Н. К. Рерих Судя по отрывкам, сообщенным дружественными чиновниками, все эти тома полны смехотворной лжи. Конечно, такая смехотворность из Гран-Гиньоля и граничит с трагедией. Так, Елена Ивановна называется самой
| Вид материала | Документы |
| 1. Дух великого инквизитора |
- Николай Константинович Рерих, Елена Ивановна Рерих. Архат и Тара, 2553.36kb.
- Елена Ивановна Рерих. Путь к Свету (Ехать до остановки метро А. Масельского, проспект, 85.17kb.
- Комедия «Старший сын» органически связана с размышлениями Вампилова над соотношением, 50.8kb.
- А. И. Клизовский Основы миропонимания Новой Эпохи Гунта Рудзите "С неиссякаемой энергией, 11434.36kb.
- Цена дипломной работы с чертежом 500 рублей, 41.07kb.
- История создания романа «Обломов». Тема, идея, проблематика, композиция, 37.61kb.
- Тема «Введение в Data Mining», 138.28kb.
- Елена Соболевская, 137.77kb.
- Каталог «Грани Агни Йоги», 79.57kb.
- Николай Рерих – Сердце Азии, 1346.59kb.
1. ДУХ ВЕЛИКОГО ИНКВИЗИТОРА
...Узкая крутая лестница уходит куда-то вниз, и чем ниже я по ней спускаюсь, тем сумрачней и темней становится вокруг. Мне кажется, что лестница ведет в небытие, неизведанное и странное, откуда тянет тяжелой промозглостью старинных стен и еще чем-то угрожающим. Но вместе с тем мне кажется, что я все это когда-то видела. Я закрываю глаза, и передо мной возникает высокая фигура старика в черной сутане с черным капюшоном на голове. В руках старик держит факел, и пламя неяркими бликами дрожит на его лице и крупных выщербленных ступенях лестницы. Его никто не сопровождает, и он спускается вниз по своему тайному делу. Дело это должно быть скрыто от глаз других, ибо по своей сути оно такое же темное, как и дверь, которой завершается лестница. Сейчас старик откроет дверь и войдет в сырое сумеречное подземелье с одним зарешеченным окошком под низким потолком. И тут я понимаю, что человек, лицо которого скрыто тенью капюшона, тот самый Великий Инквизитор, которого создал своим воображением гениальный русский писатель Федор Достоевский. Он и запечатлел этот образ в моем мозгу. Вот почему здесь, в этом подземелье, мне все знакомо. Только не было Христа, который, стоя у сырой стены, слушал монолог Великого Инквизитора. Что-то нехорошее давило на меня, и я поспешила покинуть подземелье и подняться наверх, туда, где над старинным городом Валеттой светило яркое солнце и дул с моря свежий бриз. Я оказалась на этом удивительном каменистом острове в новогоднюю неделю 2001 года, первого года третьего тысячелетия. Остров лежит в Средиземном море, к его берегу много веков назад буря вынесла апостола Павла. В бурной и длительной истории острова было много интересного, загадочного и неожиданного. Остров называется Мальтой, он славился рыцарским орденом, дворец Великого Магистра которого был расположен совсем недалеко от дворца Великого Инквизитора. Так в шумные и веселые новогодние дни моих мальтийских каникул Время напомнило мне об инквизиции и Великом Инквизиторе.
Много ли мы вообще знаем об инквизиции как культурно-историческом явлении, которое наложило свою страшную печать на европейское Средневековье? Что она собой представляла, почему именно церковь ее создала и какие, наконец, цели она преследовала? Что она отразила в процессе нашей истории, и почему мы стали нередко вспоминать о ней сейчас и произносить это угрожающее слово — «инквизиция»?
В «Советском энциклопедическом словаре» она определена как «судебно-полицейское учреждение для борьбы с ересями. Судопроизводство велось тайно, с применением пыток»4.
«...Инквизиция была установлена, — пишет Е.И.Рерих, — не для преследования только жалких ведьм и колдунов, большей частью — медиумов, но для уничтожения всех инакомыслящих, всех личных врагов представителей церкви, для утверждения ее неограниченного могущества. И среди таких врагов прежде всего насчитывались все наиболее просвещенные умы, все служители общего блага и истинные последователи Заветов Христа. И конечно, легче всего было уничтожить врага, заклеймив его сношением с Дьяволом»5. И еще: «Сущность инквизиции есть преследование необычного», — сказано в одной из книг Живой Этики6.
Итак, инквизиция была нужна церкви, чтобы бороться, в первую очередь, с инакомыслием самого разного толка, чтобы противостоять всему тому новому, что сформировалось в человеческой мысли.
«Долог список преступлений (инквизиции. — Л.Ш.) против блага человечества, долог список мучеников знания и света, и списки эти, к стыду человечества, продолжают пополняться и в наш "просвещенный век".
В Учении сказано, что в каждой реторте алхимика церковники видели рога дьявола! И сейчас ими же в книгах Учения Света усматривается печать Антихриста. Истинно, каждый видит свое собственное отображение»7.
И как бы в продолжение сказанного звучат слова из Живой Этики: «Поверьте, дух инквизиции еще не очень далек. Разница в одеждах и в способах искоренения новых исканий»8.
Менялись века, менялись «одежды и способы искоренения», а дух инквизиции продолжал жить и наконец дожил до XX века.
