Geum.ru

Юридический архив

Вид материалаДокументы

Содержание


Логинова Е.В.
Давидович В.Е.
Подобный материал:
  1   2


ЮРИДИЧЕСКИЙ АРХИВ


Э. ТУМАНОВ,

юрисконсульт


РАЗВИТИЕ ИДЕЙ О СПРАВЕДЛИВОСТИ В РОССИИ

И ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАНАХ КАК ФИЛОСОФСКОЙ, ЭКОНОМИЧЕСКОЙ И ПРАВОВОЙ КАТЕГОРИИ:

ИСТОРИЧЕСКАЯ РЕТРОСПЕКТИВА


Слово «справедливость» имеет в русском языке несколько значений: беспристрастность действий, суждений; признание кем-либо чьей-нибудь правоты, достоинства; воздаяние должного на законных и честных основаниях; соответствие человеческих отношений, поступков общепринятым моральным и правовым нормам1. Справедливость – понятие о должном, связанным с исторически меняющимися представлениями о неотъемлемых правах человека2. Данное понятие «содержит требование соответствия между реальной значимостью различных индивидов (социальных групп) и их социальным положением, между их правами и обязанностями, деянием и воздаянием, трудом и вознаграждением, преступлением и наказанием. Несоответствие в этих отношениях оценивается как несправедливость»3.

Справедливость – важнейшая категория социально-философской мысли, морального, правового и политического сознания4.

Понятие справедливости пронизывает почти все аспекты деятельности людей. Не найдется ни одной сферы человеческого бытия, в которой не существовало бы критерия справедливости и относительно которой всякие суждения, имеющие отношение к справедливости, были бы лишены смысла.

По мнению Г. Шпренгера, понятие справедливости содержит как дескриптивные, так и нормативные элементы и всего теснее связано с моральными и политическими убеждениями, из которых она выводит свой точный смысл1; в поэме Гомера «Илиада» слово «справедливость» употребляется как синоним должного в нравственном смысле.

Возникновение понятия справедливости было связано с разделом земель, когда пахотные земли делились на длинные, узкие прямоугольные участки. Прямая линия участников раздела земли была символом справедливого. Греческое слово orthos первоначально означало нечто, расположенное по прямой линии, впоследствии – истинность, справедливость, правильность2. В Толковом словаре живого великорусского языка В.И. Даля «справедливость» приравнивается к слову «правда» («правильный, сделанный законно, по правде, по совести, по правоте»)3.

В древнегреческой (как ранее в древнеиндийской и древнекитайской) философии справедливость считалась выражением мировой гармонии, показателем жизни человечества по единым законам космоса. Конечно, первоначально сфера нравственности, добра, справедливости еще не осознавалась в этике того времени как специфическая для общества и уникальная для человека, а рассматривалась в основном как проекция космической упорядоченности1. Философы Древней Греции пытались выяснить, откуда происходит справедливость – «от Бога», «от природы» или от человеческого установления.

Гераклит Эфесский не только сформулировал принцип всеобщего изменения как закон действительности, но и впервые подошел к пониманию относительности человеческих оценок, вкусов и представлений. Кажущиеся противоположными полезное и вредное, красивое и безобразное, по Гераклиту, изменчивы и переходят друг в друга в зависимости от условий и обстоятельств. В частности, Гераклит рассматривал справедливость как идеальный ми­ровой порядок, «божественный логос», которому подчинены и люди, и боги2. Однако «для бога все прекрасно, хорошо и справедливо, а люди одно считают несправедливым, а другое – справедливым»3.

Согласно воззрениям Демокрита, справедливость заключается не в изменчивых, относительных взглядах людей, а в выражении объективных, природных обстоятельств и, подобно закономерностям природы, состоит в действиях. Его тезис – «несправедливо то, что противно природе»4. Таким образом, у философов древних эпох понятие справедливости не замкнуто в кругу этических категорий. Быть справедливым у древних греков означало уважать природу (меру) чего-нибудь или кого-нибудь; напротив, повреждение или уничтожение этой природы было «насилием» или «несправедливостью». Не случайно Солон называл море «справедливым», когда оно не тревожимо ветром, само не тревожит никого и ничего5.

Особое внимание рассмотрению справедливости уделял Сократ, называя ее предметом «драгоценнее всякого золота»6 и стремясь доказать существование единого и общего понятия справедливости, связывая его с нравственностью и знанием. Несправедливость неестественна, поскольку является плодом незнания и заблуждения.

Утверждая связь между добродетелью и мудростью, превознося красоту разума, смысла, сознания, защищая идею целесообразности, Сократ подводил логическую основу под понимание справедливости: справедливость – следование мудрости, истинному знанию, порядку вещей, законам1. Сократ рассуждал: «Справедливость и всякая другая добродетель есть мудрость. Справедливые поступки и вообще все поступки, основанные на добродетели, прекрасны и хороши»2. Так, В.Г. Давидович отмечал: «Характерно, что для Сократа этическое, правовое и политическое в справедливости неразделимы. Должное в делах человеческих основано на «геометрическом равенстве», т.е. на равенстве по ценности поступков, по политической добродетели, свободном соблюдении законов»3.

