Geum.ru

Сердце красавицы

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   14
Глава 23

На следующей неделе профессор, как обычно, поехал к корейцам на Смоленскую. Позанимавшись с Дон Мином и Дон Хёком, Вадим Ильич полакомился вкусными пирожками, которыми его угостила гостеприимная хозяйка. Потом он оделся и попрощался со своими кормильцами. Спустившись на лифте, профессор кивнул на прощание охраннику и вышел из подъезда, напевая весёлую песенку. Резко открыв входную дверь, Мюнстерлендер нечаянно ударил по руке женщину, стоявшую с другой стороны с ключами. От неожиданности женщина ойкнула, произнесла несколько нецензурных слов и выронила ключи и сумочку, из которой на пол посыпались разные мелочи. Она нагнулась и стала торопливо подбирать вещи, а профессор, опешивший от такой своей неловкости, будучи истинным джентльменом, кинулся помогать даме, пострадавшей по его вине.

-О, пардон, мадам, виноват, разрешите вам помочь, - засуетился он. Женщина, одетая в шикарную белую шубку, подняла голову и посмотрела на профессора. Далее последовала немая сцена: Вадим Ильич недоумённо смотрел на сбежавшую невесту, а Лидочка – на бывшего жениха, которого она ещё недавно так упорно и настойчиво обхаживала.

-Ты что здесь делаешь? – почти синхронно произнесли оба и так же дружно смутились.

-Извини, Лидуша, что я тебя толкнул дверью – не знал, что кто-то на улице около входа стоит. Мне очень неловко. Давай я тебе помогу.

-Офигеть можно, Ильич, ты что, за мной следишь? Откуда ты узнал мой новый адрес? А кто тебя в парадник пустил? Тут же везде гоблины и видюшники. Ну ты, блин, и даёшь, Ильич! Да как же ты мог?..

-Нет-нет, всё совсем не так как ты думаешь. Ты очень ошибаешься: я никогда бы не стал тебя выслеживать, зачем мне оно надо? У меня всегда было гипертрофированное чувство собственного достоинства, которое с возрастом никуда не делось, а только укрепилось. Всё намного банальнее: ты не поверишь, но именно в этом доме купили квартиру мои новые ученики, южные корейцы. Они живут на последнем этаже, и я три раза в неделю прихожу к ним заниматься сольфеджио и теорией музыки, - рассказывал профессор, подбирая с пола золотую пудреницу со стразами и ключницу из крокодиловой кожи, отдавая их девушке. – Это я должен у тебя спросить: а ты-то что тут делаешь?

-Во прикол, во ржач, до сих пор врубиться не могу. А я тут живу со своим женихом, с Ванечкой. Прям, как в голливудской комедии, блин. Такое вот офигенное совпадение. Не думала, что в жизни такое бывает.

-Я, Лидочка, недавно с твоей мамой по телефону разговаривал. Она мне всё про тебя рассказала.

-Да, Ильич, я в курсе – мамахен мне передала. Давно хотела тебе позвонить и объясниться, но как-то до сих пор не получилось. Скоро у нас с Ванюшкой свадьба, а потом мы летим на самолёте в свадебное путешествие во Францию, Италию и Испанию на целый месяц. У Ванечки там своя собственность и шикарная яхта. Клёво всё так у меня срослось – я просто балдею, и тебе лучше – зачем тебе молодая жена? Одни заботы и проблемы. А знаешь что? Раз уж так получилось, что мы с тобой здесь столкнулись, то можно прямо сейчас пойти в кафешку, посидеть и побазарить. Не хочется мне с тобой просто так разбегаться, я ведь тебя по-настоящему любила, а ты так по-свински со мной обошёлся. Да знаю я, что ты на самом деле заболел, но не в этом дело. В чём? Да не знаю я, честно. Наверное, я на тебя тогда очень сильно разозлилась, потому что ты меня подвёл. Я подумала, что ты раздумал жениться. Поиграл и бросил – так мне мама сказала, а Панкрашка хотел собрать братву и серьёзно с тобой разобраться, чисто конкретно взять за задницу, но я его отговорила, и ты должен быть мне благодарен, а то бы они тебя отметелили как следует. Ну что, пойдём? Тут рядом есть отличная французская кондитерская со своей пекарней, там такой кофе, такие пирожные, такие пирожки, просто обалдеть…

-Да нет, спасибо, я сыт, хотя… ладно, уговорила, пошли, у меня ещё есть час в запасе. Ты права: не хочется расставаться в такой минорной тональности, после всего хорошего, что между нами было, и потом – ты мне расскажешь: откуда вдруг взялся твой новый жених и всё такое, хорошо?

