Geum.ru

Длительное время объектом изучения истории отечественной военной журналистики были в основном издания, появившиеся после Октябрьской революции 1917 г

Вид материалаДокументы

Содержание


2.1 Деятельность фронтовых и армейских газет по реализации
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8
Глава 2. Основные направления деятельности российской военной периодической печати в годы Первой мировой войны

2.1 Деятельность фронтовых и армейских газет по реализации

идеи победоносной войны


Вступление России в войну привело к некоторой стабилизации внутриполитического положения в стране. Ее начало приветствовали как различные политические силы, призывавшие на время войны забыть все внутрипартийные распри и оказать правительству максимальную поддержку во имя победы, так и простые люди, охваченные общей волной патриотизма. Об этом свидетельствовала статья «Рабочие движения в 1914 и 1915 годах» в «Военной летописи» за февраль 1916 г., в которой констатировалось, что с началом войны стачечное движение резко сократилось, а к концу 1915 г. и вовсе было сведено к минимуму. Так, если с января по июль 1914 г. в России было зарегистрировано 4 098 забастовок с общим количеством участников 1 439 284 тысяч человек, то с августа по декабрь того же года количество выступлений снизилось до 77, а количество участников до 34 752 человек. В 1915 г. число забастовок по сравнению с 1914 г. в общем сократилось в 20 раз. Также изменился и сам характер стачек. Если раньше в большинстве своем они носили политический характер, то после вступления России в войну они все чаще стали возникать по экономическим причинам, ввиду «повсеместного вздорожания жизни и взвинчивания цен на предметы насущной необходимости»178. Кроме того, уже тот факт, что кайзеровская Германия первой объявила военные действия против императорской России, способствовал формированию в массовом сознании установок восприятия ее как войны справедливой, оборонительной, направленной на отражение германской агрессии.

2 августа 1914 г. на Дворцовой площади в Петербурге собрались тысячи людей. Они дружно опустились на колени пред императором и императрицей, вышедшими на балкон Зимнего дворца. Сам Николай II, стремясь всячески поддержать патриотические настроения в народе, принимая в тот день высших чиновников империи, сказал: «Я здесь торжественно заявляю, что не заключу мира до тех пор, пока последний неприятельский воин не уйдет с земли нашей»179.

Профессор Императорской военной академии генерал-лейтенант Н. Н. Головин в своей работе, посвященной военным усилиям России в Первой мировой войне, отмечал, что «все, кто был свидетелем войны России и Японии, не мог быть пораженным огромным различием в народных настроениях 1904 г. и 1914 г.»180. Мировоззрение многомиллионной солдатской массы в первый год войны определялось формулой «За Веру, Царя и Отечество». Для русских народных масс в начале войны она была своего рода политическим лозунгом. Характеризуя народные настроения в 1914 г., Головин писал: «Первым стимулом, толкавшим все слои населения России на ратный подвиг, являлось сознание, что Германия сама напала на нас... Угроза Германии разбудила в народе социальный инстинкт самосохранения. Другим стимулом борьбы, оказавшимся понятным нашему простолюдину, явилось то, что эта борьба началась из необходимости защищать право на существование единокровного и единоверного сербского народа… Это было сочувствие к обиженному младшему брату... Связь обоих этих актов была совершенно ясна здравому смыслу нашего народа»181.

О «необычайном подъеме русского духа» и готовности «до последней капли крови постоять за царя и Русь» свидетельствовали перепечатки агентских телеграмм из центральных периодических изданий, опубликованных в первых после начала войны номерах «Русского инвалида»182. «Из дальних и ближних мест, из центра и из всех окраин в огромном количестве поступают в Санкт-Петербургское телеграфное агентство телеграммы, рисующие торжественное, серьезное и сознательное настроение, с которым население встретило объявление войны. Во всех храмах совершены торжественные молебны о даровании российскому воинству победы над дерзким врагом. Патриотический порыв, которым охвачено все население, находил выражение в бесчисленных грандиозных патриотических манифестациях, продолжающихся повсеместно… Уходящие войска всюду являются предметом восторженных оваций. Им устраивают торжественные проводы»183.

