1. магахонские лисы поздравляю, Макс! Увас с Мелифаро праздник, один на двоих
| Вид материала | Документы |
- «Образ лисы в русских, татарских, азербайджанских и американских сказках в сравнении»., 61.95kb.
- Урок «Праздник славянской письменности и культуры», 141.03kb.
- «Здравствуй, Пасха», 141.47kb.
- Святого Валентина праздник тонкий, нежный и справедливый. Для всех, кто любит, для, 395.43kb.
- Макс Вебер. Наука как призвание и профессия, 484.05kb.
- Авиакосмический Салон «макс-2011», 87.61kb.
- Шоссе: Юля -молодая девушка- едет c подругой на своей дорогой машине, 217.74kb.
- Праздник летних и осенних именинников, 112.59kb.
- Доклад Тема: Макс Вебер, 70.76kb.
- Бюллетень новых поступлений в нб согу за 01. 01. 05. 05 2011, 388.67kb.
роятное существо никак немогло остановитья на чем-то определенном... Двери трамвая мягко закрылись, имы наконец-то поехали. -- Этот трамвай поедет в Ехо? -- Строго спросил я у своего странногособеседника. -- Он поедет туда, куда ты захочешь поехать. -- Пожало почтинесуществующими плечами существо. -- Ладно, это неплохо. -- Я не смог сдержать вздох облегчения: черт егознает, почему, но меня все еще грызли сомнения, на которые я старался необращать внимания. Я слишком устал от неопределенности, я вообще слишкомустал. -- Насколько я знаю, тебе не составляет труда изменять свой облик, да?-- Спросил я у Доперста. -- Да. Я выгляжу так, как этого хотят люди, которые находятся рядом. -- Вернее, так, как они не хотят. -- Усмехнулся я. -- Ты кормишьсянашими страхами, да? Во всяком случае, именно так мне объясняли. -- И это правда. -- Ладно, это твое дело. -- Вздохнул я. -- Не я создавал Вселенную, ксожалению! Моя бы воля, все было бы гораздо проще... и привлекательнее! Атеперь скажи мне вот что: если я правильно понял, ты сам не решаешь, как тыбудешь выглядеть. Наши тайные страхи придают тебе какой-то конкретный обликпомимо твоей воли, правильно? -- Правильно. -- Равнодушно кивнуло существо. -- А если я попрошу тебя стать похожим на меня? -- Осторожно спросил я.-- Не испугаюсь собственного лица, а просто попрошу тебя стать моимдвойником. Ты сможешь? -- Смогу. -- Ответил Доперст. Его речь звучала все так же вяло, но вглазах существа мне почудился какой-то азартный блеск. "Как этот пареньлюбит свою работу!" -- Усмехнулся я про себя. -- Отлично, -- сказал я, -- тогда тебе следует немедленно принять мойоблик и отправиться куда-нибудь в людное место. В этом городе ихполным-полно, даже в это время суток... Но самое главное, дружок, потом тыдолжен будешь стать мертвым Максом, и чем быстрее, тем лучше. Это возможно? -- Это возможно. -- Подтвердил Доперст. -- Ну вот и отлично... Кстати, я думаю, что тебе следует сделать это намоем рабочем месте, в редакции в любое время полно народу, кроме того невозникнет никаких проблем с идентификацией моей личности... Представляю,какой там начнется переполох, но так даже смешнее! -- Я не сдержал злораднойулыбки. -- Вот, собственно и все. После того, как меня, вернее, тебяторжественно похоронят, ты свободен на вечные времена! Ясно? -- Ты освобождаешь меня на вечные времена? -- Изумился Доперст. Кудадевалась его меланхолия! Он пронзительно посмотрел на меня глазами, которыеуже были похожи на мои собственные, и вдруг рассмеялся. -- Спасибо, хозяин.На такую щедрость я и рассчитывать не смел! Я все сделаю так, как ты сказал.Моему слову можно верить, впрочем любому слову, сказанному между Мирами,можно верить... Ты знал об этом? Я озадаченно покачал головой. До меня как-то не доходило, с какой этостати он так воспрял духом... Тем временем, неопределенное лицо существауспело превратиться в мое собственное. Я улыбнулся: все-таки я действительнодовольно симпатичный парень, даже жаль, что этому новому Максу предстоитсразу же умереть. Может быть, мне следовало попросить Доперста прожить заменя мою скучную жизнь, до глубокой старости? Впрочем, это уже было быкак-то чересчур: по крайней мере, в любой преждевременной