Переводчики: Барабанов С. (гл. 18-19), Бурмистров К. (гл
| Вид материала | Реферат |
- Переводчики: Барабанов С. (гл. 18-19), 7264.52kb.
- Оптимальное проектирование валов барабанов, 306.59kb.
- Учебники, пособия, базисная научная литература Труды и разработки сотрудников кафедры, 255.01kb.
- Командиры полков разъезжались после встречи Нового года у командира дивизии. Последним, 8191.02kb.
- В. С. Катькало Переводчики: канд экон наук, 5051.04kb.
- Знание, богатство и сила на пороге XXI века, 8006.47kb.
- Шок будущего, 8203.82kb.
- Шок будущего, 6312.95kb.
- Шок будущего, 8057.84kb.
- Patterns of business organization, 3898.75kb.
генетический код, специалисты в области связи и теоретики из Лаборатории
Белл, специалисты-компьютерщики из IBM, английские и французские специалисты
в области теоретических научных исследований - все они начали интенсивную и
увлекательную работу.
Несмотря на отставание в "исследовании операций", наметившееся во время
второй мировой войны, эти работы породили революцию в автоматике и во всех
---------------------------------------* Холизм (от греческого hoi on -
целое) - точка зрения целостности, или учение о целостности. новых видах
технологий, которые создали фундамент для производственных процессов Третьей
волны на заводах и в учреждениях. Однако вместе с оборудованием пришло и
новое мышление. Ключом к революции в автоматике стал "системный подход".
Несмотря на то, что мыслители-картезианцы придавали большое значение
анализу составляющих рассматриваемого явления или процесса, часто за счет
контекста, мыслители системного толка подчеркивали то, что Симон Рамо(26),
один из первых сторонников теории систем, называл "общим, а не фрагментарным
взглядом на проблемы". Подчеркивая наличие обратной связи между подсистемами
и их роль в образовании более общей структуры, мыслители-системщики вступили
в столкновение с общепринятой культурой в середине 50-х годов, когда они
впервые начали выходить на свет из своих лабораторий. Их лексика и
концепции, которые они выдвигали, стали использоваться социологами и
психологами, философами и аналитиками международных отношений, логиками и
лингвистами, инженерами и администраторами.
Но сторонники теории систем были не единственными, кто в предыдущие
одно-два десятилетия настаивал на более обобщенном способе изучения проблем.
Протест против узкой сверхспециализации получил поддержку также и от
движения в защиту окружающей среды, развернувшегося в 70-е годы, так как
экологи в большей степени раскрыли "общность" природы, взаимосвязь видов и
всеобщность экосистем. "Те, кто не учитывает окружающую среду, хотят
разделить явления на составляющие и решать в каждый данный момент одну
проблему", - писал Барри Лопес в своей статье(27). Наоборот, "те, кто
принимает во внимание окружающую среду, стремятся смотреть на вещи иначе...
Им присуща врожденная способность учитывать и взвешивать все, а не только
решать частные проблемы". Экологический и системный подходы частично
совпадали и совместно подталкивали к синтезу и интеграции знания.
Между тем в университетах все больше высказывались в пользу
междисциплинарного мышления. И хотя в большинстве университетов
факультетские барьеры все еще препятствуют "перекрестному оплодотворению"
идеями и интеграционному процессу в обмене информацией, оно настоятельно
требовалось для междисциплинарных и общедисциплинарных работ, которые столь
широко распространились, что стали уже ритуальным "знаком качества".
Эти изменения в интеллектуальной жизни как в зеркале отразились всюду в
культурной жизни. Восточные религии, например, долгое время интересовали
лишь крохотные группки из средних европейских классов. Но так было только до
тех пор, пока разброд в индустриальном обществе не стал настолько серьезным,
что тысячи западных молодых людей начали прислушиваться к тому, что вещают
16-летние гуру, носиться с индийскими свами, слушать индийскую музыку,
открывать вегетарианские рестораны в индийском стиле и танцевать посреди
50-й авеню. Мир, о котором они неожиданно заныли нараспев, отнюдь не состоял
из обломков разрушенного картезианского: это была "всеобщность" .
Что касается душевного здоровья, то психотерапевты избрали путь лечения
"человека как целого", используя приемы гештальт-терапии. Повсюду в США
основывались такие институты, работали гештальт-терапевты - произошел взрыв
их активности. Цель этой активности, по словам психотерапевта Фредерика
Периса(28), заключалась в том, чтобы "увеличить возможности человека
посредством процесса интеграции" восприятий отдельных индивидов, их
информированности, их понятий и связей с внешним миром.
