Жемчужины Подмосковья или Книга для Марины Предисловие
| Вид материала | Книга |
- Бытия Абрахама Маслоу книга для психологов и людей интересующихся психологией. Содержание, 1856.73kb.
- «Духовное краеведение Подмосковья», 37.19kb.
- Антон Иванович Первушин. Оккультные войны нквд и сс москва, 2004 г. Тираж 000 экз., 7873.32kb.
- Андрей Маркович Максимов Не молчи, или книга, 1628.71kb.
- Разработка урока по творчеству Марины Цветаевой: «Поэтический мир Марины Цветаевой», 400.36kb.
- Марины Александровны Цветаевой. Цель урок, 165.72kb.
- Приложение Участие в областном конкурсе сочинений по творчеству поэтессы Марины Цветаевой, 8.24kb.
- Анвар Камилевич Бакиров Счего начинается нлп моим самым близким людям и всем, кто себя, 6937.57kb.
- Книга отсканирована и отредактирована не полностью, 2754.23kb.
- Е. П. Блаватской ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ (пер с англ. Л. Крутиковой, 5151.33kb.
Жемчужины Подмосковья
или
Книга для Марины
Предисловие.
Как выразилась Настенька на второй день похода: «Жутко не хватает Марины». И это было общим мнением. Я думаю, тебя даже не нужно в этом убеждать. Все мы заранее очень переживали твое отсутствие в предстоящем походе, но твое здоровье всем нам, а мне лично – особенно, гораздо дороже, чем приятность временного совместного плавания. Тем более, что все равно плаваем в разных байдарках, а спим в разных палатках.
Вообще-то мы хотели снять для тебя фильм, чтобы ощущала себя рядом с нами на протяжении всего похода, и даже начали его снимать, перемежая картинку фразами: «Вот видишь, Марина, мы едем» или «Марина, а это – речка Нара». Но наша противная видеокамера отказалась работать на второй день похода. Поэтому вот – пишу тебе книжку. Именно тебе, хотя и остальные тоже могут ее почитать.
Постараюсь коротенько. Итак:
Типа пролога, или о чем ты и сама знаешь.
Глупо, конечно, рассказывать тебе о всех тех проблемах, с которыми мы столкнулись на пути к предстоящему походу, потому что ты все о них знаешь сама, к тому же не только знаешь, но и принимала активнейшее участие в их решении. Основной, да и, пожалуй, единственной проблемой было как всегда определение личного состава плывущих. Совершенно не к месту выступил товарищ Коробань, всеми правдами и неправдами пытавшийся пойти в поход не только вместе с нами, но еще и со своим сыном Димкой. После ряда мягких увещеваний, от которых Сергей вяло отшучивался, последовал мощнейший наезд семьи Сашиных. Подействовал ли наезд, или Дима действительно предпочел потратить заложенную на него в семейном бюджете статью на компьютер, а не на байдарку с новым рюкзаком, но в итоге Коробань влился в наши ряды в гордом одиночестве, хотя мы, если помнишь, собирались идти и ввосьмером. Правда, не знаю, как бы это у нас получилось, потому что без моторного Коробаня байдарка Леонтьевых безнадежно отстала бы и поход мог бы затянуться или закончиться в другом месте.
А уж оргсобрание получилось именно как оргсобрание. Давно такого не было. Хотя организационным был один единственный вопрос, – на какой час утра первого мая заказывать машину и к чьим воротам ее пригонять. Аркадий, которому было совершенно все равно, куда ехать поутру, непрерывно и по любому поводу кричал «Я протестую!», что вносило в обсуждение должный беспорядок и оживление. Вызов машины был следствием того, что после твоей травмы массы задумались и о своем хрупком здоровье, тем более что участие Коробаня было еще под вопросом, т.е. на три байдарки набиралось всего пять относительно здоровых мужчин. Вариантов подачи было немного. Сначала было желание всех собрать у Кикнадзе, откуда ранним утром и стартовать, затем решили не мучить Сашиных, а заодно и Леонтьевых, и заехать за их байдаркой по пути. Были невнятные попытки подать машину в Кузьминки. Собственно, это ты пыталась заботиться о моем здоровье, так как я получался единственный, кому пришлось бы тащить байдарку на себе до машины, то есть до квартиры Кикнадзе.