-О чём речь, Ильич, конечно. Просто клёво, что ты мне не устраиваешь скандал и не бьёшь морду. Вот что значит интеллигентный мэн, профэссор. Пошли.

Лидочка взяла Мюнстерлендера под руку и привела в очень уютное заведение, где продавали свежую выпечку и ароматный кофе. У профессора вдруг опять разыгрался аппетит, и он заказал и себе, и девушке по чашке кофе-эспрессо и разнообразные пирожные.

-Ну, с чего начнём? – спросила Лидочка. - С самого начала? Так, надо подумать… а-а-а, ты заболел и позвонил мне в тот день, когда мы тебя ждали в гости...

-А ты мне нахамила, обозвала по-всякому и бросила трубку, - перебил её профессор.

-Ну и что? Да что я такого сказала? Ничего особенного. Выброси из головы и перестань на меня злиться – теперь это неважно. А-а-а, д-а-а-а, вспомнила. Я весь день проплакала, а на следующий день пошла на работу. Сам понимаешь, как мне было паршиво. И тут на приём к директору приходит симпатичный такой дядечка из попечительского совета какого-то благотворительного фонда. Я его раньше никогда не видела. В общем, сидит он, ждёт своей очереди, а у меня вдруг завис компьютер, что делать – не знаю. Дядечка тут же вскочил со своего места и стал мне помогать. Самое смешное, что у него это быстро получилось, и комп отлично заработал. В общем, мы разговорились, и он сходу пригласил меня вечером в ресторан. А почему я должна была отказываться? Ну, я и согласилась, тем более что не знала, кто он такой, понимаешь?

-Скажи, а твой жених имеет какое-то отношение к Юлии Сергеевне из учебной части? – не выдержал Вадим Ильич, которого совершенно не интересовали подробности общения любимой девушки с её новым возлюбленным.

-Ну, понимаешь, - замялась Лидочка. - Мой Ваня когда-то был мужем Юлии. Они разошлись давным-давно. После этого он снова женился, но и тут у него не сложилось. А с Юлией он уже давно вместе не живёт, лет десять, не меньше. Но Ванечка – очень хороший человек, он и материально поддерживает бывшую семью, и делает всё, чтобы они ни в чём не нуждались. Ты же знаешь, какая зарплата у секретаря в учебной части, а Серёжке ещё учиться и учиться. Он и в школу приходил, чтобы поговорить с директором по поводу помощи талантливым и бедным детям, а заодно и сына перевести к другому педагогу по специальности: со старым отношения никак не складывались. Очень он за Серёгу болеет: ведь это его единственный ребёнок.

-В общем, вы встретились совершенно случайно, - иронично произнёс Вадим Ильич, а про себя отметил, что Супчиков Лидочке подвернулся очень удачно, вот она в него и вцепилась мёртвой хваткой – не каждый день в школе просто так встретишь одинокого, неприкаянного миллионера, который нуждается в женской ласке.

-Во, точняк, какой же ты умник, это что-то, одно слово – профэссор. Мы как увидели друг дружку, так сразу и влюбились. Ванчик мне потом рассказывал, что именно так и представлял себе девушку своей мечты, просто один в один. Мы ведь после ресторана поехали к нему домой, а потом я и на ночь осталась, ну, сам понимаешь, не маленький.

-А потом? – спросил профессор.

-А потом он предложил мне к нему переехать, через какое-то время и замуж позвал, потому что понял, что без меня он жить не сможем,

-Ну, и… - подсказал Вадим Ильич, которому уже всё было понятно.

