Д. П. Горского государственное издательство политической литературы москва • 1957 аннотация настоящая книга

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 29

264

форм и отношений необходимо отвлечься от всех других сторон и свойств материальных предметов, которым присущи эти формы и отношения '.

Таким образом, трудность или даже невозможносгь сформулировать прямое определение понятия отнюдь не свидетельствует о том, что перед нами вовсе не понятие, а общее представление. Для интересующего нас вопроса существенно то, что из шести основных понятий геометрии в приведенном положении три понятия (точки, прямые и плоскости) выражаются именами существительными, одно (конгруентен) — именем прилагательным, одно (принадлежит) — глаголом и одно (между) — союзом. При этом первые три понятия имеют своим объектом вещи, а вторая группа понятий имеет своим объектом реально существующие пространственные отношения между вещами.

Уже здесь обнаруживается, что в отношении способности выражать отвлеченные понятия нет принципиальной, коренной противоположности между знаменательными и служебными словами. Более того, здесь обнаруживается, что есть такие отвлеченные понятия, которые иначе как служебным словом («между») выразить невозможно.

При этом для раскрытия содержания понятия, заключенного в предлоге «между», необходимо и достаточно прибегнуть к определенной системе аксиом. «Все, что может потребоваться от понятия «между» при логическом развитии геометрии, исчерпывающе перечислено в 4 аксиомах II группы. Наглядное представление о точке, лежащей на прямой между другими, может, следовательно, и не привлекаться без какого-либо принципиального ущерба для развертывания геометрии» ².

Выше уже отмечалось, что к понятиям мы относим не только мысли, выступающие в роли субъекта и предиката суждения. Подобно тому как в сложном суждении мы обнаруживаем образующие его суждения, утратившие здесь в большей или меньшей мере свою самостоятельность, мы находим также и при анализе предиката (или субъекта)

¹ См. Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, 1953, стр. 37.

² П. К.. Рашевский, «Основания геометрии» Гильберта и их место в историческом развитии вопроса. Вступительная статья к книге Д. Гильберта «Основания геометрии», стр. 25. Следует при этом иметь в виду, что «при формулировке аксиом II группы, относящихся к понятию «между», предполагается, что уже установлено понятие «принадлежит» со свойствами, описанными в I группе аксиом» (там же, стр. 49).

265

содержащиеся в нем понятия, более или менее утратившие в данном случае самостоятельность.

Так, открывая в А, что оно больше В, мы строим суждение «А больше В», предикатом которого является понятие «больше В». В этом предикате мы различаем понятия «больше» и «В». Данное различение не является праздным, оно необходимо, ибо, лишь выделив понятие о переходном несимметричном отношении «больше», мы можем вскрыть логическое строение умозаключения:

«объем высотного'дома на Котельнической набережной больше объема высотного дома у Красных ворот; объем этого последнего больше объема высотного дома на Комсомольской площади. Следовательно, объем высотного дома на Котельнической набережной больше объема высотного дома на Комсомольской площади».

Но нельзя пройти мимо разительного сходства следующих примеров (каждый из которых является умозаключением) :

1) Письменная работа К. лучше работы С.; письменная работа С. лучше работы Н. Следовательно, письменная работа К. лучше работы Н.

2) Выстрел произошел до гудка. Гудок — до прихода обвиняемого. Следовательно, выстрел произошел до прихода обвиняемого.

3) Ионосфера над стратосферой; стратосфера над тропосферой. Следовательно, ионосфера над тропосферой.

4) Щегол в клетке. Клетка в столовой. Следовательно, щегол в столовой.

5) Этот вывод приемлем в силу этой формулы, а эта формула — в силу эксперимента т. К- Следовательно, этот вывод приемлем в силу эксперимента т. К.

6) Раз прекратится доступ воздуха, то животное погибнет. Доступ воздуха действительно прекратится. Следовательно, животное погибнет.

7) Так как реакция начнется, то взрыва не миновать. Реакция действительно начнется. Следовательно, взрыва не миновать.

8) Прежде чем возразить, надо понять. Прежде чем понять, надо прочитать. Следовательно, прежде чем возразить, надо прочитать.

9) Лишь позвоночные — млекопитающие; лишь млекопитающие — сумчатые. Следовательно, лишь позвоночные — сумчатые.