Именно в этом веке Россия прошла через горький и кровавый опыт тоталитарного государства, с той самой инквизицией, которая когда-то начиналась во времена Средневековья в лоне церкви. И тоталитарное государство, и церковная инквизиция действовали под одним девизом — «Цель оправдывает средство». Лукавый этот девиз обладал опасной диалектикой. Средство, «оправдывающее цель», перейдя определенную черту, превращалось незаметно в саму цель, искажая и нарушая замысел какой-либо первоначальной исторической структуры.
Для того чтобы вникнуть в страшную глубину тоталитаризма, церковного и светского, нужно прочесть гениальную Легенду о Великом Инквизиторе, созданную Ф.М.Достоевским и вложенную им в уста Ивана Карамазова в романе «Братья Карамазовы». В вымышленном монологе Великого Инквизитора, который он произносит перед Христом, Достоевский поставил важнейшие философские проблемы — Духа и материи, свободы и рабства, пути Небесного и земного, человеческой ответственности и безответственности, права вмешиваться в чужие судьбы и распоряжаться жизнью и смертью другого. «Легенда» повествует с пророческой проницательностью о тоталитаризме — таком, с каким мы встретились в XX веке. И то, что Достоевский вложил все эти рассуждения именно в уста Великого Инквизитора, а не кого-либо иного, само по себе знаменательно. Именно он, Инквизитор, а не кто другой, отрекается от Христа, который ему мешает, и именно он готов послать Его на костер, ибо он теперь не с Христом, а «с тем другим», или Антихристом. Легенда кончается знаменательным и коротким диалогом Ивана и Алеши Карамазовых.
«"Инквизитор твой не верует в Бога, вот и весь его секрет!" — говорит Алеша.
"Хотя бы и так! Наконец-то ты догадался"»9, — отвечает Иван.
Сам Достоевский дал четкое разъяснение Легенды:
«Между тем его (Ивана Карамазова. — Л.Ш.) Великий Инквизитор есть, в сущности, сам атеист. Смысл тот, что если исказить Христову веру, соединив ее с целями мира сего, то разом утратится и весь смысл христианства; ум, несомненно, должен впасть в безверие, вместо великого Христова идеала созиждется лишь новая Вавилонская башня. Высокий взгляд на человечество понижается до взгляда как бы на звериное стадо, и под видом социальной любви к человечеству является уже незамаскированное презрение к нему»10.
Достоевский отметил самую существенную причину церковного искажения Учения Христа — соединение его «с целями мира сего».
Великий Инквизитор Достоевского привлек внимание крупнейших русских философов Серебряного века.
Н.А.Бердяев в одной из своих работ 1907 года, оценивая значимость образа Великого Инквизитора, созданного вещим духом писателя, отметил, что «маленькими великими инквизиторами полон наш мир»11. Великий он или малый, зависит от количества зла, скопившегося в душе подобного «инквизитора», и от тех поступков, в которых конкретно проявляется это зло.
«Государственники старые, консервативные, — продолжает философ, — и государственники новые, революционные, агностики старой церкви авторитета и новой церкви позитивизма, охранители старой вавилонской башни и строители новой одинаково хотят скрыть от людей истину о смысле мироздания, так как боятся результатов этого раскрытия, боятся слова, которое может нарушить их строение»12. И как бы вступая в полемику с инквизиторами всех мастей, должностей и принадлежности, протестуя против них, Бердяев говорит следующее: «Новое религиозное сознание13 отвечает всем малым и великим инквизиторам мира: раскрытие людям тайны о смысле вещей, раскрытие истины абсолютной и вечной выше всего в мире, выше счастья людей; выше всякого знания для человечества, выше спокойствия, выше хлеба земного, выше государства, выше самой жизни в этом мире. Миру должно быть поведано слово истины, объективная правда должна раскрыться, чего бы это ни стоило, и тогда человечество не погибнет, а спасется для вечности, какие бы временные страдания оно ни претерпело. Люди — не бессмысленное стадо, не слабосильные презренные животные, которые не могли бы вынести тяжести раскрытия тайны, люди — дети Божьи, им уготовано божественное назначение, они в силах вынести тяжесть свободы и могут вместить мировой смысл <...> По презрению к личности, по неуважению к ее бесконечным правам, по страсти опекать человека и лишать его свободы и чести, соблазнив счастьем и спокойствием, — узнается дух Великого Инквизитора»14.
Дух Великого Инквизитора стоял над тоталитарной Россией, малые инквизиторы несли исправно свою службу, воплощая этот дух в материю послереволюционного государства. Государственный тоталитаризм полностью подавил церковный, и государство полностью взяло в свои руки власть духовную и материальную и закрепило за собой монополию на идеологическую, научную и прочую другую истину. Отстаивая эту истину, которая сформировалась в пространстве социологического мышления и твердых материалистических основ, государство и партия, составлявшая его сердцевину, успешно и не уставая боролись со своими врагами. Враги были мертвые и живые, обитавшие за рубежом и населявшие собственно Россию, гулявшие до поры до времени на свободе и сидевшие по тюрьмам и лагерям. У каждого из них был свой «состав преступления» против государства, определенный в свое время на закрытом судебном заседании с помощью угроз и пыток. Известно, что всем этим руководила госбезопасность, в различных ее ипостасях, и ЦК КПСС, на передней линии которого стоял идеологический отдел. И та и другой опирались на достаточно широкий и разнообразный социальный слой, который и состоял из малых инквизиторов. Они были различны по своим занятиям, образованию и даже материальному положению. Но их всех объединял тоталитарный образ мышления и неосознаваемая ими, но твердая и последовательная преданность духу Великого Инквизитора и уверенность в истине «вечно живого учения». Враги были явные и не явные, вполне досягаемые и недосягаемые, безусловные и подозреваемые.