-Что «ну, и»? Домой я уже не вернулась, стала жить с Ваней, а родителей просто поставила в известность. Мы уже подали заявление. Скоро свадьба. Вот и всё.

Некоторое время Мюнстерлендер и Лидочка молчали. Она ела пирожные, а профессор задумчиво размешивал кофе в чашке, потом он спросил:

-А как ты сама считаешь – ты правильно поступила? Развела этого, так называемого, Ванчика с женой, увела из семьи? Ты думаешь, что можно построить своё счастье на чужом несчастье?

-Не, чувак, ты не прав, ты всё не так понял. Я же тебе говорю, что Ванечка давно не живёт с Юлей, лет десять, если не больше. Ты что, не врубился? Я их не разводила и семью не разрушала, поэтому совесть моя чиста, и не надо меня в чём-то обвинять. Когда мы познакомились, Ванюша был совершенно свободен, после второго развода, понимаешь? А с Юлей он поддерживает хорошие отношения только из-за сына, Серёжки. К ней он бы никогда не вернулся, его от неё тошнит – это факт. Мы хотим нарожать детишек и побольше. Ванечка очень любит маленьких карапузиков, просто балдеет от них. Потом, он говорит, что со временем надо будет бизнес передавать в надёжные руки, а Серёга – не тот вариант. Он ведь будет пианистом, а творческая личность, далёкая от реальной жизни, для бизнеса не годится.

-Да-а-а-а, задумчиво произнёс профессор. – Ты абсолютно права, что выходишь замуж за господина Супчикова и собираешься осчастливить его кучей детей. Пусть с твоей помощью возникнет династия Супчиковых, нечто вроде династии Рокфеллеров или Фордов. А, кстати, чем он занимается, твой новый жених?

-У Ванечки свой строительный холдинг, риэлторское агентство, коммерческий банк и что-то ещё, не помню. В общем, он очень богатый и щедрый, такой лапочка. Он мне ни в чём не отказывает, покупает всё, что попрошу.

-Ясно, ну что же, девушка, ещё раз вас поздравляю и желаю вам счастья в браке.

-Что это ты на «вы» перешел? Опупел совсем? А вообще-то, чувак, не обижайся, но, наверное, я тебя и не любила, а просто ты мне нравился, и хотелось поскорее выйти замуж. Это просто было увлечение, страсть. Если бы мы с тобой поженились, прикинь, то мне бы пришлось всю жизнь вкалывать в какой-нибудь конторе, а я работать ужасно не люблю. Я и встаю-то теперь не раньше двух часов дня, еду в салон красоты, потом в финтес-центр – привожу себя в порядок, а вечером мы где-нибудь тусуемся и приезжаем домой поздно ночью. Вот это жизнь! Я всегда о такой мечтала. А варить обеды и мыть посуду, да ещё сопляков воспитывать – тьфу, какая гадость. С Ванюшкой я и горя знать не буду: у меня уже есть прислуга, а потом и няньки с горничными появятся.

-Да, ты права, дорогая, мы бы с тобой жили очень скромно, и ни о каких няньках и мамках мечтать бы не приходилось. Так что, я за тебя рад и ещё раз поздравляю. А теперь, извини, но мне пора бежать к другому ученику, он живёт у Киевского вокзала. Нет, нет, спрячь кошелёк, я расплачусь. Ты, конечно, не в курсе, но я стал очень неплохо зарабатывать в школе, а в колледже мне скоро дадут солидный грант. Через год поеду в Германию и Францию с лекциями. – Вадим Ильич несколько приукрасил реальность: ректор действительно говорил с ним на эту тему, но все его обещания пока выглядели туманно, и конкретного срока выдачи гранта не было. Не факт, что вообще грант получит он, а не какой-нибудь любимец Фортуны, а, попросту говоря, приближённый ректора. Просто Мюнстерлендеру хотелось пустить пыль в глаза Лидочке и показать ей, что он тоже не лыком шит.

-Девушка, счёт, пожалуйста. Прощай, Лидочка, и всего тебе хорошего. Если что, звони, - для проформы сказал профессор, который был уверен в том, что их пути в этой жизни никогда не пересекутся. Он расплатился по счёту и, не оборачиваясь, пошёл к выходу, а Лидочка задумчиво смотрела ему в след, отпивая из чашки остывший кофе.


