Психология внимания/Под редакцией Ю. Б. Гиппенрейтер щ В. Я. Романова. М

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 82

в поведении, но и приносят явный вред, потому что занимают место и не позволяют

установиться и выработаться другим, менее богатым, но более верным по

направлению реакциям.

То, что в популярной педагогической литературе называлось нежизненностью школы,

в сущности, означает ту же самую неправильность в основной целевой установке

воспитания. Самый большой грех прежней школы заключался в том, что ни один из ее

участников не мог ответить на вопрос, для чего изучаются география и история,

математика и словесность. Ошибаются те, кто думает, что старая школа

69

давала мало знаний. Напротив, часто она сообщала необыкновенное количество

знаний, особенно европейская школа. Но только это был всякий раз клад в пустыне,

богатство, которому никто не мог дать должного употребления, потому что основная

установка знаний била мимо жизни и всегда оказывалась в крайнем разладе с ней.

Как бриллиант в пустыне, эти знания были не в силах утолить простейших жизненных

запросов самого рядового и скромного ученика.

Из личного опыта всякий припомнит, что единственное почти применение, которое

ему удалось сделать из приобретенных в школе знаний, был более или менее точный

ответ на экзамене, и никому еще знание географии не облегчило ориентировку в

мире и не расширило круга впечатлений в путешествии, а знание астрономии не

помогло сильнее и ярче пережить величие неба.

Отсюда основным педагогическим требованием делается требо.-вание того, чтобы

весь решительно учебный и воспитательный материал был насквозь пронизан и

пропитан целевой установкой, а воспитатель всякий раз точно знал направление, в

котором должна действовать устанавливаемая реакция.

ВНИМАНИЕ И ПРИВЫЧКА

Привычка и внимание находятся в антагонистических отношениях, и там, где

укореняется привычка, там исчезает внимание. Всякий знает, как поражает все

непривычное и новое и как часто мы не в состоянии сказать, какого цвета обои у

нас в комнате или глаза у человека, с которым мы встречаемся ежедневно.

И по самому смыслу работа внимания должна быть особенно напряженной и серьезной

тогда, когда поведение выходит из берегов привычки и когда перед нами стоят

задачи особенно сложного и трудного реагирования. В зависимости от этого принято

привычку называть врагом и сном внимания, и в педагогической психологии до

последнего времени господствовало противоречивое и двойственное отношение к тому

и другому.

В самом деле, педагогическая ценность обоих процессов настолько ясна и очевидна,

что нельзя явно поступиться одним из них за счет другого; приходится искать

способ примирения обоих. Такой способ заключается в правильной психологической

разгадке истинного взаимоотношения внимания и привычки. Внимание действительно

прекращает свою работу, как только поведение становится привычным, но это не

означает ослабление внимания, а, наоборот, связано с усилением его активности.

Это сделается совершенно понятным, если припомнить основную узость внимания и

то, что оно выигрывает всякий раз в силе, как

70

только теряет в широте. Привычка, автоматизируя действия, подчиняя их автономной

работе низших нервных центров, совершенно освобождает и разгружает работу нашего

внимания и, таким образом, вызывает как бы относительное исключение из закона

сопряженного торможения посторонних реакций при основной установке.

Мы говорили выше, что всякая установка тормозит протекание посторонних реакций.

Правильнее было бы прибавить: кроме автоматических и привычных. Можно

чрезвычайно внимательно разговаривать, продолжая ходить по улице, можно вести

беседу при сложной рукодельной работе. Чрезвычайно важное психологическое

значение этого изъятия из закона торможения станет совершенно очевидным, если

принять во внимание, сколько выигрывает наше поведение в многообразии и широте,

если параллельно с центральной, главной установкой у нас возникает ряд

параллельных, частных установок на привычные действия.

Строго говоря, и это явление следует понимать не как исключение из общего

психологического закона, а, скорее, как расширение того же самого принципа. И

привычные действия, и совершенно автоматические поступки требуют для своего

начала и прекращения участия соответствующей установки, и если мы хотим

рукодельничать, совершенно того не замечая, то все же потребно внимание для

того, чтобы пойти, остановиться, взять работу и бросить ее, т. е. начало и конец

автоматических действий Никак не могут обойтись без соответствующей установки.

Больше того, эта установка - предварительно взятое направление и темп реакций -

будет сказываться в продолжение всего протекания привычных действий. Таким

образом, мы имеем право говорить не об одной только установке в нашем организме,

но и о ряде одновременных установок, из которых одна - главенствующая, а

остальные подчинены ей. Это психологическое наблюдение всецело совпадает с

физиологическим учением о существовании в центральной нервной системе

доминантных и субдоминантных очагов нервного возбуждения.

ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЙ КОРРЕЛЯТ ВНИМАНИЯ

Только в самое последнее время физиологам удалось открыть в нервной системе

такие явления, которые(с несомненностью могут быть поставлены в связь с актом

внимания. К этой области относится учение о так называемых доминантных

возбуждениях нервной системы.

Сущность учения сводится к установлению того факта, что в нервной системе одни

из возникающих возбуждений оказываются

71

настолько сильными, что выступают в роли главенствующих, подавляющих все прочие,

отклоняющих их направление или, наконец, притягивающих их к себе и

увеличивающихся за их счет. Это основное возбуждение принято называть

доминантой, все прочие очаги в нервной системе - субдоминантами.

Обнаружился чрезвычайно важный факт: при существовании доминанты, связанной с

инстинктивным актом, основной очаг возбуждения всякий раз усиливается, когда в

нервную систему проникает какое-нибудь постороннее раздражение. Акт

обнимательного рефлекса у лягушки, акт дефекации и глотания у лошади, половое

возбуждение у кошки, изолированной от самцов во время течки, представляют собой

такие естественные доминанты, изученные с лабораторной точностью. Оказалось, что

все эти акты усиливаются за счет постороннего раздражения. Так, если во время

обнимательного рефлекса ущипнуть лягушку, уколоть ее, нанести ей раздражение

кислотой или электрическим током, то постороннее раздражение не только не

ослабит основной обнимательный рефлекс, но даже усилит его. Выяснилось, что в

более простых нервных организациях акт внимания построен таким образом, что не

только вызывает торможение сопряженных с ним реакций, но даже способен

усиливаться за их счет.

Едва ли не самым существенным для психологов является чрезвычайно интересный

случай экспериментального создания на спиналь-ной лягушке отдельно сенсорной и

отдельно моторной доминанты. Здесь физиологический анализ проникает так глубоко

в нервную систему, что как бы пытается различить заложенные в ней корни двух

типов внимания - сенсорного и моторного.

Таким образом устанавливается, что сенсорная доминанта сохраняет все прочие

рефлексы, но изменяет их течение и отклоняет их в сторону наиболее раздраженного

места; а моторная доминанта выдвигает связанный с ней двигательный орган во всех

тех случаях, когда по нормальному ходу рефлекса должны были вступить в действие

другие органы.

Перенесенное на человека изучение подобных явлений, конечно, не может

похвастаться такой идеальной точностью, возможной и осуществимой только на

препарате. Легко может казаться, что достигнутые физиологами результаты идут

вразрез с фактами, устанавливаемыми психологами. Казалось парадоксальным

допустить возможность такого акта внимания, который бы не только не ослаблялся

посторонними раздражениями, но, напротив того, усиливался бы за их счет. Однако

целый ряд наблюдений, пока еще не собранных

72

ни в один психологический закон, подтверждает правильность этого взгляда.

Любопытнейшим фактом является приводимый М. Рубинштейном рассказ о постройке

здания одного из высших учебных заведений в большом европейском городе. По мысли

строителей, это должно было быть здание, идеально приспособленное для учебных

целей, исходя из этого, они старались изгнать все то, что может служить

посторонним раздражителем во время учебных занятий. Строители традиционно

считали, что, убирая все лишнее, они тем самым способствуют возбуждению

внимания.

В согласии с этим замыслом здание было построено без всяких выдающихся и угловых

форм, даже углы в каждой комнате были искусно скрадены, и стена незаметно

поворачивала и переходила в другую стену, чтобы исключить всякий момент

воздействия пространственной формы на слушателей. Равным образом были сделаны и

другие детали, все части помещения были выкрашены сплошь, от первой ступеньки и

до купола, включая любые принадлежности: предметы, одежду служителей и прочее, -

в мягкий однотонный, нейтральный, серый цвет.

Оказалось, что здание это, которое должно было отвечать последнему слову

психологического учения о внимании, дало результаты, совершенно противоположные

ожидаемым. По общему и массовому признанию слушателей и преподавателей,

обстановка не только не содействовала возбуждению внимания, но, напротив,

действовала угнетающим образом. Даже на самых интересных лекциях и занятиях

слушателей, кто бы они ни были, неодолимо клонило ко сну через несколько минут

после того, как они принимали неподвижное и внимательное положение.

Очевидно, отсутствие посторонних раздражителей оказывается гибельным для акта

внимания, и то соотношение, установленное физиологами, верно и для психологии,

так как и акт внимания, видимо, требует известных субдоминантных раздражителей,

за счет которых он бы питался. Иначе говоря, внимательным можно быть только

тогда, когда рассеивающие раздражения приведены в подчиненное положение по

отношению к главному занимающему делу, но отнюдь не устранены вовсе из поля

сознания и продолжают на нас действовать.

