Переводчики: Барабанов С. (гл. 18-19), Бурмистров К. (гл
| Вид материала | Реферат |
| Разрушение кода |
- Переводчики: Барабанов С. (гл. 18-19), 7264.52kb.
- Оптимальное проектирование валов барабанов, 306.59kb.
- Учебники, пособия, базисная научная литература Труды и разработки сотрудников кафедры, 255.01kb.
- Командиры полков разъезжались после встречи Нового года у командира дивизии. Последним, 8191.02kb.
- В. С. Катькало Переводчики: канд экон наук, 5051.04kb.
- Знание, богатство и сила на пороге XXI века, 8006.47kb.
- Шок будущего, 8203.82kb.
- Шок будущего, 6312.95kb.
- Шок будущего, 8057.84kb.
- Patterns of business organization, 3898.75kb.
ориентированной на прибыль.
Всепоглощающая забота о деньгах, товарах и вещах присуща не капитализму
или социализму, а индустриализму. Это отражение той центральной роли,
которую занимает рынок во всех обществах, где производство отделено от
потребления, где каждый человек зависит от рынка, а не от своих навыков,
служащих удовлетворению жизненных потребностей.
В таком обществе, независимо от его политической структуры, покупаются,
продаются, являются предметом торговли и обмена не только продукты труда, но
и сам труд, идеи, искусство, а также и душа человека. Западный агент по
закупкам, который кладет себе в карман незаконно полученные комиссионные, не
так уж сильно отличается от советского издателя, берущего взятки от авторов
в обмен на одобрение их работ для публикации, или от водопроводчика,
требующего бутылку водки за работу, за которую он получает зарплату.
Французский, британский или американский писатель или художник, который
пишет или рисует только за деньги, не столь уж отличен от польского,
чешского или советского писателя, художника или драматурга, который продает
свою свободу творчества за такие экономические блага, как дача, премия,
возможность купить новую машину или другие дефицитные товары.
Такая коррупция внутренне присуща состоянию "развода" между производством
и потреблением. Истинная потребность рынка, или коммутатора, - восстановить
связь между потребителем и производителем, переместить товары от
производителя к потребителю, - необходимым образом наделяет тех, кто
контролирует рынок, непомерно большой властью, независимо от той риторики,
которая используется для обоснования этой власти.
Этот отрыв производства от потребления, который стал определяющей
особенностью всех индустриальных обществ, или обществ Второй волны, оказал
воздействие даже на наши души и на наши представления о личности(7). На
поведение стали смотреть как на набор сделок. Вместо общества, основанного
на дружбе, кровном родстве, племенной или феодальной принадлежности, в
кильватере Второй волны возникла цивилизация, основанная на контрактных
узах, истинных или предполагаемых. В наше время даже мужья и жены говорят о
брачных контрактах.
В то же время расщепление этих двух аспектов - потребителя и
производителя - внутри человека привело к раздвоению его личности. Один и
тот же человек, который в качестве производителя воспитывался семьей, школой
и начальством на работе так, чтобы ограничивать свои желания, быть
дисциплинированным, контролируемым, ограниченным, послушным, т. е. быть
игроком своей команды, в то же время, будучи потребителем, приучен к тому,
чтобы добиваться немедленного удовлетворения своих желаний, быть скорее
жизнелюбивым, чем расчетливым, избегать дисциплины, стремиться к личному
удовольствию, - т. е., коротко говоря, быть совершенно другим человеком. В
западных странах вся огневая мощь рекламы натренирована на потребителя,
побуждая его брать деньги в долг, покупать тогда, когда захочется, "лети
сейчас, плати потом" и, поступая таким образом, исполнять свой
патриотический долг, поддерживая движение экономического механизма.
Сексуальный раскол
Наконец, тот же самый гигантский клин, который отколол производителя от
потребителя в обществах Второй волны, расколол и сам труд, выделив внутри
этой категории два неравноценных сорта. Это имело огромное влияние на
семейную жизнь, роли сексуальных партнеров и на внутреннюю жизнь каждого из
нас как индивида.
Один из наиболее обычных сексуальных стереотипов индустриального общества
определяет мужчин как "объективных" в своей ориентации, а женщин - как
"субъективных". Если здесь и есть зернышко истины, то, вероятно, оно лежит
не в некоей фиксированной биологической реальности, но в психологических
эффектах невидимого клина.
