С. А. Калиниченко Какими мы были

Вид материала

Документы

Содержание Разбор учений Очередное звание глубокоуважаемого леонида ильича брежнева Строительство в одной отдельно взятой воинской части специального назначения

Подобный материал:

• Вместо предисловия, 1704.12kb.
• Дни русской культуры в латвии: какими они были и какими могли бы стать, 82.77kb.
• Ченнелинг послания старших братьев человечества, 2165.56kb.
• Города Волжской Булгарии, 274.39kb.
• Память наша – счастье, а не бремя, 223.1kb.
• Калиниченко Александр Александрович предисловие к русскому изд анию книга, 3956.66kb.
• При выполнении задания вы можете опираться на следующие вопросы: Какими приемами пользуется, 56.64kb.
• Наибольшие трудности при овладении программой по русскому языку испытывают леворукие, 199.28kb.
• Любви, смерти и жертвы, 3333.37kb.
• Евгений Николаевич, расскажите, где вы родились, какими были ваши подростковые годы?, 147.98kb.

РАЗБОР УЧЕНИЙ


Через несколько дней в 15 отдельной бригаде специального назначения состоялся разбор проведенных учений. К сожалению, только из доклада начальника разведки штаба Туркестанского военного округа генерал-майора Корчагина командирам групп, участвовавшим в этих учениях, наконец-то, представилась возможность в полной мере узнать их замысел, состав участвовавших в них сил и средств как «северных», так и «южных», количество задействованных в данном учении групп спецназ, их основные задачи и объекты разведки. Всем нам, в общем-то, было понятно, что все эти сведения перед началом учений никто и никогда до командиров низовых подразделений спецназ, которые должны действовать в тылу «противника», не доводит. И это правильно, ведь, как известно, разведчики должны знать о своих войсках лишь необходимый минимум информации. Именно поэтому все, что содержалось в докладе начальника разведки, являлось очень интересным, прежде всего, нам, командирам групп, участвовавшим в учениях.

Однако, несмотря на то, что общая информация по учениям войск Туркестанского военного округа была прослушана офицерами бригады очень внимательно, самой интересной частью разбора была, конечно же, оценка командованием и начальником разведки ТуркВО действий наших разведывательных групп в тылу «противника». Говоря в общем, генерал-майор Корчагин дал высокую оценку уровню боевой готовности и полевой выучки групп спецназ 1 отряда специального назначения, действовавших на стороне как «северных», так и «южных». Он привел конкретные цифры, которые давали объективную картину того, как были выполнены боевые задачи разведывательными подразделениями нашей бригады. По его заключению, 15 отдельная бригада специального назначения в ходе окружного учения обеспечила довольно высокий процент выполнения группами спецназ поставленных им разведывательных и специальных задач на данном учении.

Корчагин коротко дал оценку и охарактеризовал действия каждой группы, что, естественно, вызвало особое внимание у всех присутствовавших на разборе. Затем он остановился на общих для всех разведгрупп моментах и проблемах, где основную часть заняла оценка добытой в ходе учения разведывательной информации. Оказалось, что практически на всех этапах учения начальник разведки штаба Туркестанского военного округа о действиях войск из состава как «северных», так и «южных» узнавал порой намного раньше, чем об этом узнавал начальник Оперативного управления округа. При этом, наш начальник черпал информацию из шифртелеграмм, поступавших в Разведывательное управление ТуркВО от добывающих органов 15 обрСпН, а начальник Оперативного управления округа из докладов соответствующих командиров частей и соединений. А это значило, что специальная разведка в большинстве случаев поставленные ей задачи выполняла намного раньше и качественней, чем большинство непосредственных командиров и начальников, участвовавших в учении. Всем нам, как можно себе представить, было очень приятно слышать такую высокую оценку своей работы из уст начальника разведки Туркестанского округа.

