Д. П. Горского государственное издательство политической литературы москва • 1957 аннотация настоящая книга

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29

Утверждение примата формы над содержанием в трудах структуралистов

Языковые материалы показывают, что нельзя понять язык, изучая только форму языка. Поэтому вряд ли можно ограничиваться только наблюдением, экспериментом и систематическим описанием внешних явлений в языке, чтобы понять всю сложность взаимосвязи и взаимообусловленности языковых фактов. Такой описательный метод не поможет познать законьв развития языка, его органической связи с мышлением. Новые дескриптивные структурали-стические методы сознательно или бессознательно ведут к иррационализму, т. е. к отрыву языка от мышления.

Эти далеко не новые идеи нашли новое истолкование в работах некоторых современных лингвистов, в которых ясно обнаруживаются идеалистические тенденции. Независимость языка от мышления проповедовал еще Фосслер. Такое же разграничение языка от мышления дает Ф. де Соссюр. Он пишет: «Единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя» '.

Изучая лингвистическое наследство как отечественных, так и зарубежных филологов, нельзя игнорировать достижения науки, но необходимо бороться с возродившимся глубоко реакционным течением агностицизма в некоторых теориях неопозитивизма, структурализма и семантики.

Особенно широко в настоящее время распространяются два лингвистических течения, различно называемые, но сводимые к единой методологической сущности — к агностицизму. Неопозитивизм и семантика стали развиваться под воздействием теории реакционного французского социолога Э. Дюркгейма. Видимо, также оказал влияние и III. Серрюс, выпустивший в 1933 г. книгу «Логико-грамматические параллелизмы», где он утверждал, что объектом суждения должны быть не объективно существующие вещи, а только мыслимые отношения. По его утверждению, между логическими и грамматическими категориями не существует никакого единства и соответствия. Стремление этих ученых алогизировать язык исходит из отрицания возможности познания действительности и отрыва языка от мышления. Эти теории, которые стали широко

¹ Ф. де Соссюр, Курс общей лингвистики, стр. 207. 401

распространяться на Западе и казались на первый взгляд новым словом в науке, на самом деле являлись перепевами старых идеалистических учений.

Работы Виттгенштейна и Карнапа, создающие так называемые «логические» школьв, являются подновленным берклианским и махистским агностицизмом, который путем словесных ухищрений, путем введения новых терминов выступает как новое откровение. Идя наперекор действительности, они доказывают, что наше знание ограничено содержанием нашего личного опыта. Виттгенштейн в своем «Tractatus Logico-Philosophicus» пытается установить соответствие предложения тому, что обозначает это предложение. Природа, по его мнению, состоит из объектов. Предложение есть определенная совокупность терминов. Последние обозначают определенные объекты, которые в действительности соединены определенными отношениями. Термины также между собой связаны. Если термины соединены соответственно тому, как соединены объекты действительности, тогда предложение истинно, если нет, тогда оно ложно. Что же такое предложение? Предложение есть изображение факта. «Изображение или соответствует реальности или нет; оно бывает верным или неверным, истинным или ложным» ¹. «Для того, чтобы обнаружить, каким является изображение,— истинным или ложным, мы должны сравнить его с действительностью. На основании одного изображения нельзя обнаружить, является ли оно истинным или ложным» ².

На первый взгляд все как будто 'обстоит благополучно. Объекты действительности отражаются в терминах предложения, и истинность или ложность проверяется практикой. Однако при более вдумчивом отношении видно, что в этом трактате пропагандируется неверная теория, утверждающая, что предложение—определенная структура терминов — должно быть соотнесено, или, вернее сказать, должно соответствовать совокупности связанных объектов, т. е. язык отождествляется с явлениями природы, а сам язык представлен как некий фактор, способный отражать непосредственно явления действительности. По Виттген-штейну, предложение есть изображение факта, объекта,

¹ L. Witfgensfein, Tractatus Logico-Philosophicus, London 1955, p. 43.

² Ibidem.

402

а отношение между предложением и фактом представлено как отношение факта и его образа. Такое понимание приводит к тому, что язык якобы также «отражает», как и мышление. Знание о мире возникает из пассивного созерцания данных фактов индивидуальным сознанием, а не из взаимодействия познаваемых объектов и познающих субъектов, которые, будучи сами частью мира, приобретают знание через практическую деятельность, направленную на изменение мира, и познать мир можно якобы только посредством логики языка.

«Предложения не показывают логическую форму действительности. Они выделяют ее» ¹. «Что может быть показано, не может быть сказано» ². Что может быть и что не может быть сказано — определяется методом проверки. Если сказано, что вода закипает при 100° по Цельсию, то нужно проверить, опустив термометр в воду, нагреть воду и заметить ее температуру, когда она закипает, рекомендует Виттгенштейн. Значит, «чтобы обнаружить, является ли изображение истинным или ложным... мы должны сравнить его с действительностью»; то, что нельзя проверить на опыте, то не соответствует законам логики. Что не соответствует законам логики, то не имеет значения, так как значение предложения дается посредством метода проверки в моем опыте. Таким образом, согласно Виттгенштейну, истинно и имеет значение только то, что проверено личным опытом. Вся предыдущая многовековая жизнь природы и общества не может быть проверена личным опытом, следовательно, она не имеет якобы значения, она не существует для человека.

