Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой ( романы 60 -70 -Х годов) Учебное пособие
| Вид материала | Учебное пособие |
- А. Ф. Седов Достоевский и текст, 1329.6kb.
- Учебное пособие Житомир 2001 удк 33: 007. Основы экономической кибернетики. Учебное, 3745.06kb.
- Учебное пособие, 2003 г. Учебное пособие разработано ведущим специалистом учебно-методического, 783.58kb.
- Учебное пособие, 2003 г. Учебное пособие разработано ведущим специалистом учебно-методического, 454.51kb.
- Учебное пособие, 2003 г. Учебное пособие разработано ведущим специалистом учебно-методического, 794.09kb.
- А. К. Толстой (1817-1875), 225.14kb.
- Е. Г. Непомнящий Учебное пособие Учебное пособие, 3590.49kb.
- Учебное пособие Сыктывкар 2002 Корпоративное управление Учебное пособие, 1940.74kb.
- Список литературы. (10 класс), 11.6kb.
- Учебное пособие г. Йошкар Ола, 2007 Учебное пособие состоит из двух частей: «Книга, 56.21kb.
Дагестанский государственный университет
Мегаева К.И.
Ф.М. Достоевский и Л.Н. Толстой
( романы 60 –70 –х годов)
Учебное пособие по спецкурсу
УДК 82(091)
Учебное пособие «Достоевский и Толстой» состоит из Введения, где дан краткий обзор научных работ по теме, и двух основных частей. В первой главе первой части раскрываются общие черты переходного времени -70- х годов, воссоздаваемые Достоевским и Толстым в романах «Преступление и наказание», «Идиот» и «Анна Каренина». В последующих главах анализируются общее и различное в разработке темы наполеонизма, вечных проблем рождения и смерти, любви и ревности. Особая глава отведена роли символов в романах Достоевского и Толстого.
Во второй части работы исследуются проблемы поэтики романов Достоевского и Толстого.
Пособие предназначено для студентов - филологов дневного и заочного отделений и учителей школ.
Введение
Обращение к сравнительному анализу творчества Л.Н.Толстого и Ф.М. Достоевского имеет уже значительную историю. Уже современники: Вл.Соловьев, К.Леонтьев обращались к сопоставлению учения, художественного творчества двух великих писателей.
К. Леонтьев в своей работе «Наши новые христиане» отмечает отступление Достоевского и Толстого от истинного христианства и учения церкви, которые никогда не обещали «повсеместного торжества любви и всеобщей правды на земле». Христианство Толстого и Достоевского К.Леонтьев называет «розовым» и ложным, т.к. они проповедуют возможность рая на земле.1
Вл. Соловьев в своей работе «Три речи в память Достоевского» определил ведущую тенденцию противопоставления творчества Толстого и Достоевского. В. Соловьев отдавал предпочтение Достоевскому, потому что он «не следовал покорно за фазисами общественного движения, а предугадывал повороты этого движения и заранее судил их. В силу своей веры Достоевский верно предугадывал высшую, далекую цель всего движения. А Толстой, по мнению Соловьева, обращался уже к устоявшемуся факту действительности и объективно описывал ее. 2
Традицию противопоставления жизни, творчества, религии Достоевского и Толстого продолжил Д.С. Мережковский в своем трехчастном исследовании «Толстой и Достоевский»3. Он писал о задаче и идее своей работы: «Я старался показать в моем исследовании, что Достоевский есть как бы «противоположный близнец Л. Толстого, и что одного нельзя понять без другого, к одному нельзя придти иначе как через другого. Язычество Толстого - прямой и единственный путь к христианству Достоевского. Тайновидение духа у одного отражается и углубляется тайновидением плоти у другого, как бездна неба бездною вод».
В работах представителей религиозно-философской и символистской критики: Вяч. Иванова, Андрея Белого, Н. Бердяева, В. Розанова исследуются поэтика романов Толстого и Достоевского, особенности религиозного воззрения писателей, особенности жанра.
Тенденция противопоставления творчества Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского перешла и в советское литературоведение и господствовала до начала 70-х годов.
Л. Войтоловский в 1926 г. в своей «Истории русской литературы Х1Х и ХХ веков» писал: «Достоевский - настоящий анти-Толстой равно как и обратно. Толстой - весь в законченном, устоявшемся, медлительно-сонном, патриархальном быту... У Достоевского - бешеная смена событий, беспредельная суета, истерики и катастрофы...».
Н.Н. Гусев в статье «Толстой и Достоевский»1, Б.И. Бурсов2 в работе «Личность Достоевского» и в статье «Толстой и Достоевский», Н.Н.Арденс в своей монографии «Достоевский и Толстой»3 исходили из принципа противопоставления творчества великих писателей. И только в 70-е годы К.Ломунов4 ставит вопрос о необходимости сопоставительного анализа творчества Толстого и Достоевского.