И ведь пришлось. Подача транспорта в Кузьминки была отвергнута, и 30 апреля после уговоров, рискуя опоздать к началу футбольного матча Грузия-Россия, мы рванули всей семьей, даже больше чем семьей – семьей плюс байдарка с котелками, к Олегу. Маршрут небольшой, транспорт общественный, но байдарка есть байдарка, особенно наш Тайменьский негабарит.
Матч начался чуть позже обычного, поэтому мы успели к нему, несмотря на пробки на Таганской площади, и даже успели принять на грудь за победу Советского спорта. Это был единственно возможный объединяющий тост с учетом того, что матч нашей команды с грузинской я был вынужден смотреть в логове пусть и не стопроцентного грузина, но как минимум носящего гордую грузинскую фамилию с окончанием на –дзе, что предполагало высокие корни. Матч я действительно смотрел практически в гордом одиночестве, так как ты в это время занималась на кухне с Олегом различными кулинарными изысками вперемежку с употреблением разнообразных запасов олежкиного спиртного. Поддерживала меня в болении за наших корявых футболистов только дочь. Олег же, начиная с двенадцатой минуты матча, регулярно заглядывал в комнату с телевизором и вежливо осведомлялся, как там «наши», т.е. его «наши», и не забили ли они (его «наши») еще парочку голов. Для тебя, Марина, и для тех, кто не в курсе, отдельно поясню: на одиннадцатой минуте матча сборная Грузии закатила в наши ворота позорнейший гол. Да что Кикнадзе, ты тоже хороша, могла бы поддержать отечественных футболистов. А то – давай кричать, что ты, как все приличные люди, болеешь за белых, один лишь твой муж – за голубых. Что тоже было неправдой, так как цвет футболок нашей сборной был гораздо ближе к синему, чем к голубому.
Закончилось все довольно печально, и успокаивало душу лишь созерцание тренируемого гимнастикой Кикнадзе, крутящегося на полу под твои ценные указания и изображающего собой то добрую киску, то злую, в зависимости от настроения тренера.
Вот, собственно, и все, о чем ты знаешь достоверно, так как присутствовала то при том, то при сем. Дальше идут события, которые я волен описывать так, как мне нравится, где – приврать, где – приукрасить, а ты вольна верить или не верить, спрашивать у товарищей и сопоставлять их показания между собой.
1. Еще один мажорский выход.
«Ехали мы, ехали…»
Борис Гребенщиков
Нынешний мажорский выход меня, в принципе, вполне устраивал. Надоело все-таки таскать на себе всякую гадость, не мальчик в конце-то концов. Но вот чтобы совсем ничего и никуда не нести – как-то ощущалось неправильным. Поэтому, не удовлетворившийся вчерашним незначительным переносом байдарки путем общественного транспорта, я решил пройтись хотя бы с рюкзачком и хотя бы километр. Т.е. пошел к метро пешком. Для погашения излишнего энтузиазма этого оказалось вполне достаточно, тем более, что рюкзак весил не менее вчерашней байдарки и был менее удобен при переносе.
У Олега дома уже копошились на кухне Ханджяны, сам Олег, похоже разбуженный слишком рано подошедшими друзьями, все еще фыркал в ванной. Пока он дофыркивал до стерильности, мы с Аркадием и Татьяной быстренько выпили на посошок, а заодно и стременную, чтобы не терять времени, когда подъедет машина. Машина, немного поплутав по окрестностям, доехала все-таки до подъезда, и дала о себе знать. Потрясающий комфорт, скажу тебе. Это не Газель, которой мы добирались из Твери до Большого Кашино, это был самый настоящий Фольксваген. Салон большой, чистый и просторный, багажник сзади тоже немеренных размеров. Сигнализировав по телефону Настеньке о своем отправлении, мы тронулись в путь. Московские дороги были на удивление пусты, ни встречного, ни попутного транспорта практически не наблюдалось, поэтому до Южной мы долетели в мгновение ока.
