Geum.ru

Законодательству россии и зарубежных стран москва 1998

Вид материалаЗакон

Содержание


Наказания, не связанные с изоляцией от общества
И.д. козочкин
Практике сша
Подобный материал:
1   2   3   4

НАКАЗАНИЯ, НЕ СВЯЗАННЫЕ С ИЗОЛЯЦИЕЙ ОТ ОБЩЕСТВА,

В НОВОМ УГОЛОВНОМ И УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИИ


Одним из направлений российской уголовной политики является последовательное сужение объема применения наиболее строгих видов уголовного наказания - смертной казни и лишения свободы за счет более мягких уголовно-правовых мер, не связанных с изоляцией осужденного от общества. Этот подход получил определенное отражение в Уголовном кодексе Российской Федерации (УК РФ), вступившем в силу 1 января 1997 года, и в Уголовно-исполнительном кодексе Российской Федерации (УИК РФ), вступившем в силу 1 июля 1997 года.

В частности, согласно ч.1 ст.60 УК РФ, при решении судом вопроса о применении наказания к лицу, признанному виновным в совершении преступления, более строгий вид наказания из числа предусмотренных санкцией соответствующей статьи Особенной части УК назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания. При этом ст.44 УК РФ, помимо наказаний в виде ареста, лишения свободы на определенный срок, пожизненного лишения свободы и смертной казни, предусматривает еще 9 видов наказаний, не связанных с изоляцией от общества. Последние, в зависимости от основной направленности правоограничений, составляющих их содержание, можно разделить на три группы.

Первую из них составляют наказания, направленные на ограничение предусмотренных Конституцией Российской Федерации (ст.ст.34-37) прав по свободному распоряжению личным имуществом, землей, заработной платой, специальными льготами и преимуществами, предусмотренными законом для определенных категорий граждан: штраф; лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина или государственных наград; ограничение по военной службе; конфискация имущества.

Объем ограничения прав осужденных при исполнении этих видов наказаний относительно невелик и в основном сводится к неблагоприятным последствиям материального характера, а также вытекающим из них специальным юридическим обязанностям (выплатить указанную в приговоре суда сумму, передать в пользу государства требуемое имущество и т.п.). Поэтому УИК РФ регулирует исполнение данных мер в меньшем объеме, по сравнению с другими наказаниями. Например, вопросам исполнения штрафа посвящено лишь три небольших по объему статьи.

Вторую группу составляют наказания, направленные на ограничение предусмотренных ст.37 Конституции Российской Федерации прав граждан свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию. К числу таких наказаний относятся: лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью; обязательные работы; исправительные работы.

Объем ограничения материальных и духовных благ здесь является более существенным, чем при исполнении ранее названных наказаний, входящих в первую группу. Это обусловлено, во-первых, тем, что право на труд относится к числу основных прав и свобод человека и гражданина. Во-вторых, ограничение этого права неизбежно влечет за собой ограничение иных гражданских прав и свобод (права на получение вознаграждения за труд, права на отдых и др.), возложение на осужденного дополнительных обязанностей и запретов, прямо не вытекающих из содержания назначенного наказания.

Например, согласно ст.40 УИК РФ, осужденные к исправительным работам обязаны соблюдать установленный порядок и условия отбывания наказания, добросовестно относиться к труду, выполнять дополнительные обязанности и запреты, возложенные на них уголовно-исполнительными инспекциями, являться по вызову в уголовно-исполнительную инспекцию. Из их заработка производятся установленные приговором суда удержания. В течение всего срока отбывания наказания осужденным запрещается увольнение с работы без письменного разрешения уголовно-исполнительной инспекции. Безработные осужденные не вправе отказаться от предложенной центром занятости работы.

В соответствии со ст.26 УИК РФ осужденные к наказанию в виде обязательных работ обязаны: соблюдать установленный порядок и условия отбывания наказания, добросовестно относиться к труду; работать на определенных для них объектах и отработать установленный приговором суда срок; ставить в известность уголовно-исполнительную инспекцию о перемене места жительства. Предоставление осужденному отпуска по основному месту работы не приостанавливает исполнение обязательных работ.

Осужденные к наказанию в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, как указано в ст.37 УИК РФ, обязаны выполнять предписания приговора, предоставлять по требованию уголовно-исполнительной инспекции документы, связанные с исполнением указанного наказания, сообщать в инспекцию о месте работы, его изменении и увольнении, а также являться по вызову в уголовно-исполнительную инспекцию.

В ст.44 УК РФ лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью помещено в перечне наказаний на втором месте после штрафа, т.е. отнесено к числу наиболее мягких наказаний. В этом, по нашему мнению, проявилась определенная недооценка карательных свойств данного наказания в условиях рыночной экономики. Практика показывает, что осужденные к лишению права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, особенно при отсутствии у них другой профессии, часто оказываются вынужденно безработными, со всеми вытекающими отсюда неблагоприятными последствиями. У лиц, лишенных права работать по своей специальности в течение нескольких лет, нередко происходит профессиональная дисквалификация, существенно затрудняющая возвращение к прежнему образу жизни после отбытия наказания. Поэтому представляется более правильным поместить в ст.44 УК РФ данный вид наказания на четвертое место, перед исправи-

тельными работами.

Третью группу составляют уголовные наказания, направленные на ограничение предусмотренного ст.27 Конституции Российской Федерации права граждан на свободное передвижение, выбор места пребывания и жительства. Таким являются наказания в виде ограничения свободы, а также содержания в дисциплинарной воинской части. Объем ограничения прав и свобод осужденных здесь значительно шире, чем при применении первых двух групп наказаний.

Так, в соответствии с ч.1 ст.53 УК РФ, ограничение свободы заключается в содержании совершеннолетнего осужденного в специальном учреждении без изоляции от общества в условиях осуществления за ним надзора. При этом, как указано в ст.50 УИК РФ, осужденные не могут покидать территорию этого учреждения без разрешения администрации, должны проживать, как правило, в специально предназначенных для них общежитиях и не покидать их в ночное время без разрешения.

Содержание в дисциплинарной воинской части, как следует из ст.55 УК РФ, назначается военнослужащим, проходящим военную службу по призыву или по контракту на должностях рядового и сержантского состава, в качестве наказания, заменяющего лишение свободы на определенный срок. Поэтому глава 20 УИК РФ предусматривает такой режим его отбывания, который во многом схож с режимом отбывания наказания в виде лишения свободы, приближается к нему по строгости, но не связан с изоляцией осужденного от общества.

Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что предусмотренная новым УК РФ система наказаний, не связанных с изоляцией от общества, претерпела существенные изменения, по сравнению с аналогичными наказаниями, предусмотренными ранее действовавшим УК РСФСР 1960 года.

Во-первых, в перечень наказаний, предусмотренных ст.44 УК РФ не вошли такие, ранее предусматривавшиеся ст.21 УК РСФСР, наказания, как увольнение от должности, возложение обязанности загладить причиненный вред, общественное порицание. Такое решение законодателя представляется обоснованным. Нецелесообразность сохранения названных наказаний в уголовном законе обусловлена тем, что первые два из них в значительной степени дублировали аналогичные санкции, предусмотренные нормами законодательства о труде и гражданского права. Что же касается общественного порицания, то ввиду его чрезмерной мягкости оно многие годы фактически не назначалось судами в качестве уголовного наказания за совершенные преступления.

Во-вторых, ст.44 УК РФ предусматривает несколько новых, ранее не предусматривавшихся УК РСФСР, видов наказания не связанных с изоляцией от общества, к числу которых относятся: обязательные работы, ограничение по военной службе, ограничение свободы и арест. Если целесообразность применения такого наказания, как ограничение по военной службе ни у кого не вызывает сомнений, то по поводу других вышеназванных наказаний среди специалистов до сих пор не утихают дискуссии, с учетом того, что нормы УК РФ и УИК РФ об этих наказаниях, как указано в ст.4 Закона РФ от 24 мая 1996 года "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации" и в ст.5 Закона РФ от 18 декабря 1996 года "О введении в действие Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации", должны вступить в силу не позднее 2001 года.

В этой связи следует отметить, что введение в российское уголовное законодательство наказаний в виде обязательных работ, ограничения свободы и ареста отвечает рекомендациям, содержащимся в международно-правовых актах об обращении с осужденными, например, - в "Стандартных минимальных правилах ООН в отношении мер, не связанных с тюремным заключением (Токийских правилах)". Наряду с этим, применение ограничения свободы (отбываемого осужденным в условиях частичной изоляции от общества) и ареста (отбываемого в условиях кратковременной изоляции от общества) позволяет заполнить своего рода "вакуум" между наиболее строгим из числа ныне действующих наказаний, не связанных с изоляцией от общества, - исправительными работами и лишением свободы, отбываемым в условиях длительной изоляции от общества.

Вместе с тем, включение в УК РФ данных видов наказания порождает ряд проблем в сфере их исполнения. Так, применение обязательных работ и ограничения свободы предполагает обязательное привлечение осужденных к общественно-полезному труду (ст.26, 50 УИК РФ) в ситуации, когда при переходе российского общества к рыночной системе хозяйствования и временном снижении объемов производства спрос на труд осужденных резко снизился. Между тем, УИК РФ не предусматривает никаких существенных стимулов для администрации производственных предприятий в части заключения договоров с учреждениями, исполняющими эти наказания, о трудоиспользовании осужденных.

Например, ч.1 ст.28 УИК РФ возлагает на администрацию организаций, в которых осужденные отбывают обязательные работы, ряд обязанностей, по сути составляющих для нее дополнительную нагрузку (предоставить работу и контролировать ее выполнение осужденным, уведомлять уголовно-исполнительную инспекцию о количестве проработанных часов или об уклонении осужденного от отбывания наказания). При этом никакой экономической выгоды организация не получает, поскольку в соответствии с ч.2 названной статьи все финансовые средства, заработанные осужденным, администрация обязана ежемесячно перечислять в соответствующий бюджет. В случае введения данных норм в действие в условиях безработицы, отсутствия дефицита рабочей силы можно легко предугадать, что организации будут всячески уклоняться от оказания содействия уголовно-исполнительным инспекциям в исполнении обязательных работ.

Применение ограничения свободы и ареста сдерживается и тем, что согласно ст.ст.47, 68 УИК РФ для их исполнения в каждом субъекте Российской Федерации необходимо создать специальные учреждения (соответственно исправительные центры и арестные дома). Разумеется, это требует выделения значительных материальных средств, возможность изыскания и освоения которых до 2001 года (особенно с учетом секвестирования государственного бюджета Российской Федерации на 1998 год) представляется весьма проблематичной.

С учетом отмеченных обстоятельств представляется целесообразным, не отказываясь в принципе от наказаний в виде обязательных работ, ограничения свободы и ареста, отложить их фактическое применение на более отдаленное время, при одновременном совершенствовании правового регулирования вопросов их исполнения.

В-третьих, УК РФ внес целый ряд новых элементов в регулирование вопросов назначения и исполнения ранее известных наказаний, не связанных с изоляцией от общества, сохранившихся и в новом законодательстве. В рамках данного выступления представляется возможным остановиться лишь на некоторых, наиболее значимых из них.

Так, несколько иначе решен в новом уголовном законе вопрос об определении размеров штрафа. Согласно ч.1 ст.30 УК РСФСР штраф мог взыскиваться в виде суммы, соответствующих количеству минимальных месячных размеров оплаты труда, установленных законодательством Российской Федерации, либо в виде суммы, исчисляемой из кратного размера причиненного ущерба. В соответствии с ч.1 ст.46 УК РФ штраф может взыскиваться в размере, соответствующем определенному количеству минимальных размеров оплаты труда на момент назначения наказания, либо в размере заработной платы или иного дохода осужденного за определенный период.

Решение данного вопроса в УК РФ представляется более удачным, поскольку учесть размер причиненного преступником ущерба можно не только при назначении уголовного наказания, но и при его возмещении в гражданско-правовом порядке. Взыскание же штрафа исходя из размера заработной платы или иного дохода осужденного за определенный период позволяет суду учитывать при назначении наказания имущественное неравенство различных осужденных. Подобный подход прослеживается и в упомянутых выше Токийских правилах, рекомендующих взыскание штрафа не только в фиксированной сумме, но и в кратных размерах дневной заработной платы.