21-го июля (3 августа) 1914 г. в «Русском инвалиде» был опубликован Высочайший Манифест, выдержанный в традициях патриотического официоза. В нем, в частности, отмечалось, что «Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно» и выражалась уверенность, что «в грозный час испытаний будут забыты внутренние распри, да укрепится еще теснее единение царя с его народом и да отразит Россия, поднявшаяся, как один человек, дерзкий натиск врага»184.

Одной из основных задач военной периодической печати в рассматриваемый период была пропаганда идеи ведения мировой войны до ее победоносного окончания. Реализация данной задачи во многом зависела, во-первых, от положения дел и отношения к войне в самой действующей армии, а во-вторых, от того, какие настроения царили в тылу и как относилось к ее развитию и продолжению население империи.


Авторы военных изданий в первых публикациях о начале войны были довольно сдержанны в своих оценках и выражали уверенность, что «кровопролития удастся избежать»185. Однако уже через несколько дней тон материалов меняется коренным образом и корреспонденты открыто призывают солдат и офицеров вести войну до победного конца. Так, в центральном печатном органе Военного министерства «Русский инвалид» журналист М. Соколовский в материале «Перед военной грозой», вспоминая войны минувшие, из которых русские не раз выходили победителями, выражал уверенность, что и «эта война станет в ряд летописи наших побед»186. В этом же издании вскоре публикуется статья «С жезлом в руках, с крестом в сердце!», в которой полностью разделяется царский манифест, написанный «величавым, уверенным, спокойным языком», а в заключение отмечается, что «Россия миролюбива, но она сильна и несокрушима, что еще раз докажет предстоящая война»187. В очередном номере газеты в статье «В чем победа?» М. Соколовский разъяснял читателю, что победа заключается не в том, «чтобы занять пятьдесят немецких деревень, а в разгроме живой силы неприятеля, в уничтожении его армии». Далее автор на исторических примерах доказал, что иной раз оставление своей территории, а может и столицы, как это было в Отечественную войну 1812 г., является стратегическим маневром, а не проигрышем в войне. В русско-турецкой войне 1877-1878 гг. турки проиграли войну, хотя Константинополь так и не был взят русскими войсками. Соколовский был уверен, что для достижения полной победы «необходим значительный промежуток времени, сдержанность народа и вера в вождей» и тогда победа над вражеским государством – неизбежна188.


И все же основная доля материалов, призывавших вести войну до полного разгрома кайзеровской Германии и ее сателлитов, в начале войны была за центральной периодической печатью («Речь», «Биржевые новости», «Русское слово»). Это можно объяснить рядом факторов. Во-первых, как уже отмечалось ранее, патриотические настроения как в самой армии, так и в обществе были велики. Во-вторых, фронтовые и армейские газеты стали появляться в русской армии в основном лишь с весны 1915 г. До этого момента в ней было три центральных военных издания: «Русский инвалид», «Военный сборник» и «Военная летопись», одна фронтовая – «Армейский вестник» и одна армейская – «Вестник X армии»189 газеты.

Немаловажным фактором, способствующим активизации через печать победоносных настроений в обществе, стал ряд побед русской армии в 1914 г. И даже неудача в Восточно-Прусской операции, в ходе которой почти полностью была обескровлена 2-я армия под командованием генерала А. В. Самсонова, не изменила отношения к войне со стороны населения империи. Армию «жалели», за нее молились и ею восхищались. Налицо были все оттенки человеческих эмоций, которые вызывает война. к,нее молились и ее восхещались.ного аправлена на поддержку раненых и солдатских семей.Исходя из этого можно констатировать, что популяризация, объяснение целей и задач в начале войны на страницах печати если и требовались для поддержания воинского духа, то не настолько, насколько это стало необходимо в последующие годы Первой мировой войны.

В 1915 г. Германия решила перенести свои основные усилия на Восточный (русский) фронт с целью вывести Россию из войны и избавиться от ведения боевых действий на два фронта. Именно в этот период военная пресса начинает активно популяризировать текущую войну как победоносную для России. В печатном органе Юго-Западного фронта «Армейский вестник» давался обзор материалов центральной прессы, посвященных году минувшему и наступившему. «Основные черты, общие всем газетам, – сообщает издание, – чрезвычайная бодрость, спокойствие и уверенность как в конечной и полной победе над врагом, так и в грядущем возрождении России…»190. Вскоре в этом же издании была напечатана обзорная статья также написанная на основе публикаций центральной прессы, в которой газета вновь подводила читателей к выводу, что «мир будет заключен лишь при окончательном сокрушении врага…»191.

