Новости: 15. 04. 2006
| Вид материала | Документы |
- Концепция социально-экономического развития области на 2006 год// Новгородские ведомости,18., 3577.03kb.
- Новости международного института менеджмента линк за 2006 г., 1993.72kb.
- Молодёжное Правозащитное Движение (мпд) Новости Сети Выпуск №85 от 1 ноября 2006, 242.77kb.
- Радио 23 маяк, новости, 02. 02. 2006, Бейлин Борис, 21:, 3199.04kb.
- Новости, 457.99kb.
- Пресс-служба фракции «Единая Россия» Госдума, 1548.88kb.
- Новости Новости автомира, 47.52kb.
- 10. 03. 2006 14: 37: 41 РФ не следует жертвовать своими интересами для вступления, 3659.63kb.
- Правовые новости. Специальный выпуск "изменения налогового законодательства, вступившие, 50.96kb.
- Правовые новости. Специальный выпуск "изменения налогового законодательства, вступившие, 9.36kb.
Приказ "О проведении единого государственного экзамена на территории г. Москвы в 2006 году"
В целях организации и проведения эксперимента по введению единого государственного экзамена в г. Москве в 2006 году в соответствии с постановлением Правительства Российской Федерации от 29.12.2005 № 830 «О проведении в 2006-2007 годах единого государственного экзамена», приказом Министерства образования и науки Российской Федерации от 09.11.2005 № 271 «Об утверждении перечня субъектов Российской Федерации, участвующих в эксперименте по введению единого государственного экзамена в 2006 году», на основании представлений Департамента образования города Москвы от 21.10.2005 № 2МО-406-34-3 и от 09.11.2005 № 2-34-3 и протокола № 1 Государственной экзаменационной комиссии г. Москвы от 28.03.2006
п р и к а з ы в а ю:
1. Установить, что единый государственный экзамен на территории Москвы в 2006 году проводится:
на этапе государственной (итоговой) аттестации выпускников общеобразовательных учреждений (в мае-июне) по общеобразовательным предметам: русский язык, математика, физика, литература, химия, биология, география, история России, обществознание, английский язык;
на этапе вступительных испытаний в учреждения среднего и высшего профессионального образования по общеобразовательному предмету история России.
2. Департаменту образования города Москвы совместно с Государственной экзаменационной комиссией г. Москвы обеспечить проведение единого государственного экзамена в 2006 году по общеобразовательным предметам, указанным в п.1 настоящего приказа, и направить до 01.09.2006 в Федеральную службу по надзору в сфере образования и науки отчет о результатах его проведения.
3. Контроль за исполнением настоящего приказа возложить на Управление контроля качества образования (В.Н. Шаулина).
Руководитель В.А.Болотов
А о правах детей кто-нибудь подумал?
Приказ Рособнадзора о проведении обязательного единого госэкзамена по истории застал врасплох всех: одиннадцатиклассников, педагогов школ, приемные комиссии вузов. Ситуацию комментирует руководитель федеральной экспериментальной площадки
Юридически обоснованно, мне кажется, оспорить решение о ЕГЭ по истории невозможно: права детей у нас настолько куцые, что никто и никак не интересуется мнением ребенка о его собственном образовании.
А гуманитарная, вернее гуманная сторона этого решения очевидна. Некоторые вузы видимо испугались и срочно меняют для абируриентов экзамен по истории на экзамен по литературе. Каково выпускникам узнать такую новость за два месяца до сдачи?
Это незаконно и неправильно… То есть, законно, но неправильно. Негуманно по нескольким основаниям.
Во-первых, ребята не привыкли к тестовой форме, особенно по гуманитарным предметам. Во-вторых, далеко не все учителя, тем более историки, освоили тестовую форму.
И в-третьих, наибольшее количество претензий к тестовым вопросам – по литературе и истории. Потому что цели при обучении истории одни, а тестовые вопросы проверяют совсем другое. Не говоря уже о том, что новейшая история, по крайней мере нашей страны, находится в стадии становления. А тестовые задания требуют однозначного ответа.