В медицине движение за "глобальное здоровье" выросло, основываясь на
убеждении, что здоровье индивида зависит от объединения его физического
состояния с душевным и духовным здоровьем. Смешивая воедино знахарство и
серьезные достижения в медицине, это движение набрало совершенно чудовищную
силу к концу 70-х годов(29).
"Несколько лет тому назад, - писал журнал "Наука" ("Science"), - нельзя
было даже представить себе, что федеральное правительство окажет финансовую
поддержку конференции, посвященной здоровью, на которой гвоздем программы
будут такие темы, как лечение методами внушения и самовнушения,
иридодиагностика, акупунктура, буддийская медитационная медицина и лечение
электричеством". И после того как возник "этот реальный взрыв интереса к
альтернативным методам и системам лечения, все они объединились под понятием
глобального здоровья".
При такой активности на таком количестве уровней неудивительно, что
термины "глобальность", "целостность" или просто "холизм" включены в
словари. Сегодня они употребляются всеми без исключения. Эксперты Всемирного
банка говорят о "глобальном понимании... городского проживания"(30).
Исследовательская группа при Конгрессе США занимается перспективными
"глобальными исследованиями". Специалисты по школьному образованию требуют
ввести "глобальное чтение и подсчет очков в спорте" в программу обучения
школьников письму. А очаровательным гимназистам и гимназисткам Беверли Хиллз
предлагают "глобальные упражнения".
Каждое из этих движений, увлечений и культурных течений имеет свои
особенности. Но их общность ясна. Все они атакуют ту самонадеянность, с
которой изучается отдельное явление или факт. Их кредо определяется словами
философа Эрвина Лацло, ведущего системного теоретика: "Мы являемся частью
взаимосвязанной системы природы, и, поскольку культурные "объединители" не
делают свое дело по развитию теорий системных схем взаимосвязей, наши
коротко и близкодействующие проекты и ограниченные возможности управления
процессами могут привести к нашей гибели"(31).
Эта атака на фрагментарность, на частичность и аналитичность так
усилилась, что многие фанатичные "глобалисты" беспечно забыли о своих
поисках непостижимого целого. И результатом стала не всеобщность, а иной тип
фрагментарности. Их "холизм" оказался половинчатостью.
Однако более глубоко мыслящие критики ищут баланса аналитического опыта
Второй волны с большей выразительностью синтеза. Эту идею наиболее ясно
выразил эколог Евгений Одум, когда он убеждал своих коллег объединить холизм
с редукционизмом виде гь в общих системах их части. "Как компоненты...
объединяются, чтобы создать более функциональное целое, - говорил он, когда
вместе со своим более знаменитым братом Говардом получал премию Института
Жизни, - так возникают новые качества, которых нет сейчас или которые не
очевидны на более низком уровне..."(32)
"Я не говорю, что мы отказываемся от редукционистской науки, ведь
человечество совершило великие деяния и добилось хороших результатов с ее
помощью", но пришло время дать такую же поддержку изучению
"крупномасштабных, комплексных систем".
Взятые вместе, теория систем и экология, а также упорное подчеркивание
роли холистического мышления, как и изменение наших концепций времени и
пространства - все это составляющие атаки культуры на интеллектуальные
постулаты Второй волны цивилизации. Как только эта атака достигнет своей
кульминации, появится новый взгляд на то, почему вещи таковы, какие они
есть, т.е. появится новое понимание причинности.
Космическая игровая комната
Вторая волна цивилизации дала нам полную уверенность в том, что мы знаем
(или по крайней мере можем узнать), что делает вещи такими, как они есть.
Нам говорят, что каждый феномен занимает уникальное, совершенно определенное
место в пространстве и времени, что одинаковые условия всегда приводят к
одинаковым результатам, что вся Вселенная состоит, если можно так
выразиться, из биллиардных киев и шаров - в переносном смысле это причины к
следствия.
Этот механистический подход к причинности был к до сих пор остается
чрезвычайно полезным. Он помогал нам лечить болезни, строить небоскребы,
проектировать остроумные машины и собирать гигантские сборища. Его сила была
в том, что он объяснял естественные феномены работой по аналогии с
обыкновенной машиной, но при этом гораздо менее удовлетворительно
объяснялись такие обычные феномены, как рост, упадок, внезапные выходы на
новые уровни общности, сильные изменения, что внезапно кончаются неудачей,
и, наоборот, те малюсенькие, часто случайные, явления, которые иногда
вырастают в страшную взрывную силу.