Много материалов на тему продолжения войны до победного конца вышло в военной печати в первую годовщину начала войны. В «Военной летописи» был опубликован приказ армии и флоту, подписанный Николаем II, в котором выражалась «твердая надежда на благоприятный исход тяжкой борьбы…»192. Печатный орган штаба 11-й армии «Известия штаба XI армии» приводил слова политических и военных деятелей Российской империи – председателя Совета министров И. Л. Горемыкина, председателя Государственной думы М. В. Родзянко, главы Военного министерства генерала от инфантерии А. А. Поливанова, в которых они утверждали, что «Россия будет биться до конца, до полного разгрома презренного врага» и что правительство вместе с общественным мнением не допустят даже мысли о заключении мира до окончательного одоления врага193.

В мае 1915 г., когда немецкие и австро-венгерские войска перешли в наступление в целях окружения и разгрома русского Юго-Западного фронта, известное в истории как Горлицкий прорыв, в «Армейском вестнике» вышел обширный материал В. Островского «Освободительная война», в котором автор с первых строк обозначил вид, цели и задачи настоящей войны. Автор отмечал, что современная война должна быть для славян последней освободительной войной, иначе ее цель не будет достигнута и в будущем вновь придется проливать славянскую кровь, и более обильно, чем теперь. Корреспондент был уверен, что текущая война является освободительной для союзных России воюющих держав потому, что многие из них страдают «от немецкого засилья во многих областях жизни»194. Первое печальное место в этом скорбном списке, по его мнению, занимала Россия, у которой немцы захватили землю, промышленность, торговлю, естественные промыслы. Но не только в этом, по мнению журналиста, состояла главная цель войны, а еще и в том, что «Германия не на шутку заболела манией господства над всей Европой. Болезнь эта приняла хронический характер» и поэтому здесь уже не помогут «паллиативные средства», а необходима «серьезная операция при помощи штыка и пороха»195.

Фронтовая газета Северо-Западного фронта «Наш вестник» также активно пропагандировала идею ведения войны до победного конца, используя при этом факты из отечественной истории. Так, в майском номере за 1915 г. в статье Н. Акаемова «Что принесет нам победа?» автор проводил параллель войны нынешней с монголо-татарским нашествием и выражал уверенность в очередной победе русского оружия, ведь «борьба с монголами научила нас повиноваться единой власти и жертвовать частными выгодами для общего великого дела»196. В июньском номере издания редакция, апеллируя цитатами из немецких газет, призывающими к окончанию войны и «рассчитывающими на усталость русского воина», отмечала, что «русский солдат, перетерпев холод, голод и всякие нужды солдатские, терпеливо ожидает того момента, когда враг, обессилев, начнет сдаваться», и заявляла, что «мир может быть заключен только на немецкой земле и тогда, когда Германия и Австрия безусловно примут продиктованные им союзниками условия, низводящие их на степень мелких, третьестепенных государств»197.


«Солдатский вестник Петроградского военного округа», подводя итоги минувшему году войны, показавшему, «какой неисчерпаемой силой обладает Великая Россия», приводит решение самой России и ее союзников воевать до полной победы и ни при каких условиях не отступать от этого решения198. Это же издание в передовице, посвященной вступлению в должность Верховного главнокомандующего русской армией Николая II, констатировала факт, что «наши враги должны еще раз убедиться в готовности России воевать столько, сколько понадобится для полной и окончательной победы над врагом» и «вместе с тем сама собой должна отпасть и всякая надежда немцев на возможность сепаратного мира с Россией»199. Не остался в стороне от темы победоносной войны и военно-научный журнал «Военный сборник», который на своих страницах выражал уверенность, что «последними успехами наша армия более всего обязана известию из России о твердом решении Государя и народа вести борьбу до конца и о невозможности иного мира, кроме победоносного»200.

