Юрий Григорьевич яковенко раскопки в будущем: кто идет на смену Человеку Разумному Научно-фантастическая импровизация Санкт-Петербург 2009

Вид материала

Документы

Содержание Дела сумасшедшие

Подобный материал:

• Н. Т. Ашимбаева (Санкт Петербург), 84.77kb.
• Юрий Дмитриевич, 182.48kb.
• Программа санкт-Петербург, 1141.81kb.
• 1. Обязательно ознакомиться с пакетом заранее. Все вопросы можно обсудить с редакторами, 215.48kb.
• Предварительная программа 5-6 октября 2010 года Генеральный спонсор компания «Пфайзер», 203.17kb.
• «Защита населения от повышенного шумового воздействия» // II всероссийская научно-практическая, 120.88kb.
• Rational Enterprise Management» (Санкт-Петербург); журнал «Судостроение» (Санкт-Петербург)., 31.8kb.
• Д. С. Лихачева 2011 год Общие положения Первые Краеведческие чтения (далее Чтения),, 80.63kb.
• Редактор: Наталья Кудряшова (Санкт-Петербург), 173.55kb.
• «Незабываемый Санкт-Петербург» (осенние каникулы), 29.11kb.

ДЕЛА СУМАСШЕДШИЕ


На круги своя

Рассказ о первых шагах движения Мир Навстречу Человеку Совершенному будет неполным, если не упомянуть о событиях последней недели июля 2011 года. Круг замкнулся: центр событий переместился туда, откуда все и начиналось два года назад – в необъятный город Санкт-Петербург.

Большой Взрыв, единственный из участников трех семинаров бывший постоянным жителем города, получил послание Ясновидящего, просившего принять его на несколько дней в своей квартире. Текст послания был запутанным, и Большой Взрыв ничего толком из него не понял. Он решил дождаться приезда друга и только тогда узнать подробно о захлестнувших его проблемах. Большой Взрыв хорошо помнил слова профессора, сказанные им в начале последнего семинара и описывающие состояние Ясновидящего, как тревожное. Из скупых сообщений о ходе конференции участников движения, возглавляемого Ясновидящим, помещаемых на его сайте, Большой Взрыв имел представление лишь о внешней стороне происходящего. События последующих дней развивались в непривычном для Большого Взрыва сумасшедшем темпе.

У него, неизменно спокойного и рассудительного человека, последнее время участились резкие приливы отвратительного настроения, чем-то напоминающего депрессию. Причиной тому, Большой Взрыв в этом не сомневался, были известные игры с вечностью. Особенно дорого стоил ему последний семинар. «Хорошее дело получится, – думал он о предстоящей встрече с Ясновидящим, – если два университетских друга начнут жаловаться на жизнь и просить один у другого помощи!»

Ясновидящий прилетал на следующий день. Большой Взрыв, находящийся в законном летнем отпуске, решил весь день провести на свежем воздухе и брел в свете позднего июльского утра по роскошному микрорайону, в который он переехал несколько лет назад и которым необыкновенно гордился. Устройство микрорайона было идеальным с точки зрения любителя зеленых насаждений, парков, скверов и обустроенных проспектов, не говоря уже о близости станции метро и прочих приятных характеристиках. Большой Взрыв брел из парка в парк, из сквера в сквер, но настроение оставалось скверным, отвратительным. Его настроение в точности напоминало настроение средневекового доктора Фауста. Талантливый молодой ученый, он был близок к тому, чтобы слать проклятия и обманувшей его ожидания науке, и самой жизни. Посвятив себя с детских лет науке без остатка, он первый раз обнаружил в окружающей жизни обман. В его голове, легко вместившей в себя сложнейшие теоремы, системы исчисления и эмпирические формулы, первый раз родилась догадка об искусственности всего этого богатства. То, что прежде блистало ярче золота, ярче драгоценных камней, сегодня померкло до уровня ненужного хлама. Виной тому были все те же злополучные шарики, доматериальный хаос Вселенной. Живи Большой Взрыв в любом ином городе планеты, он с достоинством дожил бы до глубокой старости, став почетным академиком десятков научных заведений многих стран. Но этот сумасшедший город вечно кипит, бурлит, бредовые идеи возникают в нем едва ли не каждый день. Едва ли не на каждом семинаре, число которых в городе не поддается никакому учету, всклокоченные фанатики с дипломами физиков, математиков, биологов, инженеров, врачей требуют к себе внимания и с пеной у рта стараются донести до мира то, что родилось в их мутных от петербургских туманов головах. В каком еще городе могла возникнуть идея построения доматериального хаоса в виде огромной горсти идиотских шариков, вброшенных в мировое пространство чьей-то властной рукой?! В каком еще городе молодой перспективный ученый начнет плакать над своей судьбой, жалея зря потраченные годы?!

Большой Взрыв брел по роскошным паркам, вдыхал благодатный воздух микрорайона, удаленного от пыльного центра города на внушительное расстояние. В своей дипломной работе он решал безумно сложные уравнения в частных производных, описывающие колебания какой-то глупой металлической пластинки прямоугольной формы. В своей диссертации он довел процесс этих вычислений до совершенства. Отныне, колебания любых пластин, любой формы, толщины и упругости, не представляли загадки для благодарного человечества. И что!? Оказывается, в мире будущего не будет потребности в результатах его титанического труда! Не будет самих пластин, не кому будет играть с ними, строить на их основе точные машины и механизмы! В новом мире не будет места машинам и механизмам! Все будет решаться методами генной инженерии, с помощью нанороботов и методов выращивания зародышевых клеток! Почему он, Большой Взрыв, не стал биологом? Вполне возможно, ему было бы под силу опередить и Ясновидящего, и многих иных коллег и первым разглядеть простую до отвращения истину: тайны этого мира спрятаны не в сферах математики и физики, не в мире элементарных частиц и квантов, а в строении живой материи. А все тайны материи неживой умещаются в примитивной идее доматериального хаоса, придуманного кем-то в виде идиотского нагромождения невидимых шариков!..

