Geum.ru

Кафедра новой и новейшей истории

Вид материалаДокументы
Глава 1. Роль религий в период «сильной империи» (1227 –1260гг.).
Подобный материал:
1   2   3   4   5

Глава 1. Роль религий в период «сильной империи» (1227 –1260гг.).



Земли, вошедшие в созданное Чингизханом государство, включали в себя представителей разных национальностей и вероисповеданий. Северная граница Великой Монгольской империи проходила по землям диких джурдженей, гюйлобо, курыкан, эвенков, исповедующих шаманизм; кыргызов, кыпчаков и предков хантов, в среде которых преобладали родовые культы, а так же фино-угорских народов, исповедовавших демонический дуализм.

На юго- западе, в землях бывшего шахства Хорезм преобладали сторонники ислама, хотя в Мавераннахре жили и христиане –несториане. Население бывшего ханства Кара-китаев (западных киданей) также было поликонфессионально. Ферганскую долину, Хотан и Кашгар населяли мусульмане. Семиречье, долину Чу и Прииссыкулье – несториане и буддисты. Такая же ситуация была и в Уйгурии . В землях Северной части Цзынь соседствовали шаманизм и буддизм, а Тангутское царство было чисто буддистским.

Народы, населявшие Джунгарские и Монгольские степи, в большинстве своем были несторианами. Среди них были и найманы, и ойраты, и мериты, и кераиты, и онгуты, и татары. Исключение составляли сами монголы, исповедовавшие разновидность митраизма. В вошедших позднее землях юга Цзинь совмещались буддизм и конфуцианство. В Корее господствовал буддизм. Иран, Ширван, Афганистан и Икониум населяли мусульмане. Кавказ в большинстве своём был православным. Сирия , Ирак и Великая Армения сочетали ислам и несторианство. Северная и Киликийская Армении были населены христианами – якобитами. И наконец, Тибет был разделен на сферы влияния буддизмом и боном, а в Южном Китае преобладало конфуцианство .

Хотя за годы пребывания в Великой Монгольской империи картина эта несколько изменилась. В Уйгурии и Тангуте появились мусульманские общины, а в Южном Китае увеличилось влияние буддизма. Однако, несмотря на такое многообразие конфессий в государстве, на его внутреннюю и внешнюю политику влияли далеко не все из них, так как религия лишь тогда приобретает значение, если ее исповедуют какие-либо влиятельные группировки населения.

Самым влиятельным было несторианство, так как среди его рядов было большинство монгольского войска. Кроме того, много несториан было среди чиновников административного аппарата Великой Монгольской империи. Велико было влияние и ислама, так как в западных областях империи мусульманские купцы были самым сильным и богатым сословием, кроме того, мусульмане активно участвовали то же в имперской администрации на местах и в войсках империи. Буддистов в армии было немного, зато среди администрации и воспитателей царевичей они не были большой редкостью.

Монгольский Митраизм (схожий по многим позициям с тибетским Боном) - не имел широкого влияния, будучи внутримонгольской религией, но исповедание его, согласно традиции, было необходимым для того, чтобы быть избранным ханом.

Остальные религии, несмотря на то, что все они равно уважались , не играли какой-либо серьезной роли в политике Великой Монгольской империи.

Наиболее неуживчивыми были христиане (несториане ) и мусульмане. Они боролись друг с другом на протяжении многих веков и на огромной территории от далекой Испании и Святой Палестины до жаркого Китая и Средней Азии. Не избежала их противостояния и Монгольская империя. В основном, оно выражалось в борьбе купеческих кланов Ирака, Средней Азии, Кашгара и Уйгурии. Целью каждого из них было устранение конкурентов в трансконтинентальной торговле. Там, где у власти стояли мусульмане, христианские купцы облагались дополнительными пошлинами, и наоборот. Так же большой проблемой оставалось положение христианского населения в мусульманских странах. Его целью, независимо от социального статуса, будь то крестьянин, ремесленник или землевладелец, было освобождение от дополнительных налогов « с не мусульман», свобода проведения своих обрядов и гарантия защиты от погромов.

Буддизм и несторианство столкнулись на несколько другой почве. Камнем их преткновения стала борьба за паству и земельные владения в Уйгурии, Великой Степи и Северном Китае.

Монгольский Митраизм не претендовал ни на какое «всемирное господство» , но четко охранял свою паству от миссионеров других религий. Кроме того, сказывались извечные столкновения христианства, мусульманства и буддизма как мировых религий.

Такова была расстановка сил и целей Конфессий при образовании Великой Монгольской империи.

Как известно, в середине века, все общественные процессы, народные движения и политические группировки принимали религиозную окраску. Поэтому, для того чтобы лучше понять происходившее в Великой Монгольской империи, нам необходимо рассмотреть религиозные коллизии в динамике. Однако, прежде чем мы приступим к основной теме нашей работы, необходимо дать представление о событиях, предшествовавших воцарению Угэдэя, а также о внешнеполитическом положении Великой Монгольской империи 1227 – 1242 годов.

  1. Царствование Великого Кагана Угэдэя ( 1229 – 1241 гг.)


Первый этап хорезмийской войны закончился в 1225 году победой Чингисхана. Отдохнув и перегруппировав силы, Чингисхан в 1227 году пошел в поход на Си Ся . Поводом к тому послужило невыполнение тангутским императором своих союзнических обязательств в 1219 году, оставив Чингисхана в одиночестве перед могущественным врагом – Хорезмшахом Мухаммедом. Расправившись с предателями, 25 августа 1227 года Чингисхан умер. По 1229 год был объявлен общеимперский траур, во время которого регентом был Тулуй – Отчигин ( 3; 206.)

У Чингисхана было четыре сына – наследника: Джучи, Джагатай, Угэдэй, Тулуй. Старший – Джучи, был убит в Кипчагской степи при таинственных обстоятельствах . Второй сын Джагатай был очень строг и авторитарен и за эти качества назначен «хранителем Ясы» – « генеральным прокурором». Тулуй был младшим - Отчигином. Но будучи также талантливым полководцем, прошедшим суровую школу в борьбе с джурдженями, он получил руководство над всеми войсками. Армия его любила, так как он был учеником самого Субэдэй – богатура, который за 50 лет военной службы не проиграл ни одного сражения. Из общего числа регулярного войска, из 129 тысяч , Тулуй получил 104 тысячи , трое других сыновей - по 4 тысячи, остальные 13 были розданы прочим родственникам [14; т.2 (1). 59 ] . Ханом же Чингис видел своего третьего сына – Угэдэя, ибо в отличии от своих братьев он был добр, покровительствовал наукам, торговле, религии, мог примирять все противоречия , обходить все конфликты и тем был угоден всем партиям. По истечении общеимперского траура, Великий Курултай 1229 года, 13 сентября официально провозгласил Угэдэя Великим Каганом.

С 1230 года Монгольская империя продолжила развитие военного успеха одновременно на двух фронтах – Китайском и Ближневосточном. Борьба с джурдженями была более упорной и кровопролитной, чем при Чингисхане, так как за время пятнадцатилетней передышки они хорошо подготовились и даже отняли многие области, перешедшие к Монголии по мирному договору и угрожали империи реваншем [3; 212] . Почти такая же ситуация сложилась и на Ближневосточном фронте. Сын Мухаммеда, шах Джелаль–ад – дин, объединив непокорившиеся монголам области державы Хорезмшахов, также готовил контрудар по Средней Азии [47; 82] .

