Сергей егоров оймяконье – полюс мужества

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5

Когда и откуда?

Известный исследователь якутского фольклора Сэсэн Боло /1905-1948 гг./, на основании изучения преданий, бытующих у населения северных районов нашей республики, высказал совершенно новую мысль. О том, что бассейн Индигирки якутами был заселен еще до прихода русских, а не после – как об этом утверждали раньше.

Происходило это по трем направлениям: со средней Лены, то есть со стороны Якутска на Оймякон и дальше на север и восток: со стороны Яны через Тукуламский хребет, на среднее течение Индигирки: вдоль побережья Северного Ледовитого океана с устья Лены через современный Усть-Янский улус на нижнее течение Индигирки.

В центральном архиве РС/Я/ хранится в рукописи труд С.И. Боло на якутском языке, оконченный им в декабре 1944 года. О ранней истории Севера Якутии. Первая из 5-и глав названа «Теруттэрэ», что можно перевести как «истоки». Вот что читаем там:

«Якуты, продвигавшиеся со стороны Яны и средней Лены, через Оймякон, вышли на верховья Индигирки в местность Терють и отсюда одна часть вниз по реке дошла до Момы, другая – расселилась восточнее реки вплоть до самых его верховьев. Некоторые, проникая дальше, добрались до верховьев Колымы, а отсюда через Оротук, Тааскан, Эмтях, Берелях добрались до низовьев Куулу. Это были якуты, принадлежавшие Кангаласскому, Борогонскому, Баягантайскому родам, считавшие своим предком Торгон Ууса /кузнеца Торгона/, прибывшего сюда с одним быком белой масти. Причиной их одиссеи стали междоусобицы времен «кыргыс» и страшные засухи. В пути люди прошли через труднейшие испытания, оказываясь временами на грани жизни и смерти. Происходили кровавые столкновения с местными юкагирскими /хангаайы, юрэнгэй/ и тунгусскими /омуки/ племенами, запечатлевшиеся во многих топонимах вроде такого, как «Кыргыспыт тумса» /»Мыс сражения»/.

Обрисованная картина первоначального проникновения якутов на бассейн Индигирки и Колымы представляет определенный интерес для понимания ранних этапов расселения якутов на севере Якутии. К моменту написания этой работы в науке господствовало мнение о том, что якуты до Индигирки и Колымы добрались лишь после прихода русских.

Привожу цитату из книги доктора исторических наук, профессора В.Н. Иванова:

«В 1641 г. Енисейский казачий десятник Михаил Стадухин первым открыл район Оймякона. Здесь он встретил и якутов, которые и были тогда же объясачены. Здесь, судя по показаниям участников похода Стадухина, не было вооруженных столкновений с якутами.

В 1641 г. Михаил Стадухин собрал с якутов и эвенов Оймякона 120 соболей. В ясачной книге оймяконских ясачных 1641-1642 годов якутов было 25 человек».

То, что в Оймяконе первым прибыл верхом, на воле Торгон Уус подтверждает и известный исследователь якутской топонимии Багдарыын Сулбэ: «До сих пор живучи предания о том, что монголо-язычные племена, используя крупный рогатый скот как средства транспорта, достигали далекие, неведомые края. Так в свою книгу «Ис иhигэр киирдэххэ» я внес повествование о том, что первый житель Оймякона приехал туда на пегом воле» /газ. «Кэскил» 10.12.1996 г./.

А теперь обратимся к документальному очерку писателя Федота Захарова:

«Прародитель якутов Эллэй, сын его Дьуон Дьанылы. Сын последнего Боотур Уус. По его имени впоследствии, по видимому, и был назван Боотурусский улус. Во второй половине 17-го века многие семьи из Боотурусского улуса переехали на Яну, в Оймякон, Жиганск. Многочисленным был род Баатылы. От них тоже многие разъехались по тем же местам».

Далее автор очерка пишет о сражении, происшедшем между баатылынцами и прибывшими сюда в поисках новых земель людьми Кээркээн Ойууна. В этом сражении

принимали участие Бахсыгыр огонер с сыном Мадьыгы Тереней /Тороней Бакчигиров/ из Оймякона. Ко времени прихода русских на Лену Тороней уже жил в Оймяконе.

В статье «Дыгын кэмэ» В.Никифоров пишет: «Якуты занимали огромную территорию, где чувствовали себя полными хозяевами. Роды, поссорившиеся с господствующим родом Дыгына, уходили на Вилюй, Яну, в Оймякон». Об этом же пишет А.А. Борисов в книге «Якутские улусы в эпоху Тыгына»: «Сюжет об изгнании близкого родственника известен и баягантайским якутам. Как мы уже знаем, так поступил Бахсыгыр огоньор, прогнав своего брата Сасыл Бытыка, который поселился на Оймяконе. Таким образом, образовалась оймяконская колония якутов.

О старике Бахсыгыре / Бакчигире, по русским историческим актам 17 в./ рассказывают, что он жил в местности Дьаарбан Суут. Был богачом и имел много баатыров. Среди них был Аан Чаачай, Модьукаан, Тисикээн, Сасыл бытык, Мадьыгы Тереней, Бахсыгыр Баатыр, Дэлгэсэ и др.

Он поссорился со знаменитым борогонцем Легейем. Война между ними продолжалась 9 лет. Бахсыгыра поддержал оймяконский Сасыр Бытык / брат, которого он давно прогнал/ с сыновьями».

Таким образом, якуты обосновались в Оймяконе еще во времена Тыгына. А о том, в какое время жил Тыгын, пишет известный краевед И.Г.Березкин:

«Тыгын жил во второй половине 16 и в первой трети 17 вв. А.П. Окладников отмечал, что воины Тыгына ходили походами в Энсели, Кобяй, Вилюй, Борогонцы, Татту, Амгу, Олекму и Баягантай. В некоторых из них принимали непосредственное участие как сам Тыгын, так и его сыновья».

Крупный исследователь якутского языка Е.И.Коркина в одной своей работе основываясь на источниках, отмечает:

«Почти одновременно /середина 40-х годов 17 века/ или немногим позже якуты появляются на Оймяконье, о чем свидетельствуют как якутские исторические предания, так и исторические документы. Так, А.С. Парникова пишет:

«Несомненно то, что уже первые русские служилые люди застали на Оймяконе якутов и собрали с них ясак. Оймяконские якуты сороковых годов 17 века, по-видимому, представляли собой небольшую группу, отделенную от якутов центральных улусов безлюдной территорией, на которой могли охотиться и якуты, и тунгусы».