Все будущее находится также вне опыта, и все, что не существует в данный момент, не может быть проверено опытом, также ускользает из сферы познаваемого — таким образом, все это не имеет значения. В результате всех рас-суждений Виттгенштейн приходит к субъективному идеализму, к солипсизму, т. е. к философии Беркли, подновленной модными словечками и терминами: «логический анализ языка», «атомарные факты», «простые объекты» и пр.

Не менее модной в западной лингвистике является логическая теория Карнапа. По его мнению, философия должна ограничиваться только логическим анализом языка без соотношения с миром действительности. Как

T'Wittgenhfein, Tractatus Logico-Philosophicus, p. 79.

² Ibidem.

403

будто взгляд Карнапа противоположен взгляду Виттген-штейна. Карнап полагает, что наука имеет дело с объектами действительности, а логический анализ — с предложениями, словами, теориями. Никакой проверки здесь нет. «Логика есть синтаксис» '. Логический синтаксис занимается только символами безотносительно к значению речи. Он изучает правила оформления, правила соединения символов (слов) одного с другим в предложении, правила трансформации предложений. Карнап игнорирует смысл, соотношение с формами действительности в логическом синтаксисе. Правда, он не совсем изгоняет смысл, а разъединяет изыскания смысловой стороны предложения и формальной стороны. Он делит речь на материальный модус и формальный модус. Приведем его некоторые сопоставления двух совершенно разграничиваемых модусов.

Материальный модус

1) Мир есть совокупность факторов, а не вещей

2) Факт есть сочетание объектов (сущностей вещей)

Формальный модус

1) Наука есть система предложений, а не имен

2) Предложение есть ряд символов

Правильным Карнап считает только «формальный модус», а материалистический тезис существования объективного материального мира и соответствия наших ощущений и мыслей этому миру, по его мнению,— бессмыслица, так как подобные утверждения принадлежат к разряду не поддающихся проверке псевдопредложений. Поэтому Карнап требует устранения из языка материального модуса речи, который говорит о смысле, о значении слов.

Карнап также игнорирует значение содержания предложений, утверждая, что мы должны иметь дело только с отношениями между предложениями и фактами, и решительно заявляет, что принципы логики в собственном смысле и являются синтаксическими правилами. Он требует для полной безопасности избегать употребления материального модуса. Он допускает употребление только такого материального модуса, который можно выразить также в формальном модусе. Таким образом, Карнап выхолащивает из мышления всякое реальное содержание, а из языка — значение, ратуя за изучение формального модуса.

1 R. Carnap, Logical Syntax, 1937, р. 259. 404

Широко в языкознании распространяется структурали-стическая теория. А у структурализма есть нечто общее с неопозитивистами. Так, структурализм проповедует необходимость изучения только структуры того или иного явления, уделяя внимание не самим элементам, образующим структуру, их взаимообусловленности и зависимости одного от другого, а именно только тем связям, зависимостям и взаимообусловленностям, которые устанавливались между этими элементами.

Структуральная лингвистика возникла в Пражском и Копенгагенском лингвистических кружках.

Структурализм в этих кружках существенно отличается один от другого. Пражский лингвистический кружок, в составе которого были виднейшие западноевропейские ученые Н. С. Трубецкой, Б. Гавранек, В. Скаличка, С. Кар-цевский и др., признает социальную роль речевой деятельности, которая различается в зависимости от связи с внеязыковой реальностью, т. е. культурой, искусством, литературой. Они признают, что язык выражает сложные мыслительные операции, абстрактные понятия. В своих «Тезисах» (1929) участники кружка понимают язык как функциональную систему средств выражения, служащую какой-то определенной цели. Было вьчсказано в тезисах иное отношение к синхронному и диахронному изучению языка, без такого резкого разграничения их, как это было у де Соссюра.

Таким образом, в структуральной теории Пражского лингвистического кружка наряду с неверными положениями имеется много положительного. Сторонники Пражского структурализма большое внимание уделяют учету разнообразия лингвистических функций и форм их реализации. В «Тезисах» авторы подчеркивали, что необходимо различать внутреннюю речевую деятельность и выраженную речевую деятельность; они считают важным различать интеллектуальность и аффективность лингвистических проявлений; учат различать язык ситуативный и язык формулировок^!. «Тезисы» содержат немало и других верных теоретических положений.

Второй лингвистический кружок, где проповедуется структурализм иного характера,— это кружок датских

¹ См. «Хрестоматия по истории языкознания XIX—XX веков», стр. 433—434.

405

ученых. В Дании структуральный подход к изучению языка был провозглашен в 1935 г. Копенгагенским кружком во главе с Луи Ельмслевом. Основателем этого структурального направления в языкознании является Виго Брён-даль, который в 1939 г. опубликовал статью «Структуральная лингвистика».