Психологи давно знают, какое существенное воздействие на общую систему работы

оказывает обстановка, которая по ходу и смыслу занятий может и даже должна

оставаться не замечаемой учениками в процессе работы. Стоит совершенно незаметно

для человека, в то время как он занят и поглощен одним каким-нибудь делом,

разговором, чтением или письмом, переменить цвет стен в комнате с синего

73

на желтый, как сейчас же возникают объективные симптомы происшедших изменений в

характере его работы.

Мейману удалось показать, что процесс заучивания протекает лучше не в абсолютной

и гробовой тишине, но в таких аудиториях, куда доносится заглушенный и едва

слышимый шум. Возбуждающее влияние слабых ритмических раздражителей на наше

внимание установлено практикой уже давно, и Кант по этому поводу рассказывает

примечательный психологический случай с одним адвокатом, который имел

обыкновение, произнося сложную юридическую речь, сматывать длинную нитку, держа

ее все время в руках перед собой. Адвокат противной стороны, приметивший эту

маленькую слабость, перед процессом незаметно утащил нитку, и, по свидетельству

Канта, он столь ловким ходом совершенно лишил своего противника способности

логической аргументации, или, правильнее говоря, способности психологического

внимания, так как, произнося речь, тот перескакивал с одного предмета на другой.

Титченер установил, что произвольное или вторичное внимание возникает из

конфликта непроизвольных или первичных вниманий и из появляющихся при этом

несовместимых моторных положений. Таким образом, механизм борьбы за общее

двигательное поле лежит в основе внимания и всех вообще высших, сознательных

форм поведения, возникающих из биологической необходимости разрешить конфликты

между реакциями и придать единство поведению.

Педагогический вывод, отсюда вытекающий, усложняет еще более заботу учителя и

требует от него организации не только того основного занятия, которое сейчас

поручается ученику, но и всех побочных обстоятельств: обстановки, положения и

одежды ученика, вида, открывающегося из его окна, ибо они, как субдоминантные

возбуждения, оказываются далеко не безразличными в общей работе внимания. Один

из писателей говорил, что у русского человека все зависит от обстановки, он не

может не быть подлецом в кабаке и оказывается совершенно неспособным на подлость

в серьезной и строгой архитектуре. Это, несомненно, наблюдение того же самого

порядка, выраженное только в приблизительной и преувеличенной форме.

РАБОТА ВНИМАНИЯ В ЦЕЛОМ

Для того чтобы охарактеризовать педагогическое значение внимания в целом,

необходимо указать на его интегральный целостный характер. Без преувеличения

можно сказать, что от работы внимания зависит вся картина воспринимаемого нами

мира и самих себя. Чуть измененное внимание в этом отношении сейчас же ко-

74

ренным образом меняет картину, хотя бы не произошло никаких физических изменений

в окружающей нас среде.

Иллюстрировать это положение обычно принято такими фигурами, которые наглядно

обнаруживают существование колебания внимания. Если вообразить себе квадрат

внутри другого квадрата, расположенный так, что вершины обоих соединены между

собой, и смотреть на этот рисунок, фиксируя его возможно долго, мы заметим, что

в зависимости от колебаний нашего внимания рисунок будет представляться нам в

трех разных видах. То будет казаться, что передняя плоскость представлена малым

квадратом и перед нами усеченная пирамида, повернутая к нам узким концом. Но,

сколько бы мы ни старались удержать глаз в этом положении, переключенное

внимание через несколько минут покажет нам ту же картину в обратной перспективе.

Она покажется нам уходящей от нас комнатой или коробкой, причем передним планом

сделается больший квадрат, а меньший будет перетолкован нами как уменьшенная в

перспективе, уходящая вдаль стена. Наконец, третье - вся фигура обернется к нам

со своей истинной стороны, она предстанет на одной плоскости как квадрат,

заключенный внутри другого квадрата.

И если в данном случае мы имеем перед собой естественное колебание внимания и в

зависимости от этого естественные изменения воспринимаемой картины, то то же

самое остается верным и тогда, когда мы искусственно возбуждаем переключение

внимания и в зависимости от этого меняем картину воспринимаемой нами среды.

Посмотреть на ту же вещь с иначе направленным вниманием - значит увидеть ее в

совершенно новом виде.

