Geum.ru

К какой войне должна быть готова Россия

Вид материалаЛекция
Подобный материал:
1   2   3   4


Американцы провели интересный эксперимент. Вопроса об этом не было, просто напомню вам. Был смоделирован вариант, когда миротворческие функции выполнялись без солдат, без голубых беретов, а с помощью только высокоточного оружия.


На местности была сформирована линия разделения конфликтующих сторон; эта линия была пристреляна высокоточным оружием, сверху постоянно летали разведчики. И было дано предупреждение: если кто-то пересечет эту линию с враждебными намерениями, он будет уничтожен. Такой механизм выполнения миротворческих функций с помощью высокоточного оружия уже отрабатывается.


Поэтому и некоторые локальные войны будут вестись посредством высокоточных средств.


Дистанционные бесконтактные войны, конечно, требуют большого количества новых технологий. Весь экономический процесс должен быть направлен на создание очень дорогого высокоточного оружия. И смена поколений произойдет не очень быстро: нам придется накапливать это оружие очень медленно, потому что технология производства достаточно дорогая.


И последний вопрос. Конечно, стоимость войны очень высока. Что касается режима в Югославии, то его сменил сам народ. Формула победы в войне осталась той, которую я вам привел. Но что сделали американцы: они разрушили экономический потенциал Югославии на 80 %, и политический режим был сменен самим югославским народом. Вооруженные силы остались невредимыми, но они распались и сейчас практически не существуют, потому что нет экономики. Вот вам и победа дистанционным способом.


Для победы в контактной войне потребовалось бы сначала разгромить вооруженные силы противника, потом уничтожить его экономический потенциал, а потом уже поменять режим. Теперь все это делается другим способом.


Алекссев: Меня интересует следующий вопрос. Вы здесь уже упоминали о средствах информации; насколько я могу судить, бесконтактные войны это некий признак нынешней глобализующейся экономики. Еще одним ее признаком является развитие систем информатизации, телекоммуникации и связанных с этим инфраструктур. Отсюда два вопроса.


Первый: какова, с вашей точки зрения, роль информационной коммуникации (систем мобильной связи, телекоммуникаций, Интернет-коммуникаций) в такого рода войнах? Ведь известно, что американцы во многом опирались на поддержку разветвленных информационных сетей.


И второй: каковы, на ваш взгляд, экономические предпосылки развития сколь бы то ни было большого военного конфликта с применением таких средств в глобальном масштабе (опять же: в аспекте применения такого рода информационных систем)?


Слипченко: Во всех войнах, которые уже в течение 13 лет ведут США, они ведут и информационное противоборство. Оно является элементом дистанционной бесконтактной войны. И информация, как я считаю, является одним из видов оружия в этой войне. Информация стала таким же поражающим средством, как штык, пуля, снаряд.


Поэтому они создают информационный потенциал, достаточный для того, чтобы подавить информационный потенциал противника и сохранить при этом свой. Но американцы пошли в этом плане глубже, чем все остальные. Они научились подавлять информационный потенциал противника не только с помощью информации, но и с помощью огневых средств. Плюс к этому создание мощнейших помех.


Таким образом, информационное противоборство идет по двум линиям: по линии борьбы информационных средств и по линии огневого поражения информационных центров противника.


Второе: свои информационные средства США стараются сохранить от удара информационными средствами противника. Так сложилось, что сейчас у них нет достойного противника, который мог бы нарушить информационный ресурс Соединенных штатов Америки. Действительно, США и в информационном противоборстве оторвались от всех других стран, примерно, на поколение войн. И этот информационный ресурс именно за счет глобализации производства является таким же мощным, как и высокоточное оружие. Это первый признак новых войн.


Что касается крупного военного конфликта на современном уровне в ближайшие годы, то я могу высказать свои предположения.


Первое: мы с вами очень скоро может стать свидетелями того, как такой удар будет нанесен по Северной Корее, точнее по ее ядерным ресурсам, по Йонбене и другим центрам; также бесконтактный удар может быть нанесен и по остальным центрам военной инфраструктуры.