266

В первом из этих примеров отношение, на основе которого построено умозаключение, выражено наречием «лучше», относительно которого не возникает сомнения, что оно заключает в себе понятие. Но в следующих далее примерах, где отношения, на основе которых делаются выводы, выражены предлогами (примеры 2—5), эти предлоги логически играют ту же роль, какую наречие играет в первом примере. До, над, в, в силу выражают понятия о существующих объективно отношениях, отражением ко-юрых являются определенные связи наших мыслей. В последующих трех примерах эту же роль играют союзы:

прежде чем, раз... то, так как... то. А в последнем примере эту роль играет частица лишь. В этих предлогах, союзах, частице заключены определенные понятия.

С этим связано то обстоятельство, что хотя в общем верно, что служебные слова в отличие от знаменательных не выступают в роли субъекта или предиката суждения, но различие это не носит абсолютного характера, ибо случается, что и служебные слова способны самостоятельно выполнять эту роль. «Нет, это не безразлично, вне или внутри. В этом то и суть!» (Ленин). Здесь в роли предиката выступает предлог. «Нельзя ли как-нибудь? — Навряд» (Короленко). Здесь предикат выражен частицей. «Предлоги,— отмечается в «Грамматике русского языка»,— не совсем лишены лексического значения, хотя степень его у разных предлогов различна... Основной массе предлогов свойственно выражать прежде всего пространственные и временные отношения» ¹.

Кроме отношений времени, пространства, отношений целевых (для, в целях) понятия, заключенные в предлогах, часто отражают собой отношения между мыслями (логические отношения). Эти последние сами представляют собой отражение объективно существующих связей материальной действительности, поэтому понятия о логических отношениях представляют собой отражения «второй степени». Именно такое понятие заключает предлог «в силу».

Подчинительные союзы — причинные (так как, потому что, ввиду того что, благодаря тому что), временные (прежде чем, раньше чем), союзы цели (чтобы, для того чтобы, дабы) содержат понятия, отражающие причинные, временные отношения действительности и целевые отношения

¹ «Грамматика русского языка», т. I, стр. 652, 653, 267

человека к действительности. Как и предлоги, союзы заключают в себе понятия о логических отношениях. Важнейшие логические отношения между мыслями: конъюнкция, дизъюнкция и следование — находят свое выражение в союзах «и», «или», «если... то». Понятие логического следования находит, далее, свое выражение в союзах «ибо», «так как», «потому что», «вследствие того что».

Предлоги и союзы выражают также определенные отношения между словами и предложениями, т. е. заключают в себе понятия грамматические.

В некоторых частицах находят свое выражение основные понятия, в которых отражается наличие или отсутствие того или иного признака в называемом объекте — утверждение и отрицание (да, так, точно, нет, не, ни), а также понятия о том, ко всему ли классу объектов суждения или к его части относится содержащееся в суждении утверждение или отрицание (все, только, лишь, единственно, исключительно).

В других частицах заключены понятия об отношении говорящего к достоверности высказываемого им суждения (авось, вряд ли, едва ли, пожалуй). Именно поэтому большая часть этих частиц способна образовать ответ на вопрос, т. е. выразить предикат суждения.

Особое место здесь занимают частицы, сообщающие о том, что говорящий передает чужую речь (мол, дескать, де). Эти частицы заменяют собой обычно вводные предложения, от которых они произошли (имеющие смысл: «ты говоришь», «говорят», «он говорит» и т. п.).

В. В. Виноградов отмечает подвижность и зыбкость границ между этими модальными частицами и модальными словами, функциональную близость модальных слов и частиц к вводным предложениям (к вводным синтагмам) ¹. Это дает основание предположить, что в логическом отношении мы здесь имеем суждение.

Другие частицы, служащие для выражения вопроса, сомнения, удивления (да ну, разве, ли, неужели) и сравнения (словно, как будто), реже способны играть роль суждения и обычно лишь участвуют в выражении того или иного суждения. То же следует сказать о модальных ча-

¹ См. В В. Виноградов, О категории модгльности и модальных словах в русском языке «Труды института русского языка», т. II, изд. Академии наук СССР, М.—Л. 1950, стр. 67.

268

стицах, привносящих в высказывание оттенки побудительности, возможности, долженствования, желательности (бы, ка, пускай, дай, давай) и другие эмоциональные оттенки (что за, ну и, прямо, просто, куда как и т. д.).