На западе , в Кипчагской степи не угасала борьба с половцами и башгирдами. Надеяться на мирное разрешение конфликтов было нельзя и монголам пришлось продолжать изнурительную борьбу за выживание . Армия и государственная машина, созданные Чингисханом , а так же гений монгольских полководцев вновь со вершили чудо. К 1231 году Чормаганом был разгромлен Джелаль – ад – дин и покорены все земли Хорезмшахов до границ Багдадского халифата . В 1235 году пала последняя крепость джурдженей [3; 234]. В борьбе с остатками Цзиньской империи велика была заслуга чингисовской дипломатии, благодаря которой удалось включить в войну с джурдженями на монгольской стороне Южную Сун. И хотя китайские войска воевали не очень успешно, Монголию спас сам факт открытия второго фронта.

На Курултае 1235 года были приняты насущные вопросы – «западный поход» на булгар, башгирдов, половцев и поддерживающих их русских, а также вспомогательное Закавказское направление [22;166]. На усмирение Азербайджана , Грузии, Армении был направлен один Чормаган с одним туменом [2;8]. Западный поход возглавил Бату – хан, наследник Джучи, а для фактического руководства ему был дан в помощь сам Субэдэй. Войска для похода выделил каждый улус. Были сформированы отдельные корпуса под руководством царевичей Гуюка, Бури и Мункэ, а также вспомогательные отряды из среднеазиатских тюрок.

Неприятной неожиданностью для империи оказались предательское поведение бывшего союзника – Южной Сун. Её войска стали самовольно занимать области, отходящие по договору о разделе Цзынь, к Монголии. Попытка уладить вопрос миром закончилась убийсвом послов [22;167]. Так, Монголия опять получила Китайский фронт.

Преследуя своих врагов – половцев и их союзников, монголы за 1236 – 1242 годы покорили Волжскую Булгарию, Башкирию, Рязанское , Владимирское , Черниговское, Киевское, Переяславское, Галицко–Волынское княжества, разгромили польско – германскую коалицию, Венгрию, Чехию, Болгарию, Сербию , всюду показывая чудеса монгольской тактики, организации, наводя панический ужас на всю Европу. На Южном фронте война приняла изнурительный , затяжной характер, ибо воевать в условиях джунглей Южного Китая монголам было очень сложно. Особенно, учитывая то, что война велась сразу на нескольких участках [см.36]. Такова была ситуация ,сложившаяся в Великой Монгольской империи в период правления Угэдэя.

Однако, перейдем к рассмотрению основной задачи нашей работы - внутренней политики Монгольской империи.

Имперский отрезок монгольской истории можно разделить на несколько условных периодов, каждый из которых отмечен доминированием одной из борющихся партий в монгольском обществе. Одна из них стремилась к созданию крепкого централизованного государства с сильной ханской властью. Она покровительствовала городам, торговле , способствовала восстановлению и развитию сельского хозяйства ограничивала произвол чиновников и объём налогов. Вторая представляла интересы старой кочевой знати, стремившейся к сепаратизму. Их идеалом было дробление завоеванных земель на множество мелких княжеств, где каждый из них управлял бы по собственному произволу, грабил население , а народные возмущения подавляло бы правительство [37; 290].

Чингисхан всю свою жизнь провел в бесконечных военных походах и умер, оставив потомкам лишь общие контуры внутренней и внешней политики и мудрую Ясу. Вопрос же об управлении огромной империей был оставлен им во многом открытым. Но сформировались кадры, подготовленные Чингисханом для выполнения этой ответственной задачи. Прежде всего, нужно выделить среди них Киданя Елюй Чуцая – начальника Великого Императорского Секретариата и его помощника кераита Чинхая. Еще в первую половину войны за Северный Китай Елюй Чуцай спас мирное население от неминуемой расправы ожесточенных полководцев [10; 9] , объяснив императору, что если он истребит все население , а земли отдаст нойонам под пастбища, то он лишится многих доходов так нужных воюющей стране и более того, уронит авторитет и оставит о себе у соседей и подданных недобрую славу.

С приходом к власти Угэдэя империя под руководством Елюй Чуцая провела реформы, превращавшие ее из военной монархии в бюрократическую. Известно мудрое высказывание Чуцая , которое можно было поставить девизом того времени: «Империя была завоевана верхом на коне, но управлять ею из седла невозможно» [10; 15].

В связи с этим были проведены следующие преобразования – в 1230 году – судебная реформа , устанавливающая делопроизводство и тем ограничивающая произвол чиновников (китайцев, джурджений, киданей, уйгуров на монгольской службе). Зимой того же года последовала амнистия, а также была подписана программа восстановления наиболее пострадавших провинций Северного Китая [13; гл. 2. с. 5Б]. Вопреки мнению некоторых нойонов, желавших истребить все население бывшей Цзинь и пашни превратить в пастбища , Елюй Чуцай уверял Угэдэя , что можно получать ежегодно 500 тысяч лян (1 лян = 37;3 гр.) серебра, 80 тысяч кусков шелковых тканей и 400 тысяч ши (66,4 л) зерна, обложив Северный Китай поземельным , торговым и монопольными государственными налогами на вино , уксус, соль, железо, продукты гор и водоемов ( т.е. на разработку недр и рыболовство) [8 ; 36].

Самой прибыльной была соляная монополия. Государство извлекало из нее доход путем продажи соляных лицензий. Каждая стоила 10 лян серебра и давала право на получение 4 цзыней соли. Купцы покупали лицензии в налоговых управлениях , получали указанное количество соли на солеварнях и торговали ей в своих районах [8; 40]. Монопольные лицензии давали ежегодно 500 тысяч лян [8;42].

В 1231 году налоги с восстановленных земель так превзошли ожидания императора, что он пожаловал Елюй Чуцаю должность джуншулина - канцлера , тем самым Елюй Чуцай совместил в своих руках доверие императора, финансовую, судебную и административную власть. Первыми шагами канцлера было разделение военной и гражданской администрации на местах.

Была создана триединая система государственной администрации. Старшие чиновники, военные темники и налоговое управление не должны были подчиняться друг другу и будучи самостоятельными в своих действиях отчитывались только перед Императорской Канцелярией [10;19].

Это вызвало недовольство со стороны армии. Особенно, обострились отношения между бюрократической и военной старомонгольской партиями, когда Чуцай стал вмешиваться по мнению армейцев «не в свои дела» .

В 1233 году, после долгой и тяжелой осады Субэдэй взял последнюю столицу Цзынь – Кайфын (Бяньцзинь). Согласно традициям город , не сдававшийся до применения осадных орудий, вырезался; Тем более можно было представить озлобленность воинов, на глазах которых погибли их товарищи. Но канцлер сумел убедить Угэдэя, что истребление 1,5 – миллионного торгово – ремесленного города принесет казне огромный убыток, а его пощада - такую же прибыль , да к тому же и веру покоренного населения в разумность нового правительства. Император согласился, наряду с бывшей джурдженьской столицей были пощажены ещё более 20 других городов, оказавших длительное сопротивление [8; 67].

На деньги, полученные от пощаженного населения была достроена столица Великой Монгольской империи Каракорум. Был сооружен знаменитый “Тумен - Амгалан” - роскошнейший императорский дворец, поражавший своей красотой европейских послов. Главное здание дворца тояло на высоком цоколе и представляло собой обширный зал с 64 колоннами. Пол зала был выстлан зелеными глазурованными плитками. В центре дворца было сооружено тронное помещение , которое блистало художественной отделкой. Все дворцовые здания были покрыты черепицей зеленого и красного цвета и украшены различными рельефными изображениями. Из золота и серебра было сделано много скульптур и настенных изображений: слонов, львов, лошадей и других животных. Рядом с ханским дворцом были выстроены богатые и красивые дома ближайших родственников Угэдэя.

Кроме того, в городе была построена масса административных и хозяйственных учреждений [13; гл. 2. С.5]. О размахе строительства говорит и тот факт, что в расширении города участвовало только одних мастеров – специалистов 1,5 тысячи.

