Николай Герасимович Кузнецов. Накануне
| Вид материала | Книга |
| На морские просторы |
- Николай Иванович Кузнецов. Непосредственное руководство, 80.31kb.
- Кузнецов Н. Г. Курсом к победе, 8281.83kb.
- Они занимали совсем мало места и никого не беспокоили, 172.88kb.
- Рабочая программа по курсу: «Пропедевтика ортопедической стоматологии» по специальности, 101.96kb.
- С. Чекменев, И. Кузнецов «На земле вольные, кавказские». Раскрытие малоизвестных страниц, 490.52kb.
- Матвея Сидоровича Кузнецова. М. С. Кузнецов Я, Кузнецов Матвей Сидорович, хочу рассказ, 207.25kb.
- Вот что сказал о Сергее Орехове В. А. Кузнецов, профессор Московского государственного, 16.66kb.
- Лекция Россия накануне XX века. 1 марта 1801 года народовольцы "казнили", 42.96kb.
- И Л. Кузнецов передают из района острова Даманский Здесь, на передней линии, как только, 41.42kb.
- Evolution Voyages «накануне рождества», 57.12kb.
НА МОРСКИЕ ПРОСТОРЫ
Как только началась война в Европе, наше правительство стало еще больше
заботиться об укреплении западных границ. Мне думается, хотя И. В. Сталин и
излишне верил в силу договора с Германией, в целом он не очень-то доверял
Гитлеру. Поэтому в сентябре 1939 года начались переговоры с тогдашними
буржуазными правительствами Эстонии, Латвии и Литвы о возможности размещения
на их территории наших войск и базирования флота.
Уже в конце сентября кораблям Балтийского флота было предоставлено
право базироваться в Таллине, Либаве и Виндаве. Чтобы прикрывать места
базирования, немного позднее мы получили и право размещать на островах Эзель
и Даго авиацию, строить береговые батареи.
Все это было очень важно для флота, который долгое время оставался
запертым в Кронштадтской гавани. Открылся выход на морские просторы Балтики.
Однако обстановка на северном берегу Финского залива по-прежнему заставляла
советских людей постоянно быть настороже. Все попытки улучшить отношения с
соседом, граница с которым проходила возле самого Ленинграда, не увенчались
успехом. Правители Финляндии, подстрекаемые Лондоном и Парижем, вели себя по
отношению к нам все более враждебно. Дошло до того, что в конце ноября 1939
года они решились на прямой вооруженный конфликт.
Бои сразу приняли упорный характер. В первые же дни боев балтийцы
успешно высадили десанты на островах Гогланд, Сескар и Лавенсари. В схватках
с противником участвовали авиация Балтфлота, расположенная в Эстонии, и
подводные лодки, базировавшиеся в Таллине и Либаве. Крупные надводные
корабли обстреливали береговые объекты противника.
Молодому командующему Балтийским флотом В.Ф.Трибуцу помогали
заместители Наркома ВМФ Исаков и Галлер. Исаков даже выходил на линкоре
"Марат" для обстрела береговых батарей на острове Биорке. В боевых действиях
приняли участие писатели Леонид Соболев и Всеволод Вишневский, тесно
связанные с флотом.
В штаб Ленинградского военного округа приехали Л.3.Мехлис и Г.И.Кулик.
Они вызвали Галлера и Исакова и стали давать им весьма некомпетентные
указания. Необоснованные претензии к флоту с их стороны обострились, когда
кампания на суше стала затягиваться. Свои рекомендации они пытались
проводить, минуя наркомат и Главный морской штаб. Позднее адмирал И.С.Исаков
мне рассказывал, как его вызвали в Смольный и предложили послать в
Ботнический залив подводные лодки типа "М". Исаков стал возражать: ведь эти
лодки имеют малый радиус плавания...
Когда я прибыл в штаб Ленинградского военного округа, меня тоже стал
атаковать Мехлис - человек удивительной энергии, способный работать днями и
ночами, но мало разбиравшийся в военном деле и не признававший никакой
уставной организации. Мехлиса я тогда знал мало, но твердо попросил его: без
моего ведома приказов флоту не отдавать.
Жаркие стычки происходили у меня и с Г.И.Куликом.