Система взглядов Сократа оказала сильное влияние на формирование идей его ученика Платона, одного из крупнейших представителей идеи и создателя учения о праве и государстве, где «нравственная пер­спектива, а именно справедливость, играла центральную роль»4. Согласно его воззрениям, идея справедливости почти синоним права5. Проблема справедливости, в частности, в работе Платона «Государство» является центральной проблемой политики и государственного устройства общества в целом. Платон использует термин «справедливость» как синоним того, «что в интересах идеального государства». Именно справедливость придает цель политике и является силой, сплачивающей государство. Государство справедливо, если оно сильно, едино и стабильно. В основание теории справедливости Платона были положены принципы естественных привилегий, коллективизма и принцип, в соответствии с которым задача и цель индивида – сохранить и усилить стабильность государства1. В идеальном государстве у всех должны быть общие цели и интересы. Это касается как интересов собственности, которая является общественной, так и отношения к событиям и процессам, происходящим в государстве. Справедливость в идеальном государстве есть взаимозависимость граждан, беспрекословное подчинение власти и строгое соблюдение классовой иерархии. Исходная причина возникновения государства – неспособность человека справиться со своими потребностями в одиночку. Ограничение свободы является справедливым шагом, поскольку правители взамен этого заботятся о каждом человеке, будучи «спасителями» и «помощниками». «Подлинный правитель имеет в виду не то, что пригодно ему, а то, что пригодно подвластному, так что всякий понимающий это человек вместо того, чтобы хлопотать о пользе другого, предпочел бы, чтобы другие позаботились о его пользе.»2 Не случайно в «Государстве» Платон рассуждает об уплате долгов в прямом смысле. Отправным пунктом размышлений здесь являются собственность, имущественное право, обладание богатством. Однако, развивая далее свои суждения, Платон делает вывод: справедливость есть не столько личная, сколько государственная добродетель. «Справедливостью будет, – указывал Платон, – и сделает справедливым государство пре­данность делу у всех сословий – дельцов, помощников и стражей, причем каждое из них будет выполнять то, что ему свойственно»3.

Возникновение налогов связано с периодом становления первых государственных образований. В это время появляется товарное производство и формируется государственный аппарат управления и принуждения (чиновники, армия, суды), необходимостью содержания которых и было обусловлено возникновение налогообложения.

Наиболее значимые для развития финансовой науки идеи о налогообложении были высказаны английскими философа­ми и экономистами Т. Гоббсом и Дж. Локком. Например, Т. Гоббс в 1642 г. писал об абсолютном праве государей облагать подданных на­логами, но вместе с тем указывал на необходимость соблюдать умеренность и равномерность в распределении налогов, отдавая предпочтение косвенным налогам, что стало господствующим мнением в Англии1. Впоследствии данные идеи были сформулированы в основном труде А. Смита (1723–1790 гг.) «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776 г.)2 в виде пяти экономических принципов налогообложения:

1) принцип хозяйственной независимости и свободы налогоплательщика, основанный на праве частной собственности;

2) принцип справедливости, заключающийся в равной обязанности граждан платить налоги соразмерно своим доходам;

3) принцип определенности, из которого следует, что сумма, способ, время платежа должны быть заранее известны налогоплательщику;

4) принцип удобности, согласно которому налог должен взиматься в такое время и таким способом, которые представляют наибольшие удобства для плательщика;

5) принцип экономии, в соответствии с которым издержки по взиманию налога должны быть меньше, чем сами налоговые поступления.

Согласно принципу справедливости (равенства налогообложения) каждый должен принимать участие в финансировании расходов государства соразмерно своим доходам и возможностям. В основу данного принципа легли две идеи: во-первых, сумма взимаемых налогов должна определяться в зависимости от величины доходов налогоплательщика; во-вторых, кто получает больше благ от государства, тот должен больше платить в виде налогов (методологической основой принципа справедливости выступает прогрессивное и шедулярное налогообложение)1.

Первоначально налоги существовали в виде бессистемных (нерегулярно уплачиваемых) платежей, имевших преимущественно натуральную форму. Подданные несли повинности личного характера (барщина, участие в походах), уплачивали налоги продовольствием, фуражом, снаряжением для армии. По мере преобразования отношений собственности и укрепления товарно-денежных отношений налоги почти повсеместно стали принимать исключительно денежную форму.

Одной из первых сформировалась налоговая система Древнего Рима, ставшая эталоном для других государственных систем античности. Достижения этой налоговой системы находят отражение и в современной теории и практике налогообложения.

На ранних этапах развития Римского государства налоговые механизмы использовались почти всегда для финансирования военных действий. Граждане Рима облагались налогами и пошлинами в соответствии с размерами своих доходов и имущественным состоянием. Документальным основанием для исчисления и уплаты налога являлось заявление об имущественном состоянии и семейном положении (прообраз современной декларации о доходах). Определение суммы налога (ценза) проводилось специально избранными чиновниками (откупщиками).

