с «О прекращении применения льготного порядка зачетов заключенным сроков отбытия наказания». Причиной появления этого постановления была записка Л. Берии, где он писал, что в лагерях досрочное освобождение приняло массовый характер, в том числе освобождаются и лица, совершившие хищение социалистической собственности [71, с.108].

Вместе с тем, следует заметить, что в последующее время применение зачета рабочих дней и условно-досрочное освобождение заключенных продолжало применяться в более 60 лагерях ГУЛАГа. Сталин не акцентировал внимание на этом факте, так как он не мог не считаться с интересами экономики страны.

Таким образом, можно сказать, что в 1930-50-е годы применение условно-досрочного освобождения и зачета рабочих дней зависело от особенностей производственных объектов, а не от особенностей личности заключенного, как было, к примеру, в 1920-е годы в практике деятельности мест заключения.

После смерти И. Сталина в 1954 году условно-досрочное освобождение заключенных от отбывания наказания в виде лишения свободы было полностью восстановлено, а зачет рабочих дней остался невостребованным. Причиной тому была заинтересованность советского правительства в стабильном составе численности заключенных, содержавшихся в исправительно-трудовых колониях закрытого типа.

Отрицательные последствия деятельности системы исправительно-трудовых лагерей состояли и в том, что в условиях массовой изоляции людей в исправительно-трудовых лагерях были сосредоточены и так называемые «блатные», «воры в законе».

В местах заключения «воры в законе» объединялись в «семьи», а на свободе - в общины. Общины делились (условно) на небольшие группы по два-три человека, каждая из которых занималась определенным видом преступной деятельности [149, с.36].

В отличие от других заключенных, «блатные», «воры в законе» в своей жизни придерживались «правильных понятий»: беззаветно поддерживать «воровскую идею»; быть честным в отношении других воров и делать все для укрепления авторитета группировки; устанавливать полную власть в среде заключенных; вовлекать в свою среду новых членов; не «брать оружие», то есть не служить в органах власти и управления и т.д. [150, с.38].

Надо сказать, традиционно эта категория заключенных в России была малочисленна и незаметна. Видимо, поэтому ни писатели, ни ученые-юристы не писали о них. Эта категория заключенных окончательно сформировалась и стала социальным явлением в 1930-50-е годы в лагерях ГУЛАГа, где было создано самое благоприятное условие для них. Имеется множество свидетельств, что в 1930-е годы советская власть в лице администрации лагерей видела в блатных «социально близкое сословие» и относилась к ним более благосклонно и доброжелательно, по сравнению, к примеру, с политическими заключенными. К тому же, их условия жизни в лагерях были заметно лучше, благодаря воровской организованности и грубой силе.

Следует учесть, что в 30-е годы в лагерях совместно со взрослыми заключенными содержались несовершеннолетние, которые в силу особенностей их психологии брали пример от «блатного братства», подражали им, усваивали и шлифовали опыт и знания преступного мира. К тому же, в отличие от других заключенных, преступники-профессионалы готовили своих последователей. К примеру, тот же В. Шаламов пишет, что они «…заботились о подготовке своей «смены», о выращивании «достойных» продолжателей их дела» [151, с.452].

В начале 50-х годов МВД СССР, наконец, поняв, что преступный мир представляет определенную опасность для всего общества, предпринимает ряд репрессивных мер, к примеру, воров в законе стали содержать в специальном лагере, часть из них перевели на тюремное содержание. С этого момента в СССР утвердилось мнение о ликвидации воров в законе, что далеко не соответствовало действительности.

Таким образом, практика деятельности исправительно-трудовых лагерей показала выгодность подобных учреждений, функционирующих на основе принципа самоокупаемости. Поэтому исправительно-трудовые лагеря создавались в экономический перспективных регионах, в том числе и на территории Казахстана. Структура исправительно-трудовых лагерей постоянно совершенствовалась, так же как и методы и способы воздействия на заключенных. В исправительно-трудовых лагерях в силу холода, голода и тяжелых условии работы несколько миллионов человек погибли, десятки миллионов были искалечены физически и духовно. В силу особенностей системы организации и деятельности исправительно-трудовых лагерей малочисленный преступный мир был сплочен и организован, а также в условиях лагерей были усовершенствованы и систематизированы неписаные их законы и правила.

Делая вывод по этому разделу, можно сказать, что в системе исправительно-трудовых лагерей постоянно проводились «реформы», то есть из исправительно-трудовых лагерей постоянно часть заключенных переводилась в какие-то новообразования (в тюрьмы, в специальные лагерные подразделения строгого режима, в особые и специальные тюрьмы), где условия содержания заключенных были более жесткими.

Все эти «реформы» проводились спонтанно, не всегда обдуманно, во многом благодаря желанию и стремлению руководства ГУЛАГа сломать личность «неисправимого заключенного», а также вызвать у остальных постоянный страх. Но поскольку заключенные привыкали к вводимым новшествам, то приходилось периодически придумывать что-то новое. Видимо, «реформаторы» знали, что постоянный страх ломает у человека волю и приводит к серьезным психическим разрушениям, человек становится более уступчивым и исполнительным.

Заметим, что все эти меры наказаний (водворение заключенного в штрафной изолятор; привлечение к уголовной ответственности; перевод в тюрьмы), созданные в процессе практики деятельности исправительно-трудовых лагерей, были законодательно закреплены в 60-70 годы, правда, были сглажены отдельные их фрагменты. Некоторые фрагменты структуры исправительно-трудовых лагерей были сохранены полностью и имеют место в современных исправительных учреждениях Казахстана.

3 СТАНОВЛЕНИЕ, РАЗВИТИЕ И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ КОЛОНИЙ КАЗАХСТАНА