Сегодня ньютонианский игровой стол затолкали в угол космической игровой
комнаты. Механистически понимаемая причинность выглядит сейчас как особый
случай некоторых, но не всех, явлений. А студентов и ученых во всем мире
объединяет новый взгляд на вероятность и причинность, который все более
присоединяется к нашим быстро меняющимся взглядам на природу, эволюцию и
прогресс, на время, пространство и материю.
Японец по рождению, специалист в области теории познания Магоро
Маруяма(33), французский социолог Эдгар Морен*, такие специалисты в теории
информации, как Стаффорд Вир и Генри Лаборит, а также многие другие
разгадали, как "работает" причинность в немеханистических системах - таких,
как жизнь, смерть, рост, а также эволюция и революция. Бельгийский ученый,
лауреат Нобелевской премии Илья Пригожин** предложил поразительную общую
идею порядка и хаоса, вероятности и необходимости и показал, как эти понятия
связаны с причинностью.
В какой-то степени возникновение Третьей волны причинно связано с
ключевым понятием теории систем - с идеей обратной связи. Классическим
примером, используемым для иллюстрации этого явления, служит комнатный
термостат, который поддерживает определенную температуру в помещении.
Термостат направлен на обогреватель, который отапливает комнату. Когда
помещение достаточно прогрето, термостат отворачивается (автоматически) от
обогревателя. Стоит только температуре снизиться до определенного
преде---------------------------------------* Морев Эдгар (р. 1921) -
французский социолог и культуролог.
** Пригожин Илья (р. 1917) - один из основоположников термодинамики
неравновесных процессов. ла, термостат чувствует это и снова поворачивается
в направлении обогревателя.
Мы видим здесь процесс действия обратной связи, при котором сохраняется
равновесие: когда некое изменение угрожает превысить заданный уровень, оно
подавляется. То, что называется "отрицательной обратной связью", призвано
создавать устойчивость.
Когда в конце 40-х и начале 50-х годов специалисты в области теории
информации и теории систем определили и начали употреблять понятие
отрицательной обратной связи, ученые стали искать примеры и аналоги для
этого явления. С большим волнением они обнаружили системы, в которых
сохраняется устойчивость, во многих областях - от психологии (например,
процессы сохранения живым организмом постоянной температуры) до политики
(поиск "влиятельными кругами" возможностей успокоиться, когда расхождение во
взглядах выходит за принятые рамки). Отрицательная обратная связь, похоже,
работает всюду вокруг нас, заставляя все, что нас окружает, сохранять
состояние равновесия и устойчивости.
Однако в начале 60-х годов такие критически настроенные ученые, как
профессор Маруяма, стали замечать, что слишком большое внимание обращается
на стабильность, а на изменения не обращают внимания. Они доказывали, что
нужно более серьезно исследовать "положительную обратную связь", т. е.
процессы, которые не подавляют изменение, а увеличивают его, не
устанавливают устойчивое состояние системы, а отрицают его, иногда даже
подавляя. Положительная обратная связь, подчеркивал Маруяма, может
реагировать на малое отклонение, или "ввести" его в систему, или увеличить
его до таких размеров, что оно станет угрожать целостности всей структуры.
Если первый вид обратной связи был снимающим изменения, или
"отрицательным", то имелся целый класс процессов, которые увеличивали
изменение, т. е. были "положительными", и оба эти класса нуждались в равном
внимании к себе. Положительная обратная связь могла сводить на нет
причинность во многих до сего времени загадочных процессах.
Так как положительная обратная связь нарушала устойчивость и "питалась"
ею, она помогла объяснить и так называемый "порочный круг", и нормальную
цикличность тоже. Снова вспомним термостат, но пусть его
воспринимающе-пусковое устройство (или триггер) будет реверсионного типа (т.
е. возвратного действия). Теперь каждый раз, когда комната прогреется,
термостат, вместо того чтобы отворачиваться от поверхности нагревателя,
будет к ней снова поворачиваться, поднимая температуру до все более высокого
уровня. Представим себе игру "Монополия" (или, что существеннее, игру в
экономику в реальной жизни), в которой чем больше денег у игрока, тем больше
имущества он или она может купить, а это приводит к увеличению его ренты и,
стало быть, к еще большему количеству у него денег, на которые он покупает
еще имущество. Оба эти примера показывают, как работает положительная
обратная связь.
Положительная обратная связь помогает объяснить такие самовозбуждающиеся
процессы, как, например, гонка вооружений. Все время СССР создавал новое
оружие, а США строили еще более разрушительное, это служило поводом для СССР
создавать совсем уж особое оружие... и так до точки глобального безумия.
