Уголовная ответственность за фальсификацию доказательств по уголовному делу лицами, осуществляющими предварительное расследование

Вид материала

Диссертация

Содержание Проанализированы соответствующие подзаконные нор­мативно-правовые источники, а также исторические правовые па­мятники СССР (РСФС Основное содержание работы В первой главе Во втором параграфе I главы Третий параграф I главы Вторая глава Во втором параграфе II главы В третьем параграфе II главы В заключении Основные положения диссертации опубликованы в шести научных статьях, общим объёмом 1,9 п.л. Кондратьев А.А. Уголовная ответственность

Подобный материал:

• Обвинительное заключение по уголовному делу №18/432766-07 Том №14, 4186.91kb.
• Учебное пособие для судей юрченко р. Н., Судья Верховного Суда Республики Казахстан,, 1122.37kb.
• Курсовая работа по уголовному праву. Тема : «Уголовная ответственность за квартирные, 315.56kb.
• 1. Уголовная ответственность несовершеннолетних по законодательству, 25.39kb.
• Тематика курсовых работ по уголовному праву Принципы уголовного права в действующем, 93.69kb.
• Реформирование уголовно-процессуального законодательства, проводимое в рам­ках общей, 669.34kb.
• Уголовная ответственность несовершеннолетних Статья 27. Возраст, с которого наступает, 137.04kb.
• Сведения о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных, 136.33kb.
• Вопросы к вступительным испытаниям по Уголовному праву Общая часть уголовного права, 85.44kb.
• Тема Прокурорский надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную, 41.27kb.

Проанализированы соответствующие подзаконные нор­мативно-правовые источники, а также исторические правовые па­мятники СССР (РСФСР).

Обоснованность и достоверность научных положений, выдвигаемых в диссертации, обеспечена применением апробированных методов и методик, соблюдением требований теории уголовного права, тщательным отбором эмпирического материала, обобщением практического опыта. Полученные автором результаты сопоставлялись с материалами исследований других авторов по аналогичной проблематике.

Апробация результатов исследования. Положения и выводы диссертации отражены в авторских публи­кациях. Теоретические выводы и положения докладывались на научных конференциях и семинарах уголовно-правовой тематики.

Результаты диссертационного исследования внедрены в учебный процесс Орловского юридического института при изучении курса уголовного права (Учебное пособие «Преступления против правосудия». Авторы: Р.А. Белевский, Н.Ю. Антохина, А.А. Кондратьев, А.Л. Шестаков. – Орёл: ОрЮИ МВД России, 2009), а также в практическую деятельность правоохранительных органов Орловской области и ФСИН по Орловской области.

Структура диссертации отвечает основной цели и предмету исследования. Работа состоит из введения, двух глав (шести параграфов), заключения, библиографии и приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, указываются его цели и задачи, определяется состояние научной разработки проблемы, раскрываются научная новизна, методологическая, правовая, теоретическая и эмпирическая основы диссертации, формулируются основные положения, выносимые на защиту, аргументируются теоретическое и практическое значение работы, приводятся сведения об апробации результатов проведённого исследования.

В первой главе дана социально-правовая характеристика фальсификации доказательств.

В первом параграфе I главы рассмотрен исторический анализ уголовной ответствености за фальсификацию доказательств.

Основные этапы становления и развития правосудия в нашей стране обусловлены эпохальными изменениями объективных факторов общественного развития, культуры, правосознания, и правовой идеологии с учетом национально-этнических особенностей народов, населяющих страну.

Первоначально нормы об ответственности за преступления против правосудия были расположены в различных главах источников права. Так, неправосудие, ответственность за которое установил Судебник 1497 г., относилось к должностным преступлениям, а лжесвидетельство и лжеприсяга к преступлениям против веры.

В XVII веке государство приобрело унитарную форму устройства с монархической формой правления. На первое место были вынесены такие функции государства, как охрана правопорядка, издание законов и регулирование их исполнения. Следствием этого явилось то, что Соборное Уложение 1649 года включало уже целую главу «О суде».

Существенные реформы в сфере судопроизводства произошли во времена правления Петра I. Круг источников права пополнился манифестами, именными указами, уставами, регламентами, учреждениями, объявленными указами (устными актами), утвержденными докладами (резолюции монарха) и другими формами актов. Проведенная систематизация и кодификация перечисленных законодательных актов ознаменовалась выходом в свет первых в истории русского права кодексов, логически связанных между собой. Это были Воинские Артикулы Петра 1 и «Краткое изображение процессов».

К середине XIX века изменения в социально-экономическом строе страны, реформы государственного аппарата, развитие системы полиции и полицейского сыска, потребовали обновления и систематизации уголовного законодательства. Такая систематизация была проведена при Николае I и завершилась изданием Уложения о Наказаниях уголовных и исправительных 1845 года.

