Geum.ru

Перевод с норвежского М. П. Дьяконовой Под редакцией М. А. Дьяконова Предисловие проф. В. Ю

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   13   14   15   16   17   18   19   20   ...   39

хорошо и лучше и быть не могло. Но пристройка, которую первоначально мы

предназначали для рабочего помещения, вскоре оказалась слишком тесной,

темной и холодной. Кроме того через нее все постоянно проходили, а потому

работа нарушалась или даже прерывалась бы на долгое время. Кроме этой темной

дыры у нас не было никакого рабочего помещения,, а нам нужно было провести

большую работу. Правда, мы могли бы использовать свою комнату, по тогда

целый день напролет все толкались бы здесь и только мешали бы друг Другу. Да

и не годилось устраивать мастерскую в единственной комнате, где мы время от

времени могли бы найти себе покой и отдых. Конечно, я знаю, что обычно

принято так поступать, но я всегда считал такой порядок дурным.

Тут-то и пригодился бы хороший совет. Но опять-таки обстоятельства сами

пришли к нам на помощь. Оказывается, мы забыли, - так уж и быть, признаемся

в этом! - взять с собой орудие чрезвычайно полезное и необходимое для

полярной экспедиции, а именно - снежную лопату. У хорошо оборудованной

экспедиции, какой до некоторой степени являлась наша, должно быть по крайней

мере двенадцать крепких, толстых железных лопат. А у нас не было ни одной! У

нас были два обломка, но от них было мало толку. К счастью, у нас был очень

хороший толстый лист железа, И вот Бьолан взялся за дело и сфабриковал нам

целую дюжину прекрасных лопат. Стубберуд сделал к ним ручки; работа

закипела, как на большой фабрике. Как мы потом увидим, это сыграло большую

роль в нашем будущем благополучии. Если бы у нас с самого начала были лопаты

для снега, то мы, как люди порядочные, отгребали бы снег от своих дверей

каждое утро. Но, поскольку лопат у нас не было, то перед нашей дверью с

каждым днем все больше и больше наметало снега, и к тому времени, когда,

наконец, Бьолан приготовил лопаты, образовался огромный сугроб,

простиравшийся от входной двери к западу и как бы являвшийся продолжением

дома.

Разумеется, этот нанос, высотою почти что с дом, заставил нас нахмурить

брови, когда в одно прекрасное утро мы вышли из дому, вооружившись новыми

лопатами, чтобы расчищать и разгребать снег. Пока мы стояли тут в раздумье,

не зная, с чего начать, у кого-то из нас, - кажется, это был Линдстрем, или

Хансен, а может быть я, в сущности это неважно, - у кого-то из нас родилась

блестящая идея подать руку природе и работать с ней заодно, а не против нее.

Предложение состояло в том, чтобы вырыть в сугробе столярную мастерскую и

соединить ее непосредственно с домом. Едва только эта мысль была высказана,

как ее сейчас же единогласно одобрили. И вот начались "подземные" работы,

которые превратилась в затяжные, потому что одна раскопка влекла за собой

другую, и мы окончили их только тогда, когда вырыли целый подземный город.

Несомненно, это была одна из самых интересных работ, производившихся

когда-нибудь вокруг полярной станции. Начнем с того утра, когда мы всадили

первую лопату в сугроб. Это было в четверг, двадцатого апреля. Пока трое из

нас старались врыться прямо в сугроб от дверей дома на запад, трое других

принялись соединять выемку с домом. Они прокладывали досчатые щиты, - те

самые, которыми мы пользовались па "Фраме" для предохранения собак, - с

сугроба на крышу пристройки. Открытая часть между, сугробом и пристройкой с

северной стороны была целиком заполнена крепкой стеной, подходившей под

только что положенную крышу. Пространство между пристройкой и сугробом по

южной стене мы пока оставили открытым для выхода.

Но теперь нами овладела настоящая строительная лихорадка, и мы начали

выдвигать одно предложение грандиознее другого. Так. например, мы

единогласно решили прокопать ход по всей длине сугроба и закончить его

большой снежной хижиной, где у нас должна была быть паровая баня.