Примечателен и тот факт, что даже неудачи русской армии военные корреспонденты стремились повернуть так, чтобы это выглядело не как отступление, а лишь стратегический маневр с целью концентрации сил. Например, после оставления русскими войсками летом 1915 г. территории Польши журналист М. Доманский, проводя параллель между войной нынешней и Отечественной войной 1812 г., отмечал, что с падением Варшавы Россия войну не проиграла, так же как и не проиграла ее сто лет назад, оставив Наполеону Москву. Занятие Вильгельмом Варшавы «это призрачная победа», которой русскую армию не запугать. При этом корреспондент выражал уверенность, что «с твердой верой в правоту начатого дела, с горячей любовью к царскому престолу, русское воинство доведет борьбу до победного конца»201.


Наступивший 1916 г. должен был стать решительным годом в противодействии как на внешнем фронте между Антантой и Тройственным союзом, так и на внутреннем, в самой России. Затянувшаяся война значительно осложнила внутриполитическое положение. Произошли перемены не в лучшую сторону между царским правительством и оппозицией. Оказав в начале войны поддержку государственной власти, ее лидеры рассчитывали на активное сотрудничество с ней. Однако этого не произошло. Между тем неудачи на фронте показали, что страна идет к военному поражению, и, как следствие, к революционному взрыву. Об этом, в частности, свидетельствовал тот факт, что в 1916 г. заметно оживилось рабочее движение, затухшее с началом войны, чем сразу же воспользовались некоторые оппозиционные партии. Подобные изменения во внутриполитической жизни страны понемногу стали проникать и в действующую армию, но не столько посредством периодической печати, сколько через прибывающее на фронт пополнение, отпускников, раненых, видевших своими глазами, что происходит в тылу.

В этот период в целях активизации боевых действий армии военная печать использовала выступления видных деятелей искусства. Так, в январском номере «Известий штаба XII армии» за 1916 г. было опубликовано открытое письмо великого английского писателя Артура Конан Дойла, в котором он высказывал свое мнение по поводу роли в современной войне Великобритании как военно-морской державы. При этом автор письма не умалял место России в войне и отмечал, «что мы, а именно – русские, французы и британцы должны победить, во что бы то ни стало»202. В то же время под победой над Германией Конан Дойл не подразумевал ее полное уничтожение, а лишь желал «возможного искупления ее совершенных злодейств и получения от нее надежных гарантий, что в будущем она не повторит ничего подобного»203.

Ситуация, складывавшаяся в стране весной 1916 г., свидетельствовала, что русским необходима была только победа, и не локального масштаба, а как минимум, фронтового. Такой победы сумел добиться Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал от кавалерии А. А. Брусилов204, под командованием которого летом 1916 г. была проведена крупная наступательная операция, получившая в истории название «Брусиловский прорыв». Военно-политическое значение ее заключалось в занятии русской армией сильно укрепленных позиций на Волыни, Галиции и Буковине, а также в нанесении крупного поражения австро-венгерским войскам. Кроме того, важным последствием прорыва явилось и то, что после его успешного осуществления Румыния встала на сторону Антанты и объявила войну Австро-Венгрии.

Столь блестящая победа русского оружия вдохновила общественно-политическую и военную печать. Первые сообщения об этом событии появились в «Русском инвалиде» 24 мая (6 июня) 1916 г. в рубрике «От штаба ВГК», где сообщалось, что «на фронте от р. Припяти до румынской границы, при содействии артиллерии, наши войска на многих участках фронта имели крупные успехи»205. В последующих номерах сообщения становились все более обширными и конкретными, с указанием населенных пунктов, отличившихся частей и фамилий героев. В рубрике «На главном русском фронте» неоднократно отмечалось тяжелое моральное и материальное состояние противника, который «под впечатлением ошеломляющего удара стал бросать в огромном количестве свою материальную часть…»206. Ежедневно в ходе наступления на первых полосах фронтовых и армейских изданий публиковались отчеты о несокрушимости русского оружия, приводились данные о захваченных у противника пленных, вооружении и иных припасах. О значимости Брусиловского прорыва для союзников и двух наших фронтов свидетельствовали следующие строки: «Для возмещения громадной убыли австрийцам придется ослабить нажим на итальянском фронте, а германцам отвлечь немалое количество сил с франко-бельгийского и наших Северного и Западного фронтов»207.