В Уголовном уложении России 1903 г. преступлениям против правосудия была посвящена специальная глава «О противодействии правосудию», которая содержала 22 статьи, устанавливающие ответственность за следующие деяния: различные формы фальсификации доказательств (лжедонос, лжесвидетельство, подделку или предъявление суду лжедоказательства, лжеприсягу, ложные бесприсяжные показания в собственном деле); недонесение; отказ от представления вещественного или письменного доказательства по уголовному делу; укрывательство; погребение или сокрытие мертвого тела до судебно-медицинского осмотра при отсутствии цели скрыть следы преступления; отказ свидетеля, понятого, сведущего лица (эксперта) или переводчика без уважительной причины исполнять свои обязанности в процессе следствия или судебного рассмотрения дела; освобождение лица, находящегося в местах заключения или под стражей; побег из-под стражи или из места заключения; побег с поселения; побег с каторги; самовольное оставление обязательного места жительства или самовольное пребывание в местах, запрещенных для проживания, а также самовольное пользование правом, которого виновный лишен по приговору суда; нарушение распоряжения суда о невыезде с места жительства или/временного пребывания.

При всем своеобразии институтов дореволюционного законодательства в сфере преступлений против правосудия основные его положения стали базовыми для советского уголовного законодательства в этой области.

В первом УК РСФСР 1922 г. нормы об ответственности за преступления против правосудия не выделялись в самостоятельную главу с единым родовым объектом, а были отнесены к различным главам: о контрреволюционных преступлениях; преступлениях против порядка управления; должностных преступлениях; преступлениях против жизни, здоровья и достоинства личности; нарушениях правил, охраняющих народное здравие, общественную безопасность и публичный порядок.

Для последующего развития законодательства характерна тенденция к более эффективной и целенаправленной уголовно-правовой охране отношений, складывающихся в области правосудия.

В УК РСФСР 1960 г. законодатель пошел по пути дифференциации уголовной ответственности за преступления против правосудия, более четкого описания составов и их признаков, исключил ряд деяний, не представляющих большой общественной опасности, ввел ответственность за деяния, которые не были предусмотрены предшествующими уголовными кодексами.

В УК 1996 г. нормы о преступлениях против правосудия подверглись значительным изменениям, связанным со стремлением законодателя обеспечить максимальную уголовно-правовую охрану лиц, осуществляющих правосудие, и других участников судопроизводства, а также стабильность приговоров, решений и других судебных актов. Эта цель достигалась путем дополнения указанных норм новыми составами, расширения в ряде случаев пределов ответственности и их дифференциации, конкретизации формулировок составов и квалифицирующих признаков, введения дополнительных квалифицирующих признаков.

Рассмотрение развития уголовного законодательства об ответственности за фальсификацию доказательств по уголовному праву России показало следующее:

Во-первых, уголовно-правовые нормы дореволюционного уголовного права стали базовыми для советского законодательства в области привлечения к уголовной ответственности за фальсификацию доказательств.

Во-вторых, как показывает исторический анализ актов дореволюционного и советского уголовного законодательства, эти акты не содержали отдельной нормы, предусматривающей ответственность за фальсификацию доказательств как за самостоятельное преступление.

В-третьих, на протяжении всей истории развития российского уголовного права (от Русской Правды до УК РФ 1996 г.) все преступления против правосудия, запрещавшиеся и запрещающиеся под угрозой уголовного наказания, нормы о которых предусматривали и предусматривают ответственность за фальсификацию доказательств, классифицировались на две группы:

1) различные формы фальсификации доказательств - лжедонос, лжесвидетельство, подделка или предъявление суду лжедоказательств, лжеприсяга, ложные бесприсяжные показания в собственном деле и др.;

2) преступления, в которых фальсификация доказательств являлась способом их совершения, отягчая тем самым содеянное, - привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности лицом, производящим дознание, следователем или прокурором путем искусственного создания доказательств обвинения, заведомо ложный донос о совершении преступления с искусственным созданием доказательств обвинения, заведомо ложное показание свидетеля или потерпевшего с искусственным созданием доказательств обвинения и др.

В-четвертых, в зависимости от времени действия источников уголовного права, правовые последствия и наказание за различные формы фальсификации доказательств и иные преступления, квалифицирующим признаком которых являлась фальсификация доказательств, варьировало в пределах от признания недействительными судебных решений, принятых на основании подложных фактов, до смертной казни.

В-пятых, вывод автора, основанный на анализе исторических источников уголовного права, об отсутствии единого подхода к пониманию объективной стороны фальсификации доказательств, следствием которого являлось ее законодательное закрепление не во всех памятниках уголовного права и неоднообразное толкование и применение соответствующих норм, устанавливающих ответственность за данное преступление.

В-шестых, ст. 303 УК РФ, предусматривающая ответственность за фальсификацию доказательств, является новеллой уголовного законодательства постсоветской России.

Во втором параграфе I главы изучено понятие и признаки фальсификации доказательств по действующему уголовному законодательству.

