Geum.ru

Джон Ч. Маккинни Впериод после первой мировой войны одним из значительных достижений социологии было усложнение методов, процедуры и техники

Вид материалаДокументы

Содержание


Основные процедуры и техника
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6
Номотетаческое а идиографаческое направления

В принципе американские социологи почти полностью приняли в своей науке номотетический идеал, идеал, который исходит из модифицированной версии первоначальной формулировки Виндельбанда номотетически-идиографической дихотомии. Виндельбанд различает два класса наук: науки, изучающие общее и провозглашающие естественные законы (номотетические), и науки, изучающие частности в их исторически детерминированных конфигурациях (идиографические). Проблема, провозглашает ли социология естественные законы, не является злободневной. Все согласны, что социология изучает общие, закономерные и повторяющиеся аспекты явлений и, следовательно, может обобщать и предсказывать в пределах доказанной теории. Это делает ее номотетической дисциплиной, несмотря на то что естественные законы заменены эмпирическими обобщениями25.

Подобно всем другим наукам, социология обладает необходимым идиографическим аспектом. Она содержит наряду с обобщениями многочисленные частные положения. Проблема концентрируется вокруг вопроса о том, в какой степени поиски этих частностей [[237]] преобладают над попытками к обобщению, поскольку достижение общего знания является признанной целью этой дисциплины. Социология накопила огромное количество описательных данных относительно конкретных людей, мест и событий. Имеется выборочное изучение конкретных правонарушителей, обзоры конкретных коллективов, экологические описания конкретных городов, наблюдения над конкретными забастовками и т. д. Ценность этих описаний является несомненной, поскольку они служат центром, и» которого исходят эмпирические обобщения. Их ценность сомнительна, однако лишь тогда, когда они остаются в виде частностей и не приводятся в соответствие с основной теорией. За последние несколько десятилетий была создана многообещающая, хотя и скромная система эмпирических обобщений, и закономерно предполагать, что этот процесс будет продолжаться и в будущем. Тем не менее большинство теоретически ориентированных социологов серьезно озабочены скудостью обобщений по сравнению с массой частностей. Короче говоря, их озабоченность связана с тем, что большинство социологов утверждают желательность и необходимость формулировки общего и повторяющегося, а на практике занимаются собиранием данных и накоплением описательных частностей26.

Основные источники идиографического направления. Несмотря. на цели социологии, в отношении которых имеется явное согласие большинства социологов, на деле существует весьма мощное идио-графическое направление. Оно, по-видимому, имеет несколько источников. Одним из источников является контакт между дисциплинами, причем несколько представителей родственных областей делают сильный упор на идиографию. Среди них имеются антро-пологи-культуроведы, такие, как Боас, Герсковиц, Лауи, Уилли и Уисслер, социальные психологи, как, например, Кантор, эконономисты-институтоведы, как Митчелл. Почти все американские историки подчеркивают неповторимость, а следовательно, конкретность любой социальной ситуации. Социологи, подпавшие под их влияние и влияние их процедур, склонны превратиться в идиографических наблюдателей и регистраторов.

Вторым источником идиографического направления является рост за последние годы движения «изучения коллективов». Под мощным влиянием «Миддлтауна» («Middletown») Линда было проведено значительное количество исследований коллективов, ни одно из которых не достигло уровня «Миддлтауна» и большинство из которых были почти полностью идиографическими. По-видимому, уже давно эти исследования стали постепенно терять свое значение; по крайней мере внушает сомнение необходимость в еще большем количестве Миддлтаунов, Плэйнвиллей, Янки Сити и Джонсвиллей. С точки зрения социологии как науки требуется исследование общих форм поведения коллектива, но к нему нужно подходить [[238]] с учетом некоторых общих соображений. Альтернативой служит-роет скорее социографии, чем социологии.

