А. К. Абрамян молодежные субкультуры как социальное явление

Вид материала

Содержание

Психологические аспекты
Библиографический список
Трансформация самоидентификации личности
Библиографический список

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

ИССЛЕДОВАНИЯ ФЕНОМЕНА ИДЕНТИЧНОСТИ ЛИЧНОСТИ

Социальная идентичность – феномен, который в последние десятилетия привлекает значительное внимание и отечественных, и зарубежных ученых. Это далеко не случайно. Именно социальная идентичность, находясь на стыке феноменов, традиционно изучаемых в философии и психологии, в значительной мере опосредует и детерминирует поведение личности в окружающей ее социальной среде. Благодаря ей в самосознании личности гармонично сосуществуют индивидуальное и коллективное, что способствует максимально успешной адаптации человека к социуму.

Идентичность – это сложный феномен, «многослойная» психическая реальность, включающая различные уровни сознания, индивидуальные и коллективные, онтогенетические и социогенетические основания. Феномен идентичности возникает в рамках глобальной проблематики существования самого человека. Человек становится «вполне человеком», когда осознает свою идентичность. Понятие идентичности как защиты личного, соответствие образа «Я» его жизненному воплощению, состояние принадлежности индивида некоторому надындивидуальному целому, охватывающему и субъективное время, и личностную деятельность, и национальную культуру, становится одной из главных проблем.

Важной проблемой не только философии, но и социально-психологических исследований по-прежнему остается изучение личности во взаимодействии с социумом, а также выявление особенностей личностных проявлений в условиях социальной коммуникации. Как отмечал В.А. Петровский, сама личность должна рассматриваться как свойство индивида, существующего в пространстве межиндивидуальных связей [6, 18]. Интегративный характер данного явления требует междисциплинарного подхода, который в современной науке реализуется в изучении социальной идентичности как с психологических, так и с философских позиций.

Проблема социальной идентификации личности получает новое звучание сегодня, когда, в связи с быстрыми социальными изменениями, происходящими не только в России, но и во всем мире, происходит изменение сложившихся десятилетиями форм социальных отношений, что неизбежно приводит к трансформации идентичности. Сегодня мы можем наблюдать различные нарушения процессов социальной идентификации, которые снижают адаптационный потенциал людей и возможности их самореализации.

В период глобальных изменений современный человек оказался в ситуации кризиса идентичности. Неуверенность в себе, депрессии, жестокость, различные формы зависимости, уход от реального мира, проявление избыточной властности, дезинтеграция личности, психосоциальный кризис – это далеко не полный перечень характеристик кризиса идентичности.

Но постановка проблемы идентичности личности, ее структуры и генезиса, определение психологических оснований ее понимания и изучения является актуальной задачей не только по причине отмечаемого исследователями кризиса идентичности современного человека. Переживание идентичности актуализируется и в профессиональной сфере человеческой жизни, и в других областях.

Социальная психология исходит из того, что идентичность можно обнаружить в структуре психорефлексивных психических образований. Она представляет собой компонент индивидуального сознания и самосознания, связывающий человека с социальной реальностью и позволяющий определить свое место в ней. Процессы социальной идентификации объединяют в себе индивидуальное и типичное, личное и социальное, что предъявляет серьезные требования к их исследованиям.

Исследователи проблемы идентичности в психологии выделяют самые разнообразные подходы к ее пониманию. Чаще всего называют три подхода: психоаналитический, интеракционистский и когнитивный. Каждый из них трактует идентичность исходя из доминирующей категории своей парадигмы: эго, мотив в неопсихоанализе, интеракция, взаимодействие в интеракционизме, когнитивная схема в когнитивизме. В психоаналитическом подходе (Э. Эриксон, Дж. Марсиа, А. Ватерман) под идентичностью понимается структура эго, состоящая из различных элементов и переживаемая как чувство тождественности и непрерывности. Исследователи интерационистского направления (Дж. Мид, И. Гофман, Р. Фогельсон, Л. Краппман, Г. Родригес-Томэ) делают акцент на социальной обусловленности идентичности, изучении процессов включения в «Я» отраженных оценок других людей. В когнитивном направлении (А. Тешфел, Дж. Тернер, Г. Брейкуэлл) идентичность представлена как когнитивная система, регулирующая поведение человека в социуме, как результат процесса самокатегоризации.