В адрес Николая II лидеры союзных государств присылали телеграммы, в которых восхищались победой русской армии и выражали уверенность в скорейшем победоносном окончании войны. Так, в «Последних армейских известиях» были опубликованы приветственные телеграммы от короля Италии Виктора Эммануила, императора Японии Иосихито, сербского короля Петра, в которых правители выражали слова благодарности и заверения «неизменной дружбы» русскому монарху208. «Солдатский вестник Петроградского военного округа», подводя итог Брусиловскому прорыву, оправдывал временное затишье «боевой страды», но при этом отмечал, что у русских силы еще не исчерпаны, а вот немцы и австрийцы «чувствуют наступающий кризис» и «с опаской поглядывают вокруг», думая о заключении мира, однако его «до полной победы» ни Россия, ни ее союзники заключать и не думают209.

Но даже такой крупный успех на фронте не мог в целом повлиять на ситуацию в стране и армии, где к этому времени все больше и больше разрасталось революционное движение, в войсках участились случаи дезертирства, неповиновения начальству, пьянства, игра в карты, торговли казенным имуществом и др. В этот период военная периодическая печать становилась тем инструментом, с помощью которого необходимо было не только восстановить воинскую дисциплину в армии, но и убедить солдат продолжать войну до победного конца.


Для этого военная пресса использовала выступления политических деятелей, давала характеристику экономическим, политическим и людским ресурсам основных стран-участниц, приводила доводы, почему войну необходимо продолжать. Так, «Вестник Кавказской армии» приводил слова депутата Государственной Думы Н. К. Родичева о том, что «Государственная Дума только и работает для того, чтобы война была доведена до конца!». Комментируя слова думца, издание констатировало, что «Дума перед лицом всего света заявила, что война будет до конца, до полной победы и не о каком мире с германцами, пока они не будут разбиты, Россия не помышляет»210. В следующем номере этой же газеты редакция, сравнивая людские резервы, военную мощь, продовольственные запасы и последние события на театре военных действий двух противоборствующих лагерей, приходит к выводу, что будущий 1917 г. «будет решительным годом войны и свидетелем немецкого поражения и нашей безусловной победы над ним»211. Редакция газеты Трапезундского укрепрайона «Трапезондский военный листок» в передовице «Война до победы!» призывала вести войну до победного конца с целью сокрушения боевой мощи германцев и навсегда положить конец их завоевательным планам, а лозунг «Долой войну!», по мнению издания, не более чем «обслуживание немецких интересов»212. «Вестник Кавказской армии» опубликовал материал, в котором не исключалась возможность, что наступающий год может стать последним годом этой кровопролитной войны. Все, и союзники, и противники России в этой войне готовятся к решительной схватке. В статье отмечалось, что «…и мы, и наши враги чувствуют приближение развязки ужасной борьбы. Не следует закрывать глаза на предстоящие трудности, но и не следует останавливаться на полпути. Мы должны довести борьбу до конца, какими бы ужасами Германия нас не пугала, и, несомненно, доведем. Если в противном лагере не допускают поражения и хотят только победы или смерти, то мы дадим им последнее»213.

1917 г. принес коренные изменения в стране. Свершилась Февральская революция. От престола отрекся Николая II, и власть перешла к Временному правительству. Российская печать не могла остаться в стороне от происходящих в государстве событий. В эти дни все передовицы центральных, фронтовых и армейских газет были полностью заполнены воззваниями членов нового правительства, Государственной думы, руководителей военного ведомства и общественных организаций к солдатам и офицерам с призывом оставаться верными новому правительству и вести войну до победного конца, дабы «не отдать немцам свободную Россию»214.