Да, таковы были наши планы! Паровая баня на 79o южной широты! Хансен,

профессиональный снежный строитель, начал постройку хижины. Он выстроил

совсем маленькую и крепкую и углубил и расширил ее внизу, так что когда она

была совсем готова, то от пола до потолка в ней было три с половиной метра.

Здесь было достаточно места для устройства бани.

Между тем, было слышно, что роющие ход приближаются. Стук их кирок и

лопат слышался все ближе и ближе. Хансен не мог этого вынести. Окончив

постройку хижины, он принялся рыть ход навстречу приближающимся. А когда

Хансен за что-нибудь берется, то он делает дело быстро. Было слышно, как обе

партии все приближались друг к Другу. Настрое-кие начало повышаться.

Встретятся ли они, или же вроются вкось и одна партия пройдет мимо другой? Я

невольно вспомнил о Симплоне, Гравехалсене и других знаменитых туннельных

работах. Уж если рабочие могли встретиться внутри темной горы, гак мы-то

наверное. .. Алло! Я был вырван из царства грез, увидев скалившую зубы

физиономию, которая торчала из дыры в стене как раз там, куда я только что

хотел всадить лопату...

Это был Вистинг - первый, кто сомкнул обе части "Фрамхеймского

туннеля". Право, он должен был радоваться, что унес из этого предприятия по

добру по здорову свой нос. Еще одно мгновение, и нос был бы у меня на

лопате!

То было красивое зрелище - белый длинный ход, заканчивавшийся высоким

сверкающим куполом. Прокапываясь вперед, мы в то же время зарывались и вниз,

чтобы не ослаблять потолка. Вниз можно было копать довольно глубоко, - ведь

ледяной барьер толстоват!

Окончив эту работу, мы принялись за столярную мастерскую. Ее надо было

копать гораздо глубже; сугроб как раз закруглялся немного в сторону. Поэтому

сперва мы врывались в сугроб в правой длинной стенке хода или, вернее,

несколько ближе к банному заведению, а затем начали копать вглубь. Насколько

помню, мы углубились здесь в барьер почти на два метра. Помещение было

сделано большим и просторным, места хватало для двух столяров, а в длину оно

было достаточно для наших саней. Верстак был вырезан в стене и покрыт

доской. Мастерская заканчивалась в западном конце очень маленьким

помещением, где столяры хранили свои самые тонкие инструменты. Из мастерской

в проход вела вырубленная в снегу широкая и хорошая лестница с выложенными

досками ступеньками.

Как только мастерская была готова, рабочие перебрались туда и

основались там под названием: "Объединение столяров". Здесь было заново

переделано все санное снаряжение для похода к полюсу. Прямо против

"объединения" поместилась кузница, выкопанная на той же глубине. Ею

пользовались реже. По другую сторону кузницы, ближе к дому, была выкопана

глубокая яма, куда выливалась вся грязная вода из кухни.

Между "Объединением" и входом в пристройку, прямо против хода на

барьер, было построено небольшое помещение, заслуживающее, в сущности, очень

подробного объяснения, но места мало - а потому умолчим о нем. Выход на

барьер, оставленный нами открытым, пока шли все эти работы, теперь был

закрыт. Устройство двери тоже заслуживает упоминания. Есть много людей,

которые, невидимому, никогда не могут научиться закрывать за собой дверь.

Где соберутся двое или трое, там найдется по меньшей мере один, страдающий

таким недостатком. Тем более здесь, где нас было девять человек. Бесполезно

просить человека, страдающего этой "болезнью", закрывать за собою дверь. Он

все равно не сможет этого выполнить. Я еще недостаточно хорошо был знаком со

своими спутниками, чтобы знать, как у них обстоит дело по этой части, но для

большей верности мы, на всякий случай, сделали самозакрывающуюся дверь.

Эту работу выполнил Стубберуд, укрепив дверную раму в стене в наклонном

положении. Совершенно так, как устраивается у нас в Норвегии вход в погреб.