А как объясняет это в своей статье «Сахалар» /«Якуты»/ молодой ученый А.Н. Кривошапкин:

«Общепринято мнение, что до прихода русских якуты в основном занимали территорию Ленско-Амгинского междуречья. Очень малое количество якутов проживало в устье Вилюя, вниз по реке Лене: в Жиганске, Сиктяхе, Столбах и по рекам Яне и Алдану. Историки нередко ссылаются на работу Б. Долгих, написанную в 1948 году на основе данных из ясачных списков. Ясачные списки, несомненно, являются важным источником информации, но слепая вера в их непогрешимость, если не учитывать время, обстоятельства их составления, может привести к неправильным выводам.

В работе Долгих имеется карта расселения племен на территории Якутии. При составлении этой карты автор расположил племена с привязкой к тем укрепленным зимовьям, где эти племена платили ясак. Но царская администрация вплоть до середины 18 века собирала ясак, не учитывая, где плательщик ясака живет: на территории своего наслега или за пределами.

Ошибочное составление карты видно, например, из того факта, что не указаны племена якутов по Индигирке, хотя по всем данным якутское население в этом районе обосновалось задолго до появления русских из-за давления Намских, Кангаласских, Мегинских и Ботурусских родов на Борогоно-Баягантайские роды и вынужденного ухода некоторой части населения этих двух улусов на север в Верхоянск и Оймякон. Если в Верхоянск уходили представители и других родов, в частности, судя по той же карте,

вилюйские /родовые группы - оргеты, туматы/, поэтому ясак они платили в Верхоянских зимовьях, то в Оймякон ушла компактная группа из двух улусов, что позднее зафиксировано в названии наслега Баягантай – Оймяконо–Борогонский, и ясак они платили, скорее всего, в заречных улусах. Это обстоятельство не позволило Б. Долгих отметить оймяконцев на своей карте».

В конце 17 и начале 18 вв. все больше и больше якутов стало продвигаться в бассейн Индигирки. Это было связано с хозяйственно-промысловыми потребностями и исканием новых земель. Всего переселенцев на Индигирку, согласно не полностью сохранившейся окладной книге якутского острога 1721 г., насчитывалось 70 человек. Из них более 40 человек направились в Оймякон. Это были выходцы из Баягантайской, Ботурусской, Намской, Мегинской, Борогонской и других волостей.

В середине 18 в. в Баягантайском улусе, куда входило Оймяконье, насчитывался 761 мужчина, всего в Баягантайский улус входило 9 наслегов, Оймякон составлял Оймяконо-Борогонский наслег.

Предки эвенов

До начала 30-х годов ХХ века в официальных документах эвены назывались тунгусами и не выделялись как самостоятельная этническая группа. Этноним «эвены» /самоназвание этого народа/ почти не был известен. Предки современных оймяконских эвенов в основном происходили от тунгусов Охотского побережья.

Впоследствии они перемешались с эвенами соседских родов. По верховьям Яны и Индигирки кочевали верхоянские и оймяконские эвены. Они общались с юкагирами. Со временем часть из них составила адычинских и сунтаро-сюдюгинских эвенов. По правым притокам среднего и нижнего течения Алдана кочевали Годниканский, Мемяльский и Тукулан – Бараинский роды, которые часто общались с якутами.

Впервые в 1638 г. из русских землепроходцев отряд казака Ивана Посника исследовал верховья Индигирки. Он воеводе сообщил письменно: «…Юкагирская землица людна, а Индигирская река рыбна. В юкагирской землице соболей много, а в Индигирь - реку много реки впадают, а по всем по тем рекам живут многие пешие и оленные люди, да и у юкагирских людей серебро есть. Откуда они берут это серебро, неизвестно».

Зимой 1641 года отряд служилых людей, возглавляемый Михаилом Стадухиным и Семеном Дежневым, был отправлен из Якутска к верховьям Индигирки – на Оймякон, где жили немногочисленные якуты и тунгусы. Здесь казаки занимались сбором ясака, а попутно и сведений о неизвестных еще русским землях и реках.

В челобитной Михаила Стадухина на имя царя Алексея Михайловича говорилось, что в 1671 г. он собрал ясак с мемяльских тунгусов, оймяконских якутов и тунгусов всего 120 соболей. В ясачной книге значились имена 6 мемяльцев. В конце 1660 года к Зашиверскому острогу были приписаны эвены Годниканского рода.

В древности эвены жили большими патриархальными семьями, которые вели самостоятельно свое хозяйство. Во второй половине ХVII в., например, Годниканский род состоял, видимо, из семи семейств. Их возглавляли Коношан, Лазюкан, Некрун, Нюнея, Чона, Шадюкан и Юкан. В ХVIII –первой половине ХIХ в. родовые отношения находились на стадии разложения. Между свободными родовичами наблюдалось имущественное неравенство. Со второй половины ХIХ в. усилился процесс индивидуализации производства, что вело к расщеплению больших патриархальных семей на малые хозяйства. Обозначился переход от родовых отношений. Каждая патриархальная семья занимала определенную территорию. Охотничьи угодья ни за кем постоянно не закреплялись. Ежегодно в конце летнего сборища перед разъездом на охотничьи промыслы старейшины из каждого рода согласовывали маршруты своих кочевий. Объединяющей силой этих семей выступали вожди и родовые собрания. Вождями становились наследственно.

В 80-х годах из числа эвенов, кочевавших в верховьях Индигирки и в прилегающей окрестности, платили ясак около ста человек.

С восхождением Якутии в состав Российского государства эвены вовлекались в ясачный режим и первоначально они платили ясак со своего рода, а не с отдельных лиц. С начала ХIХ в. эвены платили подушные налоги и различные непомерные подати. К ним добавились и церковные поборы. С конца ХVIII века до конца 1820-х годов эвенов обращали в христианскую веру. Непродолжительность перехода эвенов на новую веру объяснялась тем, что они на три года освобождались от уплаты ясака. В связи с завершением христианизации эвенов в официальных документах языческие их имена заменялись русскими.

Образование административных родов у эвенов относится к середине ХVIII в., и они числились в составе Баягантайской волости якутов. По действовавшему с 1822 года

до Советской власти в Якутии «Уставу об управлении инородцев» эвены были отнесены к разряду «бродячих». Каждое стойбище, в котором насчитывалось не менее 15 семейств, имело собственное родовое управление. Оно состояло из старосты /князца/ и одного или двух его помощников из «почетных» и «лучших» родовичей. Родовые управления подчинялись инородческой управе Баягантайского улуса Якутского округа Якутской области.