Существенным обстоятельством, усилившим карательное содержание наказания в виде исправительных работ, является то, что ст.41 УИК РФ, в отличие от ранее действовавшего законодательства, предусматривает для осужденных к данному наказанию ряд обязанностей и запретов, которые могут возлагаться на них уголовно-исполнительными инспекциями, включая: а)запрет пребывания вне дома в определенное время суток; б)запрет покидать место жительства в выходные дни, а также в период отпуска; в)запрет пребывания в определенных местах района (города); г)обязанность до двух раз в месяц являться в уголовно-исполнительную инспекцию для регистрации. Данная новелла неоднозначно воспринимается специалистами (например, в Уголовно-исполнительном кодексе Республики Казахстан, вступившем в силу 1 января 1998 года и имеющем значительное сходство по содержанию с УИК РФ, подобная норма отсутствует), однако представляется нам вполне обоснованной с учетом ранее отмеченного резкого различия по степени строгости между исправительными работами и лишением свободы.

Вышеизложенное, как нам представляется, свидетельствует о том, что современное российское уголовное законодательство содержит достаточно широкий, научно-практически обоснованный набор наказаний, не связанных с изоляцией осужденного от общества. Эти наказания, с учетом особенностей их исполнения, образуют определенную систему мер, дифференцированных по степени карательного воздействия, что позволяет учесть характер и степень общественной опасности совершенного преступления и личности преступника и в большинстве случаев достичь целей уголовного наказания без изоляции осужденного от общества. Вместе с тем, система этих наказаний еще окончательно не сложилась. Нуждаются в совершенствовании отдельные нормы уголовного и уголовно-исполнительного права, касающиеся их назначения и исполнения.


Б.В.Яцеленко

доктор юридических наук

профессор кафедры уголовного

права Московского юридического

института МВД России


Уголовная ответственность и наказание

как средство разрешения

социальных противоречий

Существование социальных противоречий, проявляющиеся в экономим ческой политической духовной и иных сферах жизни общества, вызывает потребность в праве как наиболее мощном и эффективном социальном регуляторе. Право призвано регулировать поведение людей в направлении упорядочения системы общественных отношений, придания ей свойств относительной стабильности и гармонии. Поэтому в рамках традиционной для права регулятивной функции оно фактически выступает в качестве одного из средств; способствующих разрешению социальных противоречий и тем самым препятствующих нарастанию в обществе кризисных ситуаций. Современная правовая мысль акцентирует внимание именно на этом функциональном предназначении права - быть одним из средств разрешения социальных противоречий.13

Внимание к праву как одному из средств разрешения социальных противоречий объясняется как минимум двумя обстоятельствами. Во-первых, отдельные противоречий (независимо от сферы проявления) развиваются таким образом, что оказывает исключительно отрицательное влияние на общественные отношения, причиняя вред интересам личности, общества или государства ; а потому их разрешение в принципе возможно лишь с помощью наиболее жесткого социального регулятора; каким и является право, Во-вторых, как показывает опыт

реализации правовых предписаний, право обладает значительным предупредительным потенциалом и в этом смысле способно разрешить социальное противоречие на ранних стадиях (этапах) его развития, не допуская превращения в наиболее острую форму - конфликт. Правовая форма согласования противоречивых интересов позволяет предупредить развитие противоречия незаконным способом, избранным правонарушителем, устранить вредные последствия уже совершенного им правонарушения и, наконец, содействовать разрешению воплощенного в право­нарушении социального противоречия на основе предусмотренных государством законодательные процедур. Это означает, что нормы права специфическими юридическими средствами обеспечивают стабильное функционирование общества, даже если в нем возникают различные по степени общественной опасности правонарушения. Можно сказать, что правовым установлениям как разновидностям социальные норм генетически присуща функция разрешения социальных противоречий.

В уголовном праве к юридическим средствам разрешения приобретающих форму преступлений социальных противоречий относятся прежде всего нормы, образующие институты уголовной ответственности и наказания. В этой связи представляется интересным остановиться на некоторых философских аспектах разрешения социальных противоречий путем реализации уголовной ответственности и наказания.

В философском представлении преступление - проявление индивидуального антагонизма, по К. Марксу, борьба изолированного индивида против господствующих отношений.14 Лицо, совершившее преступление, вступает в непримиримое противоречие с нравственно-этическими ценностными установками общества, опосредованными в нормах уголовного права. Поскольку такое противоречие достигает уровня преступления, выражающегося в причинении вреда

или создании угрозы его причинения охраняемым уголовным законом общественным отношениями (в этом смысле являющегося непримиримым), его разрешение возможно исключительно уголовно-правовыми средствами; среди которых можно назвать уголовную ответственность и наказание.

С философской точки зрения разрешение социального противоречия (преступления) подчинено действий закона отрицание отрицания, но при этом применение к совершившему преступление лицу предусмотренных мер уголовно-правового воздействия является как бы “вторым отрицанием”. “Первое отрицание” заключено в самом преступлении как акте сознательного волевого поведения, образуемого единством объективной и субъективной стороны. Будучи объективированным вовне в форме действия или бездействия, преступление производит отрицательные изменения в системе общественные отношений, т.е. выступает в виде вредоносного явления социальной действительности. Кроме того, и субъективно, с точки зрения происходящих в сознании виновного психических процессов, преступление это наиболее резко выраженная форма игнорирования лицом социальных ценностей, поставленных под охрану уголовного закона. В преступлении проявляются отрицательные индивидуальные черты и свойства субъекта, его антиобщественные представления, взгляды, привычки. Вовсе не случайно наиболее распространенным в теории уголовного права является взгляд на социальную сущность вины как на отрицательное отношение лица к интересам общества, выраженное в общественно опасном деянии. Благодаря вине деяние является не просто объективно вредоносным, но и свидетельствует об отрицательном отношении субъекта к интересам других людей, общества и государства.

Изложенное позволяет заключить, что совершение преступления сопряжено с отрицанием существующего правопорядка со стороны виновного, т.е. “первым отрицанием”. Несомненно и то, что любое преступление вызывает ответную реакцию общества и государства, которая не может не быть отрицательной. Во всяком случае применительно к государственной реакции можно утверждать, что она является исключительно отрицательной. Следовательно, с философской точки зрения процесс разрешения преступления как наиболее острой формы социального противоречия завершается “вторым отрицанием”, когда государство принудительно применяет к виновному наказание и другие меры уголовно-правового воздействия, давая отрицательную оценку ему самому и совершенному им преступному деянию. Решая вопрос о “снятии” преступления путем применения к данному процессу закона отрицания, Гегель писал: “Совершение преступления не есть ... позитивное, к которому наказание присоединяется как отрицание, а есть негативное, так что наказание есть только отрицание отрицания”.15 При этом Гегель трактовал наказание как “снятие” преступления и восстановление права.