Состав преступления, предусмотренный ст. 303 УК РФ, является относительно новым и формулируется в таком виде впервые в российском уголовном законодательстве. Это объясняется повышенной опасностью фальсификации доказательств, которая выражается в том, что рассматриваемое деяние может привести к вынесению ошибочного и, тем самым, незаконного приговора (решения) по делу. Фальсификация доказательств, достаточно распространенная в годы массовых репрессий, если иногда и влекла уголовную ответственность виновных, то по статьям о должностных преступлениях. Между тем она может совершаться и не должностными лицами.

Включение ст. 303 УК РФ в Особенную часть уголовного закона связано, с одной стороны, с усилением охраны важнейших принципов судопроизводства, обеспечением конституционных гарантий отправления правосудия, защитой основных прав и свобод граждан; с другой стороны, с необходимостью реализации специальных мер ответственности за фабрикацию искусственных доказательств, все чаще встречающуюся в судебной практике.

Некоторые авторы под термином «фальсификация» понимают действия по сознательному искажению доказательственного материала, направленные на то, чтобы обеспечить принятие неправильного решения по делу или затруднить достижение истины. Вряд ли можно согласиться с указанной в этом определении целью - «обеспечить принятие неправильного решения по делу или затруднить достижение истины». Действия по фальсификации доказательств могут совершаться с любыми целями, которые в полном объеме в одном определении невозможно перечислить как теоретически, так и практически.

В научной литературе по уголовному праву нередко отмечается, что «фальсификация доказательств, совершенная должностным лицом, представляет собой не что иное, как одну из форм служебного подлога.

Рассмотрение понятия «доказательства по уголовному делу» позволяет сделать вывод, что доказательства фальсифицируются только по возбужденному уголовному делу, то есть уголовная ответственность за преступление, предусмотренное ч. 2 или ч. 3 ст. 303 УК РФ наступает, если уголовное дело возбуждено. В период же проведения проверки по заявлению уголовное дело отсутствует. Данная авторская позиция подтверждается обобщением ряда литературных источников.

Уникальность состава фальсификации доказательств заключается в том, что объективные признаки рассматриваемого состава преступления свойственны ряду смежных составов. Поэтому фальсификацию доказательств можно рассматривать в узком (только ст. 303 УК РФ) и широком смысле (ст. ст. 303, 304, 306, 307, 309 УК РФ).

В уголовном законодательстве и постановлениях Пленума Верховного Суда РФ понятие «фальсификация» не раскрывается. На наш взгляд следует придерживаться следующего определения: «Фальсификация доказательств – это любое умышленное искажение материальных характеристик (объема, внешнего вида, веса и др.) вещественных доказательств (или хотя бы одного доказательства), либо сути и содержания иных видов доказательств, влияющее на объективное рассмотрение дела».

Рассмотрев признаки фальсификации доказательств по уголовному делу, мы пришли к следующим выводам:

Во-первых, словосочетание «фальсификация доказательств» в УК РФ основано на терминологии, в частности словосочетании «искусственное создание доказательств обвинения», использовавшихся в УК РСФСР 1960 г.

Во-вторых, «искусственное создание доказательств обвинения» - это создание доказательств обвинения, подобных настоящим, в то время как «фальсификация» - это искажение доказательств не только обвинения, но и защиты, притом имеющих место в действительности.

В-третьих, УК РФ 1996 г. существенно расширил пределы уголовной ответственности при фальсификации доказательств по уголовному делу, фактически включив защитника в качестве субъекта рассматриваемого состава преступления.

В-четвертых, предлагается ввести единое определение фальсификации доказательств, которое в целях правильной квалификации деяний, целесообразно было бы закрепить в примечании к ст. 303 УК РФ.

Третий параграф I главы раскрывает вопросы уголовной ответственности за фальсификацию доказательств по зарубежному уголовному праву

Нельзя не признать, что международный опыт привлечения к ответственности за фальсификацию доказательств в странах, имеющих давние демократические традиции и многолетний опыт защиты доказательств от посягательств извне, более богат. Вследствие этого, видится необходимым обратиться к законодательству ряда стран, в которых, безусловно, имеются удачные определения.

В уголовном законодательстве зарубежных стран нормы, призванные охранять доказательства в ходе судопроизводства, содержатся в разных главах и разделах. Как правило, структура Особенной части Уголовного кодекса основывается на разделении посягательств по объектам. Интересы правосудия являются видовым объектом рассматриваемых преступлений, родовым - нормальное функционирование органов государственной власти. Анализируемые составы преступлений помещены в раздел «Преступления против правосудия» в уголовном законодательстве Австрии, Албании, Венгрии, Литвы, Польши, Румынии, Швейцарии. Удачно, на наш взгляд, объединены в главу «Ложное доказательство и ложное обвинение» анализируемые преступления в УК Дании. В УК Австралии, Венгрии, Грузии, Дании, Кореи, Боснии и Герцеговины преступления, связанные с недостоверными доказательствами также объединены в отдельные главы.

Законодатель России, как и законодатели Австралии и Аргентины, поместил составы преступлений лжесвидетельства и фальсификации доказательств в главу «Преступления против правосудия», которая, в свою очередь, находится в разделе, объединяющим преступления против государственной власти.