«Армейский вестник» того периода печатал на своих полосах: «Половина дела сделана. Главное впереди. Внутри мы завоевали свободу, но мы же должны защитить ее от врага внешнего. Русская демократия должна выказать себя… От того, как проявит себя русская армия, зависит быть или не быть России Великой и Свободной или погибнуть в рабстве германского деспотизма, но мы твердо, неизменно верим, что наша армия отстоит свободу от грозного натиска коварного и подлого врага. Да будет так!»215. В статье «К братьям-солдатам», опубликованной в «Известиях штаба XI армии», также красной нитью проходила мысль о продолжении войны до победного конца, автор убеждал читателя, что «еще немного недель терпения, больше порядка, спокойствия и согласия, – и армии внешнего врага так же легко распадутся перед богатырским натиском русской армии, как легко развалился от него царский трон врага внутреннего»216. Председатель IV Государственной Думы М. В. Родзянко заявлял, что «первейшая наша задача – победа над врагом. В этом залог благополучия России… Без победы невозможно проявление силы творческого духа народа… Вне победы я не мыслю счастья России; вне победы, и победы полной, не будет удовлетворено чувство национальной гордости России…»217. Газета «Солдатское слово» на основе анализа фронтовой и армейской печати делала вывод, что, «оценивая всю полноту событий последних дней», действующая армия полна решимости вести войну до победного конца, дабы не потерять «завоеванную свободу» в случае победы противника218.

За продолжение войны до победного конца выступала и Русская православная церковь. В ходе съезда военного духовенства Юго-Западного фронта, состоявшегося в мае 1917 г., была вынесена резолюция, гласившая, что «начатая немцами война должна быть доведена до конца для закрепления нового государственного строя, освобождения закрепощенных народов, возращения кровных наших земель, занятых неприятелем, а также для сокрушения германского милитаризма, который является угрозой всесветному миру»219. Съезд призвал армию и флот сплотиться вокруг Керенского, прекратить братание и продолжать войну, пока не настанет момент, когда можно будет «предать забвению обиды и огорчения и заключить вечный мир»220.

Впрочем, воздействие на солдатские массы в объяснении целей и задач войны и необходимости доведения ее до победы осуществлялось не только с помощью государственных, религиозных и общественных деятелей, так как в большинстве своем эти обращения были адресованы более образованной части военнослужащих русской армии – офицерству, но и с помощью писем простых солдат из действующей армии, находящихся в плену, или детей-сирот. Так, в «Армейском голосе» было напечатано «Открытое письмо колеблющимся и усталым солдатам», в котором редакция призывала солдат вести войну до победного конца и говорила о необходимости продержаться еще немного, пока на фронт придут свежие силы «в виде тыловых частей и «батальонов смерти»221. «Русский инвалид» повествовал о русских военнопленных, вернувшихся из австро-германского плена и «на себе испытавших всю «культурную гуманность» не только немецкого правительства, но и немецкого народа», и заявлявших, что о мире им приятно будет узнать только в случае, «если условия мира будут диктовать Россия и союзники»222. В передовице газеты штаба 12-й армии есть такие строки: «Война до победы! Этого хочет вся страна... Но вот еще голос, присоединившийся к единодушному требованию России, голос из чужбины, из стана наших врагов – это письма наших пленников из Австро-Венгрии»223. Автор поражается выдержке военнопленных, ведь, по идее, именно они, как никто, должны желать мира. Однако корреспондент, цитируя пленных, пишет: «Не надо спешить с заключением мира – победа необходима и неизбежна», – говорят они посетившей их скорбный лагерь русской сестре милосердия224. В «Последних армейских известиях» была опубликована резолюция Союза солдат-республиканцев, в которой Союз высказывался за продолжение войны до победного конца «с полным напряжением всех сил» и выражал полную поддержку Временному правительству225. «Известия армейского исполнительного комитета 5-й армии» напечатали телеграмму комитета солдатских жен города Макарьева, в которой выражалась уверенность, что война будет доведена до победного конца, а дезертирство осуждалось как «результат ошибки и непонимания происходящих событий» и оно скоро прекратится226.