Решительный поворот от устоявшейся традиции делает Г.М.Фридлендер в своей глубокой и обширной работе «Достоевский и Лев Толстой»5, в которой от частных сопоставлений переходит к исследованию «общих, типологических черт; которые и в историческом и в эстетическом плане сближают творчество обоих великих писателей...». В своей работе Г.М. Фридлендер, акцентируя внимание на общности эпохи, в которую творили писатели, общую тенденцию критики индивидуализма, наполеонизма, анализа дисгармоничного, «случайного семейства», выявляя при этом так же различия в психологизме и художественном методе Толстого и Достоевского.
Много интересных наблюдений можно найти в статье Бялого Г.А. «Вечные темы у Достоевского и Толстого», где автор сопоставляет трагические образы Анны Карениной и Настасьи Филипповны; поиски смысла жизни в исканиях Левина и Мышкина и др.
Проблема индивидуалистического сознания, «наполеонизма» у Толстого и Достоевского широко исследуются Г.Б. Курляндской6 в книге «Нравственный идеал героев Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского». Помимо этой проблемы в книге раскрыты общие и различные черты психологизма двух писателей и их поиски положительного героя.
Целью спецкурса является раскрытие общих проблем романов Толстого и Достоевского в 60-70-е годы. К таким проблемам относятся: критика индивидуалистического сознания, выявившегося в образе Наполеона и в теории наполеонизма (романы «Война и мир», «Преступление и наказание»); поиски положительного героя (Мышкин, Сонечка Мармеладова, Левин, Пьер), обращение к народной правде, религии, как основе нравственности (Платон Каратаев у Толстого, Сонечка Мармеладова у Достоевского), сопоставление «философии человека» Толстого и Достоевского и особенностей их психологизма.
ЧАСТЬ I
***
Образ времени в романах Ф.М. Достоевского «Идиот» и Л.Н. Толстого «Анна Каренина»
70-ые годы - это период наибольшего сближения романного искусства Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского, которое особенно ярко выявляется при сопоставительном анализе романов «Анна Каренина» и «Идиот». В этих романах два гиганта русской литературы обращаются к воссозданию жгучей современности 70-х годов, которые и Достоевским и Толстым ощущались как время кризисное, переходное, когда, по словам Константина Левина, «старое переворотилось, а новое только укладывается», укладывается трудно, сопровождаясь ломкой всех устоев, как социально-экономических, так и нравственно-психологических.
Обращение к неустоявшимся, только-только формирующимся явлениям было характерно для художественного метода Достоевского. Об этом свидетельствуют все романы его - от «Преступления и наказания» до «Братьев Карамазовых». Обращение же Толстого к изображению неустоявшейся, противоречивой современной действительности было необычным фактом его творческой биографии. К «Анне Карениной» Толстой приходит от романа-эпопеи о героическом прошлом России, об эпохе единения русского общества перед смертельной опасностью, нависшей над Родиной в 1812 году. Долгое время Достоевский, высоко ценя художественный талант Толстого, его «великое дарование», неоднократно выражал, однако, свою неудовлетворенность ограниченностью содержания его произведений, отсутствием в них «злобы дня». Он считал Л. Толстого лишь «историографом дворянского семейства». Но с появлением Романа «Анна Каренина» этот взгляд существенно изменяется. Следует отметить, что и у Толстого сдержанно-молчаливо-отрицательное отношение к романному методу Достоевского в 70-ые годы меняется. Так, образ Мышкина был высоко оценен Толстым. Он резко возражает против сравнения Мышкина с образом Федора Ивановича из драмы А.К.Толстого. «Помилуйте, - возмущенно замечает Л.Н. Толстой, - как можно сравнить «идиота» с Федором Ивановичем, когда Мышкин - это бриллиант, а Федор Иванович - грошовое стекло»1.
Публикация «Анны Карениной» вызвала острый интерес Ф.М. Достоевского, который в своем «Дневнике писателя» (февраль-август 1877 года) отозвался пространной статьей о романе. «У писателя-художника в высшей степени, беллетриста по преимуществу, - пишет Ф.М. Достоевский, - я прочел три-четыре страницы настоящей «злобы дня» - все, что есть важнейшего в наших русских текущих политических и социальных вопросах... И главное, - со всем характернейшим оттенком настоящей нашей минуты, именно так, как ставится этот вопрос в данный момент, ставится и оставляется неразрешенным»2. Близки были Достоевскому и мысли Л.Н. Толстого-Левина о необходимости решительных мер переустройства действительности путем «великой бескровной революции». Это было, по мнению Достоевского, «русское решение» важнейшего противоречия между трудовыми массами и хозяевами жизни.
