Д. П. Горского государственное издательство политической литературы москва • 1957 аннотация настоящая книга

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 29

, Суждение п предложение

Суждение как форма мысли существует и развивается только в форме языка. Формой существования суждения является предложение.

Вопрос об отношении суждения как формы мысли к предложению как грамматической форме привлекал издавна внимание как логиков, так и лингвистов. Правильное решение этого вопроса логикой затруднено тем, что лингвисты до сих пор не дали еще ответов на многие вопросы учения о предложении и его видах, нет согласия между лингвистами даже в определении самого понятия предложения, больше того, нередко среди них раздаются юлоса, что предложение вообще нельзя определить и нет даже необходимости его определять.

Но всякий лингвист тем не менее старается дать определение предложения '.

¹ Приведем несколько определений предложения: «Есть одно очень общее и потому неясное определение предложения в речи, в ко-

322

Рассматривая эти определения, мы можем найти в них нечто общее, а именно: предложение служит для выражения определенной единицы мысли. Но что это за мысль, какова ее форма? Лингвисты по-разному отвечали на этот вопрос.

Ф. Буслаев весьма просто решал его: слова являются названием общих понятий или представлений, «суждение, выраженное словами, есть предложение-» ¹, умозаключению соответствует сложное предложение. При этом суждение он понимал в традиционном смысле, как формальная логика того времени. Ф. Буслаев устанавливал полное тождество между структурой суждения и структурой предложения, растворяя последнее в первом; кроме суждения, он ничего иного не видел в предложении.

Концепция Ф. Буслаева была подвергнута критике со стороны так называемого психологического направления в грамматике.

В решении вопроса об отношении предложения к суждению психологисты исходили из положения, что каждый язык имеет свою особую логику, причем явления языка нужно объяснять не логикой общечеловеческого мышления, а индивидуальной логикой самого языка. Один из представителей психологического направления — Штейн-тором наиболее могут сходиться различные в других отношениях взгляды на природу предложения, а именно определение, по которому предложение в речи является выражением цельной мысли в слове или в словах». (Ф. Фортунатов, О преподавании грамматики русского языка в средней школе. «Русский филологический вестник», т. LIII, № 1, вып. 1, Варшава 1905 г., стр. 65). «Предложение это единица речи, воспринимаемая говорящим и слушающим как грамматическое целое и служащая для словесного выражения единицы мышления» (А. А. Шахматов, Синтаксис русского языка, изд. 2, Учпедгиз, Л. 1941, стр. 19). «Понятие предложения употребляется в синтаксисе в двух смыслах: более широком — законченной мысли, выраженной словами (в таком смысле употребляется еще и термин фраза), и в более узком — синтаксической единицы, характеризующейся наличием сказуемого» (Л. А. Булаховский, Курс русского литературного языка, т. I, изд. 5, Киев 1952, стр. 269). «Предложение — это грамматически оформленная по законам данного языка целостная (т. е. неделимая далее на речевые единицы с теми же основными структурными признаками) единица речи, являющаяся главным средством формирования, выражения и сообщения мысли» (В. В. Виноградов, Некоторые задачи изучения синтаксиса простого предложения. <Вопросы языкознания» № 1, 1954 г., стр. 3).

¹ Ф. Буслаев, Историческая грамматика русского языка, Синтаксис, изд. 5, М. 1881, стр. 8.

323

таль ' считал, что языковые и логические категории абсолютно несовместимы и относятся друг к другу как понятие круга и красного. В результате такого отрыва грамматических категорий от логических Штейнталь пришел к выводу, что язык является своеобразным мышлением, развивающимся согласно только ему одному присущим законам и категориям, которые изучаются грамматикой². А некоторые психологисты (Пауль) стали даже утверждать, что действительным объектом лингвистики является изучение языка и логики индивидуума.