По законодательству России такие деяния как: уничтожение, сокрытие, перемещение, похищение, изготовление недостоверных доказательств, предоставление либо использование таких доказательств, не являются преступными, если не подпадают под признаки иных составов преступлений (таких, как злоупотребление должностными полномочиями, например). В УК РФ, как и в УК ряда стран ближнего зарубежья, диспозиция нормы, предусматривающей ответственность за фальсификацию доказательств, является простой, в ней не разъясняется, какие деяния входят в объективную сторону фальсификации.

Законодатели многих стран в качестве обязательного признака субъективной стороны указывают на наличие определенной цели у субъекта преступления. Так, законодатель Албании признает преступным уничтожение, изменение, удаление следов места преступления, а также перемещение, кражу, сокрытие, уничтожение, материального объекта или документа только в случае наличия намерения увеличения трудностей для возбуждения уголовного дела либо обнаружения «исполнителя» (ст. 301). Законодатель Дании указывает на обвинение любого иного лица в совершении преступления в качестве цели уничтожения, искажения и устранения доказательства, либо предъявления ложного доказательства (ст. 164). Желание ввести в заблуждение органы правосудия в качестве обязательного признака субъективной стороны предусматривают и такие страны, как Болгария и республика Сан-Марино. Субъективная сторона анализируемых составов преступлений, перечисленных в уголовном законодательстве Швеции и Голландии, содержит такие обязательные признаки, как намерение предотвращения возбуждения уголовного дела или задержки доказательств (ст. 329), цель - осуждение лица (8 ст.), цель -скрыть факт или сделать расследование или судебное преследование невозможным (ст. 189). На наш взгляд указание на наличие определенной цели в случае фальсификации не является обязательным признаком. Такого рода преступления совершаются только умышленно, совершение указанных деяний по неосторожности не является преступным. Не обязательно и указание на неосторожность по отношению к наступлению тяжких последствий, которое содержит ч. 3 ст. 359 УК Таджикистана.

Субъектом преступных действий с доказательствами в таких странах, как Австрия, Албания, Дания, Китай, Польша, Корея, Швейцария, Швеция, Япония, Голландия может быть любое лицо. Полагаем, что законодатели перечисленных стран совершенно справедливо установили столь широкую сферу действия данной нормы.

Законодатель Латвии, определяя субъекта невыдачи доказательств, оговаривает, что субъектом данного преступления не может быть лицо, являющимся подозреваемым или обвиняемым в совершении этого преступления (ст. 306). При этом последний указывает на то, что субъектом подлога доказательств может быть как лицо, проводящее досудебное расследование, так и судья (ст. 289). За уничтожение, похищение, повреждение и подделку доказательств по латвийскому законодательству ответственности подлежит любое лицо (ст. 307).

Следует обратить внимание на то, что по УК Молдовы субъектом фальсификации доказательств в уголовном процессе также является лицо, участвующее в деле, а не прокурор, следователь, дознаватель и защитник, как указано в УК России, Грузии, Таджикистана, Беларуси, Азербайджана и Казахстана. Имеются лишь небольшие различия: по УК Беларуси субъектом фальсификации доказательств по уголовному делу признается также судья (ч. 2 ст. 395), а по УК Казахстана - специалист, принимающий участие в процессуальных действиях (ч. 2 ст. 348). Все эти страны предусматривают за совершение данного преступления наказание в виде лишения свободы с лишением права занимать должности или занимать определенные должности на срок до трех лет.

Таким образом, изучив уголовное законодательство различных государств, и придерживаясь мнения о том, что хотя у каждой страны имеются свои сложившиеся нормы и традиции, нельзя не признать, что положительные моменты действующего зарубежного законодательства, особенно подтвержденные достаточно длительной практикой его применения, было бы целесообразно использовать и в Российском уголовном законе, с учетом особенностей социальных, экономических, правовых и идеологических факторов, имеющихся в нашей стране.

Вторая глава посвящена уголовно-правовой характеристике фальсификации доказательств по УК РФ.

В первом параграфе II главы проанализированы задачи уголовной политики в сфере противодействия фальсификации доказательств и их реализация в правоприменительной практике органов внутренних дел.

В современный период в условиях нарастания в России процессов демократических преобразований весьма важным фактором является разработка и реализация нормативно-правовых и организационно-управленческих мер по противодействию преступности, а также осуществление комплекса практических мероприятий, имеющих своей целью удержание ее на социально-приемлемом уровне. В этой связи особо актуальным является исследование конкретных правовых проблем современной российской уголовной политики, которая на протяжении длительного времени воспринималась лишь как совокупность решений власти, направленных на борьбу с преступностью¹, а с другой стороны, отличалась волюнтаризмом в законодательстве.²

Основная цель уголовной политики – противодействие преступности Задачи уголовной политики нормативно-директивно закреплены в следующих документах: 1) Концепция национальной безопасности России; 2) Федеральный закон РФ «О безопасности»; 3) План противодействия коррупции; 4) Послание президента Федеральному Собранию РФ и 5) Выступление Д.А. Медведева на Всероссийском съезде судей.

