Тема: Историко-культурные традиции и инновационные преобразования России. Просветительская ответственность библиотек

Вид материала

Документы

Содержание Некоторые аспекты просветительной деятельности

Подобный материал:

• Тема: Историко-культурные традиции и инновационные преобразования России. Просветительская, 49.77kb.
• Тема: Историко-культурные традиции и инновационные преобразования России. Просветительская, 74.97kb.
• Тема: Историко-культурные традиции и инновационные преобразования России. Просветительская, 134.48kb.
• Тема: Историко-культурные традиции и инновационные преобразования России. Просветительская, 81.42kb.
• Тема: Историко-культурные традиции и инновационные преобразования России. Просветительская, 84.99kb.
• Тема: Историко-культурные традиции и инновационные преобразования России. Просветительская, 8.47kb.
• Тема: Историко-культурные традиции и инновационные преобразования России. Просветительская, 75.2kb.
• Тема: Историко-культурные традиции и инновационные преобразования России. Просветительская, 63.89kb.
• Тема: Историко-культурные традиции и инновационные преобразования России. Просветительская, 92.26kb.
• Тема: Историко-культурные традиции и инновационные преобразования России. Просветительская, 67.55kb.

Автор доклада: Иванова Елена Александровна


Данные об авторе:

Место работы: РГБ

Должность: зав.сектором

Регалии: к.и.н.

Координаты (адрес, тел., e-mail): 695-25-95, knizhpam@rsl.ru (rsl), e221270@mail.ru


Название доклада: Некоторые аспекты просветительной деятельности Московского Публичного и Румянцевского музея


_______________________________________________________________________________


Е.А.Иванова

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПРОСВЕТИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

МОСКОВСКОГО ПУБЛИЧНОГО И РУМЯНЦЕВСКОГО МУЗЕЯ


Московский Публичный и Румянцевский музей создавался в первую очередь именно как общедоступное просветительное учреждение.

Не ставя задачу детально проанализировать всю его многогранную просветительную деятельность, остановимся лишь на моментах, иллюстрирующих индивидуальные занятия посетителей в двух наиболее значимых (не считая библиотеки) отделах. Краткие упоминания о них на страницах отчетов музея освещают его деятельность гораздо ярче, чем статистические данные о возрастающем числе читателей и экскурсантов.

Отделение изящных искусств Румянцевского музея стало школой для многих молодых художников, которые занимались в его залах копированием. Подобные занятия проходили как в скульптурном отделении, так и в картинной галерее. Последняя в этом плане имела особо важное значение. Работы московских и иногородних художников и любителей по снятию копий начались в первый же год открытия музея. В отчетах сообщалось, что в картинной галерее во всякое время можно было найти копирующих лучшие произведения, как старинной, так и новой живописи¹. Со времени поступления в музей обширного собрания Ф.И.Прянишникова, состоящего из произведений российских художников, число таких посетителей резко возросло. Состав копирующих был очень разнообразен: от любителей, среди которых, что особо подчеркивалось, были и женщины, до профессиональных художников, зарабатывающих себе на жизнь изготовлением копий. Но преобладание среди них учеников двух Московских художественных школ (Московской школы живописи, ваяния и зодчества и Строгановской школы технического рисования) придавали этой стороне деятельности музея особую, педагогическую направленность. Указанные художественные школы не имели в своих собственных собраниях сколько-нибудь ценных коллекций оригиналов русской или иностранной живописи, которые могли бы служить образцами для будущих художников. Румянцевский музей на протяжении десятилетий являлся чуть ли не единственным местом, где начинающие живописцы могли развивать в себе практические навыки путем копирования знаменитых мастеров. Значение картинной галереи в педагогическом отношении не уменьшилось и после открытия в Москве Городской картинной галереи братьев Третьяковых, т.к. по воле жертвователей последней, копирование художественных произведений в ней не допускалось. Некоторые современники отмечали, что при сложившемся положении вещей, отделение изящных искусств Румянцевского музея служило своеобразной академией живописи для Москвы, в которой постоянно масса молодых художников получала практическую подготовку².

