Новости: 15. 04. 2006

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8

Восемь сюжетов почти без комментария

ссылка скрыта

Сюжет первый.   Была когда-то, на советском еще ТВ, программа «Контрольная для взрослых». Может, кому-нибудь вспомнится эпизод, связанный с повестью А.Н. Толстого «Детство Никиты». Мальчик Никита сочинил для знакомой девочки стихотворение про лес, полный чудес, « птиц и зверей, и веселых дикарей » и, главное, про то, как   он любит этот свой лес! И вот, родителям и детям по отдельности задают простенький вопрос: о чем это стихотворение?

Рассудительная мама разъясняет ведущим, что в стихотворении воспевается красота леса и его обитателей. А в соседней комнате первоклассник, сдерживая смущенную полуулыбку, подыскивает слова. «Это он… под видом леса про девочку написал и про свою любовь!»

Сюжет второй. Семилетняя Оля впервые в Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, да и вообще в музее. Поэтому я не планирую маршрут, не выделяю какие-то картины. Интересно ведь, что ей самой, на новенького, понравится и запомнится. Дамы в удивительных платьях? Романтические пейзажи? Празднества, бытовые сценки? Или что-то близкое к детскому рисунку – например, – аквариум А. Матисса?

Понравились и запомнились три непонятные и неподвижные фигуры, выступающие из темной глубины: «Ассур, Аман и Эсфирь» Рембрандта. Почему? Затрудняется с объяснением. «…Они так сидят… как будто стража другого мира…»

Сюжет третий. Во время фестивального показа смотрим анимационный фильм, не предназначенный специально для маленьких. Персонажи фильма – предметы быта. И в танцевальном ритме их перемещений можно при желании прочитать некую неоднозначную историю взаимоотношений. Может ли подобная полуабстракция удержать внимание маленького ребенка?

Но гаснет экран, и за моей спиной слышится явно «дошкольный» голос: «Мне мультик понравился!» Из другого ряда откликается известный режиссер ( не автор фильма): «Вот кого слушать надо!»

Сюжет четвертый.В информационной программе ТВ говорят о театральных гастролях. Забавный, ярко напомаженный актер рассказывает, как, играя Синьора Помидора, он передает всю развязность и самодовольство глупых новых богачей. Потом корреспондент спрашивает худенькую малышку с умными глазами: «Тебе понравилось?» - «Не очень… Артисты играют как-то… п-а-а   д-е-е-тски… Поэтому спектакль … не очень волнующий. А я люблю, когда волнующий!»

Сюжет пятый. Идет серьезное – серьезное совещание на высоком – высоком уровне, про кино для детей. Выступает режиссер или, может быть, прокатчик и авторитетно объясняет: для детей надо делать просто и забавно, потому что сложные чувства им пока недоступны.

Комментарий. «Пока». Значит, через какое-то время станут доступны? Как бы не так! Способность чувствовать не вырастет с годами сама, как волосы или зубы. Впрочем, и для них нужна соответствующая пища.

Сюжет шестой.Умные старшеклассники в одной из лучших московских школ разбирают стихотворение И.А. Бунина «Не видно птиц…», которое кончается такими строками:

И, убаюкан шагом конным,
С отрадной грустью внемлю я,
Как ветер звоном монотонным
Гудит-поет в стволах ружья

Ребята приходят к выводу, что поэт Бунин ошибся: ведь отрадной грусти не бывает. Бывает или грустно, или отрадно, то есть весело…

Комментарий. Вот она, душевная туповатость, следствие скудной эмоционально-эстетической диеты, которую прописывают растущему человеку наши бодрые «развлекатели»!

Сюжет седьмой. В детской аудитории показывают анимационный фильм о непослушном медвежонке. Герой наказан за своеволие: его унес поток, он больно стукается о камни мягкими боками, и пока неясно, чем дело кончится. Малыш в темноте с тревогой говорит маме: «Я боюсь». Дети постарше в этом месте ржут от души.

Комментарий. Конечно, нормальный ребенок будет сочувствовать своему четвероногому ровеснику в столь опасном положении. Будет и «сорадоваться», когда того спасут и простят. И не мы ли, с нашей навязчивой и часто агрессивной «развлекаловкой», глушим в детях этот естественный отклик?