Еще одним важным источником идиографического направления является использование статистического метода. Не нужно считать это утверждением, что статистический метод исключительно является идиографическим по характеру. Его номотетические аспекты постепенно завоевывают себе почву, и в настоящее время значение, придаваемое статистической корреляции, вариантности и вероятности, по-видимому, значительно больше, чем значение, придаваемое-статистическому описанию. Статистический метод включает значительный номотетический момент, потому что статистическое перечисление редко является исчерпывающим. Доказательством этого является быстрый рост выборочной теории. Тем не менее вначале статистика была главным образом описательной, и это правильно-также в отношении большинства современных статистических исследований. Имеется все еще много социологов, которым доставляет-удовольствие накоплять статистические данные, не зависящие, как предполагается, от гипотез и общих категорий.

Последний и наиболее важный в методологическом отношении источник идиографического направления, или, более точно, идиографически-номотетического смешения, заключается в проблеме-абстракции. Все явления будут уникальными, если их рассматривать на достаточно низком уровне абстракции. Задача науки всегда состояла в концептуализации этих явлений в абстрактных терминах, для того чтобы понять их общий характер. Тот факт, что вторая мировая война была исключительной войной, является не больших препятствием социологическому изучению войн, чем тот факт, что любой данный земляной червь является исключительным, не служит препятствием к изучению общей структуры земляных червей. Абстракция является общей научной проблемой. Правда, что эта проблема сохраняется в социологии, потому что социолог часто интересуется неповторимыми явлениями или происходящими в небольшом количестве случаев. Этот интерес стимулируется благодаря тому, что указанные случаи являются исключительными и, следовательно, «любопытными». Ответ здесь, по-видимому, лежит в применении аналитической индукции Знанецкого или же (в ситуации, относящейся к немногим случаям) в применении разработанной теории ограниченной выборки.

Бихевиоризм и его модификация

Как значительное движение бихевиоризм возник сразу же после первой мировой войны. Хотя сравнительно мало социологов приняло крайние взгляды Уотсона27, это движение тем нс менее [[239]] оказало значительное влияние на социологическое мышление, особенно на той периферии социологии, которая известна под именем социальной психологии. Бихевиоризм был неопозитивистской попыткой уподобить изучение человеческого поведения изучению естественных наук. Что же касается самой дисциплины, она отбросила понятие сознательности, ощущения, восприятия, воли, образа, умственного опыта и роли мотивов в определении поведения. Те концепции, которые бихевиоризм сохранил из старой психологии, как, например, мышление и эмоция, он заново определил как формы наблюдаемой или непосредственно логически выводимой деятельности. Упор делался на связь между стимулом и реакцией, и явное поведение приобрело центральное значение.

Этот подход согласовался с растущими эмпирическими и прагматическими тенденциями в двадцатых годах; он, по-видимому, удовлетворял требованиям объективности и механической уверенности в проведении исследования. Благодаря его подчеркиванию механического характера связи между стимулом и реакцией он особенно подходил для классификации, поэтому он обещал освободить социологию от ее субъективизма и, таким образом, превратить ее в «точную науку». Замечание Бэйна, написанное в 1928 году, является примером этого направления: «Развитию социологии как естественной науки препятствовало: 1) подчеркивание ее нормативного, а не дескриптивного аспекта; 2) слишком большое внимание к субъективным факторам, таким, как идеи, идеалы, мотивы, чувства, желания и позиции, и слишком мало внимания к объективному явному поведению...»28.

К несчастью, обещание радикального бихевиоризма не «окупилось» при исследовании. Почти не имеется работ, действительно основанных на этом принципе,—возможно, потому, что те вещи, которые он пытался объяснить, нелегко сводятся, если это вообще возможно, к механической циркуляции стимула-реакции. Не было накоплено ничего напоминающего научные знания в радикально-бихевиористском смысле в отношении таких явлений, как моды, капризы, мании, условности, слухи, общественное мнение, позиции, обычаи, институты и социальные системы. В результате в тридцатых годах гораздо более скромный тип бихевиоризма быстро вытеснил старую разновидность и все еще в ходу «символистически-интеракционистская» версия, которую особенно проповедовал Мид29. Положительное значение модифицированного бихевиоризма заключается в том, что он частично заполнил ту пропасть, которая казалась шире, чем она была на самом деле, между объективизмом и субъективизмом; подчеркнул значение символического взаимодействия, которое привело к развитию социологии коммуникаций: переориентировал на исследование установок, так что установки перестали изучаться в «вакууме», а стали связываться с социальной

структурой, и, наконец, в той перспективе, которая содержится в подходе Мида, для роста в будущем специфически американской социологии знания.