Кроме того, генерал Корчагин подробно остановился на вопросах организации специальной радиосвязи с группами спецназ. Здесь, по его оценке, были определенные проблемы, которые в ближайшем будущем предстояло решать руководству бригады. Тем не менее, начальник разведки отметил, что разведчики-радисты нашей бригады в достаточной степени овладели новыми радиостанциями Р-354, что позволило обеспечить устойчивую связь разведывательных групп спецназ с Пунктом управления начальника разведки Туркестанского военного округа.

В качестве примера хорошей организации связи с Центром Корчагин привел мою группу. Он заявил, что связь была организована таким образом, что через 10 - 15 минут после того, как войска «противника» проходили мимо наблюдательного пункта нашей группы, у начальника разведки на столе уже лежала шифртелеграмма, в которой содержалась точная информация о подобных действиях «противника». Последующие ее проверки в Оперативном управлении штаба Туркестанского военного округа полностью подтверждали ее точность и достоверность. Докладчик призвал к тому, чтобы все командиры групп спецназ бригады организовывали связь с Центром так, как в ходе этих учений она была организована в моей группе. Все это, конечно же, мелочь, но все-таки было очень приятно слышать столь высокую оценку своей работы из уст начальника разведки округа.

В числе недостатков действий групп спецназ на учении начальник разведки в своем докладе, прежде всего, назвал то, что некоторые из них серьезно нарушили меры безопасности и конспирации, что повлекло за собой их обнаружение «противником», его контрразведывательными органами или местными жителями. В результате, несколько разведгрупп и отдельных разведчиков были арестованы и «попали в плен». Однако их число оказалось весьма небольшим.

В конце разбора генерал-майор Корчагин дал оценку действиям группы лейтенанта Сергея Мартынова, который ночью, устроив засаду на горной дороге, «захватил в плен», как выразился Корчагин, первого заместителя начальника Политического управления Туркестанского военного округа полковника Таскаева, а также сопровождавшего его капитана и солдата-водителя УАЗ-469. По словам начальника разведки, лейтенант Мартынов и его подчиненные грубо обращались с офицерами Политуправления округа, «крутили им руки» и пытались получить от них интересующие их сведения о действиях и местах дислокации войск «противника».

Кстати сказать, все, что говорилось в докладе по этому поводу, офицеры бригады уже давно знали из неоднократных и довольно красноречивых рассказов самого Мартынова и разведчиков его группы. По словам Сереги, в ходе организации засады на обочине горной дороги он поставил одного из самых здоровых своих солдат без оружия, без шапки и ремня, а остальных разведчиков расположил по обеим сторонам этой самой дороги с соблюдением всех канонов, необходимых для успешного проведения засады. На ту беду в этом месте проезжал полковник Таскаев, который, увидев в горах Копетдага замерзшего солдата, естественно, приказал водителю остановиться, чтобы узнать, как этот воин в такое позднее время оказался совершенно один, да еще так далеко от района дислокации наших войск.

Только «УАЗик» Таскаева остановился и открылась дверца машины, как этот, с виду совершенно замерзший и почти неживой боец, вдруг неожиданно для заместителя члена Военного совета округа ожил и, схватив полковника Таскаева за воротник, мгновенно выдернул его из машины и уложил на дорогу. Выскочившие из засады разведчики группы Сереги Мартынова за секунду сделали то же самое с водителем Таскаева и сопровождавшим его капитаном.

По чистосердечному признанию Мартына, как его называли офицеры бригады, он действительно «крутил руки пожилому полковнику и капитану». Однако это он начал делать лишь только после того, как те отказались отвечать на вопросы, несмотря на то, что Серега объяснил им свою позицию по данному вопросу, заключавшуюся в том, что во время войны офицер его уровня должен ездить с охраной в составе минимум мотострелкового или танкового взвода.

С доводами лейтенанта Мартынова полковник Таскаев, конечно же, полностью согласился. Но «показывать на карте, где дислоцируются войска противника», да еще когда его пренебрежительно называет «Дядей» какой-то младший офицер (а Мартын в ходе «допроса» действительно именовал полковника Таскаева именно «Дядей»), он, естественно, отказался. В конце концов, Мартыну пришлось отпустить захваченных им полковника и капитана с водителем и уйти в горы, как говорят в таких случаях, «не солоно хлебавши», опасаясь возможного преследования со стороны окружных контрразведчиков, которые после рассказов полковника Таскаева о его приключениях на горной дороге могли «вычислить» район действий его группы.