Глава 24

Со временем жизнь профессора в школе с каждым днем становилась всё сложнее и сложнее. В любом учебном заведении традиционно много одиноких женщин разного возраста. Некоторые, те из них, которые постарше, давно махнули на себя рукой и смирились с тем, что им никогда не найти спутника жизни, а молодые и зрелые ещё находились в поиске. К таким «ищущим» принадлежали: теоретики Беспечная и Новицкая, историчка Фигач и словесница Бухарина. Узнав о том, что Синичкина нашла мужа-миллионера и ушла из школы, эти дамы решили активизировать свои усилия и постараться заарканить симпатичного одинокого профессора. Естественно, они не сговаривались, у каждой был свой план осады и взятия неприступной крепости по фамилии Мюнстерлендер, тем более что по жизни они не общались. Беспечная и Новицкая друг друга на дух не переносили и даже не здоровались. Тридцатилетняя Лена Фигач на всех поглядывала свысока, считая себя крупным специалистом в области истории, а остальных – жалкими недоучками. Лера Плеханова – вздорная истеричная особа в возрасте «сильно за тридцать», имевшая маленькую дочь, была озабочена только одним: найти не обязательно мужа, но желательно – постоянного партнёра для своих извращенных сексуальных нужд. Пока она пользовалась тем, что само плыло в руки, и не брезговала ни старым скрипичным мастером Евгением Николаевичем Стручковым, ни менее древним, но таким же похотливым физруком Семёном Семёновичем Войновичем.

Беспечная теперь каждый день приносила профессору свои «деликатесы», которые тот потихоньку выбрасывал, и зазывала на разнообразные концерты. Новицкая выбрала другой путь, ибо готовить она не умела и путь к мужскому сердцу «через желудок» был не для неё. Она избрала другой способ: приглашала Вадима Ильича на концерты современной музыки, зная специализацию профессора. «Общее дело должно нас сблизить», - рассуждала Валентина и была в некоторой степени права, тем более они были воспитанниками одного и того же профессора и частенько встречались в консерватории. Вадим Ильич иногда ходил на концерты в компании с Новицкой, но потом старался незаметно испариться, чтобы не провожать назойливую девицу до дома или приглашать её в кафе. До сих пор ему это непостижимым образом удавалось: пока Новицкая кокетничала с очередным молодым композитором, Вадим Ильич шаг за шагом, пятясь, отодвигался от Валентины, потом смешивался с толпой и бегом бежал из концертного зала к метро, выбирая окольные пути. Новицкая, впрочем, надежды не теряла и продолжала атаковать потенциального жениха, прекрасно зная об его давнем и неистребимом интересе к дамскому полу. Чем же она хуже других, молодая и красивая, спрашивается?

-------


Однажды вечером, когда Вадим Ильич уже выходил из школы, его догнала Фигач, которая на ходу натягивала на себя старенький кроличий полушубок.

-Профессор, подождите меня, пожалуйста. Давайте вместе пойдём к метро, а то на улице очень скользко. Очень хочется ухватиться за крепкую мужскую руку, - не смущаясь, сказала она, и поскольку Мюнстерлендер ей не возразил, по-хозяйски взяла его под руку. Вместе они осторожно поползли по скользким тёмным переулкам, обходя почерневшие от смога мартовские сугробы. Идти было недалеко, но очень неудобно, приходилось лавировать по тротуарам и проезжей части, шарахаясь от проезжающих в нескольких сантиметрах автомобилей.

За рулём редко встретишь воспитанных филантропов, основная масса водителей – садисты, так и норовящие облить из грязной лужи хорошо одетого пешехода, чтобы от души посмеяться и получить от этого сомнительное удовольствие. Учитывая все эти обстоятельства, парочка медленно, но верно приближалась к метро. Наконец, профессор и Лена молча дошли до «Арбатской» и остановились, чтобы перевести дух. Фигач тут же решила взять инициативу в свои руки (ведь не зря же она два часа караулила профессора в вестибюле) и начала разговор.