Рассматривая уголовную ответственность и наказание в качестве средства разрешения социального противоречия, достигшего уровня преступления, в контексте философской интерпретации закона отрицания, нельзя представлять процесс “снятия” преступления в виде его устранения. Как состоявшееся антиобщественное явление преступление объективно не может быть устранено последующей государственной реакцией, какой бы строгой она ни была, ибо по меткому выражению Н.С.Таганцева, “...сделать отрицание; т.е. преступление, посредством наказания не бывшим невозможно: никакое наказание убийцы не воскресит убитого...”.16 “Снятие” преступления и, в конечном счете, его отрицание осуществляется с помощью и таких мер уголовно-правового воздействия, как уголовная ответственность и наказание; которые обеспечивают восстановление нару­шенного правопорядкам по Гегелю - “восстановление права”.

В юридической литературе к средствам разрешения проявившегося в преступлении социального противоречия между интересами лица и интересами общества иногда относят лишь назначение и исполнение наказания,17 что явно обедняет действительные возможности уголовного права “снимать” подобного рода конфликты. Правовым средством разрешения конфликта между государством и лицом, совершившим преступление; является прежде всего институт уголовной ответственности. Уголовная ответственность как следствие совершения преступления реализуется в рамках уголовно-правового отношения. Вызванное к жизни фактом совершения преступления такое уголовно-правовое отношение необходимо для урегулирования конфликта, возникшего между государством и лицом, совершившим преступление. Специфическим средством разрешения данного конфликта выступает уголовная ответственность, возложением которой на, виновного государство отрицает (“снимает”) совершенное им преступление.

При имеющихся в юридической литературе многочисленных определениях уголовной ответственности исследователи практически едины в том, что ей свойственна отрицательная оценка преступления и лица, его совершившего, со стороны государства.18 Отрицательная оценка действий лица, нарушившего уголовно-правовой запрет, находит выражение в обвинительном приговоре суда. Вынесение обвинительного приговора суда означает наступление уголовной ответственности, публичное государственное осуждение (порицание) виновного за совершенное преступление и реальное претерпевание им лишении (ограничений0 личного или имущественного характера. В каждом конкретном случае объем уголовной ответственности может быть различным, поэтому действующее уголовное законодательство предусматривает следующие формы ее реализации: осуждение виновного с назначением наказания, но без его реального исполнения (ст.ст.73 и 82 УК РФ) осуждение виновного с назначением наказания и его реальным исполнением. Поскольку перечисленные формы реализации уголовной ответственности предусмотрены в нормах уголовного законодательства, она (уголовная ответственность) представляет собой фактическое применение уголовно-правовой нормы; результатом которого является справедливое разрешение социального противоречия, выразившегося в совершении преступления. Причем далеко не всегда регулирование поведения совершившего преступление лица осуществляется путем назначения наказания и его исполнения. Назначение наказания и его исполнение - важное, но отнюдь не единственное средство разрешения социального противоречия. При наличии предусмотренных в уголовном законе оснований выразившийся в совершении преступления конфликт интересов субъекта и интересов общества может быть разрешен путем осуждения виновного с назначением наказания, но без его реального исполнения.

В результате реализации уголовной ответственности в любой из перечисленных выше форм происходит не только “снятие” совершенного преступления, но и восстановление нарушенной им справедливости и законности, т.е. восстановление правопорядка. Речь при этом идет о том, что в случае возложения уголовной ответственности на совершившее преступление лицо может быть заглажен нанесенные потерпевшему ущерб, удовлетворена общественная потребность в наказании виновного, устранено чувство страха и неуверенности, возникшее у граждан в связи с совершением преступления, укреплена вера в способность правоохранительных органов эффективно бороться с преступностью и надежно защищать интересы человека, общества или государства.

Разрешая социальное противоречие в форме преступления, уголовная ответственность фактически обеспечивает выполнение стоящей перед уголовным правом охранительной задачи.

Поскольку в ч.2 ст.2 УК РФ определено, что для осуществления охранительной задачи уголовный закон “устанавливает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений”, можно сказать, что наряду с уголовной ответственностью и наказанием к уголовно-правовым средствам разрешения выразившегося в совершении преступления социального противоречия можно отнести освобождение от уголовной ответственности как разновидность “иных мер уголовно-правового характера”.

В УК РФ 1996 г. институт освобождения от уголовной ответственности закреплен в нормах Общей и Особенной части. Его сущность в литературе определяется указанием на “освобождение лица, совершившего преступление, от отрицательной оценки его поведения государством в форме вынесения судом обвинительного приговора”.19 Характеризующий освобождение от уголовной ответственности отказ государства в лице суда дать отрицательную оценку деянию и виновному в его совершении субъекту, ставит, казалось бы, под сомнение саму возможность отнесения этой меры уголовно-правового воздействия к средствам разрешения социального противоречиям Тем не менее это сомнение может быть устранено тем неоспоримым фактом, что при освобождении от уголовной ответственности речь идет о лице, совершившем преступление, наличие которого констатируется не в обвинительном приговоре суда, вынесенном от имени государства, а в соответствующие процессуальные документах, исходящие от лица, производящего дознание, следователя, прокурора или судьи. При освобождении от уголовной ответственности совершившего преступление лица разрешение возникшего социального противоречия также осуществляется путем его отрицания со стороны государствам выступающего, однако не в лице суда, а в лице органов, производящих предварительное расследование, или судьи

В результате применения норм, регламентирующих основания и условия освобождения от уголовной ответственности, так же, как и при ее реализации, происходит не только “снятие” совершенного преступления, но и восстановление нарушенного им правопорядка, т.е. справедливости и законности, и этой связи возникает вопрос о том, в какой пере предусмотренные в действующем уголовном законодательстве виды освобождения от уголовной ответственности способствуют восстановлению нарушенной преступлением справедливости. Ведь при освобождении от уголовной ответственности лицо освобождается как от государственного осуждения, содержащегося в обвинительном приговоре суда, так и от уголовного наказания применение которого в значительной степени способствует Восстановлению нарушенного правопорядкам Поэтому осуществляемое на основании субъективно-оценочного момента, т. е. усмотрения правоприменительных органов, освобождение от уголовной ответственности (кроме освобождения в связи с истечением сроков давности) должно быть сопряжено с установлением таких признаков; которые позволяли бы признать данную меру уголовно-правового воздействия соответствующей принципу справедливости и не создавали бы в общественном сознании представлений о безнаказанности совершающие преступления лиц.