В первой исповедной ведомости Оймяконской церкви, датированной 1836 годом, занесен из Баягантайского улуса лишь «тонгуский Годниканский род старосты Павла Редина родники» /так в документе/. Там имеется список 75-и человек.

Места обитания эвенов, ведших кочевой образ жизни по обширной северной Якутии, в различных источниках указываются по разному. Так, в архивных документах мемяльские и годниканские эвены причисляются то к Томпонскому, то к Охотскому, а то и к Зашиверскому /был такой город на Индигирке, на границе нынешних Момского и Абыйского улусов/ регионам.

Так, кандидат исторических наук Семен Ковлеков в статье «В холодных отрогах» Мемяльский род относит к томпонским эвенам.

В справочнике «Якутский архив», изданном в 1972 году, читаем: «Имеются сведения о голодовках эвенков Мемяльского рода /Оймяконо-Борогонского наслега Якутского округа/, поселившихся временно в Охотском округе; об оказании им скудной помощи со стороны правительственных властей на основании донесений чиновника Якутского областного правления Антоновича, обследовавшего положение голодающих эвенков».

Оймяконская церковь

Массовое обращение якутов в христианство происходило в 5-10 годах ХIХ века. Как писал профессор Г.П. Башарин, крещение якутов завершилось к 1820 году. Это подтверждают и документы переписи населения того времени.

В те же годы, а еще интенсивнее чуть позже, за счет пожертвований имущих и обложения населения шло строительство церквей – танара дьиэтэ /Божий дом/. В «Памятной книжке Якутской области», изданной в 1864 году в Санкт-Петербурге, указывается, что первая церковь была построена еще в 1787 году в с. Покровске. Затем построили их в Намцах – 1804 г., Мегинском улусе – 1823 г., с. Амга – 1824 г.

22 июля 1822 года император Александр I по представлению М.М. Сперанского, ознакомившись с образом жизни, религией и правами коренных народов Сибири, поставил свою подпись под специальным Уставом. Якутов внесли в число кочевых народов, хотя фактически они давно вели оседлый образ жизни.

Управа улуса состояла из кулуба /голова/, 2-х выборных кулуба и улусного секретаря. Наслегом управлял кинээс /староста/. Большой наслег состоял из 4-х родовых общин, маленький – из 2-х. Из каждого рода избирался чаччыына - старшина.

В мае 1826 года голова Баягантайской управы, житель Оймякона Иван Иванович Готовцев от имени местных жителей написал прошение в Духовное правление о строительстве в Оймяконе деревянной церкви. А Духовное правление то прошение переслало областному начальнику, статскому советнику господину Николаю Ивановичу Мягкову. Вот какой он прислал ответ /документ приводится без изменения/:

«Якутская область. В Якутское Духовное правление 6 июля 1826 г. № 846.

В последствии отношения ко мне оного духовного правления от 16 числа минувшего июня препровождало при нем план и фасад сочиненной Якутским областным землемером на постройку на урочище Оймякон деревянной церкви по предназначенной мерке, и конструкции – относительность просимого духовным правлением сведения о доме священника и церковнослужителей на Оймякон, то о чем предписано от меня Якутскому земскому суду, и какой получу посему отзыв о том непременно уведомлю оное духовное правление в свое время.

Особо областной начальник Мягков /подпись/».

27 августа того же 1826 года от имени Якутского земского суда временно исполнявший должность секретаря губернии Аргынов ответил областному начальнику следующим образом: «…по поводу запроса Вашего превосходительства от 21 июля относительно просьба головы Баягантайского улуса Ивана Готовцева и жителей Оймякона о строительстве на новом месте церкви сообщаем, что, как об этом знает и сам голова, в Оймяконе, там, где должна быть построена церковь, нет ни общественных домов, ни юрты для проживания священника и церковных служителей, поэтому отказано в строительстве церкви».

Далее губернский секретарь поясняет, что это благодарное дело в настоящее время не может быть осуществлено даже в том случае, если в строительстве церкви помогут своими силами земляки головы Готовцева, оймяконцы. Причиной тому, разразившая на Ламе /прежнее название Охотского моря, его побережья/ в 1824 году заразная болезнь, эпидемия скота, которая подчистую скосила крупный рогатый скот и конское поголовье. Кроме того, разлившиеся во время паводка реки унесли дома местных жителей. В результате урон составили более ста тысяч рублей. Поэтому не было возможности строить церковь.

Начиная с 1828 года, Баягантайская волость является самостоятельным улусом в составе Якутского округа. Вот что пишет известный краевед И.Г. Березкин в книге «По следам наших предков и современников» /Якутск, 1987 г./:

«Баягантайская волость, как и Дюпсинская, со второй половины 1828 г. стала называться улусом, что видно из оформления документов улусных дел. Новый Баягантайский улус составляют следующие наслеги: 1-й Баягантайский, 2-й Баягантайский , 3-й Баягантайский, Игидейский, Сасыльский, Оймяконо-Борогонский и Кангаласский. В наслегах управляли старосты, старшины и писари. Письмоводителями были вольнонаемные люди из Якутска».

Иван Готовцев /1790 г.р./, став головой Баягантайского улуса, еще настойчивее стал продвигать вопрос о строительстве церкви в Оймяконе. Об этом свидетельствует хранящееся в Якутском национальном архиве дело под названием «О построении на урочище Оймякона церкви». Оно начато 20 мая 1826 года и закончено 25 июня 1840 года, насчитывает 166 листов.

Съездить в Оймякон, ознакомиться на месте с возможностью строительства церкви в местности Туосахта-Хая поручили священнику г. Охотска Данилу Протопопову.

Более того, указом Иркутской Духовной Консистории от 20 июля 1835 года № 245 от него потребовали согласия быть там священником.

Данил Протопопов выполнил данное ему поручение и 10 марта 1838 года отправил в Иркутскую Духовную Консисторию письмо о своем согласии работать в Оймяконе священником. Об этом же он известил и Правление Якутского духовенства.

Очевидно, во время этой поездки священника в Оймякон местные жители впервые причастились к Христу, исповедались священнику. Первая исповедная ведомость Оймяконской церкви датирована именно 1836 годом.

Как видно из этой ведомости, священнику Протопопову Данилу Яковлевичу в то время было 58 лет, его жене Пелагее Федоровне – 56, дочерям Августе – 18, Агнии –15 лет, дьячку Николаю Винокурову – 20, пономарю Льву Шипицыну – 29, жене последнего Евдокии – 19 лет, их сыну-

всего год.