Можно выделить еще три популярных подхода к изучению идентичности: нарративный, трансперсональный и интегративный. Представители нарративного подхода (К. Джерджен, Р. Харре, Д. Макадамс, А. Гидденс, Г. Херманс, Т. Сарбин) предлагают рассматривать идентичность как своего рода историю, повествование, определяемое контекстом взаимодействия, характеризуемое определенным сюжетом, персонажами, главной темой. Основное значение в постструктурализме приобретает изменчивость личности в различных социальных контекстах и взаимодействиях.

В трансперсональном направлении (С. Гроф, А. Минделл, К. Юнг) внимание исследователей обращено к глубинным слоям психики, проникновение в которые связано с расширением самотождественности и идентичности. С этой точки зрения переживания непосредственного Я могут касаться архетипических образов (К. Юнг), перинатального и трансперсонального уровней психики (С. Гроф), вторичных процессов, находящихся за пределами края привычной идентичности и формирующих различные симптомы как сигналы противоборства разных идентичностей (А. Минделл).

Интегративный подход к изучению идентичности представлен К. Уилбером и В.В. Козловым. Он предполагает учет разнообразных точек зрения, связанных со всеми перечисленными подходами исходя из постулируемого интегративной методологией принципа многомерности истины (В.В. Козлов). В «Я» присутствуют и личностные, и социальные, и глубинные аспекты, при этом ни один из них не может рассматриваться как доминирующий, все одинаково имеют право на существование.

Интегративный подход, разрабатываемый В.В. Козловым в исследовании идентичности, предполагает учет многомерности бытия «Я» как представленного в различных сферах: внутриличностной (Персона), межличностной и социальной (Интерперсона), глубинной (Трансперсона). Он также предполагает разработанность психотехнической компоненты – интенсивных интегративных психотехнологий. Они содержат, в свою очередь, три класса компонентов: материальный, социальный и духовный. Каждый их этих трех разных уровней организации психической реальности имеет свой «антипод», зеркальное отражение с отрицательным знаком – не-Я как отрицаемые компоненты идентичности. Предметом интегративной психологии является сознание как стержень функционирования личности, обеспечивающий ее целостность.

Ряд исследователей выделяет также процессуальный подход, в рамках которого в изучении и описании различных состояний идентичности выявление и исследование структуры психологических условий развития идентичности личности даёт специалистам в области человеческих отношений, как теоретический материал, так и возможность практического применения теоретических знаний.

Другие представители психологии уверены, что при дальнейших исследованиях данного явления психики необходимо шире применять экспериментальный подход, который позволит исследователю занимать более активную, субъектную, позицию, вскрывать причинно-следственные связи, лежащие в основе психологических и социальных явлений. К сожалению, экспериментальный метод все реже применяется в отечественной социальной психологии, хотя социальная идентичность, как явление, зарождающееся в результате активного взаимодействия личности с окружающей средой, безусловно, требует применения экспериментальных процедур, воссоздающих в специально созданных условиях элементы подобного взаимодействия.

При всём многообразии теоретических оснований изучения феномена идентичности подход классиков и последователей символического интеракционизма – П. Бергера, Г. Блумера и других исследователей – представляет большие возможности для социально-психологической интерпретации и моделирования самоидентификационного опыта личности [2, 567–588]. Философские открытия теоретиков символического интеракционизма о роли «Других» в процессе становления идентичности личности трудно переоценить [3, 17]. В то же время его нельзя рассматривать как единственно значимый или универсальный.

Так, хотя изучение «личностного Я» стало центральным звеном интеракционистского подхода социально-психологических исследований, однако немного было сделано для непосредственной эмпирической разработки феномена идентичности в контексте данной методологии.

Наиболее значимые установки личности на себя требуют «нежестких» методов социально-психологического исследования и опосредованных вопросов. Для того, чтобы «освободить» респондента от социально желательной для исследователя деятельности и дать волю всем его сознательным и бессознательным интенциям в спонтанном самоописании, возможно использовать нарративный подход, рассматривающий опыт «Я» как самоповествование, в котором человек, рассказывая о себе, интерпретирует события своей жизни. Нарративный подход используется в контексте представлений о том, что идентичность личности находится в постоянной ситуации изменения, обновления. Следовательно, идентичность – это то, что человек достигает всю свою жизнь, и его самоописания есть своеобразный индивидуальный сюжет, схватывающий ситуативные, но значимые фрагменты актуального «Я».

