Основные черты социально-политического самосознания рыцарства XIV века (по сочинениям Ле Беля и Фруассара)

Вид материала

Автореферат диссертации

Содержание В первом параграфе Во втором параграфе В первом параграфе Во втором параграфе В третьем параграфе В первом параграфе Во втором параграфе

Подобный материал:

• Урок литературы в 11 класс Тема урока: «Основные потоки русской литературы ХХ века, 173.52kb.
• Список вопросов по курсу «История зарубежных литератур ХIХ века», 24.96kb.
• Курганская В. Д., Дунаев В. Ю. К вопросу о концептуализации сферы политического управления, 122.43kb.
• Группа социально-политического мониторинга и маркетинговых исследований аналитический, 404.84kb.
• Программа : Е. В. Русина, к и. н., Институт истории, Киев, нану. Проблемы политической, 2768.76kb.
• Основные тенденции развития мирового хозяйства в начале XXI века, 49.08kb.
• 1 Основные типы цивилизаций, 3561.47kb.
• Примерные вопросы к экзамену, 13.54kb.
• Тема урока: Кризис европейского средневекового общества в XIV-XV вв. Столетняя война:, 74.68kb.
• Основные черты западноевропейской культуры XIX, 528.13kb.

Источниковая база исследования. В качестве основных источников в работе были использованы исторические и литературные сочинения Ле Беля (ок. 1290 – 1370 гг.) и Фруассара (1333/37– 1400/10 гг.). Их выделим в первую группу.

Главным и наиболее богатым источником является хроника Фруассара, которая состоит из четырех книг и охватывает период с 1307 по 1400 гг⁴³. Книги разделены хронологически: первая книга освещает события 1307-1378 гг., вторая – 1377-1381 гг., третья 1382-1389 гг., четвертая 1389-1400 гг.

Центральным сюжетом хроники является англо-французский конфликт 1337-1453 гг. В описаниях крупных и мелких военных кампаний, которым посвящено большинство глав, автор главное внимание уделяет описанию рыцарских деяний и подвигов. Внимание хрониста привлекают и события политические: рождение и смерть королевских особ, бракосочетания известных персон, складывание политических альянсов, мирные переговоры и посольства, коронации, празднества и торжественные въезды в город, выборы пап и церковная схизма. Мир знати и рыцарства представлен в многообразии военного, социального, ментального и политического облика XIV в. Кроме того, от пера Фруассара не уходят социальные катаклизмы и движения эпохи: Черная смерть, городские и крестьянские восстания. «Хроники» оказывается очень ценным источником для выявления основных черт общественно-политического и военного самосознания рыцарства.

Прекрасным дополнением к историческому труду Фруассара служит поэтическое произведение этого автора «Любовный плен»⁴⁴. Время создания поэмы – 70-е годы XIV в. Сочинение относится к жанру любовного сказа и было написано для одного из покровителей Фруассара – герцога Венцеля Брабантского. Оно аллегорически описывает реальную историю герцога, его военную неудачу, плен и освобождение из плена. Вместе с тем это рассказ о любви герцога к его даме, история о совершенном возлюбленном и любовном служении создана в духе традиций куртуазной лирики.

В ходе поэтического повествования встречаются авторские отступления, отдельные «истории», основанные на личных воспоминаниях и переживаниях Фруассара или изложении известных исторических событий. Они интересны тем, что содержат рассуждения об этической стороне вассально-сеньориальных связей.

Значительную ценность для выбранной проблематики диссертации представляет и «Правдивая хроника» каноника льежского кафедрального собора Святого Ламберта – Жана Ле Беля, которая повествует о событиях 1307 – 1361 гг.⁴⁵. Среди главных достоинств произведения следует отметить стремление его автора к реалистичному отображению действительности, пристальное внимание к деталям военного быта, изменениям, происходившим в идеологической и социально-политической сферах жизни Западной Европы.

«Правдивые хроники» так же, как хроника Фруассара, важны тем, что они обстоятельно рассказывают о действиях и поступках реальных личностей (королевских особ, знати и рыцарей), очень часто об их побудительных мотивах, что позволяет проникнуть в сущность представлений рыцарства об окружающем мире и о себе, определить их морально-ценностные ориентиры, отношение к людям и событиям их времени. Не менее интересный вопрос – характер интерпретаций хронистов, что позволяет определить их видение мира и событий, сопоставить его с мировосприятием их героев.