На строительстве первой Оймяконской церкви работали 10 плотников из местных жителей: Петр Находкин, Андрей Гермогенов, Николай Винокуров, Герасим Кондаков, Александр Винокуров, Прохор Сивцев, Степан Березкин, Иван Находкин, Лазарь Винокуров и Яков Хадар. В 1842 году им за эту работу дали - 10 голов крупного рогатого скота и 8 лошадей. Плотник Андрей Гермоганов был еще и кузнецом, он сделал необходимые для строительства железные, скобяные изделия.

Шестипудовый колокол для церкви доставил с берегов Алдана на своих лошадях Федор Ефимов. За это ему по договору – контракту заплатили 100 рублей. Александру Иванову, нанявшему печника из Якутска, выплачено 150 рублей, за изготовление кирпича для печи Филиппу Егорову заплатили 50 рублей. За исполнение церковной службы и освящение оборудования и имущества церкви священнослужителю Дмитрию Хитрову выплачено 17 рублей 60 копеек.

В одном из документов духовного правления за 1829 год имеются краткие сведения о священнике Протопопове Даниле Яковлевиче, который являлся священнослужителем с 1802 года. В 1816 году он с отличием окончил Набедренное учебное заведение. С 1818 года был священником церкви в г. Охотске.

Благодаря настойчивости и умению убеждать улусного головы Ивана Ивановича Готовцева, в 1841 году в Оймякон, в местности Туоhахта –Хая /ныне с. Томтор/ была построена Богородская деревянная церковь.

Письма из того века

Кандидат исторических наук Василий Охлопков в своей книге «История политической ссылки в Якутии /1825-1895гг./» пишет: «Ссыльным или поселенным, сосланным на житье в Сибири, царское правительство не выдавало ни средств к существованию, ни одежды, ни пищи. При желании ссыльного ему выделялся небольшой земельный участок для занятия хлебопашеством, огородничеством.

Эта практика выделения земельных наделов и даже содержание политических ссыльных за счет тех улусов и наслегов, где они поселялись по предписанию властей, преследовала две основные цели.

Во-первых, искусственно ставила политических ссыльных в конфликтное положение с местным населением, особенно с богатой верхушкой, которая выделяла им земли только за счет бедноты. В условиях острой нехватки хороших земель и скудности угодий предоставление надела в Якутии было очень трудным, исключительно сложным вопросом и ложилось дополнительной тяжестью на плечи беднейшей части населения и без того страдавшей от отсутствия пастбищ и сенокосов.

Во-вторых, после царского суда политссыльные попадали в исключительно трудное, порой безвыходное положение и без средств к существованию должны были жить за счет «инородческих» общин.

Попадая в совершенно новую, незнакомую среду, без знания языка, быта, обычаев и традиций того народа, куда они выдворялись под надзор полиции, им приходилось, буквально, вести борьбу за свое существование».

Известно, что и Оймяконо-Борогонский наслег Баягантайского улуса, преобразованный в советское время в Оймяконский район /улус/, не избежал участи быть местом ссылки. И, надо полагать, не только политической. В далекой и холодной Якутии поселялись не только государственные преступники или, как говорили якуты, судаарыскайдар, но и после отбытия срока на каторжных работах – уголовники.

О том, что в Оймяконье были ссыльнопоселенцы, мы знали только понаслышке, по рассказам, передаваемым из поколения в поколение. Я обнаружил в Центральном архиве республики документы, подтверждающие, что, действительно, сия чаша не миновала и нас. Это - два письма-прошения, посланные в конце ХIХ века из Оймякона якутскому губернатору. Автор первого из них, датированного 27 августа 1885 г., - староста Оймяконо-Борогонского наслега Баягантайского улуса, известный купец Н.О.Кривошапкин, второго, дата написания 24 мая 1890 г. – заменивший Николая Осиповича на этом посту его старший брат А.О. Кривошапкин.

Письма-прошения не требуют комментариев: хотя они написаны старым стилем, вполне понятны современному читателю. Поэтому я внес небольшие коррективы лишь в правописание, например, убрал буквы «ять» /ъ /, отмененные в 1918 году декретом Совнаркома.

Публикуя упомянутые письма, должен подчеркнуть одно обстоятельство. Ссылали сюда, в далекий Оймякон, по тем временам самое захолустье якутской губернии /области/ в медвежий угол людей отнюдь не примерного поведения; скорей всего, осужденных за уголовные преступления да и не все политссыльные, надо полагать, были Пекарскими, Бабушкиными или Петровскими.

Вот оно, первое из этих писем:

«Его Превосходительству, Господину Исправляющему должность Якутского Губернатора.

Старосты Баягантайского улуса Оймяконо-Борогонского наслега Николая Осипова Кривошапкина.

Прошение

Обыватели вверенного управлению моему наслега, состоящие из числа 614 ревизских душ по крайней не выгодности местных условий, совершенной изолированности от населенных мест и торговых пунктов, трудности путей сообщения и дальности расстояния, также мало производительности обитаемых земель исключительно по речке Оймякону, находятся в бедственном положении, и бедность эта год от года увеличивается, все изыскания к улучшению быта их остаются тщетными, потому, что бедность их обуславливается природными условиями, населяемая земля имеет песчаную и каменистую почву, негодную к культуре; климат суровый, все опыты посева хлеба, производимые каждогодно, остаются не успешными, по случаю наступающих постоянно ранних инеев и изморозей, происходящих от нахождения каменистых гор, имеющих массу ледников не тающих никогда и в течение большей части короткого лета с 20 мая по 1-е сентября, - производящих сырость и холод гибелью влияющих на произрастания; занятия скотоводством также малопроизводительно от трудности ухода за скотом, недостаточности урожая трав, большей трудности обработки сена, зависящей от погоды весьма не постоянной, а также от нападения хищных зверей, в особенности волков, истребляющих их целыми стадами и ускользающих от всяких преследований. Других же отраслей промышленности не имеется, добываемые в малом количестве пушные звери не покрывают первых потребностей жизни. Таким образом, обыватели моего наслега принуждены вести полубродячий образ жизни, сопряженной с частыми лишениями и голодом.

При таковом бедственном положении крайним отягощением служат поселенцы, число коих год от года увеличивается, поселенцы прибывающие в этот наслег уже никуда не отлучаются, не получают надела земли, потому, что не могут заняться хозяйством, становятся на всю жизнь нахлебниками общества; к тому же сюда, как в места более отдаленные, назначаются поселенцы более дурного поведения; поселенцы эти совершают разные преступления, остающиеся без преследования по дальности судебных и полицейских ведомостей и невозможности раскрыть при горячих следах, при полу бродячем образе жизни населения, находящегося безо всякой гарантии от злоумышленных проступков поселенцев.