Сюжет восьмой. Припоминаю, как смотрел в полупустом зале фильм о Махатме Ганди. …На экране безоружные и бесправные люди, которые идут, куда не велено, вопреки несправедливому запрету. Их бьют палками и уносят, но на их месте появляются все новые волны людей, принимающих добровольное страдание.

В продолжение всего довольно длинного эпизода парни в задних рядах громко и механически, словно даже нехотя, гогочут.

Комментарий. Видимо, они уже не представляют, что кино может быть предназначено для чего-нибудь другого. Или – подавляют в себе остатки сострадания? И далеко ли от них ушли «умники и умницы», полагающие, что отрадной грусти не бывает? И может ли такая ущербность эмоционального развития не проявить себя в реальной жизни, в отношениях и поступках этих людей?

А ведь в ранние годы дети не таковы. Они способны чувствовать и понимать искусство несравненно глубже и тоньше, чем мы почему-то думаем, хотя понимают и чувствуют они по-своему и не всегда могут рассказать об этом словами. Общение с искусством может из года в год развивать их душу, их эмоциональную сферу, их нравственную чуткость. А мы годами держим их на «балдежках» и «страшилках», более или менее искусно сделанных, и зачастую приправленных физиологически вредным количеством децибелов и мельканий.

Неужто мы заинтересованы в том, чтобы росли поколения людей, может быть, с сообразительной головой, но с глупым сердцем? Ведь они, по слухам, «наше будущее».

А.А. Мелик-Пашаев, гл. ред. журнала «Искусство в школе»

Пульт, включающий инфантильность

Пульты дистанционного управления телевизором, видеомагнитофоном, музыкальным центром. Они есть почти в каждой квартире, и становится их с каждым годом все больше. Взрослые осторожно берут в руки эти маленькие плоские коробочки: как бы не нажать чего лишнего. Подростки хватают решительно, таскают за собой, бросают, где попало, даже под кроватью. Они играют кнопочками, словно пианисты-виртуозы. Им известно множество дополнительных функций аппарата, о которых взрослые и не подозревают. Такое впечатление, что они родились с пультиками в руках. Собственно, дети и воспринимают пульт как продолжение руки. В самом деле, удобно. Экономия времени, никаких усилий - легкое движение пальцев, и по твоему желанию одна картинка сменяет другую на экране. Не надо никаких специальных знаний, умений.

Очередное гениальное техническое изобретение? Средство сделать нашу жизнь комфортнее? Психологи говорят - нет! Это опасное устройство, способное радикально изменить человеческую природу - превратить всех нас в инфантильных переростков.

Беда в том, что обычный телевизионный пульт соединяет в себе все главные мечты ребенка: игрушечность (маленький, размером с ладонь), мгновенный результат, все зримо, реалистично, все вокруг тебя.

Начнем по порядку. Миниатюрность. Еще в древние времена люди создавали уменьшенные копии самих себя, животных, домов. Настоящий мир так велик и так опасен. А человеку хочется чувствовать себя всемогущим, хочется окинуть взглядом, взять в руку целый храм, всю семью. Крошечные фигурки поначалу играли роль амулетов, священных предметов. Маленькие вещицы обладали огромной ценностью, давая власть их обладателям над миром. Постепенно амулеты перешли в разряд безделушек, милых пустячков. И сегодня взрослые с удовольствием ставят на полки, письменные столы маленьких слоников, машинки, кораблики. Это вовсе не игрушки. Детям запрещают их трогать (сломаешь, разобьешь). Малый размер компенсируется утонченной техникой, доставляет интеллектуальное, эстетическое наслаждение.

Детские игрушки нужны, чтобы малыши строили свои миры, разрушали их и вновь возводили. Дворец из кубиков непременно нужно разрушить, чтобы назавтра построить снова, еще лучше прежнего. С кубиками при этом ничего плохого не случится, зато ребенок приобретет важный опыт созидания.

Взрослые бережно хранят свои крошечные модельки. Это символы хрупкости бытия, невозможность управлять вещами по своему капризу. Иначе лишишься сувенира - истории, наследия, памяти.