На наш взгляд задачами уголовной политики применительно к фальсификации доказательств являются:

1. Уголовно-правовое обеспечение реализации принципов правосудия.
   
2. Криминализация и декриминализация деяний.
   
3. Повышение эффективности уголовно-правовых норм.
   

Средством достижения указанной цели и выполнения задач, на наш взгляд, может являтся контроль со стороны руководителей подразделений правоохранительных органов.

Одним из способов борьбы с преступлениями против правосудия, в т. ч. и с фальсификацией доказательств, является выявление и привлечение к уголовной ответственности лиц совершивших преступления. Однако первоочередное внимание, на наш взгляд, должно уделяться предупреждению преступлений против государственной власти.

Целенаправленная деятельность по выявлению и устранению причин, порождающих преступления против правосудия, и условий, способствующих их совершению, складывается из множества взаимосвязанных мер, различающихся по объему, масштабам, конкретному содержанию и другим признакам.

Важно обратить внимание на то, что преступления против правосудия часто взаимосвязаны с организованной преступностью и коррупцией, которая все более глубоко проникает в систему органов государственной власти и органов местного самоуправления и представляет собой непосредственную угрозу для национальной безопасности. В этой связи борьба с корупцией должна стать одним из приоритетных направлений в деятельности правоохранительных органов и специальных служб российского государства. В рамках своей деятельности соответствующие правоохранительные органы, включая органы внутренних дел, призваны реализовывать предусмотренные законом уголовно-правовые меры противодействия преступлениям против правосудия.

К приоритетным направлениям реализации уголовной политики в деятельности органов внутренних дел по защите правосудия предлагается отнести следующие:

- применение мер предупреждения, пресечения и ответственности за использование должностных полномочий для коррупционных злоупотреблений, взяточничества и обеспечения справедливого наказания виновных за подобные преступления;

- использование целенаправленных мер противодействия давлению на суд, органы расследования и конкретных участников процесса, фальсификации доказательств, вынесению незаконных решений;

- противодействие попыткам незаконного вмешательства в уголовное судопроизводство;

- применение мер, направленных на ослабление действия причин сверхвысокой латентности коррупционных должностных преступлений, в том числе связанных с пособничеством организованным преступным группам и сообществам.

Решению названных задач способствует обеспечение полного использования оперативно-розыскных и иных возможностей выявления преступлений против правосудия власти: межведомственный и межрегиональный обмен информацией обеспечение единства действий различных служб милиции, активное использование возможностей доказывания с помощью технических средств и косвенных доказательств, а также усиление контроля и надзора со стороны органов прокуратуры.

Во втором параграфе II главы рассмотрены вопросы квалификации фальсификации доказательств.

Особым видом фальсификации доказательств авторы обоснованно считают подкладывание, подбрасывание предметов или документов с целью их последующего изъятия и оформления в качестве доказательств¹.

Следует признать, что фальсификация всегда является активным действием, направленным на искажение реального содержания объектов, выступающих в гражданском, арбитражном или уголовном деле в качестве доказательств.

Фальсификация доказательств – формальный состав преступления. Для квалификации деяния по соответствующей статье не требуется наступления каких-либо общественно опасных последствий, за исключением ч. 3 ст. 303 УК РФ, которой предусмотрена повышенная ответственность за фальсификацию доказательств, повлекшую тяжкие последствия.

Вместе с тем существует несколько подходов к решению вопроса о том, с какого момента преступление является оконченным. Так, ряд авторов полагают, что фальсификация имеет место в действиях преступника с момента предъявления суду сфальсифицированного доказательства. Другие специалисты считают, что состав преступления наличествует только в случае приобщения подложного доказательства к материалам соответствующего дела в порядке, установленном процессуальным законодательством.

Неоконченное преступление менее опасно по сравнению с деянием свершившимся, разрушительное влияние которого на общественные отношения уже произошло, поэтому для охраняемых общественных отношений весьма значимо, что вред, им угрожающий или причинённый, может быть предотвращён.

«Предотвращение виновным вредных последствий совершённого преступления свидетельствует не только об отсутствии ущерба правоохраняемому объекту, но и характеризует объективные свойства преступного деяния, его безрезультатность»¹. Законодатель учитывает, что это возможно в том числе благодаря доброй воле лица, отказывающегося от исполнения преступных намерений, либо раскаяние которого деятельно способствует заглаживанию причинённого вреда. В первом случае нет основания для уголовной ответственности, во втором есть основание для освобождения от неё или смягчения наказания. Разница принципиальная, поскольку уголовная ответственность, как и ответственность вообще, есть следствие правонарушения, в нашем случае — преступления. Поэтому освобождение от уголовной ответственности может иметь место, только если совершено преступление, ибо в обратном случае (лицо добровольно отказалось от доведения его до конца) освобождать собственно не от чего.

Состав фальсификации доказательств по уголовному делу (ч. 2 ст. 303 УК) сконструирован как формальный, для признания его оконченным достаточно, чтобы субъект совершил действия или бездействие, указанное в диспозиции статьи.