смерти есть что-торомантическое, а доверять этому непостижимому существу жалкие остаки своейрепутации мне не очень-то хотелось. Мой двойник посмотрел на меня холодно и печально. -- Тебе здорово не повезло, хозяин! -- Тихо сказал он. -- Ты не знал,какова сила слов, сказанных между Мирами, поэтому ты нечаянно подарил мнесвободу. А еще ты не знал, что тот, кто освободил Доперста, должен занятьего место, потому что освободить меня, или убить -- это, по большому счету,одно и то же... Впрочем, тебе даже понравится: на тропах Доперстов тебеоткроется самая легкомысленная разновидность могущества, в глубине души тымечтал об этом всю жизнь, а теперь все сбудется... Прощай, сэр Макс, спасиботебе. Вот теперь оба моих сердца дружно заколотились о ребра. Они знали, чтоя влип, я умудрился угодить в какую-то идиотскую, нелепую ловушку, выхода изкоторой, кажется, не было. "Я всегда чувствовал, что мой болтливый язык меняпогубит!" -- Пробормотал я. А потом я остался один, и мне стало все равно,потому что я больше не был сэром Максом из Ехо, я уже не очень-то знал, ктоя такой, и меня это не особенно интересовало. -- Пришло время погулять! -- Сказал я вслух, открывая дверь в кабинуводителя. Сел в жесткое кресло, и мой трамвай понесся куда-то, впрочемлюбовь к большим скоростям по-прежнему оставалсь при мне: кажется воздухкричал от боли, ударяясь о лобовое стекло взрезающего ночь безумноготрамвая... А потом рассвело, и я обнаружил себя стоящим на улице. Это была широкаяцентральная улица крошечного немецкого городка, я понял, что городок именнонемецкий, прочитав надписи на магазинах... Здесь просто заканчивалисьрельсы, они обрывались совершенно неожиданно, вообще-то с трамвайнымирельсами такое не случается. Я стоял на гладком асфальте и равнодушносмотрел, как мой волшебный трамвай тает у меня на глазах, исчезает, какникуда не годное старое привидение. Никаких сожалений по этому поводу я неиспытывал. Что-то во мне знало, что теперь я могу попасть туда, куда захочу,не прибегая к разного рода сомнительным транспортным средствам: существа,одним из которых я стал, открывают Двери между Мирами с такой же легкостью,как я когда-то открывал дверь служебного входа в Управление ПолногоПорядка... Так что я мог отправляться в Ехо хоть сейчас, но мне больше нехотелось попасть в Ехо, хотя я все еще помнил этот чудесный город, с которымменя связывали судьба, привязанность и необходимость, и даже моя щемящаянежность к людям, которых я там оставил, никуда от меня не делась, ятосковал по ним, но мои чувства больше не имели никакого значения. В то утроя знал без тени сомнения, что существа, подобные мне, обречены наодиночество, и у меня не было никаких возражений по этому поводу. Собственное могущество кружило мне голову, но у меня не было никакихопределенных желаний, только чьи-то чужие смутные мысли о том, что "пришловремя прогуляться", непреодолимая потребность не оставаться на месте. И яотправился на прогулку. Я больше не принадлежал Миру, в котором родился,зато этот Мир, кажется, принадлежал мне. Выпуклые булыжники старой мостовой,по которым ступали мои ноги, все еще обутые в новые ботинки, нашептывали мнесвою историю, слишком скучную, чтобы прислушиваться к их шепоту, есличестно... Я вошел в маленький бар, он назывался "Нюрнберг", или "Нюрнбержец",что-то в этом роде. Я имел довольно смутные представления о правилах игры, вкоторую меня втянули, так что мне предстояло изучить их на практике. Пожилаякельнерша посмотрела на меня с ужасом и смутной надеждой: хотел бы я знать,чье лицо приветливо улыбнулось ей моими губами, попросив чашечку кофе! Выпивкофе, я вышел из бара и оказался на одной из узеньких улочек древнегоНюрнберга. Дул холодный ветер с реки, он был немного похож на ментоловыйветер Кеттари, совсем чуть-чуть, как тень бывает похожа на предмет, которыйее отбрасывает, но даже это сходство не слишком меня взволновало: мне небыло дела до этого бедняги Макса, влюбленного в мосты Кеттари. Сейчас