Зоонимическая лексика карачаево-балкарского языка 10. 02. 02 языки народов Российской Федерации (тюркские языки)

Вид материала

Автореферат

Содержание Текуев Мусса Масхутович Общая характеристика работы Цель и задачи исследования. Методологической и теоретической базой исследования Научная новизна диссертационной работы Теоретическая и практическая значимость исследования Основные положения, выносимые на защиту Методы исследования Объектом исследования Материал исследования Апробация работы Структура работы Основное содержание работы Место зоонимов в лексико-семантической системе карачаево-балкакрского языка Существительное + существительное Основное содержание диссертации

Подобный материал:

• Балкарская ономастика в парадигме современной лингвистики 10. 02. 02 языки народов, 713.27kb.
• Фонетические и лексические особенности речи кабардино-черкесской диаспоры в турции, 322.73kb.
• Тематическое планирование по русскому языку (9 класс), 445.28kb.
• Энтомологическая лексика в татарском языке 10. 02. 02 Языки народов Российской Федерации, 463.12kb.
• Алеутский язык в российской федерации (структура, функционирование, контактные явления), 788.27kb.
• Историко-лингвистический анализ топонимов бассейна реки уй притока иртыша 10. 02., 350.64kb.
• Общероссийская Интернет-конференция с международным участием «Актуальные проблемы перевода, 23.85kb.
• Система средств выражения побудительной модальности в татарском и русском языках 10., 436.6kb.
• Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы), 3951.9kb.
• Множественное число в эрзянском и финском языках (категория имени) 10. 02. 02. Языки, 326.65kb.

На правах рукописи

ШАВАЕВА ШУРА АЛИЕВНА

ЗООНИМИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА

КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКОГО ЯЗЫКА


10.02.02 - языки народов Российской Федерации

(тюркские языки)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук


Нальчик - 2009

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М.Бербекова».

Научный руководитель: доктор филологических наук профессор

Кетенчиев Мусса Бахаутдинович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук профессор

Текуев Мусса Масхутович


кандидат филологических наук доцент Гаджиахмедов Тагир Исмуллаевич

Ведущая организация: Республиканское государственное учреждение

«Карачаево-Черкесский ордена «Знак Почета» институт гуманитарных исследований при Правительстве Карачаево-Черкесской Республики»


Защита состоится 29 апреля 2009 г. в 9 часов на заседании диссертационного совета Д 212.076.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата филологических наук при ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова» (360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173).


С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова».


Автореферат разослан марта 2009 г.


Ученый секретарь

диссертационного совета Г.Е. Щербань

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Систематическое изучение карачаево-балкарской лексики началось в 70-е гг. ХХ-го столетия. В последние десятилетия карачаево-балкарское языкознание обогатилось значительным количеством работ научно-теоретического и учебно-методического характера, в которых рассмотрены не только общие вопросы лексикологии, но и решены многие частные проблемы. Они были направлены на анализ различных категориальных лексико-семантических отношений, на систематизацию и интерпретацию отраслевых терминосистем, на классификацию лексики с точки зрения происхождения, на функционально-стилистическую дифференциацию слов и т.п. Однако остается много нерешенных проблем, связанных с лексико-семантической системой карачаево-балкарского языка. В этом плане не является исключением и зоонимическая лексика, которой еще не уделено должного внимания.

В имеющихся работах по лексикологии карачаево-балкарского языка отсутствует системное представление о зоонимах. Они не рассмотрены в контексте достижений современной лексической семантики. В силу этого возникает необходимость анализа зоонимической лексики с учетом полевого подхода, объединив зоонимы в самостоятельную лексико-семантическую группу, что позволяет выявить и описать семантическое варьирование зоонимов, их семантические и формально-семантические оппозиции. Рассматриваемый пласт лексики не подвергнут четкой систематизации с точки зрения происхождения, не выявлены до конца ее динамические характеристики, а также специфика функционирования в так называемом «социальном пространстве».

Поскольку язык в целом характеризуется антропоцентрической направленностью, то для современного карачаево-балкарского языкознания одной из важных проблем является изучение человеческого фактора в языке, исследование чего только начинается. В этой связи трудно переоценить роль зоонимической лексики, представляющей собой одну из микросистем языка, которая отражает специфику мировосприятия лица, показывает осознанную, а порой и субъективную объективизацию внешнего мира.