Второе: можно предположить, что следующий удар будет нанесен по Ирану, который развивает свои ядерный технологии вопреки американцам, так что они могут нанести такой же удар по Ирану, как когда-то Израиль нанес по ядерному центру Ирака в Озираке; это было в 1981 году.


И, наконец, первую ягодку беру, на вторую смотрю, а третья мерещится": третьей ягодкой может в будущем стать Китай. Он очень сильно опасается высокоточного бесконтактного неядерного удара по своей экономике.


Только таким путем можно остановить Китай на его пути к гегемонии в военном и экономическом отношении. Других методов у американцев нет; они с ужасом видят, что Китай не только начинает подбираться к ним, но и в чем-то их обходить. Они могут пойти на авантюру, поэтому китайцы сейчас очень внимательно изучают то, что мы здесь с вами сейчас обсуждаем.


Но это мои как наблюдателя чисто гипотетические предположения. Реальным кандидатом на нанесение удара сегодня я бы считал только Северную Корею. Это может случиться в следующем году, или через год: пока президентом является Джордж Буш. Все остальное не дело ближайших лет.


Может быть, это будет уже в 2010 году или позже, когда американцы раскрутят свою систему до длительной бесконтактной войны с любым противником на нашей планете. Пока они еще к ней не готовы. К эксперименту да, но провести полноценную дистанционную войну, например, против Ирана, они еще не готовы.


Скляренко: Уважаемый докладчик, у меня три вопроса.


Первый: как вы относитесь к понятию экологическая война" и есть у вас положительное отношение к такому понятию, к его правомочности? Как вы в таком случае расцениваете ее в аспекте контактности, дистанционности и тому подобного?


Лейбин: А это что такое? Не могли бы вы описать в двух словах.


Слипченко: Я понял вопрос.


Скляренко: Тогда, я думаю, что вам ответит уже докладчик.


Второй вопрос. Существует ли в исторической военной науке понятие масштабности? Не в картографическом смысле, а в категориях пропорциональности. Как в таком случае оценивается относительно результатов военных действий то, что вы описали, как эволюцию военных действий, смену этапов развития войны?


И третий вопрос. Как известно, когда в Средние века нападающая сторона понимала, что взять город с ходу невозможно, она прибегала зачастую к простому средству: поскольку все основные территории городов были на побережье или на островных территориях, или огибались большими водоемами, они ниже делали дамбу и затапливали этот город. Как таким примеры укладываются в изложенную систему эволюции войн?


Слипченко: Первое, относительно экологической войны. Я считаю, что если мы берем просто экологическую войну саму по себе, то этот термин неправильный. Экология может стать инструментов в иной войне. В одной из своих книг я написал, что это может быть следующее, седьмое поколение войн. Я бы продолжил мысль, которую здесь уже развивали: это будут информационные войны, где информация фактически является оружием. Но: при помощи этой информации вызываются сейсмические катаклизмы в определенных тектонических разломах земной поверхности. Для поражения определенной расы используются генетические средства. Или поражение озонового слоя, выжигание кислорода на определенном расстоянии от земли, что приводит к экологическим катаклизмам.


Но такие войны трудноуправляемые. В этой войне нельзя победить, потому что второй конец палки ударит по тому, кто эти методы применил. Поэтому гипотетически такие методы могут применяться, но реально они никогда не будут использованы, потому что они неуправляемы.


Никита Николаевич Моисеев, наш выдающийся ученый, академик, уже ушедший, к сожалению из жизни, вывел формулу (правда, она была создана в расчете на ядерное оружие, но, я думаю, применима и здесь), он сказал: Кто первым применит ядерной оружие, погибнет вторым, даже не получив ответного удара". Есть что-то подобное и в отношении экологической войны.


Масштабы войны. Раньше контактные войны четвертого поколения требовали очень широких масштабов. Вспомните, как они шли: от Кольского полуострова до Балкан оборонительные и наступательные операции шли фактически одновременно на всем пространстве Европы. Это был фронт Второй мировой войны.


Что касается дистанционных бесконтактных войн, то они могут осуществляться в очень узких масштабах, но с очень мощными стратегическими целями, которые предусматривают стирание с лица земли целой экономической системы нации. А если нация теряет экономику, то она прекращает свое существование как цивилизованная среда. Поэтому такие войны могут быть менее масштабными, но с большими стратегическими последствиями.