Сейчас грань между игрушкой и священным амулетом, миниатюрой исчезает. Маленький пульт в руке. Не символическая фигурка, а реальный инструмент власти. Он позволяет командовать миром. Подчинять его своим желаниям, не боясь последствий. Пульт не ценность, его не стоит беречь, хранить. Период детского всемогущества продлевается до бесконечности.

Пульт абсолютно послушен. Он не оставляет возможности понять, как много есть на свете такого, "что и не снилось вашим мудрецам".

Мгновенный результат. Только подумал, захотел - сразу получилось. Ты в центре мира. Детский эгоцентризм, длящийся жизнь. Не нужно познавать себя, строить отношения с семьей, друзьями. Ты никогда не поймешь, что кроме твоих собственных есть и чужие желания, интересы.

Привычка щелкать пультом получила специальное название - заппинг. Это настоящая болезнь.

Раньше в театре, в кино вы садились в зал и смотрели всю пьесу от начала до конца. Теперь подростки переходят от программы к программе, смотрят одновременно фильм, новости, матч, рекламу, болтают по телефону, режут сыр, ругаются с родителями. Они щелкают кнопками, повинуясь мгновенному капризу. С появлением кабельного телевидения количество возможных переходов увеличилось в геометрической прогрессии.

Конечно, дело не только в пульте. Но без него они не стали бы так часто менять программы. Ведь надо встать с дивана, найти нужную кнопку на панели. А так - мгновенно, легко, не отвлекаясь от прочих дел.

По данным статистики, наши дети держат пульт в руке чаще, чем ручку или книгу. Проводят перед телевизором времени больше, чем в школе или на улице.

Привычную (заппинговую) модель поведения они переносят и в остальную жизнь. Ученики на уроке болтают с друзьями, рисуют, хрустят сухариками, иногда поглядывают на доску, сосредотачиваясь на минуту. Они бы с удовольствием и в классе пощелкали пультом, чтобы переключиться на другую программу в момент скуки, неприятности, трудности.

Пульт приучает рассеивать внимание, гнаться за новыми впечатлениями, яркими картинками, не вникая в суть. Книгу можно перечитать, подумать, с учителем поспорить, вместе докопаться до истины, найти значимые идеи, авторитетные мнения, но с пультом в руке дети не нуждаются в авторитетах. Они и сами все могут.

Мир сводится к тому, что видно глазами. Причем чужими глазами - оператора, режиссера. Телереальность стала для многих единственной реальностью, словно всего того, что не попало в объектив камеры, просто не существует.

Что делать педагогу в этой ситуации? Помочь ребенку отказаться от мнимого могущества, чтобы научиться владеть собой, обрести силу. Инфантилизм ведет к безумию, наркомании. Взрослеть - значит понять слово "невозможно", найти авторитеты вне себя самого. Научиться слушать, а не только смотреть. Это, пожалуй, самое важное.

Людмила ПЕЧАТНИКОВА по материалам статьи Филиппа Мерье

По ту сторону телеэкрана

Телевидение. Самое привычное и доступное развлечение; монстр, оболванивающий сознание; заманчивый мир, куда хотят попасть многие. Особенно уязвимы перед ним дети в качестве зрителей. А что происходит с ними по ту сторону экрана? Этот вопрос не может не волновать педагогов и родителей, тем более что ток-шоу с участием детей становится все больше. На наши вопросы отвечает работник одного из центральных каналов, мама 16-летнего сына.

Для создателей программы дети в студии – это?..

Это высокий фактор риска. Особенно в прямом эфире. Мы-то, к счастью, всегда сначала снимали, потом монтировали. Но и в этом случае с детьми работать сложнее, ибо они непредсказуемы. Даже взрослые опытные люди, которые во время предварительной беседы производят впечатление живых, остроумных, веселых, перед камерой часто съеживаются, зажимаются. А дети – это вообще бомба замедленного действия. Никогда не знаешь, чего от них ждать.

Тем не менее детских ток-шоу становится все больше.

Авторам программ нужны эмоции в студии, живая непосредственная реакция: страх, гнев, слезы, растерянность… Чем больше, тем лучше. Это прибавляет рейтинга. Дети же более непосредственны, открыты. Их легче «раскрутить». Особенно младших подростков. Они выдают больше эмоций, зато они менее управляемые. Ребятам постарше легче объяснить, что от них требуется, но они уже более скованные.