В таком положении дверь не может стоять открытой, Она обязательно

захлопывается сама собой. Я очень обрадовался, когда ее навесили. Теперь мы

были защищены от нападения собак. Четыре снежных ступеньки, покрытых

досками, шли от двери в ход. Таким образом, кроме всех этих новых помещений,

у нас была еще и добавочная защита для нашего дома.

Пока производилась вся эта работа, наш инструментальных дел мастер тоже

не сидел без дела. Часовой механизм термографа испортился. Кажется, сломался

веретенный штифт. Это было чрезвычайно досадно, так как этот термограф очень

хорошо работал в мороз.

Второй термограф делали, очевидно, с расчетом на тропики. Во всяком

случае, в мороз он не желал действовать. У нашего мастера есть одно

средство, которое он применяет ко всем инструментам, почти без исключения.

Он сажает их в духовку и топит плиту. На сей раз это средство оказалось

прекрасным; по крайней мере, мастер с уверенностью мог сказать, что

инструмент не годится к употреблению. Термограф не желал работать на холоду.

Мастер очистил его от старого масла, накопившегося повсюду вокруг колесиков

и штифтов и напоминавшего рыбный клей. Затем инструмент был подвешен в кухне

под потолком. Может быть, температура кухни оживит его и заставит думать,

что он находится под тропиками?

Таким образом температура регистрировалась у нас в "камбузе", что,

конечно, когда-нибудь послужит материалом для вычислений, что было у нас на

обед в течение недели. Будет ли удовлетворен этой работой профессор Мун,

вопрос другой, поднимать который не осмеливаются ни инструментальных дел

мастер, ни директор!

Кроме этих инструментов, у нас был еще гидрограф" имевший обыкновение

делать передышку раз в сутки. Линдстрем вычистил и смазал его и всячески его

обхаживал. Но ничего не помогает - в три часа утра он останавливается. Но я

никогда еще не видел Линдстрема припертым к стене. Получив несколько

полезных советов, он взял на себя задачу попробовать сделать гидрограф из не

работавшего термографа. Результат, который он мне показал несколько часов

спустя, заставил мои волосы стать дыбом. Что сказал бы Стэн! Знаете ли, что

я увидел?

Представьте себе жестянку из-под консервов, прогуливающуюся в коробке

термографа! О, боже, какое обращение с саморегистрирующими

метеорологическими инструментами! Я точно с неба свалился. И, конечно,

подумал, что малый считает меня дураком. Все время я очень внимательно

наблюдал за лицом Линдстрема, чтобы по его выражению найти ключ к этой

загадке. Я не знал, плакать мне или смеяться. Но лицо Линдстрема оставалось

вполне серьезным. Если бы судить по нему о положении, то я думаю даже, что

уместнее были бы слезы. Но когда я заглянул в термограф и увидел, что там

марширует "Консервная фабрика в Ставангере, лучшие мясные котлеты", то не

выдержал. Комичное победило, и я разразился безумным хохотом. Когда я

успокоился, мне было преподано объяснение. Цилиндр не подходил, а потому

Линдстрем и попробовал пустить в дело банку, и она прекрасно работала.

"Котлетный термограф" работал вполне исправно до -40o, но тут машина

останавливалась.

Рабочая сила была разделена теперь на две партии, Одна из них должна

была откопать около сорока тюленей, лежавших под метровым покровом снега. На

эту работу пошло два дня. Нелегко было справляться с огромными, твердыми как

кремень тюленьими тушами. Псы очень интересовались этой работой. Каждая

туша, вытащенная на поверхность, принималась ими и тщательно

инспектировалась. Все туши были сложены в два штабеля, и тут псам было

достаточно работы на всю зиму.

Тем временем другая партия под начальством Хасселя строила подвал для

керосина. Бочки, сложенные здесь в начале февраля, теперь лежали глубоко под

снегом. Партия Хасселя вкопалась с обоих концов бочек и проделала ход под

снежной поверхностью вдоль них. Одновременно мы зарылись в барьер поглубже,

чтобы бочки оказались на нужной высоте. Повыкинув весь снег, мы снова

закрыли одно отверстие, а другое расширили, устроив через него большой

крытый спуск. Знание Стубберудом сводчатой кладки здесь очень пригодилось.