В качестве наиболее распространенного налога Древнего Рима, приносившего наибольший доход в бюджеты городов, выступал поземельный налог. Налогами облагались также недвижимость, рабы, скот и иные объекты. Кроме прямых, появились косвенные налоги, например налог с оборота – 1%, налог с оборота при торговле рабами – 4%.

Впервые в Римской империи налоги стали выполнять не только фискальную (т.е. связанную с пополнением казны денежными средствами) функцию, но и функцию регулятора экономических отношений. Общее количество налоговых платежей в Древнем Риме было более двухсот. Аналогичным образом были построены налоговые системы других государств античного мира: Древней Греции, Египта, Ассирии и т.д. Последующие налоговые системы в основном повторяли в измененном виде налоговые системы древности.

В Европе XVI–XVII вв. повсеместно налоги носили характер однократных платежей. Сбором налогов занимались так называемые откупщики, которые выкупали установленные налоги у государства, внося предварительно полную сумму налога в казну. Далее, заручившись государственными полномочиями и применяя принуждение через помощников и суботкупщиков, откупщик собирал налогов с населения.

В конце XVII – начале XVIII вв. во всех государственных системах происходит формирование налоговых систем, включающих прямое и косвенное налогообложение. Особую роль играли акцизы, взимавшиеся, как правило, у городских ворот, переправ со всех ввозимых и вывозимых товаров, а также подушный и подоходный налоги.

Изложенные выше принципы, предложенные А. Смитом, заложили основу современной теории налогообложения и, дополненные в дальнейшем, сохранили свою актуальность и поныне. Более того, идеи этого великого экономиста оказали кардинальное влияние на хозяйственную и финан­совую жизнь европейских государств. Благодаря ему, наука о фи­нансах приобрела настолько самостоятельное значение, что на­учные рекомендации стали использоваться в законодательной практике. Было, наконец, преодолено преувеличенное значение практики, господствовавшее в финансовом хозяйстве. Когда Ж.Б. Кольбер во Франции покровительствовал промышленности и торговле, поправив финансы Франции, то его меры были провозглашены как принципы науки. А. Смит научил оценивать финансовую практику лишь как путь, средство для выработки и проверки общих законодательных принципов.

Ученик А. Смита, Д. Рикардо, в своем сочинении «Начала политической экономии и налогового обложения» создает новую во многих отношениях теорию налогов, стоящую в непосредственной связи с его теорией ренты и заработной платы. По этой теории все налоги уплачиваются в конечном счете из прибыли капиталиста и лишь некоторые – из поземельной ренты; всякий налог, падающий на народную массу, будет переложен на предпринимателей, и поэтому главным источником государственных доходов является прибыль капиталистов. Эта теория не только получила широкое распространение в финансовой науке, но и нашла применение в действующих законодательствах.

Развитие политической экономии в XVIII в. создало предпосылки для выделения из нее финансовой науки во второй четверти XIX в. Интенсивный рост финансового хозяйства также явился одним из стимулирующих факторов для финансовой науки в XIX в., особенно со второй его половины, на развитие финансовой науки большое влияние оказывают идеи социализм (К. Родбертус, К. Маркс, Ф. Лассаль) и социально-демократическое рабочее движение. Это влияние нашло свое выражение в развитии социально-политического направления1, прежде всего, в Гер­мании (Л. Штейн, А. Шеффле, А. Вагнер), оно уделяло много вни­мания финансовой системе и придавало ей серьезное значение. Это направление, не разделяя социалистических взглядов, следуя по пути частичных уступок требованиям рабочей демократии, стало реакцией на экономический и финансовый либерализм, гос­подствовавший в науке и политике со времен физиократов и А. Смита до второй половины XIX в.

Последователи А. Смита развили его индивидуалистические идеи, которые в разных странах приняли различные оттенки. Например, во Франции, где интересы правительства и населения постоянно противопоставлялись, шла ожесточенная борьба между правитель­ством и народом, идеи о невмешательстве государства в жизнь граждан, об ограничении круга его деятельности были доведены до крайности. Иными словами, в то время последователи А. Смита считали справедливым невмешательство государства (а значит, отсутствие системы налогообложения) в жизнь общества. Так, Ж.Б. Сэй писал, что «самое лучшее управление то, которое наименее деятельно». По мнению Ж.Б. Сэя, «наилучший из всех финансовых планов – это расходовать возможно мень­ше, а наилучший из всех налогов – это наименьший». Понятия «наилучший» в данном контексте вполне приемлемо толковать как «справедливый». Ж.Б. Сей выступал против вмешательства государства во всех случаях, когда оно идет во вред «естественному ходу вещей». Когда государство само становится производителем, оно обязательно, по мнению Ж.Б. Сэя, будет дурным фабрикантом и торговцем: «Глава государства делает много хорошего уже тем, что не делает ничего дурного».