Большинство командиров групп спецназ считали действия Мартынова совершенно правильными в той части, что он в результате засады захватил высокопоставленного офицера «противника». Правда, во время боевых действий первому заместителю начальника Политического управления Туркестанского военного округа по рангу положена охрана в составе минимум пехотного взвода, а при наличии такового засаду группе спецназ устроить уже весьма сложно. Однако, если в горах оказывается одиночный «УАЗик», то какой же уважающий себя спецназовец откажется от удовольствия захватить «языка» или важные документы. То, что Сергей и его подчиненные применяли к пленникам силу, у большинства из нас вызвало однозначное осуждение, ведь к спецназовцам нашей бригады, которые в ходе этого же учения были задержаны различного рода контрразведывательными подразделениями, никто силу, конечно же, не применял и общепринятые правила игры строго соблюдал, а Мартынов их нарушил. В этой связи офицеры бригады лишь ждали, какое взыскание будет объявлено Сергею. В результате, генерал Корчагин от своего имени объявил ему строгий выговор «за хулиганские действия, допущенные в ходе учения».

В конце доклада начальник разведки округа объявил благодарности тем офицерам, которые отличились в ходе этих учений. В их числе оказались лейтенанты Бабенко, Ревин, Петрачев и другие офицеры бригады. Несмотря на то, что генерал-майор Корчагин в ходе своего выступления несколько раз в положительном ключе упоминал мою фамилию, благодарность мне не была объявлена, вопреки моим ожиданиям и ожиданиям моих сослуживцев. На это Саша Тимченко, сидевший на разборе рядом, лишь заметил: «А, вот если бы ты хоть один прокол допустил во время этого учения, то твою фамилию, как представителя конкурирующего второго отряда склоняли бы больше, чем фамилию любого из офицеров первого отряда, в том числе и Мартынова».

Уже по дороге в расположение седьмой роты Александр, намекнув на мою молодость и неопытность, долго разъяснял мне, что он, хорошо зная взаимоотношения между командованием первого и второго отрядов, давал мне назидания перед отправкой меня на это учение с совершенно определенным смыслом. Они заключались в том, что я, как и любой другой офицер второго отряда, оказавшийся на моем месте, был для командования первого отряда инородным телом. По логике Александра, конкурирующий батальон мои «успехи должен всячески принижать, а недостатки, если бы они были, - выпячивать».

Когда я, несмотря на определенную убедительность доводов Тимченко, попытался возразить ему, Саша, уже начиная раздражаться, спросил: «Тогда объясни, почему Корчагин не объявил тебе благодарность, хотя на разборе по нескольким аспектам ставил тебя и твою группу в пример?» Когда я в ответ лишь развел руками, Саша заявил: «А это случилось потому, что первый отряд подал в списке на поощрение лишь своих офицеров, потому что поощрять надо прежде всего своих, а не чужих. Когда будешь большим начальником, учитывай это».

Возвращаясь к Мартынову, фамилия которого после учения стала в бригаде нарицательной, можно сказать, что и тогда на разборе учения бригады, и до него, и особенно после разбора Серегу нещадно «секли» все, кто имел и даже не имел на это право. Как можно судить по поведению Сергея, сначала он очень переживал по поводу случившегося, однако со временем привык к тому, что его склоняют, как говорят в таких случаях, «вдоль и поперек», и со временем перестал особенно расстраиваться. Более того, он стал даже бравировать по этому поводу, заявляя, что «о многих из тех, кто участвовал и отличился в лучшую сторону в том учении, уже давно не помнят, а меня, лейтенанта Мартынова, вспоминают до сих пор и будут еще долго вспоминать».