Признаком, удовлетворяющим требованиям восстановления справедлив вести при освобождении от уголовной ответственности, является активное постпреступное поведение совершившего преступление лица, направленное на заглаживание причиненного вреда, т.е. деятельное раскаяние, осуществляемые после совершения преступления такие действия лица, как предотвращение вредных последствий преступного деяния, активное способствование правоохранительным органам в раскрытии совершенного преступления; возмещение нанесенного ущерба, а также явка с повинной свидетельствуют о его добровольном желании восстановить нарушенный прёступлением правопорядок и тем самым “снять” социальный конфликт. Такое позитивное постпреступное поведение снижает степень общественной опасности посягательства (так как может предотвратить наступление фактического ущерба), а также уменьшает степень опасности личности преступника. В уголовное правовой литературе отмечается, что “объективно социально-полезное постпреступное поведение подчас указывает на отрицательное отношение лица к совершенному им деянию”.20 Следовательно, деятельное раскаяние - это специфическая форма разрежения выразившегося в совершении преступления социального противоречия, когда его “отрицание” осуществляется прежде всего самим виновным. Поощряя позитивное постпреступное поведение и признавая его в качестве самостоятельного основания освобождения от уголовной ответственности в нормах Общей (ст.75 УК РФ) и Особенной (примечания к ст.ст.126, 205) и др. части УК РФ, государство рассматривает их (нормы) в виде юридических средств разрежения социального противоречия. Освобождение от уголовной ответственности, основанное на деятельном раскаянии совершившего преступление лица, так же как и освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим, если лицо, совершившее преступление, загладило причиненный вред (ст. 76 УК), отвечает принципу справедливости, способствует восстановлению нарушенного преступлением правопорядка. Этого нельзя сказать о предусмотренном ст.78 УК освобождении от уголовной ответственности в связи с изменением обстановки. По смыслу уголовного закона, применение освобождения от уголовной ответственности в связи с изменением обстановки не лежит в прямой связи с деятельным раскаянием лица, что не позволяет рассматривать его отвечающим принципу справедливости средством разрежения социального противоречия. Так, согласно ст.7* УК изменением обстановки, влекущим отпадение общественной опасности лица, совершившего преступление небольшой или средней тяжести, нельзя признавать такое его положительное поведение, как явка с повинной, возмещение причиненного ущерба, помощь правоохранительным органам в раскрытии преступления, поступление его на работу и т.п. Следовательно, использование данного вида освобождения от уголовной ответственности в качестве средства разрежения социального противоречия (преступления) хотя и означает отрицание, “снятие” последнего, но не ведет к восстановлению нарушенного преступлением правопорядка, соблюдение принципа справедливости. В этой связи целесообразно отказаться от уголовно-правовой регламентации освобождения от уголовной ответственности лица, переставшего быть общественно опасным в связи с изменением обстановки.

И.Д. КОЗОЧКИН

зав. кафедрой уголовного

права и процесса, профессор


ЦЕЛИ НАКАЗАНИЯ И ИХ РЕАЛИЗАЦИЯ

В ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ

ПРАКТИКЕ США


Один из важных аспектов реформы американского уголовного законодательства - выработка более совершенной системы назначения наказания, которая наряду с учетом характера и обстоятельств совершения преступления, а также личности виновного позволяла бы учитывать цели наказания.

В американской уголовно-правовой литературе можно обнаружить большое разнообразие теорий целей наказания, которые, если попытаться их обобщить и сгруппировать, можно свести к четырем - пяти основным концепциям.

Кара, воздаяние (retribution) - самая старая, традиционная цель наказания. Ее наиболее ярким и последовательным сторонником был И. Кант, который считал «единственно разумной и возможной теорию наказания по принципу талиона - возмездия равным за равное»21. По этой теории, как ее понимают в США, общество наказывает преступника для того, чтобы «получить отмщение», или согласно ее более мягкому варианту, если кто-то причинил вред другому, то единственно правильным и справедливым было бы причинение страданий за это и ему.22

Наиболее типичная критика этой теории состоит в том, что ее считают «формой возмездия и поэтому с моральной точки зрения не могущей быть оправданной».

Однако другая трактовка этой теории также имеет сторонников. Так, некоторые утверждают: если кто-то совершает преступление, то для восстановления спокойствия умов и подавления преступных тенденций необходимо, чтобы он получил соразмерное наказание. В дополнение к этому другие заявляют, что наказание - возмездие необходимо для поддержания уважения к закону и предотвращения актов «частной мести», т.е. самосуда. По этой причине даже некоторые критики теории воздаяния, например, Холл и Глюк, признают, что она должна занять определенное, хотя и небольшое место в системе наказания.23

На протяжении длительного времени рассматриваемая цель наказания была особенно популярна среди теоретиков. Но сравнительно недавно мыслители различных политических убеждений увидели в теории воздаяния основу, на которой должна быть построена система наказаний. Но конечно это произошло не спонтанно и не «вдруг», это - результат действия определенных причин, о которых подробнее речь пойдет ниже.