Ф. Бастиа считал, что нужно довести бюджет до нуля, что государство не должно вмешиваться в экономическую борьбу, охранять отдельные группы населения: «Это означало бы противодействовать свободе и ограничивать прогресс нации»1. П. Леруа-Болье, исследуя задачи и функции государства в книге «Современное государство и его функции» (1883 г.), развивает эту идею и приходит к выводу, что государство непригодно для вы­полнения хозяйственных функций. Его аргументы: отсутствие инициативы и изобретательности в деятельности государствен­ных предприятий, угроза экономической и политической свобо­де, а главное – подавление личной инициативы, стеснение круга частной деятельности, боязнь коллективизма.

В Германии индивидуализм нашел более глубокое, по сравне­нию с Францией и Англией, обоснование в философии И. Канта, который сформулировал идею о верховной ценнос­ти и в качестве вывода из нее – самоценности человеческой лич­ности. «Человек и вообще всякое разумное существо, – писал он в «Основах метафизики нравов», – существует как цель в себе, а не как средство для какого-либо употребления той или иной волей, но должен во всех своих действиях, направленных как на него самого, так и на другие разумные существа, рассматриваться все­гда как цель». Понятно, что это учение об автономии человечес­кой личности несовместимо с государственной регламентацией и опекой, что из него следует требование предоставить личности свободу действий, которая не наносит ущерба интересам других личностей.

Следующий этап в развитии политэкономии связан с посте­пенным отходом от взглядов А. Смита на роль государства в эко­номике. К концу XVIII в. налицо более обстоятельная разработка фи­нансовых вопросов, в том числе справедливости налогообложения, не только с практической точки зрения, но и в теоретическом плане. Это стало возможным, во-первых, под воз­действием новых теорий в области философии, права и государ­ства (Ш.Л. Монтескье, Ж.Ж. Руссо, И. Канта); во-вторых, в ре­зультате развития новой науки о народном хозяйстве, связанной с именами физиократов, особенно А. Смита, и, в-третьих, в связи с коренными преобразованиями в политической, социаль­ной и экономической жизни под влиянием Великой французской революции (1789 г.) и прогресса техники.

Наиболее влиятельными выразителями нового этапа в разви­тии финансовой теории и практики становятся французские уче­ные. Идеи школы физиократов (Ф. Кенэ, А. Тюрго, О. Мирабо) стали господствующими; во второй половине XVIII в. финансо­вая система физиократов оказала значительное влияние на тео­рию и практику. Их заслуга в области финансовой науки опреде­ляется выбором и постановкой проблем о справедливости обложения, о переложении, об источниках дохода, о размерах участия каждого в расходах государства и других проблем тео­рии налогов. Система физиократов исходит из того, что лишь одна земля дает чистый доход, а мануфактура и торговля никаких но­вых ценностей не создают, поэтому единственно допустимый спо­соб получения государственных доходов – поземельный налог.

Несмотря на ошибочность теории единого налога, заслуга физиократов состоит в том, что они первыми указали на взаимо­связь и взаимозависимость финансов и народного хозяйства. Они направили науку на правильный путь – на необходимость связы­вать вопросы финансового хозяйства с теориями политической экономии1.

Возвращаясь от экономического к нравственному аспекту справедливости, отметим, что данное понятие, являясь категорией этики, обязательно предполагает оценку (ценностный подход). «Справедливость как оценочное этическое понятие всегда выражает отношение индивида, класса или общества к определенным социальным явлениям и человеческим поступкам.»2 С позиций идеи справедливости в обществе оцениваются: характер господствующей власти и идео­логии, действующие законодательство и правовая доктрина, общественный и правовой порядок, внутренняя и внешняя политика, поступки отдельных государственных деятелей и партий, действия целых наций, народов, стран, а также отношения между личностью и обществом.

В рамках данной статьи наиболее предпочтительным представляется использование теоретического плюрализма, который предполагает «правомерность и даже необходимость сосуществования разных теорий одного и того же социального объекта»3. Теории справедливости зачастую не исключают друг друга, напротив, отражают различные аспекты проблемы.

Первое в истории общественного сознания понимание справедливости было связано с признанием непререкаемости норм обычного права: справедливость – это простое следование общепринятому порядку. На начальном этапе становления человеческого общежития спра­ведливость отождествлялась с основной социальной нормой жизнедеятельности первых форм и образований совместного проживания людей (племенных общин)1.

Индивид, проживая в племени, почти никогда не противопоставлял себя коллективу, ибо в случае несоблюдения традиций, обычаев и запретов мог быть изгнан из него, а значит, обречен на смерть. Участие в делах племени, совпадение при этом интересов отдельного человека и коллектива давало личности возможность выжить в условиях суровой действительности. Кроме того, понимание справедливости в своем первородном значении формировалось с требованием жестокого наказания за нарушение обычаев2. Развертывание власти еще на родовом этапе было решающей социальной детерминантой первых идей о справедливости, первоначально связанных образно-мифологическими представлениями3.

