Н. К. Рерих Судя по отрывкам, сообщенным дружественными чиновниками, все эти тома полны смехотворной лжи. Конечно, такая смехотворность из Гран-Гиньоля и граничит с трагедией. Так, Елена Ивановна называется самой

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

9. ТАК КТО ЖЕ САТАНИСТ?

В кураевском «Сатанизме» временами встречаешь удивительные вещи. Например, крайне негативное отношение к духовной культуре Востока, как к «демонизму», и противопоставление ее христианству. Погруженный полностью в «заботы сегодняшнего дня», диакон, наверное, забыл, что само христианство возникло на Востоке, что пришло оно на Русь тоже с Востока (из Византии) и имеет ярко выраженные восточные корни. И если эти корни отсечь, что стремится сделать Кураев, то получится христианство не по Христу, а по Кураеву. И об этом достаточно явно свидетельствует его «Сатанизм». Отбросив в сторону то обстоятельство, что Восток — колыбель древнейших цивилизаций планеты, где возникли все основные духовные течения, все мировые религии, где находится тот духовно-культурный источник, который напитывал в течение тысячелетий культуру Запада, он стремится развлечь своего читателя пошлыми байками о Востоке, легендами, сочиненными им самим, и самой откровенной и ставшей уже скучной примитивной ложью. Здесь, в этом сюжете, плоское кураевское мышление показало, на что оно способно. Информация о восточной культуре, которая была нам принесена Рерихами, сознательно или несознательно (в силу невежества) искажается диаконом до неузнаваемости. Легенды и мифы о заповедной стране Шамбале, где обитают Великие мудрецы и Учителя, подаются Кураевым так, что за пылью его лжи и клеветы исчезает та реальность, которая стоит за каждым мифом, за каждой легендой. Майтрейю, грядущего Будду (у нас ведь тоже есть грядущий Христос), он называет «обычным демоном»^⁸⁵.

Ничего не понимая в интереснейшей философии тантризма, в свое время возникшего в регионе Ирана и Индии, диакон изрекает:

«Именно в Тибете, в "Шамбале", буддизм был воспринят в своей тантрической разновидности как практика ритуального контакта с силами тьмы»^⁸⁶. Последователи тантрического буддизма от этих строк, несомненно, получат шок ― и интеллектуальный и сердечный. Тем более, что диакон пишет о Шамбале как реально существующей стране, не делая никакой поправки на мифологию и духовные процессы, идущие в пространстве космической эволюции человечества. Понятие «Шамбала» — сложнейшее и связывает нас не только с древнейшим слоем восточной мифологии, но и с инобытием, или мирами иного состояния материи, более высоких измерений, которые Кураев, я уверена, и называет «силами тьмы». Полагаю, ему так нравится. Почему? Я выскажу свои предположения несколько позже. А пока приведу слова великого русского философа В.С.Соловьева, на высказывания которого Кураев ссылается крайне редко, стараясь подменить Владимира Соловьева его братом, Всеволодом. И это понятно, Всеволод ― кураевский близнец, оболгавший и оклеветавший Е.П.Блаватскую после ее смерти.

«Разделение между Востоком и Западом, — пишет Владимир Соловьев, — в смысле розни и антагонизма, взаимной вражды и ненависти — такого разделения не должно быть в христианстве, и если оно явилось, то это есть великий грех и великое бедствие»^⁸⁷. К этому мне больше нечего добавить.