Многие русские языковеды находились под влиянием психологического направления в лингвистике и проводили его в трактовке семантики предложения. Так, Потебня, критикуя отождествление суждения и предложения, писал:

«Грамматическое предложение вовсе не тождественно и не параллельно с логическим суждением. Названия двух членов последнего (подлежащее и сказуемое) одинаковы с названиями двух из членов предложения, но значения этих названий в грамматике и логике различны. Термины «подлежащее», «сказуемое» добыты из наблюдения над словесным предложением и в нем друг другом не заменимы. Между тем для логики в суждении существенна только сочетаемость или несочетаемость двух понятий, а которое из них будет названо субъектом, которое предикатом, это для нее, вопреки существующему мнению, должно быть безразлично... Категории предмета и его признака не нужны для логики, для которой и то, и другое — только понятия, совокупности признаков. Тем менее возможно вывести из логического суждения прочие члены предложения: определение, обстоятельство, дополнение» ³.

В этом высказывании Потебни наряду с правильными мыслями о том, что грамматические предложения не тождественны суждению, подлежащее и сказуемое предложения — грамматические, а не логические категории и т. д., имеются и неправильные положения, а именно: неверно понимание сущности суждения как сочетания понятий. Нельзя согласиться с утверждением Потебни, что категории предмета и его признака не логические, а грамма-

¹ См. Н. Steinthal, Grammatik, Logik und Psychologie, Berlin 1855, S. 221—222.

² Ibid , S. 224.

³ А. Потебня, Из записок по русской грамматике, т. I—II, Харьков 1888, стр. 61.

324

тические. Сам Потебня склонен считать, что предложение выражает не логическое, а психологическое суждение.

Сущность этого акта мысли, отличного от логического суждения, Фортунатов определяет как связь двух представлений — господствующего и подчиненного: «Психологическое суждение заключает в себе, следовательно, три элемента, но в выражении психологического суждения в речи, хотя бы и в полном, сознание связи между представлениями, образующими отдельные части суждения, понятно, не может выражаться отдельно и входит в выражение одной из этих частей. Поэтому и в психологическом суждении, рассматриваемом по отношению к выражению его в речи, мы можем различать два элемента: первую часть психологического суждения и вторую в открываемом мыслью отношении ее к первой части. Вторая часть психологического суждения в ее отношении к первой части может быть называема психологическим сказуемым, а первая, предполагаемая такою второю частью, — психологическим подлежащим...» '.

Субъект психологического суждения — представление или комплекс представлений, появляющийся в сознании говорящего или слушающего первым, а психологический предикат — то содержание, которое примыкает к этому первому представлению, другими словами, субъектом является представление, на которое говорящий обращает внимание слушающего, а предикатом — то, что слушающий должен мыслить об этом представлении.

Правильно указывая, что содержание предложения не тождественно логическому суждению, представители психологического толкования семантики предложения доводят до абсурда субъективный момент в нем. Суждение выступает у них не как форма отражения объективного мира, а как сочетание представлений, определяемое волей человека. Концепция психологистов оказывается направленной не столько против крайностей формально-логического понимания предложения и его отношения к суждению (Буслаев и др.), сколько против материалистического истолкования сущности суждения.

¹ Ф. Фортунатов, О преподавании грамматики русского языка в средней школе. «Русский филологический вестник», т. LIII, № 1—2, Варшава 1905, стр. 67—68.

325

Концепция психологического суждения как семантической основы предложения приводит к отрыву мышления от языка. Примером такого явного отрыва мысли от языка могут служить взгляды на отношение суждения и предложения Д. Овсянико-Куликовского, выделявшего три стадии в развитии мысли: 1) психологическое суждение, 2) предложение, 3) логическое суждение.

Психологическое суждение предшествует языку вообще, предложению в частности. Эта форма мысли свойственна мышлению животных и детей в раннем возрасте.

Словесное предложение — более высокая форма мысли '.

Если в психологическом суждении члены его (субъект и предикат) являются психологическими образами, то в предложении они приурочиваются к известным грамматическим категориям. Так, подлежащее психологического суждения наряжается в форму имени существительного в именительном падеже и из образа как суммы известных впечатлений превращается в понятие вещи, предмета или субстанции, становясь подлежащим словесного предложения. «Сказуемое в свою очередь, — пишет Овсянико-Ку-ликовский, — уже не только образ, приведенный в предикативную связь с подлежащим, но опять-таки образ упорядоченный, приуроченный к категории вещи или к категории признака. Наконец, связка преобразуется в ту более или менее отвлеченную категорию отношения, которая апперцепируется так называемым «вспомогательным глаголом» (есть, быть, являться и проч.)»².

