Geum.ru

Положение молодежи в России. 157 Галина Сметанина 157

Вид материалаДокументы
vi. полемика Ещё раз о вреде озлобления
И. макаров
Подобный материал:
1   ...   10   11   12   13   14   15   16   17   ...   20

В то же время наибольшим доверием у респондентов-рабочих пользовались следующие ведущие политические деятели России:

ФИО
квалифицированные
неквалифицированные

Путин В.В.
35,6
35,9

НИКТО
30,4
21,4

Затруднились с ответом
20,2
14,9

Жириновский В.В.
9,5
9,3

Зюганов Г.А.
7,6
19,7

Грызлов Б.В.
2,7
0,4

Лужков Ю.М.
2,7
3,4

Шойгу С.К.
11,2
8,1

Немцов Б.Е.
1,4
8,5

Хакамада И.М.
1,5
2,2

Явлинский Г.А.
4,8
5,5


На этом фоне определился электоральный выбор рабочих на парламентских выборах декабря 2003г.

В то же время, главными детерминантами изменений в общественном мнении населения являются социально-экономические условия его жизни. Что необходимо учитывать всем политическим субъектам при формулировании и проведении своей политики, и прежде всего в социальной сфере.

vi. полемика




Ещё раз о вреде озлобления



Признаться, не ожидал, что мое ни на что не претендующее письмо-отклик будет опубликовано на страницах «Альтернатив» (№4 за 2003 г.). В самом деле, я ставил перед собой более чем скромные задачи: показать, что «Альтернативы» читают в регионах России, что вы - в полном порядке, ибо принцип обратной связи действует. Кроме того, искренне хотелось призвать не «зацикливаться» на давно минувшем, стимулировать вас к научной разработке действительно актуальной проблематики.

Еще с большим удивлением (если не сказать с изумлением) воспринял реакцию на мое послание заместителя главного редактора вашего журнала М.И. Воейкова. Сожаления достойно, что маститый ученый не нашел ничего лучшего, как разразиться злобным окриком-оплеухой двум, как он считает, едва «оперившимся» выскочкам, позволившим себе «свое суждение иметь». Что ж, придется напомнить уважаемому профессору многократно цитируемого им В.И. Ленина: «Озлобление вообще играет в политике обычно самую худую роль».1

Вот и на этот раз озлобление сыграло с самим М.И. Воейковым злую шутку. В своем не очень объемном материале наш доктор наук, войдя в обличительный раж, наделал столько явных ляпов, что для человека, претендующего на статус одного из корифеев современного марксизма, просто несолидно.

Итак, по порядку. Прежде всего, из контекста статьи М.И. Воейкова следует, что он объединил В. Колташова и меня в настоящее творческое сообщество, превратил нас в эдаких «братьев Гримм», только сочиняющих скверные сказки. Да и вправду, не тратить же столь драгоценное время столичного профессора на анализ каждого из «опусов» новосибирского и воронежского недоучек! Почти всю свою «жестко-полемическую» статью он посвящает критическому разбору заметок В. Колташова «Прошлое, настоящее и будущее социализма в России». «Секретарю обкома партии Макарову», по существу, отводится лишь несколько снисходительно-уничижительных строчек в самом конце.

У непосвященного читателя может ненароком сложиться впечатление, что два молодых автора действительно выражают общность взглядов, предполагающую если не написание совместных работ, то уж во всяком случае - тщательное и всесторонне обсуждение интересующих их проблем. Но вся штука в том, что с В. Колташовым мы не только не общались, но и едва ли предполагали о существовании друг друга, не сведи нас вместе в своей гневной «отповеди на заданную тему» московский профессор Воейков. Однако я прошу у него прощения. Нести ответственность за то, к чему не имею никакого отношения, не собираюсь. А посему кратко остановлюсь лишь на том, что касается меня лично.

Неприятно удивлен, что увенчанный научными лаврами пожилой, видимо, человек в общении с молодежью прибегает к старому, как мир, дурно пахнущему приему: приписать оппоненту явную несуразицу, а затем запальчиво, с видом знатока, ее опровергать. "Как обстоит дело, например, с воейковским утверждением, что «автор (то есть Макаров - И.М.) лезет в эту дискуссию, назвав свой материал «О сталинизме и троцкизме». Еще раз повторяю, в диспут с М.И. Воейковым я не напрашивался и уж тем более ни за что бы не назвал свое письмо, поданное редакцией в виде дискуссионной теоретической статьи, таким, простите, идиотским, несуразным с научной точки зрения, названием.