-Вадим Ильич, а что вы знаете о жизни французского двора времён Людовика Четырнадцатого? – вопросила она и сквозь стёкла очков гипнотизирующее уставилась на профессора. Тот молчал, не зная – что ответить на столь неожиданный вопрос. Не дождавшись ответа, Фигач продолжала беседовать с Мюнстерлендером, буквально держа того за пуговицу:

-А я в университете специализировалась на этой эпохе, изучила массу архивных материалов и могу поделиться с вами интересной информацией.

Профессор попытался возразить, но его слабый протест Фигач проигнорировала. Поправляя простенькую шапочку-самовязку, съехавшую на глаза, она продолжала свой рассказ, причем в её глазах появился нездоровый блеск:

-Вы даже себе представить не можете, что в те времена в Лувре вся знать гадила по углам, потому что уборных в нашем понимании там не было. В Версале до сих пор стоит вонь, как в общественном туалете, всё никак не выветрится. А то, что король и придворные все были грязные, вонючие, вшивые и блохастые, вы слышали? А то, что они носили на шее специальные приспособления, чтобы давить паразитов, как вам это нравится?

Вадима Ильича затошнило от отвращения, и он, решительно обрывая «эрудитку» на полуслове, сказал:

-Всё это, конечно, захватывающе интересно, но мне срочно надо бежать – меня ждут к определённому часу, деловое свидание, так сказать.

Но от Фигач, которая уже вошла в раж и брызгала слюной, не так-то просто было избавиться. Она поплелась за Вадимом Ильичем и продолжала изводить его тошнотворными подробностями, буравя профессорскую спину маленькими острыми глазками.

«До чего же омерзительная баба. Сразу видно, что со сдвигом. И что она ко мне привязалась? Неужели думает, что я на неё клюну? Крыса очкастая, шелупонь паршивая», - про себя возмущался профессор, натянув на лицо дежурную улыбку. Наконец, пути Мюнстерлендера и Фигач разошлись: он поехал в Медведково, а она – в Свиблово.

-------


На следующий день на профессора напала Плеханова. Она не постеснялась зайти за Вадимом Ильичем в мужской туалет и бросилась ему на шею, осыпая поцелуями. Мюнстерлендер некоторое время находился в ступоре, но потом стал отбиваться.

– Лера, вы что, с катушек съехали? Что вы себе позволяете? Что вам от меня надо? Я что, вам повод подавал? Очнитесь, милая дама, умойтесь холодной водичкой и придите в себя, - уговаривал Леру профессор, выпроваживая нахалку из туалета. Хорошо ещё, что в это время в коридоре и в туалете никого не было, а то свидетели могли бы истолковать ситуацию неправильно. Но Плеханова не унималась.

-Ах, Вадим Ильич, Вадик, вы мне так нравитесь, так нравитесь, я от вас без ума. Пожалейте бедную женщину, изголодавшуюся по настоящему мужику, самцу, который может всё, абсолютно всё. Пойдёмте в подвал, в тренажёрный зал, там сейчас никого нет. Ну пошли, пошли, не тяните… - как в бреду бормотала Плеханова, закатывая глаза.

-Да вы что, совсем с катушек съехали? – сорвался на крик профессор, который еле терпел: ему нестерпимо хотелось по-большому. – Чтобы я на виду у всех попёрся с вами в подвал и стал вас там трахать? Вы это хотите сказать?

Плеханова молчала и утвердительно трясла головой, преданно глядя Вадиму Ильичу в глаза.

-Уйдите отсюда немедленно! Я слышал, что вы часто забавляетесь с физруком на матах, вот и идите к нему – флаг в руки!

-Ну, нет, - капризно поджала губы Бухарина. – Семёныч только хорохорится, но ничего не может. Он давно импотент. Не хочу Семёныча, хочу вас.

-Слушайте, милая дама, вам лечиться надо, в психушку срочно отправляться, чтобы излечиться от нимфомании. Провалитесь вы отсюда, наконец, ко всем чертям, мне в туалет хочется, а вы тут идиотничаете и дешёвый спектакль разыгрываете. Если вы немедленно не уйдёте, то мне придётся срочно милицию вызвать. Вот, смотрите, я достаю мобильник и набираю 02...