Доведя о таковом бедствующем положении обывателей моего наслега до сведения Вашего Превосходительства и представляя сем приговоре моего общества по сему предмету имею честь почтительнейше просить Ваше Превосходительство, сделать милость прекращения причисления ссыльных в Оймяконо-Борогонский наслег и перечислить состоящих ныне на водворении всех поселенцев, служащих, безусловно, крайними обременительными для общества, по невозможности приложить личного труда для добывания средств к существованию и обработки земли.

К сему прошению Баягантайского улуса Оймяконо-Борогонского наслега Николай Осипов Кривошапкин.

Прилагаю Именную свою печать, которое по личной просьбе расписал инородец Пантелеймон Готовцев.

26 августа 1885 г.»

Второе письмо-прошение, которое по просьбе старосты написал уже не Пантелеймон Готовцев, а Петр Слепцов, начинается тоже с описания природно-климатических условий Оймяконо-Борогонского наслега, перечисления трудностей жизни местного населения и тем паче не приспособленных к жизни местных условиях ссыльнопоселенцев.

При этом почти слово в слово повторяется первое письмо, невооруженным глазом видно, что Слепцов все это позаимствовал из первого письма. Но здесь, в отличие от первого письма, речь идет конкретно о двух ссыльнопоселенцах.

Далее цитирую письмо:

«Ныне в наслеге находятся два семейства поселенцев; 1-е Василий Непомнящий с женою и малолетней дочерью, человек около 40 лет от роду. Годный к работам в другом месте, живет в особой квартире за счет общества, в минувшем году обществом были даны 2 дойные коровы, и сверх того доставляются припасы, стоимостью до 1 р. 50 к. в сутки на семейство; не ограничиваясь этим Непомнящий зимою зарезал 2-х дойных коров, и теперь опять просит скота.

2-е. Петр Назаров около 35 лет от роду, с женою и малолетней дочерью, также в отдельной квартире, припасы доставляются натурою, до 1 р. 60 к. в сутки; ему в 1889 г. были обществом даны сверх того 4 дойные коровы и 1 бык. Их коих Назаров зимою зарезал 2 коров и быка, содержать этих поселенцев в наслеге невозможно, никакого заработка там найти им нельзя. Об этих бедственных условиях наслега подано прошением в 1885 г. Господину Якутскому Губернатору».

Все началось с зернышка

«Якут траву не ест» - это категоричное утверждение, в котором слышим какую-то невежественную браваду или что-то похожее на распространенные «чукотские» анекдоты, явно устарело. Сегодняшний якут охотно ест «траву», то есть огурцы, помидоры, другие овощи, огородную зелень. Даже в нашем Оймяконье, известном всему миру как главная резиденция Деда Мороза, многие коренные жители давно обзавелись теплицами, парниками, огородами.

В селах Терють, Оймякон, Томтор, Орто-Балаган вот уже несколько лет выращивают зеленку овса на корм скоту, в 1994 году терютьцы посадили и капусту. Взяли ее столько, сколько нужно было жителям села. Неплохо поспевает у нас и «второй хлеб» – картофель.

Напомнив об этом, я решил немного приоткрыть занавес истории, за которым можно видеть первые попытки жителей полюса холода заняться земледелием. Представьте себе, оказывается, и в нашем суровом крае, где короткое лето, вечная мерзлота, каменистая почва, - были предприимчивые люди, отважившиеся выращивать хлеб.

Вот что пишет, например, автор, подписавшийся «собкорр ПВА» в номере газеты «Автономная Якутия» от 14 мая 1927 года: «Сорок лет назад один предприимчивый житель Оймякона Аф. Кривошапкин сделал попытку посеять ячмень в местности Тарын-Юрях, в 200 верстах от Оймяконского центра, но урожая не получил, ячмень, давший очень хорошие всходы, был побит ранними заморозками».

В начале и середине ХIХ века на северо-востоке нашей страны не раз случались голодные годы из-за отсутствия регулярного сообщения с центром, трудностей доставки продовольственных товаров и, прежде всего, муки. В таких условиях выживание целых народностей становилось проблематичным. Перед исследователями края встал вопрос: возможно ли здесь земледелие?

В 30-х годах ХIХ века некто Эрман отмечает наличие примитивного земледелия в Оймяконе, в бассейне Индигирки. Это подтверждает в 1891 году и экспедиция И.Д. Черского. На страницах книги В.Л.Серошевского читаем: «Закончу этот обзор культурных растений выпиской из статьи И.Д. Черского, касающейся земледельческих и огороднических опытов в Колымском крае и в долине р. Индигирка: «Верхняя часть долины Индигирки /Омекон, 2966 над Якутском/ должна со временем дать место даже земледелию и обширному огородничеству. Здесь, как я узнал от местных жителей, проводились уже опыты посевов ячменя на р. Тарын-Юрях настолько успешные, что некоторая доля настойчивости могла бы довести это дело до желаемых результатов. Долина Индигирки у Оймякона обильна прекрасными лугами. Ячмень сеют в 35 верстах выше Оймяконской церкви, на р. Куйдусун, где, как мне сообщили, возросло ныне несколько его колосьев в виде «паданки», т.е. от семян, упавших во время прошлогоднего сбора и выдержавших, следовательно, всю строгость зимы за 63 градуса с.ш. Около той же церкви весьма удачно разводят картофель и некоторые другие овощи, а в нынешнем году вырастили огурцы. На высоте 1000 м с небольшим над уровнем моря на Оймяконе все еще возможны посевы ячменя и огородничество. Все это между 63-64 градусами северной широты».

Теперь, после того, как привел два факта, получивших отражение в печати, я должен рассказать о том, кем и какого роду-племени был Афанасий Кривошапкин, тот, безусловно, неординарный, думающий и пытливый, целеустремленный и настойчивый человек, первым попытавшийся вырастить хлеб в суровых условиях Севера. Он был родным братом известного оймяконского купца, бизнесмена и мецената Николая Осиповича Кривошапкина. Афанасий Кривошапкин в то время был старостой Оймяконо-Борогонского наслега Баягантайского улуса.

Предполагается, что земледелие на Индигирке пустило корни со времени основания города Зашиверска русскими казаками-землепроходцами.

Газета «Советы Якутии» /7.07.1993/ писала: «П. Лащенков высказывался за возможность земледелия в бассейне р. Индигирки гораздо севернее Оймякона, в частности, в местности, лежащей у ее притока, реки Момы. Он писал, что «местность кругом ограничена очень высокими горами, защищающими ее от северных ветров, и с другой стороны она открыта на восток, к морю. В начале апреля снежный покров уже исчезает. Кормовые травы прекрасны, скот крупный.