Кураевский «Сатанизм» и другие его произведения, вне всякого сомнения, насаждают невежество и искаженные представления о реальных духовных тенденциях в культуре, как таковой. И, если сказать юридическим языком, они нарушают конституционное право наших граждан на правдивую информацию. С последним не считается, к сожалению, не только один Кураев. СМИ щедро предоставляют диакону страницы своих изданий. Российские чиновники, очарованные «знаниями» Кураева, принимают писания и высказывания диакона за истинную правду. Когда Дворкин с «ученым видом знатока» заносит в своем «учебнике» сектоведения Живую Этику в разряд деструктивных сект, повторяя кураевские формулировки и характеристики, меня это беспокоит мало. Кто такой Дворкин? К государству отношения он не имеет, да и его роль приживальщика Патриархии вызывает у многих сомнения в его личности. Когда, например, пресс-секретарь Патриарха митрополит Кирилл, отвечая на наше письмо, где мы просим Алексия II не объявлять нас религиозной сектой, утверждает, что церковь не принимает энергетического мировоззрения Живой Этики (как когда-то не принимала, что Земля вертится), то это, в конечном счете, ее, церкви, проблема. Но когда за Кураевым и церковными иерархами следуют государственные чиновники, то это уже наша проблема. Ибо государственные чиновники не дают себе труда заметить, что проводят совсем не государственную политику. Трудно сказать, осознают они или не осознают, что борьба церкви против Рерихов и рериховского движения — это не борьба против секты, которую услужливо придумал Кураев, а против чего-то другого. В данном случае — против нового мышления, космического мироощущения и складывающегося в III тысячелетии энергетического мировоззрения, которое, по словам митрополита, Православная церковь не принимает. Елена Ивановна Рерих сказала, что «со старым сознанием в Новый Мир не войти». Вот теперь и судите сами, что в действительности происходит в пространстве философско-культурного наследия Рерихов. Судите и делайте свои заключения. И поддержка Определения Архиерейского Собора 1994 года ни к чему хорошему государство не приведет, а может лишь причинить вред нашей культуре и ее связям с мировым культурным наследием, поэтому государству в этом вопросе надо быть мудрым и осторожным. К сожалению, подобное еще не замечается.

120-летие нашего великого соотечественника Н.К.Рериха газета «Труд» отметила подборкой «Иерархия Света, или страшная эклектика»^⁸⁸, в которой выделялась статья Кураева, как главного знатока Рериховских идей. Ничего особенно нового в статье не было, те же расхожие «истины», которые кочуют из публикации в публикацию диакона, та же озлобленность, то же стремление оболгать и унизить. Как говорится, весь «джентльменский набор». Привожу характерную цитату из упомянутой статьи: «Итак, — пишет он, — Министерство образования России, столь любящее Рерихов, должно рекомендовать учителям (видимо, согласно Живой Этике. — Л.Ш.) не меньше трех раз в день призывать детей поклоняться идолам и, не понимая слов, образовывать секту трясунов»^⁸⁹. Клевета злостная и преднамеренная. Но газета пускает ее в оборот, невесть чем при этом руководствуясь. Может быть, суммой, заплаченной за статью заказчиком, а возможно, и нравственной глухотой, которая позволяет подобное публиковать на страницах когда-то уважаемой газеты под названием «Труд». Резкое падение нравов в России можно проследить по трем рериховским юбилеям. В 1974 году (100-летие) газеты и журналы были наполнены статьями, высоко оценивающими вклад Рериха в нашу культуру, в 1984-м таких статей было меньше, но их качество оставалось достаточно высоким. В 1994 году (120 лет со дня рождения) появляются Определение Архиерейского Собора и трюкач Кураев с его ложью и клеветой. Есть личности в истории человечества, которые, как зеркало, отражают в себе и эпоху, и людей, в это время живущих. Николай Константинович Рерих относится именно к таким. Может быть, поэтому Кураеву хотелось бы вымазать и разбить это зеркало. Ибо страшно себя видеть в нем...

Кураева, как представителя церкви, поддерживают не чиновники вообще, а совершенно определенные и конкретные. И среди них коллега мадам Кривельской полковник внутренней службы А.Хвыля-Олинтор, заместитель начальника Центра криминальной информации ГИЦ МВД России, кандидат юридических наук. Чувствуете, какой уровень? Центр криминальной информации МВД. И в эту информацию попадают Рерихи и Живая Этика. Хочется спросить, к какому криминалу они относятся? Даже в период расцвета тоталитаризма до этого не додумались. Полковник вслед за Кураевым повторяет главные измышления последнего, придавая им лишь внешнее «юридическое» оформление. Его статьи в популярно-правовом альманахе МВД России (№ 2-3, № 4, 1999) достойны внимания наших подлинных религиоведов и всех тех, кому дорога культура России и ее выдающиеся деятели. Унтер Пришибеев из МВД ставит вопрос весьма круто: бескомпромиссная борьба до победного конца правоохранительных органов против сатанистов, замаскировавшихся под культурных деятелей. В связи с подобными угрозами, исходящими от официальных лиц, Александр Нежный пишет резко, но справедливо: «Губительный недостаток культуры в российском обществе, владеющие сознанием людей предрассудки и мифы, державные амбиции чиновников, близорукий расчет политических деятелей и обилие дураков — вот, с позволения сказать, тот навоз, благодаря которому у нас в России крепнет довольно-таки зловещий цветок государственной религии»^⁹⁰.