Елюй Чуцай также пытался влиять на стратегию военных операций. В частности, он провалил проект переброски китайских войск в Среднюю Азию, а мусульман - в Китай, аргументируя тем, что в непривычных условиях эти войска понесут большие потери и отдача от них будет минимальной [10; 19].

После завоевания Цзинь Угэдэй обещал своим генералам распределение приобретенных земель. Но канцлер предложил вознаградить их не землями, что ослабляло контроль центра над территориями, а деньгами, шелками и драгоценностями. Это переполнило чаши терпения в армии. Против Чуцая выступила масса офицеров и генералов, через своих представителей при дворе они подали жалобу Угэдэю, в которой канцлера обвиняли в коварстве, в заговоре против императора и в самых смертных грехах.

Но император был уверен в честности своего канцлера и не обратил на клевету никакого внимания. Более того, он отдал разбирательство над клеветниками самому Елюй Чуцаю. Но канцлер также не стал мстить, ибо был сторонником мирного разрешения всех конфликтов. Желая не обострять отношения с армией он пошел на компромисс: земли были розданы офицерам, но сборам налогов там занимались государственные чиновники, а землевладельцы получали свой процент из казны [10; 21].

Согласно компромиссному решению Елюй Чуцая все земли империи были разделены на «имперские» - доходы с которых шли в казну , «улусные» – с которых кормились ханы улусов и нойонские» жители которых платили налоги другим ( не царствующим) чингизидам и старшим офицерам монгольской армии. Каждый из них получил земли в различных частях империи, в зависимости от доли участия его войск в покорении данной территории. Так джучиды имели земли в Китае, Средней Азии, Иране. Однако, чтобы избежали злоупотреблений, налоги со всех земель взимались по единым государственным нормам, а потом уже распределялись по адресатам.

Для их распределения , а также контроля за соблюдением законности, при гражданской администрации каждой области были учреждены специальные комиссии, в состав которых входили представители улусов [14; т.1. 553]. Такой же коллективный подход преобладал и в управлении государственной почтовой службы.

В соответствии с постановлениями III Великого Курултая 1235 года, на котором помимо Великого Западного похода был решен ряд внутренних задач. В 1236 году были проведены следующие реформы. В связи с потребностью восстановления вновь вошедших территорий Северного Китая, а также пополнения казны, привозимые в столицу товары были обложены НДС на 30%, а вино – на 10% [22; 169]. Это ударило по уйгурским купцам, которые стали проигрывать местному производству и по потребителям роскоши – военной аристократии.

В связи с расширением территории империи была проведена новая перепись населения и установлены новые налоги. Жители уже восстановленных земель – Средней Азии и Монголии облагались подушной податью. А северо – китайские провинции , разоренные недавними боями, облагались более легким налогом – подворным . Такой же принцип действовал и на вошедших позднее русских землях. От подушного налога освобождались старики и несовершеннолетние , также от всех налогов освобождались ремесленники и служители культа всех вероисповеданий, чиновники платили только подушный [8; 49].

Учитывая то, что большинство земель уже были восстановлены, вводились новые налоги: поземельный и налог шелком. Поземельный составлял 3,5 шена с одного му с полей высшего качества, 3 шена – со среднего и 2 шена – с низкого. Особо урожайные заливные поля облагались 5 шенами с му. Люди, не имевшие своей земли, но обрабатывающие чужую на условиях аренды, облагались поземельным налогом в зависимости от количества тяглового скота и сельскохозяйственных орудий, тогда как землевладельцы платили налог по количеству и качеству земли [8,53]. Налог шелком составлял 1 цзынь шелковой пряжи с каждых двух дворов, подчинявшихся императорской казне и 1 цзынь с каждых 5 дворов, подчинявшихся владельцам уделов [8,54]. Причем строго соблюдалось, чтобы уплатившие налог императору не платили нойонам.

Государственная машина империи была хорошо продумана, для лучшего контроля за делами были четко разграничены функции Восточного и Западного Секретариатов. Переписью Китая ведал уйгур Кадак, на западе за это отвечал кереит Чинхай (оба несториане). Сбором налогов в Китае занимался сам Елюй Чуцай, а в Средней Азии ответственность за это лежала на Махмуде Ялаваче [14, т.1; 545]. А его сын Масуд – бек управлял с 1240 года Уйгурией, Мавераннахром и Хорезмом . Однако, когда казна находилась в тяжелой ситуации ( в основном это происходило при снаряжении войск в дальние походы) интриганам вроде мусульманина Абдурахмана удавалось получать на откуп целые области и регионы. В 1239 – 1240 годах Абдурахман получил право на сбор налогов с Китая. За это сразу выложил их двукратную стоимость. Несмотря на то, что Чуцай ревностно объяснял Угэдэю, что политика такого рода приводит лишь к бунту, ибо откупщики , не заботясь о будущем сдирают с населения три шкуры, отбирая не только излишки, но и необходимое, а в итоге в следующие годы с области физически трудно собрать даже обычную ставку, император, подталкиваемый необходимостью, пошел на эту авантюру. Видимо она была не единственной, учитывая, что даже в землях давно восстановленного живущего спокойной жизнью Мавераннарха в 1238 году в конце царствования Угэдэя, вспыхнуло порожденное непосильными грабежами откупщиков восстание под руководством Махмуда Тараби [14, т.1; 545].

Восстание было быстро подавлено нойонами Илдызом и Джикен - Хорчи, а сами жители Бухары прощены императором, когда ему изложили подробности дела, виновные же в превышении полномочий чиновники были отстранены от дел [14, т.1. 546].

Для набора образованных людей на государственную службу были учреждены экзаменационные коллегии. Допускались все, независимо от национальности и социального положения даже лица, находящиеся а рабстве. В результате было набрано 4030 человек, четверть из которых освободилась из рабства. Большинство набранных ученых составили корпус специально образованной новой должности – таньмачи – налоговых чиновников , созданных для того, чтобы умиротворить страну и защитить мирных жителей от притеснений и поборов [6,197]. Часть собранных налогов создавала фонд помощи разоренным и малоимущим. Из этого фонда для лучшего снабжения населения хлебом и другими продуктами земледелия в степных областях империи были созданы государственные магазины [6,197].

Также были проведены экзамены среди служителей культа: буддистов, конфуцианцев, даосов и других, так как многие пользуясь привилегиями , данными правительством, просто уклонялись от уплаты налогов, прикидываясь служителями [8, 21].

По всей стране велось активное строительство. Императорская политика в религиозной области освобождала все церкви от налогов, более того жаловались большие средства религиозным общинам на строительство храмов. Джувейни прославляет благодеятельное правление императорского наместника в Мавераннахре – Махмуда Ялавача и его сына Масуд – бека . По его словам страна при них полностью была восстановлена после военных опустошений, Бухара достигла величайшего процветания, находясь на главной торговой артерии империи, так что ни один мусульманский город не мог соперничать с ней по количеству населения, но богатству жителей и по процветанию науки [14, т.1. 545]. Джувейни, особенно, прославляет постройки, воздвигнутые при Масуд – беке в Бухаре –медресе Ханите, построенное на средства вдовы Тулуя и медресе Масудие, построенное Масуд – беком.

Оба здания находились около Ригистана и служили украшением главной площади города. Каждое медресе обучало в год тысячу студентов. Особенно замечаелен поступок ханши Соркоктенибеги, которая будучи христианкой , пожертвовала тысячу золотых балышей на Медресе – мусульманскую академию. Сококтенибеги постоянно посылала в различные области империи и окрестности столицы милостыню и расходовала свое имущество на пропитание нищих и бедных [12, т. 2. 129]. При Масуд – беке были также построены медресе в Кашгаре и других крупных городах [14, т.1. 545].