В бригаде было известно, что в связи с «Мартыновским инцидентом» и командира части В.В.Колесника, и начальника политического отдела Н.В.Лысака также хотели, как говорят в армии, «построить», то есть строго наказать. Решительные попытки в этом предпринимали многие наши окружные начальники, начиная от члена Военного совета и начальника штаба ТуркВО, и кончая начальником разведки штаба округа. Но полковник Таскаев, надо отдать ему должное, активно вступился за командование 15 обрСпН, а также за лейтенанта С.Мартынова. Он лично ходатайствовал о том, чтобы никого не наказывали, однако спас от суровой кары окружного руководства лишь Колесника и Лысака, а Мартына, как уже упоминалось выше, начальник разведки все-таки наказал.

Определенное продолжение этот эпизод получил в апреле 1976 года, когда Политическое управление Туркестанского военного округа проводило в Ташкенте партийный актив округа. К тому времени Чирчикская бригада специального назначения уже в течение нескольких месяцев подчинялась ТуркВО, и младшие офицеры бригады фактически впервые принимали участие в подобного рода мероприятии окружного масштаба. Основным вопросом данного партактива было повышение уровня дисциплины и порядка в войсках округа. Доклад члена Военного совета (ЧВС) штаба Туркестанского военного округа генерал-лейтенанта Н.О.Щукина офицеры нашей бригады слушали с большим интересом, так как в нем содержалось много конкретики, красноречиво характеризовавшей состояние воинской дисциплины и внутреннего порядка в различных окружных структурах и подразделениях.

Мы, офицеры 15 обрСпН, которые попали на подобное мероприятие впервые, так как в далекую от Чирчика Алма-Ату нас никто и никогда не приглашал, этот доклад слушали с большим интересом еще и потому, что, видимо, на контрасте с той обстановкой, которая была в нашей бригаде, трудно было себе поверить, что где-то, в других воинских частях с дисциплиной личного состава имеются такие серьезные недочеты и проблемы, о которых столь красноречиво говорилось в докладе главного замполита Туркестанского военного округа.

Когда, казалось бы, генерал-лейтенант Н.О.Щукин уже закончил свой доклад, он сделал многозначительную паузу и задумался, видимо, подбирая слова для завершения своего выступления. Однако, как оказалось, заканчивать выступление он совершенно не собирался. В этой части своего доклада член Военного совета Туркестанского военного округа начал издалека. Он сказал сначала о том, что в Туркестанском военном округе есть также и такие воинские части, с которых всем остальным необходимо брать пример, как по уровню боевой подготовки, дисциплины, так и по внутреннему порядку, службе войск и т.д. Хоть ни названия, ни номера этой воинской части Н.О.Щукин и не назвал, однако присутствовавшие на заседании офицеры Чирчикской бригады специального назначения сразу же поняли, что речь в докладе идет именно о нашей части и, естественно, «навострили уши».

Мы думали, что, на контрасте с теми воинскими частями, где были серьезные недостатки в работе, сейчас нас будут всячески хвалить и ставить всем в пример, ведь это всегда приятно даже в том случае, если и не звучит лично твоя фамилия. Но мы ошиблись в наших ожиданиях. ЧВС ТуркВО нашу бригаду прилюдно начал в буквальном смысле «пороть», правда, при этом не называя ни номера части, ни, тем более, ее полного, кстати сказать, секретного наименования.

Член Военного совета округа в мельчайших деталях рассказал об инциденте с Мартыновым, который произошел в горах Копетдага во время состоявшегося в марте окружного учения войск. По его словам, некто лейтенант Мартынов со своим взводом остановил ночью на горной дороге машину, в которой ехал первый заместитель члена Военного совета ТуркВО полковник Таскаев. Подчиненные лейтенанта Мартынова буквально «вытряхнули» из машины пожилого полковника, вместе с сопровождавшим его капитаном и водителем машины. После этого, в интерпретации генерала Щукина, лейтенант Мартынов заявил полковнику Таскаеву буквально следующее: «Дядя, а ну показывай на карте, где находятся войска. Когда этот пожилой полковник отказался отвечать на вопросы лейтенанта, - продолжал генерал-лейтенант Щукин, - солдаты Мартынова начали крутить руки полковнику, чтобы добиться получения интересующих их разведывательных сведений».