Ему принадлежит часть постройки великолепного сводчатого входа в склад

керосина. Приятно было туда спускаться. Наверное, ни у кого не было еще

такого прекрасного складочного места для керосина!

Но Хассель этим не удовольствовался. Теперь он всерьез был охвачен

строительной лихорадкой. От его великого проекта - соединить проходом склад

угля и дров с домом, под снежной поверхностью - у меня просто дух занялся.

Мне это показалось почти что нечеловеческой работой. Однако, они и с нею

справились! Расстояние от угольной палатки до дома было около десяти метров.

Хассель и Стубберуд сделали здесь разметку пути таким образом, чтобы он

соединился с ходом вокруг дома в юго-восточном углу. Покончив с этим, они

прорыли в барьере гигантскую яму между домом и палаткой и отсюда стали

прокапываться в противоположные стороны и в короткое время выполнили всю

работу.

Но тут принялся за дело и Преструд. Он захотел воспользоваться случаем,

пока большая яма оставалась еще открытой, чтобы построить себе обсерваторию

для гравитационного аппарата. И ему удалось прекрасно устроиться! А именно -

он врылся в снег сбоку хода, и у него между угольной палаткой и домом

получилась маленькая удобная обсерватория. Большую яму снова замуровали,

когда был выброшен весь снег. И теперь можно было, не выходя наружу,

проходить от кухни до самого угольного склада.

Сначала надо было пройти по ходу вокруг дома. Помните, это там, где в

таком образцовом порядке стояли все банки с консервами. Если дойти по этому

ходу до юго-восточного угла дома, то здесь открывается новый ход, ведущий к

угольной палатке. Посредине этого хода, по правую руку, дверь вела в

гравитационную обсерваторию. Если идти дальше, то сначала подходишь к

нескольким ступенькам, идущим вниз, а затем ход кончается крутой высокой

лестницей, ведущей вверх через отверстие в снежной поверхности. Вы

поднимаетесь по этой лестнице и попадаете сразу в угольную палатку.

Честь и слава строителям этого изумительного сооружения! Работа эта

вполне оправдала себя. Теперь .Хассель во всякое время мог приносить уголь,

не выходя из-под крыши, и был избавлен от необходимости выходить для этого

на холод.

Но этим все еще не кончились наши подземные работы. Нам нужно было

помещение, куда Вистинг мог бы сложить все вещи, отданные ему на хранение.

Особенно он беспокоился за меховую одежду и обязательно хотел держать ее под

крышей. Мы решили устроить такое просторное помещение, чтобы оно могло

вместить все эти вещи и вместе с тем служить местом работы для Вистинга и

Хансена, которые должны были скреплять асе сани, поступающие к ним от

Бьолана.

Для постройки этого помещения Вистинг выбрал огромный снежный нанос,

образовавшийся вокруг той палатки, где у него помещались все нужные

принадлежности. Место это было расположено к северо-востоку от дома.

"Интендантство", как называлась эта постройка, вышло довольно

поместительным, и в нем вполне хватило места как для всего снаряжения, так и

для мастерской. Из него вела дверь в совсем маленькое помещение, где Вистинг

поставил свою швейную машину и работал на ней всю зиму. Если идти дальше в

северо-восточном направлении, то мы попадем в другое огромное помещение,

названное "Хрустальным дворцом". Здесь хранились все лыжи и ящики для саней.

Здесь же упаковывался весь санный провиант. Пока эти помещения лежали

отдельно от других, и, чтобы попасть в них, нужно было выходить на

поверхность. Позднее, когда Линдстрем выкопал громадную пещеру в барьере на

том месте, где брал снег и лед для своей стряпни, мы соединили это помещение

с двумя только что названными и, в конце концов, могли попасть всюду по ходу

под снегом.