В целях пресечения суждений о заключении возможного сепаратного мира, которые звучали со страниц социал-демократических изданий и доходили до войск, военная печать убеждала читателей в недопустимости подобного шага. Мотивация столь жесткой позиции была различной, начиная от безвозвратных потерь и заканчивая гибелью молодой революции. В апрельском номере «Русского инвалида» была опубликована нота Временного правительства, направленная в адрес союзных держав, в которой говорилось, что несмотря на «вздорные сообщения, будто Россия готова заключить сепаратный мир, напротив, после свершившегося переворота всенародное стремление довести мировую войну до решительной победы лишь усилилось, благодаря сознанию общей ответственности»227. Здесь же, в статье «Можно ли брататься с немцами?», редакция на конкретных примерах пыталась доказать читателю всю пагубность заключения сепаратного мира, который «приведет Россию к полному распаду и гибели», а также к восстановлению «старого режима». Издание констатировало, что «не о сепаратном мире с Германией, не о братании с немцами, не об измене союзным обязательствам должен думать свободный русский народ. Наша задача – довести войну до победного конца… в тесном единении с нашими верными союзниками»228. Издание армейского комитета 3-й армии «Голос III армии» в статье «Что принес бы сепаратный мир?» подводит читателей к мысли, что заключение сепаратного мира повлечет за собой «гегемонию Германии над всей Европой» и приведет не только Россию, но и саму идею русской демократии к гибели, поэтому «волей неволей придется продолжать войну до падения в Германии империализма» и возможности заключения общего мира на основе самоопределения народов229. Еженедельная газета военного отдела омской группы партий социалистов-революционеров «Солдатская мысль» на своих полосах объясняла, что «мир должен быть не сепаратным, а общим», и в случае, если Россия заключит со своими противниками такой мир, это может привести к «разгрому других стран и упрочить идеи шовинизма»230. В июньском номере этого же издания была опубликована резолюция о войне Всероссийского съезда Совета рабочих и солдатских депутатов, согласно которой «съезд категорически отвергает всякую политику, направленную к осуществлению сепаратного мира или его предвестника – сепаратного перемирия», объясняя свое решение тем, что заключение сепаратного мира «усилит одну из борющихся сторон, не освободит Россию из тисков мирового империализма и затруднит международное объединение трудящихся»231. Печатный орган армейского комитета 12-й армии «Рижский фронт» опубликовал материал, суть которого сводилась к пропаганде войны через будущий мир: «…путь к скорейшему миру лежит через укрепление боеспособности армии…»232. Газета призывала помнить, что «каждый шаг на фронте вперед – есть шаг к миру, а каждый шаг назад – движение к бесконечной войне. Это ярко доказывает приведенное жизнью, – делает вывод издание, – 1001-е доказательство. И пусть запомнят это все, требующие «немедленного мира», позорно бегущие с полей сражения»233.

Накануне Октябрьской революции «Рижский фронт» в передовице «Наш ответ» приводил примеры, что в последнее время все чаще и чаще слышится «от усталых от трехлетней бойни людей «мир, мир, какой бы то ни был». При этом газета отмечает, что такой мир «недопустим для демократической, революционной России», если Россия и согласна на мир, то только на мир «демократический, международный, всеобщий»234. В статье «Как приблизить мир?» редакция газеты «Голос III армии», рассуждая о разных вариантах заключения мирного договора, пришла к мнению, что необходимо наступать и тем самым заставить немцев заключить мир всеобщий, мир справедливый, мир желанный для всех народов235. В материале «Война и мир» редакция газеты «Голос солдата», поднимая тему, вынесенную в заголовок, утверждала, что «господствующие классы передовых капиталистических стран» пытаются окончить войну и заключить мир за счет России. При этом они «достигают сразу двух результатов: заключение мира и надолго обессилили бы революцию – ту революцию, которую они все одинаково боятся и ненавидят»236. В заключение издание писало, что «революционная демократия России приветствует приближение мира и по-прежнему будет стремиться всеми силами к скорейшему его достижению. Но она не хочет такого мира, который был бы торжеством империализма и гибелью революции. Она стремится к миру демократическому…»237.

Ранее уже отмечалось, что русское командование и Временное правительство понимали, что продолжение войны без воинской дисциплины как в действующей армии, так и в тылу невозможно. Анализ архивных документов и воспоминания современников свидетельствуют, что в это время средняя заболеваемость на фронте за месяц увеличилась на 120%, хотя никаких эпидемических болезней в русской армии не было и санитарное состояние продолжало оставаться на должном уровне238. Среднее число дезертиров за месяц с началом революции увеличилось на 400% и составило около двух миллионов человек239. Кроме того, с марта 1917 г. началась большая «утечка» солдат с передовой и участились отказы идти на фронт из тыла под самыми различными предлогами. В складывавшейся ситуации военная периодическая печать могла стать действенным средством в деле стабилизации обстановки и укрепления воинской дисциплины. Редкий номер фронтовой или армейской газеты в то время выходил без материалов, посвященных этой проблеме. Причем нередко статьи по данному вопросу занимали по одной-две полосы в номере.