Присутствовавшие на партийном активе стали переглядываться и спрашивать друг друга, о каком это наглеце идет речь и из какой он воинской части. Вероятно, мало кто из участников этого партийного актива понял, о ком конкретно идет речь, но мы-то знали, что генерал-лейтенант Щукин имел в виду именно 15 отдельную бригаду специального назначения.

Ну, а когда партийный актив закончился, некоторые из знакомых нам офицеров Чирчикского парашютно-десантного полка, видимо, заранее зная ответ, все-таки интересовались у нас, не наших ли рук это дело и не у нас ли служит этот лейтенант-герой по фамилии Мартынов, который «выкручивал руки старым полковникам». Пришлось, к удовлетворению наших коллег-десантников, подтвердить их догадки.

Однако и на этом партийном активе данная необычная история, прогремевшая на весь округ, также не закончилась. Где-то весной 1978 года, когда я командовал 4 ротой, вместо находившегося на курсах «Выстрел» капитана Ю.Цыганова, один из главных героев инцидента на дороге в горах Копетдага, Таскаев, который к тому времени уже стал генерал-майором, приехал в 15 обрСпН. Случилось это совершенно неожиданно, так как рано утром, приехав в Чирчик по своим замполитовским делам генерал-майор Таскаев, проезжая мимо нашей бригады, вдруг решил заехать к нам. При этом он отказался от сопровождения встретившего его дежурного по части и прошел в расположение моей 4 роты, где замполит роты лейтенант Валера Измалков проводил политическую информацию.

Неожиданное появление целого генерал-майора в ленинской комнате роты, конечно, было воспринято и Измалковым, и всем личным составом с искренним удивлением. Однако спецназовцы и тут «не ударили в грязь лицом», так как в расположении был нормальный воинский порядок, а политинформация проводилась в соответствии с распорядком дня. В течение 10 - 15 минут генерал-майор Таскаев, что-то рассказывал личному составу по теме политинформации, а затем в юмористической форме поведал нашим молодым бойцам, как в свое время во время окружных учений ребята-спецназовцы во главе с лейтенантом Мартыновым «крутили ему руки в горах Копетдага в марте 1976 года». При этом он еще раз подтвердил, что командир разведывательной группы специального назначения правильно оценил обстановку и принял обоснованное решение на проведение засады на одиночную машину, которая оказалась на безлюдной горной дороге без соответствующей охраны.

После окончания политической информации Таскаев убыл из моей 4 роты и из нашей части также стремительно и быстро, как и появился. Но тот факт, что генерал приехал к нам лишь для того, чтобы коротко поделиться с молодыми солдатами-спецназовцами о том, как он в экзотических горных условиях пообщался с их старшими товарищами по бригаде два года назад, для всех нас могло лишь свидетельствовать о том, что тот инцидент в горах Копетдага оставил у него в душе глубокий и незабываемый след на всю жизнь.


ОЧЕРЕДНОЕ ЗВАНИЕ ГЛУБОКОУВАЖАЕМОГО ЛЕОНИДА ИЛЬИЧА БРЕЖНЕВА


Помню, как в ходе торжественного построения бригады 9 мая 1976 года, посвященного 51 годовщине Победы в Великой Отечественной войне, подполковник Колесник объявил, что указом Президиума Верховного Совета СССР Л.И.Брежневу присвоено воинское звание Маршал Советского Союза. Услышав это известие, Сергей Маковский, стоявший в строю впереди меня, повернулся и с наигранным удивлением, а скорее всего с нотками иронии и сарказма спросил: «Слушай, Сергей, а какого такого противника наш глубокоуважаемый Леонид Ильич разгромил и победил, что его повысили, аж, до целого маршала? Ведь это звание присваивается за выдающиеся успехи в проведении боевых операций в годы войны».

