Повседневная жизнь провинциального купечества (на материалах губерний Урала дореформенного периода)

Вид материала

2.1. Условия жизни в городских центрах Пермской и Вятской губерний
2.2. Обстоятельства жизни в городах Оренбургской губернии
Глава III. Труд и досуг предпринимателей в периферийном городском социуме
Профессиональная среда провинциального уральского купечества. Условия труда уральских предпринимателей
3.2. Деловая этика и деловое поведение купечества Урала
3.3. Участие уральских купцов в общественной жизни городов
3.4. Купеческая культура повседневного общения и отдыха
Глава IV. Семейный быт провинциального уральского купечества
4.1. Социографическая характеристика семьи
4.2. Подходы к воспитанию и образованию
4.3. Особенности домашнего купеческого быта
4.4. Внешний облик купечества – стиль и имидж
Основные положения диссертации нашли отражение в следующих

Подобный материал:

1 2 3 4

Глава II. Городская среда Урала как условие повседневной жизни провинциального купечества – содержит анализ состояния городской экономики и степени благоустройства уездных городов Вятской, Пермской и Оренбургской губерний.

В параграфе 2.1. Условия жизни в городских центрах Пермской и Вятской губерний был осуществлен сравнительный анализ данных, заимствованных из источников личного происхождения и статистических изданий и относящихся к таким аспектам городской жизни, как внешний облик уездных центров губерний Среднего Урала, развитие городской инфраструктуры, уровень городских доходов, степень развития городской торговли и промышленности.

Обстоятельства жизни в городах во многом зависели от их возраста. Самую длительную историю имели уездные города Вятской губернии. Для Вятки, Котельнича и Орлова она началась еще в XII в. Появление Слободского, Малмыжа, Елабуги, Уржума и Яранска относится к XV-XVI вв. Сарапул, Нолинск и Глазов возникли как села во второй половине XVII в. В Пермской губернии из 12 уездных городов пять вели свою историю с XV-XVI веков (Соликамск, Чердынь, Оса, Оханск, Верхотурье), четыре – в XVII веке (Ирбит, Шадринск, Кунгур, Камышлов). В XVIII в. появились Екатеринбург, Пермь и Красноуфимск. В города все эти населенные пункты были преобразованы, как правило, из острогов и слобод правительственными решениями в ходе административных реформ последней четверти XVIII в. Многие из них именовались таковыми лишь в официальной статистике, не имея оснований для этого ни по экономическим характеристикам, ни по внешнему облику.

Городами с населением более 5 тыс. чел. («средними») были Пермь, Екатеринбург, Кунгур, а также Вятка, Сарапул и Слободской. Наиболее благоприятные условия для жизни предоставляли губернские центры – Вятка и Пермь, а также Екатеринбург. Они были главными административными пунктами губерний, местом проживания основной массы чиновного и поместного (в очень небольшом числе) дворянства. Для удобства этой привилегированной части населения в указанных городах осуществлялись мероприятия по благоустройству – мостились улицы и площади, разбивались парки, проводилось уличное освещение, организовывалось водоснабжение. Аристократия являлась и основным заказчиком городских каменных построек.

Важным фактором эволюции городских центров служило их расположение в системе транспортных связей. Изменение направления торговых путей привело к упадку таких городов, как Соликамск, Верхотурье. Следует подчеркнуть, что транспортная сеть в Вятской губернии вообще была развита очень слабо, и это сужало возможности урбанизации местных городских центров. Напротив, Екатеринбург, Чердынь, Кунгур, Елабуга, расположенные на крупных дорогах или имеющие собственные пристани, постепенно усиливали свой экономический потенциал. Пермская губерния в промышленном отношении была развита гораздо больше, нежели Вятская. Наибольшее количество промышленных предприятий здесь сосредотачивалось в Кунгуре (114), Перми (31), Екатеринбурге (30), Шадринске (20). В Вятской же губернии лишь города Слободской и Сарапул обладали несколькими десятками фабрик и заводов (26 и 21). Значительными в торговом плане являлись города Ирбит, где проходила одна из крупнейших российских ярмарок, и Шадринск, чья Алексеевская ярмарка имела региональный характер. Доходы городов на Среднем Урале, как правило, не превышали 5 тыс. р. сер. Лишь в Екатеринбурге городской бюджет превышал 20 тыс. р. сер.

По числу городского населения Пермская губерния опережала Вятскую. В 1840 г. в Пермской губернии насчитывалось 55 597 горожан обоего пола, в Вятской – 38 381 городской житель (то есть в 1,4 раза меньше). При этом Пермская губерния, лидирующая по числу домов (в том числе каменных), промышленных предприятий и лавок, значительно уступала по числу купцов соседней губернии. В Пермской губернии в купечестве состояло 1 380 человек, а в Вятской – 2 996. Процент купечества среди городского населения составил в Вятской губернии 7,8%, а в Пермской губернии 2,3%. Таким образом, следует констатировать, что в дореформенный период купечество на Среднем Урале не являлось основной категорией владельцев промышленных предприятий. Кроме того, численность торгового населения в городах никак не была связана со степенью их благоустройства.