Сам термин «сталинизм» предполагает, прежде всего, существование оригинального, новаторского для своего времени, целостного и стройного учения И.В. Сталина, ставит его в один ряд с Фомой Аквинским и Макиавелли, Декартом и Гоббсом, Гегелем и Марксом. Столь же сомнительным представляется мне и ставшее уже привычным употребление понятия «троцкизм». Мне доподлинно неизвестно, каковым было отношение Л.Д. Троцкого к т.н. «троцкизму». Предполагаю, что он считал себя не «первым троцкистом», а все же одним из марксистов. Но знаю наверняка, что сам Сталин жестко пресек верноподданническое предложение Л. Кагановича ввести в идеологический обиход наряду с наименованием «марксизм-ленинизм» довесок «сталинизм».2 Так что претензии относительно «сталинизмов», «троцкизмов» и прочих «измов» М.И. Воейкову как заместителю редактора следовало бы предъявить своим коллегам по «Альтернативам».

Столь же нелепо смотрится пассаж профессора Воейкова насчет «теплой компании» либерала фон Мизеса и коммуниста Макарова. Такое соседство, опять-таки искусственно, волюнтаристски навязанное мне оппонентом, с одной стороны, конечно, весьма лестно. Всегда приятно побыть в компании умного человека, пусть даже не очень симпатичных мне взглядов. Если ученый придерживается либеральных взглядов, то это совсем не означает, что он всегда говорит и пишет чепуху. М.И. Воейкову, верному последователю Троцкого, должно быть хорошо известно, что Лев Давидович не только не чурался, а почитал за большую честь общение, например, с Джоном Дьюи, «апостолом» философского прагматизма.

Но сейчас речь не об этом. Людвиг фон Мизес был притянут к Макарову, что называется «за уши» только с одной целью - показать, как секретарь обкома Компартии разглагольствует в либеральной парадигме о претензиях Троцкого на власть в стране и партии после Ленина. «Что было бы, если бы победил Троцкий - беспрестанно задают вопрос авторы. В данном случае нас не занимает вопрос по существу, ибо мы считаем, что вопрос изначально поставлен неверно. Это распространенная формула среди либеральных идеологов и подобной публики, которая далека от реальных фактов и научности. Изначально надо ответить, а была ли вообще борьба за власть», - изрекает мой визави, роняя слова, как пудовые гири. Очень хорошо, товарищ Воейков. Послушаем, к примеру, Н.И. Бухарина: «У них (троцкистов - И.М.) - другая программа, флаг которой был вывешен в знаменитом положении о термидоре; у них - другая тактика, которую нельзя иначе назвать, как тактикой повстанчества против Советской власти и нашей партии, первый флажок которой был вывешен в известном тезисе о Клемансо, от которого Троцкий отбрехивался и говорил, что там не так изложено. Теперь смысл этого тезиса всякому дураку виден. Это означает переворот в нашей стране, это означает другую власть (курсив мой И.М.), это означает другую партию».3

Так говорит Бухарин. И говорит он это, заметим, не на судебном процессе против «право-троцкистского террористического центра» в 1938 году, а говорит убежденно, «от сердца» на Московской губернской конференции ВКП(б) в ноябре 1927 года. Любопытно было бы узнать, к какой группе относит Николая Ивановича досточтимый профессор к «либеральным идеологам» или к «подобной публике, которая весьма далека от реальных фактов (!) и научности»?!

Кроме того, услуги господина фон Мизеса понадобились Михаилу Илларионовичу Воейкову для того, чтобы продемонстрировать, какой либеральной нелепостью является сама мысль о том, что Троцкого и Сталина может что-либо объединять. Опровергая все законы диалектики, полный тезка знаменитого полководца возводит между ними не просто крепостную стену, а настоящую линию Маннергейма. Это видно, например, из сентенции о том, что «Троцкий был принципиальный революционер, идейный борец за социализм. Для него главным была борьба за идею, а не за пост как результат этой борьбы». Таким образом, как же можно ставить этого «принципиальнейшего идейного борца» рядом с «исчадьем ада», серым, посредственным, корыстолюбивым порождением бюрократического Термидора - со Сталиным?! Как повернулся язык у Колташова и Макарова употреблять слово «власть». говоря о благородном и бескорыстном Троцком?! Вот если бы об ограниченном и злобном Сталине - тогда пожалуйста, сколько угодно!