В «Анне Карениной» Достоевский увидел много «своего» как в разработке злободневных проблем современности, так и в исследовании «вечных» нравственно-философских проблем. Таких, как: преступление и возмездие, добро, красота и их роль и судьба в жизни человека, любовь-страсть и любовь-чувство; рождение и смерть и др. И для Достоевского и для Толстого характерна разработка социальных вопросов с точки зрения вечных, неизменных нравственных начал. Достоевский и Толстой убеждены, что вопрос о виновности человека и мере его наказания не могут быть разрешены судебными кодексами и законами, т.к. «Ясно и понятно до очевидности, что зло таится в человеке глубже, чем предполагают лекаря-социалисты, что ни в каком устройстве общества не избегнете зла, что душа человеческая останется та же, что ненормальность и грех исходят из нее самой и что, наконец, законы духа человеческого столь еще неизвестны, столь неведомы науке, столь неопределенны и столь таинственны, что нет и не может быть еще ни лекарей, ни даже судей окончательных, а есть Тот, который говорит: «Мне отмщение, и аз воздам»3.
Романы Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого современная наука о литературе относит к высшей фазе развития реалистического социально-психологического философского романа. Этот тип романа определяется то как «роман-синтез» 4, то как «универсальный роман» 5, в котором в органическом единстве совмещены социально-психологические и философско-онтологические начала. При всем различии творчества Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского, в 70-е годы обнаруживается сближение поэтики, проблематики и всего романного искусства двух великих русских писателей-реалистов. Это сближение наиболее ярко проявляется при сопоставлении романов «Идиот» и «Анна Каренина».
И Толстой и Достоевский придавали огромное значение «главной мысли», художественной идее, которые определяли художественный пафос произведения. Так, Л.Н. Толстой не раз отмечал, что в «Войне и мире» он любил «мысль народную», а в «Анне Каренине» - «мысль семейную». Достоевский в процессе работы над романом «Идиот» в письмах к А. Майкову, Н.Н. Страхову писал, что «идея романа любимейшая», и за нее автор не боялся. Он опасался за художественное выполнение, обработку этой идеи.
И Толстой и Достоевский требовали от писателя безукоризненного знания текущего материала, «мелочей жизни». В письме к Х.Д. Алчевской Достоевский признавался: «Я вывел неотразимое заключение, что писатель - художественный, кроме поэмы, должен знать до мельчайшей точности (исторической и текущей) изображаемую действительность. У нас, по-моему, один только блистает этим - граф Лев Толстой» ( 29, кн. II, с. 77).
В романе «Идиот» и «Анна Каренина» воссоздается сложная, противоречивая эпоха 70-х годов, когда старые феодальные отношения разрушились, а новые, буржуазные, «только складываются». «Все смешалось» - формула, которой начинается «Анна Каренина», лаконична и многообразна», - пишет Э.Г. Бабаев. «Она представляет собой тематическое ядро романа и охватывает и общие закономерности народной жизни, и частные обстоятельства семейного быта». 1 Неустойчивое, по меткому определению Достоевского, «трепещущее время» определило и особенности создания «образа времени» в романе, и особенности философско-религиозного пласта романов Толстого и Достоевского. Вопрос о том, что несет России буржуазный строй, разрабатывается у Достоевского на материале городской жизни, где раньше проявились черты буржуазных отношений. У Толстого эта проблема разрешалась на анализе судеб двух важнейших сословий России - дворянства и крестьянства, города и деревни. Следует помнить и о том, что Толстой и Достоевский, обращаясь к жгучим проблемам современности, всегда исходят из вечных принципов нравственности. Воссоздавая нравы нового общества, Достоевский, как и в романе «Преступление и наказание», обращается к изображению столицы русской империи, к Петербургу. Но в романе «Идиот» встает перед нами не Петербург трущоб и подвалов, не кварталы бедняков, где стонут и проклинают жизнь униженные и оскорбленные люди. В «Идиоте» объектом изображения становятся предприниматели, разорившиеся и опустившиеся князья, преуспевающие купцы и т.