Параграф 2.2. Обстоятельства жизни в городах Оренбургской губернии посвящен анализу урбанистических процессов на территории Южного Урала. Большая часть городов Южного Урала была создана искусственно, исключительно правительственными распоряжениями. Городами, имеющими сколько-нибудь раннюю историю, значились Уфа, основанная еще в конце XVI в., Мензелинск, ведущий свою историю «с древности», а как русский острожек – с конца XVI в., и Бирск, являющийся, по мнению В.Н. Татищева, вообще первым русским городом на территории Башкирии. Из сел в города превратились Бугульма, Бугуруслан, Белебей, Челябинск, а из военных крепостей – Сергиевск, Верхнеуральск, Бузулук, Троицк, Оренбург. 9 из 12 уездных городов Оренбургской губернии, как населенные пункты, появились лишь в XVIII в. В результате, в них за два-три десятилетия к началу исследуемого периода объективно не могла сложиться настоящая «городская атмосфера», «городская культура», «городское общество». Население городов продолжало нести на себе отпечаток крестьянской культуры или милитаристской солдатско-офицерской повседневности.

«Средними» к середине XIX в. стали лишь три города – Оренбург, Уфа и Мензелинск. Как и на Среднем Урале, в Оренбургской губернии наиболее благоустроенными оказались центры военного и гражданского управления, имеющие в составе городского населения наибольший по региону процент дворян - Оренбург и Уфа. Но и губернские, и уездные центры приграничного региона в основном представляли собой города «чиновников и солдат», со слабо выраженной экономической жизнью, оторванные от основных промышленных центров страны. В относительно благоприятных условиях находились Стерлитамак и Бирск, расположенные на судоходных реках. Оренбург и Троицк являлись крупными центрами азиатской торговли, в Мензелинске ежегодно проходила довольно крупная ярмарка, имеющая региональное значение.

В 1840 г. на Южном Урале на один населенный пункт приходилось 57 лавок (в Вятской губернии 59 лавок на город, в Пермской губернии – 103 лавки на город). Среднее количество заведений, приходящихся на один город, составляло 12, что было в 1,7 раза меньше, чем в Пермской губернии, но в 1,7 раза больше, чем в Вятской губернии. Судя по данным статистики, именно города Оренбургской губернии имели на Урале наибольший доход (в среднем, 7 326 р. сер. на город. В Пермской губернии – 7 006 р. сер., в Вятской – 6 265 р. сер.). Однако спецификой региона являлось то обстоятельство, что расходы, требуемые городским хозяйством в среднем на 600 р. превосходили здесь городские доходы. Наиболее сложная ситуация складывалась в таких городах Южного Урала, как Оренбург и Уфа, где расходы превышали доходы в 1,6 раза, и Мензелинск (в 1,2 раза). В 1840 г. Оренбургская губерния опередила другие губернии Урала и по числу горожан (59 189 чел.), и по числу купцов (3 938). При этом процент купечества в составе горожан составил в Оренбургской губернии 6,7 %, что было на 1,1 % меньше, чем в Пермской губернии и на 4,4 % больше, чем в Вятской губернии.

Таким образом, большая часть городов Урала не имела серьезного экономического значения. Сочетание описательных характеристик городского хозяйства, содержащихся в нарративных источниках, с материалами статистики позволяет сделать вывод о том, что даже к середине века ¾ городов Урала являлись малыми, полуаграрными, неблагоустроенными, служившими, скорее, административными и иногда торговыми центрами и стратегическими пунктами, нежели организаторами торгово-промышленного пространства. Сложившиеся в уральских городах условия повседневной жизни, очевидно, не могли способствовать формированию у провинциальных купцов предприимчивости стимулировать их деловую активность.

Глава III. Труд и досуг предпринимателей в периферийном городском социуме – посвящена профессиональной и общественной деятельности провинциальных купцов уральских губерний, а также обычным для них досуговым практикам.

Параграф 3.1. Профессиональная среда провинциального уральского купечества. Условия труда уральских предпринимателей содержит информацию, касающуюся внешних обстоятельств повседневного труда уральских предпринимателей. К таковым обстоятельствам были отнесены нормативно-правовая база предпринимательской деятельности в дореформенной России, бытовые обстоятельства труда купцов, психологический климат, складывающийся вокруг самих коммерсантов и их профессиональных действий. Эти условия нельзя назвать благоприятными. Торгово-промышленное законодательство формировало правовое поле предпринимательской деятельности купечества лишь в той мере, в какой это приносило выгоду государству. Интересы самих купцов часто приносились в жертву внешнеполитическим обстоятельствам или сословной политике властей. При осуществлении своей трудовой деятельности провинциальные уральские предприниматели встречали множество препятствий, например, такие, как недостаток капиталов, внутрисословная и межсословная конкуренция, нехватка профессиональных работников, трудности с транспортировкой товаров. К ним могли добавляться как более мелкие проблемы (ненормированный рабочий день, неустроенный быт в периоды коммерческих поездок), так и специфические сложности, связанные с конкретной сферой приложения капиталов (особые режимы торговли с другими государствами, необходимость личного участия в разведке месторождений золота и т.п.). Кроме того, купцы были вынуждены ежегодно подтверждать свое право находиться в составе сословия путем объявления капитала и уплаты соответствующих налогов (которые на протяжении исследуемого периода постоянно росли). Восприятие купечества основной частью периферийного общества представляло собой смесь снисходительности (к низкому происхождению, неполноправию, необразованности) и зависти (к богатству и удачливости). Все перечисленные обстоятельства формировали в дореформенной уральской провинции крайне неблагоприятный для купцов психологический климат предпринимательской деятельности. От них для достижения основной цели их повседневной трудовой практики – получения максимально возможной прибыли - требовалось приложение таких же максимальных физических, интеллектуальных и психо-эмоциональных усилий.