Методологически важным представляется положение о том, что идентичность, представляемая респондентами в самоописаниях, самоповествованиях, графических проекциях корректируется реально существующим социальным контекстом. Таким образом, исследователь, анализируя полученный от респондентов эмпирический материал, будет иметь дело не с самой переживаемой личностью идентичностью, а с презентацией или предъявлением идентичности. Термин «предъявленная» или «предъявляемая» идентичность был введён в научный обиход Р.Д. Фогельсоном, сторонником методологической школы символического интеракционизма в рамках авторской концепции «борьбы идентичностей». Согласно исследованиям Р.Д. Фогельсона, предъявляемая идентичность представляет собой набор стилизованных «Я-образов», транслируемых индивидом социальной среде. В процессе предъявления идентичности индивид сознательно или бессознательно стремится скорректировать впечатление о себе в восприятии значимых «Других». Таким образом, предъявляемая идентичность – это индивидуальная презентация личностью переживаний своего «Я» и представлений о себе социуму [9, 115–132].

Исследователь, изучающий идентичность на иллюстративном материале самоописаний или самоидентификационных проективных материалов респондентов, имеет дело с презентационным характером её содержаний, так как самоидентификационный опыт предъявляется в условиях определённого социального контекста, так или иначе влияющего на переживание, осознание и, соответственно, предъявление индивидом своего «Я».

Но всё же идентичность выявляется, когда человек начинает рассказывать о себе, смотреть на себя в соответствии с заданным сюжетом. «Я» выступает в этом подходе и как участник, и как автор своей жизненной истории (Дж. Хиллман). Согласно данному подходу, предъявляемую идентичность следует рассматривать не только функционально, но и процессуально, т.к. она представляет собой постоянно становящийся процесс изложения респондентом своей личной жизненной истории [7, 89]. Подобное процессуальное понимание идентичности в полной мере согласуется с научной позицией исследователей, являющихся представителями диалогического подхода. Ставший уже классическим диалогический подход М.М. Бахтина обосновывает коммуникативно-диалогическую природу сознания и самосознания [1, 207–208]. Таким образом, идентичность можно представить как непрерывный диалог различных внутренних позиций личности с социальным и экзистенциальным миром.

М. Буббер определяет два способа взаимодействия человека и мира: «Я – Оно» и «Я – Ты». В отношениях «Я – Оно» весь мир, в том числе и мир самого человека, воспринимается как объект. Формирование идентичности в данном контексте протекает как «безответственный» процесс. «Ответственное» достижение идентичности может протекать только в отношениях Диалога и экзистенциальной Встречи «Я – Ты» [4, 71].

Свободное самоописание личности в рамках исследования предъявленной идентичности способствует выявлению значимых для респондентов содержательных компонентов идентичности, посредством которых идентичность как переживание личностью своей тождественности и целостности является её сознанию и предъявляется социуму.

В контексте исследования идентичности, важно также решать методическую проблему, связанную со способом предъявления идентичности личностью как субъективного неосознаваемого переживания. Поскольку идентичность личности в полной мере не тождественна его самосознанию, наряду с речевым языком её описания, важно исследовать неязыковые, проективные формы её предъявления. Таким образом, ставится задача изучения глубинных, бессознательных аспектов переживания «Я».

Несмотря на разнообразие подходов, ученые сходятся во мнении, что в социальной психологии «идентичность» рассматривается как аспект «Я» и определяется как переживание и осознавание индивидом самотождественности, целостности и неделимости в пространстве, а также постоянства во времени [8, 53]. Сегодня проблема идентичности личности решается исследователями в социально-психологическом ключе интерсубъективного микросоциального и макросоциального взаимодействия. Рассмотрение проблемы «Я» в контексте изучения конституирующей роли значимых и обобщённых «Других» в процессе достижения идентичности можно отнести к ряду зарубежных и отечественных исследований, изучающих роль других людей в процессе личностного самоосознания, самоотношения и самоидентификации. Научные разработки этих авторов в той или иной степени представляли в психологической науке общий взгляд на проблему идентичности как результат идентификационных процессов личности, реализующихся в ходе субъективной жизненной истории во взаимодействии с индивидуальным психофизиологическим потенциалом и социальным контекстом её существования.