Брёндаль критикует компаративизм и позитивизм XIX века и излагает принципы «новой точки зрения, известной под названием «структурализма»». «Здесь важно,— пишет Брёндаль,— уметь различать чисто формальные свойства системы и ее материю, или субстанцию... Точно так же не менее важным, чем изучение формальной структуры, является и изучение реальных категорий, содержания или основы системы» '. Таким образом, и здесь имеются какие-то упоминания о необходимости изучения реальных категорий содержания наряду с необходимостью изучения 4)ормальной структуры. На самой крайней точке зрения структурализма в языкознании стоит Л. Ельмслев. Язык он представляет как универсальную систему чистых абстрактных отношений. Языковые категории в системе Ельм-слева лишены реального содержания, существуют сами по себе, вне отношения к внешнему миру, к жизни человеческого общества. «Суть не в звуках или знаках и значениях как таковых, а во взаимных соотношениях между ними в речевой цепи и в парадигмах² грамматики. Эти именно соотношения и составляют систему языка...» ³. Он говорит, что «структурный метод в языковедении имеет тесную связь с определенным научным направлением, оформившимся совершенно независимо от языковедения... а именно с логистической теорией языка, вышедшей из математических рассуждении и особенно разработанной Вайтхэдом и Бертрандом Рэсселем, а также венской логистической школой, специально Карнатюм, в настоящее время профессором Чикагского университета, последние работы которого по синтаксису и семантике имеют неоспоримое значение для лингвистического изучения языка» ⁴.

Ельмслев определяет понятие структуры так же, как и Карнап: как «явление чистой формы и чистых соотноше-

¹ «Хрестоматия по истории языкознания XIX—XX веков», стр. 418.

² Парадигмы — образец склонения или спряжения.

³ «Хрестоматия по истории языкознания XIX—XX веков», стр. 419.

⁴ Там же, стр. 423,-

406

ний». Лингвистика же описывает схему языковых соотношений, не обращая внимания на то, чем являются самые элементы, входящие в соотношения.

Возникло и третье структуралистическое направление в Америке. Это так называемая дескриптивная лингвистика Л. Блумфильда, 3. Харриса, Треджера и др. Отдельные американские структуралисты хотя и трактуют по-разному отдельные языковые явления, но все имеют общую установку по следующим вопросам:

1) значимую сторону языка (субстанцию языка) оставляют вне лингвистического изучения;

2) понимают язык как систему произвольных звуковых символов — знаков;

3) изучают только формальную сторону языка, т. е. дают лишь формальное определение конструкций и классов слов;

4) описывают, сопоставляют формы языка без объяснений и обоснований.

Советское языковедение критически относится к общим положениям структурализма, который, так же как и семантика и неопозитивизм, в большинстве положений исходит из агностицизма. Но некоторые правильные положения структуралистов не только разделяются, но и претворяются в практике исследования. Принять же всецело' основы копенгагенского и американского структурализма невозможно сторонникам материалистической теории в языкознании '. В таком случае пришлось бы отказаться от признания единства мышления и языка, единства формы и содержания в языке. Решая вопрос об отношении к структурализму, следует выяснить, насколько применим метод структурализма во всех разделах языка: фонетике, лексике, грамматике. Следует глубже и основательнее вскрыть общетеоретические основы структурализма, так как советские языковеды не могут применять методы, враждебные общей марксистско-ленинской теории. Но в тех случаях, если отдельные положения не ведут к идеалистическому осмыслению языковых фактов, необходимо полностью использовать и усвоить опыт зарубежной лингвистики.

¹ Поэтому нельзя согласиться с точкой зрения С. К. Шаумяна, выраженной в статье «О сущности структурной лингвистики» в журнале «Вопросы языкознания» № 5 за 1956 г.

СОДЕРЖАНИЕ

Опиркин А. Г. Происхождение языка и его роль в формировании мышления ................... ………………………………………………………………………. 3

Горский Д. П. Роль языка в познании ............................................................... 73

Панфилов В. 3. К вопросу о соотношении языка и мышления ……………..117

Ахманов А. С. Логические формы и их выражение в языке ………………..166

Богуславский В. М. Слово и понятие ............................................................... 213

Копнин П. В. Природа суждения и формы выражения его в языке 276 Галкина-Федору к Е. М. О форме и содержании в языке …………………352

МЫШЛЕНИЕ И ЯЗЫК

Редактор И. Щербина

Оформление художника В. Николаева Художественный редактор С. Сергеев Технический редактор Н. Троановская-Ответственные корректоры Ю. Болховитпянов и Н. Эйдман

Сдано в набор 11 января 1957 г. Подписано в печать 11 мая 1957 г. формат 84 X 108'/э2. Физ. печ. л. 12³/,. Условн. печ. л. 20,9. Учетно-иэд. л. 21,71. Тираж 25 тыс. экз. А 05111. Заказ № 176. Цена 7 руб.

Государственное издательство политической литературы. Москва, В-71, Б. Калужская, 15.

Министерство культуры СССР. Главное управление полиграфической промышленности Первая Образцовая типография имени А. А. Жданова. Москва, Ж-54, Валовая, 28.

Blog

Д. П. Горского государственное издательство политической литературы москва • 1957 аннотация настоящая книга