Добровольным отказом от преступления признаётся прекращение лицом приготовления к преступлению либо прекращение действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца, Можно ли в этой связи считать, что фальсификация доказательств по уголовному делу доведена до конца, если, например, подложное доказательство, представленное защитником, признано судом недопустимым и не положено в основу приговора? Отвечая отрицательно, приходим к противоречию: преступление может быть окончено, но при этом не доведено до конца (предположим, защитник не добился оправдательного приговора).

Авторы оценивают как покушение на фальсификацию доказательств ситуацию, когда ложные доказательства впоследствии признаются недопустимыми либо не относимыми. Следуя этой логике, надо признать покушением на фальшивомонетничество попытку распространения уже изготовленных подделок. Авторы забывают, что, как и фальшивая купюра, ложное доказательство априори недопустимо и не относимо. Признание ложного доказательства допустимым является одним из вредных последствий фальсификации, однако выходит за рамки объективной стороны рассматриваемого преступления, также как и распространение поддельных денег выходит за рамки их изготовления, совершённого с целью распространения.

Понимание фальсификации по уголовному делу о тяж­ком или особо тяжком преступлении не представляет осо­бой теоретической трудности, и понимание этого квалифи­цирующего признака совпадает практически у всех авто­ров. Данное квалифицирующее обстоятельство носит форма­лизованный характер и выражается в том, что дознава­тель, следователь, прокурор или защитник фальсифицируют доказательство, относимое к делу по обвинению лица в тяжком или особо тяжком преступлении. При этом не иг­рает юридической роли, какова цель такой фальсификации (желание незаконно освободить лицо от уголовной ответ­ственности, «занизить обвинение», либо наоборот неза­конно освободить обвиняемого от уголовной ответственно­сти или «завысить обвинение»). Таким образом, для вме­нения данного квалифицирующего признака неважно, сфаль­сифицировано обвинительное или, наоборот, оправдывающее доказательство.

Состав фальсификации доказательств по некоторым признакам совпадает с иными составами преступлений. В результате, возникает необходимость разграничения смежных деяний и определения совокупности преступлений. Представляется, что фальсификация доказательств по уголовному делу является специальной нормой по отношению к ст. 285 УК РФ «Злоупотребление должностными полномочиями». Ст. 285 УК РФ устанавливает уголовную ответственность за злоупотребление должностными полномочиями, а ст. 303 УК РФ - за фальсификацию доказательств конкретным должностным лицом. Поэтому в соответствии с ч. 3 ст. 17 УК РФ не требуется дополнительной квалификации данного деяния по нескольким статьям УК РФ.

По субъектным признакам фальсификация доказательств отличается от такого однородного преступления против правосудия как заведомо ложное показание, заключение эксперта, специалиста или неправильного перевода (ст. 307 УК РФ).

При детальном изучении ст. 303 УК РФ и смежных с ней составов преступлений закономерно возникает вопрос: как квалифицировать деяния, направленные на фальсификацию доказательств по уголовному делу лицами, не являющимися специальными субъектами данного преступления, но имеющими доступ к материалам дела? Например, как квалифицировать фальсификацию доказательств по уголовному делу судьей, если его деяние не связано с вынесением заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта (деяния, предусмотренные ст. 305 УК РФ). Так может произойти при коллегиальном рассмотрении дела, когда фальсификация доказательств не повлияла на итоговое решение по делу. Ведь судья не является субъектом преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ.

Подобные деяния очень схожи со служебном подлогом (ст. 292 УК РФ), непосредственным объектом которого является нормальная деятельность государственных органов, связанная с оборотом и выпуском официальных документов в обращение. Посягательство же осуществляется на «…общественные отношения по обеспечению поступления в распоряжение органов правосудия достоверных (вещественных и письменных) доказательств».¹ Соответственно, квалифицировать данные деяния как служебный подлог нельзя.

Полагаем, что российскому законодателю следует пойти по пути уголовного законодательства Дании, Китая, Польши, Швеции, Швейцарии, где субъектом преступлений, связанных с фальсификацией доказательств, может быть признано любое лицо, и расширить круг субъектов фальсификации доказательств, включив в него судью и секретаря судебного заседания.

В третьем параграфе II главы обозначены основные направления совершенствования уголовного законодательства об ответственности за фальсификацию доказательств и практики его применения.

Приведенные в работе примеры подтверждают как социально-юридическую, так и криминологическую обоснованность признания судей субъектами фальсификации доказательств и внесении соответствующих изменений в ст. 303 УК РФ отметим, что предложение об установлении уголовной от­ветственности судей за фальсификацию доказательств под­держали 65 % участников социологического опроса.

На наш взгляд, следует также обратить внимание на возможность указания в качестве субъекта фальсификации доказательств по уголовному делу секретаря судебного заседания.