Л.3.Мехлис был, пожалуй, самым неподходящим человеком для роли
представителя центра на фронте. Обладая широкими полномочиями, он всюду
пытался подменить командование, все сделать по-своему, подавлял всех и в то
же время не нес никакой ответственности за исход боевых операций. В 1940
году на апрельском совещании Сталин прямо сказал ему:
- Вы там, на месте, имели привычку класть командующего к себе в карман
и распоряжаться им как вам вздумается.
Мехлис принял этот упрек скорее как похвалу. Он и в годы Великой
Отечественной войны действовал так же.
Приведу хотя бы такой случай. В апреле 1942 года наши войска готовились
к наступлению на Керченском полуострове. По указанию Ставки туда вылетел
С.М.Буденный. Мне тоже нужно было побывать в Керчи, и мы оказались с ним в
одном самолете. Фашистская авиация висела над проливом н городом. Наш
самолет, управляемый известным летчиком В. Грачевым, проскочил через пролив
на бреющем полете, у высокого берега сделал горку и плюхнулся на аэродром. И
вот мы в штабе фронта. Там царила неразбериха. Командующий Крымским фронтом
Д.Г.Козлов уже находился "в кармане" у Мехлиса, который вмешивался буквально
во все оперативные дела. Начальник штаба П.П.Вечный не знал, чьи приказы
выполнять - командующего или Мехлиса. Маршал С. М. Буденный тоже ничего не
смог сделать. Мехлис не желал ему подчиняться, ссылаясь на то, что получает
указания прямо из Ставки. Побывав в Керченской базе и бригаде морской
пехоты, я выехал в Новороссийск, а оттуда в Поти, где стояла эскадра флота.
Здесь меня застало известие о наступлении врага на Керченском полуострове и
критическом положении, в котором оказались наши войска. После я узнал, что
Мехлис во время боя носился на газике под огнем, пытаясь остановить
отходящие войска, но все было напрасно. В такой момент решающее значение
имеют не личная храбрость отдельного начальника, а заранее отработанная
военная организация, твердый порядок и дисциплина. Когда положение в Керчи
стало катастрофическим, Мехлис пытался свалить ответственность за
случившееся на командира Керченской базы А.С.Фролова. Он позвонил мне и
потребовал, чтобы я отдал Фролова под суд, иначе расстреляет его своим
приказом.
- Этого вы не посмеете сделать, - ответил я. Г.И.Кулик тоже вносил
немало суматохи там, куда его посылали. Впервые я услышал о нем в Испании,
где его прозвали "генералом но-но". Кроме слова "но" - "нет", он почти
ничего по-испански не знал и потому употреблял его кстати и некстати.
Вернувшись в Москву, Г.И.Кулик занял высокий пост, потом стал маршалом. В
начале войны он оказался в окружении, кое-как выбрался из него. Потом его
послали представителем Ставки на юг. За то, что он подписал какие-то
необдуманные приказы, его судили и снизили в звании. Но, насколько я знаю, и
это мало образумило его.
12 марта 1940 года советско-финляндская война закончилась. В апреле
партия и правительство созвали совещание военных руководителей по ее итогам.
Флотские вопросы в повестке дня официально не стояли, но мы после совещания
считали необходимым обсудить и свои недостатки, обнаруженные в ходе
кампании, чтобы взяться за их устранение. В частности, выяснилось, что
моряки раньше недостаточно учились взаимодействию с сухопутными войсками.
Пришлось доучиваться уже в ходе войны. Не на высоте оказалось боевое
управление. Самолеты и подводные лодки использовались в тактическом
отношении недостаточно успешно. Мощное оружие, которым мы располагали,
давало в бою не всегда нужный эффект. В общем, стало ясно, что мы учились
воевать в более легких условиях, чем те, с которыми столкнулись в войне. А
флот следовало. готовить для борьбы с более опытным и куда более сильным
противником.
О тех уроках, которые нам преподнесла финская кампания, говорили на
совещании много и остро. Это, конечно, принесло несомненную пользу. Я хорошо
помню, с какой энергией новый Нарком обороны и Генеральный штаб стремились
повысить качество боевой подготовки войск. Лозунгом дня стало: "Учить войска
в условиях, близких к боевым!" Эта мысль пронизывала и указания, которые мы
получали, и выступления печати. Однако один очень важный вопрос - о
руководстве войсками со стороны высших инстанций - остался, по существу, не
разобранным. Правда, некоторые пытались критиковать центральный аппарат.
