Geum.ru

Андрей Уланов «Додж»

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   12   13   14   15   16   17   18   19   ...   23
Глава 16

Слышу — Кара в кузове чем-то загремела. Обернулся, гляжу, а она мечи в

охапку взяла и из ножен вытряхнула. Зря это она, конечно, этими железяками ведь

так оцарапаться можно — мало не покажется.

Опять же дырку в днище сделать можно, а оно нам надо?

Ладно. Я, чтобы от рыжей не отставать, брезент за край потянул. До конца

не развернул, но кое-что на виду оказалось. Нога, например, чья-то. Еще верхняя

половина эльфа этого крашеного, но он, к сожалению, спиной вверх был уложен,

так что ожидаемого фурора не произвел.

Виртис голову набок наклонил — смешно, ну точь-в-точь птиц какой, —

посмотрел на нашу груду трофеев, потом на Кару взгляд перевел, на «березин» и

наконец на мне остановился.

— Поправьте меня, если я ошибусь, — говорит, — но не ты ли тот самый

пришлый, кто сумел уничтожить Гор-Амрона? Сергей Малахов, так ты именуешь себя?

— Добавьте еще «старший сержант», — отвечаю ему. — И будет самое то.

Их сиятельство на меня оценивающе так посмотрел и вдруг — р-раз — взял да

и махнул к нам в кузов прямо из седла. Ловко, я даже моргнуть не успел. Поднял

брезент, останки носком сапога поковырял.

— Где их оружие? — отрывисто так спрашивает.

— Холодное, — говорю, — у вас под ногами. А огнестрел, уж не обессудьте,

мы на месте оприходовали. Одна штука автомат, — по «ППШ» хлопаю, — и пистолет.

— Еще у них был пулемет, — встревает рыжая.

— Был, — подтверждаю. — Но скрылся с места боестолкновения.

— Сколько их было?

— Всего десять. Из них четверо в кузове, — это я на тот случай, если он по

фрагментам, то есть по головам, не посчитал, — а еще один тоже вот-вот обязан

покойником заделаться. По причине дыры малосовместимого с жизнью размера, — и

на крупнокалиберный киваю.

— Так, значит, — задумчиво говорит Виртис, а потом р-раз — и, как давеча в

кузов, ко мне на соседнее сиденье. Уселся спокойно так, непринужденно, словно

всю предыдущую жизнь исключительно в «Опель-Адмирале» перемещался.

— Отвези меня на это место.

Вообще-то, думаю, он мне такой же командир... ну ладно, для дела стерпим.

— Нет проблем, — говорю. — Доставим с ветерком. Выжал сцепление,

пробуксовал — и «Аризона» так с места рванул, что сэр Холера и парочка, что с

Виртисом подскакала — адъютанты или оруженосцы, леший их разберет без знаков

различия, — еле-еле успели с дороги убраться.

Я немного за ту колонну беспокоился, что вперед проскакала. На предмет

затора. Но дисциплина у ребят на должном уровне оказалась — даже на сигнал жать

не пришлось. Как концевой увидел, что у нас на переднем сиденье их собственное

непосредственное командование восседает, поднялся в седле, прокричал что-то — и

весь отряд сразу шасть с дороги. Что зеленые парни, что консервированные

товарищи. Я только скорость прибавить успел.

Виртис все это время сидел, будто штык проглотил — спина прямая, взгляд

вперед устремлен, ни за что не держится, даром что трясет «Додж» на этом

проселке так, что я на паре ухабов за руль заопасался — еще, думаю, пара таких

прыжков, и приземлюсь я, сжимая баранку, аккурат в кузове, на пятую точку. А

как колонну проехали — откинулся на спинку, руки в перчатках на пузе сложил, в

общем, расположился, точно в фамильном замке перед камином, только ногу на ногу

не закинул.

— Далеко ехать?

— Минут пять, — отвечаю. — Это если по времени. А в ваших лигах...

— Пол-лиги, — это рыжая из-за пулемета.

Их сиятельство беретом качнул и задумался о чем-то своем, герцогском.

Глубоко задумался, крепко, минуты на две.

— Мне, — изрекает наконец, — довелось уже слышать о тебе, Малахов.

Всякое.

— Да ну, — удивляюсь. — Неужели? А вот мне о вас, представьте, нет.

Абсолютно ничегошеньки. Странно, правда?