Сторонники цели воздаяния утверждают, что она препятствует осуществлению произвола, поскольку лицо подлежит наказанию только тогда, когда оно заслуживает этого и наоборот. При этом они отрицают утилитарный подход к наказанию, т.к. исходят из того , что наказание не может быть назначено лицу даже во благо коллективных интересов других. Эта позиция была обоснована следующим образом: утилитарный подход представляется весьма сомнительным, т.к. причинение страданий немногим оправдывается пользой, приносимой многим. Свободное общество должно признать, что права индивида, по крайней мере его наиболее важные права, имеют приоритет перед коллективными интересами.24 В такой позиции нельзя не обнаружить большое сходство с взглядами И. Канта. Он также считал, что наказание не может назначаться ради какой-то утилитарной цели. Но после того, как осуществлена справедливость, он не исключал возможность реализации той или иной непосредственно полезной цели. С точки зрения «категорического императива», подчеркивал А.А. Пионтковский, он (преступник) прежде всего должен получить следуемое наказание, а потом можно подумать о том, какую пользу можно извлечь из этого наказания для него или для сограждан».25

Одной из более современных и популярных теорий целей наказания является теория удержания от совершения преступления устрашением /deterrence or general deterrence/ Согласно этой теории, нередко именуемой общей превенцией (general prevention), страдания преступника за совершенное им деяние должны удержать других от совершения преступлений; в противном случае их ожидает та же участь. Однако, как отмечают американские исследователи, общепредупредительный эффект наказания не ясен; трудно измерить эффективность страха перед наказанием, т.к. это не единственная сила, удерживающая людей от нарушения закона.26

Общепредупредительная сила наказания может значительно разниться, в зависимости от числа и видов факторов. Лица, которые совершают преступления под влиянием сильного эмоционального волнения (например, убийства - в порыве гнева) или те, которые стали профессиональными преступниками в результате приобретенного опыта (например, воры-карманники или взломщики сейфов) возможно менее других подвержены страху перед наказанием.

Даже безотносительно к характеру преступления, люди, несомненно, по разному реагируют на угрозу быть наказанными, - в зависимости от таких факторов, как социальное положение, возраст интеллект и моральная устойчивость.

Конечно, угроза наказанием даже абстрактная, имеет общепредупредительное значение, но возможно не столь большое, как вероятность раскрытия преступления и наказания виновного. В связи с этим один американский автор отмечает: «Теории общей превенции никогда не представлялся настоящий шанс проявить себя в том смысле, что мы ошибочно реагируем на прошлые просчеты усилением наказаний, а не укреплением уверенности в наказуемости».27

Как тут не вспомнить слова великого Беккариа о том, что «уверенность в неизбежности хотя бы и умеренного наказания всегда производит большое впечатление, чем страх перед другим более жестоким, но сопровождаемым надеждой на безнаказанность».28

И еще одно важное высказывание Беккариа, которое, по-видимому, в США напрочь забыли: наказание должно как можно скорее следовать за преступлением, чтобы оно в умах людей представлялось как «необходимое и неизбежное» следствие преступления.29

К вышерассмотренной теории тесно примыкает теория, которая направлена на то, чтобы удержать от свершения преступления лиц, ранее судимых .Некоторые авторы называют ее special или particular deterrence, что означает удерживание от совершения преступлений путем специального или индивидуального устрашения. Хотя, например, Лафав и Скотт именуют ее просто превенцией, в чем они в общем то не совсем логичны: исходя из того, что предыдущую теорию они называют общей превенцией,30 данную следовало бы назвать специальной превенцией. Согласно этой теории от совершения преступлений в будущем должны удерживать как само наказание (например, более продленное тюремное заключение), так и система отбытия наказания, т.е. «неприятные ощущения», повторения которых осужденный не хотел бы в будущем.

Одни ученные (Холл и Глюк) совершенно справедливо отмечают, что действенность этой теории ставится по сомнение высоким уровнем рецидивной преступности. Другие (Анденес и Глэйсер) полагают, что усилия по предупреждению преступлений могут быть оценены как весьма успешные в том смысле, что в случае неприменения наказания в целях специальной превенции уровень рецидива мог бы быть гораздо более высоким.

Существует также мнение, что наказание в целях специальной превенции озлобляет заключенного, побуждает его отомстить обществу и таким образом стимулирует рост преступности.

Составители сборника «Современные теории наказания»,31 так же как и некоторые российские авторы - специалисты в области зарубежного уголовного права,32 под предупреждением прежде всего имеют ввиду общее удерживание, а не частное.

Часть специальной превенции (в нашем понимании) - лишение возможности совершать преступления (incapacitation) в американском уголовном праве выделяется в самостоятельную цель наказания. Согласно этой теории общество может защитить себя от лиц, являющихся опасными в силу их предшествующего преступного поведения путем изоляции или исключения их из общества. Первый способ означает, что по крайней мере на какой-то срок, когда осужденный находится в тюрьме, он лишается возможности совершать посягательства. Второй - когда осужденный отбывает приговор к пожизненному тюремному заключению (без права на досрочное освобождение) или подвергается смертной казни.

Но, строго говоря, как правильно отмечается в американской юридической литературе, полностью эта цель наказания достигается только в одном случае, а именно в случае смертной казни, т.к. находясь в тюрьме заключенные могут совершить и нередко совершают преступления, особенно против личности. Поэтому и эта цель наказания, несмотря на ее кажущуюся достижимость, полностью реализована быть не может.33

П. Робинсон пишет, что лишение возможности совершать преступления может достигаться и другими способами, например, путем «кастрации потенциального насильника или отсечения руки потенциального карманника».34


Некоторые ученные критикуют эту теорию за то, что вряд ли можно достаточно точно установить лиц, являющихся действительно опасными. А также за то, что она одновременно не предполагает исправление (реабилитацию) преступника, что не мудро, т.к. возможно большинство заключенных могло бы быть возвращено в общество.

Эта теория нередко пользуется для оправдания таких наказаний, как смертная казнь или пожизненное лишение свободы без права на досрочное освобождение для неисправимых правонарушителей.

И, наконец, последняя теория наказания из числа основных - реабилитация. Согласно этой теории виновный наказывается с целью исправить его путем «надлежащего обращения» (treatment) с ним. Такое обращение не совсем правильно называть наказанием, поскольку (в отличие от других наказаний) упор делается не на причинение ему страданий. Теория реабилитации покоится на убеждении, что человеческое поведение является «продуктом» (результатом) предшествующих причин, что эти причины могут быть выявлены и что исходя из этого могут быть применены соответствующие терапевтические меры, которые могут оказаться эффективными в плане изменения поведения осужденного.

Рич так и определяет ее как «совокупность терапевтических мер, необходимых для того, чтобы вернуть осужденного в общество».35

Исправительное воздействие может быть психологическим, подобно тому, как врач лечит больного, и социальным. Оно связано с системой неопределенных приговоров.