В апреле—мае 2000 года в Государственном областном художественном музее Иркутска проходила выставка картин Н.К.Рериха из коллекции МЦР. Директор музея Е.С.Зубрий запретила продажу во время выставки изданий МЦР. И потребовала, чтобы изобразительная продукция «отражала только тематику искусства и не содержала идеологию». Можно только поражаться невежеству этого «деятеля культуры». Ею же был запрещен и показ фильма о Музее имени Н.К.Рериха в Москве — «Приглашение в музей». Самое интересное состоит в том, что незадолго до выставки фильм «Приглашение в музей» демонстрировался по каналу «Культура» Центрального телевидения РФ. В официальном справочнике по иркутским общественным организациям Живая Этика и рериховское общество, без всяких на то оснований и вопреки регистрации общества государственными органами, занесены в религиозную секту. В Перми СМИ и стоящие за ними государственные структуры нападают на гимназию им. Дягилева, где хранится память о Рерихе и его наследии. Эти нападения, обращаю внимание, усиливаются, как только на горизонте появляется Кураев. Диакон действует нагло и открыто, подобно прежним идеологам, борцам за чистоту «вечно живого учения». И его «прессинг» на малообразованных и по большей части трусливых чиновников приносит желаемый результат. Александр Владимиров, написавший прекрасную книгу «В поисках Православия», отмечает, что государственные органы все чаще руководствуются «пособиями» Дворкина «при выдаче духовным организациям разрешений на публичную деятельность, при регистрации религиозных и общественных организаций и пр.»^⁹¹.

В сближении государства и церкви в борьбе против инакомыслия заключен зловещий смысл. Когда-то, в 1937 году, использовалась универсальная «одежда». Она называлась «враг народа». По следу «одетого» шли «верные сыны партии и народа», а также профессионалы из органов Госбезопасности. Теперь «одежда» сменилась. Она называется «сатанинская религиозная секта». В нее уже обрядили Живую Этику и наших великих соотечественников Рерихов. Она очень напоминает балахон и колпак, которые надевали на еретиков, едущих на телеге к костру. Это было в Средние века, когда в Европе свирепствовала инквизиция. Ее дымная память кружит голову кураевым и прочим малым инквизиторам, ищущим себе применения и, подобно псам, бегущим за уходящим прошлым в безумной попытке удержать его и вернуть времена, которых мог бы устрашиться и сам сатана. И если госчиновники будут продолжать послушно следовать кураевским указаниям, то это может привести к самым бедственным для культуры результатам. И боюсь, что дело не только в одном Кураеве. Архимандрит Марк, отвечая на очередное письмо МЦР (мы никак не достучимся до Его Святейшества), пишет, что церковь «предлагает человеку путь религиозной и нравственной жизни, который один в полной мере способен помочь ему обрести Истину. Ни одно другое религиозное или философское учение не воспринимается в Православии в качестве такого пути. Поэтому само представление о равенстве подобных учений уже противоречит духу Православия»^⁹².

В конце письма архимандрит Марк предлагает нам отказаться от своих взглядов, которые в его изложении выглядят следующим образом — элементы синкретизма, плюралистический подход к вопросу об истине и признание положительного значения за «нехристианскими мистическими практиками». Не останавливаясь на анализе ученым архимандритом взглядов Рерихов и рериховцев (который ниже критики и содержит явные следы «кураевщины»), я должна вспомнить исторические слова епископа Пьера Кошона во время суда над Жанной д'Арк: «Жанна, веришь ли ты в церковь? Откажись от своих заблуждений». Подобно Кураеву, французский епископ по-своему сформулировал эти «заблуждения», что стоило, как мы знаем, спасительнице Франции жизни.

«Я хочу сказать, — пишет Александр Нежный, — что присущие миру и человеку противоречия разрешаются либо в мощном творческом акте — и это благо, либо в революции, что хуже чумы. Христианское преодоление есть, прежде всего, дело творчества, свободы и любви, и к нему ни малейшего отношения не должны иметь ни Государственная Дума с ее политическим своекорыстием, ни казенные ведомства с их пришибеевским стремлением немедля поделить всех и вся на белых и черных, своих и чужих, ни тем более современная инквизиция, в какие бы благородные одежды она ни рядилась»^⁹³. Сказанное в комментариях не нуждается.