Зоонимы входят в состав многих фразеологизмов, в которых закодирована материальная и духовная культура, традиции и верования, фантазия и история карачаевского и балкарского этносов. Обращение к подобного рода языковым единицам дает возможность обогатить представления о так называемой «фразеологической картине мира», что актуально для современной когнитивной лингвистики.

Перечисленные выше проблемы имеют непосредственное отношение к зоонимической лексике карачаево-балкарского языка и свидетельствуют о необходимости ее полиаспектного анализа, что и предопределяет актуальность данного исследования.

Цель и задачи исследования. В настоящей диссертации ставится цель – дать полиаспектное описание зоонимов в карачаево-балкарском языке.

В соответствии с поставленной целью нами выдвигаются следующие задачи, обусловленные сложившейся в отечественной лингвистике практикой изучения лексико-семантической системы языка:

1. дать системно-семасиологическую характеристику лексики, отражающей животный мир;
   
2. провести социолингвистическую систематизацию зоонимической лексики;
   
3. выявить и описать структурные особенности, а также основные способы образования зоонимов;
   
4. описать основные принципы и способы номинации объектов животного мира;
   
5. исследовать роль фразеологизмов с анималистическим компонентом и зоонимические метафоры в формировании языковой картины мира.
   

Методологической и теоретической базой исследования явились труды ученых-языковедов в сфере лексической семантики. Написанию работы в значительной степени способствовало изучение научно-теоретических отечественных лингвистов, заложивших основы современной парадигмы науки о языке: Ю.Д.Апресяна, Н.Д.Арутюновой, Л.М.Васильева, А.Вежбицкой, В.Г.Гака, Д.О.Добровольского, А.А.Кибрик, Б.А.Серебренникова, А.А.Уфимцевой и др.; тюркологов: Ф.А.Ганиева, Ж.М.Гузеева, А.В.Дыбо, Э.Ф.Ишбердина, К.М.Мусаева, Э.В.Севортяна, Э.Р.Тенишева, З.Г.Ураксина, М.З.Улакова, А.М.Щербака, А.А.Юлдашева и др.

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что в ней представлена системная лексико-семантическая и социолингвистическая интерпретация зоонимов карачаево-балкарского языка.

В работе на основе выработанных в отечественной лингвистике принципов выявлены и описаны основные способы номинации объектов мира животных, а также словообразовательные модели зоонимов. При этом раскрыта роль системы номинаций в формировании карачаево-балкарской языковой картины мира. Это подкреплено также анализом фразеологизмов с анималистическим компонентом и метафорических переносов в русле когнитивного направления в лингвистике, что дает возможность описать не только микромир, но и макромир языка. Такой комплексный подход позволяет детально и скрупулезно отразить природу и других лексико-семантических групп слов.

Теоретическая и практическая значимость исследования обусловливается важностью рассматриваемого спектра проблем для методологических, практических аспектов лексико-семантической системы карачаево-балкарского языка в целом и фразеологии, в частности. Материалы и теоретические положения диссертационного исследования представляют интерес в плане сравнительного изучения лексики тюркских языков. При этом возможно выявление многих универсальных черт зоонимов, функционирующих в том или ином родственном языке, а также их специфики. Работа также будет способствовать усовершенствованию зоонимической терминосистемы карачаево-балкарского языка.

Результаты исследования могут найти применение при теоретическом описании лексики карачаево-балкарского и других родственных языков, при составлении программ, написании учебников и учебно-методических пособий, в учебном процессе, в лексикографической практике.

Кроме того, лексика, отражающая животный мир, может заинтересовать и специалистов в области других наук: историков, этнографов, зоологов и др., поскольку в ней, с одной стороны, закодировано мировосприятие карачаевцев и балкарцев, отражаются их сознание и история, с другой – ощущается стремление приблизиться к научной картине мира.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Лексика, отражающая животный мир в карачаево-балкарском языке, на основе общей категориально-лексической классемы объединяется в лексическое поле парадигматического типа – лексико-семантическую группу, характеризующуюся иерархичностью, и внутри которой наличествуют подпарадигмы, связанные с категориальными лексико-семантическими отношениями, а также формально-семантическими оппозициями слов.
   