Во вторую группу источников вошли документы по истории Столетней войны: союзные договоры, декларации, оммажи и отказы от оммажей, вместе с вызовами (т.е. объявлениями войны) которые отражают реальные внешнеполитические и внутрисословные аспекты взаимоотношений между представителями рыцарства XIV в⁴⁶.

Третья группа использованных в диссертации источников – художественно-изобразительные. Они представлены миниатюрами из хроник Фруассара со сценами из истории Столетней войны и важных политических событий XIV в., портретными реконструкциями главных участников сражений⁴⁷.

Методологическая база исследования. В работе были использованы проблемный, сравнительно-исторический, историко-культурный методы, а также приемы анализа, выработанные новой социальной историей, культурной антропологией и семиотикой. Они позволили автору сформировать структуру работы, построив ее по проблемному принципу, поставив ряд взаимосвязанных задач, которые решались в рамках отдельных разделов, но являлись частью всего поля исследования.

Цели и задачи исследования. Данная работа призвана выявить, во-первых, традиционные и новые стороны в социально-политическом, военном и религиозном самосознании рыцарства XIV столетия, во-вторых, степень воздействия этого самосознания на мотивацию поступков рыцарей, и, в-третьих, исследовать «проблему XIV века», т.е. был ли он веком еще классического рыцарства, если нет – в какой мере и степени оно оказалось затронутым кризисом, и в чем именно этот кризис проявлялся.

Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи.

- Кратко обрисовать военно-политические события эпохи, степень участия в них и роль дворянства, т.е. восстановить контекст той исторической ситуации, которая нашла отражение в хрониках.

- Рассмотреть главные этапы жизненного и творческого пути хронистов, поскольку их биографии нуждаются в значительном уточнении и заполнении лакун; не менее важно это сделать и в отношении главных сочинений наших авторов, остановившись на их источниковедческих особенностях.

- Выяснить, какой в целом виделась роль дворянства в общественных представлениях, и какое место отводилось ему в системе социально-правовых отношений.

• Рассмотреть основные черты сословного самосознания рыцарства; выяснить, изменились ли его представления и поведенческие стереотипы под воздействием военного конфликта.
  
• Выяснить традиционные и новые стороны в вассально-сеньориальных отношениях в практическом и этическом аспектах.
  
• Выяснить особенности восприятия рыцарством событий Столетней войны и факторы его политического самоопределения, его представления о характере королевской власти.
  

- Рассмотреть особенности религиозного сознания рыцарства: его представления о Боге и характер благочестия, а также восприятие видений и колдовства.

Научная новизна диссертации состоит в том, что впервые в отечественной историографии предпринята попытка в контексте исторических реалий XIV века исследовать особенности рыцарского самосознания в социально-политическом и религиозно-этическом ракурсе на основании источников, не изучавшихся специально под данным углом зрения, прежде лишь в крайне отрывочной виде использовавшихся для освещения событий военно-политической истории. Кроме того, в работе собраны и уточнены сведения о биографии Фруассара – одного их крупнейших представителей историографии XIV века и приведен комплексный источниковедческий анализ его главного сочинения.

Научная и практическая значимость работы состоит в возможности использования полученных выводов для дальнейшего изучения социальной истории Франции, феномена западноевропейского рыцарства, его политического самосознания и проблем, связанных с историей ментальностей, а также в возможности использования различных частей и положений диссертации при подготовке общего курса лекций и семинарских занятий по истории средних веков, при разработке специальных курсов по политической и социальной истории Европы позднего средневековья и культуры рыцарской среды, а также учебных пособий и программ спецкурсов.

Апробация работы. Диссертация была обсуждена на заседании кафедры истории средних веков исторического факультета СГУ. Отдельные ее положения изложены в 4 опубликованных статьях. Материалы диссертации представлялись в виде докладов на межвузовских студенческо-аспирантских конференциях СГУ (2005, 2006, 2007 гг.); на конференции, посвященной 90-летию исторического факультета (октябрь, 2007 г.), конференции в честь дня Науки (февраль, 2008 г.), были использованы в преподавательской практике.

Структура диссертации: она состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованных источников и литературы, а также примечаний и 7- ми приложений.

Основное содержание работы

Во Введении содержится обоснование актуальности темы исследования, рассматривается степень изученности проблемы, дается характеристика источников, излагаются методологические принципы работы, ее теоретическая и практическая значимость.

Первая глава «Ле Бель, Фруассар и дворянство их времени» состоит из двух параграфов. В ней рассматриваются военно-политические события эпохи, участие в них и роль дворянства. Уточняются и даются более подробные сведения, касающиеся личностей хронистов, их жизни. Рассматриваются особенности их исторических сочинений, дается оценка трудов в историографии и обосновывается правомерность их использования как источников по изучению социально-политического самосознания рыцарства XIV века.