Вернемся к «герою» этой статьи. Следует отметить, что он так же далек от «христианского преодоления», как и чиновничество от уровня нравственного и ответственного сознания. Сближение, возможно, и свершится, но не в самом близком будущем. А сейчас мы имеем перед собой реального Кураева и его команду. И хотелось бы, изучая подобные типы нашего времени, прийти к каким-либо выводам или заключению. Что же за феномен, духовно-исторический, представляет собой диакон и его близкое и далекое окружение? На афишах, извещающих о выдаче диаконом народу очередных «откровений», он выглядит так: «Профессор Московского Свято-Тихоновского Богословского Института, преподаватель философского факультета МГУ, 37-летний диакон Андрей Кураев в настоящее время является едва ли не самым популярным богословом в Православии. Общий тираж его книг перевалил за 600 тысяч, что для современной духовной литературы является, пожалуй, рекордом. Наиболее известные из них — "Сатанизм для интеллигенции", "Вызов экуменизма", "Протестантам о Православии". Не менее популярен отец Андрей и как лектор <...> Лекции его действительно необычны. Трудно понять, кто перед тобой ― философ и культуролог, с поразительной легкостью оперирующий сложнейшими богословскими категориями, или, напротив, — православный богослов, который в философских системах чувствует себя как дома»^⁹⁴.

Данную афишу можно назвать рекламой самого пошлого пошиба. Особенное внимание обращает на себя последняя фраза, где восхваляется «поразительная легкость», с которой Кураев оперирует «сложнейшими богословскими категориями», с чем нельзя не согласиться. Легкость действительно хлестаковская, местами переходящая в полную безответственность «оперирующего», который, как утверждает афиша, являясь «православным богословом», «в философских системах чувствует себя как дома». Прочтя «Сатанизм», очень трудно понять, в каких именно философских системах Кураев «чувствует себя как дома». Мы, наверное, были не раз свидетелями того, как некто, влезший в чужое жилище, начинает себя чувствовать как дома. Мы также знаем, чем это кончалось...

То, что диакон является философом и богословом в одном лице, — утверждение его самого. «Нефилософскому сознанию, — пишет диакон, — невозможно доверить решение философских вопросов и привлечь его к разрешению философских дискуссий. Сознанию нерелигиозному невозможно поручить служение крайнего судии в противостоянии религиозных доктрин»^⁹⁵. Неужели Кураев полагает, что он обладает и «философским сознанием», и религиозным, вместе взятыми?

Боюсь, что за религиозное сознание он принимает нечто, что таковым не является. Я имею в виду подлинное религиозное сознание, а не сознание конфессиональное, или церковное, в котором есть немалые искажения.

Диакон забывает, а может быть, его «философское сознание» не позволяет это признать, что любое учение, данное через Провозвестника, может и должно быть развиваемо через людей, согласно историческим и культурным условиям, через которые эти люди и учение проходят. Остановка мысли, будь то религиозная, научная или философская, приводит ее к гибели. Христианскую мысль в России в начале XX века развивала плеяда великих и блестящих философов, таких, как В.Соловьев, Н.Бердяев, Е. и С. Трубецкие, П.Флоренский, С.Булгаков... При становлении тоталитарной идеологии в стране многие из них, как известно, были выброшены из России, загублены и превращены государственной машиной в «лагерную пыль». Среди множества литературы, на которую ссылается Кураев в своих «изысканиях», крайне редко, да и то не к месту, встречаются ссылки на работы философов русского Серебряного века. Между тем, эта философия имеет много общего с Живой Этикой, которую так яростно и так бездарно критикует диакон. Стараясь скомпрометировать и исказить Живую Этику, он вместе с тем, не осознавая этого, наносит существенный в глазах неосведомленного читателя урон и русской философии Серебряного века. Это уникальное явление в мировой философии было несомненной предтечей нового, космического мироощущения, складывающегося в пространстве Духовной революции, которая, продолжаясь до сих пор, набирает силу. И не потому ли диакон, интуитивно, а не сознательно, ощущая этот тревожащий его процесс, с утроенной силой и озлоблением набрасывается на наследие Рерихов, которое таит для него, диакона, неведомую, но вполне реальную опасность? Эту опасность можно обозначить как расширенное сознание, о котором Кураев слыхом не слыхивал.

Живая Этика, принесенная нам Рерихами, так же как и русская философия Серебряного века, и научные идеи таких великих русских ученых, как В.И.Вернадский, К.Э.Циолковский, А.Л.Чижевский, указывает нам подлинные пути нашей эволюции к Новому Миру, Новому человеку, к новому мышлению. Последнее раскрывает перед взором человека всю беспредельность и сложность Космоса, его энергетические взаимодействия, его одухотворенные Высшие силы. И все это Кураев оболгал, вымазал, осмеял. И к тому же нашел среди невежества и нравственной тьмы своих последователей, которые ринулись на все высокое и чистое, на все то, из чего слагается культура нашего будущего и без чего не состоится возрождение России.