В параграфе 3.2. Деловая этика и деловое поведение купечества Урала шла речь о средствах, которые провинциальные предприниматели использовали в своей повседневной трудовой практике для получения коммерческой прибыли. Таковыми были определены особые приемы поведения, решения практических задач, усиливающие способность купцов распознавать особенности социума как объекта труда и воздействовать на него. Во многом деловое поведение коммерсантов зависело от их принадлежности к определенной конфессии. Нормы деловой этики, содержащиеся в священных текстах, определяли приемлемые и неприемлемые образцы профессионального поведения, формировали представления о должном и невозможном в коммерческой деятельности.

Православные смотрели на любой труд, в том числе и на предпринимательство, как на «соработничество Богу», т.е. на помощь Богу в достижении всеобщего блага. Труд выступал в качестве одного из способов духовного совершенствования человека, был направлен на воспитание души, воспринимался как долг и предполагал смиренное отношение, как к успешному результату, так и к неудаче. Староверы, напротив, воспринимали труд как христианский подвиг, инструмент спасения человечества. Чем самоотверженнее и полнее человек отдавался труду, тем угоднее он был Богу. Характерными чертами труда в данном случае являлись честность и прибыльность. Мусульмане подходили к труду с наиболее «рыночных» позиций. В исламе собственность находилась под защитой, правоверному мусульманину буквально предписывалось извлекать из нее максимальную прибыль. При этом и старообрядцы, и мусульмане рассматривали результат труда (коммерческую прибыль) как коллективный, предназначенный для распределения среди всех членов религиозной общины. Такая коллективная заинтересованность в получении прибыли делала коммерческие предприятия староверов и мусульман наиболее стабильными.

В то же время, для купцов всех конфессий общим в их деловой этике было разделение общества на «своих» и «чужих». К первым принадлежали коммерческие партнеры, ко вторым – все остальные. К «своим» надлежало относиться с уважением, доверием и соблюдать взаимный баланс интересов. «Чужие» могли быть обмануты, все контакты с ними следовало жестко контролировать, их интересы в ходе осуществления коммерческих операций могли нарушаться. Широкое распространение получили как достаточно грубые и примитивные способы «отъема денег у населения» (воровство, долговая кабала, физическое насилие), так и изощренные психологические приемы (лесть, блеф, шантаж). Множество подобных ситуаций было связано, например, с функционированием Шильвинского медеплавильного завода уфимских купцов Подъячевых. На многочисленные нарушения закона и аморальные проступки купцов толкала необходимость быстрого получения результата труда, т.е. получения прибыли для подтверждения сословного статуса семьи. Это вызывало в купеческой среде разнообразные девиации, которые могут рассматриваться как попытки регрессивной трансформации существующих социальных норм.

Чертами уральского купечества, которые вырабатывались в процессе повседневной трудовой практики, были активность, мобильность мышления, хитрость, конформизм. Проблемы, с которыми приходилось сталкиваться купцам во время деловых поездок, формировали у них неприхотливость в быту, смелость и настойчивость, даже некий авантюризм, способствовали овладению на обыденном уровне азами психологии. Нехватка профессиональных теоретических знаний вполне компенсировалась практическим опытом и упорством в достижении цели. При этом деловая активность провинциальных уральских коммерсантов развивалась исключительно в рамках привычной, традиционной культуры и не была направлена на ее модернизацию.

В параграфе 3.3. Участие уральских купцов в общественной жизни городов говорилось о реализации деятельностного потенциала купечества в рамках структур городского самоуправления и благотворительных акций. Основным побудительным мотивом для общественной деятельности уральских предпринимателей являлось стремление повысить свой социальный статус. Исполнение обязанностей по городским службам, особенно если это были высокие должности городского головы, городского старосты, в ситуации общих патерналистских настроений, наделяло купцов реальной властью, приближало их к чиновничеству (государственная служба была привлекательна для купцов как дворянская прерогатива), расширяло личные права (освобождало от телесных наказаний), открывало доступ к городским доходам. Ментальность основной массы городского населения способствовала восприятию любого человека «при должности» как личность более высокого порядка. Этой возможностью активно пользовались купцы, которые в силу разных обстоятельств оказывались в наименее благоприятной ситуации – купцы-староверы, члены низшей купеческой гильдии, молодые купцы. Так, в Пермской губернии именно кержаки держали в своих руках органы городского самоуправления. В Вятской губернии на городские должности преимущественно избирались купцы 3-й гильдии. Предприниматели «со стажем», уже имеющие в городском обществе вес, положение, влияние, как правило, относились к исполнению обязанностей по выборам скептически, поскольку они отрывали купца от основной деятельности и не приносили материальной прибыли. В Оренбургской губернии предприниматели большей частью без энтузиазма относились к занятию городских должностей, поскольку купеческое общество было слишком пестрым в этническом и конфессиональном планах. Эта пестрота мешала оформлению единых интересов, а, следовательно, не рассматривалась и возможность их отстаивания с помощью каких-либо общественных структур. Результатом участия уральских купцов в структурах общественного управления становились ожидаемое укрепление их социального статуса, а также различного рода личные связи во властных кругах, позволяющие им использовать свое служебное положение в личных или корпоративных интересах.