Огородничество по р. Индигирке доходило до Зашиверска, где давно возделывали репу, редьку, капусту».

Старейший селькор из Момского улуса Дмитрий Черов пишет: «В 1920 году в городе Зашиверский, что стоял в 200 километрах от центра Момского улуса села Хону, 87-летний священник Михаил Алексеевич Слепцов угостил путешественника-исследователя Врангеля капустой и рассказал ему, что в Зашиверском давно занимаются выращиванием капусты и других овощей».

Вот так, постепенно, распространялось возделывание земли на Индигирке. В это дело внес свой вклад и наш земляк, оймяконец Афанасий Кривошапкин.

Недалеко от того места, где до 1965 года стояло село Тарын, есть местность под названием «Сэлиэсинэй», что в переводе означает «Пшеница» или «Пшеничный». Откуда его происхождение? Может, здесь когда-то сеяли пшеницу? А возможно, малознакомые с зерновыми местные жители принимали ячмень за пшеницу.

Исследование Индигирки

Восточная Якутия охватывает огромную территорию к востоку от реки Лены, на которой расположены Абыйский, Аллаиховский, Верхоянский, Верхнеколымский, Момский, Нижнеколымский, Оймяконский, Среднеколымский, Томпонский, Усть-Момский, Усть-Янский административные улусы. На востоке и юго-востоке она граничит с районами Магаданской области и Хабаровского края, на западе ограничивается системой Верхоянского хребта и, наконец, на севере – омывается водами морей Лаптевых и Восточно-Сибирского.

Восточная Якутия издавна вызывает живой интерес у исследователей, как страна удивительных контрастов и крупных народнохозяйственных проблем. Она занимает более трети всей площади республики.

Начало истории исследования Восточной Якутии относится к 30-м годам 17 в. К тому времени русские землепроходцы, достигнув Лены, стали проникать в пределы территорий, лежащих к востоку от нее. Первым из них был тобольский казак Иван Ребров. В 1636 г. он добрался до устья Индигирки и поставил там два острожка. Постник Иванов, перезимовав в верховьях Яны, направился вниз по течению, поднялся вверх по Туостаху, перешел водораздел и в 1637 г. достиг верховья Индигирки. На Индигирке им было построено зимовье. В своем отчете Иванов сообщал много ценных сведений географического характера.

В 1640-1641 гг. на Индигирке побывали казаки во главе с Иваном Ерастовым. В 1642 г. они спустились вниз по Индигирке и морем достигли Алазеи.

В те же годы Михаил Стадухин осваивал бассейн верхней Индигирки и к 1644 г. достиг устья Колымы. В своем сообщении Стадухин привел сведения о размере реки, о населении, пушных богатствах края и т.д.

Так была открыта Индигирка. За короткий срок были получены многочисленные сведения географического характера, которые явились фундаментом для проведения впоследствии более детальных научно-исследовательских работ в этом суровом и интересном крае.

На основе сказок и чертежей различных частей территории в 1667 г. в Тобольске, по указанию воеводы Петра Годунова, была составлена и отпечатана первая карта Сибири. В пояснительной записке к ней приводятся сведения и о реке Индигирке.

Первые научные исследования Индигирки были осуществлены много позже появления здесь первых землепроходцев. Они относятся ко времени деятельности второй Камчатской экспедиции, т.е. к 1732-1743 гг. В этот период проводились грандиозные по своему масштабу съемочные и описные работы вдоль всего побережья Северо-Востока России. Большую работу при этом проделала экспедиция под начальством Дмитрия Лаптева, сотрудники которой произвели съемку Индигирки, Яны, Хромы, Колымы и побережья от Индигирки до Колымы.

С 1785 по 1793 гг. на Востоке Якутии работала географическая и астрономическая экспедиция, возглавляемая И. Биллингсом. Один из главных участников экспедиции – Г.А. Сарычев пересек район в нескольких направлениях: Якутск – Оймякон – река Индигирка – река Мома – Верхнеколымск – устье реки Колымы, Среднеколымск – верховье Алазеи – река Яна – Якутск.

Сарычев дал подробное описание своих маршрутов, а также характеристику местных жителей, их быта, хозяйства, привел много ценных сведений о растительном покрове, рельефе, гидрографии, климате. Таким образом, он, выполняя другие задания и ведя попутные записи, дал ценное описание края.

М.М. Геденштром летом 1809 г. обследовал окрестности Усть-Янска и морской берег вплоть до реки Индигирки. Только 18 сентября 1810 г. экспедиция вышла из Нижнеколымска к Индигирке, производя по пути опись берега. Геденштром впервые упоминает о том, что «Омекон в верховье Индигирки – холоднейшее место во всей Якутской области».

Летом 1821 г. Колымская экспедиция Врангеля-Матюшкина произвела съемку берега от устья реки Малой Чукочьей до реки Индигирки. Она впервые точно положила на карту берег Северного Ледовитого океана от устья реки Индигирки до Колючинской Губы.

Ф.Ф.Матюшкин впервые изобразил на схеме рельеф Северо-Востока Сибири. Основной горной системой является Верхоянский хребет. Между Яной и Индигиркой на схеме с запада на восток тянутся два параллельных хребта, которые обрываются у Индигирки к югу и северу от Зашиверска.

В1868-1870 годах на востоке Якутии проводил исследования Г.Л. Майдель, который со своими спутниками – астрономом К.Нейманом, топографом П.Афанасьевым и фельдшером Н. Антоновичем – проложил ряд интересных маршрутов. Двигаясь к северо-западу, пересек «озерную страну» /Колымскую низменность/, открыл и нанес на карту невысокий хребет Улахан-Сис. Перевалив его, Майдель спустился к Индигирке и прошел около 100 километров вверх по ее течению. Он существенно уточнил орографическую схему водораздела рек Яны, Индигирки и Колымы. Майдель выяснил, что хребет Улахан-Сис отделен от Алазейского плоскогорья широкой – около 50 км - низменностью реки Шангиной /правый приток Индигирки/.

В 1891 г. Академией наук для исследования Верхояно-Колымского края был направлен И.Д. Черский, который впервые обнаружил за Верхоянским хребтом три высоких горных цепи северо-западного простирания /Тас – Кыстабыт, Улахан-Чистай и Томус-Хая/, а также дал новые сведения о геологическом строении и географии края.