Социальная идентичность вместе с личностной идентичностью (осознаваемыми индивидуальными особенностями) образует единую когнитивную систему – «Я-концепцию». В целях приспособления к различным ситуациям «Я-концепция» регулирует поведение человека, делая более выраженным осознание либо социальной, либо личностной идентичности.

Таким образом, «Я-концепция» личности может быть представлена как когнитивная система, выполняющая роль регуляции поведения в соответствующих условиях. Она включает в себя две большие подсистемы: личностную идентичность и социальную идентичность. Первая относится к самоопределению в терминах физических, интеллектуальных и нравственных личностных черт. Вторая подсистема – социальная идентичность – складывается из отдельных идентификаций и определяется принадлежностью человека к различным социальным категориям: расе, национальности, классу, полу и т.д.

Нельзя забывать и о том, что обладателем социальной идентичности является конкретная личность, наделенная уникальным жизненным опытом и обладающая неповторимой картиной мира, в которой субъективно преломляются социальные отношения.

Анализ современного состояния исследований в данной области позволяет увидеть еще одну проблему. Между отечественной и зарубежной традициями существует определенная дистанция в понимании социальной идентичности. Отечественные исследователи чаще рассматривают социальную идентичность как, прежде всего, результат соотнесения личностью себя с большими социальными группами: этническими, гендерными, профессиональными, религиозными и т.д. В западной социальной психологии акцентируются, скорее, идентификационные процессы, протекающие в малых социальных группах, в которые индивид непосредственно включен в ходе своей жизнедеятельности. Для более полного понимания феномена идентичности необходимо объединение двух этих подходов, формирование интегративной модели социальной идентификации.

Большая выраженность в самосознании социальной идентичности влечет за собой переход от межличностного поведения к межгрупповому. Основной чертой последнего является то, что оно контролируется восприятием себя и других с позиций принадлежности к социальным категориям. Как только на первый план в «Я-концепции» выходит социальная идентификация, личность начинает воспринимать себя и других членов своей группы как имеющих общие, типичные характеристики, которые и определяют группу как целое. Это ведет к акцентуации воспринимаемого сходства внутри группы и воспринимаемого различия между теми, кто относится к разным группам.

Наряду с личностной идентичностью социальная идентичность оказывается важным регулятором самосознания и социального поведения. Социальная идентичность складывается из тех аспектов образа «Я», которые вытекают из восприятия индивидом себя как члена определенных социальных групп (или категорий, как предпочитают обозначать их Тэджфел и Тэрнер). Когда социальная идентичность не удовлетворяет членов группы, они стремятся либо покинуть группу, к которой в данный момент принадлежат, и присоединиться к более высоко оцениваемой ими группе, либо сделать так, чтобы их настоящая группа стала позитивно отличной от других.

Мы видим, что идентичность личности как объект научного анализа отличается многоуровневностью значений и разнообразием выявляемых смыслов. Поэтому эмпирическое исследование идентичности личности должно осуществляться с учётом многообразия проявлений данного феномена, его интенциональной сущности. Изучение идентичности предполагает анализ психических связей в контексте интерактивных, перцептивных, коммуникативных, экзистенциальных, функциональных, ментальных и речевых процессов развития личности.

Таким образом, ввиду многогранности и неоднозначности феномена идентичности, он не может быть изучен в полной мере в рамках естественно-научного подхода к исследованию личности. Это положение требует использования в исследовательском арсенале интегративных антропологических и гуманитарных форм знания, холистической методологии, а также комплексных и модифицированных методов социально-психологического исследования.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Бахтин М.М. Диалог. Собр. соч.: в 7 т. М., 1997. Т. 5.

2. Бергер П., Лукман Т. Идентичность // Психология самосознания: хрестоматия. Самара, 2000.

3. Блумер Г. Общество как символическая интеракция // Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М., 1984.

4. Бубер М. Я и Ты. М., 1993.

5. Козлов В., Майков В. ссылка скрыта. М., 2007.

6. Петровский В.А. Психология неадаптивной активности. М., 1992.

7. Хиллман Дж. Архетипическая психология. СПб., 1996.

8. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996.

9. Fogelson R.D. Person, self and identity. Some anthropological retrospects, circumspects and prospects // Psycho-social theories of the self / Ed by B. Lee. N.Y., L., 1982.