Относятся ли к детям на съемках более бережно, чем ко взрослым участникам?

Нет, конечно. У съемочной группы есть задача – сделать определенный продукт. А будешь ли ты учитывать уязвимость детской психики, твое личное дело. Но в любом случае, даже если у тебя есть свои дети и ты не склонен быть жестким и циничным, на первом месте профессиональные задачи, интересы программы. Вообще, телевидение – штука жесткая. Один отбор для участия в передаче чего стоит. Это очень травмирующий фактор. Предполагаемых участников, как детей, так и взрослых, приглашают, просматривают, отбирают. И отборщики не заморачиваются по тому поводу, что отвергнутые психологически пострадают. Дети же наверняка страдают больше. Это плата за большую, чем у взрослых, эмоциональность.

Разрешила бы ты своему ребенку участвовать в детском шоу?

Если бы сам захотел, почему бы и нет? Но не в каком попало. Зависело бы от темы и авторов программы. Это опыт пребывания в нестандартной ситуации. Может быть, негативный, но ребенок должен понимать, что бывают люди, задающие некорректные вопросы.К ним нужно вырабатывать иммунитет. Но я не буду возражать лишь относительно участия в тех программах, где не затрагиваются личные истории и переживания. Потому что есть программы просто чудовищные, как у Малахова, например, или «Солнечный круг». Детей просто выворачивают наизнанку. Из зрителей вышибают слезу, паразитируя на эмоциях детей, которые и так обижены судьбой. Конечно, туда, где провоцируют на эмоциональный стриптиз на потребу публике, не пущу ни за что. А если тема не грязная, то это хороший тренинг: высказываться, слушать других, отстаивать свое мнение.

Во время ток-шоу действительно происходит дискуссия, и человек делает интеллектуальный шаг, что-то осмысливает или это спектакль чистой воды?

Продвинется ли участник в понимании, осмыслении чего-то, зависит от него, склонен ли он размышлять вообще. Другое дело, когда в программе участвуют дети-актеры. Профессионалами их назвать, конечно, нельзя. Но сведения о них занесены в базу данных. Их приводят родители, чтобы «сдавать в аренду», если можно так выразиться. Это не секрет. Для участия в программе можно заказать детей любого возраста. Ну, не младенцев, конечно…

А те дети, которые участвуют не ради заработка, – им позволено говорить то, что они действительно думают?

Говорить, конечно, можно все что угодно. Другой вопрос, что от этого останется в программе. Обычно перед программой редактор проговаривает тему с участниками, чтобы представлять себе, кто их них что думает; кто на что способен. И во время записи ведущий может задать вопрос тому, кто даст «нужный» ответ. И из дискуссии обычно берут те куски, которые подходят авторам, и монтируют. Корректировка происходит всегда. В окончательный вариант программы может войти и экспромт, если он понравится редактору

На твой взгляд, практика использования детей на TV будет расширяться?

Существующие жанры себя изживают. Ток-шоу, похожих как близнецы, несметное количество на всех каналах. Темы затерты, лица примелькались. Найти взрослых участников за бесплатно становится труднее. В погоне за разнообразием многие задействуют детей. А что будет дальше – посмотрим.

Беседовала Елена Куценко

Эти несознательные дети Индиго

ссылка скрыта

Термин «трудные дети» в педагогике имеет столько оттенков и значений, что любой ребенок от завзятого хулигана до тихой упрямой девочки может быть назван трудным. Перефразируя известную поговорку – если ребенок легкий, значит, ты о нем чего-то не знаешь. Дети и не должны быть легкими для взрослых. У них своя жизнь, не повторяющая нашу, и свой характер, не для нашего удобства формирующийся. А главное, у них свои представления о мире, вытекающие не только из сообщаемых нами сведений. С любым ребенком нелегко так же, как и с любым взрослым.

Как становятся «трудными»?

Теоретики обучения и воспитания придумали много определений для детей, которые выбиваются из среднестатистического ряда «обычных детей». Я имею в виду «обычных детей» в том смысле, какой придают словосочетанию «обычный стиральный порошок» в рекламных роликах. На самом деле это дети, овладевшие искусством мимикрии и, когда они попадают в благоприятные для индивидуального проявления условия, они становятся такими же сложными и интересными, как и «трудные» дети.