В словесном предложении цельные образы психологического суждения распадаются на части. Так, образ, составляющий подлежащее психологического суждения, распадается в предложении на подлежащее в собственном смысле и его определение, а сказуемое психологического суждения — на сказуемое, дополнения и обстоятельства.

¹ «Словесное предложение, — пишет он,— сравнительно с психологическим суждением есть явление гораздо более сложное и в то же время более совершенное, высшее. Оно есть психологическое суждение, осложненное речью, переработанное силою языка» (Д Овсяника-Куликовский, Очерки науки о языке «Русская мысль», кн XII, М 1896, стр

¹²)

² Д Овсянико-Куликовский, Очерки науки о языке «Русская мысль»,

кн XII, стр 14.

126

Высшей ступенью в развитии мышления является логическое суждение, которое, по мнению Овсянико-Куликовского, еще более отвлеченно и рационально. При превра щении словесного предложения в логическое суждение важную роль играет развитие в известном направлении понятия предикативной связи'.

Концепция Д. Овсянико-Куликовского о трех стадиях развития мышления насквозь идеалистична и чрезвычайно далека от правильного изображения развития мышления. Основным пороком ее является отрыв мышления от языка:

мышление возникает вне языка и стремится к такой форме, которая была бы свободной от него. Эта концепция является логическим завершением психологического, субъективно-идеалистического истолкования семантики предложения психологистами, резко противопоставляющими мысль, содержащуюся в предложении, суждению. Выделение представителями этого направления наряду с логическим субъектом и предикатом и грамматическими подлежащим и сказуемым еще психологических субъекта (подлежащего) и предиката (сказуемого) ведет к отрыву содержания предложения от объективного мира. Субъективный, психологический момент, имеющийся в семантике предложения, возводится ими в главный, решающий и единственный, — а это прямая дорога к субъективному идеализму.

Проблемы теории предложения приковывали внимание А. А. Шахматова, который также иногда склонялся к психологическому истолкованию сущности мысли, содержащейся в предложении. При определении предложения он считал чрезвычайно важным выяснить, что выражает предложение, какую форму мысли. «Соглашаясь вообще, — говорил Шахматов,— что предложение, как факт грамматический', должно найти грамматическое определение, я думаю, однако, что в таком определении должно быть прежде всего выражено отношение словесной формы к соответствующему психологическому акту. Определение предложения, как и всякой вообще словесной формы, должно исходить из того, что слова — это знаки для выраже-

¹ < .. Логическое мышление зарождается в недрах грамматического и постепенно растет и крепнет по мере развития этого последнего в направлении все усиливающейся отвлеченности связки и возрастающей глагольности сказуемого» {Д Овсянико-Куликовский, Очерки науки о языке сРусская мысль», кн. XII, стр. 27)

327

ния мысли. Поэтому, определение предложения должно прежде всего установить — для какого именно психологического акта оно является знаком, а кроме того, указать, чем именно предложение отличается от других словесных форм: отдельных слов, словосочетаний, речи, языка вообще» '.

Стремясь решить эту задачу, Шахматов выдвигает понятие коммуникации как психологической основы предложения. Коммуникация — простейшая единица мышления, состоящая «из сочетания двух представлений, приведенных движением воли в предикативную (т. е. вообще определяющую, в частности зависимую, причинную, генетическую) связь» ².

Понятие коммуникации шире понятия суждения в его традиционном понимании ³. Коммуникация, как и суждение, имеет субъект и предикат; господствующее представление является субъектом, а зависимое от него — предикатом.

Оценка учению Шахматова о предложении вообще и коммуникации как его смысловой основе дана в статье академика В. В. Виноградова ««Синтаксис русского языка» акад. А. А. Шахматова» ⁴, в которой правильно вскрывается сущность шахматовской теории предложения.