д. Достоевский отмечает проникновение буржуазности в обеспеченные круги, показывает распад когда-то крепких семейно-нравственных устоев дворянского круга. «Мир романа «Идиот», - пишет К. Мочульский, - страшнее и трагичнее мира «Преступления и наказания». Тлетворное поветрие охватило всех, все души изъязвлены, все устои расшатаны, все источники вод отравлены... Мы входим в мир денег, миллионеров, капиталистов, дельцов, ростовщиков и жадных авантюристов»1. Генерал Епанчин участвовал в откупах, он имеет вес в солидных акционерных компаниях, у него два дома в Петербурге, «выгодное поместье и фабрика». Это новый тип сановника - капиталиста. Отставной генерал Иволгин не сумел приспособиться к новым временам, живет в бедности. Жена его сдает комнаты жильцам, сын Ганя, алчный и самолюбивый, готов жениться на деньгах и, как говорит Рогожин, он за 3 целковых готов проползти до Васильевского острова на коленях. Достоевский показывает роковую роль денег над человеческой душой. Все герои одержимы страстью наживы, все они или ростовщики, как Птицын, Лебедев, капитанша Терентьева, или воры и авантюристы. Тринадцатилетний Коля Иволгин говорит князю Мышкину: «Здесь ужасно мало честных людей, ... все ростовщики. И заметили ли вы, князь, в наш век все авантюристы! И именно у нас в России, в нашем любезном отечестве» (3, т.8, с.113). Для большей достоверности воссоздаваемой эпохи, Достоевский приводит споры героев о судебной реформе, о значении железных дорог, науки и техники для развития общества, о женской эмансипации, о позитивистах и нигилистах и т.д. В романе Достоевского неоднократно упоминается преступление Мазурина, зарезавшего ростовщика и спрятавшего труп в своем доме. Размышляя о Ганечке, а затем и о Рогожине, Настасья Филипповна часто обращается мысленно к этому убийству. И ей не раз представляется, что Рогожин, намотав на бритву шелк, подойдет сзади и тихо зарежет ее. Предметом горячего спора героев является убийство, совершенное студентом Даниловым, который на суде стремился связать свое преступление с идеями благородного протеста против гнусной действительности. Вспоминают герои романа и ужасное преступление Горского, который зарезал 6 человек - семейство Жемариных - и их прислугу. Предчувствуя возможность убийства Рогожиным, Мышкин думает: «Впрочем, если Рогожин убьет, то по крайней мере, не так беспорядочно убьет. Хаоса этого не будет. По рисунку заказанный инструмент и шесть человек, положенных совершенно в бреду!» (т. 8, с. 190).
В.С. Дороватовская - Любимова подробно исследовала роль и значение уголовной хроники в романе «Идиот». Она четко указала структурообразующую идею романа: «Князь Мышкин среди Мазуриных, Горских, Даниловых, Балабановых - вот постановка главного героя в романе»2,- пишет В.С. Дороватовская - Любимова. Но, воссоздавая конкретно-социальную картину буржуазного мира России 60-х годов XIX века, Достоевский пронизывает ее вечными проблемами бытия, христианско-евангельскими мотивами, которые составляют важнейший внутренний пласт всех романов Достоевского. Пьяница, шут, проходимец, ростовщик Лебедев оказывается проницательным толкователем Апокалипсиса. Он определяет современную действительность как этап перед всеобщей гибелью человечества.
«... Мы при третьем коне вороном, - говорит он, - и при всаднике, имеющем меру в руке своей, так как все в нынешний век на мере и договоре, и все люди своего права ищут... А за сим последует конь бледный и тот, кому имя смерть, а за ним уже - ад» ( т.8, с. 167-168). Эти строки Апокалипсиса, приводимые Лебедевым, подчеркивают сквозную мысль романа о том, что люди, отпав от Бога, поклонившись золотому тельцу, отбросив все духовные ценности, оказались на краю гибели, их ожидает смерть и ад.
Апокалиптическая тема неминуемой гибели развивается и в негодующем монологе Лизаветы Прокофьевны Епанчиной. «Уж и впрямь последние времена пришли, - кричит она. Теперь мне все объяснилось! Да этот косноязычный разве не зарежет? Да побьюсь об заклад, что зарежет. Он денег твоих десять тысяч, пожалуй, не возьмет, а ночью придет и зарежет, да вынет их из шкатулки... Тьфу, все навыворот, все кверху ногами пошли. Сумасшедшие! Тщеславные! В Бога не веруют, в Христа не веруют! Да ведь вас до того тщеславие и гордость проели, что кончится тем, что вы друг друга переедите, это я вам предсказываю. И не сумбур это, и не хаос, и не безобразие это?» ( т.8, с. 237)
В романе Толстого образ неустойчивого, переходного времени создается как в кратких и беглых замечаниях героев, так и в их пространных спорах и в ярких художественных образах. Герои Толстого и Достоевского спорят о растущей роли буржуазии в жизни России, о проникновении деловых людей во все области ее жизни; о роли и значении железных дорог, о «лучших людях» эпохи - либералах, об эмансипации женщин, о слиянии всех сословий и т.д.