2. Социолингвистический анализ зоонимов позволяет говорить о том, что ядро лексико-семантической группы номинаций животных составляют лексемы общетюркского происхождения, хотя большая их часть выработана непосредственно носителями языка в процессе жизнедеятельности. В данной группе слов обнаруживаются и лексические параллели с другими неродственными языками, что предопределяется различными факторами экстралингвистического, социально-исторического характера. В целом микросистема зоонимов отмечена динамичностью, проявляющейся, в первую очередь, благодаря процессу неологизации, в ходе которого язык на современном этапе своего развития вбирает в себя прямые заимствования из русского языка, а также кальки и полукальки.
   
3. Зоонимы карачаево-балкарского языка по своей структуре подразделяются на синтетические и аналитические. Первые дифференцируются на корневые и производные, образовавшиеся путем аффиксации, благодаря продуктивным малопродуктивным и непродуктивным суффиксам. В количественном отношении превалируют номинации животных, образованные путем словосложения, которое позволяет выявить большое число признаков членения мира животных. Словообразование и система номинаций, коррелируя друг с другом, отражают познавательную и таксономическую деятельность носителей языка, способствуют формированию языковой картины мира, облигаторным элементом которой следует признать и их представления о животном мире.
   
4. Посредством метафоризации и косвенных номинаций животных в карачаево-балкарском языке отражается видение мира, отмеченное как универсальностью, так и идиоэтничностью. На специфичность осмысления и концептуализации окружающей действительности в большей степени указывает фразеологический фонд языка. В этом отношении значительная роль отводится и фразеологизмам с анималистическим компонентом.
   

Методы исследования обусловлены намеченными подходами к описанию зоонимов – системоцентрическим и антропоцентрическим. Исследование в основном проводится в синхронном описательном плане с привлечением следующих методов структурного языкознания: компонентный анализ, оппозитивный анализ, метод семантических полей.

Объектом исследования является лексико-семантическая группа зоонимов карачаево-балкарского языка.

Предметом исследования выступают категориальные лексико-семантические отношения, в которые вступают зоонимы, их формально-семантические оппозиции, структурные особенности. Кроме того, рассматриваются проблемы, связанные с основными способами образования наименований животных и принципами их номинаций, а также роль лексики, обозначающей животных, в формировании языковой картины мира.

Материал исследования в основном извлечен путем сплошной выборки из следующих лексикографических источников: «Русско-карачаево-балкарский словарь» (1965), «Карачаево-балкарско-русский словарь» (1989), «Толковый словарь карачаево-балкарского языка (в трех томах)» (т.1. 1996, т.2. 2002, т.3. 2005), «Школьный фразеологический словарь карачаево-балкарского языка» (Башиева, Жарашуева 1994), «Фразеологический словарь карачаево-балкарского языка» (2001), «Карачаево-балкарско-русский терминологический словарь объектов природы» (Боташев 1998). Наряду с этим использованы фольклорный материал и сведения, содержащиеся в научно-популярных изданиях по зоологии Кабардино-Балкарии.

Апробация работы. Рукопись диссертации обсуждена на заседании филологического семинара Института филологии Кабардино-Балкарского госуниверситета. По теме диссертации опубликовано 12 научных работ, в том числе 1 статья в журнале «Вестник Адыгейского государственного университета» (Майкоп 2008), рекомендованном ВАК РФ.

Материалы исследования докладывались на научно-теоретических конференциях: Алиевские чтения (Карачаевск 2006), «Перспектива–2006» (Нальчик 2006), «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру» (Пятигорск 2007), Материалы международной научной конференции (Элиста 2007), «Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность» (Карачаевск, 2007), Материалы региональной научной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения К.Ш.Кулиева (Нальчик 2008), «Русский язык как язык межнационального общения в образовательном, научном и культурном пространстве в полиэтнической России» (Магас 2007).

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной научно-теоретической литературы и приложения, включающего номинации животных.


ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются цель и задачи, методы работы, раскрывается ее научная новизна и практическая значимость, обозначаются положения, выносимые на защиту.

Первая глава работы « Место зоонимов в лексико-семантической системе карачаево-балкакрского языка» состоит из двух разделов. В первом разделе этой главы рассматривается системно-семасиологический аспект зоонимов.