Более сложное понимание справедливости встречается в так называемой ведической литературе – текстах индусской (хараппской) культуры (2500–1700 гг. до н.э.), являющихся первым источником информации о жизни (совместно с археологическими находками) древнеиндийского общества4. В них представлена своеобразная попытка объяснить имущественное неравенство и социальное различие членов общества результатом деятельности каждого индивида в его прошлых жизнях. Таким образом, тот, кто действовал в строгом соответствии с принятыми нормами, может подготовить себе лучшую участь в некоторых из будущих жизней; тот, кто осознает тождество безличного сущего (брахмы) с духовной сущностью (атмана), освобождается из бесконечной цепи перерождений (самсары) и возносится над радостью и скорбью, жизнью и смертью1. Если в ведической литературе «воздаяние» за благие действия можно получить лишь в будущей жизни, то у Конфуция положение в нынешней жизни во многом зависит от человечности и справедливости в деяниях каждого индивида.

Справедливость – это следование порядку (принципу «жэнь» – человеколюбия)2, что предполагает неуклонное соблюдение норм установленного церемониала. Понятие «и» (справедливость) носит у Конфуция подчиненный характер и интерпретируется как «долг». Справедливость – одна из необходимых черт «благородного мужа», отличающая его от «низших людей» – простолюдинов. Согласно Конфуцию, «справедливо все то, что способствует укреплению централизованной власти правящих слоев, сохраняет единовластие, укрепляет патриархально-рабовладельческие установле­ния; что возводит в незыблемый закон «сыновнюю почтительность», уважение к старшим и вышестоящим в социальной иерархии»3.

Более прогрессивным в истолковании справедливости было учение противника иерархически-сословного конфуцианства, основателя школы моистов, Мо-цзы, чье понимание справедливости было не основой апологии (как у Конфуция), а, напротив, предпосылкой критики современных ему общественных порядков V в. до н.э. Идея самоотверженного служения справедливости выступала стержнем биографического пути самого философа и теоретической сердцевиной его концепции1. Мо-цзы полагал: «…из всех дел нет ничего ценнее справедливости… Справедливость может приносить пользу людям…»2

Анализируя позиции моистов, М.Л. Титаренко писал: «Справедливым называется такой образ действий, когда человек стремится выполнять свои обязанности так, чтобы приносить «всеобщую пользу»... Справедливость означает, что каждый занят своим делом, никто не ведет праздный, паразитный образ жизни, каждый трудится там, где может, и все приносят пользу друг другу, следуя принципу «взаимной выгоды»3. Таким образом, для моистов справедливость – это то, что полезно людям4.

Дух примитивной уравнительности, определявшей всю жизнедея­тельность человека древности и функционирование коллектива, явился источником первых представлений о справедливости. Из этих представлений о распределяющей справедливости возникли идеи справедливости воздающей. Согласно мифологическим представлениям древних греков, богиня справедливости и правосудия Фемида изображалась с повязкой на глазах, с весами и с рогом, откуда она должна была сыпать на весы материальные блага, проявляя при этом полную беспристрастность и, как это очевидно, руководствуясь уравнивающей всех мерой5.

С появлением частной собственности и разделением общества на классы единство традиционных норм, регулировавших социальные отношения, было бесповоротно разрушено, что выразилось в возникновении и последующем доминировании в нравственном понимании справедливости ее социально-правового аспекта, поскольку то, что справедливо для одного класса (например, господствующего), может не быть таковым для других. В этих условиях люди начали глубже осознавать суть и характер общественных процессов, что повлекло за собой разнообразие форм познания истоков природы, а также определений понятия справедливости. С классовых позиций воспринималось соответствие справедливости реальной действительности, складывающемуся либо устанавливаемому порядку распределения благ, привилегий, прав и обязанностей.

В обществе и государстве справедливость как экономическая категория существует, если личностные стремления подчинены общественным экономическим интересам, а разделенное на три слоя или класса общество функционирует согласованно и гармонично, если в государстве все классы наилучшим образом выполняют свои социально-экономические обязанности.

Наиболее взвешенную концепцию справедливости создал в античной философии Аристотель. Основой ее выступает нравственность, подразумевающая равноправие, умеренность и законопослушные действия. Центральным понятием, характеризующим справедливость, является «соразмерность» как принцип организации разумного равновесия – «что соразмерно, то и справедливо». Аристотель впервые в социологической мысли представил формально-структурный анализ категории справедливости, дифференцировал ее на разделяющую, или распределяющую (политика) и уравнивающую (экономика и право). Аристотель считал справедливость той добродетелью, в которой слиты воедино законное и равномерное.

«Все установленное законом в известном смысле справедливо, – утверждал Аристотель, – ибо все, что положено законодателем, законно, и каждое отдельное его постановление мы называем справедливым»1. Для Аристотеля значение слова «справедливость» было неодинаковым в демократическом, олигархическом и аристократическом государствах (различия во многом соответствовали представлениям о том, что такое заслуга). «Все опираются на некую справедливость, – писал Аристотель, – но доходят при этом только до некоторой черты, и то, что они называют справедливостью, не есть справедливость во всей ее совокупности… Справедливость есть равенство, и так оно и есть, но только не для всех, а для равных; и неравенство также представляется справедливостью, и так и есть на самом деле, но не для всех, а лишь для неравных»1. Справедливость представляется Аристотелю добродетелью особого рода – самой совершенной, управляющей другими добродетелями. Через закон она согласовывает жизнь людей в обществе.