Я лишь отмахнулся от Сергея, так как внимательно прислушивался к дискуссии, разгоревшейся прямо в строю среди других офицеров нашей роты, которые активно обсуждали не столько сам факт присвоения «глубоко уважаемому Леониду Ильичу» звания маршала, сколько то, что в объявленном нам указе говорилось, что Брежнев, кроме Верховного главнокомандующего Вооруженными Силами СССР, является еще и Председателем Совета обороны страны.

В связи с тем, что о существовании такого органа военного управления никто из нас раньше даже не слышал, мы прямо в строю начали обсуждать эту новость. Саша Тимченко со знанием дела заявил, что, исходя из названия, Совет обороны, о котором он также впервые услышал, должен заниматься концептуальными проблемами безопасности страны и организацией взаимодействия между МО, МВД, КГБ и ведомствами, относящимися к военно-промышленному комплексу страны. Кто-то ему возразил, заявив, что взаимодействие между этими структурами организовывает Генеральный штаб Вооруженных сил СССР. Офицеры и прапорщики, да и некоторые солдаты в силу собственного понимания данной проблемы пытались высказать собственную точку зрения по обсуждавшемуся вопросу.

Прислушиваясь к разгоревшейся дискуссии, я невольно подумал о том, что сам факт того, что беседа наших офицеров свелась не к разговору о присвоении Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И.Брежневу высокого воинского звания, а к обсуждению наличия в системе государственной власти нашей страны такого органа как Совет обороны, свидетельствует о том, что все мы к тому времени уже совершенно привыкли к безмерному самовозвеличиванию, существовавшему в высшем эшелоне партии, армии и государства в целом. В этой связи многие из нас уже ничему такому не удивлялись. А вот Совет обороны СССР – другое дело. Название этого государственного органа открыто прозвучало впервые, и в этой связи было для многих из нас более интересным, поэтому заслуживающим особого нашего внимания, чем появление самопровозглашенного маршала Советского Союза Л.И.Брежнева.


СТРОИТЕЛЬСТВО В ОДНОЙ ОТДЕЛЬНО ВЗЯТОЙ ВОИНСКОЙ ЧАСТИ СПЕЦИАЛЬНОГО НАЗНАЧЕНИЯ


Побочным, но весьма важным для 15 обрСпН результатом ее разделения на два самостоятельных соединения было то, что в ходе этой работы в Чирчике побывало большое количество различного рода спецназовских и других начальников из Главного разведывательного управления Генерального штаба ВС СССР, Туркестанского и среднеазиатского военных округов. Многие из них раньше здесь никогда не бывали и впервые увидели, в каких условиях существовала одна из лучших советских бригад спецназ.

Если, например, казармы нашей бригады, кстати, в свое время перестроенные из конюшен, а также складские помещения находились в довольно сносном состоянии, хотя и они требовали капитального ремонта, то автопарк нашей части не выдерживал никакой, даже самой минимальной критики. Дорогостоящая автомобильная техника и техника специальной радиосвязи в основном хранилась под открытым небом, а саманные стены нескольких небольших, порой покосившихся от старости и ветхости боксов можно было без труда расковырять даже пальцем.

Все это внешнее убожество бригады никак не увязывалось с высоким уровнем ее боевой подготовки и воинской дисциплины. Именно поэтому командиру нашей части подполковнику В.В.Колеснику командованием Туркестанского военного округа еще в начале 1976 года была поставлена вполне определенная задача в кратчайшие сроки превратить наш военный городок не просто в образцовый, а в лучший городок в Туркестанском военном округе.

Когда Колесник на одном из совещаний офицерского состава бригады объявил об этом, большинству из офицеров нашей части стало понятно, что в ближайшее время многое для нас и, естественно, для боевой и политической подготовки всей нашей бригады изменится, при этом, далеко не в лучшую сторону. Как можно себе представить, мы оказались совершенно не далеки от истины.