Спор об операционалазме

Теория операционализма, установленная Бриджменом в физике в 1927 году, была перенесена в тридцатых годах в социологию несколькими наиболее склонными к прагматизму социологами. В тридцатых и сороковых годах это было предметом значительных споров, но проблема несколько утратила свое значение в середине столетия30. Центральная идея теории выражена Бриджменом следующим образом: «В общем под любым понятием мы подразумеваем не больше, чем ряд операций; понятие синонимично соответствующему ряду операций... Значением суждения является его проверяемость»31. Лундберг, в частности, понял это как намек на пересмотр всей системы понятий социологии. Он утверждал, что дальнейшее использование современных социологических символов обречет эту дисциплину на «субъективность». Он указал на то, что не существует единогласия в отношении «значения» даже наиболее простых понятий; понятия обычно используются в самых различных значениях, означают разные вещи для разных людей, а в различных случаях даже разные вещи для тех же самых лиц. Он считал это роковым для научного подхода, и поэтому он также утверждал, что «единственным способом определения чего-нибудь объективного является определение в терминах операций»32.

Возражения против операционной социологии сосредоточивались на ограничениях роли понятий и систематической теории, вызываемых этим подходом. Если понимать первоначальное заявление Бриджмена дословно, как оно и было понято некоторыми социологами, оно влечет за собой строгое ограничение понятий, например традиционное значение «величины» как понятия не может быть синонимом «физических операций», связанных с измерением величины. Физическая операция измерения величины всегда определяет только величину данного конкретного объекта. Значение, традиционно приписываемое величине как понятию, однако, определяло операцию измерения, ибо без знания этого значения физик был бы не в состоянии выбрать способ измерения, подходящий для данного объекта. Измерять вспаханное поле термометром и назвать [[241]] полученное «размером» было бы, однако, не более странным, чем измерять умственные способности при помощи теста и назвать это «интеллектом». Операционалисты пренебрегают тем фактом, что понятия всегда «общи», а операция всегда «конкретна» и, следовательно, определяется общим. Радикальный операционализм лундбергского типа не учитывал роли синтезирующей рациональной мысли при создании понятий и, таким образом, превратился в форму грубого эмпиризма.

Операционализм противопоставляется систематической теории. Вторым последствием радикального операционализма явилось преуменьшение роли систематической теории. Такое типичное операционистское заявление, как «интеллект — это то, что тестируется при помощи тестов интеллекта», подразумевает, что может быть так же много «интеллектов», как и «тестов». Если это так, результатом будет крайний эклектизм и станет невозможным создать систему взаимосвязанных понятий общего эмпирического значения.

Хотя операционализм и не был успешно включен в какое-нибудь из важных исследований социологии, он тем не менее оставил свой след. Во-первых, значительная доля операционализма наличествует во многих эмпирических исследованиях, особенно в диссертациях. Во-вторых, и что еще более важно в методологическом отношении, операционализм способствовал развитию и повсеместному принятию более умеренного течения, .известного под названием инструментализма. Первоначально сформулированный Дьюи, он является теперь основным направлением как теоретиков, так и эмпириков. Инструментализм, часто еще выступающий под маркой операционализма, просто утверждает, что понятия должны подвергаться исследованию и могут быть гипотезой для целей исследования. Более того, инструментализм утверждает, что теории, дискретные или систематические, должны оцениваться с точки зрения их годности, достоверности и плодотворности для исследования. Эта ориентация присутствует в скрытом виде в работе Стауффера и его сторонников, Мертона и Лазарсфельда и даже во всеохваты-вающей систематической теории Парсонса33.

Прагматическое направление

Прагматизм, хотя и является философским термином, обозначает скорее точку зрения, чем систему идей, поэтому он проявляется во многих различных подходах и системах. Прагматизм выражается в привычке интерпретации идей и событий в терминах их последствий. В результате он тесно связан с логикой эксперимента, который является основой современного научного исследования. Следовательно, прагматизм, по-видимому, не ведет к каким-либо окончательным философским выводам, а является просто выражением тенденции принять все, что является эффективным в проведении [[242]] исследования. Он, таким образом, является расширенным эмпиризмом, который учел связь концептуализации и теории с исследованием.