Большой Взрыв ни на минуту не переставал ощущать себя бедным, несчастным доктором Фаустом. Ему хотелось вернуться в свое прошлое, напрячься изо всех сил и сделать великое открытие, доказывающее, что доматериальный хаос образован не глупыми шариками, а чем-то иным, умным и гениальным в своей простоте. Но нет, и в этом случае очевидным оставался факт: в реальном мире неживая материя оказывалась не более чем фоном для построения того главного, для чего задуман мир. С детских лет мечтая о судьбе великого физика, Большой Взрыв ни разу не обратил на себя внимание, как на субъект живой природы. Мир человека казался ему незыблемым, весь же остальной мир давался человеку с единственной целью: быть познанным его разумом. И вдруг, оказывается, что незыблемого мира человека не существует, а существует мир разумных существ, движущихся по фантастической лестнице видов и познающих окружающий мир каждый по-своему! У Большого Взрыва голова шла кругом от череды захлестнувших его умозаключений. Завтрашние сверхразумные, законным образом сменив человека на планете, даже во сне не будут догадываться о том, что такое математика, физика или химия! Все их заботы сосредоточатся вокруг микроскопических клеток с их метахондриями, зернами хлорофилла и двойными спиралями генетических структур. А сверхразумные, приходящие на смену завтрашним сверхразумным, скорее всего не будут заботиться уже и об этом, они без остатка посвятят себя духовной жизни разумных существ галактик, метагалактик и прочих образований Вселенной! Все в этом мире относительно! Слишком относительно!..

Что раздражало больше всего? Большой Взрыв был в высокой степени логически мыслящим и дисциплинированным человеком. Он бы не протестовал против судьбы с таким ожесточением, если бы его заранее предупредили о существовании в этой жизни вполне определенного порядка. Если бы еще в детстве он понял, что все математические олимпиады, высшее образование с его дипломами и диссертациями являются ценностями временными, и к ним следует относиться с философским равнодушием! Что научно-технический прогресс рано или поздно обрывается, уходит в историю, уступая место иным видам прогресса! Что и на Земле дни этого вида прогресса сочтены в силу того-то и того-то!.. Но нет, никто не предупредил Большой Взрыв ни в первый миг его появления на Земле, ни в зрелые годы. Только сегодня, благодаря собственной прозорливости и с большим запозданием, он обнаруживает зерно главной истины, вокруг которого вращается жизнь. В этой жизни от Большого Взрыва требовалось, по большому счету, одно: скромное воспроизводство, воспитание себе подобных для того, чтобы род человеческий множился и обеспечивал природу обилием человеческого материала для выполнения своих экспериментов по созданию все более и более совершенных видов разумных существ! А он, Большой Взрыв возомнил себя слугой придуманного самим собой идола, – точной науки, – и уклонился от главного: от создания семьи, от воспитания детей!

Большой Взрыв шагал уже по главной магистрали, пересекающей микрорайон, по проспекту, носящему имя одного из основоположников Научного Коммунизма, к счастью, не самого одиозного. Без всякой задней мысли он замедлил шаг, проходя мимо замечательного заведения, в котором, впрочем, никогда не был: дегустационного зала крепких напитков. Будучи образцом ученого, ведущего аскетический образ жизни, он практически не брал в рот спиртного. Но сегодня какая-то мефистофельская сила подсознательно заставляла его восстать против прежних привычек, разрушить обеты отказа от маленьких житейских глупостей. Посещение дегустационного зала было, вне всякого сомнения, минимальным испытанием для человека его склада характера. Большой Взрыв знал, что от одного вида прилавка, уставленного бутылками со спиртным, его охватит чувство тошноты, но продолжал нерешительно топтаться у входа в зал.

Неизвестно, чем бы окончилось топтание Большого Взрыва, если бы не произошло явление, полное символического значения. Такое не придумаешь нарочно: рядом с ним, терзаемым муками «доктором Фаустом», выросла фигура человека, в невероятной степени напоминаю-щего театрального Мефистофеля! Откуда он взялся, Большой Взрыв не заметил. Высокий и энергичный, с вертикальной черной полоской бородки под крепкой нижней губой и уверенной улыбкой, нежданный Мефистофель (оставим за ним это прозвище) был исключительно вежлив. «Мы знакомы, не правда ли? – сказал Мефистофель. – И оба собираемся посетить это славное заведение. Прошу вас войти первым!» «Как же, конечно знакомы!» – с иронией подумал Большой Взрыв, удивляясь игре случая. Но уже через минуту он ругал себя за отсутствие элементарной наблюдательности и общительности. Мефистофель оказался его соседом по дому, человеком жизнерадостным и свободным в поведении. Обладая мефистофельской внешностью, он вел себя без претензии на экстравагантность, хотя что-то хищное иногда проскальзывало в его манерах.

Они быстро представились и стали называть друг друга исключительно по именам. «Говорят, вы большой умница, будущий профессор и большой ученый, – без тени нарочитости сказал Мефистофель. – Откуда мы это знаем? Боже мой, наши матери не умеют молчать ни минуты! Ваша обаятельная мама посещает вас слишком часто!» Большой Взрыв молчал, удивленный осведомленностью жильцов дома (Мефистофель сказал «мы знаем», имея в виду, очевидно, обитателей всего дома) о собственной персоне. Вскоре он знал и историю заведения, в котором они находились, и остроумное название проспекта, шумящего за окном, и даже особенность местоположения своего дома, о котором он не имел представления, прожив изрядное количество лет. Проспект Мефистофель назвал проспектом Философских Размышлений. И не оттого, что он носит имя основоположника Научного Коммунизма, а по другой причине. По его мнению, учреждение, которое находится на проспекте, то есть, дегустационный зал, в высшей степени располагает к размышлениям на философские темы. К тому же, вместимость этого огромного зала столь невероятно велика, что здесь способна уместиться добрая половина обитателей микрорайона. А это не может не воспитать в гражданах, обитающих в этих окрестностях, повальную склонность к философским размышлениям.

Настроение Большого Взрыва постепенно улучшалось. Мефистофель оказался знатоком местных традиций и рекомендовал отведать фирменное предложение дегустационного зала под названием Напиток Богов. Название Большому Взрыву понравилось. Напиток освежал и легко пьянил воображение. «Я называю его бальзамом сверхразумных, – неожиданно сказал Мефистофель. И продолжал, обратив внимание на выражение безмерного удивления на лице собеседника. – Я ведь тоже не отстаю от движения науки, от новых представлений и идей. Нынче весь Интернет забит рецептами относительно того, как стать сверхразумным. Я надеюсь, вы в курсе того, о чем я говорю. Не знаю, чем будут питаться сверхразумные на самом деле, но мне безумно нравится идея неограниченного использования бальзама, подобного нашему Напитку Богов. Будь моя воля, я вывел бы такой вид сверхразумных, который способен питаться исключительно энергией спиртных напитков».