В стране последовательно создавалась интеллигенция, открывались культурные учреждения. Этому покровительствовал сам император. В 1236 году было создано Императорское Историческое Общество [3, 259]. По указанию Угэдэя на монгольский язык переводились многие религиозные , экономические и исторические трактаты . В это же время были созданы официальная история чингизидов «Алтан Дэбтэр», ныне утерянная, и дошедшая до нас оппозиционная «Тайная история» или «Сокровенное сказание» [см.6]. Все источники, даже враждебные, независимые от монгольских ханов прославляют великодушие и кротость Угэдэя. При нем не было страшных уголовных процессов и свирепых казней, последовавших в период междуцарствий. Эта миротворческая политика была провозглашена Угэдэем в его тронной речи при вступлении на престол: «Наш царь, Чингис, с большими трудами создал царский дом. Теперь, пришла пора доставить народам мир и довольствие, и не отягчать их» [6, 197].

Народная память сохранила многие рассказы о защите и помощи Угэдэя беднякам, ремесленникам, о его справедливом суде, о покровительстве начинающим купцам и трансконтинентальной торговле, о его мудрости и щедрости [12,т.2.с.48–63]. Об этом красноречиво свидетельствуют его высказывания – билики: «Живущим на свете известно, что мир не соблёл верности ни одному существу во Вселенной. Мудрость требует того, чтобы человек хранил себя живым в вечной жизни доброго имени. Между землей и закрытым кладом нет разницы. Оба они одинаковы своей беспомощностью . Поскольку при наступлении смертного часа не приносят никакой пользы, а так как с того света возвратиться невозможно, то мог свои сокровища будем хранить в сердцах и все то, что имеется или еще поступит, отдадим подданным и нуждающимся, чтобы прославить доброе имя» [12,т.2., 48]. Даже последние указы Угэдэя свидетельствуют об его обостренном чувстве справедливости. Согласно прошениям населения было проведено ограничение процентов по долгам. Выплаченный процент, равный долгу, теперь ликвидировал задолженность [8, 62]. Так же в связи с появившимися злоупотреблениями были ограничены потребности , пользующихся ямскими станциями, да и количество таких лиц было упорядочено – каждому была выдана специальная пайцза [8, 62]. О милосердии Угэдэя говорит и то, что его предсмертным указом была общеимперская амнистия.

К концу правления Угэдэя экономика империи бурно развивалась. Мы уже перечисляли последствия умиротворяющей политики Угэдэя в Средней Азии, полностью восстановившей экономику региона и способствующей процветанию Средней Азии. И так было повсюду. Это отражалось и на росте доходов казны. В одном Китае прибыль казны возросла в десятки раз.

Если в 1230 году 500 тысяч лян серебра казна получала со всех монопольных налогов, то к 1241 году - 960 тысяч лян поставлял лишь один соляной налог [8, 56]. Причем цена лицензии практически не повышалась, а увеличение прибыли было достигнуто за счет расширения производства, так как начиная с 1236 года была налажена и возобновлена добыча соли в следующих округах: в Янцзине, Баймингане, Саньчагу и Дайджигу [[8, 56]. А также разрабатывались новые месторождения. Такая же картина наблюдалась в доходах и по другим отраслям.

Результаты мудрой политики императора и канцлера были налицо.

Однако вместе с чиновниками и фаворитами ханов во дворец проникло такое зло цивилизации как интриги и яд. Внезапно умирает любимая жена императора Мука – хатун. А вскоре после обеда у купца Абдурахмана, 11 декабря 1241 года умирает и сам Угэдэй [12, т.2. 45]. Официально, было объявлено , что император умер от пьянства, но слишком уж были заинтересованы в этом определенные силы, недовольные политикой канцлера, которому он самозабвенно доверял, а эта политика мешала их стремлению к власти и богатству . Истину сейчас восстановить сложно, однако даже Плано Карпини, прибывший в Каракорум спустя всего несколько лет в отравлении Угэдэя не сомневался [11,100].

Смерть Угэдэя развязала руки врагам Чуцая. Чинхай заменил его в администрации, а Абдурахман добрался до лелеямой в снах мечты – поста министра финансов.

Канцлер Елюй Чуцай, потомок царского дома Киданьской империи Ляо , верный слуга двух императоров и «бюрократический гений» Великой Монгольской Империи, умер в 1243 году, видя , как рушится дело, которому он посвятил всю свою жизнь [10, 22].

Так закончилось славное правление достойнейшего из сыновей « Потрясателя Вселенной», создавшего государственный аппарат Великой Монгольской империи и оставившего после себя плеяду талантливых и профессиональных кадров. При нём создалась и увидела свой расцвет бюрократическая партия, главным в которой был надконфессиональный и интернациональный принцип. В не входили монголы, уйгуры, кидани, джурджини, китайцы, тюрки и жители Средней Азии и Ирака. Среди них были и буддисты, и несториане , и конфуцианцы, и даосы, и мусульмане, но всех их объединяло служение новому единому евразийскому государству. В царствование Угэдэя также соблюдались права населения всех вероисповеданий.

Все религии равно освобождались от налогов и пользовались покровительством императора. За 14 лет не было ни одного религиозного гонения. Хотя это не означает, что отсутствовала борьба конфессий . Особенно сильно она проявлялась в Джагатайском Улусе , где «хранителем Ясы» был поставлен своеобразный социальный эксперимент над мусульманами. Отныне им было предписано соблюдать Великую Ясу прежде, чем нормы Шариата, что вызвало недовольство населения. Так же остро чувствовалась борьба между надконфессиональной имперско–бюрократической партией и партией мусульманских купцов – откупщиков. Периодически мусульмане брали верх, о чем свидетельствуют в частности бераты на области Северного Китая, выписанные Угэдэем Абдурахману. Но все же это были частные случаи, не влиявшие кардинально на общую политику религиозно терпимого государства.


2. Междуцарствования (1241 – 1250 гг.)


При жизни Угэдэй хотел назначить своим преемником Кудана. Сохранилось даже предание о том, что сам Чингисхан повелел Угэдэю передать трон после смерти именно Кудану. Но вот беда – любимый сын был неизлечимо болен. Тогда Угэдэй решил передать трон своему третьему сыну – Куджу, но тот умер еще при жизни Угэдэя. Что это? Рок или чьи – то происки?

Тогда Угэдэй назначает наследником Ширамуна, сына Куджу [14, т.1. 551]. Однако сразу после смерти Угэдэя к власти приходит его старшая жена – Туракина и отстраняет законного наследника Ширамуна, говоря, что он еще слишком молод, и пока регентствовать будет она сама [14, т.1., 559].

Туракина происходила из знатного найманского рода. В детстве она была отдана замуж за сына вождя меркитов Тохтоа – беки – Худу. Попав вместе с его гаремом к Чингису, она была отдана Угэдэю. Вдова Угэдэя не отличалась красотой, но обладала необыкновенно сильным характером.

Туракина ловкостью и хитростью, различными дарами и подношениями склонила на свою сторону родственников и нойонов , все ей подчинились [12, т.2. 114]. Весь государственный аппарат остался без изменений и наместники окраин остались на прежнем месте. Фактически страной правила Фатима – ханум, пленная персиянка – любимица ханши. Интриги и произвол достигли своего расцвета. Репрессии обрушились на верхушку кадрового состава угэдэйского государственного аппарата. Премьер–министр Чинхай и Махмуд Ялавач должны были тайно бежать к Кудану, чтобы спасти свои жизни. Масуд – бек, видея, что жизнь отца на волоске, не стал дожидаться своей очереди и бежал к Бату – хану. А темник Керегез был схвачен и казнен, будучи обвиненным Фатимой в государственной измене [12, т.2. 114-116].

Наместник Хорасана, уйгур Коркуз был отстранен от дел из-за того, что не дал царевичу джагатаиду грабить народ, выписывая самовольные чеки на откуп областей и дерзко его пристыдил и обругал.