Ни сколько не подвергая сомнению революционные качества Л.Д. Троцкого, хотел бы здесь привести только один факт из биографии И.В. Сталина, думаю, в достаточной степени его характеризующий. Как известно, Сталин по заданию партии занимался организацией «эксов». Через его руки проходили сотни тысяч рублей. Помогая другим, он не потратил ни копейки не то что на удовлетворение своих личных потребностей, но даже на лечение умирающей жены с малолетним ребенком на руках.

Жертвенность, постоянный риск, ненависть к мещанскому болоту, полное презрение к «радостям жизни» были чем-то вполне обычным, само собой разумеющимся в железной когорте этих Людей. Нет ничего удивительного, что именно они оказались на высоте решения сложнейших задач в революционной ситуации 1917 года. Наверняка не является большим открытием для почтенного доктора экономики и то, что сотни сторонников Троцкого оставили своего «духовного отца», как только Сталин со свойственной ему решительностью «повернул огонь направо»: пошел на сворачивание НЭП, «ликвидацию кулачества как класса», ускоренную индустриализацию страны.

В предыдущем письме мне уже приходилось писать о том, что Троцкий и Сталин - две противоположности в рамках ленинского единства. Безусловно, это были совершенно разные люди. Люди разных культур, разного темперамента, разного политического почерка, разных способностей. Но то, что конечная их цель, система ценностей, понимание стратегических задач были едиными, мне представляется несомненным. Сам М.И. Воейков цитирует очень показательный отрывок из воспоминаний В. Сержа. О том же свидетельствует, как ни странно, и В.М. Молотов: «Что же касается мировой революции, действительно, мы не забывали о долге перед пролетариатом других стран... Но, в отличие от кричащих о мировой революции троцкистов, мы ее делали. И сделали - создали мировую систему социализма. Мы не кричали об индустриализации, как троцкисты, но сделали ее. Они говорили коллективизации, а привел крестьян в колхозы Сталин...»4

Таким образом, нынешние попытки эпигонов Троцкого «отлучить» Сталина от Ленина, Октября, социалистической программы выглядят столь же смешно, сколь потуги сталинских пропагандистов 30-х годов XX века объявить Троцкого и его сторонников «агентурой фашизма». Применяя обычную для «троцкистов» терминологию, можно отметить, что любому из главных фигурантов внутрипартийного противоборства 1923-1929 г.г. - Троцкому, Сталину или Бухарину исторически могла выпасть незавидная роль «могильщика революции». Весь вопрос был лишь в различных сроках гибели «раннего социализма». Таково неумолимое действие объективных закономерностей.

М.И. Воейков не оспаривает по существу данное утверждение, уделяя главное внимание стилю письма «секретаря обкома партии Макарова», цепляясь за отдельные слова и речевые обороты. Что ж, как говорил знаменитый Карлсон, «пустяки, дело житейское», ничего нового в том нет, ибо затушевывание сути, подмена ее обсуждением второстепенной дребедени есть еще один старинный нечестный полемический прием.

Вообще, просто диву даешься, насколько не диалектично мышление нашего ученого «светила». Вся логика его рассуждений укладывается в метафизическую схему: «или-или». Или черное или белое. Или «святой» Троцкий, или «демонический» Сталин. Кстати, просто обязан возвратить М.И. Воейкову его же критический «шар» насчет «очевидных провалов элементарной логики». По всему видать, не Колташов и Макаров, а наш уважаемый доктор экономических наук явно не в ладах не то что с диалектической, но даже с формальной логикой. Судите сами: «Он (Макаров - И.М.) сам уже во всем разобрался, - заявляет «румяный критик мой», - и точно знает, где он находится и что ждет его впереди. Но почему-то нам про это не говорит».

Не остается ничего более, как напомнить сему многоученому мужу первый закон формальной (аристотелевой) логики - закон тождества. «Этот закон говорит о том, что мысль о каком-либо предмете должна быть тождественной самой себе, он выражается в формуле А=А: например, растение есть растение, и т.п. Этот закон имеет важное значение для правильного, последовательного мышления, для определенности наших суждений. Если вы рассуждаете о кафедре, то нужно все время иметь в виду именно ее, а не какой-либо другой предмет. Стоит заменить в процессе высказываний предмет мысли (в данном случае кафедру) другим предметом, чтобы сбиться с правильного пути, допустить логическую ошибку».5

Блестящий образец применения этого закона дает нам, например, все тот же всякий раз обильно цитируемый М.И. Воейковым Ленин в работе «Еще раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках т.т. Троцкого и Бухарина». Помните: «Чтобы поставить ... вопрос правильно, надо от пустых абстракций перейти к конкретному, т.е. данному, спору»?6

У меня нет ни малейших оснований считать, что М.И. Воейков не почитает В.И. Ленина. Тем не менее, вспоминается афористичное ленинское: «Поменьше б почитали, а побольше бы читали».