Думаю, что революция в военном деле и войны шестого поколения поставят перед нами еще много различных вариантов применения этого оружия, и для конкретного объекта, и для целой страны.


Что же касается крепости, которую вы мне предложили взять, если она обводнена: я думаю, что это относится к контактным войнам 1-го, 2-го, 3-го, 4-го поколений. В дистанционных бесконтактных войнах эту крепость накроют высокоточным оружием, не прибегая ни к каким затоплениям. Она будет накрыта, и каждый объект на ее территории станет объектом для высокоточного удара и прекратит свое существование как механизм войны.


Вахнина: Два вопроса.


Хотя вы говорили о том, что нужно думать о высокоточном ударе со стороны любого противника, но в реальности получается, что это могут быть только США, других кандидатов не видно. Поэтому вопрос: считаете ли, что ядерное оружие сейчас утратило свою функцию сдерживающего фактора?


И второй вопрос. Нам сейчас говорят, что мы уже ведем войну с терроризмом. Вы этот вопрос оставили вне рассмотрения. Это ведь совсем другая война: смертники, диверсанты против них высокоточное оружие, видимо, бессильно.


Наконец, некоторые еще называют Китай в качестве нашего потенциального противника: все-таки получается, что угрозы могут быть разными.


Слипченко: Спасибо. Я должен сказать, что высокоточное оружие надо иметь, чтобы воевать с любым противником. Если оно не способно достать любого противника на нашей планете, то это не то оружие, которое нам надо.


И американцы создают именно такое оружие, не ориентируясь ни на каких конкретных противников. Противник появляется потом, и оружие применяется.


Что касается ядерного оружия: да, сегодня оно является сдерживающим фактором. Но обратите внимание: американцы уже разрабатывают теорию стратегического неядерного сдерживания. Ядерным оружием можно пугать, но его нельзя применять для сдерживания. Если ядерное оружие применить для сдерживания, то любому сдерживанию приходит конец, потому что дальше начинаются необратимые процессы.


А вот стратегическим высокоточным неядерным оружием можно пугать и можно им наказывать. Поэтому сейчас в Америке (я был там недавно на крупной конференции) очень серьезно рассматривается вопрос о стратегическом неядерном сдерживании, которое имеет более гибкие возможности применения и наказания любого агрессора именно в целях сдерживания.


Теперь о терроризме. Для борьбы с терроризмом высокоточное оружие может быть в чем-то эффективным. Как вы помните, американцы наносили высокоточные удары по террористическим базам в Саудовской Аравии. Но они не достигли своей цели, поскольку надо очень точно знать, где в этот момент находятся террористы или скопления террористов. Высокоточное оружие может достать где угодно, но нужно точно знать, где находится цель.


Я писал об этом, в том числе и в моих книгах. С терроризмом надо вести борьбу его же методами. Если Израиль ведет борьбу с терроризмом другими методами: посылает туда танки, бульдозеры, стирает с лица земли дома, в которых родились смертники, то на этих руинах вырастают сотни других. Израиль ведет борьбу не с терроризмом, а с его последствиями.


Чтобы вести борьбу с самим терроризмом, надо проникать в генную структуру, в структуру ДНК терроризма. И там, на уровне его зарождения, вести с ним борьбу. У нас никто не умеет так бороться с терроризмом. Люди боятся таких методов. Так мы всегда будем вести борьбу не с терроризмом, а с его последствиями.


Что касается высокоточного оружия, то оно может иногда применяться, но его эффективность для борьбы с терроризмом я ставлю под сомнение.


В отношении Китая, то я взял бы на себя смелость сказать, что Китай должен нами рассматриваться не как противник, а как союзник, потому что мы имеем больше общего с Китаем, чем с США. Поэтому, да, я согласен с вами: мы должны ориентироваться на такого противника, как Соединенные штаты Америки. На Китай я бы не стал ориентироваться. Я бы стал относиться к нему как к партнеру, а может быть, даже и как к союзнику: и ему и нам в одинаковой степени будут угрожать Соединенные штаты Америки.


Хавина: Если вернуться к терроризму. Можно ли рассматривать его как вариант дистанционной войны для бедных?