Практическое научное исследование состоит в постоянном подходе к новым проблемам и в связи с этими новыми проблемами к формулировке новых гипотез. Проверка этих гипотез лежит на человеке-исследователе, оснащенном инструментами. Таким образом, тест заключается в самом процессе познания. С этой точки зрения, следовательно, математика, основная теория, инструменты, техника наблюдения и т. д. просто являются аппаратом для разработки гипотез, относящихся к опыту. Прагматизм как теория — это не что иное, как выражение научного метода в том виде, в каком он оказался эффективным в прошлом.

Слишком рано еще устанавливать влияние прагматизма на социологию. Без сомнения, за последнее десятилетие прагматизм сильно продвинулся вперед, и различные аспекты этого направления могут быть обнаружены во многих методологических взглядах, разбираемых здесь. Он проявляется несколькими различными путями, в частности в сокращении догматизма в социологии и растущей тенденции не принимать как окончательное или решающее любой отдельный подход, теорию или инструмент. Прагматическое направление в социологии отождествляет себя с использованием научных методов, поскольку эти методы влекут за собой постоянный анализ проблематических ситуаций, выдвижение и рассмотрение различных гипотез, связанных с этими проблемами, и их проверку опытом.

Имплицитная роль прагматизма в американской социологии. Американская методология пронизана прагматическими взглядами, что характерно не только для работ признанных эмпириков, но также и для наших выдающихся теоретиков. Например, Толкотт Парсонс создал наиболее «рационалистическую» и «дедуктивную» систему современной социологии, тем не менее она сильно окрашена прагматизмом. Считая, что «структурально-функциональный» подход является существенным для развития социологии, Парсонс говорит, что он считает его наиболее «плодотворным» или «полезным». В соответствии со своим утверждением, что каждое эмпирическое исследование проводится в пределах концептуальной схемы, которая или имплицитна, или эксплицитна, Парсонс утверждает, что «единственными оправданием такой концептуальной схемы является ее полезность, та степень, в которой она облегчает достижение цели научного исследования»34. Согласно Парсонсу, окончательная проверка и оправдание являются, следовательно, прагматическими.

Эта американская тенденция рассматривать и оценивать любой эвристический прием с точки зрения его инструментальной пользы при проведении экспериментального (исследовательского) процесса [[243]] придает методологии значительную гибкость и приспособляемость, хотя с этим связаны известные опасности. Эти опасности похожи на те, которые связаны с эмпиризмом, и их можно вкратце изложить как оппортунизм, недостаток направленности и преемственности, колебание при выборе между противоречащими подходами, интерес к непосредственным проблемам и, следовательно, отсутствие перспективных взглядов. Основным вкладом в методологию прагматических взглядов, по-видимому, является его подчеркивание инструментализма, экспериментального планирования (контролируемого опыта) и скромной рабочей теории. В той мере, в какой американская методология извлекла пользу из этого прагматического плана, она скорее стала «тупоголовой», чем «безголовой».

ОСНОВНЫЕ ПРОЦЕДУРЫ И ТЕХНИКА

После первой мировой войны американская социология уделяла особое внимание процедуре и технике. Каждая из первоначальных процедур, статистическая, экспериментальная, типологическая, историческая и изучение выборочных случаев, широко применялась и разрабатывалась. Несомненно, однако, что статистическая процедура с ее многочисленными техническими приемами перечисления и измерения развивалась и применялась более, чем любая другая. Кроме того, постоянный интерес к техническим приемам, приспособленным для конкретного обнаружения фактов и их манипуляции, вызвал необычайное развитие как качественных, так и количественных приемов. Этот интерес к процедуре и технике дал в результате поколение технически опытных социологов и продолжает быть наиболее характерной чертой, быстро развивающейся современной социологии.