Для проведения целого комплекса строительных работ в бригаде, как было объявлено, выделялись необходимые и довольно внушительные финансовые средства, но о подрядчиках, которые должны бы строить различные объекты в нашей части, речь, естественно, не шла. Выход из этой ситуации был единственным и давно зарекомендовавшим себя в Советской армии – строить объекты в бригаде специального назначения предлагалось, так называемым, хозяйственным способом. Хозспособ или «хапспособ», как его прозвали в народе, предполагал, что все строительные работы будут вестись силами личного состава нашей части.

Достаточно сложную для спецназа проблему разворачивания строительства в бригаде пришлось решать практически всему личному составу бригады во главе с ее командиром подполковником Колесником. Ее сложность заключалась в том, что большинство из наших офицеров, и солдат ничем подобным никогда не занималось. Ведь самым распространенным видом хозяйственной деятельности в бригаде была лишь уборка закрепленной за подразделениями территории. Какой-то мелкий ремонт, конечно, тоже проводился, но силами немногочисленных народных умельцев из числа солдат, но не больше.

В этой связи в ходе проведения масштабных строительных работ, которые у нас начались с автопарка, командир бригады специального назначения вдруг из командира самой боевой воинской части превратился в прораба, технолога, снабженца и т.д. Полковнику Колеснику пришлось организовывать процесс строительства в части, при этом содержание ставившихся им задач подчиненным и порядок их выполнения Василию Васильевичу, как правило, приходилось незадолго до этого самому узнавать у специалистов-строителей.

Самым трудным для комбрига, штаба нашей части и командиров всех степеней оказалось совместить планы строительства с планами боевой подготовки бригады. Ведь, как ни печально, без массового отрыва личного состава от боевой и политической подготовки для ведения различного рода хозяйственных работ обойтись не удавалось. Более того, это подразумевало, что все-таки необходимо было обеспечивать надлежащий уровень боевой подготовки. Делать два этих дела одинаково хорошо было, как можно догадаться, очень и очень сложно. Однако и в этой ситуации командование бригады находило пути решения проблем с минимально возможными потерями для уровня боевой готовности части.

Именно в то время, когда в нашей части было развернуто невиданное по своим масштабам строительство, обрело определенную реальность шутливое название бригады, которым ее по всякому поводу и без повода именовали наши однокашники по Киевскому ВОКУ Леша Хмель и Олег Вечеринский, служившие в Чирчикском парашютно-десантном полку. А называли они нас не просто «бригада», а именно «сельскохозяйственная бригада». Это название, которым Леша и Олег всегда пользовались, было введено в оборот в ответ на то, что мы, спецназовцы, наших коллег-десантников из Чирчикского пдп и Чирчикского артиллерийского полка также в шутку называли «военизированным 5-м совхозом», потому, что артиллеристы-десантники дислоцировались в пригороде Чирчика который назывался Аранчи, как раз в том месте, где была остановка рейсового автобуса с названием «5-й совхоз». Только после того, когда стройка в нашей части началась полным ходом, мы поправляли наших коллег-десантников и уточняли, что мы сейчас уже не «сельскохозяйственная бригада», а самая настоящая «строительная бригада». И, честно говоря, выглядело бы все это довольно смешно, когда бы ни было так грустно…

Грустно становилось также и тогда, когда изредка приходили новости от наших коллег-капчагайцев, которые также буквально вверглись в разрушенное, неприспособленное к жизни и службе хозяйство своей новой воинской части и начали его поднимать, при этом опять же за счет повсеместного отрыва личного состава от плановых занятий по боевой и политической подготовке. Я не единожды имел возможность убедиться в этом. Первый раз это было в начале 1977 года, когда мы, вместе с моим училищным другом Женей Климовичем, во время нашего отпуска приехали в Капчагай, чтобы проведать своих бывших сослуживцев. Во время вечерних посиделок у наших коллег мы откровенно обменивались мнениями о том, что стало с 15 и 22 обрСпН после их разделения. Общее мнение свелось к тому, что, несмотря на усилия всех заинтересованных лиц, все-таки в ближайшее время не удастся избавиться от масштабных и повсеместных строительных работ, в которых Капчагайская бригада спецназ погрязла не меньше, если не больше, чем Чирчикская.