Картинная галерея музея была открыта для занятий бесплатно, во все дни недели, кроме воскресенья, когда большой наплыв посетителей делал подобную работу невозможной. В первые десятилетия учет копирующим не велся, лишь отмечалось увеличение их количества. В начале 1870 гг., в материалах к проекту нового устава, приводились данные о том, что за последние годы в картинной галерее в среднем около пяти человек занималось ежедневно ³. В отчете за 1889-1891 гг. также говорилось о ежедневных посещениях галереи с этой целью ⁴. В начале же 1890-х гг. число копирующих, особенно в зимние месяцы, бывало уже столь значительно, что управлению музеев приходилось устанавливать очередь для пользования наиболее известными оригиналами ⁵. А с 1 января 1905 г. «в целях упорядочения регистрации копирующих картины» были введены для них особые билеты, по образцу выдаваемых посетителям читального зала ⁶.

Надо отметить, что музей не довольствовался пассивной ролью в этом процессе. В 1898 г., добиваясь в очередной раз увеличения штатов, администрация музея доказывала необходимость введения новой должности – особого смотрителя картинной галереи. Прежде всего это требовалось для сохранности самих картин, т.к. из-за малочисленности сотрудников, копирующие часто оставались без должного контроля. Порча картин происходила из-за пагубного обыкновения начинающих живописцев разводить краски на самом полотне копируемого оригинала, чтобы достичь единства колорита. С этими злоупотреблениями борьба велась давно, но остановить их, при одном хранителе на все обширное отделение, не удавалось. Однако в этой ситуации сотрудников волновала не только сохранность фондов, они стремились одновременно и увеличить пользу, извлекаемую начинающими художниками из их занятий в галерее. Поэтому и требовался особый смотритель – живописец по образованию, который не только неустанно следил бы за копиистами, но «имел бы также и воспитательный авторитет в глазах их, руководя молодых и неопытных между ними как в выборе образцов для изучения и копирования, так и в правилах техники этого дела»⁷. По утвержденным в 1900 г. новым штатам «для лучшего сохранения картин и для руководства копирующими в музеях, каковыми большей частью являются или мальчики-самоучки или ученики художественных школ» было назначено особое лицо – консерватор картинной галереи художник М.К.Юхневич⁸. Во всех последующих отчетах музея упоминается, что копирование происходило под его наблюдением.

Несмотря на ряд неудобств, доставляемых музею копиистами, его сотрудники не только не стремились снизить их количество, но, при необходимости, и отстаивали их права. Когда на I Съезде художников и любителей художеств (1894 г.) обсуждался вопрос об авторском праве, и, как средство для его защиты было предложено запретить копирование картин, И.В.Цветаев выступил против подобных запретов хотя бы по отношению к музеям. Он указал на то, что, например, для Румянцевского музея, где он работал, предоставление возможности заниматься копированием является одной из важнейших сторон его просветительной деятельности и значительным вкладом в процесс обучения молодых художников⁹.