Благотворительные акции уральских предпринимателей имели широкий спектр приложения. Крупными жертвователями являлись вятские купцы Машковцевы и Прозоровы, екатеринбургские Рязановы, челябинские Ахматовы, оренбургские Деевы и др. Причинами купеческой филантропии были разные обстоятельства – от распространенного восприятия коммерческой деятельности как богопротивного занятия и возникающего в связи с этим желания замолить грехи, до стремления получить общественное признание или какую-нибудь должность. Участвуя в благотворительных мероприятиях, предприниматели всегда ожидали общественного и государственного одобрения. Из-за этого акции получали освещение в печати, как правило, широко рекламировались самими купцами. Таким образом, общественная деятельность уральского купечества базировалась на их стремлении к личной выгоде, не предусматривала альтруистических соображений, всегда имела конкретную практическую цель.

Параграф 3.4. Купеческая культура повседневного общения и отдыха был посвящен ежедневным досуговым практикам провинциального купечества Урала – его внутрисословному общению и внешним контактам с представителями городского сообщества вне профессиональных занятий, наиболее распространенным образцам внетрудового поведения. Культурный обмен между городской элитой в лице дворянства и купечеством в городах Урала происходил в крайне ограниченных рамках и затрагивал лишь небольшую часть городской верхушки. В рамках собственного сословия общение между купцами было менее формальным. Однако здесь соображения выгоды также выходили на первый план, что подталкивало предпринимателей к контактам преимущественно с купечеством высших гильдий. Образу жизни уральских купцов-старообрядцев при этом был присущ социальный изоляционизм коммуникативной культуры. Низкий уровень общей культуры уральских предпринимателей обусловливался как недостаточным уровнем их образования, «народным» происхождением большинства его представителей, так и общей культурной отсталостью основной массы местного населения (губернии являлись местом ссылки, были удалены от культурных центров страны, состав населения отличался пестротой и в этническом, и в конфессиональном планах).

Отдых купцов предполагал обязательный «загул» как возможность хотя бы на время избавиться от жестких рамок общественного и корпоративного контроля. В купеческой среде Урала широкое распространение получило пристрастие к карточной игре, сословным пороком было пьянство. Этому способствовали как наличие свободных денег, так и множество психологических проблем (ощущение собственной сословной неполноценности, постоянные стрессы, связанные с профессиональной деятельностью и т.д.). В итоге формировалась особая купеческая культура внерабочего поведения в обществе, характеризующаяся корпоративной обособленностью, практицизмом отношений, сочетанием внешних приличий (из-за боязни огласки и пересудов) со склонностью к широкому разгулу, азартным играм и спиртному. Более жесткие, нежели в крупных столичных городах, внешние общественные рамки, регламентирующие в небольших городских центрах Урала поведение горожан в целом и купцов в частности, способствовали тому, что человеческие пороки приобретали в провинциальной купеческой среде глубокий личностный, но тщательно скрываемый характер. Социальные болезни как бы загонялись внутрь личности, приобретали хронический характер, что и определяло специфическую ментальность купечества Урала.

В итоге можно констатировать, что условия труда, сложившиеся для предпринимателей в провинциальных губерниях Урала были менее благоприятными, нежели в центральных регионах страны. Это негативно влияло на общее финансовое благополучие местного купечества, вызывало потребность в максимально быстром получении прибыли, что, в свою очередь, приводило к большему числу девиаций в трудовой практике купцов. Этническая и конфессиональная пестрота провинциального уральского торгового сословия препятствовала складыванию здесь единой сословной идеологии. В результате в профессиональной и общественной жизни региональные предприниматели предпочитали действовать обособленно, исходя из личных, семейных, или конфессиональных интересов. Замкнутость и практицизм были характерны и для досуговой повседневности провинциальных уральских торговцев.

Глава IV. Семейный быт провинциального уральского купечества - посвящена анализу внутрисемейных отношений, семейных традиций и домашнего быта, сложившихся в предпринимательской среде Урала.