менякуда больше занимало только что сделанное практическое открытие. "Ага, -- подумал я, -- вот как это работает, надо запомнить..." -- в тоутро я открыл для себя один из великого множества новых фантастическихспособов путешествовать: можно просто зайти в какой-нибудь бар, ресторан,или кондитерскую -- главное, чтобы на вывеске этого заведения присутствовалокакое-нибудь географическое название. Нужно провести там какое-то время --только сидеть спиной к окну, это очень важно! -- а потом ты выходишь наулицу, и обнаруживаешь, что стоишь под совсем другим небом, на мостовойгорода, имя которого фигурировало в названии забегаловки, из которой тытолько что вышел... Впрочем, с таким же успехом я мог отправитьсякуда-нибудь на поезде, самолете, или автомобиле, если мне вдруг взбредет вголову путешествовать, как все нормальные люди. Иногда это оказывалось оченькстати: я обожаю разнообразие! В моих карманах каким-то образомобнаруживалось все, что должно было там обнаружиться: деньги, документы,билеты и еще какие-то запредельные бумажки -- многочисленные нелепыефальшивые доказателства моей принадлежности к миру людей -- появлялись вкарманах по мере необходимости, так что я мог обмануть кого угодно, людейвообще так легко обмануть! Это было не так уж плохо. Если честно, то, что случилось со мной,превосходило мои самые смелые представления о чудесном: можно было зайти вмаленький мексиканский ресторанчик на окраине Берлина, а потом выйти оттудана расплавленный тротуар Мехико, и бродить по этому пеклу до тех пор, поканоги не занесут меня в неуютный, но прохладный бар "Нью-Йоркер", где усатыйбармен вздрогнет, всмотревшись в мое лицо, но к этому так легко привыкнуть,потому что так ведут себя все, от кого я не успею вовремя отвернуться -- икуда подевалось мое хваленое обаяние! Наплевать на этого усатого беднягу,одного из многих, в "Нью-Йоркере" можно выпить холодного пива -- главное, незабывать, что я должен сидеть спиной к окну, обязательно спиной к окну! -- апотом толкнуть стеклянную дверь и оказаться в настоящем Нью-Йорке, в самомсердце Гринвич-Виллидж, где можно немного задержаться, потому что там янашел потрясающее местечко, "Клуб-88" -- ровно столько клавиш у пианино --совершенно верно, по вечерам там играет тапер, а одетая в мужской костюмтемнокожая леди за стойкой выпевает изумительные блюзы, дразнит меня смутнознакомой воркующей хрипотцой, пока смешивает коктейли и вытряхиваетмногочисленные окурки из одинаковых белых пепельниц: очаровательныепосетители "Клуба-88", пол которых редко поддается точному определению --отнюдь не яппи, они дымят, как паровозы, вопреки "великой американскоймечте"! Жаль только, что мое переменчивое, послушное чужим тайным страхамлицо немного пугало и их, поэтому места за стойкой по соседству с моимвсегда оставались незанятыми... А если надоест Нью-Йорк, оттуда, хвалаМагистрам, можно отправиться куда угодно, чуть ли не все географическиеназвания этого мира увековечены на вывесках бесчисленных нью-йоркскихзабегаловок, и расстроганное таким вниманием к себе человечество платитНью-Йорку полной взаимностью: бар, или ресторан, в названии которогоупоминается этот "центр мира", можно найти в любом захолустье. Так чтоНью-Йорк стал для меня чем-то вроде промежуточной станции, я посещал егогораздо чаще, чем прочие места, правда, всегда ненадолго... Кажется, в тедни я наконец-то отдал должное Миру, в котором родился, и который прежде неслишком-то любил: я понял, что это -- невероятное место, один только запахцветущих лип на сонной окраине Москвы стоит всех прочих чудес, а ведь кромезапаха цветущих лип есть еще горячий ветер Аризоны, который может подхватитьтебя и унести, или свести с ума своими монотонными порывами, естьголовокружительный влажный воздух ночного Лондона ("увидеть Лондон иумереть" -- я не мог вспомнить, где и когда вычитал эту почти бессмысленнуюфразу, но она сопровождала меня назойливым гипнотическим речетативом, пока япересекал темные аллеи