С точки зрения семантических идеалистов служебные слова — это пустые ярлыки, роль которых исчерпывается лишь их отношением к другим столь же пустым ярлыкам.

Из сказанного выше в достаточной мере видна несостоятельность такого взгляда, грубо извращающего понимание природы служебных слов.

Служебные слова выражают пространственные, временные, причинные и другие отношения объективной действительности, отношение говорящего к действительности и к его сообщению, отношения между мыслями и, наконец, отношения между словами, т. е. грамматические отношения. Отнюдь не являясь пустыми ярлыками, служебные слова в своих значениях заключают соответствующее понятийное содержание.

В отдельных применениях служебных слов на первый план выступают заключенные в них понятия об отношениях объективной действительности, в других эти значения отходят на второй план, а на первый план выдвигаются понятия о логических отношениях или отношениях грамматических. В примере «на вершине Эльбруса» служебное слово в первую очередь выражает понятие о пространственном отношении, в примере «я на тебя не обижаюсь» — понятие об отношении между словами, грамматическое отношение.

В выражении «в этот момент» — на первом плане понятие о временном отношении; «все в порядке» — на первом плане грамматическое отношение.

В предложении «если имеет место трение, то возникает теплота» — на первом плане понятие о причинном отношении; в предложении «если отрицается следствие, то отрицается и основание» — понятие о логическом отношении.

В суждении «или назад к капитализму, или вперед к социализму» — на первом плане понятие об объективно существующей альтернативности; в суждении «а или равно Ъ, или не равно Ь» — понятие о логической альтернативности.

Можно было бы продолжить этот ряд примеров, но и сказанного, нам кажется, достаточно, чтобы проиллюстрировать положение о том, что и служебные слова заклю-

269

чают понятия, отражающие отношения действительности, что и эти слова нельзя рассматривать как ярлыки, вся роль которых исчерпывается различением порядков следования других ярлыков — «слов».

Нам осталось рассмотреть слова, не вошедшие в два основных класса словарного состава,— междометия, выражающие, как известно, эмоции (увы, ax, ox, браво, дудки, баста, вот еще) и волеизъявления (эй, на, вали, ну, чур, айда). Помимо воли, непроизвольно, изданный человеком звук (будет ли это бессознательно произнесенное междометное слово, любое другое слово или вовсе что-либо нечленораздельное) не есть явление языка, ибо этот звук или звукосочетание бессмысленны для того, кто их издал, а услышавшим истолковывается совершенно подобно тому, как истолковывается румянец или гримаса, непроизвольно возникшие на лице человека. Но эти же звукосочетания, будучи произнесены сознательно, осмысленно, становятся словами, фактами языка, ибо в этом случае они имеют более или менее определенное значение. Выразить же в междометии свое чувство, эмоциональную характеристику или свое желание человек может лишь при условии, что эти чувства или желания отразились в его сознании в виде более или менее определенных мыслей об этих чувствах и желаниях. В этом вопросе, на наш взгляд, совер шенно прав Фр. Травничек, подчеркивающий, что и междометия выражают понятия и суждения. «Понятийное значение,— пишет он,— могут иметь только такие междометия, которые являются общепонятными эмоциональными словами и принадлежат к словарному составу языка. От них нужно отличать звуковые образования, которые служат для проявления чувств, но не являются словами и, следовательно, не имеют понятийного значения. Такого рода звучания, называемые иногда также междометиями, остаются за пределами языка» ', так как они непроизвольно выражают наши чувства. «Слова,— подчеркивает Травничек,— как единицы системы языка выражают чувства не сами по себе, а всегда лишь в связи с понятием» ².

Поэтому, признавая, что в междометиях на первый план выступает чувственная и волевая сторона нашей психики, нельзя эти ее стороны отрывать от мышления, пронизывающего собой всю психику человека и налагающего свой отпечаток на все явления его сознания. Поэтому и междометия, поскольку они являются словами, содержат в себе мысли, суждения, хотя и не всегда достаточно отчетливые, что и обеспечивает им возможность служить общению и взаимному пониманию людей.

Итак, «слово может выражать и единичное понятие, конкретное, абстрактное, и общую идею отношения (как, например, предлоги от или об, или союз и), и законченную мысль (например, афоризм Козьмы Пруткова: «Бди!»)» ', но всегда его значение имеет своим ядром, своей основой обобщенное и отвлеченное отражение действительности — понятия и суждения.