Следует отметить, что железная дорога и в романе Достоевского, и в романе Толстого превращается в зловещий символ1. Крушения и несчастные случаи на железных дорогах были повсеместным явлением и вызывали страх перед « чугункой»: «Что ни дорога, то душегубка», - говорилось во «Внутреннем обозрении» журнала «Отечественные записки»2. Предметом горячих споров и публичных обсуждений, нашедших свое отражение в романе «Анна Каренина» были указы о реальном и классическом образовании, об открытии Высших женских курсов в Москве. Эти вопросы обсуждались в 1873 году в газете «Голос». В салоне Бетси Тверской приветствуют новый военный устав 1874 года, по которому двадцатипятилетняя солдатчина заменена краткосрочной службой в армии до 6 лет. Вопросы об орошении засушливых Самарских (в романе Зарайских) земель, о благоустройстве иногородцев, переселенных на новые земли, о продвижении русской империи на Восток и Среднюю Азию, о помощи единоверцам-болгарам - все эти злободневные вопросы 70-х годов находят отражение то в кратких и быстрых диалогах, то в более пространных размышлениях героев.
Для воссоздания духовной атмосферы изображаемого времени Толстой, как и Достоевский, вводит в роман споры героев о нашумевших научных трудах, картинах и т.п. Так, Кознышев и приехавший к нему профессор обсуждают вопрос о том, есть ли граница между психической и физической деятельностью человека. Этот спор является отголоском острой полемики между профессором К.Д. Кавелиным и физиологом И.М. Сеченовым, утверждавшим, что «все психические акты совершаются по типу рефлексов». Предметом серьезных размышлений Левина была книга Ч. Дарвина «Происхождение человека и их подбор по отношению к полу». Левин искал в книге Дарвина ответы на «вопросы сердца», нравственности, добра и, не находя этих ответов в дарвинизме, отвернулся от него». На страницах романа воссоздаются споры о спиритизме, проводятся сеансы «столоверчения» и в салонах великосветской знати, и в домах средне-высшего дворянства. Аргументы Левина (Толстого) против спиритизма во многом сходны с аргументами Д. Менделеева, изложенными им в книге «Спиритизм» (1876 г.).
Характерной особенностью жизни пореформенной России является одновременное существование старых устоев и новых послереформенных порядков. Это смешение старого и нового мы обнаруживаем на всех уровнях романа. Яркой иллюстрацией этого положения может быть спор помещиков у предводителя дворянства либерала Свияжского. Здесь мы видим и старого помещика-консерватора, противника всяческих нововведений. Он убежден, что «погубила Россию эмансипация!». Отсутствие власти у помещика над крестьянами, по мнению консерватора, привело к полному развалу жизни в деревне. «Земли заброшены, заросли полыньями или розданы мужикам». Рабочий наш, по мнению помещика, только одно знает - напиться, как свинья, пьяный и испортит все, что вы ему дадите» ( т. 8, 128). Свияжский ведет хозяйство по-новому, использует выписанные из Европы сельскохозяйственные машины, удобрения. Однако и его хозяйство не приносит доходов. Свияжский либерал, он придает большое значение земской работе. Но Толстой снимает либеральную маску с его лица. Он отмечает, что Свияжский «считал Россию погибшей страной, ... русского мужика, стоящим по развитию на переходной ступени от обезьяны к человеку». Он не верил «ни в чох, ни в смерть, ни в цивилизацию, ни в народ и заботился лишь о том, как удобно и спокойно прожить свою жизнь в цивилизованной Европе.
«Чуткий сердцем», образованный и умный помещик, К. Левин ясно видит противостояние интересов мужика и барина, он прекрасно понимает, что земельная реформа не дала желаемых результатов, а, наоборот, усилила и ускорила разорение беднейших слоев крестьянства и не сумевших приспособиться дворян. Левин на опыте своей работы в Земской Управе пришел к выводу, что «...никакой земской деятельности нет и не может быть. С одной стороны, - говорит он Стиве Облонскому, - это игрушка, играют в парламент, а я ни достаточно молод, ни достаточно стар, чтобы забавляться игрушками; а с другой... стороны, это - средство для уездной coterie наживать деньжонки» (т.8, с. 26). Острые социальные вопросы пытается разрешить Левин и в своей книге об отношении работника и помещика в процессе земледельческого труда, и в своей практике ведения хозяйства в новое, послереформенное время. Левин с болью замечает экономическое и нравственное оскуднение дворянства, обнищание крестьян, с одной стороны, и, с другой - обогащение дельцов, кулаков, купцов. В диалоге со Стивой Облонским Левин говорит: «... Мне досадно и обидно видеть это со всех сторон совершающееся обеднение дворянства, к которому я принадлежу... Тут арендатор купил за полцены у барыни, которая живет в Ницце, чудесное имение. Тут отдают купцу за рубль десятину земли, которая стоит десять рублей. Тут ты без всякой причины подарил этому плуту тридцать тысяч...» . Левин прекрасно понимает, что в результате такого беспечного отношения к земле, к ведению хозяйства быстро наступит разорение дворян; «У детей купца Рябина будут средства к жизни и образованию, а у детей князя Облонского, потомка Рюриковичей, не будет» ( т.8, с. 190).