В науке о языке сложились различные пути классификации лексики, в которых актуализируются парадигматический и синтагматический, ономасиологический и семасиологический, экстралингвистический и внутрилингвистический, лексемоцентрический и текстоцентрический аспекты, что зависит от того, какие из этих сторон содержательной структуры берутся во внимание при таксономии того или иного пласта лексики. Для нашего исследования наиболее релевантно обращение к семантическим классам одной части речи – лексическим полям парадигматического типа, в частности к лексико-семантической группе (ЛСГ). В работе признается следующее ее традиционное определение: «относительно замкнутый ряд лексических единиц одной части речи, объединенных архисемой более конкретного содержания и иерархически более широкого порядка, чем архисема поля» (Современный русский язык 1997: 265). Исходя из этого, все номинации животных можно объединить вокруг архисемы со значением «животное существо».

ЛСГ может расчленяться путем выделения внутри нее подгрупп (подпарадигм). Относительно зоонимов карачаево-балкарского языка - это къурт–къумурсха «насекомые», жерде, сууда да жашагъан жаныуарла «земноводные», чабакъла «рыбы», къанатлыла «птицы» и т.д.

В зоонимической лексике выделяется лексико-семантический класс полисемических лексем, представляющих собой структуры взаимосвязанных лексико-семантических вариантов (ЛСВ). Структуру многозначного слова образуют как минимум два ЛСВ, имеющие тождественные знаки и связанные между собой значения: АТ 1. Лошадь, конь / Бир туякълы, жегилиучю, минилиучю уллу юй хайыуан. 2. Конь (шахматная фигура) / Шахмат фигура: атны башыны сураты. 3. Кёч. (перен.) железо, на котором держится жернов / Тирменни тегейлерин кётюрген темир (ТСКБЯ т.1: 211).

Для полисемии важны основные типы лексических значений слова, например, по способу номинации обычно выделяются его основное и переносное значения. Лексемы типа аслан «лев», доммай «зубр» отмечены следующими переносными значениями: аслан «храбрый, смелый (человек)», доммай «спокойный, тихий (человек)». Подобные значения предопределяются возникновением ассоциаций, сравнений, объединяющих один предмет с другим. Здесь имеет место метафорический перенос названий. Среди зоонимов встречается и метонимический перенос, ср.: къой кют «пасти овец» и къой аша – букв. «кушать барана».

По степени семантической мотивированности выделяются непроизводное и производное значения слова. У зоонимов в основном все производные значения мотивируются их прямыми значениями: айыу 1) «медведь»; 2) медвежий»; 3) «медведь (о человеке грузном, тяжело передвигающемся)».

Фактологический материал свидетельствует о наличии в карачаево-балкарском языке значительного количества зоонимов, входящих в ряды лексических омонимов: ат «лошадь» - ат «имя» - ат «имя существительное», гебенек «бабочка» - гебенек «накидка с капюшоном» и др. Меньше представлены лексико-грамматические омонимы: сурахай «жираф» - сурахай «тонкий (о талии)» и т.п.

В работе выявлены и описаны синонимические зоонимы. Они подразделены на полные и частичные. Первые характеризуются эквивалентной дистрибуцией: хораз – гугурукку «петух», къулакъчы – жюзаякъ «сороконожка» и др. Обычно толкование значений подобных лексем в словарях совпадает. Имеет место использование их в качестве взаимных определителей друг друга. Частичные синонимы выделяютя несколько условно, для них присуща контрастирующая дистрибуция: бёрю – жанлы «волк».

В структурном отношении выделяются разнокоренные и однокоренные синонимы, большинство зоонимов представлены разнокоренными лексическими единицами: гургун – кёхтюй «ящерица» и т.п. Однокоренные синонимы: жаубедек – жаубёлек «чиж» и др. Образованию синонимических рядов способствуют диалектизмы (аукъанат – дибилдирик (ц. диал.), балкаризмы и карачаизмы (уку – гылын къуш «сова», гургун – кеселекке «ящерица»).

В карачаево-балкарском языке наличествуют синонимические ряды зоонимов с различным количеством компонентов: а) двухчленный ряд: деубалыкъ – суучар «дельфин»; б) трехчленный: агъач къакъгъыч – терек къакъгъыч – агъач тауукъ «дятел»; в) четырехчленный: торгъай – тёппели чыпчыкъ – чокайбаш чыпчыкъ – чюйбаш чыпчыкъ «жаворонок»; г) пятичленный: учдакет – татлыхан – ырысхы къамыжакъ – юштай – юштетти «божья коровка»; д) шестичленный: къамиш бёрю – чакъан – тойча бёрю – шакал – магал – бага «волк» и др.