Единство слова и понятия не есть их тождество

Отрицая какую бы то ни было объективную познавательную значимость мышления, семантические идеалисты считают, что логика «занимается не суждениями (мыслями и содержанием мыслей), а языковыми выражениями, в особенности предложениями», что при этом «предложения подлежат в логике формальному исследованию», т. е. исследованию, в котором вовсе не учитывается смысл слов и предложений, а лишь «род и порядок следования этих знаков» °. По Карнапу, «логические особенности предложений (например, является ли предложение аналитическим, синтетическим или контрадикторным, является ли оно суждением существования и т. п.) и логические отношения 1ежду предложениями (напр., противоречат ли друг другу ,ва предложения или они совместимы, следует ли одно из их логически из другого и т. п.) зависят только от синтаксической структуры предложений, так что логика оказы-ается частью синтаксиса...» ³.

1 «Вопросы языкознания» Яа 1, 1956 г., стр. 75,

² Там же,

27о

¹ В. В. Виноградов, Русский язык (грамматическое учение о слове), :тр. 9.

² R. Carnap, Logische Syntax der Sprache, S. 1.

³ Ibid., S. 2.

271

Таким образом, законы и формы мысли здесь целиком сводятся к формам языка, к его синтаксису, который в свою очередь оказывается комбинаторикой, т. е. рассмотрением различных операций над конечным числом каких-то предметов, в данном случае — знаков. При этом «не предполагается, что знак имеет какое-нибудь значение или что-либо обозначает»'.

Формы мысли, обусловленность которых объективной действительностью здесь полностью игнорируется, оказываются отождествленными с формами языка, а последние для семантики — дело нашего произвола: мы можем их по своей прихоти выдумывать так же, как правила любой игры (с которыми их и сравнивают сами семантики). «Каждый может создавать свою логику, т. е. свою форму языка как ему угодно» ². Все положения философии, трактующие о материальном мире и о познании как отражении этого мира в голове человека, семантика объявляет лишенными смысла «мнимыми предложениями», в результате чего из всех «философских проблем остаются в качестве имеющих смысл лишь вопросы логики науки» ³, т. е. вопросы, касающиеся того, как в науках сочетаются лишенные значения знаки — слова и предложения. Но если правила этих сочетаний — дело нашего произвола, то, изменяя эти правила, мы в науках можем получать самые различные и даже противоположные выводы.

Так субъективно-идеалистическое отождествление форм мысли с формами языка (и соответственно— отождествление философии, логики и синтаксиса языка) приводит к реакционному выводу, будто все знания, накопленные человечеством, суть произвольное построение нашего сознания, лишенное объективной значимости. Идеалистическая семантика оказывается глубоко враждебной науке.

Обращаясь к реально существующим языкам, каждый из которых имеет свой собственный своеобразный грамматический строй, семантические идеалисты приходят к выводу, что каждый такой «язык создает исторически данный метод понимания... в пределах определенной группы людей» ⁴ т. е. что народы различаются не только формами языка, но и формами мышления, что делает безнадежной

¹ R. Carnap, Logische Syntax der Sprache, S. 5.

² Ibid., S. 45.

³ Ibid., S. 8.

⁴ Ibid., S. 5.

272

любую попытку достичь взаимопонимания между народами.

Защищая науку от агностиков, диалектический материализм решительно отвергает все попытки отождествления форм мышления и форм языка. Единство языка и мышления отнюдь не означает их тождества. Поскольку формы и законы мышления отражают формы существования вещей объективного мира, они не зависят ни от человека, ни от человечества. Поэтому логические формы и законы — одни и те же у всех народов. Напротив, формы и законы языка несут на себе печать истории того народа, которому принадлежит язык. Поэтому формы и законы языка весьма различны у различных народов.

Отождествление форм языка и форм мысли, отождествление слова и понятия ведет к выводу о том, что поскольку слова, которыми пользуются разные народы, различны, то об одних и тех же предметах различные народы составляют себе различные понятия,— выводу, решительно противоречащему фактам.

Если бы народы различались не только языками и употребляемыми в языке словами, но и понятиями, то, разумеется, общение между народами, перевод с одного языка на другой были бы невозможны. Это еще раз подчеркивает теснейшую связь языка и мышления, слова и понятия. Если бы существовали слова, вовсе не участвующие в выражении понятия, то эти слова были бы абсолютно непереводимы. Наличие в словах различных языков общего смысла, т. е. одних и тех же-понятий, как раз и обеспечивает возможность перевода с одного языка на другой.