Второй раз мне представилась возможность убедиться в этом уже много позже, когда я однажды был помощником дежурного по части. Вдруг из Капчагайской бригады специального назначения по спецсвязи позвонил Бодров, чтобы узнать размеры знаменной сошки, которую они собирались сделать под Боевое Знамя своей части. Вообще-то, сам по себе звонок в нашу бригаду по столь тривиальному вопросу был довольно странным, ведь размеры знаменных сошек во всех частях были примерно одинаковыми, и в этой связи можно было бы позвонить в любую другую воинскую часть, в том числе и Капчагайского гарнизона, и узнать размеры знаменной сошки. Однако Бодров позвонил именно к нам в часть, видимо, рассчитывая, что у нас в бригаде размеры этой обычной знаменной сошки самые правильные и точные.

Я распорядился, чтобы боец из наряда по штабу принес линейку и пока он этой линейкой измерял размеры знаменной сошки, двигая в разные стороны часового у Боевого Знамени части, Бодров рассказывал мне последние Капчагайские новости и новости своей бригады. Как можно было предположить, Капчагайская обрСпН «усиленно строила без конца и края», как выразился мой собеседник.

Затем Бодров совершенно неожиданно для меня заговорщически заявил: «Тут с тобой еще хотят поговорить». На том конце трубку взял человек с совершенно незабываемым знакомым для меня голосом с определенной хрипотцой.

- Водогрецкий! - откровенно удивленно заявил я, сам не будучи уверенным, что прав в своих догадках, ведь уж кто-кто мог быть в Капчагайской бригаде спецназ, но только не мой любимый Водогрецкий.

- Приятно, что Вы сразу же вспомнили меня, - несколько удивленно заявил мой собеседник, представившись мне прапорщиком Капчагайской бригады.

Я, помня наши с Водогрецким разговоры перед его увольнением в запас, когда он наотрез отказался оставаться на сверхсрочную службу, был немало удивлен тем, что он стал прапорщиком в Копчегайской отдельной бригаде специального назначения. Водогрецкий коротко рассказал о том, как сложилась его судьба после окончания службы в 15 бригаде специального назначения. Оказалось, что на «гражданке» он совершенно не нашел себя, поэтому через год - полтора после увольнения в запас он вновь вернулся в армию и, по его мнению, нашел себя именно здесь, так как именно в армии Водогрецкий был, как обычно говорят в таких случаях, полностью «в своей тарелке».

Я не преминул и напомнил ему, что перед окончанием его службы совершенно искренне и по-деловому предлагал ему поехать поучиться в спецназовской учебной школе прапорщиков в Печерах, чтобы затем стать прапорщиком в нашей части. Однако, Водогрецкий тогда наотрез отказался. Во время нашего разговора я даже привел ему сразу же пришедшие мне на память мои слова, когда я неоднократно предлагал ему стать прапорщиком, однако тогда в Чирчике он все время категорически заявлял, что «на гражданке его ждут всевозможные блага и довольно богатая жизнь». Однако, как оказалось, в жизни не все так радужно, как хотелось бы. И пример Водогрецкого лишнее подтверждение этому.

Во время того совершенно короткого разговора по телефону я поинтересовался у Водогрецкого, как он оценивает Капчагайскую бригаду, по сравнению с Чирчикской. И мой бывший боец однозначно заявил, что это «две большие разницы», так как его нынешняя бригада «постоянно строится и не занимается боевой подготовкой», а в Чирчике, по его словам, «ни дня не пропадало даром и все время подразделения занимались боевой и политической подготовкой».

Конечно, такая высокая оценка Водогрецким своей бывшей Чирчикской бригады весьма показательна. Однако, завершая ту нашу беседу я не стал его разочаровывать и рассказывать, что у нас началась такая же, как и в Капчагае стройка, чтобы у моего бывшего солдата остался хоть небольшой идеал нормального уровня боевой и политической подготовки советского спецназа.