И второй вопрос. Учитывается ли этот принцип (то, что первый применивший ядерное оружие погибнет вторым) при составлении планов по разрушению экономики противника? Ведь разрушение даже Ирака отразилось и на ценах на нефть, и на курсе доллара. Если разрушить экономику России, то последствия тоже будут значительными, потому что от ее экономики так или иначе зависит вся мировая экономика, хотя у нас и всего лишь 1-2 % мирового ВВП. Как это учитывается?


Слипченко: Я думаю, что бедные страны, конечно, никогда не будут владеть дистанционным бесконтактным оружием для ведения современных войн. Уже сейчас мир делится на две части: на тех, кто будет способен воевать дистанционным бесконтактным способом, и тех, кто никогда не получит такой возможности.


Так вот бедные страны, конечно, останутся в четвертом поколении и они всеми правдами и неправдами будут стремиться иметь у себя другое оружие массового поражения: химическое, биологическое, а может быть и ядерное. Я предполагаю, что появится большой интерес к созданию ядерных вооружений, прежде всего в тех странах, которые никогда не смогут выйти на уровень бесконтактных войн. Поэтому мир продолжает раскалываться и он будет хаотически развиваться в сторону оружия массового поражения. От этого никуда не деться.


Если экономика будет подорвана, как это было в Югославии, то что получается: американцы выделили пять миллиардов долларов в помощь разбитой Югославии. Из этих пяти миллиардов четыре забрали за долги, которые были накоплены раньше. Как можно восстановить разрушенную на 80 % экономику на один миллиард?


Конечно, страна пребывает в очень тяжелом состоянии. Экономика не скоро будет восстановлена. На восстановление вооруженных сил потребуется еще больше времени. Югославия прекратила существование как страна, она распалась на множество мелких государств...


Опасность - это ситуация, когда возникает принципиальная возможность ударов, есть соответствующие разработки, испытания, а угроза это когда конкретный противник способен нанести удар по нашей стране.


Поэтому я скорее построил свою лекцию не на угрозах, а на опасностях, которые существуют сейчас для нашей страны, исходя из того, что где-то кто-то что-то создает, а мы этого не имеем.


Теперь снова вопрос относительно связи. Да, я считаю, что информационный ресурс является оружием. И высокоточное оружие само по себе не способно поражать цели, если оно не использует информационный ресурс. Информация является мощнейшим средством для применения высокоточного оружия. Есть информация можно поразить цель; нет информации это оружие просто неприменимо. Поэтому информационный ресурс должен создаваться параллельно с высокоточным оружием. Они должны существовать в комплексе.


Мне поступил вопрос в записке: Ваши высказывания насчет целей развязывания иракской войны всего лишь необоснованные догадки".


Нет, это не так. Я рекомендую вам посмотреть мою книгу, которая выйдет в декабре этого года. Там это все доказано: я просто не имею возможности подробно объяснять все это сейчас. Мои выводы имеют своей основной не догадки, а аргументы и факты, которые говорят о том, что все эти войны были развязаны с целью испытать высокоточное оружие, а не для того, чтобы достигнуть каких-то объявленных открытых целей, чего сделать не получилось.


Ройтберг: Большое спасибо Владимиру Ивановичу и организаторам за замечательную лекцию.


У меня есть два вопроса, и они оба достаточно большие.


Первый вопрос. Ситуация сейчас напоминает ситуацию 1945 года, когда только у США была бомба. И тогда было понятно, что делали наши: украли эту бомбу, потом сделали водородную и разработали средства доставки. В итоге они вышли на сдерживание, на паритет.


Паритет продержался до 50-60-х годов вам лучше знать. У меня есть сильное подозрение, что исходя из того, что вы рассказывали, мы паритета не добьемся никогда. Прошу прощения за пессимизм: я сознательно обостряю высказывание. Зная наш технологический уровень, зная уровень американской экономики, я не вижу перспектив для достижения паритета.


Возникает вопрос: что же в данной ситуации является для нас реальной целью?


Второй вопрос, вторая тема.


Я бы хотел вспомнить два термина, которые имеют четкие отрицательные коннотации. Один это гонка вооружений", а второй новое мышление".