У дома на улице Днепропетровская уже стояли Сашины и Леонтьевы. Они настолько обленились, что наотрез отказались тащить багаж на улицу, где мы собрались остановиться, а затребовали подать авто к подъезду. Водитель Николай, впритирочку к тесно напаркованным автомобилям прополз к лентяям, которым оставалось теперь только кинуть багаж в гостеприимные двери микроавтобуса. Два рюкзака пришлось все-таки поставить в салон, но это не смогло снизить общей комфортабельности. Последним с МКАД, с того самого кафе «У Матвеича», забрали Серегу, который на этот раз решил не опаздывать и привычно пришел с большим семейством. Собрав уже всех в кучу, стремительная иномарка рванула в сторону Киевского шоссе. МКАД была также необычно пуста для жаркого утра выходного, т.е. очевидно дачного дня. Мы уже предвкушали быстрый подъезд к реке (действительно, от кольцевой до нужного нам моста какие-то жалкие 55 километров), но не тут то было. На шоссе нас ждала глобальная пробка. В общей сложности мы тащились эти жалкие километры два с половиной часа, причем два часа потратили только на первую половину пути.
Так как внутри машины наличествовал комфорт, то был хороший повод этот комфорт усугубить, чем мы сразу же после посадки и занялись. Утомлять тебя перечнем напитков я не стану, тем более что он тебе хорошо известен во всем его многообразии. Километр тянулся за километром, и у всех потихоньку возникло желание выйти из машины и прогуляться до леса, типа ноги размять. Все желали этого тайно и тихо, а я вот молчать уже не мог. Оценив скорость движения пробки как явно не превышающую мои бегательные способности, я спокойно вышел из салона со смелыми словами «Я вас догоню» и скрылся в перелеске. Выходя из перелеска я заметил, что скорость движения пробки резко возросла, причем, чем ближе к дороге я подходил, а потом уже и подбегал, тем быстрее двигалась и пробка. Мои способности явно были ниже способностей уходящих вдаль автомобилей. Как говорится, лошадка бежит быстрее человека, а в автомобиле лошадок – несколько десятков. Сначала я бодро бежал, а затем, поняв безнадежность мероприятия, просто плелся по обочине в надежде на совестливость хотя бы отдельных членов коллектива. Члены коллектива тем временем снимали меня через заднее стекло автомобиля на видеокамеру, охая и ахая на разные лады: «Что-то его не видать», «Да нет, вот он появился», «А что это он не бежит уже», «Устал, наверное, бедняга» и тому подобные гадости. Добрый же водитель Николай на просьбу пассажиров остановиться отвечал стандартно «Он сказал, что догонит». Слава Богу, после поста ДПС на бетонке нашлись и другие страждущие до леса, и машина вынуждена была остановиться. Добежал я уже чуть живой, страшно, но недолго ругался, потом сделал пару живительных глотков и вроде успокоился.
После поста ДПС дорога пошла живее, и вскоре мы уже были на нужном нам мосту. Николай съезжать с моста к реке отказался, хотя дорога была вполне сносная, просто вредничал, поэтому пришлось пару сотен метров все-таки протащить на себе весь наш нелегкий груз. На противоположном берегу уже собирался небольшой коллектив. Среди их собираемых суденышек мы даже узрели катамаран, что нас сильно удивило, потому что уж ему то тут делать было точно нечего. Пока мы собирали свои байдарки, конкуренты с противоположного берега уплыли, мимо нас проплыл коллектив из четырех старых Тайменей и Салютов, идущих, судя по всему, от железнодорожной станции. На нашем же берегу высадился еще один коллектив конкурентов, в арсенале которых были такие нестандартные экземпляры, как «Щука», «Свирь» и что-то там еще. Раньше них нам все-таки удалось отплыть. Перед этим, правда, состоялся праздник живота. Помимо традиционного уже салатика нас ожидали рулет и холодец приготовления Клавдии Петровны. Холодец в походе, это что-то, скажу я Вам, то есть тебе!
Речка Нара была ни широка, ни глубока, так себе, как выразилась Настя, оптимальной ширины. Сразу же после отплытия нас начали преследовать населенные пункты по обоим берегам. В одном из пунктов Настя, затормозив байдарку возле моста, прикупила пива, а заодно и маринованных огурчиков и помидорчиков. Ниже по течению ту же операцию, только без овощей, совершила байдарка Леонтьевых и Коробаня. Кикнадзе же с группой Ханджянов уплыл куда-то безнадежно вперед. Купленные помидорчики еще два дня болтались в нашей байдарке, пока их не открыл страждущий до рассола Аркадий. Но это было только четвертого или пятого мая вечером. Пока же шел первомайский праздник.
