Лариса тарадина
| Вид материала | Документы |
- Лисицына Лариса Владимировна Никитина Татьяна Алексеена Попова Татьяна Витальевна Старыгина, 4032.65kb.
- Крымова Лариса Николаевна Состав жюри конкурс, 916.72kb.
- Лариса Георгиевна Беспалова // Тюменская область сегодня. 2007. 8 авг. С. Вычугжанин,, 100.27kb.
- Награждается Гапоненко Лариса участница районного конкурс, 38.09kb.
- Назарова Лариса Николаевна на основе программы по музыке Тевлиной В. К., Виноградова, 252.27kb.
- Матюха Лариса Федорівна, к мед н., доцент Національна медична академія післядиплом, 9294.41kb.
- Недобежкина Лариса Анатольевна, маоу кулаковская сош, Тюменский район. Тема урок, 92.46kb.
- Штеркель Лариса Владимировна старший преподаватель Бухгалтерский учет, финансы и аудит, 238.42kb.
- Кряжева Лариса Александровна, учитель географии высшей квалификационной категории моу, 41.61kb.
- Котова Лариса Николаевна Ст преподаватель транспортные машины лекция, 42.59kb.
ЛАРИСА ТАРАДИНА,
заместитель начальника Управления обеспечения международной деятельности ГУ-ВШЭ
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОЙ ФИЛАНТРОПИИ
Процесс перехода к постиндустриальному обществу связан с изменениями не только в экономическом секторе, но и в его социальной составляющей. Западный опыт показывает, что в постиндустриальном обществе появляются новые формы филантропии, а благотворительный сектор становится более существенным по своим целям и устремлениям и более общественно значимым.
В статье рассматриваются изменения, происходящие в государственной социальной политике постиндустриальных обществ, и связанные с этим изменения в содержании, формах и направлениях филантропии, а также особенности процессов, происходящих в России.
ВРЕЗКА
Опыт американских филантропов показывает, что благотворительная деятельность требует приложения таких же менеджерских и предпринимательских талантов, как и обретение капитала, и так же подчиняется общим социально-экономическим законам, как всякая свободная предпринимательская деятельность.
Д. Александров «Системная благотворительность»
Стратегия и механизмы постиндустриальной социальной политики
В постиндустриальном обществе, основанном на знаниях, требования к системе социального обеспечения и критерии оценки социального благосостояния определяются преимущественно представителями сферы интеллектуального труда. На смену исчезающим или снижающим свою значимость «сообществам старого типа» (община, приход, деревня) приходит «новая единица социальной интеграции – организация, объединяющая специализированных работников интеллектуального труда» (Ю. Качалова). Организации могут достаточно эффективно реализовывать некоторые социальные программы, направленные на обеспечение жильем, получение качественных медицинских услуг, повышение квалификации, оплачиваемый отдых и т. п., для своих служащих, однако социальные проблемы, решением которых занималось традиционное общество, оказываются вне их компетенции.
В качестве ответа на изменения в социальной политике в новых экономических условиях получила развитие концепция социального качества. Понятие «социального качества» определяется исследователями как «степень, до которой люди способны участвовать в социальной и экономической жизни их сообществ на условиях, способствующих росту их благосостояния и индивидуальным возможностям». Одним из основных условий достижения социального качества является «возможность активности каждого и достижения личной самореализации посредством коллективного участия» (Н. Григорьева).
Понимание «социального» в философской трактовке британского социолога Ричарда Титмусса «подвело исследователей к выводу, что социальный мир осознается только в результате взаимодействия (взаимозависимости) и самореализации людей как существ социальных, когда в результате этой самореализации формируется коллектив личностей» (Н. Григорьева). Это во многом объясняет и причину появления новых форм филантропической деятельности, в которых предполагается намного более включенное участие владельца материальных или иных ресурсов, чем просто передача денежных средств традиционным благотворительным организациям. Концепция социального качества предполагает также развитость инструментов, облегчающих социальное взаимодействие людей и позволяющих им быть «включенными в социальность», и одновременно наличие единых этических ценностей и норм, которые позволяют оценивать результаты деятельности.