Но из-за беспорядка в Каракоруме, где никто не хотел разбираться в его деле, бывший наместник, верный слуга трона и заступник народа, был отдан на расправу в Алмалык к джагатаидам, где и был казнен [12, т.2.,116]. Его место занял менее щепетильный к положению народа Аргун. Купец Абдурахман вошел в зенит своей славы, он стал новым главой правительства и самым богатым человеком в государстве.

Благодаря приходу к власти партии среднеазиатских купцов, налоги империи стали отдаваться на откуп. И если раньше такие явления были незначительны, то теперь они приняли массовый характер . Купцы взимали с населения трехкратную стоимость налогов, доводя население до обнищания , разоряя целые области. Это сводило на нет все достижения политики Угэдэя, которая поддерживала сельское хозяйство и ремесла.

И это все Туракине сходило с рук, ибо главный законник империи, следивший за строгим исполнением указов императора и соблюдением «Великой Ясы», старший брат Угэдэя – Джагатай, внезапно умер через шесть месяцев после смерти императора. Вдова Джагатая – Есулун, казнила подозреваемых в отравлении «опоры престола» лекарей Везира и Медж-ад- дина [14, т.2(2 ).,538]. Однако и здесь кажется не обошлось без длинных рук Фатимы и Абдурахмана, ибо они были заинтересованы в смерти Джагатая, ведь она давала им доступ к столь желаемой беспредельной власти.

Туракина унаследовала мощный государственный аппарат, что позволило ей продержаться несколько лет без поддержки какой-нибудь из борющихся придворных партий.

Бюрократическая партия , разгромленная репрессиями, потеряла свое былое влияние. Доминирующей партией стала партия купцов- откупщиков . Однако она не устраивала партю военных, что вновь поставило последнюю в оппозицию.

Военная партия, казавшаяся монолитом в борьбе с бюрократической партией в 30-е годы, также была раздираемая противоречиями. Монгольская армия состояла из двух неравных частей; ветеранов, добровольно примкнувших к Чингису и покоренных кочевников. Их соотношение было примерно 25% к 75%. Но преимущество ветеранов было в том, что они занимали все высшие командные должности, а для вошедших в состав монгольского войска народов существовало ограничение в продвижении по военной лестнице – они не имели права занимать должности выше тысячника [22,171]. Кроме того, со времени Угэдэя войско пополнилось покоренными тюрками, джурдженями, тангутами, китайцами. Получилось так, что победившие монголы оказались в меньшинстве в своей империи, а реальной силой стали побежденные народы. И с этой силой приходилось считаться.

В 1242 году гвардия, состоявшая из ветеранов, сторонником которой был и автор «Таной истории монголов», пользуясь тем, что основные войска империи были на дальних фронтах, попыталась посадить на трон Тэмугэ – Отчигина, младшего брата Чингисхана. Однако основная армия и народ их не поддержали. Видя отсутствие положительного резонанса в обществе, заговорщики ретировались [12,т.2. 116].

Из Западного похода вернулся старший сын Угэдэя – Гуюк, а также дети Тулуя и Джучи – Мункэ и Орду. Бату-хан остался для поддержания порядка в покоренных землях. После проведенного Мункэ и Орду расследования по делу Тэмугэ – Отчигина были казнены четыре нойона и вездесущие Фатима с Абдурахманом [14, т.1. 554].

В октябре 1245 года состоялся 1V Великий Курултай , на котором вопреки завещанию Угэдэя и лишь под нажимом Туракины Великим Каганом был провозглашен Гуюк – ее единственный сын. Туракина надеялась остаться у власти и править сыном как подставным лицом. Однако спустя 2 –3 месяца после восшествия Гуюка на трон, Туракина, чье властолюбие так тяготило его, безвременно скончалась [12, т.2.117].


Гуюк не отличался великодушным характером отца. Это был жестокий, вспыльчивый, самовлюбленный, неуживчивый, не обладавший военным талантом, склонный к алкоголизму, мрачный, не улыбавшийся человек, которого все очень боялись [14, т.1. 554 – 555]. Такой император был мало симпатичен большинству войска.

Новый каган, однако, начал свое правление в примирительном духе. Все законы прежних правителей были утверждены. Соркоктэни – беги была награждена за помощь, оказанную в подавлении заговора Отчигина [14, т.1., 555]. Гуюк с детства воспитывался Кадаком и Чинхаем в христианской традиции и поэтому покровительствовал христианам. Но из-за того, что он еще в 1238 году крепко поссорился с Бату-ханом, любимцем армии, большинство воинов- несториан поддерживали вдову Тулуя Соркоктэни – беги и ее детей, друзей Бату – хана. И как ни пытался Гуюк добыть себе популярность в войсках бесплатной раздачей шелковых тканей и другой «благотворительностью», народ за ним не пошел. Да и большинство населения, разоренного откупщиками, мало радовались приходу ничего не предпринявшего для облегчения жизни народа императора.

Гуюк начал ставить везде своих людей. В Джагатайском Улусе он смещает законного хана Хара–Хулагу и заменяет его на своего друга, также джагаида Есу–Мункэ. Есу-Мункэ тоже не был талантливым правителем, зато был большим любителем архи, поэтому все его дела вела жена Тукаши –хатун [12,т.2. 118]. Ей помогал новый визирь Беха – ад – дин, приемный сын предыдущего Хабаш – Амида. В Передней Азии Байджу – нойона сменил любимец Гуюка Эльджигэдэй. В гражданской администрации были назначены вернувшиеся из опалы. Махмуд Ялавач – стал наместником в Китае, его сын Масуд – бек – в Средней Азии, а Аргун – буга – в Иране , Закавказье и Месопотамии [12,т.2. 118]. Не получив должной поддержки в армии, Гуюк был вынужден опереться на партию среднеазиатских купцов, что способствовало продолжению традиции откупа государственных налогов.

Вражда Бату-хана и Гуюка выросла за время «Западного похода» до того, что Бату уклонился под предлогом болезни от принятия личной присяги новому императору, чтобы не быть отправленным в Каракоруме. Это дано Гуюку повод для похода на Бату.

У Бату было лишь 4 тысячи преданных монголов, у Гуюка – стотысячное войско империи, но Бату поддержали русские князья, да и в Великой Степи его военный авторитет весил немало [14, т.5. 496]. А у Гуюка не было полного контакта со своим войском. И вот весной 1248 года две армии стремительно двинулись навстречу друг другу. Казалось столкновение двух врагов неминуемо. Но вдруг, когда до соприкосновения армий оставалось лишь два недельных перехода, Великий Каган Гуюк внезапно умирает у Бишбалыка [12,т.2. 121]. Возможно, кто-то в Каракоруме не хотел бездумного кровопролития и разрешил проблему одной смертью, вместо тысячи смертей. Не исключено, что в этом были замешаны люди Соркоктэни – беги.

Несмотря на вышесказанное , кратковременное правление Гуюка было благоприятно для христианского населения империи. Отовсюду – из Сирии, Греции, Руси к нему стекались в большом количестве Христианские священники и врачи, получавшие выгодные места в социальной сфере государства [14, т.1. 556]. Все основное управление империей было в руках христиан. Христиане пользовались своим положением для резких нападок против ислама и мусульмане не смели возражать им. Это был их реванш за долгие годы притеснений в мусульманских султанатах.

Вновь наступило междуцарствие. Регентшей стала вдова Гуюка Огуль - Гаймыш. Это была слабая, невежественная, ограниченная женщина. Кроме сделок с купцами никаких дел больше не было и Огуль-Гаймыш большую часть времени проводила наедине с шаманами и была занята их бреднями и небылицами. Все царевичи по собственной воле писали грамоты и издавали указы. Вследствие разногласий между матерью, сыновьями и другими царевичами и противоречивых мнений и распоряжений, дела пришли в беспорядок [12, т.2. 122]. Канцлер Чинхай не знал, что делать, никто не слушал его советов и не выполнял распоряжений. Откупщики, как и прежде, грабили народ.