Александр ТУБЕЛЬСКИЙ, ген.директор НПО «Школа самоопределения»
Попали в историю
Я сильно напрягся. Потому что история в моем вузе не профилирующий предмет и весь год на подготовительных курсах я не уделял ей такого внимания, какого требует сегодняшний экзамен. Мне показалось, что наши преподаватели, узнав о решении Совета ректоров Москвы, тоже были в некотором смущении.
Во всяком случае, вчера нам сказали, что никакого вступительного экзамена по истории мы сдавать не будем. А напишем вместо него изложение. Это те, кто поступает на наш факультет. Ребятам же, которые поступают на другой факультет, объявили, что вместо истории они будут сдавать экзамен по иностранному языку. Но сказали, что в любой момент все может измениться, и чтобы мы не расслаблялись, ко всему были готовы.
Даниил Сафонов, 11 класс
Нынешнее весеннее решение противоречит словам, сказанным Московским департаментом образования осенью прошлого года. Тогда учителям, ребятам и родителям объявили, что форму сдачи выпускного экзамена, равно как и вступительного, будет выбирать абитуриент. Теперь же даже на подготовительных курсах в МГУ сказали ребятам, что желающие могут сдать ЕГЭ по истории в школе в июне и принести свой сертификат в приемную комиссию. А там дальше, мол, посмотрим, что с ним делать.
Что касается пробных экзаменов, то это еще одна точка напряжения. Русский язык, например, можно два раза сдать на пробных экзаменах, абитуриенты об этом знали заранее. Форма же единого экзамена по истории свалилась на его организаторов так же неожиданно, как и на школьников, – кто должен помочь ученику? Кто будет организовывать пробное тестирование? Где? На какие средства? Об этом ни слова. Опять школьный учитель остается со своим учеником, чтобы за полтора месяца подготовить его к новому неожиданному испытанию.
Ольга Шавард, классный руководитель 11 класса
Не приветствуется ни учителями, ни родителями
Интересно, что об этом решении не знают сами преподаватели истории, которые принимают вступительные экзамены в вузах. Преподаватели истории Московского педагогического университета в беседе с корреспондентом Агентства национальных новостей заявил: «Для меня это стало новостью. В кругах преподавателей об отмене экзамена по истории ничего пока слышно не было. Мало того, я собственными глазами видел экзаменационные билеты по истории на 2006 год, которые лежали на подписи у руководства. Принятое ректорами решение кажется мне неожиданным, по меньшей мере, странным».
Об отмене традиционного вступительного экзамена по истории в среду сообщила Федеральное агентство по образованию (Рособразование) со ссылкой на решение Совета ректоров Москвы. «Все столичные вузы, где ранее в качестве вступительного экзамена была история, с этого года принимают абитуриентов только по результатам единого госэкзамена», - заявили в пресс-службе Рособразования.
Следует отметить, что единый госэкзамен в школах столицы не приветствуется ни учителями, ни родителями. Известно, что в прошлом году многие ученики и их родители, заручившись поддержкой учителей, подписывали в московских школах официальный отказ от ЕГЭ.
Ситуация: абитуриентов готовили школы и подготовительные курсы при вузах к сдаче экзамена по истории в формате обычного экзамена, а не ЕГЭ.
Фактически за 2 месяца до окончания обучения в 11 классе, детям изменена процедура аттестации по предмету.
Всем известно, что подготовка к экзамену включает не только усвоение знаний в определенной области, но и овладение ребенком технологии экзамена.
В сложившейся ситуации в период завершения последнего учебного года в школе детям и педагогам предложено поработать в абсолютно стрессовой для них ситуации: «быстренько» перестроиться психологически, освоить другой формат экзамена (за 1 месяц), директорам и завучам решить организационные вопросы (их не мало), а родителям, не очень разбираясь в деталях, отдаться судьбе, углубляя свою уверенность в «постоянной и искренней любви государства» к гражданам.