В первом параграфе «Дворянство XIV века сквозь призму Столетней войны» кратко обрисованы основные события ее первых двух этапов (1337-1360 гг.; 1369-1389 гг.), получившие подробное освещение в хрониках Ле Беля и Фруассара, а также материальные возможности дворянства Франции и Англии, характер его военной службы, позволяющие понять мотивы их участия в англо-французском конфликте.

Во втором параграфе «Ле Бель, Фруассар и особенности их сочинений» углублены и уточнены данные, связанные с биографиями хронистов, выявлено, что их общественно-политические взгляды сформировались под сильным влиянием придворно-рыцарской культуры, представители которой составили основной круг их общения, явились адресатами их сочинений.

Отмечено стремление Ле Беля к достоверности в изложении событий; особо подчеркнуто, что для него самыми важными событиями становятся военные достижения и подвиги сторон; в оценках и комментариях хронист руководствуется, прежде всего, принципами сословной корпоративности.

Обширный текст хроники Фруассара позволяет заключить, что он, как и его предшественник Ле Бель, стремится к точности в изложении материала: собирает по всей Европе рассказы рыцарей, оруженосцев и герольдов, проверяет и перепроверяет сведения, вводит в рассказ собственные впечатления и наблюдения. В своих оценках Фруассар еще более «космополитичен», чем Ле Бель. Он одинаково восхищается английским королем Эдуардом III и французским королем Филиппом VI, Черным Принцем и Иоанном Добрым. Его хроника отличается не только большой широтой охватываемых событий, но и красочностью их описаний, живым языком, т.е. совмещает в себе жанр литературного и исторического сочинения.

Уже источниковедческий анализ позволяет заключить, что в изучаемом произведении представлен рыцарский взгляд на мир, отражены психология и установки сознания рыцарства того времени; именно к нему обращались хронисты и для него были написаны их труды.

Вторая глава «Особенности сословного самосознания рыцарства» состоит из трех параграфов. В ней рассматриваются роль и место дворянства в общественных представлениях, его сословно-социальные функции, особенности социально-правового статуса, черты рыцарского сословного самосознания, степень преемственности сословных представлений в условиях Столетней войны, сила воздействия ценностных критериев на сознание рыцарей XIV в.

В первом параграфе «Роль и место дворянства в общественных представлениях и системе социально-правовых норм» исследуются две системы представлений: социальная – воин=рыцарь=аристократ, в которой принадлежность к рыцарству определяется сначала социальными функциями, а затем социальным статусом; и правовая – аристократ=рыцарь=воин, согласно которой рыцарство обозначает статус, неразрывно связанный с дворянским происхождением. Выдвижение на первый план критерия «благородного» происхождения имело важные последствия – закреплялась обособленность сословия. Его высокий общественный статус и привилегии, предусмотренные правовыми нормами, на повседневном уровне способствовали осознанию представителями этой социальной группы своего высокого ранга; что они – из «наивысшего сословия, которое Бог замыслил и создал»⁴⁸.

Во втором параграфе «Сословное самосознание рыцарства: параметры самоидентификации» материал хроник подводит к заключению, что применительно к XIV в., можно определенно утверждать: ценностные критерии рыцарской культуры, выкристаллизовывавшиеся на протяжении XII-XIII вв., не теряют своей актуальности. С точки зрения сословного самосознания рыцарства они становятся его основными идентификационными параметрами. Принадлежность к рыцарскому сословию определялась благородным происхождением, причастностью к военной службе как наследственной профессии; воспитанием и поведением, соотносящимся с принципами любезности, почтительности, доверия к слову чести и верности ему; защитой и покровительством слабых. «По долгу службы» рыцарство по-прежнему уделяло значительное внимание приобретению и развитию военных навыков, по-прежнему особо ценились такие качества как бесстрашие и доблесть. Стремление к славе ради признания, почестей и наград в XIV в., как и в предшествующий период, определяло смысл существования рыцарства.

Множество примеров, описанных Фруассаром, убеждает, что характерной чертой рыцарского самосознания являлось чувство общности рыцарского мира, живущего по одним законам чести, которым придавалось принципиальное значение. Общие внутрисословные принципы рыцарства основывались на уважении и взаимопомощи равных, без отличия их национальной и государственной принадлежности. В условиях войны рыцари могли быть военными противниками друг друга, сражаться на смерть, но они не являлись врагами.