Эти угрозы на Плеханову почему-то подействовали, и она, шмыгая носом и размазывая по лицу тушь, вышла из туалета и пошла прочь по коридору, а профессор опрометью побежал к унитазу, засовывая телефон в карман пиджака и расстёгивая брюки, ибо терпеть больше не было никакой возможности.

-------


Профессор всерьёз призадумался: такое положение вещей его совершенно не устраивало. Вместо того чтобы спокойно работать, он должен отбиваться от четырёх хищниц, положивших на него глаз. Это было невыразимо противно – хоть из школы уходи. Но уходить-то как раз и не хотелось: школа начала приносить совсем неплохие дивиденды. Что делать, с кем посоветоваться, как выпутаться из этой паутины? – задавался вопросами Вадим Ильич и, в результате своих размышлений, решил зайти к Марите, чтобы поговорить с ней по душам.

Ночью Мюнстерлендер спал очень неспокойно, ему постоянно снились кошмары. Тяжёлые мысли трансформировались в не менее тяжёлые сновидения. Профессор периодически просыпался и в сотый раз задавал себе один и тот же вопрос: почему эти озабоченные гарпии, эти мерзкие горгульи выбрали именно его, а не Агабабова или, скажем, Тверского-Ямского? Потом он забывался в кошмарном сне, и ему снилось, что он плывет в чёрной вязкой воде, стараясь оторваться от Беспечной. Ему это не удается, и Аня, в конце концов, настигает его, хватает за ногу и орёт, как сержант на плацу: «Тук-тук, кто в теремочке живёт?» После этого она со смаком начинает рассказывать рецепт приготовления нового блюда из продуктов, у которых год назад истёк срок годности. Блюдо изобретено ею лично и называется «Мюнстерлендер, фаршированный оливками, под соусом бешамель». Профессор понимает, что его хотят убить, слабеет от ужаса, но в тот же момент Беспечная с диким криком уходит под воду, а на её месте появляется Новицкая. Она мило улыбается и постоянно поправляет чёлочку. Плывя рядом с профессором, Валя начинает рассказывать о творчестве Агабабова и анализировать его сочинения, причем в её руках откуда-то появляются ноты.

-А как же она плывёт, если руки заняты и почему бумага не мокнет? – шепчет во сне профессор, но Валя тоже исчезает – была, и нет. Какое-то время Вадим Ильич плывёт в гордом одиночестве, но вдруг на него сверху планирует огромная птица с лицом Фигач. Это жуткое существо, устрашающий клюв которого украшают очки, сначала противно орёт: «кар-кар», а потом переходит на человеческий язык и заявляет:

-А вы знаете, профессор, что в школе никто не моется, все ходят вшивые и блохастые, воняют козлиным потом и мочой, какают и мочатся по углам, причём все без исключения – и ученики, и учителя. Как-как-кар… - после чего Фигач взмывает в воздух и улетает прочь, на прощание нагадив профессору на голову.

Профессор, чертыхаясь, смывает с головы какашки и из последних сил доплывает до берега. Он еле-еле, на четвереньках выползает на сушу. Перед ним возвышается мрачное чёрное здание без окон, на закрытой двери которого белой краской нарисованы два нуля, а под ними красуется надпись «Пополь чувак». Тут Вадим Ильич понимает, что страшно, нестерпимо хочет в туалет. Он с трудом открывает тяжёлую дверь, входит в здание и видит огромное количество унитазов. «Вот и славненько, наконец-то я смогу облегчиться», - думает Мюнстерлендер и идёт к одному из унитазов. Но только он пристраивается поудобнее, как, откуда ни возьмись, появляется Лера Бухарина. Она алчно облизывается и набрасывается на профессора, тот в ужасе убегает, не успев натянуть брюки. Лера же преследует его и с криками: «Попался, голубчик, теперь ты никуда от меня не денешься», хватает свою жертву за руку и пытается повалить на грязный пол.