Повеселев от выпитого, Большой Взрыв не удержался от шутки. Он сказал: «При вашей внешности, вам очень подошла бы роль настоящего Мефистофеля». Его собеседник искренне обрадовался сравнению: «Мне часто говорят об этом. И вы знаете: жизнь заставляет меня играть, как правило, именно эту роль. Я расскажу, только вы наберитесь терпения. Дело в том, что я врач, специалист по психиатрии, психологии... Впрочем, это не имеет значения! Судя по всему, вы даже не догадываетесь, где работает большинство обитателей нашего с вами дома. А ведь они работают, также как и я, в сумасшедшем доме (я применяю наиболее понятный для вас термин). И этот сумасшедший дом находится прямо под окнами вашей квартиры, о чем вы до сих пор не имели представления. Он назван именем видного ученого по фамилии Скворец, поэтому в народе наше учреждение запросто называют Скворечником. Это крупнейший в городе сумасшедший дом! Видите, в каком выдающемся соседстве вы живете? Если у кого-либо случаются проблемы с психикой, его первым делом везут к нам. – Мефистофель с хитрой улыбкой наклонился к Большому Взрыву. – Если у вас будут проблемы, милости просим, поставим на учет немедленно! Теперь о моей мефистофельской внешности. Вы не можете себе представить, как резко пошел в гору в этом году наш бизнес! Эти новоявленные сверхразумные – настоящий клад для нашей специальности! Разумеется, речь идет не о самих сверхразумных: нашими клиентами становятся те, кто о них думает или, не дай бог, кто ими занимается всерьез. Зайдите в Интернет, и вы увидите, с какой скоростью происходит развитие движения навстречу сверхразумным! Тысячи и тысячи, миллионы новых участников движения, новых адресатов Интернета, озабоченных проблемой сверхразумных, каждый месяц! Но это развитие движения вширь! А таким, как я приходится изучать развитие движения вглубь! Да, вглубь: вглубь сознания отдельных людей, вглубь их психики! О, тут наблюдаются явления самого драматического характера! Мне пришлось, в дополнение к основной работе, срочно открыть частную клинику, которую я так и назвал: «Экстренная Помощь от Сверхразумия». Клиенты сами догадываются, о чем идет речь, и от них нет отбоя!» Мефистофель ловко достал визитную карточку и протянул ее Большому Взрыву: «Здесь мои координаты. Надеюсь, моя помощь вам не потребуется. Несмотря даже на то, что сегодня вы напомнили мне легендарного доктора Фауста». «Чем вы смогли бы помочь доктору Фаусту? – не удержался от вопроса Большой Взрыв. – Уж не станете же вы торговать душами! И еще, где вы можете взять добрую красавицу Маргариту?» Мефистофель ответил очень серьезным тоном, при этом в его манерах мелькнуло очередной раз что-то хищное: «Даже для доктора Фауста у нас нашлось бы средство, уверяю вас! Торговля душами – это выгодное мероприятие! Есть и Маргарита! – Здесь Мефистофель улыбнулся с искренней теплотой: – Она живет в квартире, смежной с вашей! А вы даже понятия об этом не имели! Она профессиональная Маргарита, лучшая сотрудница нашего учреждения и спасла не одного «фауста»... Мне было очень приятно провести с вами время!» – Мефистофель взглянул на часы. Большой Взрыв не хотел его отпускать, не выяснив коварного вопроса. Он вежливо, но с неумелой настойчивостью повторил вопрос о торговле душами. «Торгую ли я душами? – переспросил Мефистофель. – У меня остается совсем мало времени, поэтому я отвечу коротко. О чем только мы не мечтаем в юности! В ранней юности я мечтал научиться пересаживать человеческое Я, если хотите, человеческое сознание. Это была великая мечта! Если бы я научился пересаживать человеческое Я из одного тела в другое, из одной телесной оболочки в другую телесную оболочку, мне бы не было цены!» В манерах Мефистофеля явным образом мелькнула хищность, Большой Взрыв начал теперь догадываться об ее истоках. Мефистофель продолжал: «Я мечтал стать нейрохирургом и научиться пересаживать бугорок головного мозга, называемый гипоталамусом, в котором, как считается до сих пор, спрятано наше Я, наше сознание. Но стал я, как видите, специалистом в другой области. Я не пересаживаю человеческие души, человеческие Я, я их исправляю! Похоже ли это на торговлю душами? По моему мнению, похоже! Но поймите одну простую истину: человеческая душа – настолько мелкая материя, что о настоящей торговле в этом случае не может быть и речи. К этой мысли меня привело все то же модное движение навстречу сверхразумным. Хорошо средневековому Мефистофелю: он ничего не знал о существовании коллективного сознания сверхразумных и мог торговаться за каждую человеческую душу. А я вам скажу так: чтобы нацедить наперсток материи, которую мы называем душой, Мефистофелю пришлось бы отловить тысячи простых смертных. Представьте себе, что это за адский труд! С другой стороны, никакому Мефистофелю не под силу отнять коллективную душу у огромного организма сверхразумных. Вот и получается, что никакого Мефистофеля никогда не было, потому что в нем нет никакого смысла. Смысл есть только в таких, как я. – Мефистофель опять хищно поморщился. – Нам приходится благодарить судьбу за то, что мы посланы на Землю, в мир обыкновенных людей. Я уважаю свою профессию, но честно скажу: дозирование микроскопических доз сознания, которым нам приходится заниматься, откачка избыточного сознания, инъекция дополнительных доз сознания – все это больше напоминает мне торговлю душами, о которой вы спрашиваете. Иногда мне кажется, что я процеживаю материю человеческих душ через себя, что-то отнимая у одних и добавляя другим. Не знаю, что ощущаете вы в связи со всей этой историей со сверхразумными, но на меня она наводит жуткую депрессию. Все мы люди, мне, как и всякому человеку, неприятно осознавать, что моя профессия исчезнет в мире грядущих сверхразумных за ненадобностью. Взгляните на меня пристальнее: ведь я не Мефистофель, а настоящий доктор Фауст. Мне скорее следует проклинать неверный мир и мою науку, вместо того, чтобы исполнять роль черта». Закончив свой монолог, Мефистофель без суеты, изящным образом направил их разговор к завершению и вскоре бодрым шагом удалился по своим делам.