Л.3.Мехлис, например, говорил об ошибках и промахах Наркомата обороны и его
руководителя К.Е.Ворошилова, но получил резкий отпор.
Недостатки, выявившиеся во время зимней кампании, мы разобрали на
совещании с командующими. Решили провести осенью 1940 года маневры на всех
флотах для проверки боевой подготовки соединений и частей. Особое внимание
уделялось умению использовать старшими командирами доверенные им корабли и
части. Мы постарались учесть и слабые места, обнаружившиеся при частичной
мобилизации и приведении в полную боевую готовность некоторых соединений.
После финской кампании Наркомом обороны был назначен С.К.Тимошенко,
начальником Генерального штаба - генерал армии К.А.Мерецков. Но смена
руководства, к сожалению, не повлекла за собой организационных перемен. Мне
еще придется говорить на ату тему. Вопросы организации всегда были очень
важными в военном деле. И чем быстрее развивается техника, чем более мощные
средства поступают на вооружение, тем эти вопросы становятся острее.
Полученный нами опыт во время финской кампании и события, последовавшие
в Европе, заставили нас усиливать боевую подготовку флотов. Корабли весной
выходили в плавание раньше, чем в предыдущие годы. Моряки работали с большим
напряжением и добивались заметных успехов.
Очень много делалось и для усиления флота новыми кораблями, авиацией,
средствами береговой обороны. Делалось это спешно, средства на военные нужды
выделяли почти без ограничения. Под влиянием военной обстановки в Европе
правительство все больше занималось укреплением обороноспособности страны.
Однако, накапливая боевые силы, мы недостаточно заботились о том, чтобы
постоянно держать их в боевой готовности на случай внезапного нападения.
Между тем пожар войны мог в любую минуту перекинуться к нашим границам. На
Балтийском театре для нас, моряков, многое изменилось. Шло освоение новых
баз, быстро строились новые аэродромы и береговые батареи. После финской
войны мы осваивали арендованный полуостров Ханко и острова в Выборгском
заливе. Летом 1940 года Эстония, Латвия и Литва.по воле своих народов вошли
в состав Советского Союза. Тем же летом Бесарабия воссоединилась с Советской
Молдавией, а Буковина вошла в состав Украины. Мы должны были защищать эти
республики, края и области, ставшие неотъемлемой частью Советского Союза.
Встал вопрос о создании на их территориях новых военно-морских баз,
аэродромов, береговых батарей.
В июне 1940 года, когда решался бессарабский вопрос и можно было
ожидать столкновений на границе с Румынией, я выехал в Севастополь, чтобы
быть поближе к месту возможных боевых операций и обсудить с командующим
Черноморским флотом его план действий.
За несколько дней до того мой заместитель адмирал И.С.Исаков отправился
в Одессу. Он должен был держать связь с руководством Красной Армии. На юге в
те дни находился Нарком обороны С.К.Тимошенко. Из Севастополя я тоже
отправился на эсминце в Одессу.
Но кораблям действовать не пришлось, и на Черном море я пробыл недолго.
Положение на Черноморском флоте больше не вызывало беспокойства. С
германским флотом - вероятным будущим противником - он не соприкасался.
Правда, мы уже знали, что немецкие фашисты протягивают свои щупальца к
Румынии, но ее морские силы были слабы.
После освобождения Бесарабии и Буковины была создана Дунайская военная
флотилия и усилена военно-морская база в Одессе, что значительно улучшало
защиту всего северо-западного района Черного моря. Условия для учений и
тренировок на юге были благоприятны: корабли в море, не скованном льдами,
могли плавать круглый год.
В августе я поехал на Балтику. Там, в устье Финского залива,
проводились крупные учения. Штаб флота к этому времени передислоцировался в
Таллин. Наша оборона в Финском заливе строилась по схеме обороны Петрограда
в первую мировую войну, разумеется модернизированной. Главная минная позиция
находилась на меридиане Таллина. Здесь корабли и береговые батареи должны
были дать бой "противнику", если бы он попытался прорваться в Финский залив.