Население по берегам рек относилось к нашему появлению совершенно индифирентно, т.е. намаячили мы им. Только две девчушки на берегу реки вели отсчет утоп…, ах простите, байдарочников. Наше судно, к тому времени вырвавшееся вперед, оказалось восьмым, Кикназде и Коробань со своими коллективами соответственно десятыми и одиннадцатыми. Кому там удалось между нами вклиниться, трудно вспомнить, потому что река в первый день кишела байдарками, как Тверская улица Мерседесами. Что же до населения, то мы с Сашиным решили ответно поприветствовать салютующих нам с моста местных девчонок весьма своеобразно. Девчонки сидели на мосту, свесив ножки и болтая ими прямо по нашему курсу. На полном ходу влетев под мост, я, как впередисидящий, попытался ухватить наиболее близкие мне (географически, конечно,) ноги, но ноги поджались для безопасности. Когда же ноги, убедившись, что я уже их не достану, опустились на прежнее место, то их тут же ухватил за щиколотки плывущий сзади Сашин. Был кратковременный визг, восторг и просто глупое хихиканье с моста. Но наш полет по реке был стремительным, и нам было не до оставленных на мосту девчат и их провинциального кокетничанья.
Через пару часов пути пошел дождь. Дождь был так себе ничего особенного. Это не гроза в начале мая, как писал поэт, но восторг в нашей байдарке он (не поэт, а дождь) вызвал почему-то огромный. На протяжении более чем получаса наш экипаж на все лады распевал все, что он помнил про дождь из огромного репертуара советских песен. Репертуар еще и не думал кончаться, как кончился день на плаву. После очередного поворота реки мы узрели Олега, стоящего на берегу, который однозначно скомандовал конец рабочего дня, тем более что на дворе то был самый любимый праздник байдарочников – первое мая.
2. Первомайские приключения Валерика.
«Они как прыгнут!»
Донна Роза Д’Альвадорес
Как и в первый день предыдущего майского похода, из строя напрочь выбыл Коробань. Уже при высадке из микроавтобуса Сергей проявлял неуместную активность, пытался научить всех собирать байдарки, приводя в пример свой августовский поход на Протву с Егоровым, где они вдвоем, по словам Сереги, собрали нашу Таймень в мгновение ока, а также шумел, толкался, и громко орал на плаву по любому поводу и без оного. На берегу, обеспечив первый минимально необходимый запас дров, Серега лег на пенку и совершенно отключился. Ужин прошел мимо него, потому что на призывные крики Сергей не реагировал, и вообще почти не подавал признаков жизни. Его бережно накрыли спальником, так как к вечеру потянуло холодком от плохо оттаявшей земли. В общем, день кончился для Коробаня гораздо раньше, чем для всех остальных, и он прошляпил не только шашлык, которого взяли просто завались, но и первое публичное выступление Сашина с набором губных гармошек.
Однако, где чего убудет, там чего другого прибыть должно, как говаривал Михайло Васильевич. Если для Сереги все приключения на данный исторический период уже закончились, то у Валерика все было еще впереди. Сначала Петрович добровольно взял на себя функции кострового и нес их с честью и достоинством весь длинный вечер и наступающую ночь. Валерик наволок из лесу немыслимое количество кусков стволов берез, каждый в полобхвата толщиной, порубал их на более мелкие части, и поддерживал костер, даже когда практически у огня никого не осталось. Когда, умиротворенные сашинскими трелями, мы разбрелись по палаткам, Валерик еще оставался у костра, контролируя слишком пионерский размах оного во избежание возгорания посторонних предметов и леса. Костер из пионерского перешел в невинно тлеющий (который тлел, кстати, до самого утра), и Валерик, сочтя вахту законченной, отправился спать.