В параграфе 4.1. Социографическая характеристика семьи основное внимание было уделено выяснению количественных показателей – состава купеческих семей Урала, возрастного соотношения супругов в них, средней продолжительности жизни местных предпринимателей, а также степени социальной мобильности уральского купечества и преемственности их капиталов. Семейный уровень самоидентификации был для купечества Урала более значимым, нежели сословный, поскольку представлялся более стабильным. Повседневные внутрисемейные коммуникации являлись средой, где осуществлялась первичная социализация представителей купеческих семейств, формировались ценностные представления, образцы поведения. Семья для купца (ее стабильность, добропорядочность) была во многом имиджевым показателем. Купечество, в отличие от других сословий, не передавало свой сословный статус по наследству и регулярно пополнялось выходцами из других социальных групп, что приводило к сохранению в их внутреннем семейном укладе крестьянских, мещанских и т.п. черт.

Купечество Вятской, Пермской и Оренбургской губерний было многонациональным и многоконфессиональным. Семьи приверженцев различных конфессий значительно рознились между собой по социографическим характеристикам. Мусульманские семьи были наиболее многочисленными, поскольку, как правило, представляли собой братские семьи с большим числом детей. Кроме того, среди мусульман существовал обычай многоженства, что также способствовало увеличению числа членов купеческого семейства. Семьи купцов-староверов отличались присутствием в них «приемышей», «воспитанников» и усыновленных детей. Частыми были повторные браки.

В брачных союзах предпринимателей на первый план выходили соображения выгоды и обеспечения финансовой стабильности семьи. Для всех уральских губерний браки купцов с дворянками были явлением нехарактерным. Опасаясь того, что жены-дворянки растратят семейный капитал и не рассматривая дворянство как образец для подражания, купцы не стремились к таким мезальянсам. На Среднем Урале купеческие жены в основном принадлежали к городским сословиям мещан и духовенства, либо являлись представительницами купеческих династий. На Южном Урале купцы вступали в брак преимущественно с купеческими дочками, а также с крестьянками, казачками, солдатками. Коммерсанты, таким образом, выбирали супруг из привычной социальной среды, а внутрисословные браки способствовали слиянию семейных капиталов с целью стабилизации финансового положения династии.

Разница в возрасте между супругами в купеческих семьях региона обычно не превышала 5 лет, что было характерно для крестьянства. Однако в 16-18 % семей предпринимателей Урала этот возрастной разрыв превышал 10 лет. Существенные возрастные различия чаще встречались в повторных браках. Достаточно распространенной на Урале являлась ситуация, когда жена в купеческой семье была старше мужа. Наиболее часто такие союзы встречались в крупных купеческих центрах Урала – Екатеринбурге, Оренбурге, Сарапуле. Взрослая, зрелая женщина при молодом (иногда совсем юном) муже выполняла контролирующие функции, могла грамотно вести хозяйство. Также указанная ситуация встречалась в полигамных семьях купцов-мусульман, где первая супруга, как правило, была старше мужа на несколько лет.

Купеческие семьи на Урале были преимущественно неразделенными, состоящими из нескольких поколений родственников по прямой и боковой линиям. В Вятской губернии такие семейства составляли 58,4 % от всех семей (для сравнения, в Оренбургской губернии этот показатель составил 53,3 %, в Пермской - 42,4 %). Напротив, в Пермской губернии сравнительно высок был процент семей, состоящих только из супругов (8,8%) или одиноких купцов (8,8%). В Оренбургской губернии аналогичные показатели составили соответственно 4,6 % и 5,1 %, а в Вятской – 4,1 % и 2,7 %. Это свидетельствовало в пользу большей патриархальности и традиционности купечества Вятской губернии, в силу чего семейные разделы были здесь явлением редким. В Пермской губернии, напротив, ценилась деловая активность и предприимчивость, в связи с чем молодой человек купеческого сословия, обнаруживший соответствующие качества, вполне мог выделиться из семьи и заняться собственным делом. Старообрядческая община представляла собой не только религиозный, но и коммерческий институт, оказывающий финансовую поддержку своим членам и сохраняя тем самым их сословный статус.

Преемственность купеческих капиталов на Среднем Урале была выше, нежели на Южном. Причина крылась в том, что купеческие общества городов Пермской и Вятской губерний являлись более закрытыми, в них реже приписывались купцы из других регионов. Кроме того, присутствие на Среднем Урале большого числа купцов-старообрядцев также положительно сказывалось на их материальном положении. Стабильный состав купечества способствовал наследственной передаче капиталов. На Южном Урале, напротив, наблюдалась высокая мобильность купеческого сословия и более частая ротация купеческих кадров, связанная с относительно поздним включением территории Оренбургской губернии в состав Российской империи.