Особое внимание уделяли новым, современным силам флота. Подводные лодки были
выдвинуты далеко в Балтийское море. Авиация встречала "противника" вдали от
наших берегов и наносила ему мощные удары.
Однако у нас было слабое место. Порккала-Удд, на который опиралась
минная позиция в первую мировую войну, теперь принадлежал Финляндии.
Арендованный нами полуостров Ханко находился значительно западнее, и это
затрудняло дело. К тому же Финское побережье нависало над всеми нашими
коммуникациями от Таллина до Кронштадта. Поведение тогдашнего финского
правительства не вызывало сомнений, что в случае войны с Германией Финляндия
будет на ее стороне.
Учение балтийских моряков прошло успешно. Мы видели реальные плоды
напряженной учебы флота. В маневрах участвовали новые корабли, действовали
они хорошо, безотказно. В ходе учений мы стремились использовать опыт войны
в Европе. Мы примеряли к нашим условиям дерзкие операции немцев, высадивших
десанты в Осло и Нарвике весной того же года. Считались с тем, что в случае
войны с нами фашисты попытаются подобным же образом захватывать и некоторые
советские порты.
Особенно интересовали нас действия авиации на море. Война на Западе
полностью подтверждала нашу точку зрения на роль морской авиации в тех
условиях. Не случайно Англия, обладавшая огромным превосходством в надводных
морских силах, но не имея господства в воздухе в первые годы войны, не могла
решительно изменить обстановку на Северном и Средиземном морях. Английское
командование в тот период заботилось не столько об эффективном использовании
больших кораблей, сколько о спасении их от немецких самолетов.
С выходом на арену военных действий мощной авиации в какой-то мере
повторялась та же картина, какую мои современники видели в начале первой
мировой войны. Тогда тоже появилось новое оружие - подводные лодки,
парализовавшие на известное время крупные английские корабли. Кто из моряков
не помнит, как одна немецкая подводная лодка, потопившая в течение двух
часов три крупных крейсера Британии - "Кресси", "Абукир" и "Хоги", привела в
замешательство английское адмиралтейство и буквально вызвала панику среди
гражданского населения на островах. Но с появлением яда, как правило,
появляется противоядие: и с подводными лодками научились бороться.
Перед второй мировой войной новым видом оружия стали самолеты. Надо
было научиться противостоять им. Англичане принимали лихорадочные меры для
усиления средств противовоздушной обороны на кораблях и на берегу. Быстро
развивались радиолокация и зенитные средства. Однако у нас к тому времени их
не хватало.
Во второй мировой войне на море использовался еще один вид нового
оружия - электромагнитные мины. Мы интересовались этим новым средством
борьбы, немало говорили о нем, но достаточно энергичных мер для его освоения
все же не принимали. К началу Великой Отечественной войны мы не были как
следует подготовлены ни к постановке таких мин, ни к их тралению.
После учений и разбора их с командирами соединений и частей мы с
Л.М.Галлером и командующим флотом В.Ф.Трибуцем отправились в Либаву. В море
вышел отряд легких сил. Погода выдалась свежая. Шли с большой скоростью.
Крейсер довольно легко преодолевал встречный ветер и рассекал высокие волны,
но эсминцам приходилось тяжело. Они зарывались в воду своими острыми
форштевнями. Волны перекатывались через палубы.
- Как чувствуют себя эсминцы? - спросил комфлот у командира отряда
Ф.И.Челпанова.
- Пока не пищат.
Мы понимали, что командиры не захотят ударить лицом в грязь перед
начальством, и, чтобы не испытывать их терпение, решили уменьшить скорость.
На мачте крейсера взвился трехфлажный сигнал "Иметь ход восемнадцать
узлов". При такой скорости эсминцам стало легче.
В полдень подошли н Либаве. В начале столетия вокруг этой
военно-морской базы шли горячие споры. Стремление выдвинуть часть флота в
Балтийское море заставило царское правительство искать новые места
базирования. Завязалась борьба различных мнений, влияний и личных интересов.