Традиционное общество большое внимание уделяло удовлетворению духовных и социальных потребностей своих членов во многом за счет деятельности религиозных институтов и традиционных социальных связей. Опыт западных стран убедительно доказал, что в постиндустриальном обществе удовлетворением духовных потребностей и созданием инструментов для самореализации граждан достаточно эффективно могут заниматься неправительственные некоммерческие организации.
Также для понимания изменений, происходящих в социальной политике постиндустриального общества, нельзя не обратить внимание на то, как изменяется понятие гражданства по сравнению с индустриальным периодом. «В индустриальном обществе понятие «гражданин» подразумевало работающего человека, который, благодаря своей стандартной трудовой биографии и при условии полной занятости, пользовался социальными правами, позволяющими ему поддерживать приемлемый уровень жизни в период безработицы, болезни и т. д.» (Н. Григорьева). Гражданство в понимании постиндустриального общества предполагает активное, ответственное и гибкое участие индивида в формировании своего повседневного существования, что позволяет ему быстро адаптироваться к изменяющимся социальным, экономическим и политическим условиям.
Таким образом, через трансформацию понятия гражданства можно проследить основную тенденцию в изменениях, происходящих в социальной политике стран с постиндустриальной экономикой. Эти изменения можно сформулировать как переход от системы социальных гарантий к системе, стимулирующей индивида более активно реагировать на изменения, происходящие на рынке труда, в том числе через готовность к обучению в течение всей жизни, а также быть готовым к активному участию в происходящих социальных изменениях.
Российский контекст
Политические изменения в России с середины 80-х повлекли кардинальные перемены одновременно в экономической и социальной сферах. Многие люди оказались не готовы к изменению экономических приоритетов и правил, социальных стереотипов, изменению идеологии, что стало одним из важных факторов резкого спада благосостояния и уровня жизни большинства граждан. В то же время трансформация стратегии и принципов государственной социальной политики происходила существенно медленнее экономических изменений, что привело к еще более резкому расслоению общества и поставило социально уязвимую часть населения на грань выживания.
Снижение количества и качества предоставляемых государством социальных услуг стало стимулом для появления в короткие сроки огромного количества (более 10 тысяч за 1–2 года) общественных организаций. Опыт США и Западной Европы демонстрирует ту же зависимость.
Большая часть общественных организаций тогда представляла собой «объединения обычных людей, выброшенных за пределы нормальной обывательской жизни крайними обстоятельствами». Это были «организации просителей», «объединенных по признаку беды»: общества инвалидов, общества родителей детей-инвалидов, общества многодетных и общества ветеранов и т. д. Несмотря на это можно говорить о том, что именно в этот период были заложены основы гражданской активности, необходимые для формирования «активного гражданства», и получила начало российская концепция социального качества. По оценкам исследователей, работоспособными оказались не более 20 % зарегистрированных в тот период организаций.
В то же время, но в существенно более медленном темпе создавались благотворительные организации, основанные профессионалами. Педагоги, врачи, наркологи, журналисты, люди творческих профессий, представители других специальностей работали над поиском новых, «отличных от советских способов решения проблем бедности и социального дна» (О. Алексеева). Многие из этих организаций оказались эффективными и способными существовать и развиваться в изменяющихся экономических, политических и правовых российских условиях. Их представители разработали и внедрили методики, успешно применяемые и сегодня не только в России. В качестве примера можно назвать Российский фонд «Нет алкоголизму и наркомании», Санкт-Петербургскую организацию «Ночлежка», Агентство социальной информации и др.
К настоящему моменту благотворительность за счет совершенствования законодательства об НКО, появления объединений, сфокусированных на проблемах большинства семей, и благотворителей, внедряющих социальные инновации, приобретает черты развитого социального института.