-Это сексуальное домогательство, это домогательное сексуальство, - бормочет во сне профессор. – Надо срочно лететь в Америку – там мне помогут, там есть закон…

Мюнстерлендер, весь в холодном поту, просыпается. Сердце его бьётся, он тяжело дышит. «Тьфу ты, пропасть, сгинь, нечистая сила», - шепчет он, крестится и снова засыпает.

С этим надо срочно что-то делать, а то так и свихнуться недолго, - это была первая мысль проснувшегося утром профессора. Он быстро встал, привёл себя в порядок, на скорую руку перекусил, покормил кота и вышел из дома раньше времени, наметив до уроков зайти к Альпенгольд и поделиться с ней своей проблемой.

-------


Марита Андреевна уже сидела в своем кабинете и беседовала с кем-то по телефону. Любезно кивнув профессору, она жестом указала ему на кресло, стоящее рядом. Закончив разговор, Альпенгольд положила трубку, озабоченно посмотрела на коллегу и спросила:

-Вадик, что с тобой? Какой-то ты сегодня бледный и кислый. Что-то случилось, друг мой?

-Да. У меня возникла серьёзная проблема, Мара, и потому я пришёл к тебе за советом – мне больше не к кому обратиться. Только ты можешь меня спасти.

-От кого и от чего я должна тебя спасать? Слушаю, дорогой, говори всё, как есть, а я постараюсь тебе помочь.

Вадим Ильич некоторое время молчал, собираясь с мыслями, а потом сказал:

-Ты будешь смеяться, но на меня покушаются четыре бабы: Беспечная, Новицкая, Бухарина и Фигач. Они меня преследуют, прохода не дают.

-Как это? – не поняла Марита Андреевна. – А чего они от тебя хотят?

-Они хотят меня. Это звучит диковато, но после того, как Лидка меня бросила, эти ведьмы (другого слова не подберу) устроили на меня облаву. Особенно агрессивно себя ведёт Бухарина, вчера она напала на меня в мужском туалете и чуть не изнасиловала, сволочь такая!

-Вадя, ты меня разыгрываешь? Как такое может быть? – не поверила Альпенгольд, давясь от смеха. Пришлось профессору подробно рассказать об инциденте в туалете, а потом упомянуть и о шизоидной Фигач, и о не менее шизоидных «исторических» экскурсах.

-Да, мой дорогой друг, ну ты и попал в переплёт. Даже не знаю, что тебе и посоветовать. Надо подумать. Я полагаю, что сначала надо укоротить Лерку, совсем баба свихнулась. Давай-ка я вызову её к себе и пропесочу, как следует. Я про неё знаю кое-что на редкость гадкое, о чём в школе никто даже не догадывается. Припугну её, что всем расскажу, может, и подействует. Пусть ищет себе мужиков в другом месте, поганка такая. Ну, а остальных ты просто держи на расстоянии. Фигачку, например, надо сразу затыкать. Только она откроет свою варежку и начнёт нести пургу, говори: «Извините, Лена, но грязная изнанка истории меня совершенно не интересует. У меня в жизни другие интересы». Может быть, тогда она от тебя и отстанет. У Аньки перестань брать продукты, скажи, что сел на специальную диету и питаешься только нектаром, амброзией и сушёными кузнечиками - шучу. Ну, а от Новицкой ты и так пока неплохо спасаешься. Так что, продолжай в том же духе, и всё будет о’кей.

Повеселевший профессор поблагодарил мудрую женщину, галантно поцеловал ей руку и спустился в свой класс, с удовольствием отработав целый день, не ощущая усталости. Странно, но сегодня его никто не преследовал. Позже, наведя справки, Мюнстерлендер узнал, что Беспечная свалилась с жестокой простудой, Новицкая уехала с патроном на фестиваль современной музыки в Польшу, а Фигач надолго засела дома со сломанной ногой. Бухарина, вроде, была в школе, но к профессору не подходила. «Видимо, Марита её уже нашпиговала, - думал Вадим Ильич. – Всё-таки она настоящий друг, молодец. Теперь я смогу дышать спокойно, а не бегать, как заяц, от сексуально-озабоченных теток. Боже, как хороша жизнь! Да здравствует свобода!»