Картина полного разорения «дворянских гнезд» встает в романе в описании Ергушова, родового имения Долли. «...большой старый дом был давно сломан... Флигель лет двадцать тому назад, когда Долли была ребенком, был вместителен и удобен». Но теперь «он был стар и гнил, крыша протекала, все хозяйство пришло в упадок: из девяти коров ни одна не давала молока, его не хватало даже детям, яиц не было, курицу нельзя было достать и т.д.» (т.8, с. 287). С горькой иронией рисует Толстой образ князя Степана Аркадьевича Облонского, ведущего свою родословную от Рюрика. Он привык жить красиво, беззаботно, без труда и без строгих моральных правил. Стива прокутил все свое состояние и наследство жены. В трудное, переходное время 70-х годов князь Облонский вынужден искать выгодное место и идти на службу к выскочке, к человеку без роду и племени Болгаринову, который возглавляет «соединенное агентство кредитно-взаимного баланса южно-железных дорог».
Социально – философский центр романов «Анна Каренина» и «Идиот» сосредоточен в образах Левина и Мышкина. На первый взгляд, сопоставление доброго, всепрощающего, внешне бездействующего Мышкина и активного, волевого, ищущего практические пути преобразования своей жизни и хозяйства Левина – беспочвенны. Однако текст романов убеждает нас, что поиски Левина и Мышкина, их философско - нравственные искания имеют много общего. Прежде всего тем, что для обоих авторов и их героев (Левина и Мышкина) кардинальным вопросом времени является вопрос о том, как уложатся новые (буржуазные) условия в России в целом, как они отразятся в жизни народа и в судьбах отдельных сословий, семейств и личностей. Во – вторых, оба писателя социальные проблемы разрабатывают с позиций вечных нравственных начал.
В образах Левина и Мышкина много автобиографического материала из жизни Достоевского и Толстого. Очень важны и общие выводы Левина и Мышкина (Толстого и Достоевского), выражающие уверенность в том, что есть поле деятельности в новой России и для помещика Левина, и для мужика Парменова, и для молодого поколения, еще не растерявшего вечных общечеловеческих идеалов любви, добра, прощения. И в отдельных конкретных фактах и чертах главных героев романа мы обнаруживаем неприкрытый биографизм писателей, широко водящих в любимые образы факты своей биографии, размышлений.
Своего любимого героя Мышкина Достоевский наделяет тяжелым и святым собственным недугом – эпилепсией, во время приступа которого выявляются блаженные минуты соединения небесного и земного.
В салоне генеральши Епанчиной Мышкин, предлагая сюжет для картины Аделаиде, достоверно, психологически точно передает чувства и мысли приговоренного к смерти человека. Эти переживания так живы, глубоки и убедительны, т.к. взяты и переданы из жизни приговоренного к смерти самого Достоевского. Непрактичность, отсутствие светских манер, прямодушие, как свидетельствуют современники- все это черты характера самого Достоевского.
В образе Левина легко просвечиваются мучительные поиски Толстого справедливых, совестливых форм отношений между мужиком и барином в новых социально-экономических обстоятельствах, появившихся после реформы 1861 года. Этими вопросами, по признанию самого Толстого, он мучился всю жизнь, ища ответа в философских работах Канта, Гегеля, Шопенгауэра. И Достоевский в письме к Фонвизиной признавался жене декабриста, что его Осанна, его признание Бога через мучительное горнило сомнений прошло.
В образе Левина отражен и такой биографический факт, как мучительный искус самоубийством. Он, как признается Толстой в Исповеди, прятал от себя шнурок, чтобы не повеситься на перекладине между шкафами, перестал ходить на охоту, чтобы не соблазниться легким способом покончить с собой. Но и христианнейший Мышкин в тяжелые дни своей болезни, наблюдая красоту природы Швейцарии, гармонию и вечный праздник творения Бога, чувствует себя одиноким «выкидышем», обделенным и выброшенным из этого вечного праздника. Отметим тут же, что искус самоубийством испытывает и нигилист Ипполит, который не хочет подчиниться божественной воле, а хочет противопоставить ей свою волю, свое право свободного выбора жить или умереть.
При всем «автобиографизме» героев- идеологов, Мышкин и Левин – это художественные образы, в которых разрабатываются философско-нравственные и социальные вопросы ( у Левина больше и конкретнее, у Мышкина же преобладают вопросы нравственно- религиозные, вечные.) В отличие от Мышкина, который в основном стремится изучить и разрешить для себя и других противоречия высшего, нравственно- религиозного характера, поиски Левина включают и социально-экономические проблемы: как сложатся отношения помещика и работника- крестьянина, привьются ли новые формы управления на местах, даст ли положительные результаты народу земская деятельность.