Основные характеристики и различия индустриальной и постиндустриальной филантропии
Прежде чем начать рассмотрение изменений, необходимо отметить, что российская благотворительность исторически развивалась примерно в тех же направлениях и в то же время, что и американская. Например, современниками были Рокфеллер и Савва Морозов, Карнеги и Павел Третьяков, они выделяли равнозначные суммы примерно на одни и те же цели. Но поскольку большая часть денежных вложений российских меценатов «сгорела в огне революций», у их наследников не было возможности пройти тот же путь в сфере благотворительности, какой прошли наследники зарубежных благотворителей. Отсутствие преемственности накладывает существенный отпечаток на современное состояние российской благотворительной сферы. Благодаря изучению западного опыта современные российские филантропы быстро прошли индустриальный этап и сегодня активно внедряют современные методы.
История капиталов
Крупные состояния индустриального периода являются результатом труда нескольких поколений. И этот факт сказывается на основательности подхода при принятии решения о выделении средств на благотворительность, при определении проблем, на решение которых будут потрачены деньги, на выборе принципов распределения средств и на объемах выделяемых денег. Основные стратегии индустриальной филантропии – это «накопление ценностей с последующей передачей их в общественное пользование, основание функциональных просветительских учреждений и благотворительных фондов» (Д. Александров). Таким образом действовали и дореволюционные российские благотворители. В то же время индустриальная филантропия предполагает поддержку максимально надежных проектов, индустриальные фонды действуют по четко заданным правилам на протяжении долгих лет, предпочитая не менять своих приоритетов, процедур и методов.
Можно выделить также некоторые страновые традиции в филантропии. Американская и российская традиции больше поддерживают создание новых общественных учреждений – университетов, библиотек, музеев, картинных галерей или фондов, носящих имя своего основателя. А европейская традиция больше предполагает развитие нового направления в уже существующем знаменитом учреждении (по такой схеме устроен, например, Кембриджский университет, включающий в себя большое количество колледжей). В любом случае задача филантропов старого типа состоит в создании таких «благотворительных стратегий и организаций, которые после их смерти выполняли бы поставленные задачи» (Д. Александров).
Переход к постиндустриальному типу экономики ознаменовался изменением отношения к ценности различных ресурсов. Постиндустриальный способ производства и развития бизнеса позволил в короткие сроки появиться большому количеству крупных капиталов. В противовес индустриальной экономике на первый план стали выходить нематериальные активы, такие как человеческий ресурс, эффективность структуры, мобильность.
В 1997 году были опубликованы результаты исследований гарвардских ученых, которые показали неэффективность традиционной грантовой схемы деятельности благотворительных фондов старого типа. По сути, поиск более рациональных схем расходования благотворительных средств шел давно, и активные предприниматели-филантропы постоянно совершенствовали формы деятельности своих фондов. Так, многие пионеры американской благотворительности конца XIX-го–начала XX века самостоятельно принимали многие управленческие и стратегические решения в своих фондах. Одним из результатов их активного участия в деятельности фондов стало понимание того, что намного более рационально создавать не небольшие специализированные фонды, а крупные структуры с единой системой менеджмента, но «диверсифицированными интересами». Также была создана система специальных организаций, управляющих средствами, положенными в основание благотворительных фондов.
В период постиндустриальной экономики для успешного решения любой задачи необходима инновация. Именно поддержка инновационных решений в социальной сфере и стала основой новой филантропии.
Первой инновацией, предложенной самими филантропами, стал перенос бизнес-технологий в благотворительность. Новая филантропия вбирает в себя лучшие приемы управления, маркетинга и стратегического планирования. Одной из ее характерных черт является экспериментальность. Менеджеры фондов, основанных действующими бизнесменами, готовы рисковать и вкладывать деньги в инновационные социальные и научные идеи. Результатом этого становится активное развитие такого направления в благотворительности, как венчурная филантропия.
Новым стал и вывод основателей многих фондов, что средства должны инвестироваться в человека, так, чтобы он самостоятельно мог бороться с «трудностями и несправедливостями жизни». Это стало основой для развития социального предпринимательства.