Л.Г. Интымакова, Н.П. Чередникова

ТРАНСФОРМАЦИЯ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ ЛИЧНОСТИ

В УСЛОВИЯХ ПОЛИСУБЪЕКТНОСТИ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА

Современная индивидуализация общества и порождаемые ею проблемы находятся в фокусе внимания исследователей достаточно давно. Процесс индивидуализации можно рассматривать как присущую современности автономизацию личности. Она представляет собой все более полное высвобождение индивида из сети устойчивых социальных связей.

В обобщенном смысле индивидуализация подразумевает определенные субъективно-биографические аспекты процесса цивилизации, особенно на его последней стадии. Происходящие в современном обществе процессы ведут к различным формам проявления индивидуализации: освобождению от исторически заданных социальных норм и связей как традиционных обстоятельств господства и подчинения, утрате традиционной стабильности, что приводит к новому виду социальной интеграции. Эти три момента – освобождение, утрата стабильности, новая интеграция, как отмечает У. Бек, образуют общую, внеисторическую модель индивидуализации [2, 39].

Нарастание индивидуализации общества характеризуется двойственностью и противоречивостью. С одной стороны, мы видим рост экономической эффективности и расширение слоя высокооплачиваемых и привилегированных членов общества; с другой стороны, наблюдается резкое падение уровня жизни для непривилегированного большинства и ухудшение социально-экономического положения наименее защищенных. Индивидуализация сопровождается как позитивными (возрастание свободы выбора, социальной мобильности, рефлексивности), так и негативными (отчуждение, дезориентация, кризис идентичности и т.п.) процессами.

Любой тип общества характеризуется тем, что в нем различные субъекты во всей полноте их взаимосвязей и взаимозависимостей реализуют структуры социального бытия. Современное общество можно рассматривать как полисубъектное многомерное образование, претерпевающее постоянные изменения. Происходящие в нем радикальные социальные трансформации сопровождаются изменением всей социальной структуры. Мы согласны с З. Бауманом, утверждающим, что между общим порядком в целом и, в частности, силами, средствами и стратагемами целенаправленного действия существует расхождение – бесконечно расширяющаяся брешь без каких-либо мостов [1, 11].

В результате этих процессов человек в современном мире лишается таких традиционных оплотов идентификации, как государство, нация, этнос, религия и т.п. Социокультурная среда становится все более сложной и дифференцированной. Потеря людьми объектов их социальной идентификации приводит к обострению социальных конфликтов, росту социальной напряженности. Эти процессы носят глобальный характер, они присущи не только отдельным странам или регионам. С другой стороны, индивидуализация в современном обществе уже не связана с конкретными социальными слоями или регионами. Она не зависит от социального статуса или места проживания человека.

В современном обществе усиление этих процессов приводит индивида к дезориентированности, ограниченности и беспомощности. Структурные и культурные модификации, сопровождающие процесс модернизации, все больше воздействуют на внутренний мир человека. Культура также характеризуется растущей дифференциацией своих содержаний и внутренней антиномичностью. Пространство внутреннего мира личности расширяется, но при этом сам внутренний мир утрачивает качество целостности, чему способствует, в первую очередь, культурная дифференциация. Способ жизни индивида в обществе современного типа начинает подразумевать автономию и самостоятельное принятие решений, свободу выбора, ослабление регуляции со стороны традиций. Следствием индивидуализации является утрата уверенности человека в своем статусе, в правилах поведения и в доступности ему средств к существованию.

Сдает свои позиции и традиционно превалирующее на предыдущих этапах развития общества рациональное мышление. Оно является значимым и определяет основные способы функционирования человека в социуме до тех пор, пока мы имеем дело с проблемами на феноменальном уровне, пока человек находится в поле привычных отношений, четко определенных понятий, то есть пока «игра идет по правилам». Но стоит перейти к иному уровню бытия, оно в значительной степени теряет актуальность. Этот подход является правомерным и для социальных систем. Ни жизнь социальных систем, ни тем более человеческая жизнь не всегда вписываются в рациональные схемы развития.

Таким образом, рациональная деятельность сознания при формировании стратегии жизни личности в индивидуализирующемся обществе имеет определенные пределы, как в пространстве, так и во времени. Дальше начинается то, что З. Бауман называет «территорией, непригодной для жизни». И тогда начинают работать компенсационные механизмы. Рациональность начинает испытывать сильное влияние подсознательных пластов психики, включаются в работу механизмы интуиции.