Следует обратить внимание на стилистические функции зоонимов-синонимов. Стилистическая синонимия проявляется, прежде всего, как функция оценки и стилевой организации текста. Репрезентация оценки базируется на стилевой характеристике синонимов, что дает возможность для пейоративной или мелиоративной квалификации обозначаемого: Харун, мычымай, кёкбаш гырайтны да аллына этип тебиреди (Ж.Залиханов) «Харун, не медля, пустился в путь, погоняя впереди своего ишака»; Аппа гыртманына (разг.) минип келеди «Дедушка идет верхом на своем ишаке (облезлом)».

Среди зоонимов встречается значительное количество лексем, вступающих между собой в вариативные отношения, признающиеся как варианты слов: сарыуек – сарыубек «крокодил», аслан – арслан «лев», чыкъынджик – чакъынджыкъ «сорока», уку – юкю «сова» и др.

В работе предпринята попытка cоциолингвистической таксономии зоонимов карачаево-балкарского языка. При этом внимание уделяется и вопросам ее систематизации с точки зрения происхождения. Тюркологи обычно выделяют: 1) общетюркский фонд и производный от него, 2) нетюркский фонд и производный от него (Мусаев 1984: 16).

К тюркизмам в работе относятся не только слова, свойственные всем тюркским языкам, но и слова общие у карачаевцев и балкарцев с несколькими (хотя бы двумя-тремя) тюркскими языками. Таких лексем очень много среди номинаций домашних и диких животных: ат «лошадь», алаша «мерин», ийнек «корова», ёгюз «вол», бузоу «теленок», тонгуз «свинья», ит «собака», айыу «медведь», бёрю «волк», аслан «лев», сюлесин «рысь» и др.

Тюркские языки вместе с монгольскими и тунгусо-маньчжурскими языками объединяются в одну алтайскую семью, поэтому в лексике карачаево-балкарского языка имеется значительное количество зоонимов, имеющих соответствия в монгольских и тунгусо-маньчжурских языках. Приведем примеры (без дифференциации на исходные и заимствованные): байтал «кобыла, кобылица»; монг. байтса(н) «молодая нежеребая кобыла», эвенк. байтаhун «яловая важенка»; ажир «жеребец» (уст. айгъыр); монг. азрага, эвенк. адырга «жеребец»; ирик «холощеный баран, валух»; монг. ирэг//ирег, сол. иргэ «кастрированный баран», маньч. иргэ «кастрированный»; турна «журавль»; монг. тогоруу «журавль», эвенк. туруя «серый журавль» и т.п.

Однако лексическая связь его с монгольскими языками гораздо обширнее, чем с тунгусо-маньчжурскими, о чем свидетельствует материал, представленный в ряде специальных исследований (Суюнчев 1977): азман «баран, кастрированный в возрасте старше года»; монг. асаман «имеющий одно детородное яйцо»; буу «олень»; монг. буга «олень, изюбрь»; жур «косуля»; монг. зур «дикая коза, косуля» и др.

Немаловажную роль играет сравнительный анализ лексики близкородственных тюркских языков. Из живых языков наиболее близким к карачаево-балкарскому языку признаются кумыкский, караимский и крымско-татарский, поскольку они все входят в куманскую (кыпчакско-половецкую) подгруппу кыпчакских языков. В силу этого они характеризуются общими чертами, в том числе и лексическими схождениями (в основном через общетюркские элементы). Карачаево-балкарский и кумыкский языки, например, имеют ряд общих лексем, обозначающих животных. Среди них есть слова, совпадающие как по форме, так и по семантике: бугъа «бык», байтал «кобыла», ат «лошадь», къой «овца» и др. Наличествуют также лексемы, которые, различаясь фонетически, передают одну и ту же семантику: к.-балк. ёгюз – кум. оьгюз «вол», бузоу – бузав «теленок до года», гаммеш – гамиш «буйвол» и др.

В обоих языках отмечаются семантические сдвиги в ряде слов, ср.: к.-балк. мал «скот; скотина, домашнее животное» - кум. мал «мелкий рогатый скот», сюрюу «стадо, отара» - сирив «стадо мелкого рогатого скота», эчки «коза» - эчки «коза после первого окота», тана «теленок от шести месяцев до года» - тана «молодой бычок» и др.

Некоторые слова, устаревшие в карачаево-балкарском языке, активно функционируют в кумыкском: кум. къув – к.-балк. къуу «лебедь»; к.-балк., кум. къуш «птица»; к.-балк., кум. айгъыр «жеребец».