Выросла и астрономическая обсерватория. Она находилась тут же рядом с

"Хрустальным дворцом". Было похоже на то, что она страдает зубной болью, И в

очень непродолжительном времени она тихо скончалась. Позднее Преструд

прибегал ко всевозможным изобретениям. Одно время цоколем для инструмента

служил ему пустой бочонок, потом старый обрубок.

Велик опыт, приобретенный Преструдом по части подставок для

инструментов!

Все эти строительные работы были закончены в первых числах мая.

Оставалась еще одна последняя работа, и тогда все будет в порядке. Это была

переделка склада. Ящики с провиантом лежали отдельными партиями, что

оказалось неудобным. Проходы между отдельными штабелями являлись самым

подходящим местом для заносов. Поэтому все ящики были теперь вытащены и

поставлены двумя длинными рядами на таком расстоянии друг от друга, что они

не могли задерживать несущийся снег. Эта работа была выполнена в два дня.

Дни теперь стали уже довольно коротки, и мы были готовы приступить к

работам внутри помещения. Зимние работы были распределены следующим образом.

Преструд - научные занятия.

Иохансен упаковывал весь провиант для саней. Хассель снабжает

Линдстрема углем, дровами и керосином и делает кнуты. С этой работой он

хорошо ознакомился со времени второго похода "Фрама".

Стубберуд уменьшает вес ящиков для саней до возможного предела и

занимается еще всякой всячиной. Не было вещи, которой он не мог бы сделать.

Поэтому программа его зимних работ вышла несколько неопределенной. Я знал,

что он справится с гораздо большим, чем работа с ящиками для саней. Хотя

нужно сказать, что доставшаяся ему работа была очень кропотливой!

Бьолану была поручена работа, за которой мы следили с величайшим

волнением: переделка саней. Мы знали, что можно сэкономить невероятно много

на их весе, но сколько же именно?

Хансен и Вистинг должны были скреплять разные готовые уже части. Это

производилось в "Интендантстве". Кроме того, у обоих в программу их зимних

работ входило еще много рваных других дел. Многие думают, что полярное

путешествие - это просто препровождение времени. Мне очень хотелось бы,

чтобы приверженцы такого мнения побывали в ту зиму у нас во "Фрамхейме". Они

бы ушли отсюда совсем с другим мнением! Не оттого, что рабочее время было у

нас чересчур длинным. Этого не допускали обстоятельства. Но в рабочее время

приходилось работать интенсивно.

Из опыта многих прежних санных поездок я вывел заключение, что

термометр - весьма хрупкая вещь. Часто случается, что еще в начале

путешествия разбиваются все термометры и в один прекрасный день можно

очутиться без всяких средств для определения температуры. Если при таких

условиях выработать в себе привычку угадывать температуру, то можно будет с

некоторой вероятностью определять среднюю месячную температуру. Отдельные

дневные угадывания могут несколько уклоняться от настоящей температуры то в

ту, то в другую сторону, но, как я уже сказал, некоторая средняя температура

все же получится.

Имея это в виду, я объявил конкурс по угадыванию температуры. Каждый,

входящий по утрам в комнату, высказывал свое мнение относительно температуры

дня. Это заносилось в протокол. В конце месяца делался подсчет, и верно

угадавший большее число раз получал назначенную премию - несколько сигар.

Приучая угадывать температуру, такое соревнование кроме того служило

прекрасным развлечением, с которого начинался наш день.

Если жить подобно нам изо дня в день все в одних и тех же условиях,

почти без всякого изменения, то, нередко первый утренний глоток кофе кажется

горьковатым. Особенно некоторые бывают немножко капризны, пока они не

проглотят кофейку. Сейчас же спешу отметить, что утренних капризов я видел у

нас чрезвычайно мало. Но ни за что нельзя поручиться, никогда нельзя быть

вполне уверенным. Милейшие люди часто могут поразить каким-нибудь

удивительнейшим выпадом, пока кофе еще не оказало своего действия.

Придуманное мною угадывание было замечательным умиротворяющим средством. Оно

привлекало к себе всеобщий интерес и служило громоотводом в критические