Картинная галерея была также открыта и для фотографирования картин в научных и художественных целях. Нередко эти работы велись с целью подготовки того или иного издания. Достаточно широко в этом плане использовался и гравюрный кабинет. Особой популярностью он начал пользоваться в конце XIX – нач. XX века, когда в его состав вошли грандиозные собрания Д.А.Ровинского и Н.С.Мосолова. В этот период он превращается в настоящую лабораторию, где работали, подбирая материал для своих научных и художественных целей, ученые, коллекционеры, живописцы, архитекторы и издатели. Порой в кабинете работали целые группы фотографов, делая снимки для различных изданий, в том числе и юбилейных, посвященных, например, 50-летию отмены крепостного права, 100-летию войны 1812 г., 300-летию царствования дома Романовых и др. Неоднократно посещал этот отдел издатель журнала «Мир Искусства» С.П.Дягилев и сотрудники других художественных и литературно-художественных журналов («Весы», «Искусство», «Золотое Руно»)¹⁰. В поисках материалов по костюмной и постановочной части направлялись в гравюрный кабинет артисты, режиссеры и декораторы московских театров – «Частной оперы», Корша, «Оперы С.Зимина» и др. Если в картинной галерее в основном занимались начинающие художники, то в гравюрном кабинете среди многих любителей и художников можно было встретить живописцев первой величины, делавших эскизы для своих композиций. Назовем лишь некоторых : В.И.Суриков, Л.О.Пастернак, К.В.Лебедев, В.А.Серов, Г.Г.Мясоедов, И.Е.Цветков, а также К.Ф.Юон, В.Э.Борисов-Мусатов и мн. др. (Известно, например, что в отделе гравюр Румянцевского музея В.И.Суриков сделал большую часть эскизов для своей картины «Переход Суворова через Альпы»)¹¹. Среди посетителей гравюрного кабинета были и офицеры, разыскивающие иллюстрации для истории своих полков, и студенты, и маститые ученые, приезжавшие иногда и из других городов (например, старший хранитель Имп. Исторического музея А.В.Орешников, приват-доцент Имп. Петербургского Университета Е.Аничков, проф. Имп. Казанского Университета А.М.Миронов и др.)

Постоянным вниманием специалистов и любителей пользовался и нумизматический кабинет. В нач. ХХ века обычным явлением стали просьбы определения и оценки монет и медалей, с этой целью монеты все чаще присылались и из провинции и даже из-за границы. Хранителем и его помощником давались многочисленные справки по письменным и личным запросам.

Огромное значение и в научном, и в художественном плане имело этнографическое отделение музея. Собранные в нем богатейшие коллекции являлись незаменимым пособием для науки и привлекали большое количество этнологов, антропологов, археологов. Его значение было признано не только в России, но и за границей, откуда нередко приезжали ученые в поисках материалов для своих научных изысканий. Этнографический музей служил как учебным и ученым, так и художественным задачам, предлагая свои услуги всем, обращавшимся за содействием: ученым, художникам, артистам, издателям, педагогам и т.д. Он был, по определению сотрудников музея, «образовательным институтом» для воспитанников Строгановского училища Технического рисования и школы живописи, ваяния и зодчества, которые, «занимаясь в нем снятием рисунков, приучались к точному воспроизведению русских типов, костюмов, русских орнаментов, архитектуры и т.п.»¹². Студенты Университета обращались за сведениями и материалами, необходимыми им при прохождении курса антропологии и этнографии. Помощь, как самими коллекциями, так и справками, оказывалась музеем не только ученикам, но и преподавателям, организаторам публичных чтений. Например, В.А.Истомин, цензор Московского цензурного комитета, пользовался указаниями и иллюстрациями по быту западных славян для своих публичных чтений для рабочих, Ф.С.Красильников – книгами и фотографиями для подготовки публичных лекций о Малороссии и Кавказе ¹³. К помощи этнографического отделения прибегала состоящая при Учебном Отделе Общества распространения технических знаний комиссия по подбору теневых картин при создании учебной коллекции по географии и этнографии¹⁴. Московское Педагогическое собрание, задавшееся целью устройства публичных этнографических чтений, пользовалось указаниями хранителя в организации музыкально-этнографических иллюстраций для них¹⁵. Часто к коллекциям музея обращались преподаватели рисования и рукоделия, зарисовывая мотивы плетения, тканья, вышивок и других узоров для использования их в своей педагогической практике. Нередко школы официально командировали с этой целью своих представителей, при этом не только московские, но и провинциальные. В одном из отчетов отмечалось, что частные школы художественного шитья, устраиваемые в провинции богатыми помещицами, пользовались имеющимися в Музее старинными узорами для воспроизведения их в современных художественных вышивках. Н.Я.Янчук в юбилейном очерке этнографического отделения отмечал и его влияние на промышленное производство: «Этнографический музей своими образцами всевозможных кустарных изделий, шитья, тканья, вязанья, резьбы из дерева и т.д. дает богатый материал как для изучения, так и для воспроизведения, и содержатели мастерских пользуются этими образцами для изготовления по ним целых партий различных русских изделий, сплавляемых за границу, а фабриканты ситцев, сарпинок и проч. берут образцы узоров с тканей домашнего производства, представленных в Музее»¹⁶. (Коллекции музея с этой целью действительно использовались достаточно широко, особенно в конце XIX – нач. XX в. Среди прочих были, например, г.Степанова, которая предприняла устройство в Москве ткацкой мастерской со специальной целью воспроизведения старинного орнамента в тканье по лучшим образцам и Уфимское земство, командировавшее в музей художницу М.В.Бочарову с целью зарисовок мотивов и снятия узоров для тканья скатертей, полотенец и для вышивок башкирского производства¹⁷. )