ночного Гайд-парка), есть длинные тонкие иглы сосен,устилающие белый песок на побережье холодного Балтийского моря, круглыйчерный глаз настороженно пятящегося от тебя сердитого лебедя, только чтовырвавшего булку прямо из твоих рук... Есть многое, о чем бесполезноговорить, лучше уж засесть за работу и составить полный инвентарный списоквсех "чудес света". И какой идиот решил, что их -- максимум восемь?! В общем, мне пришлось признать, что с Миром, в котором я родился, всебыло в порядке, это со мной, болваном, что-то всегда было не так, пока япринадлежал ему. Нет никакой разницы, где находиться. Если вообще что-тоимеет значение, так это -- существо, из сердца которого ты смотришь вовне.Кто ты сам -- это действительно важно. А мне выпала ни с чем не сравнимаявозможность посмотреть на свою бывшую родину глазами удивительного истранного существа... Хотя была во всем этом какая-то фальшивая нотка, довольнопронзительная, если честно... Я упивался многообразием новых возможностей,играл в занимательную и довольно приятную игру, но что-то в мне знало, чтосэр Джуффин Халли ни за что не согласился бы присоединиться к моемупутешествию, если бы мне вдруг пришло в голову его пригласить, я знал этодаже в те сумасшедшие дни, когда смирился со своей странной судьбой и былпочти счастлив, наверное я был бы счастлив по-настоящему, если бы существо,которым я был, умело чувствовать себя счастливым. В те дни я вполне мог забыть даже свое имя, если бы оно не таращилосьна меня с многочисленных вывесок, рекламных плакатов и объявлений,бесконечные "Максы", "Максимы" и "Максимилианы" буквально преследовали меня,можно было подумать, что в мире не осталось других имен! Но их назойливоемельтешение не давало мне забыть о себе. В одном немецком ресторанчике, ужене помню в каком городе это было, я даже обнаружил в меню соответствующееблюдо: какой-то "штраммер-макс в зеркалах" и заказал его, руководимыйбесконечным любопытством. Пресловутые "зеркала" оказались холоднойяичницей-глазуньей, кроме нее на тарелке обнаружился черный хлеб и огромноеколичество мелко нарезанной ветчины. Это было не так уж вкусно, но оказалона меня самое благотворное воздействие: сэр Макс из Ехо на несколько минутпроснулся где-то в темной глубине меня и настойчиво сказал, что ему порадомой. "Скоро пойдем, ладно?" -- Виновато спросил я. И он снова отступил втемноту, но кажется, его сон перестал быть таким крепким и беспробудным. Вовсяком случае, именно в том ресторанчике я начал записывать все, что успелосо мной случиться, пока я был сэром Максом из Ехо. Я исписал несколькосалфеток и остался доволен: почему-то мне казалось, что когда подойдет кконцу моя новая странная работа, чудеса отпустят меня туда, куда хотелвернуться этот уже почти незнакомый мне парень, и тогда он будет счастлив, ая... я буду свободен, на вечные времена... Я не очень-то знаю, что успел натворить, пока меня носило по всейпланете. Моя память пока не может справиться с хаосом событий, обрушившихсяна меня во время этих скитаний, ей не под силу расставить бесчисленныеэпизоды по местам, чтобы получилась единая, непрерывная и ясная картина,которую легко удержать при себе. Тем не менее, мне гораздо проще вспоминатьто, что происходило со мной после того, как я съел загадочный"штраммер-макс" и взялся за свои бредовые записи. Мозаичные мостовые Ехоснова становились реальностью, мне больше не нужно было цепляться глазами занеоновую вывеску ресторана "Максим", или витрину модного магазина "Макс" вцентре Мюнхена, или изумленно отшатываться от экрана теливизора, на котороммелькали титры очередной серии эпопеи о похождениях "Сумасшедшего Макса",чтобы вспомнить, что когда-то я считал это имя своим. Теперь я всегдапомнил, кто я, а это уже было немало! Я все чаще обращал внимание на плохоскрытый ужас в глазах своих случайных собеседников... и получал от этого всеменьше удовольствия, скорее я чувствовал, что чертовски устал от своихобязанностей. Но кажется у меня