В обществах Первой волны большая часть работы выполнялась в поле или
дома, причем все большое семейство трудилось вместе как экономическая
ячейка, а значительная часть продукции предназначалась для потребления
внутри деревни или феодального поместья. Жизнь на работе и жизнь дома были
слиты друг с другом. И поскольку каждая деревня была в основном
самодостаточна, то успех, достигнутый крестьянами в одном месте, никак не
зависел от того, что случилось в другом. Даже внутри одной производственной
ячейки большинство тружеников выполняли множество задач, меняя свои функции
в связи с потребностями сезона, из-за болезни или по своему выбору.
Разделение труда в доиндустриальный период было весьма примитивным.
Вследствие этого труд в сельскохозяйственных обществах Первой волны
характеризовался низким уровнем взаимозависимости.
Вторая волна, перекатываясь через Англию, Францию, Германию и другие
страны, перенесла работу с поля и из дома на фабрику и ввела гораздо более
высокий уровень взаимозависимости. Теперь работа стала требовать
коллективных усилий, разделения труда, координации и интеграции различной
деятельности. Успех работы стал зависеть от тщательно спланированного
совместного поведения тысяч широко разбросанных людей, многие из которых и в
глаза не видели друг друга. Невыполнение каким-либо крупным сталелитейным
заводом или стекольным заводом поставок, необходимых для автомобильного
предприятия, может при определенных обстоятельствах иметь последствия,
охватывающие всю индустрию или же региональную экономику.
Коллизия между работами с низким и высоким уровнем взаимозависимости
приводила к серьезным конфликтам ролей, ответственности и вознаграждений.
Например, старые собственники предприятий сокрушались, что их рабочие
безответственны: они мало заботились об эффективности предприятия,
отправлялись на рыбалку тогда, когда они были особенно нужны, предавались
грубым развлечениям или пьянствовали. На самом деле большинство промышленных
рабочих в начале индустриального периода были сельскими жителями, которые
привыкли к низкому уровню взаимозависимости и в большей или меньшей мере не
понимали своей роли в общем процессе производства или в неудачах, поломках,
неисправной работе, вызванных их "безответственностью". Кроме того,
поскольку большинство из них получали ничтожные зарплаты, у них не могло
быть сильного желания волноваться о своей работе.
В столкновении этих двух систем труда новые формы работы, как казалось,
одержали триумфальную победу. Все больше и больше производство переходило на
заводы и в конторы. Сельская местность лишалась своего населения. Миллионы
рабочих стали частью сетей с высоким уровнем взаимозависимости. Работа
Второй волны оставила в тени отсталую старую форму, связанную с Первой
волной.
Эта победа взаимозависимости над самодостаточностью никогда не была,
однако, полностью доведена до конца. В одном месте старая форма работы
упорно стояла на своем. Этим местом был дом.
Каждый дом оставался децентрализованной ячейкой, занятой биологическим
воспроизводством, воспитанием детей и передачей культурных ценностей. Если в
семье не было детей или же работа по воспитанию и подготовке их к жизни
оказывалась неудачной, это вовсе не отражалось на выполнении тех же задач у
семьи, живущей рядом. Другими словами, домашняя работа осталась активностью
с низким уровнем взаимозависимости.
Домохозяйка продолжала, как и раньше, осуществлять ряд решающих
экономических функций. Она "производила". Но она производила для Сектора А,
т. е. для использования в своей собственной семье, а не для рынка.
Поскольку муж, вообще говоря, уходил из дома, чтобы заниматься прямой
экономической деятельностью, то жена обычно оставалась на заднем плане,
выполняя косвенную хозяйственную работу. Мужчина нес на себе ответственность
за более прогрессивную с исторической точки зрения форму работы; а женщина
продолжала заниматься более старой, более отсталой формой труда. Он как бы
двигался в будущее, а она оставалась в прошлом.
Это разделение произвело раскол в личности и внутренней жизни.
Общественная или коллективная природа фабрики и конторы, необходимость в
координации и интеграции принесли с собой особое внимание к объективному
анализу и объективным отношениям. Мужчины, подготовленные с детства к своей
роли на предприятии, где они должны были продвигаться в мире взаимных
зависимостей, поощрялись к тому, чтобы быть
"объективными". Женщины, с самого своего рождения нацеленные на
выполнение репродуктивной функции, воспитание детей и нудную домашнюю
работу, т. е. деятельность, осуществляемую в значительной степени в
социальной изоляции, - учились тому, чтобы быть "субъективными", и часто их
считали лишенными способности к какому-либо рациональному аналитическому
мышлению, которое, как полагали, требует объективности(8).