Для учителя массовой школы, который в первую очередь должен научить предмету в объеме, предписанном Госстандартом, трудности создают ученики, не работающие на уроках и мешающие работать другим. Таких учеников с каждым годом становится все больше. Дети мигрантов, плохо знающие русский язык, неблагополучие в семьях на фоне социальных потрясений и идеологической пустоты, дети с врожденными проблемами здоровья – разные причины, а результаты сходные – вести уроки все труднее и труднее.

В последние годы в Москве открылось несколько специальных школ для трудных подростков. В них направляют, в основном, детей из социально неблагополучных семей после зафиксированных в милиции правонарушений. Но непрерывная болтовня на уроке, безобразно оформленная тетрадь, незаполненный дневник, дерзкие ответы учителям – еще не достаточная причина для направления в специальную школу, а даже два таких ученика в классе не дают полноценно вести уроки. Причем чаще всего это неплохие ребята. Они первыми помогут перенести мебель из кабинета в кабинет, они вежливо и много раз за день здороваются с каждым учителем, они сами огорчаются, что так плохо себя ведут, но… начинается урок - и все повторяется: невнимание, глупые шутки, демонстративное нежелание соблюдать веками освященные правила поведения на уроке.

Что чаще всего делает в таких случаях учитель? Сначала замечания во время урока, попытки воззвать к совести или самолюбию, потом – замечания в дневнике и призывы к родителям о помощи, дальше обращение к начальству с просьбой «власть употребить». Ни то, ни другое, ни третье, как правило, результата не дает. Ученик, пройдя все эти меры воздействия, продолжает лоботрясничать, учителя стараются его не трогать, следуя мудрой поговорке: «Там, где ты ничего не можешь, ты не должен ничего желать».

Цвет неподчинения

В Америке таких детей до последнего времени лечили от плохого поведения таблетками. Этот метод тоже не конструктивен. Ребенок становится тихим, но при этом его интеллектуальные способности резко снижаются. Лекарства делают ученика вялым, податливым, но совершенно отбивают способность к анализу ситуации. Такие дети не осознавая разницу между хорошим и плохим, быстро становятся легкой добычей криминальных лидеров. Помимо этого, привычка к приглушенному восприятию действительности под действием таблеток облегчает плавный переход к так называемым «легким наркотикам».

В конце девяностых годов американские психологи объявили, что у некоторых детей с проблемами поведения аура иного цвета, чем у остальных людей. По цвету ауры таких детей назвали «дети индиго».

В книге «Дети Индиго» подробно описываются такие дети и, когда я читала эту книгу, я узнавала практически всех двоечников и «нарушителей спокойствия», которых учила с 1971 года до последнего времени. Главная мысль книги: «Дети индиго – другие, чем взрослые, их окружающие. Они не воспринимают чужие правила без веских обоснований, не подчиняются просто потому, что «так надо», не делают того, что не считают необходимым».

Недавно мама подростка пожаловалась, что на ее тираду о долге и о том, что нужно делать не то, что хочется, а то, что надо, мальчик спросил: «Мама, а может быть, твои проблемы именно от того, что ты всю жизнь делаешь не то, что хочешь?» Это очень типично для ребенка индиго.

Они живут эмоциями

Я думаю, ошибка в том, что взрослые обращаются рассудку, сознательности и прочим рациональным составляющим личности подростка. Жалобы учителей на несознательность учеников вошли во все книги и фильмы на темы педагогики. И это правильно. Ученики в силу своего возраста не могут руководствоваться рассудком и логикой. Они живут эмоциями, большую часть информации воспринимают через образы или интуитивно. Именно поэтому неопределенные угрозы: «Смотри, хуже будет» или «Ты у меня допросишься», произнесенные с правильной интонацией действуют безотказно (меня в первые годы работы это поражало). Теперь я знаю, что неопределенная угроза вызывает в воображении гораздо более страшные картины, чем учитель может придумать. Каждый ученик воображает именно то, что для него страшнее всего, и пугается вопреки логике. Если бы он в такой момент мог подумать, он понял бы, что на самом деле учитель ничего страшного сделать ему не может. Но подсознание, подкрепленное тем, что учитель стоит, а ученик сидит, (учитель занимает доминирующую позицию), что учитель старше, а значит, могущественнее, диктует страх помимо сознания и воли.