Здесь целесообразно обратиться к законодательству зарубежных стран. Наиболее ярким примером по нашему мнению является УК Китайской Народной Республики, который предусматривает ответственность за умышленную неправильную запись протокола судебного заседания секретарем в судебном процессе. Протокол судебного заседания является доказательством, а умышленная запись в нем искаженных сведений или не запись истинных, по своей сути и есть фальсификация доказательств. Но статья 303 УК РФ не предусматривает в качестве субъекта преступления секретаря судебного заседания, соответственно фальсификация доказательств по уголовному делу секретарем судебного заседания по уголовному законодательству непреступна.

Данный пример не единичен, фальсификация доказательств, обладая высокой степенью латентности, не может «похвастаться» своей распространенностью.

Отдельно рассмотрены условия освобождения лица, совершившего фальсификацию доказательств от уголовной ответственности. Остается неясным, почему законодатель не поступил при конструировании данной нормы также как и в ст. 307 УК РФ «Заведомо ложные показание, заключение эксперта, специалиста или неправильный перевод». На наш взгляд, целесообразно и ст. 303 «Фальсификация доказательств» дополнить примечанием, в котором будут указаны специальные условия, при которых лицо, совершившее данное преступление будет освобождаться от уголовной ответственности.

Так, по нашему мнению, примечание к ст. 303 «Фальсификация доказательств» должно быть изложено в следующей редакции:

«Лицо, совершившее деяние, предусмотренное ч.3 данной статьи освобождается от уголовной ответственности за совершение данного преступления, если оно добровольно в ходе дознания, предварительного расследования или судебного разбирательства до вынесения приговора суда или решения суда заявило о фальсификации им доказательств».

На наш взгляд, дополнение ст. 303 УК РФ примечанием в указанной редакции будет способствовать выявлению таких преступлений и в многих случаях поможет избежать наступления тяжких последствий, указанных выше. Ответственность в данном случае должна быть дисциплинарная, а не уголовная.

И в заключение хотелось бы отметить, что проблемы неприменения нормы об ответственности за фальсификацию доказательств кроются не только в конструкции самой уголовно-правовой нормы, но также и в субъективных качествах, присущих участникам уголовного судопроизводства.

Рассмотрен также субъективный момент совершения фальсификации доказательств следователем. Когда речь идет о корыстном мотиве, карьеризме, личном отношении к подозреваемому (обвиняемому), то следует прежде всего говорить о профессиональной нравственной деформации сотрудников. Это связано с тем, что следователи ограничены жесткими временными рамками на производство предварительного расследования по делу. И мало кто успевает все сделать вовремя, и, как нам представляется, причинами этого являются: 1) низкая квалификация сотрудников; 2) несовершенство уголовно-процессуальных норм; 3) неукомплектованность следственных подразделений; 4) слабый надзор со стороны органов прокуратуры; 5) отсутствие должного контроля со стороны руководителей следственных подразделений и ОВД и прокуратуры.

По нашему мнению, решить эту проблему в кратчайшие сроки невозможно, так как речь идет о формировании нового мышления у представителей судейского корпуса, адвокатуры, сотрудников правоохранительных органов, однако это не значит, что стоит оставить все на своих местах, как представляется должен быть выработан комплекс мероприятий, направленный на решение этой проблемы по указанным выше направлениям.

В заключении изложены основные выводы и предложе­ния, сформулированные в ходе исследования.

Рассмотрение развития уголовного законодательства об ответственности за фальсификацию доказательств по уголовному праву России показало следующее:

Во-первых, уголовно-правовые нормы дореволюционного уголовного права стали базовыми для советского законодательства в области привлечения к уголовной ответственности за фальсификацию доказательств.

Во-вторых, как показывает исторический анализ актов дореволюционного и советского уголовного законодательства, эти акты не содержали отдельной нормы, предусматривающей ответственность за фальсификацию доказательств как за самостоятельное преступление.

В-третьих, на протяжении всей истории развития российского уголовного права (от Русской Правды до УК РФ 1996 г.) все преступления против правосудия, запрещавшиеся и запрещающиеся под угрозой уголовного наказания, нормы о которых предусматривали и предусматривают ответственность за фальсификацию доказательств, классифицировались на две группы:

1) различные формы фальсификации доказательств - лжедонос, лжесвидетельство, подделка или предъявление суду лжедоказательств, лжеприсяга, ложные бесприсяжные показания в собственном деле и др.;

2) преступления, в которых фальсификация доказательств являлась способом их совершения, отягчая тем самым содеянное, - привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности лицом, производящим дознание, следователем или прокурором путем искусственного создания доказательств обвинения, заведомо ложный донос о совершении преступления с искусственным созданием доказательств обвинения, заведомо ложное показание свидетеля или потерпевшего с искусственным созданием доказательств обвинения и др.

В-четвертых, в зависимости от времени действия источников права наказание за различные формы фальсификации доказательств и иные преступления, квалифицирующим признаком которых являлась фальсификация доказательств, варьировало в пределах от признания недействительными судебных решений, принятых на основании подложных фактов, до смертной казни.