В конце концов царь остановил свой выбор на Либаве. Решение оказалось
неудачным. Места вокруг новой базы открытые, а для выхода в море пришлось
прорывать в мелководье длинный канал. С военной точки зрения это плохо.
Но главная беда заключалась даже не в этом. Морская база должна быть
надежно прикрыта и с суши. Располагать ее близко к границам опасно. А Либава
находилась совсем близко от немецкой границы. Царское правительство в своих
планах исходило из того, что в случае войны с Германией базу, возможно,
придется эвакуировать. Так оно и вышло. В 1915 году Либаву пришлось
оставить.
В 1940 году Либава восстанавливалась как база советского флота. Но
нельзя было пренебрегать уроками истории. Возник вопрос: какие же корабли
сосредоточить в ней? В обсуждении его участвовали самые высокие инстанции.
Предлагалось направить в Либаву линкор. Я всячески отговаривал от этого.
Сталин выслушал молча, но прямого указания не дал. В итоге остановились на
предложении перебазировать в Либаву отряд легких сил, бригаду подводных
лодок и несколько других кораблей.
Мы сознавали, что этих сил для Либавы слишком много, и, когда стала
возрастать угроза войны, предложили перевести часть кораблей в Ригу. Так как
точка зрения И.В.Сталина на сей счет была известна, я не решался отдать
приказ об этом без санкции свыше. Пришлось оформить специальное
постановление Главного военно-морского совета и обратиться в правительство.
Официального ответа не последовало.
Я получил это согласие лишь после личного доклада И.В.Сталину. Поэтому
мы перебазировали под Ригу часть легких надводных сил и подводных лодок
буквально за несколько недель до начала войны. Но и после этого в Либаве
осталось еще много наших кораблей. При массированных налетах вражеской
авиации и быстром наступлении сухопутной армии на город они оказались в
крайне тяжелом положении и понесли значительные потери. Когда положение
Либавы стало безнадежным, корабли, находившиеся в ремонте и лишенные
возможности выйти в море, пришлось уничтожить.
Разумеется, посетив Либаву впервые, я не мог предугадать, как там могут
сложиться дела, но меня не покидало беспокойство за базу. Оно не уменьшилось
и после осмотра ее акватории, торгового порта, города. Акватория оказалась
мала, корабли стояли скученно, как на пятачке. Рассредоточить их было
трудно. А у меня после войны в Испании и хасанских событии постоянно
возникал вопрос: "Что будет с кораблями в случае воздушного налета?"
Для обороны Либавы с моря строились береговые батареи. Работы шли
полным ходом. Видно было, что базе обеспечена надежная защита с моря. Но с
сухопутным направлением дела обстояли неважно. Командир базы своих войск не
имел, а армейские части стояли далеко. Мы с комфлотом решили добиваться
усиления сухопутного гарнизона. Не сразу нам это удалось, но в конце концов
настояли на своем - в Либаву была направлена 67-я стрелковая дивизия. Однако
вопрос о взаимодействии сухопутных частей с военно-морскими силами до конца
решен не был. Мы - Наркомат ВМФ и Наркомат обороны - дали лишь общие
указания на сей счет. А ведь успех военных действий зависит от того,
насколько продумана, предусмотрена каждая деталь,
День, проведенный в Либаве, был насыщен делами, и только поздно вечером
мы отправились на машинах в Ригу, чтобы наутро попасть в Усть-Двинск, а
оттуда выйти на эсминце в Куресаре, что на острове Эзель. Лишь мельком я
увидел в тот раз Ригу, очень красивый, зеленый город, приятно удививший меня
изумительной чистотой улиц. Набережная Даугавы показалась мне похожей на
набережную Невы в Ленинграде. Конечно. хотелось бы осмотреть город, но
времени совсем не было. Пришлось отложить это до более спокойных дней. Не
скоро они наступили...
В устье Даугавы многое останавливало взгляд военного моряка: старые
крепостные сооружения позволяли разместить склады и мастерские довольно
крупной базы, а река, широкая и разветвленная, была удобна для
рассредоточения кораблей. Благодаря выходам из Рижского залива на север -
через Моонзунд и на запад - через Ирбенский пролив военно-морская база была
выгодной и в оперативном отношении. Правда, у нее есть и свои минусы: залив