«Армейский голос» писал: «с тревогой и душевной болью взирает большинство армейских газет на настроения в тылу, неудачи на фронте, на продолжающийся развал нашей армии. Многие газеты проявляют вполне трезвое отношение к переживаемым событиям и открыто говорят, что так дальше жить нельзя…»240. В мартовском номере военно-общественно-политической газеты «Солдатское слово» звучал призыв к «гражданам-солдатам» соблюдать воинскую дисциплину, подразумевая под ней прежде всего «дисциплину духа», а офицерам «оправдать возложенные на них обязанности начальников и быть на высоте своего призвания»241. В апрельском номере ежедневного печатного органа штаба 6-й армии «Дунайский вестник» была опубликована статья капитана Крейтера «Свобода и дисциплина», в которой констатировалось, что для «сохранения и закрепления завоеванной свободы нужна победа, а для победы, прежде всего, нужна дисциплина»242. При этом дисциплина понималась не как равенство и панибратство между солдатами и офицерами, а как «беспрекословное и полное повиновение, основанное на доверии», и именно только это, по мнению автора, «даст нам победу»243. В майском номере газеты было опубликовано воззвание Совета Солдатских представителей стрелковой дивизии, в котором лозунг «Война до победы!» немыслим без «дисциплины и порядка, основанных на взаимном уважении и доверии»244.

Печатный орган военного отдела омской группы эсеров «Солдатская мысль» в статье «Зачем нужна воинская дисциплина» объясняет, что «армия крепка только железной сознательной дисциплиной и строгим воинским порядком». Ведь без спайки дисциплиной армия развалится как «строение из кирпичей, но без цемента». Так же издание привело принципиальное различие между воинской дисциплиной при старом и новом порядке. Если раньше цель дисциплины заключалось в том, чтобы «выработать из солдата нерассуждающую бездушную машину для человекоубийства или безгласного покорного раба», то при новом строе дисциплина в каждом солдате, прежде всего, видит «свободного человека и гражданина», сознающего свой долг перед родиной. Особенно редакция акцентировала внимание на том, что дисциплина нового строя построена на взаимном уважении и доверии солдата и офицера245. «Вестник Румынского фронта» опубликовал открытое письмо, в котором автор призывал своих сослуживцев бороться с дезертирами, «клеймить их позором и предавать гласности»246. Также высказывалось предложение публиковать в газете списки задержанных дезертиров с указанием биографических данных и номера воинской части, чтобы они стали «известны всей России». А «Солдатское слово» предлагало лишать дезертиров избирательного права247. «Известия штаба XI армии» акцентировали внимание читателей на необходимости поддержания в армии строгой воинской дисциплины как залога победы над врагом. «В неподчинении солдат офицерам, а офицеров высшим начальникам – армии нет и быть не может», но, если в армии будет соблюдаться строгая воинская дисциплина, то, убеждена редакция, «армия восстанет могучей силой против германских полчищ и спасет дорогую всем родину»248.

В «Русском инвалиде» в рубрике «Из солдатской печати» были даны выдержки из ряда армейских газет («Голос окопа», «Известия армейского комитета 7 армии», «Голос фронта») на такие злободневные темы, как пьянство и агитация в армии против ведения войны до победного конца рядом политических партий249.

Таким образом, можно сделать вывод, что военная периодическая печать на протяжении всей войны вела активную разъяснительную работу среди личного состава русской армии о целях, задачах и желательном исходе Первой мировой войны. При этом количество и качество соответствующих материалов зависели от положения дел на фронтах и видов боевых действий: в обороне – уменьшались, а накануне и в дни наступления – увеличивались. На страницах армейских газет, в отличие от центральных и фронтовых, материалы о победоносном окончании войны появлялись чаще и объемней, что можно объяснить наибольшей близостью данного вида изданий к личному составу действующей армии, знанием их потребностей. В то же время отсутствие единой концепции по информационному обеспечению идеи ведения войны до победного конца, которая была выработана лишь в октябре 1917 г., незадолго до Октябрьской революции, негативно влияло на сознание солдатских масс250.