Осознание единства и обособленности сословия имело и другую сторону. Рыцари демонстрировали примеры сословного высокомерия и презрения к людям более низкого социального статуса.

В целом «поколение XIV века», воспитанное в традициях рыцарской куртуазной культуры, стремилось не только сохранить, но и приумножить эти традиции, свидетельством чему – многие «идеальные» рыцари, изображенные Ле Белем и Фруассаром. На уровне сознания и поведения они реализовывают основные рыцарские добродетели, которые, как выявлено, не только отличают героев хроник, но выступают критериями их благородства и благородства их имени, с точки зрения хронистов и самих рыцарей. Рыцари соотносили свои действия с общесословными идеалами, правилами, нормами, авторитет которых оставался незыблемым на первых этапах Столетней войны.

В третьем параграфе «Военно-поведенческие стереотипы рыцарства в условиях англо-французского конфликта» рассматривается вопрос о военном аспекте рыцарских представлений и практики в эпоху англо-французского конфликта.

Как красноречиво рассказывают хронисты, военное дело и военные занятия воспринимались как часть традиционно-рыцарского образа жизни. Столетняя война не внесла здесь каких-либо изменений. Между тем, цели военной службы определялись уже и сословными представлениями, и требованиями времени, поскольку значение военной службы в условиях постоянной военной угрозы выходило за рамки обычных представлений. Война подняла значимость социальной функции рыцарства и сфокусировала на ней внимание общества.

Военная служба и воинская доблесть становятся профессиональными и моральными обязательствами рыцарства перед остальными группами общества. Обязательства эти рыцарство могло выполнить далеко не всегда, и общественный резонанс, вызванный этим фактом, подчеркивает зависимость сословия от своей функциональной роли. Крайне негативная реакция, вызванная поражениями рыцарства, его несоответствие ожиданиям, связанными с представлениями о нем, позволяет сделать вывод, что рыцарские самоидентификационные критерии, являвшиеся отличительными сословными признаками, во время Столетней войны переплавляются в требования, предъявлявшиеся к сословию. Рыцарство не только защищало социальные интересы, оно становилось ответственным за благополучие и благосостояние государства и его подданных.

Значением социальной функции рыцарства в какой-то степени можно объяснить и тенденцию смещения ценностных ориентиров при практике найма военных отрядов в сторону сугубо профессиональных качеств. Во время войны, особенно после фактов поражений, им начинает уделяться повышенное внимание. Оценивать эту тенденцию как «дискредитацию» рыцарства или проявление его кризиса не представляется возможным по двум причинам. Во-первых, если рассматривать поражения рыцарства при Креси и Пуатье, то следует уточнять, что речь идет о поражениях французского рыцарства от английского и гасконского, которое проявило себя, свои профессиональные навыки и морально-волевые качества наилучшим образом.

Во-вторых, «наниматель» не обеспечивал экипировку воинов, но требовал хороших профессиональных навыков. Обеспечить сразу и то и другое могли, как правило, те же представители высшего сословия, образ жизни которых был тесно связан с войной.

В целом, военная профессия в XIV в. продолжает ассоциироваться с прерогативами рыцарства, так же как и функция защитников общества, к которым добавляется функция защитников королевства.

Все это позволяет сделать вывод о том, что в XIV в. рыцарские ценности и идеалы не просто не расходились с действительностью: положение государства и судьбы многих людей зависели от верности рыцарства эти идеалам. Столетняя война (по крайней мере, в XIV в.) повысила социальное значение рыцарской идеологии; возможно, именно поэтому эпоха англо-французких войн дала рыцарской литературе большинство образцов «чрезмерно преувеличенной рыцарской моды»⁴⁹.

Третья глава «Внутрисословные связи и их восприятие рыцарством» состоит из двух параграфов. В ней рассматриваются вассально-сеньориальные связи как важнейшая сторона взаимоотношений социальной элиты. Они изучаются с позиции церемониала, прав и обязанностей сторон, а также с точки зрения этико-моральных принципов.

В первом параграфе «Традиционное и новое в вассально-сеньориальных отношениях» выявлено, что по своему содержанию вассально-сеньоральные связи в XIV веке во многом продолжают носить традиционные черты. Сохраняется их двусторонний характер, обычные права и обязанности сторон. Ритуальная сторона вассальной присяги по-прежнему воспроизводила традиционные жесты вложения рук, поцелуя и клятвы верности, сопровождалась пышными торжествами, многочисленностью и избранностью присутствующей публики.