Чрезвычайно ценное для психологии наблюдение было сделано тогда, когда обратили

внимание на то, какую диковинную и необыкновенную картину представляет привычная

и знакомая нам комната или местность, если взглянуть на нее, опрокинув вниз

голову. Поэтому известный психологический смысл заключен в популярном рассказе о

мудреце, который утверждал, что души человеческие, переселившиеся после смерти в

иные тела, будут жить в другом мире. "Ты видишь один раз мир как купец, - оказал

он своему согражданину, - другой раз ты увидишь его как мореплаватель, и тот же

мир, с теми же кораблями, предстанет тебе как совершенно другой".

ВНИМАНИЕ И АППЕРЦЕПЦИЯ

В результате длительной работы внимания, постоянно идущего в одном и том же

направлении, складывается и формируется весь наш опыт в том же самом

направлении. Это явление и называ-

75

ется апперцепцией. Под данным термином следует понимать все предварительные

элементы опыта, которые мы приносим во внешнее восприятие и которые определяют

собой тот способ, каким новый объект будет нами воспринят.

Иначе говоря, апперцепция означает не что иное, как участие нашего предыдущего

опыта в формировании настоящего. Если, глядя на лежащие передо мной предметы, я

не только вижу и сознаю их чувственные качества, цвет, форму и т. п., хотя они

воздействуют на меня непосредственной силой находящихся передо мной вещей, но

раньше всего отчетливо улавливаю, что это шляпа, портфель и чернильница, то все

проистекает в силу той же апперцепции, т. е. накопленного уже опыта и внимания.

Апперцепцию очень правильно уподобляют стрелке, которая переводит поезд с одних

рельсов на другие. Если течение наших мыслей и восприятие, с одной стороны,

определяются всецело порядком находящихся перед нами предметов, а с другой -

законами наших ассоциаций, то роль тех и других правильно уподобить рельсам,

которые направляют движение нашей психики. Свободная активность нашей

апперцепции и нашего внимания и есть та стрелка, которая позволяет мыслям из

множества существующих путей выбрать один. Таким образом, внимание правильно

определяется как относительная свобода нашего поведения, как свобода выбора и

ограничения.

Апперцепция, таким образом, представляется нам как бы накопленным капиталом

внимания. Но она в свою очередь накопляет и образует особый склад нашего

поведения, который издавна принято называть характером. В этом трехстепенном

образовании опыта мы имеем последовательные ступени: внимание, апперцепция,

характер.

Для учителя это означает не что иное, как еще большую роль внимания в

воспитании, ибо здесь внимание не рассматривается как средство для облегчения

какой-либо воспитательной или учебной задачи, но оказывается чрезвычайно важным,

как цель в себе. Оно никогда не проходит бесследно, всякий раз оставляя по себе

результат. Множество результатов накапливается в апперцепцию, которая стремится

руководить нашим поведением. Множество апперцепции складывается в характер, с

которыми бывают бессильны бороться самые тонкие воспитательные воздействия.

Управляя вниманием, мы берем в свои руки ключ к образованию и к формированию

личности и характера.

А. Ф. Лазурский

НАКЛОННОСТИ, ОТНОСЯЩЕЕСЯ К ВНИМАНИЮ1

Если мы обратимся к психологам с вопросом, что такое внимание, то получим

различные ответы в зависимости от той точки зрения, которой придерживается

каждый отдельный автор. По мнению одних, внимание является самостоятельным

психическим актом, тогда как другие видят в нем лишь известную сторону нашей

душевной жизни, необходимое условие, без которого ни один психический процесс не

может осуществиться. Еще более расходятся взгляды относительно того, в чем

заключается сущность внимания, какой именно из разнообразных элементов, входящих

в состав этого сложного проявления душевной жизни, следует считать наиболее

важным и характерным. Одни склонны отождествлять внимание с сознанием; они

полагают, что единственной постоянной и в то же время наиболее характерной

стороной процесса является "вхождение представления в фиксационную точку

сознания", т.е. приобретение им возможно большей ясности и отчетливости; все

остальные элементы представляются, по их мнению, добавочными, несущественными.

Другие отождествляют внимание с волей, рассматривая его как одну из

разновидностей волевого акта; в зависимости от того, будет ли волевой акт

простым или сложным, сопровождается ли он актом выбора и т.д., следует различать

отдельные виды внимания. По мнению третьих, центр тяжести лежит в ассоциации

представлений, причем особенно важную роль играют те представления, которые

находились в сознании в момент, предшествовавший восприятию; только благодаря

той или иной "констелляции сознания" делается возможным тот факт, что некоторые,

даже незначительные раздражения тотчас же и вполне отчетливо воспринимаются нами

(сосредоточивают на себе наше внимание), тогда как другие, гораздо более

сильные, проходят совершенно незамеченными. Четвертые склонны придавать особенно

Blog

Психология внимания/Под редакцией Ю. Б. Гиппенрейтер щ В. Я. Романова. М