Основоположник Научного Коммунизма

Оставшись один, Большой Взрыв в течение нескольких минут вновь предавался самобичеванию на манер доктора Фауста. Рассуждения Мефистофеля невольно дали этому дополнительный импульс: если ему верить, число самозваных «фаустов» на планете множится день ото дня. Однако состояние легкого опьянения взяло свое, он постепенно расслабился, ему захотелось резко изменить настроение. Покидать дегустационный зал не хотелось. Пить тоже не было желания. Он откинулся на спинку стула и вперился взором в портрет основателя Научного Коммунизма, кем-то повешенный в дальнем от него углу зала. Черты лица были плохо различимы, лишь окладистая немецкая борода кудрявилась над туго завязанным галстуком. Невольно, среди скудного шума человеческих голосов, наполнявших зал, ему начали чудиться звуки английской речи (недаром основоположник долгое время прожил в Англии). Он пытался вслушаться, но понял только одно: эти звуки рождаются лишь в его разгоряченном спиртным воображении. Однако он был не прочь увлечься игрой. «Я знаю, кто вы такой! – сказал Большой Взрыв мысленно, обращаясь к бороде, хорошо видимой с расстояния. – Вы причуда моего воображения, основоположник учения, не оправдавшего даже самых скромных ваших надежд! Я не прочь с вами побеседовать, но боюсь, что забыл даже первые основы вашего учения!» Большой Взрыв еще больше расслабил тело, подминая под себя стул. Вдруг его осенила мысль: основоположник – тоже образец доктора Фауста. Он пристальнее вгляделся в портрет. Окажись этот философ на планете в наши дни, после краха коммунистических идей, ему не избежать обид на этот предательский мир, на неверность идей и наук. Все, чему основоположник посвятил свою жизнь, оказалось пустым звуком, обманом, наивной мечтой, принесшей человечеству лишь неисчислимые страдания! У Большого Взрыва не было злорадства – основоположник был всего лишь его двойником по исполняемой в истории роли. «У вас игривое настроение, молодой человек! – вдруг услышал он внутренним слухом приятный мягкий голос. – Но я приветствую факт, что в вас нет ни капли злорадства. И еще, позвольте вас поправить: я оказался на удивление точен в своей теории! Мы с удивительной прозорливостью предугадали ход развития мировой истории. Сегодня становится очевидным даже слепому: мы стремились лишь ускорить ход развития человечества, избавить разумные существа от ужасного переходного периода, в котором все вы оказались». Большой Взрыв удивлялся не столько возникновению звуковой галлюцинации, сколько дерзкой логике, заключенной в воспринимаемых им словах. «Не хотите ли вы сказать?..» – начал он свое возражение и не знал, как его продолжить. «Именно это я и хочу сказать! – уверенным тоном подхватил мнимый основоположник. – Ненависть к опороченным идеям коммунизма уводит вас от понимания фактов. А факты очевидны, молодой человек! Если бы мир использовал шанс пойти по указанному нами пути, человеческая цивилизация к настоящему времени оказалась бы полностью подготовленной к безболезненному движению в мир новых видов разумных существ. Мы призывали стереть границы, разделяющие государства и народы, мы предлагали объединить все народы в один народ на принципах равенства и братства, мы предлагали обобществить средства производства, чтобы исключить конфликты и войны, мы предлагали множество не менее важных вещей. У нас не было цели превратить человечество в единую серую массу, говорящую на одном языке и имеющую один цвет кожи. Но у нас была цель, говоря вашим современным языком, максимально приблизить мировой порядок к переводу цивилизации на уровень сверхразумных. Движение к следующему виду разумных существ объективно неизбежно. Вставая на такую позицию, вы не можете не признать, что меры, к которым мы призывали, были способны облегчить переход человека на следующую ступень. В коммунистическом обществе даже сознание человеческих масс приобретает коллективный характер, почти как у ваших сверхразумных! От нашего мирового порядка до цивилизации сверхразумных оставался бы один безболезненный шаг! А ведь мы действовали в условиях, когда ни о генно-инженерной революции, ни об эпидемии СПИДа не было известно!» Большой Взрыв еле дождался паузы в страстной речи неожиданного собеседника: «Судя по поведению ваших последователей, пытавшихся применить теорию на практике, и генно-инженерная революция, и эпидемия СПИДа нашли бы самое изуверское применение. Я вздрагиваю при одной мысли о том, к выведению каких пород разумных существ приступили бы коммунистические лидеры, если бы в руках у них оказались генно-инженерные лаборатории!» «В этом и заключается сложность научного пути развития, молодой человек! – не менее активно продолжал основоположник. – Вы как ученый должны это понимать! Да, нашей планете не повезло с развитием коммунистических идей на практике. Но подумайте о том, что вы получили взамен научного пути развития! Стихия хаотического движения вперед, экономического соперничества и политического авантюризма привела цивилизацию в состояние полной бесконтрольности, неуправляемости. Разобщенность и враждебность по отношению друг к другу стран и народов ставят цивилизацию на грань гибели перед лицом приближающихся преобразований человека как биологического вида! Вдобавок, – терроризм, холодные войны, ядерная угроза! Вот в каких условиях подходите вы к главному испытанию, приготовленному человечеству судьбой!» «Неужели вы так и не поняли всей утопичности ваших идей!» – в сердцах воскликнул Большой Взрыв. «Утопией называют вещи неосуществимые. К нам это не относится!» – загадочно произнес основоположник. «Что вы имеете в виду?» «К счастью, Земля является не единственной обитаемой планетой!» – еще более загадочно произнес основоположник. «Не хотите ли вы сказать, – почти в голос крикнул Большой Взрыв, – что ваши последователи преуспели где-то в Метагалактике?! Что часть обитаемых миров пошла по указанному вами пути, по пути Научного Коммунизма?!» «Именно это я имел в виду! – сказал основоположник и его образ начал таять в воображении Большого Взрыва. – Простите, я кажется, заговорился! А ведь меня ждут, как вы догадываетесь, великие дела!» «Счастливого пути! Привет иным обитаемым мирам! Не заблудитесь в своей Метагалактике!» – на этот раз не без злорадства выдавил из себя Большой Взрыв вдогонку окончательно растаявшему в невидимом эфире собеседнику. Ноги его размякли, большое тело налилось тяжестью. Ему пора было подумать о Ясновидящем, прилетающем завтра утром.