Стараясь утвердить монополию на истину, диакон, не жалея «живота своего», стремится убрать с дороги все мыслящее, все талантливое, все содействующее нашему эволюционному восхождению. Вместо возрождения, вместо новых этапов в развитии человечества, вместо нового, более высокого в духовно-культурном отношении мира он ведет нас в царство Великого Инквизитора, возможно более изощренное, нежели то, через которое мы уже прошли. Гениальный русский писатель Ф.М.Достоевский нас предупредил своей Легендой. Хочу напомнить читателю очень существенную и важнейшую часть монолога Великого Инквизитора, произнесенного им перед Христом:

«И я ли скрою от тебя тайну нашу? Может быть, ты именно хочешь услышать из уст моих, слушай же: мы не с тобой, а с ним, вот наша тайна! Мы давно уже не с тобою, а с ним, уже восемь веков. Ровно восемь веков назад, как мы взяли от него то, что ты с негодованием отверг, тот последний дар, который он предлагал тебе, показав тебе все царства земные: мы взяли от него Рим и меч Кесаря и объявили себя лишь царями земными, царями едиными, хотя и доныне не успели еще привести наше дело к полному окончанию. Но кто виноват? О, дело это до сих пор лишь в начале, но оно началось <...> Мы и взяли меч Кесаря, взяв его, конечно, отвергли тебя и пошли за ним»^⁹⁶. Надеюсь, читатель догадался, кто стоит за выделенным местоимением? Да, конечно, это мифологический образ сатаны, или дьявола, которым обозначено сложнейшее явление космической эволюции человечества. Христос ставил перед человечеством цель достигнуть Царства Небесного — он предложил царство земное. Христос открывал людям беспредельность Космоса, говорил о существовании иных миров — он закрыл от человека эту беспредельность, ограничив ее лишь планетой Земля. Христос указывал на высоту неба, без которого невозможна тропа эволюционного восхождения — он поворачивал внимание человека от неба к земле. Христос звал к объединению, к синтезу, к целостности, ибо был представителем того целостного мира и целостного сознания, которое человечеству еще предстояло достичь, — тот разделил мир на клеточки, на «полочки», на «своих» и «чужих», на тех, кто достоин жизни, а кто нет, и даже христианство — религию, которая возникла на учении Христа, — он сумел разделить на множество конфессий и призвал всяческих диаконов «к служению крайнего судии в противостоянии религиозных доктрин». Христос стремился к миру целостному — он превратил Землю в дифференцированное пространство, где каждая часть не дополняла другую, а противостояла ей. Вот такое устройство и востребовало Кураевых в качестве «крайних судей». Христос и он, Бог и дьявол, а между ними призрачная граница, расплывчатая и неясная, твердость и ясность которой определяется лишь нашим сознанием. Низкое сознание не замечает этой границы, высокое и расширенное ставит между этими понятиями непреодолимую преграду, где добро по одну сторону, а зло по другую, Свет по одну, тьма по другую, высокое по одну, низкое по другую. Низкое сознание балансирует на тонком канате, натянутом между противоположными явлениями, срываясь чаще всего на сторону его, не умея отличить добро от зла или Свет от тьмы. Но есть и другой тип сознания, намеренно берущий его сторону, ибо там привлекательное земное царство и меч Кесаря. Священнослужитель, обладающий подобным сознанием, неизбежно отходит от Бога и служит тому, другому. Кураев есть ярчайший пример подобной метаморфозы. И поэтому, отойдя от Бога или, точнее, не приходя к нему и служа «тому, другому», такой «священнослужитель» неизбежно начинает порочить тех, чье знание может раскрыть его реальную сущность. Своей суетливой борьбой с «врагом» и его инакомыслием малый инквизитор старается прикрыть собственную духовную несостоятельность и интеллектуальную убогость. У инквизиторов вне зависимости от того, в каком стане они действуют, — в церковном ли или тотально-идеологическом, есть один общий прием: отождествлять себя как единицу с целой структурой, которой эта единица служит. Так, если в советское время вы в чем-то не сошлись с государственным или партийным чиновником, у вас с ним возникли разногласия или, более того, разгорелся конфликт, и вы, не дай Бог, публично выступили против него, это кончалось для вас самым плачевным образом. Вас обвиняли в оппозиции ко всей советской власти и ко всей партии. При Сталине это приводило к концлагерю или к расстрелу. После Сталина ― к увольнению с работы, исключению из партии. И реже — к аресту. Во времена Средневековья инквизитор, независимо от ранга, представлял собой карающий меч церкви и пользовался теми же «привилегиями», которыми владели позже чиновники тоталитарного государства. Их боялись, старались не вступать с ними ни в какие конфликты, и их слова и распоряжения, какими бы глупыми они ни были, принимались за веления государства и партии. Теперь к чиновникам отношение стало другим, но по-прежнему с ними стараются не спорить и принимать их советы к исполнению. То же самое и с церковью. Диакон Кураев по-прежнему в представлении обывателя не только диакон, сам по себе, но как бы и сама церковь. Поэтому многие, несогласные с диаконом, стараются говорить об этом шепотком да на ушко, а чтоб прямо и громко, так ни-ни. Кураев ведь теперь не просто Кураев, а церковь. А последняя теперь в большом почете, и выступить против диакона — значит выступить против церкви и даже против самого Христа. А диакон, понимая хорошо все это, нагоняет страх на верующих и понуждает их именем церкви следовать малограмотным его размышлениям да поддерживать нечистоплотные нападки на выдающихся наших соотечественников. Мы ведь, решают при этом доверчивые верующие, сами ничего не знаем об этих людях, не интересовались, не читали, не помним и не думаем о них. Вот диакон, спасибо ему, нас и выручил, просветил. «Просветить»-то «просветил», а вот что из этого вышло или еще выйдет — это уже другой вопрос.