Искусство разговора

Учитель, который использует правильно язык тела и умеет правильно дозировать рациональное, эмоциональное и подсознательное сможет избежать серьезных конфликтов.

Например, если учитель сидя разговаривает со стоящим учеником, позиция учителя на сознательном уровне воспринимается как начальственная, а на подсознательном как подчиненная. И когда учитель говорит что-то снизу вверх, его слова не принимаются в полной мере именно потому, что звучат снизу. Если нужно поговорить доверительно, чтобы ребенок воспринял слова взрослого как дружеский совет или как предложение сотрудничества, сядьте так, чтобы ваши глаза были напротив глаз ребенка. Если хотите, чтобы ваши слова звучали весомо и авторитетно, сядьте чуть выше.

Ни в коем случае не высказывайте раздражения. Раздражение – проявление слабости, и класс тут же реагирует на него, как на слабость. Учителям с низкими голосами легче овладеть вниманием класса, но если у учителя высокий голос, необходимо говорить спокойно и взвешенно. Отрицательные эмоции, звучащие в высоком голосе, воспринимаются как выражение слабости.

Взрослые воспринимаются ребенком как защита от опасностей. Мы, конечно, должны приучать детей к ответственности за их поступки, но не имеем права перекладывать на них всю полноту ответственности. А когда мы демонстрируем детям свои слабости на подсознательном уровне, мы тем самым показываем, что защита у них слабая, и вызываем с их стороны неуважение и нежелание подчиняться.

Стиль – деловой

Урок – это спектакль одного актера. Внешний образ этого актера играет важную роль в том, как пройдет спектакль. Прежде всего, внешний облик должен соответствовать вашей задаче. Строгий элегантный костюм, белая блузка или рубашка с галстуком, деловая обувь – все это очень хорошо для открытого урока, административной контрольной или экзамена. Вы демонстрируете собранность, решительность и готовность к трудным испытаниям. Но если Вы ежедневно приходите в класс, как на торжественную церемонию, контакт с учениками будет затруднен, а через какое-то время ваш облик будет вызывать раздражение своей неуместностью в интерьере школьных будней. На школьном или классном вечере можно появиться в юбке со смелым разрезом, но на уроке такой костюм будет работать против вас. В лучшем случае этот костюм вызовет восхищение вашим вкусом и красотой, в худшем – осуждение девочек и пристальный интерес мальчиков. Но о программе и задачах урока будет забыто наверняка.

Лучше, если ваш облик не привлекает внимания ни яркостью, ни небрежностью. Одна моя коллега рассказывала, что в молодости она и две ее подруги очень любили красить волосы в разные модные цвета. В один прекрасный день, подходя к классу, она услышала: «Видали? Наши-то Каштанки опять перекрасились». Она не обиделась на своих учеников, но сделала для себя выводы на будущее – стала продумывать свой внешний облик так, чтобы больше не вызывать подобных высказываний.

Роль и образ

Одежда и цвет волос - далеко не все, что определяет восприятие. Гораздо важнее жест, осанка, взгляд. От них зависит большая часть нашего маленького театра.

Но актеров учат этому несколько лет, а учителя учат совсем другим вещам, да и роль он должен себе придумать и написать сам. Возможно самое трудное - это определить, какую роль нужно играть на том или ином уроке, в том или ином классе. От этого зависит выбор внешних деталей. Рубаха-парень, комсомольская богиня, Прометей, несущий свет истины, мудрый наставник…

Конечно, роль должна изменяться от спектакля к спектаклю. Иначе станет скучно прежде всего самому учителю, да и дети, которых учитель перестает удивлять, начинают искать другие возможности для удовлетворения эмоционального голода – веселиться на уроках по-своему.

Для того, чтобы сложные дети, воспринимали нас объектами, заслуживающими внимания, все сказанное – необходимые, но далеко не достаточные условия успешности.

Прошли те времена, когда учитель был значимой и уважаемой фигурой только потому, что уважаемой и значимой была сама профессия. Да, кстати сказать, что-то и не верится, что такие времена были. Сейчас приходится много и тяжело работать на свою репутацию хорошего учителя как среди учеников, так и среди коллег и родителей. И если такая репутация среди взрослых греет душу и придает уверенности в себе, то среди учеников она – один из главных показателей профессиональной пригодности.