Судя по всему, столь образованному марксисту наших дней очень хотелось, чтобы «секретарь обкома партии Макаров» в данном письме по конкретной проблеме «рассудку вопреки, наперекор стихиям» пустился бы в рассуждения о категорическом императиве Канта, перспективах глобализации, судьбах русской интеллигенции... Да мало ли на свете интересных тем! Но вновь прошу у него прощения. Право демонстрировать собственную логическую некомпетентность я почтительно предоставляю ему самому. Если в споре по существу конкретного вопроса - внутрипартийной борьбы в СССР 20-х годов прошлого столетия - человек с докторской степенью требует раскрытия иных, не относящихся к делу проблем, нам «тупым и грешным», остается только развести руками.

Что верно, то верно - «невежество никогда еще никому не помогало». Да вот какая штука получается. Будь моя заметка в самом деле претенциозной профанацией, коей М.И. Воейков постарался ее представить, глубокоуважаемый профессор не разразился бы такими громами и молниями со своего недосягаемого научного «Олимпа». В лучшем случае посмеялся бы с коллегами по редакции. В худшем - молча отправил бы в мусорную корзину. В том то и дело, что письмо задело его, что называется, «за живое». И вот почему.

Существуют малочисленные и разрозненные, зачастую непримиримо враждующие между собой группки левых ученых. «С времен очаковских и покоренья Крыма» они погрязли в своей историко-архивной пыли, в бесконечных схоластических спорах о том, сколько чертей поместится на кончике иглы, спят ли ангелы, кто был более прав (или Лев) - Троцкий или Сталин».

Перефразируя одного белого генерала, воскликнувшего: «От болтунов Россия погибла!», можно сказать, что от перестроечных болтунов горбачевского призыва погибла Советская власть. (Сразу же оговорюсь, что это - не более чем метафора, а то М.И. Воейков, чего доброго, примется всерьез разбирать эту фразу «по косточкам» с высот своего понимания марксистской науки.) Они настолько заскорузли, оторвались от живой жизни, что воспринимают как личное оскорбление любую попытку молодых сил разобраться в чем-либо, предложить пусть пока наполовину ошибочное, пусть слабое, но все же свое, самостоятельное, не основанное на их «школках» и авторитетах видение проблем. Ученый снобизм, самолюбование, «почивание на лаврах» никого еще не доводили до добра. С апломбом и свирепостью школьного учителя из класса коррекции, выбивающего ответы у двух умственно неполноценных учеников, М.И. Воейков обрушился на Колташова и Макарова, хотя не имеет о них ни малейшего представления. Спокойней, глубокоуважаемый профессор! Не злитесь. Нужно мудрее, терпимее, осторожнее относиться к творчеству молодых, даже если оно никак не согласуется с Вашим. Или у Вас имеется патент на обладание абсолютной истиной?

В заключении не могу не отметить еще одну маленькую, но очень существенную детальку. В воейковской «булле» раз пять, словно смакуя, напоминается, что Макаров - не кто иной, как «секретарь обкома партии»(!). Зная ту ненависть, с которой т.н. «троцкисты» относятся к КПРФ - наследнице традиций не только Ленина, но и Сталина (из песни слова не выкинешь), все же замечу, что негоже в научной дискуссии так открыто ее демонстрировать. Мы ведь ведем разговор пока только об истории партии, которую знаем (знаем, товарищ Воейков!) и уважаем. Приберегли бы обличительный темперамент для политических баталий. Но в реальную политику Вас ведь тягачом не затащишь. Вас ведь вполне устраивает роль кабинетного, «чистенького», «приятного во всех отношениях» ученого, критически надувающего губки на «мерзкую», «соглашательскую» КПРФ и ее региональных секретарей.

Весьма печально, что для понимания многих «критических марксистов» так и остался недосягаемым тот самый одиннадцатый тезис о Фейербахе: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его».7


С уважением, И. МАКАРОВ


P.S.

Выбери автор статьи «О пользе знания ...» немного иной тон, я, конечно, мог бы и промолчать в ответ. Еще раз подчеркиваю, ввязываться в дискуссию по проблемам прошлого века не входило в мои планы. Но на этот раз прошу опубликовать данное письмо без сокращений и купюр, поскольку М.И. Воейков оказался не очень разборчивым в средствах полемики и в выражениях.

Заранее благодарен.