Так давайте посмотрим, что же с диаконом происходит на самом деле. Обвиняя Рерихов и тех, кто следует за ними, во всех существующих и несуществующих грехах, Кураев сам оправдывает инквизицию и наиболее извращенные формы тоталитаризма. Средневековая «охота на ведьм», затеянная инквизицией, давно осуждена историей и людьми, так же как и крайние формы тоталитаризма. «Вообще чтение современной оккультной литературы, — пишет Кураев, — заставляет как-то иначе отнестись к инквизиции и "охоте на ведьм". Пока люди не верят в ведьм, колдовство и порчу — охота на ведьм кажется несусветной дикостью, сугубо позорной для христиан. Но если это всерьез? Если действительно возможно такое черное воздействие на человека, для которого ни расстояние, ни стены не являются преградой? И если действительно есть люди, готовые приносить самые страшные жертвы ради получения "черной благодати"? Людей Средневековья постоянно обвиняют в суевериях. Но ведь эти "суеверия" они вычитали не в Библии и не в творениях Святых Отцов. Молва распространяла секреты, выползшие за пределы колдовских кухонь. Ведьмы сами уверяли, что их ничто не берет, что они в огне не горят и в воде не тонут, и что за некоторую плату они могут на любого порчу навести... Ведьмы убедили народ, а затем и иерархов в своей реальности и в своем могуществе — и последовал ответ, последовала реакция общественной самозащиты...»^⁹⁷. Так, значит, инквизиция есть форма общественной защиты доверчивых и перепуганных церковных иерархов, которые твердо стояли на защите народных интересов от всякой «нечисти»? В те страшные времена инквизиторы, действовавшие по воле иерархов, этих невинных овечек, сжигали десятки, а возможно, и сотни тысяч «ведьм». Сжигали «во имя свое», своей монополии на истину, своего «вечно живого», своего страха перед теми, кто нес народу новые знания, расширяющие его сознание, кто стремился пробиться к нему сквозь плотную завесу его невежества. Неужели действительно можно подумать, как пытается нас убедить диакон, что инквизиция сжигала настоящих ведьм, а не оболганных ею же самой несчастных женщин и «еретиков», чтобы за этой дымовой завесой расправиться с более серьезными врагами, такими, как Жанна д'Арк, Джордано Бруно, Ян Гус и им подобные? «Ведьмы» и «еретики» были лишь средством церковной тактики, как во времена репрессий в СССР были таким же средством «враги народа». Чувствуете, как запахло смрадным дымом нечистоплотности и подмен от вышепроцитированных строк Кураева? Боюсь, что бывший аспирант от «вечно живого учения» даже не осознает, что делает, раздувая беспощадный огонь «во имя свое» на подмостках современности. Малый инквизитор, идущий по стопам Великого, теперь смело и с основанием может сказать самому Христу: «Я не с Тобою, а с

Blog

9. ТАК КТО ЖЕ САТАНИСТ?