На этом пути у него возникли некоторые проблемы и сложности. Сначала, он перепутал палатки и вместо своей вломился в нашу. Мы (Кикнадзе, Таня и я) уже пытались мирно задремать, как в тамбуре послышался шум. Тамбур был привычно завален всевозможными рюкзаками, более того, из-за выхода из строя одной из молний в двери тамбура, возникшая щель была прикрыта дополнительной олежкиной пенкой, что еще более затрудняло вход внутрь. Валерик все это преодолел, расстегнул многочисленные молнии, преграждавшие ему путь в палатку, и заглянул внутрь. Тут Олег решил все-таки проверить источник шума и, посветив фонариком, признал в этом источнике счастливо улыбающегося Петровича. «Ты чего?», – задал Олег вполне естественный вопрос. «Чего, чего, – откликнулся Валерик, – спать пришел». «А где твой спальник? А почему к нам?», – одновременно вопросили Валерика мы с Таней.
Петрович долго думал над ответом на два совершенно разнонаправленных вопроса, опять заулыбался и радостно пояснил то ли нам, то ли сам себе: «Да это же не моя палатка». «Действительно, не твоя», – констатировал Олег. «Ну тогда спокойной ночи», – откланялся Валера и удалился, также долго шурша в тамбуре в поисках выхода.
Слышно было, как он прошлепал к себе в палатку. После этого все звуки исчезли, слышалось только потрескивание непогашенного костра, за редкое завывание ветра в верхушках деревьев. Как вдруг!.. Раздался то ли писк, то ли крик, и что-то бесшумно, но не переставая то ли пищать, то ли кричать, прорезало пространство около нашей палатки. «Зверь какой-то», – предположил Олег. «Ну явно не птица», – сумничал я. Мы подождали некоторое время, но крики или писк не повторялись. Тогда мы решили не развивать дискуссии о природе звука и мирно уснули. Природа звука выяснилась только утром из рассказов Валерика. Обретя, наконец-то, родной кров в виде сашинской палатки, в которой он проживал вместе с Ларисой и Сашиными же, Петрович полез в свой родной спальник. Упаковавшись внутрь оного, Валера решил для утепления головы натянуть на нее капюшон спальника. И в этот момент из этого самого капюшона на лицо Петровича что-то прыгнуло. Петрович резким движением сел и, автоматически поднеся руку к лицу, оторвал от него что-то шевелящееся. Шевелящееся завизжало (тот самый то ли писк, то ли крик), расцарапало Валерику лицо, но дальнейшего успеха развить не успело, потому что Петрович, наскоро расстегнув полог палатки, выкинул это что-то прямо в лес, даже не удосужившись разглядеть, а что же это было. Непрошеный гость еще раз что-то прокричал на прощание и бесшумно скрылся. На шум проснулись соседи по палатке и поинтересовались причиной шума. «Да какая-то лягушка в спальнике сидела, сволочь, – пояснил Валерик, – да еще на и рожу прыгнула.»
Утром, разглядывая расцарапанное лицо Валерика, мы сильно усомнились, что это была лягушка. Во-первых, лягушке царапаться просто-напросто нечем, во-вторых, лягушки так не кричат, как кричало это «что-то», в-третьих, а какого лешего понесло это земноводное в спальник. Более того, дополнительные показания Валерика еще более сдвигали версию от лягушки в пользу какого-нибудь мелкого млекопитающего. Для начала Петрович вспомнил, что животное было мохнатое. «Я его схватил где-то за талию, – разъяснял товарищам Валера, – а оно такое пушистое.» Таким образом, помимо шерсти, являющейся неотъемлемым атрибутом именно млекопитающего, у ночного гостя наличествовала еще и талия, что у лягушки просто негде найти. Сашинская палатка сдвигалась к версии летучей мыши, хотя, по правде говоря, летучей мыши следовало бы висеть под потолком, а не прятаться в спальник. Серега Коробань, как самый биолог среди нас, смело выдвинул предположение о том, что это хищник. Внимательно изучив царапины на лице Валерика, Серега авторитетно заявил, что это был явно хищный зверь из породы куньих, в крайнем случае, – горностай. Версия была слишком смелой, так как горностай скорее ассоциировался с меховыми изделиями советской индустрии или с экспонатом краеведческого музея. Осознать, что в шестидесяти километрах от МКАД по лесу, вокруг которого просто кишат населенные пункты и дачные поселки, вот так вот запросто шляются живые кусочки меха с когтями, было довольно трудно. Версия Сергея до поры до времени всерьез не рассматривалась, пока в один из дней мы не увидели этого самого горностая (ну не того самого, который напал на Валеру, а просто представителя этого вида), который смело бежал по берегу реки параллельно нашему движению. А потом еще не одного, и не только горностая.