Как мы видели выше, в период междуцарствий, партия мусульманских купцов выходит на первый план , и как следствие практика откупов входит из разовых , экстренных случаев в систему. Одновременно с этим в пользу мусульман решается вопрос о Западном походе. В итоге, основные силы были направлены не на Багдадский халифат, Сельджукский султанат и Палестину, а на католическую Европу и Южный Китай. Так же происходят первые противоречия в среде монгольского войска. Митраистская гвардия отрывается от подавляющих масс несторианского народа – войска и в союзе с частью мусульманской партии совершает попытку государственного переворота.

С приходом Гуюка возрождается бюрократическая партия, однако уже с явной христианской доминантой. Приводится ряд гонений на мусульман. Меняется и внешняя политика. Посылаются корпуса в Иран, на границу с Багдадским халифатом, начинается дипломатическая переписка и обмен посольствами с Папой Римским. Однако при этом сохраняет свои позиции и мусульманская партия, что свидетельствует о разладе системы государственного управления и отсутствии взаимопонимания и тесных связей императора с народом.

  1. Дуумвират.



  • Накануне V Великого Курултая обстановка в Монгольской империи чрезвычайно накалилась. Сложившееся положение в империи многих не устраивало. Несторианское большинство в войске, недовольное домом Угэдэя, все настойчивее выдвигало в претенденты на престол сыновей Тулуя, и популярного полководца, самого авторитетного человека в империи Бату-хана. Угэдэйцы, поддерживаемые джагатаидом Есу-Мункэ, напротив, старались удержаться на первых ролях в государстве. Когда представители улусов выехали в Ала-Камак, то Бату отказался от престола, выразив своё предпочтение роду Тулуя и предложил кандидатуру своего друга и соратниках по Великому Западному походу – Мункэ, обещав свою поддержку на Великом Курултае [12,т.2.,131]. Таким образом, джучиды и тулуйцы четко выразили свою позицию. Угэдэйцы же не имели конкретной программы, лишь абстрактную – «не возводить на престол других царевичей, пока будет кусок мяса от детей Угэдэй - хагана» [12,т.2. 132]. Или выдвигались кандидатуры детей Гуюка – Хаджи и Наху, и их двоюродного брата Ширамуна. Наконец, в июле 1251 года, в Каракоруме состоялся V Великий Курултай. Сложившиеся к этому времени группировки представляли собой следующую раскладку сил. Ширамуна и сыновей Гуюка поддерживали сыновья Угэдэя – Харачар и Хашин, а также хан Джагатайского Улуса
  • Есу-Мункэ и многие царевичи джагатаиды: Хайдар, Мэнгэту, Байджу, Мунджи, Есун – Дува и другие [12,т.2. 134]. За Мункэ голосовали сыновья Тулуя – Хубилай, Хулагу, Буджек, Арик- Буга, а также хан улуса Джучи Бату и царевичи джучиды – Орду-Ичен, Бэркэ (председательствовавший на этом курултае от имени Бату, оставшегося в Сарае), Шэйбан, Тангут, Бэркэчор и другие [12,т.2. 134]. Причем лагерь угэдеидов – джагатаидов не был столь монолитен. Джагатаиды Хара –Хулагу и Алгуй, а также сыновьяУгэдэя Кадан и Мелик с сыновьями поддерживали Мункэ. Главными обвинениями против угэдеидов были убийство без суда и следствия дочери Чингисхана Алтылун-хакан, невыполнение завещания Угэдэя и беспорядок в государственном управлении. В итоге большинством голосов Мункэ был коронован 30 июля 1251 года Великим Каганом. А Бату – хан, как старший среди чингизидов был назначен соправителем в западной части Великой Монгольской империи [12,т.2. 135].

Однако , противники Мункэ, лицемерно присягнув ему на верность, начали готовить заговор. Но заговор был вовремя раскрыт. Для подавления мятежных улусов Угэдэя и Джагатая Мункэ послал две армии. Первая, направленная на поражение главного очага мятежа, его экономического центра – Джагатайского Улуса, состояла из 10 тумэнов. В ее задачу входило через Кашгарию и Уйгурию выйти к Бишбалыку, перейти хребты и соединиться в Каялыке с войсками полководца Куйгуран – Огула, посланного Бату-ханом на подавление мятежа в западной части Джагатайского Улуса [12,т.2,136]. Вторая армия под руководством Бурундая, численностью в два тумэна должна была нанести вспомогательный удар по улусу Угэдэя – идеологическому центру сопротивления [12,т.2,136]. Ей предписывалось развернуться на линии Киргизия – Алтай - Иртыш. Эти своевременные, молниеносные броски правительственных войск парализовали действие оппозиции. Во главе первой армии стоял Хара-Хулагу, вновь назначеный ханом Джагатайского Улуса. Его величайшей заслугой является то, что он уговорил своего племянника Бури, командующего войсками Улуса Джагатая, не проливать невинной крови простых солдат и добровольно сдаться. Причем надо отдать должное и Бури, ибо он видя, что проиграл, и зная, что, сдавшись, наверняка будет казнен, предпочел не приносить в жертву массу людей [14, т.2 (1). 64]. Бури и Есу-Мункэ были отосланы на суд к Бату. А Хара-Хулагу умер во время похода, так и не вступив в правление. Приемником был назначен малолетний сын Хара-Хулагу Мубарек –шах, а регентшей при нем, его мать Оркына – хатун (Эргэнэ). Вместе с ней вернулся к власти и старый визирь Хабаш –Амид [14, т.2 (1). 64].

А тем временем в Каракоруме Мункэсар- нойон, главный яручи (судья) и Бэркэ (брат Бату) проводили следствие по заговору и определяли степень вины и меру наказания участников. По приговору имперского суда к высшей мере наказания были приговорены жена Гуюка и мать Наху - Огуль-Гаймыш, мать Ширамуна Кадач-хатун, жена Есу-Мункэ Тукаши-хатун, бывший хан Джагатайского Улуса Есу-Мункэ, его племянник Бури - бывший главком заговорщиков, воспитатели угэдэйских царевичей – министры Чинхай и Кадан, визирь Есу-Мункэ- Беха-ад-дин и 77 нойонов, принадлежавших к домам Угэдэя и Джагатая [14, т.2 (1). 64].

Из них наиболее значительными были Бубан, Джини, Кулджай, Саркан, Туган, Йсур. Ширамун был помилован , но несколько лет спустя казнен за попытку организации нового заговора. Улус угэдэидов отдали внуку Гуюка от его сына Наху - Ханату [14, т.1. 562]. Масуд –бек, сын Махмуда Ялавача был утвержден в должности наместника императора по налогам в Средней Азии [14, т.1. 562]. Началось мудрое правление Великого Кагана Мункэ, бывшее расцветом Монгольской империи.

В народе сохранилось впечатление, которое оставил Мункэ своим правлением: «Все следуют за его дворцом, как мухи за медом ; всем он дает, все считают его своим и все предсказывают ему великие блага» [95]. В отличие от своего предшественника Гуюка, Мункэ не разжигал религиозной розни. Напротив, сам сохраняя преданность вере предков – митраизму, он покровительствовал всем религиям. И христиане , и мусульмане, и буддисты сохранили предание о том, что хан якобы принадлежал к их общине и превозносил их веру над верой соперников.