Органическая связь слова и понятия означает, что у нормальных людей нет понятий, не связанных со словами, и нет слов, не связанных с понятиями. Однако положение о том, что все слова участвуют в закреплении понятий, недопустимо истолковывать упрощенно. Сложность связи между словом и понятием обнаруживается в различных планах.

Во-первых. Говоря «каждое слово закрепляет понятие», мы хотим лишь подчеркнуть, что всякое слово участвует так или иначе в закреплении и выражении понятия. Но не следует упускать из виду: а) что существует множество понятий, которые могут быть выражены лишь группой слов. В этих случаях ни одно из слов, входящих в эту группу, не способно регистрировать данное понятие, хотя

• U Мышление

273

последнее не может быть выражено без любого из этих слов, каждое из которых участвует в выражении данного понятия; б) все слова, в том числе и знаменательные, имеют наряду со «свободными» значениями значения «несвободные». В последнем случае слово фиксирует определенное понятие лишь в определенном фразеологическом окружении, в определенной ситуации и т. д., следовательно, взятое не само по себе; в) служебные слова обладают значительным своеобразием в семантическом отношении, поскольку понятия об объективно существующих отношениях, выражаемые ими, весьма тесно переплетаются с логическими и грамматическими понятиями, также выражаемыми в этих словах. Все значения этих слов, как правило, «несвободны». Понятия, выражаемые этими словами, настолько абстрактны, что (подобно важнейшим понятиям математики) точное раскрытие их содержания требует значительных усилий и по крайней мере по форме отличается от обычной дефиниции.

Во-вторых. Связь между словом и понятием осложняется тем, что значение слова в языке охватывает не все содержание понятия, а лишь общеизвестную часть содержания 'понятия, и здесь, как и в случае «несвободного» значения, слово в языке оказывается в своем значении «уже» понятия.

В-третьих. Поскольку слову в семантическом отношении принадлежит целая система внутренне взаимно связанных значений, каждое из которых имеет своим ядром понятие, в слове содержится не одно, а целый ряд понятий. Кроме того, в значении слова понятие окружено эмоциональной и стилистической «атмосферой», играющей существенную роль в речевом общении и в художественном творчестве. В этом плане слово в своем значении оказывается «шире» понятия.

В-четвертых. Одно и то же понятие может быть выражено различными словами-синонимами.

Наконец, в-пятых, слово может выражать, закреплять не только понятие, но и целое суждение (например, «прошу», «ладно» и т. п.). В этом случае слово выступает как предложение.

Таким образом, хотя слова всегда соотнесены с понятиями, закрепляют и выражают понятия, но совершенно недопустимо ставить знак равенства между значением слова и понятием. Тем более недопустимо отождествлять

274

само слово с понятием. Несостоятельность такого взгляда состоит не только в том, что он сводит значение слова к понятию, но и в том, что при этом слово целиком сводится к его значению, что не выдерживает критики. Слово — это единица языка со всеми присущими этому языку фонетическими и грамматическими особенностями, которые и определяют фонетический и грамматический состав слова точно так же, как семантическая система языка определяет своеобразную систему значений каждого слова. Значение слова, таким образом, представляет собой лишь одну из его сторон, не существующую вне других его сторон, без которых нет и не может быть слова. Слово как единица языка обладает качественным своеобразием в каждом конкретном языке и может быть изучено и понято лишь в фонетической, грамматической и семантической системе этого языка. Понятие как важнейшая форма мышления носит общечеловеческий характер и может быть изучено лишь на основе глубокого исследования процесса познания как отражения действительности в голове человека и роли мышления в познании, взаимной связи и обусловленности логических форм и законов.

Поэтому исследование слов, в том числе и исследование их значений, и исследование понятий является задачей различных наук.

Сказанное до некоторой степени дает представление о том, насколько сложна связь между словом и понятием. Но сложность этой связи нисколько не колеблет того факта, что связь эта, как бы сложна она ни была, всегда существует. Связь между словом и понятием так же органична и неразрывна, как органична и неразрывна связь языка и мышления.

10*

Blog

Д. П. Горского государственное издательство политической литературы москва • 1957 аннотация настоящая книга