К. Левин понимает, что прежние, веками складывавшиеся социально – материальные отношения помещика и работника «переворотились», а новые только складываются, и вопрос о том, как уложатся новые условия «есть только один важный вопрос в России» (8, 346). Чтобы уяснить себе этот вопрос, он подолгу беседует с крестьянами, с помещиками-крепостниками, с дворянами –либералами, выписывает новые сельскохозяйственные машины. Но нововведения не приносят ожидаемых результатов. Из - за невежества крестьян на полях ржавели выписанные из Англии новейшие плуги, портились сеноворошилки, вымирали дорогостоящие породы коров. Чуткий и честный Левин видел и понимал «фатальную» противоположность его помещичьих интересов « самым справедливым интересам работающих на него крестьян (8, 340). И он вынужден был признать, что «цель его энергии была самая недостойная» (8, 339). Осознание Левиным этого конфликта приводит его к мысли о том, что нужно жить ему так, чтобы не чувствовать себя виноватым. И с новой силой возникают нерешенные прежде вечные нравственные вопросы. Он стремится выяснить, понять вечные проблемы бытия: любовь и ее разновидности, рождение, жизнь и смерть, добро, альтруизм и эгоизм и т. д.
В отличие от Левина, Мышкин не вникает в экономические проблемы пореформенной России, но оба писателя подчеркивают дворянские позиции своих героев. Левин прямо, открыто заявляет, что он дворянин и очень рад этому и гордится этим и не собирается сливаться с другими сословиями. Левин с возмущением говорит Стиве Облонскому: «Мне досадно и обидно видеть это со всех сторон совершающееся обеднение дворянства, к которому я принадлежу, и, несмотря на слияние сословий, очень рад, что принадлежу» (8, 180). И Мышкин на вечере у Епанчиных говорит: «Вы думаете, я за тех боялся, их адвокат, демократ, равенства оратор? Я ведь сам князь исконный и с князьями сижу. Я, чтобы спасти всех нас, говорю, чтобы не исчезло сословие даром…» (8, 458).
И Мышкин, и Левин противники европейского (насильственного) способа разрешения противоречия, они убеждены в действенности мирных, христианских путей изменения общества. Мышкин говорит о будущем обновлении всего человечества, может быть одною только русской мыслью, без меча и насилия. Ту же мысль о всеобщем благе, общем богатстве, согласии и связи интересов проповедует Левин, уточняя при этом: «Одним словом, революция бескровная, но величайшая революция, сначала в маленьком кругу нашего уезда, потом губернии, России, всего мира» (8, 366).
Оба писателя признают только мирный путь преобразования через реформы, нравственное самосовершенствование на основе христианского учения. Г.А. Бялый отмечает еще одну общую черту Мышкина и Левина. Они по складу ума и натуры своеобразные аристократические демократы: оба душевно любят народ, чувствуют кровную связь с ним, умеют легко и просто общаться с людьми из народа, но при этом они совершенно чужды политического демократизма и не только не отказываются от своего аристократического положения, но остро ощущают и высоко ценят его»1.
Размышления о новых формах ведения сельского хозяйства, сдача земли в аренду крепким мужикам, коллективная работа, пахота и косьба, знакомство с молодой крестьянской парой, разговор с Федором, убежденным, что жить надо не для «нужды», не для брюха, а для души, по правде, по-божьи,- приводят Левина к мысли, что надо жениться на крестьянке, участвовать в общем коллективном труде, не думая о собственных доходах. Но профиль Кити, промелькнувший в окне кареты, опровергает мысли Левина, и эти утопические мечты исчезают, как прекрасная, но скоротечная, перламутровая раковина, образовавшаяся из бело-розовых облаков на небе. Горестно, но убежденно, Левин приходит к выводу о том, что он не может жениться на крестьянке, что глубокое и искреннее единение мужики и барина невозможно. Любовь, семья, женитьба – все эти вечные проблемы связаны лишь с одним, дорогим для него человеком –Кити. «Так, нравственно – философская проблематика романа непосредственно сливается с его социальной, конкретно - исторической проблематикой».2
«Женитьба на Кити,- справедливо замечает Е. Куприянова – это отступление от идеала «общей жизни» и возвращение к эгоистической «жизни для себя»3. Этот период оказался не менее драматичным для Левина, чем период поисков социально-экономических. Заглохшие на время вечные темы: любовь и ее типы, ревность, рождение и смерть - с новой силой встают перед Левиным и требуют своего разрешения.
Создав общую картину социальной жизни России 70- х годов, Толстой и Достоевский обращаются к воссозданию «героев времени» поколения 60-70 -х годов и тех, чьи взгляды близки авторам, и тех, чьи позиции им чужды. Поиски путей разрешения противоречий переходного времени приводит Толстого и Достоевского к изображению молодого поколения, нигилистов.