Ужас от школы останется у этих детей на всю жизнь, а профессиональные деформации педагогов будут сильнее.
Любовь Духанина Член Общественной палаты РФ,
доктор педагогических наук
Школа и общество: взаимное будущее.
ссылка скрыта
Судьбе (воплотившейся на этот раз в образе московского отделения Британского Совета) было угодно включить меня в группу работников образования, совершивших в конце марта рабочую поездку по среднеобразовательным учреждениям Великобритании. Часть группы состояла из руководителей регионального уровня, часть – из школьных директоров и учителей. Их маршруты то совпадали, то расходились, так что в конечном счете охватили всю страну. Стартовав в Лондоне, участники поездки побывали во всех четырех «автономиях» Соединенного Королевства – Англии, Уэльсе, Шотландии и – особенно «плотно» в Северной Ирландии, где провели наибольшую часть времени. Такое внимание к местному образованию объяснялось предметом главного интереса путешественников: познакомиться с живым опытом британских коллега в столь деликатной и сложной сфере, как обучение и воспитание детей в полиэтническом, поликультурном, поликонфессиональном и полилингвальном обществе.
С СЕВЕРНОГО КАВКАЗА В СЕВЕРНУЮ ИРЛАНДИЮ
Думаю, не нужно никаких дополнительных аргументов для подтверждения тезиса, что к современному британскому социуму (особенно городскому) с полным основанием приложимы все эти эпитеты, начинающиеся греческим словечком «поли», – причем, может быть, даже в большей степени, чем к социуму какой-либо другой европейской страны, включая Францию или Бельгию. Не касается Северной Ирландии, то едва ли нужно напоминать нашим читателям трагедию Ольстера, остававшуюся в фокусе мирового общественного внимания в течение многих десятилетий. Что же удивительного, что возможность собственными глазами увидеть школы, где сегодня учатся вместе дети и внуки непримиримых оранжистов и юнионистов (они же, с некоторой натяжкой, – католики и протестанты), была воспринята с огромным интересом, если не сказать – энтузиазмом.
И здесь пришла пора раскрыть, почему этот интерес был не случайным и далеко не экскурсионным. Дело в том, что российская группа состояла из руководителей и учителей ряда регионов Северного Кавказа, представляющих собою не менее полиэтнические, поликультурные, поликонфессиональные и полилингвальные общества, чем Северная Ирландия. Этими регионами были Ингушетия, Северная Осетия, Кабардино-Балкария и город Сочи, в котором уже пять лет работает Поликультурный педагогический колледж. Остроту их восприятия британской практики усиливало то, что практически для всех участников многое было впервые: впервые они оказались в Великобритании, впервые смогли как бы изнутри увидеть механизмы выработки национальной и локальной образовательной политики другой страны, впервые получили возможность беседовать с коллегами – носителями совершенного иного опыта – не на какой-нибудь формализованной международной конференции, а в совершенно аутентичной обстановке, реально «пересекаясь» с учениками (в том числе и взрослыми мигрантами из Азии и Африки), членами управляющих советов, региональными и муниципальными чиновниками.
A SHARED FUTURE, ИЛИ ОБРЕТЕНИЕ СМЫСЛА
Заголовок этой части моего рассказа очень важен, но дан по-английски, потому что на русский язык его невозможно перевести – во всяком случае дословно. В буквальном переводе эти слова означают «разделенное будущее» и сразу вызывают встречные недоуменные вопросы – разделенное с кем? на какие части? – и на уровне подсознания порождают резко негативный ответ – я не хочу, чтобы будущее было разделено, я не хочу жить в разделенном будущем!