Неудивительно поэтому, что тех женщин, которые ушли от относительной
изолированности домашнего хозяйства и включились во взаимозависимое
производство, часто обвиняли в том, что они перестали быть женщинами,
выросли холодными, грубыми и объективными.
Кроме того, стереотипы сексуальных различий и сексуальной роли мужчин и
женщин стали еще более резкими из-за ошибочного отождествления мужчин с
производством, а женщин - с потреблением, хотя мужчины также являются
потребителями, а женщины - производителями. Коротко говоря, хотя женщины
подвергались угнетению задолго до того, как Вторая волна начала катиться по
земле, современную "битву обоих полов" можно проследить до конфликта между
двумя стилями работы и далее - до разделения производства и потребления.
Раскол экономики углубил также и сексуальный раскол.
Таким образом, очевидно, что как только невидимый клин отделил
производителя от потребителя, за этим последовал ряд глубоких изменений: для
того чтобы соединить их, должен был появиться рынок; возникли новые
политические и социальные конфликты; определились новые сексуальные роли.
Однако такой раскол означал и нечто гораздо большее. Он означал также, что
все общества Второй волны должны были действовать сходным образом,
удовлетворять одним и тем же основным требованиям. Не было никакой разницы в
том, является ли прибыль целью производства или нет, являются ли "средства
производства" общественными или частными, является ли рынок "свободным" или
"плановым", является ли риторика капиталистической или социалистической.
Поскольку продукция предназначена для обмена, а не для непосредственного
использования, поскольку она должна пройти через экономический коммутатор,
или рынок, постольку должны соблюдаться определенные принципы Второй волны.
Как только эти принципы идентифицированы, обнажается скрытая динамика
всех индустриальных обществ. Более того, мы можем предвидеть, как будут
думать типичные люди Второй волны, ибо эти принципы представляют собой
основные правила, совокупность поведенческих кодов цивилизации Второй волны.
Глава 4
РАЗРУШЕНИЕ КОДА
У каждой цивилизации есть свой скрытый код - система правил или
принципов, отражающихся во всех сферах ее деятельности, подобно некоему
единому плану. С распространением индустриализма по всей планете становится
зримым присущий ему уникальный внутренний план. Он состоит из системы шести
взаимосвязанных принципов, программирующей поведение миллионов. Естественным
образом вырастая из разрыва между производством и потреблением, эти принципы
влияют на все аспекты человеческой жизни - от секса и спорта до работы и
войны.
Сегодня большинство яростных конфликтов в наших школах, в бизнесе и в
правительствах в действительности сконцентрированы именно на этой полудюжине
принципов, поскольку люди Второй волны инстинктивно используют и защищают
их, тогда как люди Третьей волны бросают им вызов и нападают на них. Но не
будем забегать вперед.
Стандартизация
Наиболее знакомым из этих принципов Второй волны является стандартизация.
Всем известно, что индустриальные общества производят миллионы совершенно
одинаковых продуктов. Однако лишь немногие осознают, что с тех пор как
возросло значение рынка, мы не просто стандартизировали бутылки "кока-колы",
электрические лампочки и коробки передач, но и приложили те же самые
принципы ко многим другим вещам. Одним из первых уловил важность этой идеи
Теодор Вайль, на рубеже веков превративший в гиганта Американскую телефонную
и телеграфную компанию (АТиТ)*(1).
Работая в конце 1860-х годов почтовым служащим на железной дороге, Вайль
заметил, что письма не всегда приходят к получателю одним и тем же путем.
Мешки с почтой путешествовали туда и обратно, и часто требовались недели или
целые месяцы, чтобы ---------------------------------------* Не путать с
многонациональной ITT, Международной телефонной и телеграфной корпорацией.
(Прим. автора. ) они дошли по назначению. Вайль предложил идею
стандартизации доставки почты: все письма, идущие в одно место, доставляются
одним и тем же путем, - и помог произвести революционные изменения в
почтовой службе. Создав впоследствии АТиТ, он намеревался поставить
идентичный телефонный аппарат в каждом американском доме.
Вайль стандартизировал не только телефонный аппарат и все его компоненты,
но также и процедуры, связанные с бизнесом, и управление АТиТ. В одной
рекламе 1908 г. он оправдывает тот факт, что его компания поглощает
небольшие телефонные компании, доказывая преимущества "клиринг-хауза
("расчетной палаты") стандартизации", обеспечивающего экономию в
"изготовлении оборудования, телефонных линий и изолирующих труб, а также в
методах работы и юридических вопросах", - не говоря уж о "единой системе
организации труда и учета". Вайль понял: для того чтобы добиться успеха в
условиях Второй волны, "мягкие технологии" ("software") (т. е. процедуры и
административные порядки) должны быть стандартизированы вместе с "жесткими
технологиями" ("hardware").