На основе маршрута 1891 года и обобщения расспросных данных во время зимовки в Верхнеколымске И.Д. Черский составил «Карту верхнего течения рек Индигирки и Колымы, а также Индигирско-Алданского водораздела». На ней нанесены ранее неизвестные горные хребты и притоки Индигирки и Колымы. «На эту карту, - пишет Черский, - пользуясь расспросными сведениями, я нанес многочисленные притоки Индигирки и Верхнего течения Колымы, о существовании к последовательности которых до сих пор мы вовсе еще не знали.

В 1909 г. вдоль северного побережья Восточной Якутии работала Лено-Колымская экспедиция под руководством известного исследователя Арктики Константина Адамовича Воллосовича /1869-1919/. В задачу экспедиции входило выяснение условий плавания вдоль берегов Сибири и возможности захода судов в бухты и заливы. В состав экспедиции входили топограф Н.А. Июдин и астроном Е.Ф. Скворцов. В начале экспедиция действовала на Яне, потом перешла на Индигирку. В мае на шести нартах отправились на восток до реки Большой Куропаточьей. В связи с началом весенней распутницы Скворцов вернулся на Индигирку, а Воллосович и Июдин на оленях провели исследование горного кряжа Улахан-Сис и междуречье Индигирки и Алазеи. На этих местах им удалось пройти более двух тысяч верст. Было определено 25 астрономических пунктов, в том числе 18 на побережье и 2 – на Верхоянском тракте. В течение шести месяцев систематически велись метеорологические наблюдения.

После этого экспедиции долгое время не заглядывали на Индигирку, и вообще, в восточные районы Якутии. Годы империалистической, а затем гражданской войны, расстройство экономики страны и необходимость налаживания хозяйства явились причиной почти полного прекращения исследований на востоке Якутии до 1925 года.

В 1926 г., в верхнем течении Индигирки производили работы С.В. Обручев, геодезист К.А. Салищев, горный инженер В.А. Протопопов и горный техник И.Н. Чернов.

Экспедиции удалось проникнуть в «сердце» горной страны, где не бывал ни один исследователь, открыть громадный хребет Черского, нанести на карту большие реки. Они же в 1929-1930 гг. в составе геоморфологического отряда экспедиции АН СССР проводили работы в Колымо-Индигирском крае.

С.В.Обручев получил обширные сведения по геологическому строению края и практически впервые высказал соображения о его перспективах в отношении полезных ископаемых. Астрономический пункт экспедиции в с. Томтор, то есть место, где по небесным телам были определены географические координаты села, известен ныне как «Столб Обручева».

Комиссия АН СССР в 1928 году направила гидрологический отряд на Индигирку, который возглавлял Ю.Д. Чирихин. Силами этого отряда были восстановлены и вновь открыты три метеорологические станции в Оймяконе, Абые и в Русском Устье. Основные работы начались в июне 1929 года. Исследовательские работы проводились по маршруту Якутск – Оймякон, устье реки Мома, Русское Устье и дельта реки Индигирки.

В 1931 г. Наркомводтранс СССР направил на Индигирку экспедицию, в задачи которой входили: инструментальная съемка от Оймякона до Абыйского берега; определение астрорадиопунктов в системе рек Индигирки, Алазеи и Хромы; изучение наиболее удобного пути между Колымой и Индигиркой; исследования экономического положения коренного населения Индигирки.

В связи с огромным значением Оймяконского улуса в экономике Дальнего Севера, Президиум ЯЦИК назначил специальную правительственную комиссию для всестороннего обследования хозяйственной, политической, советской и культурной работы на территории улуса. Из-за отдаленности и оторванности края от республиканского центра подобного обследования еще ни разу не производилось. В задачи комиссии входило также обследование экономического положения тунгусов, улучшение их быта и вовлечение в советское строительство.

За довольно-таки продолжительное время – с марта 1928 г. по 1 января 1929 г. консультационный отряд изучал состояние здоровья населения Оймяконского улуса, Мемяльского, Годниканского и Кункугурского наслегов Баягантайского улуса.

Особенную роль сыграли геологические исследования, имевшие большое значение для экономического развития Якутии. В последующие годы активное участие в изучении природных богатств Индигирки принимали Арктический научно-исследовательский институт «Главсевморпути», тресты «Союзгеоразведка», «Якутолово» и «Союззолото», Геологическое управление «Дальстроя» и др.

В 1933 г. «Союзгеоразведка» организовала экспедицию в верховья реки Индигирки. Задача экспедиции – искать олово. Первые находки этих минералов в шлихах были сделаны еще С.В.Обручевым в 1926 году. Он исследовал в основном левобережную часть реки Индигирки. Экспедиция, которой руководил Ю.А.Одинец, изучала правобережье. Экспедиция не нашла оловянных руд, но добытые сведения позволили Ю.Одинцу первому сделать вывод о том, что золотоносность Верхне-Индигирского района представляет особый интерес.

В1934 –1935 гг. поисковые партии Евгения Шаталова, Иннокентия Галченко и Дмитрия Асаева установили промышленную золотоносность бассейна Неры.

В 1937 г. была организована Индигирская экспедиция, возглавляемая В.А Цареградским. Эта экспедиция выявила несколько месторождений россыпного золота. Помимо геологических исследований в верховье Индигирки были сделаны очень интересные географические открытия. Так, в хребте Сунтар-Хаята А.П. Васьковский обнаружил современные ледники; в долине реки Мома были установлены потухшие вулканы.

Таким образом, было проведено разностороннее изучение производительных сил колоссальной территории могучей реки Индигирки, ранее известной только под названием «собачья река».

Они были первыми

Посник Иванов-Губар – русский землепроходец. Летом 1637 года конный отряд Иванова с 27 людьми из Якутска прошел к верховьям Яны. Затем продолжил свой поход на восток. Весь путь от Яны до Индигирки занял почти один месяц. Построив лодки, казаки двинулись вверх по Индигирке и вскоре приступили с сбору ясака с тамошних юкагиров.

Иванов доставил в Якутск первые достоверные сведения о «Юкагирской землице», которая «людна, а Индигирская река рыбна; в Юкагирской землице соболей много; и в Индигирь-реку и оленные люди; да у юкагирских же людей серебро есть, а где они серебро емлют, того он Посник не ведает».

Сухопутный путь на Яну и Индигирку, проложенный землепроходцем Посником Ивановым, долгое время являлся единственным трактом, связывающим Якутск с северо-востоком, с Колымой и Камчаткой.

Стадухин Михаил Васильевич /?-1659 г./ - выдающийся землепроходец ХVII столетия.

Зимой 1641 года отряд служилых людей, возглавляемый Михаилом Стадухиным, был отправлен из Якутска к верховьям Индигирки, где жили немногочисленные якуты и тунгусы. Здесь казаки занимались сбором ясака, а попутно и сбором сведений о неизвестных еще русским землях и реках.