Встреча переносится

Самолет приземлился вовремя, Большой Взрыв проверил это в справочном аэропорта. Однако звонка от Ясновидящего не было на протяжении всего дня. Его сотовый телефон оказался выключенным и не отвечал. Кое-как проведя беспокойный день и проворочавшись в постели ночь, утром следующего дня Большой Взрыв, наконец, догадался навести элементарные справки. Положительный ответ о местоположении Ясновидящего пришел из скорой помощи. Большому Взрыву ответили, что разыскиваемый им человек был отправлен прямо из аэропорта в одну из психиатрических больниц города. Ввиду невменяемого состояния и чуть ли не буйного поведения! Обзвонив еще несколько адресов, Большой Взрыв оказался, в конце концов, стоящим у окна своей квартиры и с недоверием вглядывающимся в строения находящегося напротив него учреждения, сумасшедшего дома. Вчерашний разговор с Мефистофелем оказался плохим предзнаменованием: именно сюда, судя по полученным справкам, в одно из зданий, хорошо видных сквозь густые кроны многочисленных деревьев, был доставлен вчера его университетский друг. Какая-нибудь сотня метров отделяла сейчас Большой Взрыв от Ясновидящего, но он не знал, как организовать с ним встречу. Как мало он, Большой Взрыв, знает этот запутанный мир! Как плохо ориентируется в вещах, в которых любой нашел бы выход в течение минуты! Большой Взрыв с трудом вспомнил слова Мефистофеля о том, что в смежной с ним квартире живет лучшая сотрудница сумасшедшего дома по имени Маргарита. Он решил воспользоваться ее помощью вместо того, чтобы обращаться в справочное больницы и слышать в ответ стандартные фразы. Будучи не слишком общительным и не решаясь звонить без предупреждения в дверь незнакомой женщине, он сделал лишнее усилие и разыскал телефон Маргариты. Час был утренний, и Маргарита оказалась дома. Она недавно пришла с дежурства и была в курсе интересовавших Большой Взрыв дел. Она сразу признала голос соседа и без лишних вопросов рассказала все, что ей было известно о молодом странном иностранце, доставленном вчера в больницу. «Он называет себя Клервойант! – сообщила Маргарита, почему-то делая ударение на последний слог, на французский манер. – По-нашему это означает Ясновидящий». Комкая неуклюжие слова, Большой Взрыв пробубнил, что этот молодой человек знаком ему по университету, и что ему необходимо как можно быстрее организовать с Ясновидящим встречу для выяснения его состояния и оказания посильной помощи в вопросах тривиального значения. «Ой, да что же мы общаемся через стену! – опомнилась Маргарита. – Заходите немедленно! Я бегу открывать вам дверь!» Войдя в квартиру Маргариты, Большой Взрыв чуть не задохнулся от ароматов французского происхождения. Но ему это было приятно. Маргарита оказалась молодой, красивой женщиной, энергичной, жизнерадостной и несколько, так показалось Большому Взрыву, беззаботной. В соседней комнате резвилась ее дочурка, лет десяти-одиннадцати. Большой Взрыв пребывал в состоянии большой стеснительности. Ему нравились красивые молодые женщины. Глядя на них, он всегда вспоминал свою мать в ее молодые годы, то есть, в те годы, когда он сам был маленьким мальчиком. При взгляде на красивых молодых женщин, ему хотелось почувствовать себя ребенком, ему хотелось, чтобы красивая женщина называла его – мой маленький!.. Но красивые женщины не баловали его вниманием. Возможно, оттого, что он не был тем, кого называют настоящим мужчиной...

Через полчаса, действуя точно по инструкции, данной Маргаритой, Большой Взрыв был в главном корпусе больницы у кабинета главного врача. Когда его пригласили войти в кабинет, он без всякого удивления увидел вчерашнего знакомого, восседавшего за массивным столом и так же без удивления смотревшего на него. Мефистофель был главным врачом сумасшедшего дома, и ничего удивительного в этом Большой Взрыв не нашел. Глаза Мефистофеля влажно блестели. «Я надеюсь, у вас нет проблем со здоровьем?» – мягко спросил он и, узнав о цели визита вчерашнего собеседника, обещал сделать все, что тот попросит.

Большому Взрыву пришлось прождать около часа, пока не были выполнены все необходимые процедуры, пока для его встречи с Ясновидящим не были созданы благоприятные условия.

Старые друзья встретились в уютно обустроенной части приемного покоя. Большой Взрыв не знал, как себя вести. Но Ясновидящий сам разрядил обстановку, взяв инициативу с самого начала в свои руки. От него веяло незнакомым Большому Взрыву зарядом энергии, глаза светились непостижимым светом. Ясновидящий принес с собой колорит движения Мир Навстречу Человеку Совершенному, который невозможно было ощутить сквозь тусклое окно Интернета. Перед Большим Взрывом стоял безусловный лидер могучего движения международного масштаба, уверенный, энергичный, с твердым взглядом. Речь его также оказалась твердой, уверенной. Большой Взрыв расслабился и приготовился постигать сущность случившегося с другом в привычном для себя неторопливом темпе.

Не меняя интонации, Ясновидящий поведал другу в общих словах о событиях последних недель, практически ничего не добавив к тому, что тот знал из Интернета. Затем он сделал паузу, внимательно посмотрел в лицо Большому Взрыву, понизил голос почти до шепота, перешел на английский язык: «За мной идет слежка! Меня преследуют! Будь внимателен к каждому моему слову! – чеканя слова, сказал он. – Возможно, нас подслушивают даже сейчас!» Большой Взрыв растерялся сверх всякой меры и вспотел. А Ясновидящий увлек его на мягкий кожаный диван и темпераментно продолжил, еще больше снизив голос и перейдя теперь на немецкий язык: «Не будь валенком, Большой Взрыв! Мы коллеги! На нас обоих лежит ответственность за судьбу планеты! Враги называют меня галактическим шпионом и стараются изолировать всеми силами. Как видишь, им это пока удается! Вся надежда на тебя! Но берегись профессора, он может оказаться агентом старого мира!.. Я прибыл в этот город для того, чтобы отсюда повести наступление на всю планету! Санкт-Петербург – это колыбель наших идей, здесь мы установим первую на Земле диктатуру сверхразумных! За нами завтра пойдут миллионы!» Слезы навернулись Большому Взрыву на глаза. А в следующую минуту ему безотчетно захотелось отведать лошадиную порцию Напитка Богов. «Это все, что я хотел тебе сказать, дружище! – сказал напоследок Ясновидящий. – Я надеюсь, ты понял смысл моих инструкций? Я буду незримо руководить каждым твоим движением. Не скажу, как, но ты будешь ощущать мое присутствие каждый миг». Ясновидящий уверенно встал с дивана и продолжил беседу о ничего не значащих предметах уже обычным голосом. Большой Взрыв с трудом дождался окончания встречи и, пообещав наведаться через день-другой, выкатился на улицу.