Однако все же Мункэ не забывал, кто посадил его на трон и оказывал христианам уважение больше, чем другим религиям. Поэтому даже новым канцлером империи был назначен несторианин Булгай [14, т.1. 564]. Кроме того, сказывалось и то, что мать Мункэ, воспитатели и друзья были также христианами. Но в государственной политике он придерживался мнения, что все религии равны по достоинству и не позволял притеснять людей из-за веры. Так мусульманам было разрешено убивать баранов по правилам Шариата, а раньше они могли за это нарушение «Великой Ясы» поплатиться жизнью [12, т.2. 140 ]. Примечателен и тот факт, что по наговору мусульман был казнен уйгурский индикут (правитель автономии), обвиненный ими в желании перебить в одну из пятниц всех мусульман Уйгурии. Видимо, по этому признаку – веронетерпимости к мусульманам он был причислен к сторонникам Гуюка, а память о заговоре угэдэидов была еще жива [14, т.1. 562]. Веротерпимости Мункэ соответствовало его стремление править каждой областью сообразно национальным традициям и привычкам ее населения. С этой целью в канцелярию при дворе императора были приняты писцы из представителей всех религий и национальностей: персы, уйгуры, китайцы, тибетцы, тангуты, тюрки, армяне, грузины, русские и другие [12, т.2. 144].Указы к населению писались на местных языке и письменности. Мункэ положил конец произвольным поборам, возобновив порядок взимания налогов при Угэдэе. Рассылая наместников по областям для новой переписи населения [2,14] и установление твердых податей, Мункэ наказывал им: «Не допытывайтесь строго и не спорьте о минувших обязательствах, ибо у нас намерение облегчить положение подданных, а не грабительски умножать богатство казны [12, т.2. 141- 142] . Великий Каган приказал сборщикам податей и чиновникам, чтобы они не были пристрастны и лицеприятны, строго карали взяточничество и обязал не брать недоимок с бедных.

Кроме того, Мункэ предложил правителям областей представить доклады о нуждах регионов и способах исправления несовершенств в управлении и налоговой политике. Все просили установить строгие нормы податей, что и было сделано, прежние натуральные подати были заменены на денежные, Так средняя норма для Китая и Средней Азии составляла 11 динаров, как хорошо развитых экономических регионов, для Персии, Закавказья и заволжских территорий Улуса Джучи – 7 динаров. Минимальная подать везде была равна 1 динару [12, т.2, 142]. Кроме того, был издан указ о льготах бедному населению [12, т.2, 142].

Мункэ признал недействительными все ярлыки и пайцзы, изданные после смерти Чингисхана, так как многие из них были получены незаслуженно, да и подделок за время междуцарствий появилось немало [14, т.1. 564]. Следуя сложившейся традиции в декабре 1252 года Мункэ объявил общеимперскую амнистию [12, т.2. 142].

Для лучшего управления империей она была разделена на две части – Западную и Восточную. Граница между ними проходила по Памиру и Семиречью. Таким образом, Иран, Закавказье, Северная Индия, Афганистан, Среднеазиатская часть улуса джагатаидов и Улус Джучи подчинялись и контролировались прежде всего Бату-ханом [14, т.1. 565]. Сбор налогов, управление войсками , вопросы торговли и культурного строительства западной половины империи – все было в его руках. Даже вопросы внешней политики решались совместно. Так, сначала послы принимались Бату-ханом, а затем ехали в Каракорум к Великому Кагану Мункэ для заключения основного договора [2, 15].О слаженности действий данного дуумверата прекрасно сказал сам Мункэ: «Два глаза в одной голове, но хотя их и два, вид их один, и куда один направляет свой взор , туда и другой» [14,т.2 (1), 65].

Великий Курултай 1253 года вновь показал, кто фактически направлял политику страны. Большинство депутатов от народа – войска несторианского вероисповедания требовали у императора санкционировать крестовый поход на Иерусалим, чтобы освободить «Святой город» и Гроб Господен, снять тяжкое исламское ярмо с братьев-христиан Ближнего Востока [7, 57]. Также было решено продолжать войну с Южным Китаем и решены некоторые внутренние вопросы.

  1. Желтый крестовый поход (1253 – 1260 гг)


Главнокомандующим армией был назначен брат императора Хулагу.

Сам он был буддистом, но жена и дети – христиане. Хулагу получил пятую часть от войск империи. Со всех улусов был собран каждый пятый воин. Плюс ему еще была дана тысяча специалистов по метательным машинам и сама «осадная артиллерия Х111 века» [10]. Армия двигалась не спеша, кони шли на подножном корму, через реки были заранее наведены понтонные переправы . В 1254 году Хулагу останавливался с войском в столице Джагатайского Улуса – Алмалыке у Оркыны –Хатун. Осенью 1255 года его принимал в Самарканде наместник Великого Кагана Масуд-бек. Постепенно в армию прибывали добровольцы и отряды из улусов, выделенные Хулагу еще на Великом Курултае [11]. С января 1256 года армия начала боевые действия в Персии . К концу 1257 года были ликвидированы все крепости исмаилитов - очаги восстаний и наведен полный порядок в иранских провинциях [2, 16]. Виновные в нарушениях законов были наказаны. В феврале 1258 года Хулагу взял Багдад, подведя черту под царствованием Аббасидских халифов. Дворец халифа был отдан несторианскому патриарху под резиденцию. Хулагу запретил убивать и грабить христиан всех исповеданий. Все это обратило к нему сердца армян и сирийцев, 647 лет изнывавших под игом мусульман [2, 17]. Армянский патриарх благословил хана на Священную войну. Но еще раньше, в 1254 году армянский царь Гетум 1 , совершив тяжелейшее путешествие через всю территорию Монгольской империи – от Крыма до Коракорума, заключил с Мункэ союзный договор о военном и мирном сотрудничестве и взаимопомощи [2, 67 – 70].

Гетум, возвратившись, привлек к союзу Антиохийского князя Боэмунда, сделав его своим зятем и Никейскую империю, рассчитывавшую на помощь монголов в борьбе с Сельджукским султанатом [22, 181]. Путь в Сирию и Палестину был открыт, армяне и антиохийские крестоносцы присоединились к Святому монгольскому войску. В 1259 году Хулагу взял Халеб, Дамаск, Хомс, Хамай, Мелитан и вышел на берег Газы [2, 17]. До освобождения Святого города – Иерусалима оставались считанные дни.

Но тут у монголов появилось двое непредвиденных врагов – католики – тамплиеры и православные грузины. Первые отлучили Боэмунда от церкви за союз с «варварами» и заявили, что «если придут монгольские черти, то они найдут на поле сражения слуг Христа готовыми к бою» [Кутлер. История Крестовых походов. СПБ. 1895., с. 404]. Вторые, которых монголы тоже считали своими естественными союзниками и потому оставили им самоуправление, воспользовавшись моментом, решили сбросить с себя «ненавистное иго», заключавшиеся лишь в уплате государственных налогов, которые, между прочим, платили и сами монголы, и участие в войне с исконными врагами Грузии – мусульманами. Быстро забыла грузинская знать раны, нанесенные стране тюрками Хорезмшаха Джелаль – ад – дина, смерчем пронесшимся в 20-х годах по цветущей Грузии и разорившим ее. Забыли, как встречали они тогда монголов – освободителей.

Два грузинских царя –Давид Нарин и Улу Давид восстали несогласованно и оба, видя, что совершили глупость , поддавшись на уговоры сепаратистки настроенной знати, бежали в укрепленные горные замки, оставив на расправу за свое предательство простой народ [История Грузии . Тб.- 1946г., с. 269). Излишне объяснять, что выиграли от этого лишь мамлюки Египта. А монголы, лишились таким образом резервов, так необходимых измотанной боями и длительным переходом по пустыне Священной армии. Вдобавок к этому, осенью того же 1259 года, во время боев в Сирии, Хулагу получил известие о безвременной кончине Великого Кагана Мункэ. Курултай для выборов нового императора всегда требовал личного присутствия Чингизидов и поэтому междуцарствие всегда вело к остановке всех дел.