Если следовать вашей логике, то мы должны начинать гонку вооружений, которую мы один раз уже проходили с известными всем последствиями. Может быть, я не прав, но у меня такое ощущение, что Советский союз просто сорвался в попытке угнаться за США. Это вроде бы путь в никуда.


Альтернативой этому была разрядка и то, что называлось новое мышление, то есть попытка выстроить договорные отношения, в рамках которых бы невоенными средствами достигалось сдерживание применения оружия.


То, что вы сейчас рассказывали, говорит об одном: американцы просто оборзели и используют войну как испытательный полигон. В общем, мрак и совершеннейшая аморальщина. Есть ли реальный потенциал у политики морального воздействия, того, что называется народная дипломатия, и такого прочего?


То есть вторая тема это вопрос о том, есть ли потенциал у дипломатии, или же мы живем в сугубо прагматическом мире: у тебя есть дубинка с тобой разговаривают; у тебя нет дубинки с тобой не разговаривают.


Слипченко: Я не останавливаюсь на ваших словах о том, что мы позаимствовали атомную бомбу и вышли на паритет: это действительно так.


Я скажу вот что: в нашей стране, как это, может быть, ни странно, разработаны и испытаны очень эффективные высокоточные средства. Очень эффективные. Вы даже видели эти испытания, когда в начале Второй Чеченской кампании мы наносили высокоточный удар по целям на территории Чечни точно таким же образом, как это делали американцы: перекрестье на цель, и туда летит крылатая ракета.


У нас в стране есть очень мощный потенциал таких вот разработанных систем. Но: я не знаю, сколько стоит эта ракета у нас, но американская высокоточная крылатая ракета стоит один миллион долларов. Для 30-суточной войны им требуется 30 миллиардов долларов. Сколько стоит наша ракета я не знаю, но по эффективности и по способам применения некоторые наши разработки во многом превосходят американские. Я могу в этом вас заверить. Я знаю: я беседовал со специалистами, которые об этом говорили.


Но, во-первых, наши финансовые возможности не позволяют поставить это на поток.


Во-вторых, у нас в стране, к сожалению, военно-промышленный комплекс работает не так, как в советское время (когда ему приказывали что-то сделать, и он это делал); сейчас они работают по такой формуле: Мы даем вооруженным силам не то оружие, которое они требуют, а то, которое им необходимо". Это искаженная формула. ВПК, имея в заделе красивое сильное оружие, продолжает клепать то, что дает ему доход, потому что комплекс перешел на рельсы бизнеса. И государство пока что не способно реализовать на потоке то, что имеется в заделе.


Я согласен с тем, что мы достигли успехов в договорных отношениях по ядерным вооружениям. Мы уже имеем СНВ-1, СНВ-2, СНВ-3. Организация объединенных наций подключена, все страны подключены к тому, чтобы ядерное оружие было сокращено и заблокировано.


А вот что касается высокоточного оружия, то пока что в мире не существует ни одного соглашения по этому поводу. Я выступал 25 января 2002 года в Организации объединенных наций и там говорил о том, что в мире не было разработано ни одного соглашения, которое бы запрещало высокоточное оружие. Нет соглашений, которые заставили бы прекратить выпускать, испытывать и применять высокоточное оружие в войнах и конфликтах. Американцы никогда не пойдут на сокращение или на блокирование своих высокоточных средств.


Они могут пойти на односторонний акт снижения у себя объема ядерных вооружений, потому что для сдерживания агрессора не нужно иметь много ядерного оружия. Его просто надо иметь. А для того, чтобы воевать дистанционным бесконтактным способом, надо иметь очень много высокоточного оружия, так что на соглашения по сокращению этих типов вооружений вряд ли когда-либо будут достигнуты. Думаю, что здесь назревает конфликт, и в будущем переговоры по сокращению вооружений будут вестись в плоскости блокировки высокоточного оружия: здесь, вероятно, будут проблемы.


Вопрос из зала: Добрый вечер, спасибо вам за лекцию. Вы очень интересно рассказывали, но все-таки я хочу вернуться к тему, которую вскользь затронули не вы, а те люди, которые задавали вам сегодня вопросы.