К концу похода рассказ Валерика о ночном нападении обрастал все новыми и новыми подробностями, и слово «лягушка», несмотря на то, что от этой версии уже совершенно отказались, все еще присутствовало в его эмоциональном описании ночного происшествия. Царапины же к концу похода благополучно зажили, то ли потому что были неоднократно обработаны ваткой, смоченной в водке, то ли благодаря другим медицинским процедурам, на которые народ не скупился, то ли просто потому, что зверь оказался стерильным и вытер ноги перед тем, как лезть в чужой спальник.
3. Следуя заветам.
«Если жив пока еще, - гимнастика».
Владимир Высоцкий
Еще по пути на реку я предупреждал товарищей, что ты завещала нам в походе каждый день заниматься гимнастикой, комплекс упражнений которой ты почерпнула в районной поликлинике, и которая должна служить укреплению наших спинных мышц и иных мышц, отвечающих за поддержку позвоночника. Учитывая, что аналогичный комплекс ты ежедневно проводила дома, мы как бы объединялись в пространстве, плюя на почти сто километров, разделяющие нас, чем хоть как-то, то есть виртуально, обеспечивали твое присутствие в данном походе.
Желающих провести первое занятие набралось более чем достаточно. Аж четверо: Олег, Серега, Женька, ну и я, конечно. Тренером единогласно был избран-назначен Аркадий в силу его незыблемого авторитета во всех без исключения областях. Тренером, правда, он пробыл недолго, потому что слишком максималистски воспринял установку делать упражнения неспеша, то есть медленно. Аркадий умудрялся так затянуть нехитрую фразу «И раз, и два», что занимающиеся в изнеможении валились на пенки и готовы были отказаться от продолжения занятий. Пришлось командовать самому. Вокруг нас четверых собралось огромное количество критиков и советчиков различного толка. В принципе, собрались все остальные, кто не пыхтел в данный момент на пенке и не укреплял мышцы спины. Особенно наблюдателям понравилось упражнение «Киска добрая, киска злая, киска добрая и двигаем попой влево-вправо». Настя раскритиковала в пух и прах практически всех. «Серега, – командовала Настя, – двигай попой, она у тебя совсем не движется. А ты, Женя, двигай попой, а не головой. А у вас (это про нас с Олегом) не попа, а все тело движется. Это неправильно». Потом, когда «злая киска полезла в подворотню», свое мастерство стала показывать Лариса, когда-то занимавшаяся гимнастикой в соответствующей секции. «Ну как вы гнетесь, как вы гнетесь, – ругалась она на нас. – Вот же как надо». И Лариса прямо на земле изображала пухлую кошечку, заползающую под забор. Мы же, скорее всего, со стороны напоминали четырех ленивых котов, которым по фигу, влезут они под забор, или нет, потому что за забором та же картина, что и здесь. Аркадий просто критиковал все движения подряд, говоря, что мы ничего не умеем и все делаем совершенно не так, как надо. Только Таня и Валерик вели себя тихо и просто созерцали наши мучения.
На следующий день от коллектива упражняющихся откололся Коробань. По его словам он просто не успел на занятия, хотя, как мне кажется, честно решил откосить. На следующий день выбыл и Олег. Причина была уважительная, – накрапывал дождик, отплытие задерживалось, большинство народа попряталось по палаткам. Но мы с Женей все равно махали конечностями, прогибали и выгибали спину, крутили попой и лазили в подворотню прямо под легким майским дождичком. Потом Олег еще один раз присоединялся к нашим упражнениям, но в целом нелегкое знамя советской гимнастики в походных условиях гордо несли только мы с Женей. Ну ладно я, я же обещал, вот и напрягался, хотя, если честно, с большим удовольствием, но вот Женя – настоящий молодец. И в дождь, и в жару Женя всегда был рядом и следовал твоим заветам. Следуя тем же заветам, мы всячески пытались привлечь к нашему гимнастированию Настеньку, но она все время отбивалась и в итоге отбилась. В общем, так и осталась неохваченной.