не было шанса отдохнуть: я занял местоДоперста, которого случайно отпустил на свободу, так что теперь именно ядолжен был выполнять его странную работу... Так что, мне довелось узнать немало о человеческих страхах. Самоенелепое и забавное из моих открытий связано с велосипедистами. Насобственном горьком опыте я выяснил, что подавляющее большинствовелосипедистов в глубине души боится сбить какого-нибудь прохожего. Ребятаредко осознают эти свои опасения, но подкармливать их тайные страхи былочастью моей работы, так что стоило мне выйти на улицу, как на меня стразу женаезжал какой-нибудь велосипедист. Я не думаю, что у кого-то из людей былшанс причинить мне реальный вред, тем не менее эти регулярные столкновениячертовски действовали мне на нервы... Счастье, что подобные страхи почему-топочти не грызут автомобилистов, то есть случается такое и с ними, конечно,но довольно редко... Но приходилось мне делать открытия и похуже. Я до сих пор не могузабыть высокую светловолосую девушку из ресторанчика "Красный Слон" -- хотелбы я знать, в каком городе, и в какой стране я нашел это замечательноеместечко! Но безумная светловолосая барышня все испортила: мне пришлосьвыйти следом за ней в темноту переулка, такого узкого, что два человека немогут идти там рядом, только друг за другом, след в след... Кажется, мнепришлось убить эту девушку, потому что она была одержима мыслью о том, чточеловек, на которого она будет весь вечер задумчиво смотреть сквозь тонкоестекло стакана, сидя за маленьким одноместным столиком на втором этаже"Красного слона", когда-нибудь выйдет следом за ней и убьет ее в этомпереулке, рано или поздно, и кровь будет отвратительно, неопрятно выглядетьна светло-зеленом ворсе ее джемпера... Впрочем, иногда мне кажется, что яостался сидеть на высоком жестком стуле, а это убийство ей простоприснилось, не знаю уж, как я забрел в ее кошмар, но так вполне могло быть.Во всяком случае, эта версия нравится мне гораздо больше. Как бы то ни было, именно на втором этаже "Красного слона" я понял, чтомоя невероятная бессмысленная новая жизнь подходит к концу: я почти закончилсвои записи, перечитал их и с необыкновенной пронзительной ясностью вспомнилвсе, что было со мной в Ехо, и людей, которые меня там ждали, и кажется, японемногу снова становился своим старым знакомым Максом. Ему еще требовалосьвремя, чтобы окончательно стряхнуть с себя оцепенение, сладкое и опасное, новремя у нас с ним было, мы могли легкомысленно транжирить это сокровище, какон -- да нет, я! -- транжирил звонкие короны, честно заработанные на службеЕго Величества Гурига VIII, бесцельно слоняясь по антикварным лавкам ПравогоБерега. Впрочем к отпущенному мне времени я относился еще легкомысленнее,поскольку легче всего распоряжаться тем, что тебе не принадлежит... А потом я снова попал в Нью-Йорк и немного погулял по вечерним улицамСохо, заглядывая в освещенные окна картинных галерей. Я решил выпить чашечкукапуччино и завернул в ближайший итальянский ресторан. Все было немногоиначе в этот вечер, что-то изменилось в моей жизни, и мне нравились этиперемены. По крайней мере, черноглазый парень за стойкой посмотрел на меня сравнодушной улыбкой: мое лицо определенно не затрагивало никаких тайныхструнок в его душе. "Что я здесь делаю? -- Внезапно подумал я. -- Сколько можно гулять,дорогуша? Пока мама не позовет обедать -- так, что ли?" Я рассмеялся отвоторженного удивления: мой внутренний монолог здорово напоминал сумбурныеразмышления сэра Макса, кажется этот смешной парень действительно проснулсяи теперь бродил где-то поблизости! Тут мой табурет чуть не грохнулся на пол, а я не смог удержаться на неми мешком свалился прямо в объятия симпатичного пожилого джентльмена вэлегантнейшей серой шляпе, которая самым странным образом сочеталась спижонской курткой из темно-коричневой кожи. -- Прошу прощения, -- весело сказал он, -- я налетел на ваш табурет.