Американский словарь «Уголовное правосудие», характеризуя реабилитационную теорию, выделяет три элемента, на которых она базируется: 1) высокая степень индивидуализации; упор делается на правонарушителя, а не на правосудие; 2) неопределенность: освобождение осужденного по его «излечении» (исправлении) и 3) широкое усмотрение - большие права в осуществлении «обращения» с правонарушителем.36

На состоявшемся в 1870 г. в Цинциннати Национальном пенитенциарном конгрессе была принята программа исправления заключенных, основанная на их религиозном воспитании и моральном обновлении. В дальнейшем эта программа видоизменялась, появились другие программы исправления. Иными словами, реабилитационная цель стала занимать господствующие позиции. Она была тесно связана с системой неопределенных приговоров. Эта система представляет собой вынесение приговоров без точного указания срока лишения свободы и широкое применение досрочного освобождения. Суд устанавливает лишь общие пределы тюремного заключения, обычно довольно большие (например, 5-20 лет) или очень большие, например, от 20 до 50 лет или даже от одного года до 99 лет.

Действительная же продолжительность лишения свободы определялась специальной комиссией - советом по условно-досрочному освобождению (parole board). Обычно он состоит из 4-5 человек и как правило назначается губернатором штата, причем на политической основе. Такие советы были во всех штатах и на федеральном уровне.37

Если, по мнению совета, процесс реабилитации протекает успешно, он до истечения максимального срока условно-досрочно освобождает заключенного. Основным критерием должно быть «хорошее поведение». Но на практике решение вопроса нередко зависит от совершенно иных факторов: возможности найти работу, загруженности тюрем, уровня того или иного вида преступности, отношений с персоналом пенитенциарного (исправительного) заведения и др. Поскольку в большинстве штатов усмотрение советов по существу не было ограничено законом, то понятно, что дальнейшая судьба заключенного зависела от такого усмотрения.

В 1877 г. система неопределенных приговоров была введена в штате Нью-Йорк, в 1922 г. - в 37, в середине 70-х - уже в 41 штате. Нередко законодательство штатов прямо предписывает вынесение неопределенных приговоров. Так, в § 70.00 УК штата Нью-Йорк сказано, что «приговор к тюремному заключению за фелонию (опасное преступление) должен быть неопределенным».

Однако уже в 70-годы в стране все более начинает набирать силу разочарование в системе неопределенных приговоров и в реабилитационной модели вообще. Для этого было несколько причин. Во-первых, система неопределенных приговоров оказалась неспособной не только понизить уровень преступности в стране, но даже как-то обуздать ее.38 Во-вторых, она повлекла за собой значительные различия, можно сказать, разнобой в сроках лишения свободы, отбываемых за одинаковые преступления.

Подводя итог многолетнему применению мер некарательного воздействия, американский Комитет по изучению тюремного заключения в своем докладе «Осуществление правосудия» пришел к следующему выводу: «Реабилитационная модель, несмотря на то, что она ориентирована на понимание заключенного и заботу о нем, оказалась более жестокой и карательной, чем откровенно карательная модель... Под прикрытием доброжелательства расцвело лицемерие и каждый новый акт манипулирования заключенными неизбежно изображается как благое дело. Приговаривать людей, виновных в одинаковых преступлениях, к различным мерам воздействия во имя их реабилитации, наказывать не за деяние, а в связи с условиями его совершения - значит нарушать фундаментальные принципы равенства и справедливости».39

Существенный недостаток системы неопределенных приговоров в том, что зачастую в действительности не исправляет преступников, а заставляет их приспосабливаться к соответствующим условиям, выполнять предъявляемые требования, делать все, чтобы как можно раньше выйти на свободу, т.е. порождает конформизм. Дж. Левин и другие авторы работы «Уголовная юстиция в Америке: право в действии» прямо пишут: «Кто не делает то, что хочет администрация, должен оставаться в тюрьме дольше».40

Систему неопределенных приговоров стали критиковать и правые и левые. Первые из них утверждают, что она служит проявлением «гнилого либерализма», поскольку она позволяет осужденным даже за серьезные преступления слишком рано оказываться на свободе, задолго до истечения максимального срока , указанного в приговоре, который к тому же, благодаря «снисходительности» судей, часто бывает значительно ниже верхнего предела срока заключения, установленного законом. Представители левых политических организаций видят основной порок системы неопределенных приговоров в том, что она открывает безграничные возможности и для судейского произвола, и в особенности для злоупотреблений тюремной администрации, что чревато самыми тяжелыми последствиями прежде всего для подвергнутых уголовной репрессии участников антивоенных, антирасистских и других прогрессивных движений.41

Разочарование в системе неопределенных приговоров, естественно, отрицательно сказалось на оценке реабилитации (исправления) как цели уголовного наказания.

На смену реабилитационным целям выдвигается концепция «справедливо заслуженного», а по существу старая как мир теория возмездия или кары.

Сущность «справедливо заслуженного» состоит в том, что лица, которые совершили одинаковые преступления, должны быть подвергнуты одинаковому наказанию. При вынесении приговора суд должен исходить из тяжести совершен

ного деяния, из того, чего «справедливо заслуживает» обвиняемый, и реальный срок наказания должен заранее определяться в приговоре суда, а не в результате сомнительных суждений администрации относительно якобы наступившего «исправления» заключенного. Логическим следствием концепции «справедливо заслуженного» явилось требование замены системы неопределенных приговоров «новой» системой определенных приговоров с самыми узкими рамками пределов судейского усмотрения, предполагающей сведение к минимуму полномочий комиссий (советов) по условно-досрочному освобождению либо вообще упразднение этих комиссий.42 Что и было сделано на практике. Так, например, была распущена федеральная комиссия по условно-досрочному освобождению.

В конце 70-х годов различные виды определенных приговоров были введены в штате Мэн, Калифорния, Индиана и других. Так, в штате Калифорния судья может лишь скорректировать с учетом смягчающих или отягчающих обстоятельств, предусмотренное законом наказание в довольно узких пределах, например, шесть лет плюс или минус один год.

В американской юридической литературе отмечается, что система определенных приговоров повлекла за собой по крайней мере два неблагоприятных последствия: во-первых, значительно увеличились сроки тюремного заключения, а, во-вторых, как следствие этого, многие тюрьмы оказались переполненными.