Аристотель (впрочем, как и Платон) различал количественное равенство2 и равенство «пропорциональное» (равенство по достоинству). Учет количества и достоинства, как правило, приводит к двум формам правления – к демократии и олигархии, что влечет за собой, по мнению Аристотеля, неустойчивое положение государственного устройства. Стремление влиятельных категорий граждан сохранить равенство и является, на взгляд Аристотеля, одной из основных причин государственного переворота при любом государственном устройстве. Наилучший способ предупредить подобное положение – руководствоваться в одних случаях количественным равенством, а в других – равенством по достоинству. Аристотель наиболее справедливой формой правления считал такую, при которой правят «средние», однако и в этом случае преимуществом должны пользоваться превосходящие остальных своей добродетелью3. Различение двух видов равенства привело к выделению двух видов справедливости – распределительной и уравнивающей. Первая заключается в том, чтобы ограниченное количество благ было распределено по достоинству, пропорционально заслугам4. Вторая связана с обменом: справедливость призвана уравнять стороны, участвующие в обмене, не учитывая их достоинств.

Характеризуя два проявления несправедливости (с одной стороны, нарушение закона, с другой – неодинаковое отношение к равным), Аристотель ставил справедливое между ними в виде некоторой средней точки. Равноудаленное от того и другого признавалось справедливым1. Такой подход был следствием почитаемой Аристотелем доктрины «золотой середины»2. Аристотель различал понятия справедливости и правды, отдавая при­оритет последней. Понятие правды означает внесение поправки в закономерности справедливости и сосредоточено не на исключительно точном выполнении, а на целесообразном изменении закона. По Аристотелю, правда – это высшая степень справедливости, ее особый вид, призванный корректировать общие нормы с учетом частных случаев. В отношениях между людьми в гражданском обществе справедливость представляет собой общую закономерность, право же – это политическая закономерность, установленный в государстве порядок.

Многие идеи греческих философов (Эпикура, Аристотеля) нашли свое отражение в философско-социальных и юридических концепциях Древнего Рима, право которого развивалось под влиянием судебных прецедентов, при создании последних юристы нередко исходили из принципа уравнительной справедливости. Однако это не означает, что развитие римского права базировалось на принципе справедливости. Между тем советский философ А.И. Новиков высказал мнение о том, что «именно в Риме понятие справедливости было переведено с языка философских рассуждений на точный язык правовых формул»3.

С возникновением и по мере развития капиталистических отношений на смену теологическому пришло мировоззрение адептов формирующегося буржуазного права, с его акцентом на юридическую сторону в понимании идеи справедливости и равенства людей и параллельном формировании либерального понимания справедливости. Этот процесс нашел выражение в концепциях Ф. Бэкона1, Т. Гоббса2, Дж. Локка, И. Канта, Г. Гроция3. Так, Ф. Бэкон утверждал, что справедливость есть то, что объединяет людей и создает основание для права. «Только благодаря наличию справедливости человек человеку – Бог, а не волк, – писал Ф. Бэкон и далее рассуждал: – Справедливость состоит в том, чтобы не делать другому того, чего не желаешь себе»4.

Значительное место в концепции справедливости Ф. Бэкона занимает учение об общественном благе, согласно которому главная цель справедливости – забота об общем благе5. «Пусть ни один правитель не вздумает судить об опасности недовольства по тому, насколько оно справедливо; ибо это значило бы приписывать народу чрезмерное благоразумие, тогда как он зачастую противится собственному своему благу.»6

Т. Гоббс связывал свои представления о справедливости с государством, считая главным его достоинством разум, проявленный в законах. Философ различал два вида справедливости: коммутативную, которая проявляется в эквивалентности вещей и призвана действовать в сфере торговых сделок, и дистрибутивную справедливость, заключающуюся в наделении одинаковыми благами людей с одинаковыми заслугами7. Равенство есть равенство в свободе, равенство перед законом. Наличие обоих ее видов он считал необходимыми, но отдавал преимущество последнему. По его мнению, справедливость состоит не в том, чтобы продать вещь как можно дороже и дать кому-либо больше или меньше положенного, а в том, чтобы не нарушалось установленное соглашение1.

Таким образом, справедливость существует лишь в соотношении с законодательством и проявляется в соблюдении и неуклонном выполнении договоров, заключенных между людьми. Т. Гоббс, опровергая господствовавшую в обществе теологическую точку зрения, объявлял государство, мораль и право институтами творчества самого человека. Будучи одним из первых авторов конструкций «общественного договора», в котором органически связаны вопросы возникновения и сущности идеи справедливости, Т. Гоббс утверждал, что эта идея представляет собой правовое воздаятельное требование. Политика и этика, по Т. Гоббсу, есть наука о соблюдении справедливости в ее собственной естественной основе. В своем труде «Левиафан» он писал: «Справедливость, то есть соблюдение согла­шений, есть правило разума, запрещающего нам делать что-либо, что пагуб­но для нашей жизни, из чего следует, что справедливость есть естественный закон»2.