Загляделся на свое отражение в зеркале, все пытался решить: похож я в этойкуртке на летчика, или нет... Но наверное я гораздо больше похож насумасшедшего, да? -- Все-таки на летчика! -- Я не смог сдержать смех: в голову этогосимпатичного незнакомца пришла неверотяно бредовая идея, как раз в моемвкусе. -- Вы сбили меня, как настоящий ас, можете рисовать очередной крестикна боку вашего истребителя! Просто вам нужно сменить шляпу на какой-нибудьшлем... или что они там носят, эти летчики? -- Вы совершенно правы. Мы, пилоты, действительно не носим таких шляп!Можете забирать ее себе, с вашим пальто она смотрится гораздо уместнее! -- Ион решительно нахлобучил свой потрясающий головной убор на мою растрепаннуюбашку. Я так растерялся, что только хлопал глазами... Черт, я уже успелзабыть, что значит чувствовать себя растерянным, это было так странно! -- Ну вы даете! -- Наконец выдавил я. Незнакомец кивнул, отошел нанесколько шагов и полюбовался на дело своих рук. -- А что, мне нравится! -- Удовлетворенно кивнул он. -- Носите этушляпу, молодой человек, она вам идет... Когда я выходил сегодня из дома, мояжена сказала мне: "Рон, я уверена, что сегодня ты что-нибудь потеряешь, амои предчувствия никогда меня не обманывают, ты же знаешь, поэтому, черт стобой, теряй, но постарайся потерять что-нибудь, не очень нужное." Теперьона может быть спокойна, я честно выполнил ее просьбу... Прощайте, молодойчеловек, допивайте вашу коричневую гадость со сливками. Могу себепредставить, сколько в ней кофеина, кошмар! Я немного посмотрел ему вслед, а потом взгромоздился на высокийтабурет, с которого меня недавно стряхнули, и послушно принялся за кофе.Молоденький бармен приветливо мне улыбнулся. -- Рон -- очень эксцентричный парень, как все художники, но он хорошийчеловек. -- Итальянец говорил таким тоном, словно сообщал мне страшнуютайну. -- Он часто сюда заходит. -- И правильно делает. У вас отличный кофе. -- Заметил я. -- Ну что вы, он никогда не пьет кофе. Только немного хорошего вина, ивсе. -- Да, в вине нет никакого кофеина, это уж точно! -- Я расплатился ирешительно соскользнул с табурета. Вышел на улицу и обнаружил себя впредрассветном Риме, я уже забредал сюда несколько раз, к неописуемойрадости местных голубей, которым я с энтузиазмом скармливал все, что подруку попадалось. "Неужели в названии этого грешного ресторанчика упоминалсяРим?" -- Лениво удивился я. И подумал, что было бы неплохо отдохнуть,впервые за все время моих смутных скитаний я почувствовал, что здорово устали хочу спать. Присел на скамейку напротив какого-то ленивого фонтана,закурил, а потом, кажется, задремал. Проснулся я от холода. Огляделся и с изумлением понял, что больше несижу на скамейке, а стою на большом каменном мосту. Холодный ветер с рекипронизывал меня до костей. Черт, только что мне было жарко: мое пальто несовсем подходило для прогулок по Риму, в любое время года оно казалось мнеслишком теплым для Вечного Города... Разумеется, я был не в Риме, но вотгде? Город казался мне смутно знакомым, особено этот холодный ветер, такпохожий на ветер Кеттари. "А вдруг?" -- Мелькнула у меня дикая надежда. Норазумеется, я был не в Кеттари, а в Нюрнберге, я уже был здесь однажды, всамом начале своей дурацкой "одиссеи". -- Мне действительно пора домой. -- Решительно сказал я пролетающеймимо чайке. Птица крикнула что-то резким неприятным голосом. Кажется, онабыла со мной полностью согласна. Я оторвался от каменных перил и медленнопошел по мосту, навстречу каким-то печальным позеленевшим от временизверюгам, которые охраняли табличку с названием. Я рассеянно уставился натабличку и рассмеялся: оказывается, я только что стоял на "Мосту Макса",если переводить дословно! -- Приятно быть таким популярным! -- Сказал я мрачной зеленой зверюге.