Прежде всего правильно указывается на идеалистическое толкование Шахматовым сущности коммуникации, которая рассматривается не как форма отражения действительности в сознании человека, а только как связь представлений безотносительно к связи явлений в природе

¹ Цит. по статье Е. С. Истриной «Вопросы учения о предложении по материалам архива А. А. Шахматова». См. «А. А. Шахматов», Сборник статей и материалов, изд. Академии наук СССР,М.—Л. 1947,стр.323—324.

² Л. Л. Шахматов, Синтаксис русского языка, стр. 19. ⁸ «К коммуникациям относятся не только пропозиции или суждения, но и всякие иные сочетания представлений, умышленно, с тою или иною целью приведенных нами в связь, например, сочетания, нашедшие себе выражение в словах, как дома ли отец уходите! выпить бы чего, посидел бы ты с нами! Эти сочетания отличаются от суждения тем, что в них представления приведены в связь нарочитым актом не для утверждения чего-либо или отрицания, а в одном случае для вы-нуждения собеседника к тому, чтобы он высказал суждение, сочетав оба названных в вопросе представления, в другом случае для вынуж-дения или побуждения собеседника произвести то или иное действие (уходите! посидел бы ты с нами), в третьем — для обнаружения желания говорящего (выпить бы чего)». (А. А. Шахматов, Синтаксис русского языка, стр. 19—20.)

⁴ «Вопросы синтаксиса современного русского языка», стр. 75,

328

и обществе. «...Психологический акт коммуникации, — пишет А. А. Шахматов, — приходится признать результатом сложного процесса, состоящего вначале из движения воли, направленной к сообщению собеседнику сочетавшихся двух представлений, а затем в психическом анализе этих представлений...» '.

Субъективно-идеалистическое истолкование Шахматовым коммуникации вытекает из понимания им логики (в его терминологии—психологии) мышления и ее отличия от синтаксиса мышления. По его мнению, логика имеет в виду индивидуальное мышление и строит свои обобщения, исходя из наблюдения над проявлением душевной жизни отдельной личности, а синтаксис имеет дело с нормами, обязательными для каждого говорящего на этом языке, если он хочет быть понятым.

Такое понимание логики мышления исключает всякое объективное содержание любой мысли и коммуникации в частности.

В глубоком критическом разборе синтаксической системы Шахматова, который дается В. В. Виноградовым, имеются замечания, носящие по крайней мере дискуссионный характер. Так, В. В. Виноградов считает порочным само стремление Шахматова выяснить сущность той общей формы мысли, которая составляет семантическую основу всякого предложения. Он пишет: «Между тем гипотеза о том, что в основе решительно всех форм словесного выражения более или 'менее цельной или законченной мысли лежит одна и та же коммуникация, Шахматовым ни в малейшей степени не доказана. Этому противоречит и модальное многообразие разных типов предложений» ².

Но многообразие -видов предложения, как и всякое другое многообразие, не исключает, а предполагает существование единства. Многое существует в едином, а единое — только во многом. Нельзя отрицать существование единой формы мысли, лежащей в основе предложения, аргументируя многообразием предложений. Несмотря на то, что предложения многообразны, мы тем не менее все их называем предложениями, ибо они имеют между собой

¹ Л. Л. Шахматов, Синтаксис русского языка, стр. 20.

² В. В. Виноградов, «Синтаксис русского языка» . акад. А. А. Шахматова, «Вопросы синтаксиса современного русского языка», стр. 83.

329

нечто общее. Даже суждение, понимаемое в узко традиционном смысле, многообразно в своих формах, одно дело — условное суждение, а другое—разделительное, однако логика всегда стремилась найти их общие черты. Почему же нельзя найти общее в тех многообразных формах мысли, которые выражаются в предложении, и как-то обозначить его?