Внимание Толстого и Достоевского обращено не к вульгарным позитивистам (Докторенко, Кислородов, Бурдовский, Келлер), а к «трагическим нигилистам», серьезно озабоченным социальными и вечными проблемами бытия. К таким представителям молодого поколения относятся Ипполит у Достоевского и Н. Левин у Толстого.1
Николай Левин и Ипполит - материалисты, признающие лишь естественные науки, закон борьбы за существование. И Николай Левин, и Ипполит остро ощущают несправедливость социального устройства мира, они сторонники его преобразования. Нигилист Николай Левин - помещик с чуткой больной совестью. Он видит непримиримые противоречия барина и мужика, работника и буржуа-предпринимателя. Он признает верным выводы о необходимости революционных средств преобразования. Но, вероятно, он боится их и предлагает для улучшения жизни трудящихся мирный путь широкого введения трудовых добровольческих объединений, артелей при общем пользовании землей. Однако, писатель-реалист, Толстой показывает, как артели быстро распадаются, орудия труда разворовываются, а в душе Левина усиливается чувство недоверия, разочарования и в «народных устоях», и в средствах, рекомендуемых революционно настроенной интеллигенцией. В душе Левина растет злоба, отчаяние. В конечном счете, трагизм Н. Левина у Толстого и Ипполита Терентьева у Достоевского определяется конфликтом их социально-материалистических взглядов с вечными основами бытия.
Ипполит Терентьев - главный идейный противник Мышкина в романе «Идиот». Он убежденный атеист, отрицающий христианскую мораль всепрощения, любви и добра. В трагедии семнадцатилетнего Ипполита социальные причины отодвигаются на второй план. Ипполит, так же, как и Н. Левин, болен неизлечимой болезнью. И для Ипполита и для Н. Левина характерны социальные и нравственные противоречия, выражающиеся в романе в крайней расколотости характеров героев Достоевского и Толстого. В Ипполите сталкиваются два полярных чувства: жажда любви и сочувствия людей и непомерная гордость, презрение к ним. Доброта и жалость окружающих вызывает в Ипполите яростную ненависть. Эта борьба полярностей в Ипполите ярко проявляется и в сцене приезда его в Павловск, и во время чтения «необходимого объяснения» перед несостоявшимся его самоубийством» (8, 321-351). Ипполит приезжает в Павловск, чтобы (по его же признанию) «с людьми и природой попрощаться, и на красавицу Аглаю поглядеть» (8, 239). Он растроган добротой и сочувствием Мышкина, генеральши Епанчиной и ее дочерей. Но как только он заметил это, его гордость взрывается, и он с ненавистью, «с криком, визгом и брызгами изо рта кричит: «Я вас всех, всех ненавижу! - Но вас, вас, иезуитская, паточная душонка, идиот, миллионер - благодетель, вас более всех и всего на свете!... Не надо мне ваших благодеяний, ни от кого не приму, слышите, ни от кого, ничего! (8, 249). И Николай Левин при всей любви его к Константину, резок с ним, отказывается от встреч, от помощи, разрывает с ним, больной, умирающий, не принимает благодеяний и уходит из родного дома.
Следует отметить, что протест Николая Левина в большей степени носит характер социальный, а у Ипполита - метафизический. Смертельно больной Ипполит бунтует против бессмысленной природы, которая не щадит никого, даже такое совершенство, каким был Христос. Страдания голодных и нищих кажутся Ипполиту ничтожными по сравнению с муками, исходящими от вечных противоречий бытия. Он отвергает христианское учение, требующее от него смирения и преклонения перед «разумностью и благостью проведения... Он не хочет благословить милость и мудрость того, кто уничтожит его. «Для чего при этом понадобилось смирение мое? Неужто нельзя меня просто съесть, не требуя от меня похвал тому, что меня съело».
Ипполит решает покончить с собой и противопоставить свою волю воле Бога.
Однако протест Ипполита и Н. Левина заканчивается просветлением и признанием вечных законов бытия и начал нравственности. Вместо закона борьбы за существование перед смертью встают вечно живые и действенные законы Добра, Любви, Прощения. Николай Левин перед смертью обращается к религиозным обрядам, стремясь отогнать свое отчаяние и страх, с благодарностью принимает заботы ухаживающих за ним Левина и Кити.
Ипполит тоже умирает, примирившись с окружающими людьми. Перед лицом смерти все жизненные противоречия, весь «мрак жизни» освещаются и преобразуются светом. Тема смерти - это кардинальная и вечная тема всего творчества Толстого и Достоевского.
К исследованию этой темы мы обратимся несколько позже, когда будем анализировать романы 70- х годов («Идиот» Достоевского и «Анна Каренина» Толстого). В середине 60- х годов у Достоевского и Толстого на первый план выдвигается проблема наполеона и наполеонизма.