-- Что только в честь меня не называют! У меня за спиной кто-то звонко расхохотался. Я обернулся и обмер: рядомсо мной стояла Теххи, только она выглядела гораздо старше, но в тот моментэто не имело никакого значения. У меня в голове пронесся ураган сумбурныхмыслей: конечно, Теххи была дочкой самого Лойсо Пондохвы, она наверняка ещеи не на такое способна! Но почему она так постарела? Неужели меня не было вЕхо так долго, сколько же, хотел бы я знать?! Двести лет? Триста? Тысячу? Язамер от ужаса, потому что это было хуже смерти: это означало, что жизньлюдей, которые не могли без меня обойтись, каким-то образом прошла без меня,пока я транжирил драгоценное время, шляясь по дурацким забегаловкам изакусывая бесконечные чашечки кофе чужими глупыми страхами. Время отличномне отмстило, оно уволокло от меня моих ребят, так что теперь со мной всебыло кончено, потому что это именно я не мог без них обойтись! Это чудовищное потрясение оказало на меня самое благотворноевоздействие, как ледяной душ на сумасшедшую голову. Кажется, холодный речнойветер уносил последние остатки непостижимого существа, которым я был такдолго... Вот теперь я действительно стал прежним Максом: только этот смешнойпарень мог усестся на тротуар, ошеломленно разглядывая совершенно незнакомуюдаму, и медленно уплывать куда-то на грань жизни и смерти из-за ееслучайного сходства с милой девушкой из другого Мира. -- Теххи, что ты здесь делаешь? -- Хрипло спросил я, удивительно, чтомне вообще удалось что-то выговорить. -- И... и что с тобой случилось? -- Меня зовут Тея. -- Удивленно сказала незнакомка. -- И со мнойабсолютно ничего не случилось. Ты меня с кем-то перепутал, да? Я чуть не умер от невероятного облегчения. Конечно, это была не Теххи! -- Перепутал! -- Сообщил я самым счастливым голосом, на какой былспособен -- вне всяких сомнений, это был мой собственный голос, и моисобственные сумбурные эмоции! Кажется, вечность больше не держала меня зашиворот, и мое лицо наверняка было моим собственным лицом, меня так иподмывало посмотреться в зеркало. Я совершенно не соображал, что делаю,когда требовательно поднял глаза на эту милую женщину. -- У вас есть зеркало? -- Я уже улыбался до ушей, думаю, это была самаяглупая улыбка из всех, на которые я способен. -- Есть. -- Растерянно сказала она. -- Дайте мне его пожалуйста. -- Попросил я. Дама довольно долго рыласьв сумочке, наконец протянула мне маленькое зеркальце. Я тут же уставился насвое отражение. Из-под шикарной серой шляпы веселого нью-йоркца Рона на менясмотрел парень, здорово напоминавший сэра Макса из Ехо, ему только тюрбанане хватало! -- Знаете что? -- Весело спросил я. -- Вы только что спасли мне жизнь.Можно угостить вас чашечкой кофе? Вместо того, чтобы вызвать доктора, или просто постараться смыться,подальше от незнакомого невменяемого типа, эта милая женщина решительнотряхнула короткими кудряшками, такими же серебристыми, как у моей Теххи,только в ее случае волосы были просто седыми, впрочем, что касается Теххи, ятоже не мог быть ни в чем уверенным... Мне ни разу не пришло в головупоинтересоваться датой ее рождения: если учесть, как долго живут в моемновом прекрасном Мире могущественные колдуны, я мог услышать самуюневероятную цифру! -- Знаешь, -- усмехнулась моя новая знакомая, -- мне кажется, что жизньстоит немного дороже, чем чашка кофе. Поэтому я настаиваю на стаканехорошего вина. -- Она растерянно посмотрела на часы. -- Правда я опаздываю,но... Ладно, если уж опаздывать, то не меньше, чем на полчаса. Впятиминутных опозданиях есть что-то бюргерское, ты не находишь? -- Нахожу! -- Кивнул я. Честно говоря, сейчас я мог согласитьсяабсолютно с чем угодно. -- Здесь рядом есть одно бистро, очень американское. Никаких букетиковс бело-голубыми баварскими ленточками... Кстати, когда мне говорят "вы", яначинаю чувствовать себя старухой, так что переходи на "ты", ладно? -- Ладно. -- Сказал я. -- Только я не расслышал, как вас... как тебязовут. -- Тея. -- Она изумленно покачала головой. -- Ну ладно, пошли, пока яне опомнилась! Вообще-то, я делаю большую глупость: мне еще надо попробоватьдобраться до своих друзей, поздороваться с ними -- больше я уже все равноничего не успею -- и попасть на мюнхенский