В-пятых, результирующим итогом анализа исторических источников уголовного права является вывод об отсутствии единого подхода к пониманию объективной стороны фальсификации доказательств, следствием которого являлось ее законодательное закрепление не во всех памятниках уголовного права и неоднообразное толкование и применение соответствующих норм о мерах ответственности за данное преступление..

В-шестых, ст. 303 УК РФ, предусматривающая ответственность за фальсификацию доказательств, является новеллой уголовного законодательства постсоветской России.

2. Рассмотрев признаки фальсификации доказательств по уголовному делу, мы пришли к следующим выводам:

Во-первых, словосочетание «фальсификация доказательств» в УК РФ основано на терминологии, в частности словосочетании «искусственное создание доказательств обвинения», использовавшихся в УК РСФСР 1960 г.

Во-вторых, «искусственное создание доказательств обвинения» - это создание доказательств обвинения, подобных настоящим, в то время как «фальсификация» - это искажение доказательств не только обвинения, но и защиты, притом имеющих место в действительности.

В-третьих, УК РФ 1996 г. существенно расширил пределы уголовной ответственности при фальсификации доказательств по уголовному делу, фактически включив защитника в качестве субъекта рассматриваемого состава преступления.

В-четвертых, предлагается ввести единое определение фальсификации доказательств, которое в целях правильной квалификации деяний, целесообразно было бы закрепить в примечании к ст. 303 УК РФ.

3. Изучив уголовное законодательство различных государств, и придерживаясь мнения о том, что хотя у каждой страны имеются свои сложившиеся нормы и традиции, нельзя не признать, что положительные моменты действующего зарубежного законодательства, особенно подтвержденные достаточно длительной практикой его применения, было бы целесообразно использовать и в Российском уголовном законе, с учетом особенностей социальных, экономических, правовых и идеологических факторов, имеющихся в нашей стране.

4. Основанное на материалах исследования предложение расширить круг субъектов фальсификации доказательств по уголовному делу, за счет включения в него, – помимо лиц, производящих следствие и дознание, прокурора и защитника, – судьи и секретаря судебного заседания.

5. Предложение автора о дополнении ст. 303 УК РФ примечанием, которое предусматривает специальный случай освобождения от уголовной ответственности за совершение данного преступления.

6. Также следует отметить, что проблемы недостаточно эффективного применения уголовно-правовой нормы об ответственности за фальсификацию доказательств заключаются не только в конструкции самой уголовно-правовой нормы, но также и в субъективных качествах, присущих участникам уголовного судопроизводства.

Таким образом эффективная борьба с данным преступлением возможна лишь при комплексном решении указанных выше проблем как в рамках уголовного права, так и криминологии.


Основные положения диссертации опубликованы в шести научных статьях, общим объёмом 1,9 п.л.:

Научные статьи, опубликованные в изданиях, рекомендованных перечнем ВАК:


1. Кондратьев А.А. Проблемные вопросы квалификации фальсификации доказательств по уголовному делу лицами, осуществляющими предварительное расследование // Закон и право. – 2008. № 12. – 0,3 п.л.


Научные статьи, опубликованные в иных изданиях:

2. Кондратьев А.А. Объективные признаки фальсификации доказательств по уголовному делу о ДТП // Материалы международной научно-практической конференции «Система обеспечения безопасности дорожного движения: проблемы реализации и пути совершенствования». – Орел: ОрЮИ МВД России, 2008. – 0,3 п.л.;
   
3. Кондратьев А.А. Проблемы квалификации фальсификации доказательств по уголовному делу // Материалы международной научно-практической конференции «Закон и правопорядок в современном обществе». – Орел: ОрЮИ МВД России, 2008. – 0,3 п.л.;
   
4. Кондратьев А.А. Фальсификации доказательств по уголовному делу: понятие, некоторые проблемы квалификации // Вестник Орловского государственного университета. – 2008. № 4 – 0,3 п.л.
   
5. Кондратьев А.А. Вопросы квалификации фальсификации доказательств по уголовному делу // Наука и практика. – 2008. № 2 – 0,3 п.л.;
   
6. Кондратьев А.А., Шестаков А.Л. Федеральный закон «Об оказании квалифицированной юридической помощи в Российской Федерации» – средство предупреждения преступлений против правосудия? // Материалы научной сессии преподавателей и студентов «Экономико-правовые процессы в современном обществе: тенденции развития». – Орел: Издатель Александр Воробьев, 2009. – 0,4 п.л. (соавторство не разделено)
   

Кондратьев Андрей Александрович


УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

ЗА ФАЛЬСИФИКАЦИЮ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ

ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ ЛИЦАМИ,

ОСУЩЕСТВЛЯЮЩИМИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ

РАССЛЕДОВАНИЕ

Подписано в печать «16» декабря 2009 г.

Усл. печ. л. 1,4. Уч.-изд. Л. . Зак. . Тираж 120 экз.


Центр оперативной полиграфии

ФГОУ ВПО РГАУ – МСХА им. К.А. Тимирязева

127550, Москва, ул. Тимирязевская, 44