Также в постиндустриальной филантропии была увеличена роль менеджеров фондов, представляющих интеллектуальную элиту управляемых ими направлений. «Таких менеджеров американский историк науки Роберт Коулер», говоря о сотрудниках Фонда Рокфеллера, назвал «научными партнерами, управляющими деньгами на научные исследования. Именно они формулировали направления, в которых готовы были поддерживать науку, и вместе с учеными вырабатывали стратегии научной политики. С помощью денег Фонда Рокфеллера эти менеджеры занимались развитием американской и мировой науки, и притом с небывалой успешностью» (Д. Александров).
Еще одной особенностью является то, что новая филантропия не стремится обособлять проблемные социальные группы, а наоборот, находит новые решения, смешивая их.
В международной практике нередко оправдывает себя стратегия применения описанных принципов новой филантропии в менее экономически развитых странах, что способствует их социальному и экономическому развитию. Отчасти этим объясняется интерес к России зарубежных благотворителей в 80–90-х годах прошлого века. Однако на сегодняшний день в России есть свои Форды и Макартуры, которые могут «подхватить гуманитарные программы из рук зарубежных доноров и добавить к ним собственный взгляд» (О. Алексеева).
Личность благотворителя
Другим фактором, оказывающим большое влияние на филантропию, являются особенности характера, личные способности, а также мотивы ее основных действующих лиц, то есть людей, жертвующих деньги на благотворительность и определяющих приоритеты.
Необходимо отметить, что благотворительность с самого начала и по сегодняшний день становится еще одним полем для конкуренции предпринимателей, жертвующих на нее деньги. В известном интервью Дэвида Борстайна о социальном предпринимательстве он отмечает, что «основатели коммерческих и некоммерческих организаций во многом одинаковые существа», основная разница между которыми состоит в том, «что именно они стремятся максимизировать». Именно на благотворительном поле могут одновременно сразиться в эффективности и предпринимательских талантах нефтяники, банкиры, строители, страховщики и производители автомобилей. Поэтому «развитие фондов, несомненно, шло в атмосфере конкуренции между их основателями, вышедшими на новый рынок – рынок благотворительности, где возврат инвестиций происходил в символической форме престижа» (Д. Александров). Подобная конкуренция и стремление более эффективно потратить деньги на наиболее заметные общественности цели приводили к созданию самых разных программ и тематических направлений: развитие науки, борьба с бедностью, поддержка демократии и развитие международных отношений, сохранение культуры и искусства, развитие медицины и здравоохранения и др.
С другой стороны, поводом для филантропии часто, как, например, в случае с Фондами Гуггенхайма и Рассела Сейджа, со Стэнфордским университетом, становятся личные мотивы основателей. Увлечения крупных бизнесменов лежат в основе создания публичных библиотек, картинных галерей и музеев, для многих филантропов времен Генри Форда главными становятся религиозные мотивы. У некоторых возникало чувство «необходимости возврата той удачи, которая их постигла», всех их объединяло желание помочь обществу в стратегическом смысле, «добраться до причин проблем».
Основными действующими лицами новой филантропии становятся молодые люди, самостоятельно заработавшие свой капитал в течение 10–15 лет. «Эпоха новых больших денег в благотворительности, – отмечает Д. Александров, – также характеризуется новым острым соревнованием между филантропами в области того, кто из них создаст наиболее успешные программы». Наиболее ярким, но не единственным современным примером являются так называемые Hi-tech-благотворители. Многие из них начинают заниматься благотворительностью потому, что «они видят новые возможности для решения проблем творческими путями; они лично обладают большей силой и пониманием для решения масштабных проблем, чем в прошлом; они видят огромную потребность в решении проблем, которыми не занимаются традиционные институты, будь то бизнес, правительство или общественные организации; они пережили то, что можно назвать «неудачей успеха» – экстраординарное накопление богатства и имущества на протяжении последних 50 лет, после чего люди стали чувствовать в себе неудовлетворенность и часто пустоту». Эти люди, изменяя порядок своих приоритетов, свою собственную «иерархию ценностей», начинают отдавать большую часть времени и средств на благотворительность, что позволяет им «быть счастливыми и положительно себя воспринимать или обрести уважение или восхищение, к которым они стремятся» (Д. Борстайн).