Совпадения обнаруживаются в некоторых моделях слов, обозначающих возраст крупных животных: к.-балк. ючжашар, ючлю – кум. уьчашар, уьчлю «трехлетний» и т.п.

Однако оба языка имеют и различия. Например, в кумыкском языке для обозначения коровы используется слово сыйыр, употребительное для кыпчакской группы тюркских языков, а в карачаево-балкарском – слово ийнек, функционирующее в огузских языках, а также в тюркских языках Сибири. Есть и другие примеры, указывающие на различия в обоих сравниваемых языках: к.-балк. гырайт – кум. марга «осел-самец», кючюк – кюлай «щенок», гылыу – къодукъ «осленок» и др.

Карачаево-балкарский язык обогащается за счет заимствований из других родственных тюркских языков: к.-балк. акъкёз, тат. аккуз «белоглазка»; к.-балк. боран къуш, тат. буран тургай «лазоревка», к.-балк. алабугъа, тат. алабуга «окунь», к.-балк. жайын, каракалп. жайын «сом» и т.п.

Рассмотренные выше термины по своему происхождению в большинстве своем являются общетюркскими. Но имеется и другой пласт, который выработан непосредственно карачаевцами и балкарцами. Поскольку термины, обозначающие животных, составляют в своей основе достаточно древний и устойчивый слой лексики, зоонимов собственно карачаево-балкарского языка, не так уж и много. Приведем примеры: киштик «кошка», гумулжук «муравей», гургун «ящерица», гура «индюк», ыргъай «щука», къыжна «сойка», чыкъынжик «сорока», гугурук // къычырыучу «петух» и др. К ним мы не относим новообразования последних десятилетий, так как они не вошли в серьезные лексикографические издания и требуют «испытания» временем.

В современном карачаево-балкарском языке наличествуют заимствования из русского, арабского, персидского, кабардино-черкесского, осетинского и других языков. Многие из них до такой степени освоены карачаево-балкарским языком, что очень трудно отличаются от исконных лексем.

В лексике карачаево-балкарского языка имеется много арабских заимствований, отражающих различные стороны жизни карачаевцев и балкарцев. По сравнению с другими ЛСГ слов, терминов арабского происхождения, обозначающих животных в карачаево-балкарском языке мало: къундуз «бобр (грызун)», маймул «обезьяна», мал «скот, скотина», пил «слон», хайыуан «животное, скотина» (Отаров 1986: 58). Однако такие слова, как маймул «обезьяна», пил «слон», хайыуан «животное» другими исследователями интерпретируются как персизмы (Гарипова 1966). Подобные факты свидетельствуют о сложности разграничения арабизмов и персизмов. Есть также ряд зоонимов персидского происхождения: къадыр «мул», булбул «соловей», хораз «петух», чабакъ «рыба», жаныуар «животное», тутуй «попугай», лелек «аист» и др.

Имеются следующие общие для карачаево-балкарского и осетинского языков зоонимы: жугъутур «горный тур», гылыу «крыса», мыга «перепел» (в осет. бекас), биттир «летучая мышь», дидин «оса», губу «паук» и др.

Специалистами в области лингвистики выявлено и описано значительное количество общих лексем, функционирующих в карачаево-балкарском и кабардино-черкесском языках: аслан «лев», алаша «лошадь», доммай «зубр», жубуран «суслик», къаз «гусь», къаплан «тигр», ыргъай «лосось» и др. По Б.Х.Мусукаеву, в карачаево-балкарском языке адыгизмов, обозначающих животных, только три: каб.-черк. адакъэ – к.-балк. адакъа «петух», мацlэ – мача «саранча» (диал.), блэ – билеу жилян (диал.) «уж» (Мусукаев 1984: 71).

В карачаево-балкарском языке имеется значительное количество заимствований из русского языка: акула, горилла, дельфин, жираф, карп, кит, тюлень, цапля, меринос, морж и др.

Устаревшие слова являются одним из основных лексических пластов пассивного словаря. Их устаревание, исчезновение – сложное явление, происходящее постепенно. В рамках данного исследования можно кратко остановиться на архаизмах, которые связаны непосредственно с карачаево-балкарской зоонимической лексикой. В свое время у карачаевцев и балкарцев активно функционировал иранский десятичный счет, который являлся хозяйственным парным и состоял из 14 корней: дууа, чыпар, ыхсыз, ас, дыс, энсей, эртин, шпор, финжа, ахшей, удажи, стажи, наужи, сыды. Все они являются архаизмами, поскольку из числа карачаевцев и балкарцев вряд ли найдется человек, который системно содержит в своей голове этот счет.