Напиток Богов

В совершенно подавленном настроении Большой Взрыв сидел в дегустационном зале и без всякого удовольствия цедил Напиток Богов. Обычную порцию. Облегчение не наступало. Ничто вокруг не вызывало интереса: ни залитые дневным светом столики, ни деловитые посетители, ни портрет основоположника Научного Коммунизма, висевший на прежнем месте. Так вот в чем заключается развитие движения Мир Навстречу Человеку Совершенному вглубь, в психику несчастных его участников, думалось Большому Взрыву. Он заботливо сосредоточил мысль на собственном состоянии и, после некоторых сомнений, пришел к утешительному выводу о необыкновенной прочности своей психики. Несмотря даже на «фаустовские» терзания последних дней! Эти терзания сейчас казались ему не более чем легким брюзжанием баловня судьбы в сравнении со страшным состоянием, в котором оказался Ясновидящий. Вспомнились слова Мефистофеля об обильном притоке пациентов с расстроенной психикой из числа адресатов Интернета, активно интересующихся загадкой сверхразумных. В каком же состоянии находятся сегодня его друзья по университетским семинарам? В каком состоянии находится сам профессор? Что происходит с многочисленными участниками движения, созданного Ясновидящим? Большой Взрыв вновь задумался о собственном состоянии, и на этот раз увидел все в мрачном свете. Час пробил, – так говорил ему рассудок. Ничто в его жизни более не вернется на круги своя. Он никогда уже не сможет с прежним самолюбованием предаваться занятиям точными науками, писать формулы и умные статьи. Что-то изменится в его жизни!.. Большой Взрыв разволновался. Ему не хотелось даже думать о том, что именно может измениться в его жизни в ближайшем будущем! Ему стало недоставать воздуха, и он, не допив свою скромную порцию Напитка Богов, поспешил выйти на проспект Философских Размышлений, устремился по направлению к огромному парку, крупнейшему в городе, под сень сосен и берез.

Состояние необычного для Большого Взрыва волнения не проходило. Он шагал тяжелой походкой по роскошной малолюдной аллее парка, залитой веселым июльским солнцем. К голове, к мозгу, к какой-то его центральной части приливала горячая волна. Большой Взрыв не на шутку испугался и ускорил шаг, пытаясь сделать его не таким тяжелым. Со стороны казалось, что он объят приливом необыкновенного вдохновения и не замечает ничего вокруг себя. На самом же деле, Большой Взрыв пытался убежать от мыслей, которые осиным роем неслись за ним, вились над его головой, жужжали у самых ушей. «Вы – очередная жертва сверхразумных! – звучал энергичный голос Мефистофеля. – Приходите ко мне, я поставлю вас на учет в сумасшедшем доме, в нашем Скворечнике! Наш бизнес идет в гору! Мы всех вас переловим!..» «Остановитесь, доктор Фауст! – с мягкой издевкой вторил Мефистофелю голос основоположника Научного Коммунизма. – Ваш единственный шанс избежать мертвой хватки Мефистофеля – установление диктатуры Научного Коммунизма! Спешите, молодой человек, время уходит!» «Ты станешь трибуном движения навстречу завтрашнему дню, навстречу диктатуре сверхразумных! – четко выговаривал слова голос Ясновидящего. – Может быть, ты станешь даже диктатором, повелителем планеты, нашей обитаемой планеты!» И только голос Маргариты нес успокоительные, ласкающие слух нотки: «Вы такой обаятельный человек! Но вы такой беззащитный! Почему бы вам не сделать ваших перфектусов двуполыми? Тогда ведь все изменится, и я буду заботиться о вас, как родная мать!..»

Большой Взрыв не помнил, как добрался домой и оказался на диване. Несмотря на ранний час, он немедленно уснул крепким сном и проспал до самой темноты. Он видел сон. Ему снилось, что он летает. В этом не было ничего удивительного: он часто летал во сне. Большой Взрыв поджимал под себя ноги и летел в пространстве без всяких усилий. Он ощущал, как, напрягая какие-то струны внутри, взмывает выше и выше, постепенно увеличивает скорость, делает виражи. Все было чудесно!.. Радость от полета была омрачена одним обстоятельством. Большой Взрыв всегда летал один. Теперь же это происходило в обществе странных существ. Их было великое множество. Все летали без видимых усилий, без помощи крыльев. Все летали без видимой цели, казались сонными, безразличными, безжизненными. Это наводило некоторый ужас. У Большого Взрыва было ощущение, что он летает среди оцепеневших неживых существ. Он попытался увильнуть в сторону, уйти прочь от этого общества. И тогда откуда-то сбоку появился летающий Ясновидящий и схватил его за руку, требуя участвовать в каком-то построении. Вместе с другими Большой Взрыв должен был построить некоторую сложную фигуру. Вдруг он понял: все множество существ своими телами выстраивает форму огромного вогнутого зеркала. Большой Взрыв был одной из бесчисленного множества точек, образующих собой пунктирную поверхность этого параболического зеркала. Все происходило в пустом пространстве. Массы далеких звезд мерцали тусклым светом. Большой Взрыв посетила еще одна догадка: их вогнутое зеркало постепенно фокусируется на вполне определенную далекую планету. И хотя увидеть планету с помощью зрения не было возможности, чутьем он догадался, какая это планета. Он понял: сейчас построение закончится, все точки необыкновенного зеркала вспыхнут ослепительным светом и в направлении планеты улетит сметающий все на своем пути мощный заряд лучей, по сравнению с которыми смертельный лазерный луч покажется не более чем лучом ночного фонарика. Нет, это будет не вспышка света: все принимающие участие в построении существа силой воли создадут импульсы какой-то силы, может быть это будет сила телекинеза, и заряд этой физической, почти мускульной силы улетит в направлении выбранной планеты. Планета будет сбита со своей орбиты, раздроблена на куски, с ее поверхности будет сметена атмосфера, вода океанов, масса живой материи... Уже просыпаясь, Большой Взрыв привел сон в соответствие со здравым смыслом: на планету обрушится не поток мускульной силы, а заряд психической энергии, вдохновляющей ее обитателей на революционный взрыв, на установление какой-то очередной диктатуры!..