Дж. Брайтвайт отмечает, что «применение принципа «справедливо заслуженного» к неимущим и сравнительная снисходительность к сильным мира всего означает явную несправедливость, оправдание правосудия, которое служит правящему классу».43


Сравнительно недавно в США стали все громче говорить о концепции «избирательного» лишения возможности совершения преступлений. Несмотря на общее терминологическое сходство с одной из вышерассмотренных теорий, она существенно отличается от нее. Эта концепция, как отмечает Ф.М. Решетников, представляет собой «подновленный вариант ламброзианской идеи выявления «потенциального преступника». Она предлагает подвергать долгосрочному лишению свободы не столько того, кто совершил тяжкое преступление в прошлом, сколько того, кто предположительно, с высокой степенью вероятности» может совершить одно или несколько таких преступлений в будущем. Но самое главное, «избирательная теория» базируется на возможности точного предсказания будущего поведения человека, ибо таким прогнозом и должна определятся «мера наказания» осужденного.44 Но в арсенале современной науки, как правильно подчеркивают критики этой теории, нет таких средств и методов, с помощью которых можно было бы с достаточной достоверностью прогнозировать будущее поведение человека.45 Понятно, что применение этой теории на практике породит чрезвычайно широкое усмотрение, по существу произвол, как со стороны экспертов, дающих заключения о вероятности преступного поведения в будущем, так и судей, выносящих решения на основании таких заключений.

Что же касается законодательства штатов, то там можно обнаружить положения о целях наказания, но которые обозначаются именно как цели законодательства. Так, «общими целями» уголовного кодекса штата Нью-Йорк (§ 1. 05) по существу провозглашаются все основные четыре цели наказания, о которых говорилось выше.

Те же четыре цели наказания закреплены и в федеральном уголовном законодательстве (§ 3553 раздела 18 Свода законов). Они были включены туда принятым в 1984 г. специальными нормативным актом - Законом о реформе системы


наказания, который был бы частью так называемого Комплексного закона о контроле над преступностью, принятого в том же году.

Следует отметить, что движение за реформирование системы назначения наказания зародилось в штатах, а уже затем достигло федерального уровня. Необходимость в проведении реформы назрела давно и была вызвана рядом причин, прежде всего чрезвычайно большими различиями в назначении наказаний за одинаковые преступления. Так, например, перегон похищенного автомобиля из одного штата в другой, а это федеральное преступление, в первом округе в среднем карался 22 месяцами, а в 10-ом - 42 месяцами тюремного заключения. Наказание за подлог (подделку) колебалось от 30 месяцев в третьем округе до 82 месяцев - в округе Колумбия. Другой пример: за ограбление банка по федеральному законодательству в среднем назначали 11 лет, а в Северном округе штата Иллинойс - пять с половиной лет. П. Робинсон в связи с этим пишет, что различия в назначении наказаний - источник большой несправедливости и эта несправедливость приносит дурную славу системе уголовного правосудия, поскольку такая слава означает, что наказание, которое получает правонарушитель зависит от судьи, который рассматривает дело, а не от преступления, которое он совершил».46

Вышеупомянутый федеральный закон предписывает, чтобы суд назначал наказание достаточное, но не более того, которое необходимо, чтобы оно соответствовало перечисленным целям наказания.

Кроме того, и это следует подчеркнуть особо, суд при назначении наказания должен руководствоваться рекомендациями Комиссии по назначению наказаний. В 1985 г. такая комиссия была сформирована. Она состоит из семи членов с правом голоса и одного с совещательными правами. В их числе Генеральный Атторней и три федеральных судьи. Четыре других члена комиссии - специалисты в соответствующих областях: экономист, профессор уголовного права (им длительное время был упомянутый выше П. Робинсон), ученый - бихевиорист и представитель исправительного учреждения. Комиссия действует как независимый орган в судебной системе США. Она разработала вступившее в силу 1 ноября 1987 г. «Федеральное руководство по назначению наказаний», которое неоднократно переиздавалось. В нем содержатся подробные таблицы по назначению наказаний по видам и размерам с максимумом и минимумом за различные составы преступлений и отдельно для преступлений, совершенных рецидивистами. В ноябре 1989 г. Верховный суд США признал это руководство конституционным.

Руководство по назначению наказаний предусматривает 43 уровня опасности преступлений.47 Для сравнения: Примерный уголовный кодекс содержит пять категорий преступлений, что считается недостаточным.48 В штатах - обычно в два раза больше (Канзас, Миннесота и др.), а в некоторых других - еще больше: по Ук Пенсильвании - 13, а Вашингтон - 15.

Разработав «Руководство», Комиссия попыталась гармонизировать цели наказания, т.е. устранить имеющиеся между ними противоречия. Но, как отмечают американские исследователи, баланс интересов создать не удалось. Можно привести много примеров, когда трудно или вообще невозможно «примирить» интересы, вытекающие из разных целей наказания. Один из них - совершение типичного для Америки преступления. Пойман молодой человек, продающий наркотики, чтобы иметь деньги для покупки наркотиков для собственного потребления. Если исходить из цели общего предупреждения, чтобы удержать других от сбыта наркотиков, он должен быть наказан сурово, заслуживает длительного тюремного заключения. Если иметь ввиду возможность его реабилитации, а он будучи молодым человеком, по-видимому имеет право на исправление, наказание не должно быть связано с тюремным заключением, а скорее с программой «обращения», которая должна лишить его соответствующей мотивации. Такое «обращение» в сочетании с приобретением трудовых навыков и советами по трудоустройству может способствовать его отказу от влечения к наркотикам. Решение вопроса о том, какая из этих двух стратегий может более эффективной в деле сокращения наркопреступлений, представляется весьма сложным.

Критически оценивая работу Комиссии П. Робинсон отмечает, что она не провела соответствующего исследования, не дала оценку существующим исследованиям по проблеме реализации целей наказания. В конце концов, подчеркивает он, она даже не выработала своей философии по назначению наказаний. Вместо этого она стала придерживаться математического подхода: вывела средний показатель по наказаниям, вынесенным федеральными судами по каждому преступлению за последние пять лет.49

Применение «Федерального руководства по назначению наказаний» показало, что в целом произошло ужесточение наказания, повышение удельного веса назначения наказания в виде лишения свободы.


Махов В. Н. профессор, доктор

юридических наук РУДН