В параграфе 4.2. Подходы к воспитанию и образованию речь шла о том, что купеческая семья была средой, где закладывались азы воспитания и получались основы образования. В купеческих семьях воспитательная составляющая всегда преобладала над образовательной. Основными жизненными ценностями, культивируемыми с помощью воспитания, провинциальное уральское купечество, как и в целом по России, видело глубокую внутреннюю религиозность, почтение к старшим, добродетельность, трудолюбие и усердие. Все перечисленные категории вполне вписывались в традиционное мировосприятие купечества. Начала образования чаще всего купеческие дети получали в процессе домашнего обучения. Однако учителя, в качестве которых выступали грамотные мещане или священники, обычно не добивались от своих учеников значительных успехов. Обучение могло быть продолжено в народных училищах или гимназиях. Впрочем, распространенная в них практика телесных наказаний, смерть родителей или воспитателей, а также общее скептическое отношение купцов к образованию значительно сокращали срок обучения. Недостающие знания молодые купцы получали уже в процессе практической деятельности, выполняя обязанности приказчиков или сидельцев в лавках родителей или родственников. При необходимости купцы могли значительно повысить свой уровень знаний с помощью самообразования (например, выучить иностранный язык, если того требовали коммерческие контакты с иностранцами). В среде купцов-старообрядцев уровень грамотности был, как правило, выше, чему способствовало целенаправленное чтение специальной литературы – Священного Писания и церковных сочинений. Купечество также могло не афишировать или сознательно скрывать свой довольно высокий образовательный уровень, стремясь избежать таким образом лишних обязанностей по городским службам или снять долю ответственности за нецивилизованное осуществление коммерческих операций. Необразованность и невежество купцов прекрасно вписывались в их имидж людей патриархальных, простых нравов, грубоватых, в чем-то наивных. Обладая таким имиджем купцам проще было выстраивать отношения с властью и социумом. В целом, образовательная составляющая купеческой социализации на Урале находилась в традиционных для всего российского купечества рамках.

Параграф 4.3. Особенности домашнего купеческого быта был посвящен устройству купеческих жилищ и организации предпринимателями домашнего хозяйства в провинциальных городах Урала. Бытовые условия семейной жизни являлись имиджевыми показателями для предпринимателей, как в центральной, так и в периферийной России. С одной стороны, купеческий дом должен был являться свидетельством финансового благополучия семьи (и в случае необходимости послужить залогом при получении ссуды или кредита). С другой стороны, стремление к накоплению и рациональному использованию имеющихся капиталов заставляли предпринимателей в повседневной жизни ограничиваться лишь самыми необходимыми вещами. Предметы интерьера и домашнего обихода носили, как правило, утилитарный характер, использовались на протяжении жизни нескольких поколений. Лишь в домах самых крупных купцов все было устроено «на широкую ногу», в подражание аристократическим дворянским салонам. Но даже такие купеческие «родовые гнезда» существовали в системе городских усадеб, на территории которых располагались многочисленные хозяйственные постройки, огороды, иногда лавки и небольшие промышленные заведения. Их существование обеспечивало купеческие семьи почти всем необходимым, как в плане продуктов, так и в плане реализации коммерческих задач. Размеры купеческих жилищ и богатство их интерьеров в основном были связаны с финансовой состоятельностью предпринимателей, однако несли на себе и отпечаток их этноконфессиональной принадлежности.

Параграф 4.4. Внешний облик купечества – стиль и имидж содержал информацию о способах самовыражения провинциальных уральских предпринимателей через одежду, аксессуары, личные имена. Как неоднократно подчеркивалось в работе, купечество представляло собой имиджевое сословие. Во внешнем облике уральское купечество, в отличие от купечества других губерний, отнюдь не стремилось к унификации и слиянию с внешним обликом дворянства. Напротив, в городах Урала предприниматели с помощью костюма и аксессуаров, манеры поведения и особой речевой культуры подчеркивали свою сословную, этническую и конфессиональную принадлежность. Данное обстоятельство помогало купцам ориентироваться в системе «свой-чужой». В одежде купцы-мужчины тяготели к традиционному сословному и максимально практичному костюму. В женском платье на первый план выходила его цена. Дорогие ткани, кружево, платки и шали дополнялись обилием разнообразных украшений. Такая одежда была призвана продемонстрировать состоятельность ее обладателя, становилась еще одним гарантом финансового благополучия купеческого семейства. С помощью одежды уральские предприниматели стремились продемонстрировать не только свой достаток или сословную принадлежность, но и вероисповедание. Купцы-мусульмане, среди которых преобладали татары, сохраняли национальный костюм. Купцы-старообрядцы могли определять «своих» с помощью традиционного костюма – максимально строгого, закрытого, с использованием темных тканей даже в женском платье, с отсутствием украшений. Личное имя выступало в качестве специфического аксессуара, который также способствовал самовыражению предпринимателей.

В целом, семейная составляющая повседневной жизни в максимальной степени демонстрировала имиджевость купечества. Стабильность семьи, добропорядочность ее членов являлись важным показателем надежности купеческого дела. Дом, его внутреннее убранство, повседневный костюм демонстрировали финансовую состоятельность предпринимателя. Сохранение в семейных устоях «народных» традиций говорило о здоровом консерватизме коммерсанта. Все это должно было сформировать в обществе благоприятный для бизнеса образ купца.

В Заключении были подведены итоги исследования, представлены выводы по основным аспектам проблемы.

Приложение вобрало в себя 2 схемы и 28 таблиц, содержащих данные по различным вопросам, отраженным в тексте диссертации.

Основные положения диссертации нашли отражение в следующих

публикациях:

Монографии:

Банникова, Е. В. Дореформенное купечество Южного Урала повседневная жизнь в городской среде / Е. В. Банникова. Оренбург ГУ «РЦРО», 2009. 238 с. (14,8 п.л.).
Банникова, Е. В. Повседневная жизнь уральского купечества в первой половине XIX века / Е. В. Банникова. Оренбург ГУ «РЦРО», 2010. 206 с. (12,9 п.л.).