Я тоже – не хочу! И я не цеплялся бы к этому слову, если бы оно не было среди самых частотных в сегодняшнем словаре «школьного» (вообще «образовательного») английского языка. Это слово буквально преследует и окружает вас: на стендах в классах, коридорах и в учительской, в методических рекомендациях, в официальных документах, касающихся образования и воспитания. «Поделись (игрушкой, суждением, участием)!», «Научите детей делиться (мыслями, знаниями, точками зрения)!». Вы чувствуете глубинную разницу между смыслами выражений «мы участвуем» и «мы делимся участием»?
Поэтому смысл заголовка совершенно иной. Речь в нем идет не о «будущем, разделенном на части», а о том будущем, которое возникнет только, если мы поделимся друг с другом участием в его создании. И если мы этого не сделаем, будущее будет не нашим. Конечно, эти слова можно перевести как «общее будущее» (common future), но англичане упорно употребляют причастие «shared», которое вызывает у них образ не какого-то «общего места под названием «будущее»», а образ «разделенной любви», «разделенного мнения», «разделенной радости или печали». Уж лучше перевести «а shared future» как «взаимное будущее».
Теперь, я думаю, никто не удивится, узнав, что именно под этим названием канцелярия премьер-министра правительства Северной Ирландии опубликовала 64-страничную концепцию «Политика и стратегия достижения добрых отношений в Северной Ирландии», обложка которой воспроизведена на этой полосе.
О том, что написано в этом интереснейшем материале, как и о том, что в связи с этим происходит в школах Северной Ирландии, речь еще впереди. Пока же ограничимся перечислением названий некоторых ключевых разделов этой публикации: «Towards а Shared Society» («К взаимному обществу»), «Reclaiming Shared Space» («Возрождение взаимного пространства»), «Shared Education» («Взаимное образование»), «Shared Communities» («Взаимные сообщества») и даже «Shared Services» («Взаимные услуги»). И пусть такой перевод в некоторых случаях звучит неуклюже – смысл передан точно!
ИМЕЮЩИЙ УШИ ДА СЛЫШИТ
Хочу обратить внимание: концепция о взаимном будущем появилась не в «чисто образовательном», а в «общеправительственном» ведомстве Северной Ирландии. Из этого следует, что адресована она всем – как органам государственного и муниципального управления, так и обычным гражданам. Это своего рода общесоциальная хартия, фиксирующая рамочные условия той политической стратегии, следование которой должно привести к установлению добрых отношений между жителями региона.
Но мало создать и опубликовать некий программный текст, даже если на всех этапах разработки он многократно и публично обсуждался. Знаем мы эти «всенародные обсуждения»! Важно, чтобы она была воспринята членами общества как реальная программа действий. Иными словами, должны найтись такие люди, которые добровольно, а не в силу занимаемых ими должностей и служебных предписаний сочтут самих себя граждански ответственными за осуществление этой разделяемой ими (вот где по-настоящему «shared»!) программы и предложат себя в таком качестве тем, кто в них наиболее заинтересован, – например, местным школам.
Здесь прошу вдуматься в один крайне важный социально-психологический момент. Человеком, который добровольно принимает на себя такую гражданскую ответственность, по определению, не может оказаться случайный человек, «человек с улицы». Согласитесь, тратить время, энергию и творческий потенциал на неоплачиваемую и подконтрольную (со стороны закона) социальную деятельность готов и способен далеко не каждый. Это может себе позволить только человек достаточно состоятельный (и состоявшийся), имеющий богатый социальный и житейский опыт (только такой опыт дает моральное право предлагать решения, значимые для других людей), известный в местном сообществе и пользующийся его доверием. Короче, именно из таких людей формируются школьные управляющие советы.
И еще один важный момент. Другим словом, не менее часто употребляемым в социально-образовательной практике Великобритании, оказывается «challenge», переводимое на русский язык как «вызов». Считаю важным дать толкование этого слова, более адекватное контексту нашего повествования. Предлагаемое определение, кстати, было специально обсуждено во время многочисленных дискуссий с нашими британскими коллегами, в том числе и с членами управляющих советов: «challenge» – это проблема, которую человек (или сообщество) осознает как свою собственную задачу и субъективно принимает ее к решению. Таким образом, члены управляющего совета – люди, воспринявшие идею «shared future» как «challenge», а свою деятельность в нем как гражданскую миссию.