Проснувшись окончательно, Большой Взрыв в отчаянии схватился за голову. Что с ним происходит? Голова раскалывалась от нестерпимой боли. Взглянув на часы и убедившись, что час поздний, но не ночной, он решил набраться смелости и просить помощи у Маргариты. Своей аптечки у него никогда не было. За стеной слышен был нежный голос Маргариты, беседующей с дочуркой. У Большого Взрыва защемило сердце: ему хотелось, чтобы беседовали с ним. Жалкая улыбка засветилась на его губах, но и такая улыбка дала неожиданный эффект: голова несколько прояснилась. Он забрался в постель с надеждой, что головная боль пройдет сама собой, и не будет необходимости тревожить очаровательную соседку. Вскоре он провалился в состояние глубокого сна, не сопровождавшегося на этот раз сновидениями. Последней его мыслью, чрезвычайно приятной, была мысль о преимуществах семейной жизни в обществе красивой женщины. Ему хотелось, чтобы этой женщиной была Маргарита. Ее дочурка будет называть его по имени, или просто Большим Взрывом. А Маргарита будет говорить, обращаясь к нему: мой маленький!..


Летаргический сон

На следующее утро остатки беспокойства заставили Большой Взрыв принять активные меры к разрядке обстановки вокруг собственной персоны. Он не сомневался, что образы Фауста, Мефистофеля и основоположника Научного Коммунизма оставят его в покое сами по себе. Но что делать со старым университетским другом, с Ясновидящим? Следовало навести полную ясность насчет своего участия в его судьбе. Большой Взрыв решительно набрал номер Мефистофеля и попросил об очередном свидании с Ясновидящим и с его лечащим врачом. Сегодня он надеялся в некотором роде освободить себя от постоянной заботы о друге. Мефистофель был надежен, как вечный двигатель, и организовал встречу через два часа.

Они встретились в том же уютном уголке приемного покоя. Ясновидящий выглядел все так же мужественно, но теперь он источал еще и какую-то необъяснимую гордость. «Не будем терять времени! – вполголоса сказал он другу по-английски, едва усадив его на тот же диван. – Моя судьба решена: я улетаю!» В воображении Большого Взрыва возник образ самолета, уносящего Ясновидящего на далекие берега Красного моря. «Я улетаю навсегда! – сказал Ясновидящий и многозначительно указал пальцем вертикально вверх. – Меня призвало к себе коллективное сознание сверхразумных». Ужас охватил все существо Большого Взрыва. «Сегодня же мое сознание покинет эту слабую плоть и сольется с единым сознанием разумных существ нашей Галактики!» Большой Взрыв вспомнил вчерашний сон и содрогнулся. «Ты остаешься один, дружище! – Ясновидящий гордо положил руку ему на плечо. – Но я буду руководить твоими действиями сверху! Прощай и не забудь: диктатура сверхразумных! Диктатура любой ценой!» «Да-а-а, да-а-а-а!» покорно тянул Большой Взрыв, с трудом выдерживая жаркое дыхание сумасшедшего друга и думая только о своем непростом положении.

Весь этот день Большой Взрыв провел в полной нерешительности. Ему хотелось немедленно уехать к матери на дачу, расслабиться и найти какие-то надежные точки опоры в своей изменившейся жизни. Как кончить это дело с Ясновидящим? Разговор с лечащим врачом, рекомендовавшим ему предоставить друга на усмотрение медицинских работников, не стал для Большого Взрыва разрешением всех проблем. Его мучил вопрос: что может произойти с Ясновидящим сегодня? Следует ли верить его бреду о коллективном сознании сверхразумных? Его друг сумасшедший, и с этим следует смириться!.. Все же Большой Взрыв поступил самым традиционным своим образом, то есть, ни к какому решению не пришел и вынужден был дожидаться следующего утра, в надежде, что оно принесет большую ясность.

Следующий день начался для него, как говорится, с грома среди ясного неба. Ясновидящий уснул! Так сказала Маргарита, позвонив ему в дверь по пути с ночного дежурства. Уснул летаргическим сном. Большой Взрыв проглотил новость молча, стыдливо отворачивая от Маргариты испуганный взгляд. Закрыв за ней дверь, он растерялся окончательно. В памяти ярким пятном всплывали слова Ясновидящего о том, что его сознание приготовилось унестись в космические дали. «Час от часу не легче!» – думалось Большому Взрыву. Допив остывший утренний кофе, он битый час прошагал по квартире из угла в угол, но так и не пришел к определенному решению относительно своих дальнейших действий. «Уезжаю к маме, на дачу, немедленно!» – твердил он себе, ритмично меряя шаги. И никуда не уезжал. Не помог и разговор с Мефистофелем, которому он позвонил в надежде, что тот скажет какие-то убедительные слова. Мефистофель сказал эти слова, но и они не помогли. Большой Взрыв продолжал бродить по квартире, теперь на все лады повторяя то, что ему сказал Мефистофель: «Может быть, сон и летаргический! А может быть, нет! Спит! Что будет дальше – покажет время! Предоставьте его нам! Он не нуждается в ваших заботах! Вы ему ничем помочь не в состоянии!» Так сказал Мефистофель. «Я ничем помочь не в состоянии!» – твердил Большой Взрыв и продолжал, вздыхая, бродить по квартире... К середине дня ему стало ясно, что сегодня он ничего не предпримет, и он перенес свой отъезд на следующее утро. Его решимость уехать была окончательной, бесповоротной!