А репутация складывается, прежде всего, из впечатления. Спокойный, доброжелательный тон, правильно дозированная авторитарность (особенно необходимая при общении с подростками), готовность мгновенно и правильно отреагировать на нештатную ситуацию – вот далеко не полный перечень того, из чего складывается образ хорошего учителя. А дальше приходится этот образ углублять и расширять, не выходя из роли, обозначенной профессией. Трудно, но интересно. А если не интересно, зачем вообще идти работать в школу?

Ругая, хвалите

Вероятно, я не сообщу ничего нового, если скажу, что проблемы поведения обусловлены неправильным общением с миром. Ребенок искаженно воспринимает мир вокруг себя и себя в нем. Причины искажения очень разные – от аутичности из-за тепличных домашних условий до побоев пьяного папы, а проявления похожие: неумение слышать другого человека, неспособность к сопереживанию, заниженная или завышенная самооценка, неадекватная реакция на внешние раздражители.

Поэтому очень важное условие в работе с непростыми, нервными, травмированными современными детьми – уважение к ним. В любой ситуации оценка поступка или работы не может быть оценкой личности. Если ученик знает, что вы ему симпатизируете, несмотря ни на что, он выслушает внимательно и примет рекомендации. Когда вы хотите высказать порицание, начните со слов: «Ты умный, хороший человек. Почему ты поступаешь вопреки своим хорошим качествам?» Кстати, иногда ответ на этот вопрос бывает интересным и полезным для педагога. Иногда стоит при каждом удобном случае говорить ученику, что он не такой плохой, каким кажется себе сам. Разговор с родителями ученика, который вызывает нарекания, тоже нужно начинать с положительной оценки ребенка, а о негативных сторонах его поведения говорить, как о проблеме, волнующей вас с точки зрения судьбы ребенка. Это важно и для того, чтобы ребенок не считал вас предателем, (то есть опять-таки слабаком), и для того, чтобы в семье обстановка становилась более благоприятной и комфортной. К тому же родители будут благодарны за внимание и заботу об их ребенке, а ваши слова и рекомендации для них прозвучат более убедительно.

Общение

Главная тема работы с коллективом учеников – обучение цивилизованным способам общения. А это - прежде всего умение принимать особенности окружающих людей без осуждения и готовность выслушать мнение, не совпадающее с собственным. Конечно, учитель должен быть примером такого общения.

Для того, чтобы убедить ученика в том, что он поступил неправильно, можно попробовать вместе с ним проанализировать последствия его поступка лично для него самого. Например, мальчик решил сделать своей девушке дорогой подарок, но отказаться от удовольствий и накопить денег характера не хватило, и он украл деньги на подарок у родителей. О том, что он - негодяй, мальчик наслушался от родителей в полной мере. Если учитель пойдет тем же путем, подросток его просто не будет слушать – они здорово умеют ставить защиту от неприятных речей. Интереснее поговорить о том, чего хотел добиться этот человек и какой результат он получил. Ведь хотел он повысить свой статус в глазах этой девушки и, тем самым, в своих глазах. А получилось, что свой статус в глазах девушки он, если и повысил, то незначительно, зато в семье его статус упал окончательно, и исправлять репутацию придется долго и трудно.

Когда ученик отказывается выполнять какое-то задание, очень полезно объяснить ему, что он имеет право выбирать - делать ему это задание или не делать. Правда, и вы имеете право выбирать, как реагировать на его выбор. Забавно бывает наблюдать, как сама ситуация выбора помогает принять правильное конструктивное решение.

«Что наша жизнь? Игра!» - пожалуй, для нашей работы это главное, что нужно помнить всегда. Иначе учитель рискует стать жертвой рутины школьной жизни и потерять то, зачем он пришел в школу – радость общения и интерес к жизни.

Сохранить эту радость в себе, нести ее в классы, заражать ею учеников – труд благодарный и живительный. И эти трудные дети станут подарком, потому что они непредсказуемы, талантливы и незаурядны. И потому, что они будут признавать тебя учителем, который их достоин.

Нина ИВАЩЕНКО

Blog

Новости: 15. 04. 2006