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

Банникова, Е. В. Купеческая обрабатывающая промышленность Урала в первой половине XIX века / Е. В. Банникова // Вестник ОГУ. Спец. выпуск Наука и образование проблемы и перспективы. Часть 1. Оренбург, 2006. № 11. С. 126-135. (0,6 п.л.).
Банникова, Е. В. Нарративные и статистические источники о благоустройстве городов Урала в первой половине XIX века / Е. В. Банникова // История науки и техники. М., 2008. № 10. С. 54-67. (0,9 п.л.).
Банникова, Е. В. Уральское купечество в 30-е годы XIX века социографические характеристики и облик семьи / Е. В. Банникова // Вестник ЧелГУ. Челябинск, 2008. № 24. История. Вып. 26. С. 32-41. (0,6 п.л.).
Банникова, Е. В. «Купеческий стиль» (представления о моде в среде уральского купечества первой половины XIX в.) / Е. В. Банникова // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия История России. М., 2008. № 4 (14). С. 105-117. (0,8 п.л.).
Банникова, Е. В. Участие уральского купечества в русско-азиатской торговле первой половины XIX века / Е. В. Банникова // Российская история. М., 2009. № 1. С. 25-34. (1 п.л.).
Банникова, Е. В. Нарративные источники по истории повседневной жизни городов Оренбургской губернии дореформенного периода / Е. В. Банникова // Известия самарского научного центра. Самара, 2009. Т.11. Номер 6 (2). С. 360-364. (0,5 п.л.).
Банникова, Е. В. Деловая повседневность уральского дореформенного купечества / Е. В. Банникова // Известия самарского научного центра. Самара, 2011. Т. 13. Номер 3(41). С. 41-46. (0,5 п.л.).
Банникова, Е. В. Повседневность как объект исторического исследования / Е. В. Банникова // Современные исследования социальных проблем. 2011. № 3. [Электронный ресурс] URL: s.ru/issues/2011/3/bannikova.pdf (0,45 п.л.).

Другие статьи и материалы конференций:

Банникова, Е. В. Купеческая промышленность Южного Урала в первой половине XIX века / Е. В. Банникова // Клио. Журнал для ученых. СПб., 2004. № 3 (26). С. 181-185. (0,6 п.л.).
Банникова, Е. В. Развитие частной промышленности уральских губерний в первой половине XIX века / Е. В. Банникова // Проблемы и перспективы социально-экономического развития региона. Сб. науч. статей. Вып. 2. Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2005. С. 7-17. (0,55 п.л.).
Банникова, Е. В. Власть и общество: участие купцов Южного Урала в политической жизни края / Е. В. Банникова // Технологии совершенствования подготовки педагогических кадров: теория и практика. Межвуз. сб. науч. трудов. Казань: Тат. кн. изд-во, 2005. С. 246-248. (0,4 п.л.).
Банникова, Е. В. Российское купечество: от феодального традиционализма к буржуазной модернизации. Трансформация нравственных приоритетов / Е.В. Банникова // «Динамика нравственных приоритетов человека в процессе его эволюции»: Мат-лы XIX Междунар. науч. конф. СПб.: Нестор, 2006. Ч. 1. С. 284-288. (0,3 п.л.).
Банникова, Е. В. Купечество как субъект российского законодательства (первая половина XIX века) / Е. В. Банникова // Вестник Оренбургского государственного педагогического университета. 2006. № 3 (45) Гуманитарные науки. Оренбург: Издательство ОГПУ, 2006. С. 12-31. (1,25 п.л.).
Банникова, Е. В. Участие уральских губерний в азиатской торговле России первой половины XIX века / Е. В. Банникова // Наука и образование. Научно-практ. журнал Западно-Казахстанского аграрно-технологического ун-та им. Жангир хана. Уральск, 2006. № 4 (5). С. 36-42. (0,45 п.л.).
Банникова, Е. В. Уральская купеческая золотопромышленность во второй трети XIX века / Е. В. Банникова // Клио. Журнал для ученых. СПб., 2007. № 2 (37). С. 63-68. (0,7 п.л.).
Банникова, Е. В. Российское дореформенное купечество в историографии. Историки о субъекте продовольственной политики государства / Е. В. Банникова // Аграрное развитие и продовольственная политика России в XVIII-XX веках проблемы источников и историографии сб. статей. Оренбург Изд-во ОГПУ, 2007. С. 39-49. (0,7 п.л.).
Банникова, Е. В. Городская жизнь на Урале в первой половине XIX в. Влияние повседневности на менталитет уральских предпринимателей / Е. В. Банникова // «Быт как фактор экстремального влияния на историко-психологические особенности поведения людей». Мат-лы XXI Междунар. науч. конф. СПб.: Нестор, 2007. Ч. 1. С. 146-150. (0,3 п.л.).
Банникова, Е. В. Крестьянство как источник формирования уральского купечества (первая половина XIX века) / Е. В. Банникова // Северо-Запад в аграрной истории России Межвуз. тематич. сб. науч. тр. / Под ред. В.Н. Никулина. Калининград Изд-во РГУ им. И. Канта, 2008. С. 73-82. (0,6 п.л.).
Банникова, Е. В. Торговое предпринимательство в России первой половины XIX века. Отношение государства и общественные представления (на материалах губерний Урала) / Е. В. Банникова // История предпринимательства в России XIX – начало XX века. Вып. 4. Сб. статей / Под ред. А. Л. Дмитриева, А. А. Семенова Высшая школа менеджмента СПбГУ. СПб. Изд-во «Высшая школа менеджмента», 2008. С. 126-134. (0,6 п.л.).
Банникова, Е. В. Менталитет торгового сословия городов Урала первой половины XIX века / Е. В. Банникова // Уральские Бирюковские чтения сб. науч. и научно-популярных статей / науч. ред. проф. С. С. Загребин. Вып. 5. Историко-культурное наследие российских регионов. Часть II. Челябинск Изд-во Марины Волковой, 2008. С.129-133. (0,3 п.л.).
Банникова, Е. В. Семейный уклад уральского купечества. Первая половина XIX в. / Е. В. Банникова // Российская семья историко-психологический портрет Мат-лы XXIV Всеросс. науч. конф. СПб. Нестор, 2008. Ч. 1. С. 128-133. (0,35 п.л.).
Банникова, Е. В. Уральское дореформенное купечество крестьянского происхождения / Е. В. Банникова // Аграрное и продовольственное развитие России в XVIII-XX веках пороги безопасности сб. статей. Оренбург ОРЛИТ-А, 2008. С. 33-39. (0,4 п.л.).
Банникова, Е. В. Русско-английские противоречия в торговле со Средней Азией (первая половина XIX в.). / Е. В. Банникова // Торговля, купечество и таможенное дело в России в XVI-XIX вв.: сб. материалов Второй междунар. науч. конф. (Курск, 2009 г.) / сост. А. И. Раздорский. Курск: изд-во Курского гос. ун-та, 2009. С. 245-249. (0,5 п.л.).
Банникова, Е. В. «Мятущееся сословие». Противоречия в купеческой среде дореформенной России / Е. В. Банникова // IV Международные Стахеевские чтения Мат-лы науч. конф. Т. 1. Елабуга Изд-во ЕГПУ, 2009. С 44-51. (0,5 п.л.).
Банникова, Е. В. Межконфессиональные отношения в купеческой среде Урала. Дореформенный период / Е. В. Банникова // Народы России историко-психологические аспекты межэтнических и межконфессиональных отношений Мат-лы XXV Междунар. науч. конф. СПб. Нестор, 2009. С. 133-138. (0,35 п.л.).
Банникова, Е. В. Купеческая благотворительность на Урале в дореформенный период / Е. В. Банникова // Башкортостан история и современность Мат-лы межрегион. науч. конф., посвященной 90-летию образования Башкирской автономной советской республики. Стерлитамак Стерлитамак. гос. пед. академия, 2009. С. 20-25. (0, 35 п.л.).
Банникова, Е. В. Повседневная жизнь уральского купечества в дореформенный период. К историографии проблемы / Е. В. Банникова // Южный Урал история, историография, источники Межвуз. сб. науч. ст. Вып. 2 / отв. ред. Р. Н. Рахимов. Уфа РИЦ БашГУ, 2009. С. 149-156. (0,5 п.л.).
Банникова, Е. В. Эволюция ценностного потенциала уральского купечества в дореформенный период / Е. В. Банникова // История как ценность и ценностное отношение к истории сб. науч. ст. / ГОУ ВПО «Урал. гос. пед. ун-т», ин-т истории и археологии УрО РАН. Екатеринбург, 2010. Часть II. С. 27-33. (0, 44 п.л.).
Банникова, Е. В. Крестьянские корни. Черты крестьянского менталитета в повседневной жизни уральского дореформенного купечества / Е. В. Банникова // Северо-Запад в аграрной истории России: межвуз. тем. сб. науч. тр. / под ред. В.Н. Никулина. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2010. С. 46-54. (0,5 п.л.).
Банникова, Е. В. Система представлений о предпринимательской этике в поликонфессиональной среде уральского купечества / Е. В. Банникова // История народов России: Мат-лы XV Всеросс. науч.-практ. конф. М.: РУДН, 2011. С. 59-65. (0,5 п.л.).
Банникова, Е. В. Повседневная жизнь в поликультурной среде: города и горожане Южного Урала во второй половине XVIII – первой половине XIX вв. / Е. В. Банникова // Диалог этнокультурных миров в евразийском историческом процессе. Материалы международной научно-практической интернет-конференции. Оренбург, ГОУ ОГУ, 2011. 1440 с. ISBN 978-5-7410-1173-7. С. 446-452 (0,5 п.л.) [Электронный ресурс] URL: ru/conf/

1 Тарнас Р. Постмодернистское мышление // Тарнас Р. История западного мышления (Страсти западного ума). М., 1995. С. 4.

Blog

Повседневная жизнь провинциального купечества (на материалах губерний Урала дореформенного периода)