Кульминация событий, произошедших вокруг Большого Взрыва и которая венчает всю историю первых шагов движения Мир Навстречу Человеку Совершенному, наступила на рассвете следующего дня. Большой Взрыв спал эту ночь сном безнадежно усталого человека и видел тянущийся бесконечной, нудной небылицей сон. Его окружало множество мрачно одетых людей. Большинство из них были ему незнакомы. Но были и до боли знакомые лица. Яркими пятнами выделялись лица Мефистофеля, основоположника Научного Коммунизма, бледного, как смерть Ясновидящего. В стороне, с беспокойством наблюдая за происходящим, стояла Маргарита. В течение бесконечно долгих ночных часов вся масса этих людей томилась каким-то бездельем, топталась на месте, никуда не собираясь идти, совсем как это делал вчера сам Большой Взрыв. И только с первыми лучами солнца, уже на рассвете, сон сдвинулся с мертвой точки и пришел в движение, как паровоз, набирающий скорость. Все стали хватать его за руки и тянуть каждый в свою сторону. «Оставьте меня в покое!» – кричал Большой Взрыв и отталкивал протянутые к нему руки. «Движение Мир Навстречу прорастет вам в печенки! – кричал Мефистофель с хищным оскалом. – Всех участников движения ждет сумасшедший дом!» «Меня выгнали с планеты! – стонал Ясновидящий. – Вся надежда только на тебя!» «Вперед, к победе Научного Коммунизма, доктор Фауст!» – кричал основоположник. «Я не хочу на учет в сумасшедший дом! – кричал в ответ сам Большой Взрыв. – Я не хочу на учет в Скворечник!» «Отдайте его мне, – ласково шептала Маргарита. – Я его спрячу! Мы прорубим дверь в стене, разделяющей наши квартиры, и будем жить одной семьей!» Отбиваясь от толпы, Большой Взрыв нащупал рукой какой-то увесистый предмет и замахнулся, чтобы отбиваться от нападающих. Все оторопело отступили. Вдруг Большой Взрыв осознал, что в руке у него телефонная трубка. Теперь он знал, что делать. Его наполнило сознание собственной силы и непобедимости. Он решительно набрал какой-то одному ему известный номер и повелительно приложил трубку к уху. После нескольких гудков в трубке раздался официальный женский голос. «С кем я говорю!» – грозно спросил Большой Взрыв. «Мэр Санкт-Петербурга вас слушает!» – ответили ему. «С вами говорю я, Большой Взрыв, – сказал он и продолжил, чеканя слова, стараясь, чтобы каждый его слог был услышан. – Я галактический шпион. Я высадил в вашем городе космический десант с целью установить первую на планете диктатуру сверхразумных, диктатуру Человека Совершенного! Ваш город будет первым оплотом новой диктатуры, которую мы распространим на всю территорию Земли!» Большой Взрыв ожидал в ответ восторженные возгласы, но ответом ему было гробовое молчание. «Вы меня поняли?» – оставаясь угрожающе спокойным, потребовал Большой Взрыв. Трубка ответила еще более гробовым молчанием. И тут Большой Взрыв взорвался. «С вами говорит галактический шпион! – кричал он в трубку, а потом и мимо трубки, но очень громко, настолько громко, чтобы его могли слышать в мэрии и без телефона. – Я Большой Взрыв! Я взорву ваш перезревший, закоснелый мир! Я не оставлю от него камня на камне!» От мощного звука голоса рассыпались стекла в откуда-то взявшихся окнах и полетели с седьмого этажа вниз, во двор. Большой Взрыв стал бегать и бешено колотить телефонной трубкой в надвигающиеся на него стены. Все кругом задрожало, загудело, а трубка в руках Большого Взрыва приобрела вес пудовой гири. Постепенно, пространство вокруг него сузилось, превратившись в знакомую комнату. Большому Взрыву показалось, что он проснулся у себя дома, и что все произошедшее было не более, чем сном. Снизу, с улицы он услышал шум. Подбежав к окну, Большой Взрыв увидел во дворе толпу людей. Все кричали и указывали в направлении его окна пальцами. «Он галактический шпион! – кричала толпа. – Поставьте его на учет в Скворечник! Поставьте его на учет! Поставьте на уче-е-ет!» Из-за стены несся успокоительный, ласковый голос Маргариты: «Он сумасшедший! Сумасшедший!» По интонации можно было догадаться, что быть сумасшедшим модно, современно, может быть даже сексуально. Во дворе вдруг оказались две пожарные машины. Их телескопические лестницы медленно стремились к окну, и по ним уже карабкались, поблескивая касками, первые пожарные. В ужасе Большой Взрыв побежал на кухню, чтобы набрать горячей воды и ошпарить пожарников, пробить их брезентовые одежды кипятком. В этот момент он проснулся окончательно, в последний раз. Разгоряченный и бесконечно взволнованный, он вскочил с постели и бросился к окну, растирая изо всех сил виски. Стекла были целы все до одного. Он нежно гладил их руками. За окном было тихо, на дворе начинался новый день. И только из-за стены продолжал литься ласковый голос Маргариты. Большому Взрыву послышались слова: «Он сумасшедший!..» Большой Взрыв яростно тряхнул головой – голос мурлыкал какую-то безобидную песенку. Он выдохнул, наконец, воздух, накопившийся во взволнованной груди. И тут почувствовал, что рука его продолжает сжимать телефонную трубку. «Что я натворил!» – шепотом произнес Большой Взрыв и сел на пол. Звонить в мэрию и наводить справки? Нет! Только не это!..

На сборы ему потребовался лишь один час. Он уезжал на дачу, к маме! Все, с него хватит! Он не хочет на учет в Скворечник! Большой Взрыв уложил в портфель свой ноутбук, сложил нехитрый дорожный набор. Он не будет звонить в мэрию! И он оставит Ясновидящего на произвол судьбы, на попечение медицинских работников! Он убежит! Спрячется!..

Во дворе, несмотря на ранний час, гуляла Маргарита со своей малышкой. «Утренний моцион?» – не зная, как себя вести, сказал Большой Взрыв, мечтая поскорее оказаться среди чужих людей. Лишь несколько минут отделяли его от мира, где никто его не будет терзать. Стараясь быть предельно вежливым и не очень неуклюжим, что было для Большого Взрыва целым испытанием, он что-то промямлил и начал пятиться в сторону метро. «Между прочим! – звонким голосом бросила ему вдогонку Маргарита. – Вчера из Скворечника сбежал ваш Ясновидящий! Он проснулся! Он притворялся! Он обманул всех нас! Наверное, он обманул и вас?! Не правда ли?!..» Большой Взрыв на какое-то время оглох от этого сообщения. Он ничего не мог слышать. Состояние его было позорным. Губы Маргариты продолжали шевелиться, она сообщала ему какие-то важные вещи и, по-видимому, ожидала ответа. А он ничего не слышал, идиотски улыбался и пятился, пятился. Последним, что сохранила его память об этом моменте, была растерянная, добрая улыбка Маргариты.

«С меня хватит!..» – бесконечно продолжал твердить Большой Взрыв, пробираясь сквозь толпу пассажиров на платформе, садясь в электричку, сидя у окна и глядя на убегающие кварталы города. Он начнет новую жизнь, в которой не будет места ни сверхразумным, ни угрызениям рассудка. Пусть в ней не будет даже Маргариты, лишь бы этот мир оставил его в покое! Будет только он и мама! И точные науки!..

Событиями такого сумасшедшего характера завершался этап становления движения Мир Навстречу Человеку Совершенному. Завершались первые шаги движения, не имеющего аналога в земной истории. Миллионы его неучтенных участников в разных странах и на разных континентах продолжали просыпаться по утрам с ощущением, что они стали знать себя и мир, в котором живут, лучше, чем год назад. Лучше, чем вчера!