Музей не раз оказывал содействие театральным деятелям при постановке бытовых и исторических пьес. Например, Дирекция Московских Императорских Театров, готовясь к постановке оперы Бородина «Князь Игорь», командировала в этнографический музей артистов для изучения исторических костюмов, а также костюмов современных кочевых восточных народов и их типов¹⁸. Подобное же изучение предшествовало и созданию сценических костюмов при постановке драмы А.К.Толстого «Смерть Иоанна Грозного» труппой Художественного театра под руководством К.С.Станиславского¹⁹. Императорский Малый театр командировал в музей своего дирижера Н.К.Шульцева за советами и указаниями по музыкальной части при постановке драмы Островского «Дмитрий Самозванец»²⁰. К собраниям отделения, его специальной библиотеке и консультациям хранителя обращались и исследователи музыкальной культуры, и композиторы. Материалы этнографического музея послужили работам В.И.Сурикова, Н.Д.Бартрама и многих других художников.

В стенах этнографического отделения было подготовлено немало и научных трудов, и популярных очерков. Многие издания украсились иллюстрациями на основе музейных коллекций, не говоря уже о специальных научных и художественных изданиях (например, издание образцов резьбы из дерева гр. А.А. Бобринского, издания Московского Кустарного склада по изучению игрушек, издания школьных альбомов по этнографии и географии издательской фирмы Гроссман и Кнебель и др.). Музей лишь приветствовал подобные издания, не пытаясь удержать за собой право первой публикации памятников. Когда Е.Н.Скаржинская, предпринимая научное иллюстрированное издание по южно-русскому орнаменту, решила использовать для этой цели и материалы этнографического отделения (в частности, были сняты копии узоров с обширной коллекции расписных яиц), его хранитель написал в отчете, что этому «нельзя не порадоваться, т.к. краски оригиналов от времени сильно выцветают, издать же коллекцию за счет музея не предвиделось возможности, за отсутствием у музея определенных средств»²¹. Кроме того, для объяснительного текста этого альбома им была указана соответствующая русская и славянская литература.

К началу XX в. Румянцевский музей начинает приобретать характер методического центра, отвечая на запросы родственных ему учреждений. В него обращались с просьбами выдать руководящие указания по устройству школьных и иных музеев. Дашковский этнографический музей послужил образцом для ряда провинциальных музеев (Кавказского, Сибирского и др.) и этнографического отделения Русского музея²². Через своих представителей музей принимал участие в работе Особого Комитета по устройству музея 1912 г., Комиссии, избранной Московской Городской Думой для подробного осмотра художественных произведений Городской Художественной галереи им. П. и С.М. Третьяковых, Комиссии по вопросу исследования русской кустарной промышленности при Московском Губернском Земском собрании²³.

Безусловно, приведенные сведения являются лишь штрихами к картине обширной просветительной деятельности Московского публичного музея, но они помогают лучше понять высказывание В.Д.Голицына, назвавшего его «постоянно действующей лабораторией для непосредственного распространения национального образования в стране»²⁴.