Вместе с тем, очевидны новые моменты. Во-первых, отсутствие упоминаний о церемонии инвеституры фьефа может свидетельствовать о прочно закрепившемся в представлениях обычае наследования земель, который предполагал автоматическое возобновление вассальных обязанностей. Человек, приносящий оммаж, тем самым лишь подтверждал права на свой фьеф.

Во-вторых, как показывают источники, распространяется практика документального подтверждения оммажей. Она переносит акцент с такого признака вассально-сеньориальных отношений как личная связь его участников на договорной или контрактный характер двусторонних отношений.

В-третьих, письменные обязательства сторон, заверенные печатями, заменяет необходимость личного присутствия и участия на церемонии (пока только на государственном уровне). Ритуал символических жестов начинает уступать место юридическим и дипломатическим договорам.

Особенностью вассально-сеньориальных связей в XIV в. можно назвать, с одной стороны, их безусловное влияние на политику, а с другой, – усиливающееся противоречие с общенациональными интересами. Феодальный обычай, безусловный авторитет которого в глазах рыцарства не подлежит никакому сомнению, возводил в абсолют сам принцип «верности», но этот же обычай оставлял за вассалом право распоряжения своей «верностью», т.е. допускал возможность нового оммажа и смены обязательств, независимо от того, являлись они (особенно военная служба) полной противоположностью старым или нет. В состоянии войны между Францией и Англией смена сюзерена – монарха одного из враждующих королевств – на другого, фактически должно выглядеть как государственное преступление. Но, как об этом красноречиво свидетельствуют хроники, она таковым не считалась. С позиции сословных представлений, господствовавших в обществе, действия рыцарей, связавших себя новыми обязательствами, считались допустимыми, поскольку не выходили за рамки традиционных вассально-сеньориальных отношений. Зато невыполнение взятых обязательств расценивалось как нарушение традиции и преступление, что могло привести не только к моральному порицанию, но и ко вполне конкретному наказанию. Это допускалось обычаем, этическими и правовыми нормами.

Приверженность социальной элиты к традиционным связям, отношениям и правовым нормам в XIV в. имела и негативную, и позитивную стороны. В ситуации межнационального военного конфликта, она препятствовала осознанию общегосударственных интересов; могла обернуться сокращением военного потенциала страны. С другой стороны, прочность вассально-сеньориальных связей, преданность королю, оборачивалась в XIV в. силой государственной власти, легитимность которой могла сохраниться только при условии верности ей вассалов.

Во втором параграфе «Идеальные образы и реальные герои Ле Беля и Фруассара (в аспекте вассально-сеньориальных связей)» рассматривается этическая сторона вассально-сеньориальных отношений, сопоставляются литературный идеал и реальные личности.

Сопоставление литературных образов Фруассара с поступками героев, характеристиками рыцарей, данными Ле Белем и Фруассаром и вассальными обязанностями, предусмотренными обычаем, позволяет сделать вывод, что такие качества как щедрость, доблесть, верность слову и обязательствам были не только идеалами рыцарской среды: они были востребованы в повседневной жизни, в том числе – на уровне внутрисословных связей. Рыцари, о которых пишут Ле Бель и Фруассар, часто могли поступать в реальных обстоятельствах как идеальные герои. Поступки, поведение, образ жизни этих людей в свою очередь становились примерами для подражания. Так, легендарная верность вассалов Иоанна Богемского, которая воспевается в поэтическом произведении Фруассара, на деле лишь воспроизводила обычай, закрепленный в правовых нормах. Литература закрепляла традицию, а традиция устойчиво воспроизводила определенные типы и формы поведения, проявлявшиеся, в том числе, в отношении к вассальным или сеньориальным обязательствам.

Далеко не все, конечно, воплощали в себе такие добродетели. Факты, приведенные в литературных и исторических сочинениях, позволяют увидеть вассалов, не слишком спешивших на зов сеньора, бросивших его и бежавших с поля боя. Но необходимо отметить и бурную реакцию, которую получают такие поступки как вопиющие и позорные. Действия этих людей выставляются в литературе и в хрониках на всеобщее осуждение, сопоставимое с публично выставленным перевернутым щитом в процедуре «лишения чести».

Характер внимания, уделяемого такого рода ситуациям, убежденность самих хронистов в их губительности для репутации рыцарей свидетельствует о том, что они все-таки больше выпадали из повседневной практики, чем отражали ее реалии.

Верность вассалов, сражавшихся под знаменами сеньоров и короля, очень помогла сохранить в итоге государственную целостность французского королевства. Исторически «феодальный» по своей сути патриотизм рыцарей развился из чувства «простой» преданности в сознание «сложной» и глубокой верности национальному государству.