Учебники по исследовательской методике

Один из самых быстрых способов понять развитие американской социологии — это просмотреть различные учебники по «методу». Скорость, с какой эти учебники устаревали, дает удовлетворение. Лучшие из учебников по методам двадцатых годов, например, .выглядят весьма примитивными по сравнению с современными. В 1920 году Чэпин опубликовал работу о методе, «Полевая работа и социальное исследование» («Field Work and Social Research»), которая представляет собой первую действительную попытку кодифицировать исследовательскую процедуру в социологии. Первым учебником, который превзошел книгу Чэпина, является работа «Новое социальное исследование» («The New Social Research») Богардуса, опубликованная в 1926 году. Его короткая слава была немедленно предана забвению при появлении в 1928 году работы Палмера «Полевые исследования в социологии» («Field Studies in Sociology»), представляющей собой описание исследований того времени в Чикагском университете. Затем в 1929 году социология пережила [[244]] год своего расцвета. В это время Одум и Йохер опубликовывают работу «Введение в социальное исследование» («An Introduction to Social Research»), а Лундберг — свое «Социальное исследование» («Social Research»). Хотя эти книги несколько различались между собой, они намного превосходили по широте и совершенству все, что было опубликовано ранее. В следующем году появилась еще более пространная работа, чем опубликованные раньше: «Методы и статус научного исследования с частным применением к социальной науке» («Methods and Status of Scientific Research with Particular Application to the Social Science») Спара и Свенсона.

В 1931 году социология достигла важного поворотного пункта. До этого момента все опубликованные ранее книги о методах можно было считать «учебниками». В 1931 году Совет по исследованиям в общественных науках издал «Методы в социальных науках: сборник материалов» («Methods in Social Sciences: A Casebook») под редакцией Раиса. Это не было простое руководство, книга состояла из анализа 52 методологических докладов по общественным наукам. Впервые методология выступила на сцену в действительном смысле этого слова. Не похожей на книгу Раиса, но тем не менее представляющей те же интересы была книга Знанецкого «Метод социологии» («The Method of Sociology»), опубликованная в 1934 году. Ее можно было бы назвать первой великой работой по методологии в Америке. Знанецкий в этом случае связывается с Соединенными Штатами Америки, хотя Польша и имеет приоритет в этом отношении. Эти две работы могут считаться предшествующими основным достижениям, которые имели место за последующие двадцать лет.

Вернемся же к руководствам; в 1936 году Богардус опубликовал «Введение в социальное исследование»; в 1939 году Полина Янг опубликовала превосходную книгу «Научные социальные обзоры и исследование» («Scientific Social Surveys and Research»); в том же году также появились книга «Социальное исследование» Элмера, «Статистика для социологов» («Statistics for Sociologists») Хэгуда и «Элементарная социальная статистика» («Elementary Social Statistics») Маккормика. Второе издание работы Лундберга вышло в свет в 1942 году, а в 1949 году появилось переработанное издание ранней работы Янг. В 1950 году вышла в свет работа «Социально-научные исследовательские методы» («Social Science Research Methods») Ги.

Затем появились современные книги по исследованию, книги с «новыми взглядами» по сравнению с теми, которые были опубликованы ранее. В общем старые книги, за исключением книг Раиса и Знанецкого, сосредоточивали свое внимание на практике эмпирического исследования и относительно мало касались обоснования и описания технических приемов в свете логики науки. Современные работы представляют собой значительный сдвиг в сторону технических приемов, хотя они и сохранили интерес, выраженный в ранних работах. «Методы исследования социальных отношений» («Research [[245]] Methods in Social Relations») Ягоды, Дейча и Кука; «Методы социального исследования» («Methods in Social Research») Гуда и Хатта; «Методы исследования в науке о поведении» («Research .Methods in the Behavioral Science») Фестингера и Каца; «Введение в социальное исследование» («Introduction to Social Research») Доби и других; «Сфера и метод социологии» («The Scope and Method of Sociology») Фёрфи; «Планирование научного исследования» («The Design of Social Research») Аккова и «Язык социального исследования» («The Language of Social Research») Лазарсфельда и Розенберга—все они являются замечательным современным обогащением техники в социологии по сравнению с прошлыми десятилетиями, результатом многостороннего значительного развития процедуры и техники со времени первой мировой войны.