В процессе индивидуализации общества социальная реальность, в которой человек ранее успешно создавал и реализовывал свою стратегию жизни, превращается в социальный хаос. Рациональными методами найти выход из сложившейся ситуации не всегда представляется возможным. Для того чтобы активизировать информацию, скрытую в глубинах бессознательного, и чтобы реализовать новую стратегию, нужен определенный запас энергии.

За процесс аккумулирования и высвобождения этой энергии отвечает еще один из пластов психики – подсознательное, которое руководит по сути дела энергетическими процессами человеческого организма. Обращаясь к глубинам бессознательного, как к карте всеобъемлющего бытия, можно восстановить целостность окружающего мира и выработать новую стратегию жизни личности.

Кроме того, фрагментированная культура не предоставляет четкой системы идейных и ценностно-нормативных ориентиров. Распад первичных социальных связей и формирование нового типа социальных связей, в значительной мере абстрактного и формального, порождает феномен отчуждения, утрату чувства общности.

Индивидуализация сегодня перестала быть только теоретической проблемой, она приобретает глобальный характер. З. Бауман характеризует ее как новое состояние общественной жизни, представляющее собой исторический итог развития социально-экономических и политических отношений. Он считает, что нынешнее индивидуализированное общество радикально отличается от всех предшествующих форм человеческого существования. З. Бауман утверждает, что современные люди вступили на территорию, которую в прошлом культура не считала пригодной для жизни. Утрачена былая сбалансированность между общественным и частным [1, 316].

Процесс индивидуализации отражается на всех сферах общества. В экономической плоскости кардинально изменились отношения собственности. Ушла в прошлое гарантированная занятость, существенно изменились режим и качество труда в связи с простоями предприятий, невыплатой заработной платы или ее падением до критически низкого уровня, получили широкое распространение вторичная занятость и самозанятость.

Следствием процесса индивидуализации современного общества является и то, что человек систематически оказывается в ситуациях неопределенности и выбора, его жизненный путь интенсивно наполняется стрессовыми событиями.

По мнению У. Бека, «индивидуализация – понятие чрезвычайно многозначное, вводящее в заблуждение, и даже, может быть, ложное, однако указывающее на нечто важное» [2, 189]. Формирование индивидуализации в том виде, в каком она проявляется в настоящее время, имеет крайне противоречивые формы. Она связана с типовыми общественными условиями – социальными, экономическими, правовыми и политическими, которые были созданы лишь в очень немногих странах и только на современном этапе развития. К таким условиям относятся: общее экономическое процветание и связанная с этим занятость, расширение социальных гарантий, институционализация профсоюзного представительства интересов, повышение уровня образования, расширение сектора услуг и открывающиеся в связи с этим возможности передвижения, сокращения рабочего времени и т.д.

Однако индивидуализация на фоне все более проявляющей себя глобализации имеет значение не только для западного общества. Она затрагивает в большей или меньшей степени, в тех или иных формах практически весь мир. Современное российское общество тоже испытывает на себе ее влияние. В результате преобразований российской действительности появились изменения социальной реальности, ценностных ориентиров. Миллионы людей, долгие годы находившиеся под постоянной и очевидной опекой государства, оказались в новых условиях, не приспособленными к жизни, лишившись значимых социальных ориентиров. В таком обществе индивидуальные ситуации часто не совпадают и даже противоречат социальным системам, в которые вовлечен человек.

Данные исследования, проведенного сотрудниками Института социологии РАН в 2006 г., позволяют характеризовать российский городской социум как общество с довольно ярко выраженной индивидуалистической тенденцией, в котором культивирование индивидуальности представляет собой не поколенческую, а интегральную ценность, связанную, в первую очередь, с уровнем образования и профессиональным статусом. В социокультурной среде среднего класса эта установка выражена сильнее, чем по выборке в целом. На основе этого исследователями был сделан вывод, что в современном российском городском социуме в целом уже заложена достаточно прочная и широкая база индивидуализации [4, 87].