В последнее время мы много говорим о необходимости осмыслить школу как специфическое социально-культурное (а не только учебно-воспитательное) пространство. В поисках термина, подходящего для наименования этого феномена, реанимировано даже старинное слово «уклад». Но сам факт востребованности идеи «школы как уклада» означает принципиальный отказ (часто даже неосознанный) от идеи «школы как учреждения» – ведь никому не придет в голову говорить, например, об «укладе налоговой инспекции №33». Но кем и как создается этот уклад? Какова его природа? Он кем-то придумывается или возникает «сам»? Он складывается внутри школы и обитает только в ее стенах – или веет в более широком социальном пространстве?
Двухвековой британский ответ на эти вопросы прост: этот уклад формируется управляющим советом в пространстве «школасоциум». Именно управляющий совет оказывается тем «коллективным субъектом», который позволяет школе и окружающему ее социуму превратиться во «взаимное пространство», где и рождается «взаимное будущее».
Кстати, у слова «challenge» есть еще одно характерное значение – «оклик». Если вас окликают, значит, вы кому-то нужны. Но вы свободны решать – отзываться на этот призыв или сделать вид, что ничего не слышали.
«МЫ – БЛАГОЖЕЛАТЕЛЬНЫЕ КРИТИКИ»
Одна из посещенных школ еще, можно сказать, пахла свежей краской. Треугольная в плане, она занимала целый квартал, имела огромный внутренний двор со спортивными площадками. Впечатление от архитектурно-дизайнерских решений усиливалось за счет больших фотографий в холле, изображающих то, что представляло собой это пространство еще каких-нибудь три года назад: «ансамбль» разваливающихся зданий с обшарпанными дверями классов и протертым линолеумом полов, где каким-то чудом ухитрялись учиться (надо сказать, скверно учиться) полторы тысячи человек. Тогда школа подлежала не просто закрытию, а ликвидации, поскольку денег на ее регенерацию в муниципальном бюджете не было.
И вот в совершенно новом, по индивидуальному проекту построенном здании мы слушаем председателя Управляющего совета:
– Школа такого размера обычно имеет Управляющий совет, состоящий из 20 человек, и практически все они – выборные. От родителей, сотрудников школы и от других заинтересованных групп. Все они ведут работу исключительно на добровольных началах и не получают за нее заработной платы.
Управляющий совет отвечает за работу школы в целом – не за организацию повседневной деятельности, а за принятие ключевых решений. Мы следим за тем, чтобы школой соблюдалась учебная программа, чтобы поведение учеников оставалось приемлемым, чтобы в финансовом отношении в школе все было нормально. Мы назначаем старших должностных лиц школы. За все это управляющие советы отвечают по закону. Но мы занимаемся и другими делами, которые в законе не прописаны.
Чтобы привести пример, насколько велика наша роль, скажу, что в то время, когда задумывалась перестройка этой школы, именно совет управляющих (а я не был тогда его председателем) не только принял само принципиальное решение о перестройке, но и утвердил способ финансирования этого проекта. Подчеркну еще раз – все это было решено именно управляющим советом, а не местным (или каким-либо еще) органом управления.
Что мы придумали? Мы нашли хорошую архитектурно-строительную фирму и договорились с ней так: она на свои деньги делает проект и, если мы его принимаем, на свои же деньги строит и оснащает всю школу – а мы за это даем ей право в течение пяти последующих лет использовать спортивные сооружения и некоторые помещения (например, актовые залы и компьютерные классы) в своих интересах. Поскольку эту деятельность фирма проводит на платной основе, за пять лет ее расходы на строительство школы полностью окупятся. И вот – мы бесплатно получили отличное здание со всей начинкой, а фирма – хорошие деньги. Насколько я знаю, сейчас в Британии таким способом выстроено уже не меньше двадцати школ.