Вайль был одним из Великих Стандартизаторов, сформировавших облик
индустриального общества. Другим был Фредерик Уинслоу Тейлор*, общественный
деятель, который обратился к проблемам производства и полагал, что труд
можно сделать научным, стандартизировав каждый шаг, совершаемый
работающим(2). В первые десятилетия нашего века Тейлор решил, что существует
один-единственный лучший (стандартный) способ выполнения каждой отдельной
работы, одно ---------------------------------------* Тейлор Фредерик
(1856-1915) - создатель тейлоризма, системы рационализации трудовых
движений. лучшее (стандартное) средство для ее выполнения, а также
обусловленное (стандартное) время для ее завершения.
Вооружившись такого рода философией, он стал ведущим гуру мирового
менеджмента. В то время и позднее его сравнивали с Фрейдом, Марксом и
Франклином*. Среди поклонников тейлоризма, с его специалистами по
эффективности труда, схемами организации сдельной работы и нормировщиками,
были не только капиталистические служащие, стремящиеся выжать из своих
работников последнюю каплю производительности. С таким же энтузиазмом
восприняли тейлоризм и коммунисты. Действительно, Ленин настаивал на
внедрении методов Тейлора в социалистическом производстве. В первую очередь
индустриализатор, и лишь во вторую - коммунист, Ленин также был ревностным
сторонником стандартизации.
В обществах Второй волны процедуры найма и труда стандартизировались с
всевозрастающей скоростью. Стандартные тесты использовались для определения
и удаления предположительно непригодных людей, особенно на государственной
службе. Во всех областях промышленности были стандартизованы нормы оплаты,
так же как и дополнительные льготы, перерывы на ланч, праздники и порядки
подачи жалоб. Для того чтобы подготовить молодежь к вступлению на рынок
труда, специалисты по образованию создали специальные программы. Бинет и
Терман разработали стандартные тесты для определения интеллектуального
уровня(3). Сходным образом проводилась стандартизация в области школьной
аттестации, процедуры приема и ---------------------------------------*
Фраклин Бенджамин (1706 -1790) - американский мыслитель, ученый, экономист и
политический деятель. правил аккредитации. Получил распространение тест с
возможностью альтернативного выбора.
Масс-медиа тем временем распространяли стандартизованные системы образов,
и миллионы людей читали одни и те же рекламы, одни и те же новости, одни и
те же рассказы. Подавление языков меньшинств центральным правительством в
сочетании с влиянием средств массовой коммуникации привело к практически
полному исчезновению локальных и региональных диалектов и даже языков, таких
как валлийский и эльзасский. "Стандартный" американский, английский,
французский или русский вытесняли и заменяли "нестандартные" языки(4).
Разные части страны начали выглядеть совершенно одинаково, подобно
рассеянным повсюду типовым газовым станциям, афишам и домам. Принцип
стандартизации наложил отпечаток на все аспекты повседневной жизни.
На еще более глубоком уровне индустриальной цивилизации было необходимо
стандартизировать меры и весы. Вовсе не случайно, что одним из первых актов
Французской революции, возвестившей наступление века индустриализма во
Франции, была попытка заменить безумную путаницу мерных единиц, обычную для
доиндустриальной Европы, метрической системой и новым календарем(5). Единые
системы измерений распространились по всему миру благодаря Второй волне.
Кроме того, если массовое производство требовало стандартизации
механизмов, продукции и процессов, то неуклонно расширяющийся рынок требовал
соответствующей стандартизации денег и даже цен. В историческом аспекте
деньги выпускались банками и отдельными людьми, а также королями. Даже в
конце XIX в. частным образом отчеканенные монеты еще использовались в
некоторых районах Соединенных Штатов; в Канаде эта практика сохранялась до
1935 г.(6) Однако постепенно вставшие на путь индустриализации народы
ликвидировали всякое неправительственное денежное обращение и осуществили
введение в своих странах единой стандартной денежной системы.
Кроме того, среди покупателей и продавцов в индустриальных странах вплоть
до XIX в. сохранялась традиция торговаться о цене в освященной веками манере
Каирского базара. В 1825 г. в Нью-Йорк прибыл молодой иммигрант из Северной
Ирландии Э. Т. Стюарт; он открыл галантерейный магазин и шокировал и