Заслуга Шахматова в теории предложения состоит именно в том, что он сделал попытку найти общую форму мысли, которая служит семантической основой всякого предложения и которая объединяла бы суждение в традиционном толковании, вопрос и побуждение. Он сделал попытку вскрыть ее сущность и структуру. Нахождением этого общего не исчерпывается задача исследования формы мысли, выражающейся предложением. Это только одна сторона дела — нахождение единого в многообразном, необходимо еще проанализировать проявление этого общего в конкретных случаях, вскрыть специфичность отдельных форм проявления этого общего — найти многообразное в едином.

Ошибка Шахматова состоит отнюдь не в стремлении найти общее в тех многообразных формах мысли, которые выражаются в предложении, а в идеалистическом понимании сущности этого общего и игнорировании выяснения специфики ее проявления в различных формах.

Необоснованным нам кажется отрицание того, что мысль, лежащая в основе предложения, имеет субъектно-предикатную форму. Некоторые полагают, что субъектно-предикатная форма не характерна для вопроса и побуждения. В действительности же, как мы старались показать, субъектно-предикатная форма присуща всякой форме суждения, в том числе вопросу и побуждению.

Многие лингвисты настойчиво подчеркивали мысль, что сказуемое обязательно для предложения '. Утвержде-

¹ Так, А. Дмитревский писал: «Сказуемое есть неограниченный властитель, царь предложения: если есть в предложении кроме него другие члены, они строго ему подчинены и от него только получают свой смысл и значение... И само предложение есть нечто иное, как сказуемое или одно, или с приданными ему другими членами». (А. Дмитревский, Практические заметки о русском синтаксисе, М. 1882, стр. 24.) Е. Ф. Будде считал, что предложением можно считать такое словосочетание, «в котором, есть сказуемое, т. к. сказуемое — самая главная часть предложения, и без сказуемого предложение перестает быть предложением, т е. без сказуемого нет предложения». (Е. Ф. Будде, Основы

330

ние о том, что сказуемое обязательно для предложения, если под сказуемым понимать определенную грамматическую категорию, имеющую смысл только тогда, когда есть подлежащее, вызывает сомнение, ибо в односоставных предложениях нет ни подлежащего, ни сказуемого. Когда некоторые лингвисты говорят, ччо сказуемое обязательно для предложения, то под сказуемым они имеют в виду логический предикат суждения. Субъект суждения может не быть выражен специальным словом, он может быть понятым из ситуации, из контекста, но предикат обязательно находит выражение в специальном слове или группе слов. Это выражение предиката словом или группой слов лингвисты неосновательно смешивали с грамматическим сказуемым, утверждая, что наличие сказуемого обязательно для предложения. Предикат суждения должен быть выражен потому, что он содержит то, что устанавливается суждением,— содержание знания о предмете. Говорящий должен передать, выразить содержание знания о предмете; мысль о предмете, о котором что-либо устанавливается, может быть специально во внешней речи не обозначенной.

Наличие в предложении выражения предиката лишний раз свидетельствует о том, что мысль, являющаяся семантической основой предложения, носит субъектно-предикатную форму. Вообще всякая относительно законченная мысль, отражающая действительность, носит субъ-ектно-предикатную форму. Поэтому мы считаем, что Шахматов прав, когда заявляет, что законченность мысли предполагает наличие субъекта и предиката.

Какова же точка зрения самого В. В. Виноградова по вопросу о природе формы мысли, выраженной в предложении?

В. В. Виноградов возражает против утверждения, что непосредственным назначением всякого предложения является выражение суждения. Он обвиняет логику в том,

синтаксиса русского языка, Казань 1913, стр. 11 ) А. М. Пешковский о роли сказуемого в предложении писал: «Вот этот оттенок в слове, показывающий, что слово соответствует не представлению только, а целой мысли, называется в синтаксисе сказуемостью. Сказуемость — это грамматическая категория, и притом важнейшая из категорий, так как в ней тесно сцепляются речь с мыслью». (Л. М Пешковский, Русский синтаксис в научном освещении, Учпедгиз, М. 1938, стр. 172.)

Blog

Д. П. Горского государственное издательство политической литературы москва • 1957 аннотация настоящая книга