Кроме того, изменилась ситуация в Улусе Джучи. На место умершего в 1256 году Бату-хана был посажен императором Мункэ его сын Сартак [14, т.5. 503]. Но однажды Сатак случайно обронил в разговоре с дядей роковую фразу : «Я христианин и видеть мусульманина – мне несчастье» [14, т.5. 503].

Вскоре Сартак скоропостижно скончался. Эта же участь постигла и его малолетнего сына. Улакчи, и его бабушку – регентшу Боракчин – хатун (вдову Бату). Так, отравив родственников, брат Бату-хана Бэркэ стал в 1257 году ханом Улуса Джучи. Вот как описывали Бэркэ современника : «Редкая борода, желтолицый, волосы в косах за ушами, в ухе – золотая серьга с драгоценным камнем, на голове – высокая шапка, на бедрах – пояс из зеленой болгарской кожи, унизанный золотом и драгоценными камнями, сапоги из красной кожи» [14, т.5. 503].

На престол он вступил в возрасте 50 лет.

Пользуясь начавшейся с 1260 года неразберихой в государственном управлении, Бэркэ признавая номинально Великого Кагана, фактически проводил свою внутренюю и внешнюю политику. Несмотря на то, что он продолжал опираться на русские княжества и в 1260 году открыл православную епископию в Сарае [34, 14-16], и разрешил перебить налоговых чиновников – переписчиков населения из Каракорума , тем самым прекратив отсылать доходы с Руси в Монголию, Бэркэ был ревностным мусульманином. В 1259 году в столкновении Христиан и мусульман Самарканда, он вмешался на стороне последних, что в немалой степени способствовало погрому, во время которого, кроме всего прочего, был разрушен такой шедевр несторианской архитектуры, как храм Иоанна Крестителя, построенный при Джагатае на средства вдовы Тулуя - Соркоктэни-беги [5, 69]. Не одобрял Бэркэ и войну с мусульманскими странами, санкционированную центральным правительством . Он в свое время вступился за Сельджукского султана, хотя армянские союзники готовы были

растерзать своего давнего врага [14,т.5. 504]. Он вступил в дипломатическую переписку с мамлюками Египта, с которыми империя находилась в состоянии войны [см. 29]. А в 1265 году даже совершил поход на союзную Каракоруму Византию, опустошив Балканы, за то, что она захватила египетских послов и заточила бывшего Сельджукского султана [14, т.5. 505]. Не хотел Бэркэ подчиняться и указу императора о разделении сферы влияния на западе империи. Его не устраивало то, что земли Ирана и, особенно, земли Закавказья (т.е. того, что южнее Дербента) уходили теперь под непосредственную юрисдикцию вновь образованного второго Западного Улуса во главе с Хулагу. Причем, не исключено, что Бэркэ был причастен к грузинскому восстанию, обещав своим бывшим вассалам поддержку, но потом , видя безнадежный провал задуманной операции, решил повременить с вооруженным столкновением с Хулагу. Учитывая все это ильхан Хулагу срочно отступил в Иран , оставив в Палестине лишь 20 тысяч соединенных войск во главе с нойоном - несторианином Кит-Бугой-нойоном [2,20]. 26 июля 1260 года мамлюки без обозов совершили молниеносный бросок через Синайскую пустыню к Газе. Разгромив малочисленный монгольский заслон, они были снабжены провиантом в тамплиерской Акре и пройдя через территорию Иерусалимского королевства, своего давнего врага, вышли в Галилею, в тыл монгольской армии. 3 сентября 1260 года при Айн- Джалуде уставшее, предательски захваченное врасплох , монголо- армянское войско было разбито [2,20].Проход на Сирию был открыт . Дамаск был потрясен новой страшной резней христиан. Хулагу, пытаясь спасти союзников, бросил в Сирию новую армию, однако дальше Алеппо она не смогла продвинуться и 10 декабря 1260 года будучи разбита мамлюками при Хомсе, отступила за Ефрат [2,20].

  1. Ситуация на Южном фронте (1253 – 1259 гг.)


В 1253 году Хубилай, обойдя империю Сун с запада через Шенси в Сычуань, покорил самостоятельное южно-китайское государство Няньчжао. Причем население было пощажено, что укрепило монгольскую власть в этой провинции [3, 324].

Однако Хубилай, заподозренный в популизме среди китайцев, был отозван Мункэ на Север, Южную армию возглавил достойный сын прославленного полководца чингисовской закалки Субэдэя – Урянхадай. Урянхадай с мелкими боями и большими дипломатическими переговорами, подчинив южно-тибетские ,бирманские и вьетнамские племена, в 1257 году вошел в Ханой, обложив таким образом империю Сун с юго-востока [14,т.1. 565]. Однако, несмотря на множество отдельных успехов монголов, Сун не поддавалась. В сентябре 1258 года Мункэ снова созвал курултай и принял командование Южным фронтом на себя [14,т.1. 565]. С новой армией он вступил в Сычуань и начал планомерную осаду крепостей. Однако развившаяся эпидемия холеры среди монголов, возможно послужила причиной смерти под сильной крепостью Хэчжоу 11 августа 1259 года и самого Великого Кагана Мункэ [14,т.1. 566]. Смерть Мункэ заставила монголов оттянуть войска. Асутай, сын Мункэ, похоронил отца в Монголии, в Хэнтэйских горах. Командование огромным Южным фронтом и колосальными по монгольским меркам людскими ресурсами перешло к наступавшему на Сун с севера Хубилаю [14,т.1. 566]. Несмотря на то, что большинство армии составляли киданьские, джурдженьские, китайские, тюркские, русские и мусульманские добровольцы, а в отряде Урянхадая – даже бирманцы, мяо, яо, лоло и аннамиты (вьетнамцы), она была довольно таки монолитной и твердой силой, так как офицеры и порядки в ней были монгольскими, да и дезертирство во враждебном Южном Китае было равносильно самоубийству.

Покойный хан был степенен, решителен, говорил мало, не любил пиршеств, переходящих в многодневные запои, о себе говаривал, что он следует примеру своих предков [3, 353 – 354]. Воистину , Мункэ был самым достойным внуком «Потрясателя Вселенной», переняв от своего гениального предка не только военные таланты, но и государственную мудрость . Империя при нем достигла своего расцвета.

Начавшаяся еще при Гуюке христианизация нашла свое полное развитие в период дуумвирата Мункэ и Бату. Полная христианизация государственного аппарата, прекращение практики откупов (т.е. поражение партии мусульманских купцов) и упорядочение управления, Желтый Крестовый поход, продолжение связей с Западной Европой! Однако в отличие от политики Гуюка, - отсутствие притеснений и полное покровительство императора другим конфессиям . Сочетание интересов военно – несторианской партии с имперской надконфессиональной политикой. Таким образом, к концу периода «сильной империи» борьба между мусульманско-бюрократической (надконфессиональной), военно–старомонгольской (придерживавшейся митраизма) и воинственно- несторианской партиями в монгольском обществе, закончилась победой последней, при компромиссном союзе с имперско- бюрократической , полном разгроме военно –старомонгольской и вытеснении на более мелкие роли мусульманско- купеческой партий.

Младший брат Мункэ Арик –Буга был ревностным христианином. Хулагу поддерживал буддистов и христианин. Хубилай до поры не показывал своих взглядов, стараясь быть лояльным ко всем. А Бэркэ широко прославился своими подвигами в поддержку веры Мухаммеда. Такова была расстановка сил по улусам накануне смерти Мункэ. Однако после его смерти старые чингисовские традиции оказалось некому поддерживать. Соратники Чингисхана состарились и умерли, а молодежь была уже обработана христианами, буддистами, мусульманами. Старую монгольскую политику надрелигиозности ханов стало трудно поддерживать в прежнем русле, стали сказываться центробежные силы.