Общество, формирующееся в XXI веке, в котором начинает доминировать индивидуализация, квалифицируется многими исследователями как общество знания, информации и услуг. В то же время – это общество неопределенности, общество риска, угроз, страха, небезопасности. В таком обществе происходит радикальный пересмотр всей системы ценностей, еще недавно представлявшихся практически незыблемыми. Главная роль принадлежит здесь отказу от достижения людьми долгосрочных целей и задач. Ж. Липовецки отмечает, что потребление способствует «персонализации». Ж. Бодрийар характеризует нынешнее состояние общества и индивида как состояние «после оргии» – падения запретов, осуществления желаний и опустошенности. Способом заполнить внутреннюю пустоту становится потребление, в том числе и «духовных товаров». Однако такое потребление способно отвлечь и развлечь, но не способно преодолеть внутреннюю пустоту, поскольку этот процесс преодоления не может возникнуть в процессе потребления. Это возможно только в результате постоянной работы над собой. Навыки же работы над собой современная культура не вырабатывает, поэтому так широк интерес к «духовным практикам», выработанным другими культурами, индивидуальные попытки творчества в этой области.

Если человек утрачивает веру в возможность последовательно двигаться к определенным целям, то для него теряет значение социальная устойчивость, в том числе и устойчивость любых межличностных отношений. При этом разрушается преемственность поколений, снижается значение семейных традиций и ценностей, партнерства [1, 198].

Психологический дискомфорт, испытываемый индивидом в современном обществе, и его интерес к духовным, смысложизненным вопросам, противостоят основному вектору развития цивилизации, связанному с дальнейшим экономическим и технологическим ростом, но не подразумевающим духовный рост личности. Процесс индивидуализации на своей поздней стадии приходит уже не просто к отчуждению, но к поляризации индивида и общества. Внутренний и внешний миры личности оказываются разорванными. Внутренний мир человека превращается, фактически, в единственную значимую для него реальность. Но внутренний мир личности фрагментирован и расколот, и преодолеть этот раскол личность может только самостоятельно. Современная культура не предусматривает разработанных практик гармонизации внутреннего мира личности.

С индивидуализацией приходит чувство неопределенности, что приводит к снижению уровня безопасности как для отдельного человека, так и для его социального окружения. В связи с этим актуальным становится вопрос о сохранении жизненных позиций личности в условиях усиливающейся социальной неопределенности. Фундаментальным фактором решения этой проблемы выступают социально-философские подходы.

Еще один канал, дискриминирующий человека – это процессы все нарастающей информатизации современного общества. По мнению М.Б. Маринова, «результатом этого процесса становится девальвация места. Физическое, некибернетическое пространство, где имеют место невиртуальные связи, превращается всего лишь в площадку для доставки, поглощения и переработки информации, по своей природе экстерриториальной, киберпространственной… Степень отсутствия мобильности является в наши дни главным мерилом социального бесправия и несвободы» [7, 47].

Таким образом, сложившаяся в традиционном обществе стратегия жизни, основанная на привязке человека к конкретному месту, служившая основой стабильности и процветания, в условиях индивидуализирующегося общества не только утрачивает свой смысл, но и начинает мешать нормальному функционированию его в рамках современного общества. Человек, теряющий мобильность, теряет способность адаптации к быстро меняющимся условиям. Недостаток информации и ресурсов позволяет человеку надеяться только на выживание в условиях индивидуализирующегося общества.

Для исследований личностной проблематики конца ХХ века характерен акцент на существовании "кризиса идентичности". Общество утрачивает свою исконную функцию производства личностных идентичностей. Само понятие устойчивой личной идентичности теряет смысл. Личность на этом этапе полностью «отвечает» за формирование собственного «Я», которое превращается в «рефлексивный проект» (Э. Гидденса). Еще до середины ХХ века общество сохраняло определяющую роль в формировании идентичностей.

Конечно, классовая принадлежность была уже не так жестко предписана, как сословная, но, тем не менее, она являлась непреложной реальностью. Социальная принадлежность, профессия, специфическая групповая культура – все это определяло идентичность личности более или менее четко. Но в современную эпоху ситуация меняется. В динамичном глобализирующемся мире, как отмечает З. Бауман, в движение приходит сама система социальных позиций, в которой невозможно зафиксироваться надолго.

Размываются культурные идентичности, теряют оформленность социальные группы, их границы становятся проницаемыми. Возникают и исчезают новые сообщества, в том числе виртуальные. Индивид вовлечен в постоянный процесс социальной мобильности, связанный с переменой видов профессиональной деятельности, места работы, места жительства. З.Бауман отмечает, что обессмысливается понятие биографии как предполагающее определенную логику жизненного пути личности. В динамичном мире устойчивая идентичность становится «обузой», ограничивающей «свободу маневра». Жизнь все больше превращается в серию эпизодов, между которыми нет необходимой связи.