Так, в 1641 г. Енисейский казачий десятник Михаил Стадухин первым открыл район Оймякона. В ясачной книге оймяконских ясачных 1641 – 1642 годов якутов было 25 человек, собрано с якутов и эвенов Оймякона 120 соболей.

Дежнев Семен Иванович /1605 – 1673/ - русский землепроходец и арктический мореход ХVII века.

В августе 1641 года Дежнев был назначен на дальнюю службу на реку Оймякон. Небольшой отряд, состоявший из 15-и человек и руководимый Семеном Дежневым и Михаилом Стадухиным, отправился на лошадях в Оймякон. Они были первыми из русских людей, побывавших в самом холодном месте северного полушария.

Два казака доставили в Якутск соболиный ясак и отписку служилых людей. В ней -первое географическое описание Оймякона: «А Емокон река идет с Камени, а по Емокону реке пашенных мест, ни дубровных, ни лугов травных нет, все согры да болота, да камень. А в Емоконе реке рыбы нет, ни зверя по Емокону нет. А отнюдь на Емоконе реке жить служивым людям не можно, кормится жить не у чего, людей по той реке нет нигде. А ламутские тунгусы ходят мимо, а не живут на той реке…» В отписке все несколько преувеличено. По Оймяконью уже были разбросаны отдельные жилища якутов и эвенов. Заходили сюда и охотские эвены, - в стычках с ними дважды был ранен Семен Дежнев.

Сарычев Гавриил Андреевич /1736-1831/ - выдающийся ученый – географ и картограф, адмирал.

Активный участник Северо-восточной экспедиции И.И. Биллингса. Как отмечает Сарычев, «тяжелейшими» были переходцы из Якутска в Охотск /с 22 января по 27 марта 1786 года, т.е. путешествие длилось 65 дней/ и из Среднеколымска в Якутск /с 28 сентября по 24 ноября 1787 года, т.е. 58 дней/.

Сарычев впервые дал подробное описание горных хребтов Восточной Якутии. Вот описания одного из хребтов: «Хребет отменной высоты против виденных нами

хребтов, простирается грядою от юго-востока к северо-западу: снизу до половины только покрыт мохом, верх его состоит из голого камня».

Этот хребет, по мнению Сарычева, находился в 25 верстах от Оймякона. Теперь на карте он носит имя Сарычева.

Г.А. Сарычев пересек Оймяконское и Янское нагорья и сообщил первые сведения об их природных особенностях. Доставил первые достоверные сведения о географии Яно-Индигирской низменности. Ученый дважды посетил полюс холода Оймякон.

Геденштром Матвей Матвеевич /1780-1845/ - русский арктический исследователь.

В своих трудах Геденштром оставил немало интересных наблюдений о природе Сибири. Летом 1809 г., обследуя окрестности Усть-Янска и морской берег вплоть до реки Индигирки, он впервые упоминает о том, что «Омекон в верховье Индигирки – холоднейшее место во всей Якутской области».

Матюшкин Федор Федорович /1799-1872/ - выдающийся мореплаватель и исследователь, адмирал, друг А.С. Пушкина.

Участник Колымской экспедиции 1820-1824 годов, которую возглавлял Ф.П. Врангель. Основной горной системой Северо-востока, согласно Ф.Ф. Матюшкину, является Верхоянский хребет - между Яной и Индигиркой. Он впервые изобразил на схеме рельеф Северо-востока Сибири.

В июле 1823 года экспедиция закончила полевые работы. Возвратный путь Матюшкина лежал через Оймяконье. Исследователи с Верхнеколымска пересели на лошадей и направились в Оймякон. Несколько дней провели в Оймяконе. Заменили лошадей. Уточнили координаты населенного пункта.

Майдель Гергард Людвигович /1835-1894/ - выдающийся путешественник-исследователь Северо-Восточной Якутии.

Возглавил в 1868-1870 годах Чукотскую экспедицию. На обратном пути экспедиция разделилась на отряды. В июне 1870 г. отряд Майделя из Среднеколымска двинулся к северо-западу, пересек «озерную страну» /Колымскую низменность/, открыл и нанес на карту невысокий хребет Улахан-Сис. Перевалив его, Мейдель спустился к Индигирке и прошел около 100 километров вверх по ее течению. Другой отряд в составе: астроном К.К. Нейман и якутский фельдшер Н. Антонович поднялись по Колыме до села Зырянка и через верховья Омулевки и Неры вышли к Оймякону. Экспедиция существенно уточнила орографическую схему водораздела рек Яны, Индигирки и Колымы.

Черский Иван Дементьевич /1845-1892/ - выдающийся русский геолог и географ, крупнейший исследователь Сибири.

Под руководством И.Д. Черского экспедиция Академии наук для исследования рек Яны, Индигирки и Колымы 14 июля 1891 года вышла из Якутска на вьючных лошадях. Перевалив Верхоянский хребет, 3 августа экспедиция у села Оймякон перешла реку Индигирку. Путь от Оймякона до Колымы путешественники преодолели всего лишь за 25 дней. Прозимовали в Верхнеколымске. Во время зимовки Черский успел произвести комплексное геолого-географическое описание пути от Якутска до Верхнеколымска, составил карту верхнего течения рек Индигирки и Колымы, а также Индигирско-Алданского водораздела.

Обручев Сергей Владимирович /1891-1965/ - выдающийся геолог, географ, путешественник и исследователь Северо-восточной Сибири, сын знаменитого путешественника, ученого и писателя-фантаста В.А. Обручева.

Для исследования бассейна реки Индигирки 15 июня 1926 года Обручев с 11 спутниками вышел на лошадях из Якутска, перевалил Верхоянский хребет в верховьях реки Менкюле /системы Алдана/. Затем экспедиция спустилась в долину мало исследованной Индигирки близ устья реки Эльги. Дойдя до порогов в сентябре, обратно достиг реки Эльги. А в октябре вверх по Индигирке добрался до селения Оймякон.

Сопоставив свои метеорологические наблюдения с данными М.М. Геденштрома, выяснил, что «полюсом холода» с не меньшими правами, чем Верхоянск, может считаться Оймякон.

24 декабря 1926 г. экспедиция прибыла в Якутск.

Через три года, в 1929 году Обручев организовал новую экспедицию для исследования бассейна реки Колымы. К началу марта 1929 г. он прошел зимним путем из Якутска до Оймякона, куда прибыл 4 мая. Отсюда путь лежал к истокам реки Колымы /около 2600 км/.

Blog

Сергей егоров оймяконье – полюс мужества