В настоящее время архаизации подвергается ряд терминов животноводства, обозначающих названия болезней, масти, породы, половозрастные особенности животных и т.д.: кенгке «столбняк (у лошади)», сынгыкъ «болезнь лошадей», къулан «жеребенок», шауракъ «темно-серый козленок», тохай «валушок», баугъакирмез «семигодовалая овца», бугъачар «бычок», хаскургу «слабые овцы, требующие особого ухода» и т.п.

Историзмы среди собственно зоонимических номинаций карачаево-балкарского языка отсутствуют, но имеются среди лексем, прямо или косвенно связанных с животноводческой сельскохозяйственной терминологией и т.д.: ал ёгюзле «передняя пара волов (в упряжке из трех пар волов первыми запрягали старых, чтобы не портить борозду)», саз ёгюзле «средняя пара волов (в середину запрягали молодняк для обучения)», чыбыкъ ёгюзле «задняя пара волов (последними запрягали сильных волов)» и др.

В карачаево-балкарском языке неплохо представлены неологизмы, заимствованные из русского и других языков (как правило, через русский язык): амёба, ага, тритон и т.п. Подобные лексемы заимствуются без изменения значений, что обусловливается их моносемичностью в языке-источнике. Они не подвергаются и фонетико-графическим изменениям.

Особого внимания заслуживают кальки – слова, созданные по иноязычному образцу, но из исконных языковых элементов и представляющие собой скрытые заимствования, воспроизводящие внутреннюю структуру иноязычного материала (Добродомов 1998: 175). Подобные слова также характеризуются моносемантичностью: тенгиз жулдуз «морская звезда», жер бюрче «земляная блошка» и др. В последние десятилетия появились и полукальки: акъ горилла «горилла-альбинос», тёрели лемур «обыкновенный лемур», акъ тюлкю «песец» и т.п.

Некоторые животные для носителей карачаево-балкарского языка были известны под родовыми названиями, но с развитием зоонимической терминологии появляются их видовые названия. Их можно интерпретировать как трансноминативы: гитче дууадакъ «стрепет», сарыбаш юлкю чыпчыкъ «желтоголовый королек», айбат стрелка «стрелка вооруженная» и т.д.

Значительной степенью новизны характеризуются зоонимы нестандартных моделей, созданные искусственно: самсар «варан», сандакъ «сцинк», хырбай «хамелеон», зил «тюлень», балина «кит», салар «протоптер» и др. Меньшей же степенью новизны отмечены слова, возникшие по словообразовательным моделям, которые непосредственно присущи карачаево-балкарскому языку: сынчыуукъ «поползень», боюнбур «вертишейка», откъуйрукъ «обыкновенная горихвостка», кийик бабуш «огарь» и т.п. Думается, что большинство таких неологизмов еще не являются узуальными, поскольку еще активно не функционируют в речи носителей языка. Возможность их реального вхождения в языковую систему покажет время.

Зоонимы карачаево-балкарского языка систематизированы с учетом такого параметра, как общеупотребительность – ограниченная употребительность. В этом плане небезынтересны названия животных, птиц, насекомых, функционирующих в диалектной лексике. Диалектизмы-зоонимы в карачаево-балкарском языке в основном различаются фонетически, ср.: чыпчыкъ – цыфцыкъ (ц.диал.) «воробей», ажир – азир (ц.диал.) «жеребец» и др.

Общность хозяйственных функций домашних и диких животных в жизни горцев-скотоводов обусловила и общность их названий в диалектах в целом. Однако есть диалектные различия в области зоонимов, относящихся в основном к названиям птиц, насекомых и пресмыкающихся: гылынкъуш (к.) ~ уку (б.-ч., х.-б., м.) «сова», агъач тауукъ (к.) ~ къакъгъыч (б.-ч.) «дятел»; дууадакъ (к., б.-ч., х.-б.) ~ дудакъ (м.) «дрофа»; къумурсха (к., х.-б.) ~ къумурцха (м.) ~ гумулжук (б.-ч.) «муравей» и др.