Если вернуться к вопросу о типичном составе совета, то в него входят пять или шесть родителей, трое сотрудников школы (но ни в коем случае не директор), четыре человека уполномочиваются (назначаются) местным органом управления образованием, еще пять-шесть человек – это приглашенные члены из числа местной общественности, например представителей деловых кругов. Кроме того, в состав совета управляющих в обязательном порядке входят двое представителей учащихся. У них нет права голоса, но они принимают участие во всех обсуждениях.
Что касается лично меня, то я – член совета от общественности. Думаю, что приглашен сюда потому, что давно являюсь членом общественного совета школы (примерный аналог наших школьных родительских комитетов. – В.Б.). А членом общественного совета я стал много-много лет назад, когда здесь учились мои сыновья. Вообще я – писатель. Но эта работа мне очень понравилась, я ею увлекся, она важна для меня, понимаете? Мы и школа – мы все ищем членов местного сообщества, которые помогают нам решать конкретные задачи – прежде всего финансирования образовательной программы и социального воспитания учащихся. Между прочим, один из членов нашего Управляющего совета – председатель местной Ассоциации беженцев из Зимбабве.
У нас в рамках Управляющего совета функционируют три комитета: по образовательной программе, по финансовой деятельности и по кадрам. Все члены совета являются специалистами в какой-то из этих областей и работают в одном из комитетов. Если взять нашу школу, то объем ее годового бюджета – семь с половиной миллионов фунтов стерлингов. Примерно три четверти этой суммы расходуется на зарплату, и здесь основные параметры определяет местный орган управления образованием. Все довольно четко прописано в нормативных документах. Наша задача – следить за тем, чтобы в школе в финансовом отношении все было хорошо.
Сейчас – тенденция к децентрализации финансового менеджмента, чтобы школы принимали на себя как можно больше ответственности за расходование средств. Поэтому постепенно соответствующие полномочия переходят от муниципальных органов управления непосредственно школам. Бывают ли финансовые нарушения? Да, но редко. Последние шесть лет я о них в нашем районе не слышал.
Мы рассматриваем себя как доброжелательных критиков школы. Наша миссия не в том, чтобы ругать директора, а скорее поддержать, критически относясь не к тому, что делает лично директор, а к тому, что происходит со школой в целом как с живым организмом, являющимся важнейшей частью всего здешнего социально-культурного пространства. Директор в свою очередь обращается к нам за консультацией и рассчитывает на нашу поддержку и рекомендации. Но мы не могли бы работать без директора. Директор организует работу школы. Директор присутствует на всех заседаниях Управляющего совета, но не имеет права голоса. Его роль состоит в предоставлении профессиональных консультаций и рекомендаций, которые учитываются советом при обсуждении и принятии решений.
Директор школы и председатель Управляющего совета работают в особой связке. Они едины в двух лицах и отвечают за всю жизнь школы, за ее уклад и поэтому просто не могут не находиться в полном взаимопонимании и взаимодействии.
Члены Управляющего совета проводят переговоры с учителями-претендентами и принимают их на работу. Они же отвечают за все финансовые вопросы в школе, за образ жизни школы, за ее внешнее взаимодействие с социумом. Но само право принятия окончательного решения принадлежит исключительно Управляющему совету. Тем более что он полностью отвечает за распределение бюджета школы и эффективность его реализации.
Вы спрашиваете, перед кем несет ответственность совет управляющих, если что-то случится по его вине? Ответственность совета определена законом. Если в школе произойдет финансовая катастрофа, то под суд членов совета, конечно, не отдадут. Но местный орган управления образованием возьмет управление школой на себя. Совет управляющих будет лишен полномочий, которые перейдут к органам исполнительной власти. У нас ведь денег нет – за что же нас посадят?
Владимир Бацын