Б. Спиноза3, так же как и Т. Гоббс, полагал, что мысль о справедливости зародилась одновременно с возникновением гражданского общества, государства и законодательства4. «Справедливость и несправедливость, – отмечал Б. Спиноза, – могут быть представлены только в государстве. Справедливым называется тот, кто имеет неуклонную волю воздавать каждому должное ему, несправедливым же, наоборот, тот, кто стремится присвоить себе принадлежащее другому»5.

В теориях общественного договора Дж. Локка, Ж. Ж. Руссо, И. Канта справедливость имела огромное значение. Справедливость социальных законов и институтов в рамках данных теорий зависит от их соответствия универсальным законам природы. Согласно представлениям Д. Локка, справедливость имеет двоякое основание: одна его сторона – естественная человеческая природа, сущностью которой являются имманентное стремление к собственности, способность к труду и требование личной неприкосновенности, другая – установление законов для защиты естественных стремлении человека1.

Вопросы равенства и справедливости занимали центральное место в учениях представителей западноевропейского утопического социализма и коммунизма XVI–XIX вв. – Т. Мора, Т. Кампанеллы, Дж. Уинстэнли, Г. Бабефа, А. Сен-Симона, Ш. Фурье, Р. Оуэна2. Социалисты-утописты по-разному трактовали понятие справедливости. Одни выступали за сохранение определенных различий в труде и потреблении благ гражданами идеальных государств (А. Сен-Симон), другие видели высшее проявление справедливости во всеобщей уравнительности (Г. Бабеф, Р. Оуэн и др.). Третьи выступали за сохранение имущественного неравенства людей, считая, что равенство несовместимо с «природой» человека (Дж. Уинстэнли, Ш. Фурье). Тем не менее все они признавали справедливость в качестве обеспечения каждому члену общества равных возможностей в реализации его способностей и устремлений в правовом государстве3. В соответствии с концепцией правового государства итальянский экономист Ф. Нитти определяет государство как естествен­ную форму социальной кооперации, полагая, что для челове­ка невозможно никакое развитие без этой первоначальной и наи­более важной формы кооперации.

«Как высшая форма кооперации, – продолжает Ф. Нитти, – государство может оказывать огромнейшее влияние на развитие общества: величайшие коллективные дела были совершены толь­ко при посредстве государства, и лишь благодаря его стимулиру­ющей власти стали возможными глубокие изменения в жизни об­щества. Но никакая коллективная деятельность невозможна при отсутствии индивидуальной, и материальные богатства, которы­ми располагает государство, производятся отдельными лицами»1.

К началу XX в. была сформулирована идея о своеобразном раз­делении труда между государством и частным хозяйством в сфере экономики. Ф. Нитти так определяет характер этого взаимодей­ствия: фундамент экономики – частное хозяйство, государство – своеобразная надстройка экономики. Таким образом, Ф. Нитти четко определяет статус государства в экономике. Без государ­ства экономика не получит дополнительных стимулов, но его деятельность определяется требованиями развития рыночного хо­зяйства. Эти выводы Ф. Нитти смог сделать благодаря изучению и обобщению статистических данных роста государственных рас­ходов в различных странах, включая Россию, с 1871 г. по 1902 г.2 Все это относится к истории зарубежной философской мысли.

Русской же философской мысли свойствен своеобразный подход к пониманию справедливости, в том числе справедливости как экономической категории, который ярко характеризует связь последней с понятиями правды, истины, а также их производными, такими, как праведная жизнь, спра­ведливый человек, справедливое общество, истинная свобода, вера, любовь. Эту связь выделяли многие русские философы – Н.К. Михайловский, А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, В.С. Соловьев и др.

Такое понимание было связано с присущим русским философам общим стремлением к це­лостному познанию действительности человеком, к пол­ному воспроизведению богатого духовного и морального опыта людей, включающего не только сознательно-чувственный опыт, но и опыт со­вести, эстетическое чувство, религиозно-мистическую интуицию.

Оригинальные идеи и концепции справедливости были разработаны в русской социальной науке дореволюционного периода. Если в западной науке прошлого века обращение к вопросу о справедливости характерно в рамках политической экономии, философии и этики, то российская общественная мысль XIX – начала ХХ вв. использует понятие справедливости в решении гносеологических проблем. Священник В. 3еньковский, автор «Истории русской философии» (а вслед за ним философ Н.О. Лосский) отмечал, что в развитии русской философии этика играет особенно важную роль, а «русские мыслители… даже занимаясь областями философии, далекими от этики, как правило, не упускали из поля зрения связь между предметами их исследований и этическими проблемами»1. Концепт правды-справедливости – важная составляющая идеала цельного познания.