Благодаря тому, что новые молодые благотворители сами управляют реализацией своих филантропических идей, они применяют навыки и стратегии бизнеса, привнося в филантропию более эффективные управленческие и финансовые решения, и используют новые методы оценки результатов. Очевидно, что «вспышка богатства на основе высоких технологий на много лет вперед закладывает новые тенденции развития системной благотворительности» (Д. Александров).
Для успешного решения социальных проблем бывает недостаточно просто перенести в социальную сферу бизнес-технологии, так как социальная сфера не только подчиняется экономическим законам, но и требует профессионального содержательного подхода. И это нередко становилось и становится причиной неудач в реализации идей новых филантропов. Отчасти ответом этому становится развитие форм сотрудничества между благотворителями и профессионалами социальной сферы.
В качестве яркого примера нового российского филантропа можно привести одного из самых известных лиц Рунета, врача по образованию, Антона Носика, который, объединив свои знания в области медицины и современных интернет-технологий, создал эффективный благотворительный интернет-фонд «Помоги.орг». Этот проект представляет собой инструмент, соединяющий нуждающегося в помощи и готового ее оказать. При этом система построена таким образом, что желающий помочь может передать деньги конкретному человеку, выбрав удобный способ (наличный, безналичный или электронный перевод), а затем узнать о том, как были потрачены эти деньги. Кроме того, тщательность сбора и представления медицинской информации о тех, кому нужна помощь, практически исключает возможности для использования мошеннических схем.
Социальные цели
Последний по очередности, но не по значимости фактор – общественные задачи, на решение которых направляли и направляют усилия организации и филантропы старой и новой формации. Эти задачи связаны с уровнем развития общества и его благосостоянием.
Индустриальная филантропия была в основном нацелена на создание неких базовых социально значимых программ и организаций, таких как университеты, библиотеки, музеи, продовольственные, санитарные и медицинские программы, программы по ликвидации безграмотности и обеспечению минимальными социальными гарантиями. Такого рода благотворительность была достаточно эффективна по степени видимости и отклика в обществе на ее результаты. Принимая решение о выходе на международный рынок, многие филантропы выбирали страны, где наименьшее количество вложенных денег приводило к достижению наиболее заметных результатов.
В России с середины 80-х до середины 90-х годов подобная стратегия имела форму гуманитарной помощи. Образ благотворительности как материального распределения оказался живучим. Именно поэтому до сих пор многие начинающие филантропы стремятся раздавать еду, одежду и игрушки, но с опытом многие их них приходят к пониманию, что в современной России подобная деятельность не решает никаких проблем. Если к этому моменту филантропический запал все еще не пропал, они начинают искать более эффективные способы работы, а многие обращаются за помощью к профессионалам благотворительного сектора.
В то же время развивались и другие программы большого социального эффекта при сравнительно некрупных финансовых вложениях. Так, одна из первых программ Дж. Сороса в России состояла в приобретении факсовых аппаратов и компьютеров для государственных структур и некоммерческих организаций. Позднее он начал реализовывать намного более масштабные по финансовым вложениям программы по развитию доступа в Интернет в университетах и научных центрах, поддержки ученых, развитию образования и т.д., но начало было положено небольшими грантовыми конкурсами на приобретение средств коммуникации.
Философия новых филантропов основывается на рациональном использовании благотворительных средств. В основе каждого их благотворительного проекта лежит его экономическая устойчивость и целесообразность, нацеленность на создание условий для развития человеческого капитала. Это и есть одна из характерных черт новой филантропии постиндустриального общества.