поезд... Кошмар, да? -- Кошмар! -- Кажется все эти бурные переживания так выбили меня изколеи, что я почти утратил дар речи, только и мог, что вяло соглашаться совсеми ее заявлениями. -- Вот сюда! -- Тея решительно свернула в какую-то корокую улочку. --Мы уже пришли. Бистро действительно оказалось "очень американским", на мой вкус дажеслишком: стерильная белизна интерьера, даже взглядом зацепиться не за что. -- Здесь держат очень хорошие французские вина, единственное, чем меняможно соблазнить! -- Сообщила моя новая подружка. -- Вот и хорошо. -- Кивнул я. У меня кружилась голова, и вообще я былнемного не в форме: мне никак не удавалось собраться с мыслями, хотя ядолжен был немедленно подумать о том, как буду добираться в Ехо. Пока я неочень-то себе это представлял. -- Закажи себе крепкий кофе. -- Строго сказала Тея. -- Сколько ты неспал, дорогой? Эта твоя жизнь, которую я якобы спасла, кажется она до сихпор висит на волоске! -- Ну, не все так страшно! -- Улыбнулся я. -- Я действительно не спалдовольно долго, но у меня все впереди, еще высплюсь! Просто мне нужновернуться домой, чем скорее, тем лучше, а там... -- Тебя там ждут. -- Серьезно кивнула Тея, с удовольствием нюхая вино всвоем стакане. Я даже вздрогнул: она говорила таким тоном, словно сам сэрДжуффин Халли только вчера вечером подробно рассказывал ей о том, как онивсе меня ждут... Да нет, показалось! Мне принесли кофе, который действительно оказался великолепным, пожалуйсамым лучшим за всю мою странную жизнь. Тея одобрительно покивала по этомуповоду, закурила и задумчиво уставилась в окно. Ее молчание было легким и ник чему не обязывающим, я знаю не так уж много людей, способных молчать такимприятным образом. Потом она снова посмотрела на часы. -- Мне пора. -- Виновато сказала она. -- Вот теперь мне действительнопора. Еще немного, и я могу просто возвращаться на вокзал: всего-то три часадо поезда осталось! Спасибо за вино, это было самое неожиданное приглашениев моей жизни! -- И в моей тоже. -- Улыбнулся я. -- Или вы думаете, что я веду себятаким образом постоянно? -- А почему нет? Очень может быть! -- Звонко рассмеялась Тея. -- Когдая увидела тебя возле моста, ты как раз беседовал с каменным львом. Она помахала мне рукой и быстро зашагала в сторону реки. Я смотрелвслед своей спасительнице: она немного косолапила, совсем чуть-чуть, это ейдаже шло, и вообще с такими невероятно красивыми ногами человек можетпозволить себе любую походку! Я остался в бистро, заказал себе еще кофе и бутылку минеральной воды, ипринялся приводить в порядок свои суматошные записи, полный отчет самомусебе о пребывании в столице Соединенного Королевства. Мне хотелосьрасцеловать каждую страничку: эти растрепанные мемуары помогли мне неисчезнуть навсегда -- они и веселый "летчик" Рон, бывший обладатель серойшляпы, и эта чудесная Тея, которая была так похожа на Теххи... Разобравшисьс записями, я с изумлением обнаружил, что за окном уже давно стемнело. Явздохнул, потребовал еще кофе, закурил и снова попытался понять, какимобразом я могу попасть в Ехо. Это было возможно, сейчас это было легко ипросто, как никогда, вот только что я должен сделать, чтобы отыскать нужнуюдверь, которая приведет меня в Коридор между Мирами, на порог моей любимойспальни на улице Старых монеток? Я слишком устал от бесцельных шатаний, мнетак хотелось сразу найти верное решение, но я даже не знал, с чего начать...А потом я чуть не упал со стула, оглушенный невероятной тяжестью, почтираздавленный невидимым самосвалом: в моей голове зазвучала Безмолвная речьсэра Махи Аинти. "Любая дверь, открытая в темноте, приведет тебя туда, куда ты хочешьпопасть. -- Сказал он. -- Должно быть очень темно, чтобы видимый мир немешал проявиться невидимому, вот и все. Ты бы и сам додумался, рано илипоздно, но мне уже смотреть тошно на твои мучения, коллега." "Махи, как здорово, что вы меня нашли! Не исчезайте, ладно? Я готовтерпеть беседу с вами сколько угодно!" -- Попросил я.