По мнению А.В. Матецкой, особенности последнего этапа индивидуализации, проходящего под знаком потребления, заключаются в том, что «индивид все больше персонализируется, все более интересуется собой и погружается в свой внутренний мир, обнаруживая при этом пустоту данного мира и испытывая желание заполнить ее. Индивид и ценит свое «Я», и стремится от него избавиться» [8, 41].

Современная культура в силу доминирующих в ней ценностных и идейных ориентиров не справляется с функцией приспособления индивида к его внутреннему миру и препятствует осознанию значимости этой проблемы, что приводит к негативным последствиям как для личности, так и для общества.

Культура современной эпохи – это многомерное, фрагментированное пространство, сквозь которое индивид пытается пройти наугад, произвольно комбинируя различные значения, трактуя их по своему усмотрению и не испытывая стойкой приверженности ни к одному из них. Внутренний мир личности становится все более хаотичным под воздействием хаотичности культурных содержаний. Поэтому именно сейчас тенденция к стихийному мифологизированию усиливается. Л.Г. Ионин, например, говорит о «новой магической эпохе», о «заколдовывании» мира под воздействием все большего усложнения социальных и технологических систем, логика функционирования которых нередко недоступна индивиду. В результате он воспринимает их «магически». По мнению Ионина, «заколдовыванию» мира способствует и глобализация, которая провоцирует оживление архаических элементов культур (как реакцию на вестернизацию) [5, 56].

Многие исследователи отмечают массовый интерес современного человека к проблемам самореализации и смысла жизни. Поиски смысла жизни нередко связаны со стихийным мифологизированием, поиском духовных оснований бытия. На характер этих духовных исканий парадоксальным образом воздействует идеология потребления, присущая развитым обществам. В конце ХХ века характер потребления изменился, если сравнивать его с эпохой массового стандартизированного потребления середины ХХ века. В ХХI веке потребление становится все более индивидуализированным. Оно превращается в способ проявления личностной уникальности, ориентируется на конструирование индивидуализированных жизненных стилей и повышение качества жизни.

Современная эпоха становится эпохой расцвета мифов, активизации религиозных исканий, массового интереса к оккультизму, мистицизму, язычеству, размывания границы между научным и вненаучным знанием. Все это можно рассматривать как закономерную реакцию индивидуального сознания на «хаотизацию» внешней социокультурной среды.

Психологический дискомфорт, испытываемый индивидом в обществах поздней современности и его интерес к духовным, смысложизненным вопросам, противостоит основному вектору развития современной цивилизации, связанному с дальнейшим экономическим и технологическим ростом, но не подразумевающим духовный рост личности. Процесс индивидуализации на своей поздней стадии приходит уже не просто к отчуждению, но к поляризации индивида и общества. Внутренний и внешний миры личности оказываются разорванными. Внутренний мир человека превращается, фактически, в единственную значимую для него реальность. Но внутренний мир личности фрагментирован и расколот, и преодолеть этот раскол личность может только самостоятельно. Современная культура не предусматривает разработанных практик гармонизации внутреннего мира личности.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Бауман З. Индивидуализированное общество. М., 2005.

2. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. 2004.

3. Бодрийар Ж. Прозрачность зла // Ясперс К., Бодрийар Ж. Призрак толпы. М., 2007.

4. Городской средний класс в современной России (аналитический доклад. Подготовлен в сотрудничестве с Представительством Фонда имени Фридриха Эберта в Российской Федерации). М., 2006.

5. Ионин Л.Г. Новая магическая эпоха. Режим доступа: logy.kharkov.ua/docs/Esse.htm

6. Липовецки Ж. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме. СПб., 2001.

7. Маринов М.Б. Постмодернистские интерпретации социального порядка на микроуровне // Социальный порядок и толерантность: сб. науч. тр. III Всерос. науч. конф. Краснодар, 2002.

8. Матецкая А.В. Иррациональные аспекты коммуникации в современных обществах // Актуальные проблемы социального диалога в современном российском обществе: сб. науч. тр. ПИ ЮФУ. Ростов н/Д., 2007.

Blog

А. К. Абрамян молодежные субкультуры как социальное явление

Содержание