А когда мы соединяем отрицательную и положительную обратную связь и
видим, как прекрасно эти два различных механизма взаимодействуют в общем
организме, объясняется поразительная экономичность работы человеческого
головного мозга. И когда однажды мы узнаем, что культура, которая поистине
является сложной системой - будь то биологический организм, город или
международный политический порядок, - равно использует как положительную
обратную связь, т. е. усиление изменений, так и отрицательную обратную
связь, т. е. уменьшение изменений, причем оба эти процесса теснейшим образом
сплетены друг с другом, тогда мы начинаем различать все новые уровни
общности в том мире, в котором мы живем. Так развивается наше понимание
причинности.
Другой скачок в этом понимании возникает, когда мы узнаем, что у этих
усилений или уменьшений изменений, когда они происходят в биологических или
социальных системах, необязательно есть источник, причина. Они, эти
изменения, могут сначала отсутствовать, потом расти, как это бывает иногда в
результате накопления определенного количества изменений. Случайное событие
может затем инициировать фантастическое изменение с неожиданными
последствиями.
Все это объясняет, почему изменение подчас так трудно проследить и
экстраполировать, почему оно полно сюрпризов. Это потому, что медленный,
стабильный процесс может неожиданно обернуться взрывом изменений или
наоборот. И это объясняет, почему одинаковые начальные условия могут
привести к разительно непохожим результатам - идея, совершенно не
свойственная менталитету Второй волны.
Причинность в Третьей волне дает картину мира как единство форм системы
взаимодействующих сил. Мир наполнен удивительными явлениями - изменениями,
которые увеличиваются, равно как и уменьшаются, многими другими явлениями;
во всяком случае, это не система бильярдных шаров, которые без конца носятся
по предсказуемым траекториям, с треском сталкиваясь друг с другом на
космическом игровом столе. Этот мир более незнаком и чужд нам, чем
механистический мир, предлагавшийся Второй волной.
Может ли быть предсказано что-нибудь в принципе, как это в эпоху Второй
волны позволяла механистически понимаемая причинность? Или вещи и явления в
своей основе неизбежно непредсказуемы, как это настойчиво утверждают критики
механицизма? Что же правит нами - случай или необходимость?
Причинность в Третьей волне побуждает нас по-новому ответить на этот
древний вопрос. Ясно, что она помогает нам избежать, наконец, той логической
ловушки (или-или), которая так долго стравливала детерминистов с
антидетерминистами, - необходимость против случайности. И это, может быть, и
есть самое важное, эпохальное философское открытие.
Урок термитов
Доктор Илья Пригожий и группы его сотрудников в Свободном университете в
Брюсселе и в Техасском университете в Остине прямо поставили под сомнение
предпосылки Второй волны, показав, как химическая и другие структуры
перепрыгнули на более высокую ступень дифференциации, и объяснив сложности
посредством комбинации случайного и необходимого. За эти работы Пригожий был
удостоен Нобелевской премии(34).
Родившийся в Москве, привезенный в Бельгию еще ребенком, с юного возраста
захваченный проблемами времени, он был поставлен в тупик явным
противоречием. С одной стороны, была вера физиков в существование энтропии,
из которого следовало, что Вселенная деградирует и что все организованные
структуры в конце концов разрушатся. С другой - было учение биологов о том,
что жизнь является самоорганизованной и мы непрерывно восходим все выше и
выше к все более и более сложной организации (структуре). Энтропия указывает
одно направление, эволюция - другое.
Это привело Пригожина к вопросу, как возникают более высокие формы
организации, и к годам исследований и занятий химией и физикой в поиске
ответа на этот вопрос. Сегодня Пригожий подчеркивает, что в любой сложной
системе, от молекул в растворе до нейронов в мозге или в транспортной
системе большого города, части этой системы находятся в непрерывных
мелкомасштабных изменениях, т. е. в состоянии непрерывного изменения.
Внутренний каркас любой системы как бы мелко дрожит и испытывает флуктуации.
При наличии отрицательной обратной связи эти флуктуации ослабляются и
подавляются, и равновесие системы поддерживается. Но там, где происходит
усиление за счет положительной обратной связи, некоторые из этих флуктуации
могут во много раз усилиться до такой степени, когда ставится под угрозу
равновесие всей системы. Флуктуации внешней среды могут так воздействовать в
этот момент, что еще больше усиливают вибрации каркаса и приводят к