Разработка теории о мире как едином целом, которая опиралась бы на все многообразие опыта, – главная задача, которую ставили перед собой российские религиозные философы. Попытка связать знание и веру, стремление к пониманию истинного бытия мира без нарушения его целостности приводит к появлению в российском философском дискурсе такого понятия, как «правда». Правда и истина несут в себе различные виды знания, и их соотношение может быть представлено как соотношение нормативного знания (или сущего) и дескриптивного знания (должного). Иначе говоря, «правда несет модель действия, а истина – модель имеющего место положения дел»2. По мнению С.Л. Франка, правда «одновременно означает и «истину», и «моральное и естественное право», играя чрезвычайно большую роль во всем строе русской мысли – от народного мышления до творческого гения»1. Русский дух всегда искал ту истину, которая объяснит и осветит жизнь, станет основой справедливой, «подлинной» жизни. «Русский человек не очень ищет истины, он ищет правды, которую мыслит то религиозно, то морально, то социально, ищет спасения», – писал Н.А. Бердяев2.

Справедливость, в отличие от необходимости, не является категорией познания; это категория оценки. Участие справедливости в социальном развитии объясняется тем, что наступление конкретного явления всегда является «результатом пересечения многих причинно-обусловленных рядов» и поэтому не может быть безусловно необходимым. Безусловную уверенность в осуществлении того или иного шага общественного развития сообщает, по идее Б.А. Кистяковского, только нравственное чутье и вера в то, что «стремление к наиболее справедливому социальному строю присуще всякому и общеобязательно для всякого»3. Экономический материализм, по его мнению, также основан на подобной вере. Итак, конечная стадия всякого социального процесса, по представлению Б.А. Кистяковского, «является всегда одинаково результатом как естественного хода необходимо обусловленных явлений, так и присущего людям стремления к осуществлению справедливости»4.

Основателем и самым крупным представителем философии всеединства, оказавшей огромное влияние на российскую общественную науку XIX – начала ХХ вв., особенно на таких ее представителей, как Н.А. Бердяев и С.Н. Булгаков, выступал В.С. Соловьев. «Цельность знания», по его воззрению, это особое состояние сознания, результат эмпирического, рационального и мистического познания. Истина представляет собой абсолютную ценность и принадлежит всеединству, абсолютному началу: «истина, как живая сила, овладевающая внутренним существом человека… называется любовью. Любовь, как действительное упразднение эгоизма, есть действительное оправдание и спасение индивидуальности»1.

Достижение общественной справедливости – искоренение экономического рабства и эксплуатации человека человеком, установление справедливой организации труда и распределения, по мнению В.С. Соловьева, неразрывно связано с воплощением добра и любви. Справедливость есть форма любви и может быть достигнута только при свободном единении общества. Степень же подчинения человека обществу должна соответствовать степени подчинения самого общества нравственному добру. В частности, В.С. Соловьев писал, что общество представляет собой дополненную или расширенную личность, а личность – сжатое или сосредоточенное общество2, и связывал задачу индивидуального совершенства с процессом всемирного единения (только общество, по его мнению, может стать полным осуществлением нравственности).

Концепции В.С. Соловьева, С.Н. Булгакова и Н.А. Бердяева противостоят гедонистическим и утилитаристским перспективам справедливости и свободы личности, поскольку справедливость в их трактовке представляет собой как результат, так и средство внутренней свободы. Сочетание социально-политического реализма и философского идеализма в творчестве этих философов представило оригинальный вариант разрешения важнейшей проблемы теории справедливости – соотношения универсального и индивидуального, плюралистического. Эти философы, а также представители субъективистской школы отказывали государству в возможности осуществления справедливости, отрицали возможность воплощения справедливости в реальной жизни, оценивая, тем не менее, огромное значение идеи справедливости в развитии общества.

Обратимся к марксизму – теории, оказавшей прямое воздействие на опыт построения справедливого общественного и экономического устройства в России и не перестающей вызывать дискуссии политиков и экономистов всего мира. Понятие справедливости в марксистской идеологии трактуется как вытекающее из существующих социально-экономических условий и классовой структуры общества.

Одним из ценных положений марксистской теории явилось утверждение о том, что представления о справедливом и несправедливом суть отвлеченные идеальные выражения действительных общественных отношений, что категории справедливости и несправедливости столь же не вечны, как, впрочем, и те отношения, выражением которых они являются; эти отношения исторические и преходящие. Наступление социализма является не осуществлением «абстрактных» принципов свободы, справедливости или разума, но закономерным результатом общественно-исторического развития и классовой борьбы. «Лишь когда данный способ производства прошел уже немалую часть своей нисходящей линии, когда он наполовину изжил себя, когда условия его существования в значительной мере исчезли, а его преемник уже стучится в дверь - тогда все более возрастающее неравенство распределения начинает представляться несправедливым, лишь тогда люди начинают апеллировать от изживших себя фактов к так называемой вечной справедливости.»1

К. Маркс и Ф. Энгельс указывали на тесную связь социального равенства и справедливости. «Равенство есть выражение справедливости, принцип совершенного политического и социального строя»2. Сформулировать положение