— Я знаю, что ты добровольно вызвался в поход во Тьму. И вернулся не с

пустыми руками.

— Ага, — оборачиваюсь на рыжую. — Вот ее на руках приволок. Тяжелая,

доложу я вам, ваше сиятельство, работа при глубине снежного покрова в полтора

метра.

— Победил дракона.

— Опять-таки совместными усилиями. А что, — интересуюсь, — у вас за

сбитый самолет тоже медаль полагается?

Мне-то, в общем, своих хватает, а вот рыжей какую медальку было бы очень

даже неплохо. Хотя... как бы у девки голова кругом не пошла, тогда с ней и

вовсе никакого сладу не будет.

Тут мы из-под солнца выехали, в смысле, опять под тучу, хмарь эту серую. Я

назад оглянулся — там все по-прежнему сияет и искрится, жизни радуется, а

вокруг нас уже сумрак гадостный. Обидно. Даже на душе мерзко стало.

— Гор-Амрона же, — медленно так произносит герцог, — ты поверг в

одиночку. В этом тебе никто не помогал, не так ли?

— Ну... да.

Если, думаю, я ему сейчас начну про эсэсовцев вкручивать — неизвестно, кто

из нас первый рехнется — он, я или рыжая, которую я тоже в эти подробности не

посвящал. Хотя просила. Да и какое ему, в общем, дело? Три эсэсовца — это ж

такая мелочь, плюнуть и растереть. Подумаешь...

— А еще, — все тем же тоном продолжает Виртис, — я знаю, что именно

Гор-Амрон вызвал тебя в наш мир. И знаю, зачем он это сделал.

Серьезный мужик этот герцог, как я погляжу. Вся моя ирония ему — как

«тигру» «ПТР», отскакивает со свистом.

— Так ведь, — отвечаю ему, — я тоже знаю. Очень он хотел, чтобы я для него

одного человека убил. Трясся прямо.

— Может, — ласково так их светлость спрашивает, — ты знаешь, кого именно

хотел уничтожить Гор-Амрон?

— Знаю, — говорю. — Принцессу вашу, Дарсолану.

И тут у Виртиса глаза точь-в-точь как у давешнего эльфа — зырк.

Нет уж, думаю, даже не мечтайте, ваша светлость. Пока вы до своего

кинжальчика дотянетесь, я вас финкой раза три ткнуть успею.

А может, думаю, и нет.

— Только, — говорю, — это мне уже потом отец Иллирии сказал. Точнее, мы

это вычислили, с ним и господином бароном Лико. Сам-то Гор-Амрон мне ничего

сообщить не успел, очень уж быстро я из его замка ноги сделал.

— А... — начал было Виртис и осекся.

Мы как раз на тот самый пригорок въехали. Впереди конские туши валяются, а

далеко впереди на дороге какие-то два конника маячат. Судя по перьям — те два

рыцаря, которых сэр Холера вперед услал. Они, значит, решили, что конские туши

непосредственной опасности не представляют. Ну-ну.

Если, думаю, та пятерка диверсантов, что целой ушла, потихоньку обратно не

вернулась. Им же этих гавриков снять — раз плюнуть, а потом в их форму — и на

дорогу. Мы, помнится, сами так два раза регулировщиков снимали и один раз —

фельджандармерию.

— Вот, — говорю. — Здесь они нас и поджидали.

Их светлость снова подобрался, напружинился.

— Пулемет?

О, думаю, вот такой разговор мне нравится, пусть даже и на командирских

тонах. Когда для дела.

— Пулемет был установлен во-он там, — показываю. — И остальная засада

тоже там расположилась. Соображения излагать?

— Говори.

— Дозор ваш перистый они бы сняли по-тихому...

— Нет, — перебивает меня Виртис. — Дозорные в симпатической связи со

мной, — достает из кармана камзола какую-то деревяшку и мне показывает. — Если

они умрут, я узнаю об этом в то же мгновение.

— Ну, значит, просто бы баки им забили и лапши на уши навешали, — говорю.

— В смысле, за своих проканали, то есть, — тьфу, думаю, чего это меня на жаргон

пробило, даже рыжая удивленно смотрит, а она-то к моим «ферштейнам» привычная,

— представились. Как, кстати, и нам попытались.

— Они, — встревает Кара, — назвались дозором из замка Лантрис. И, —

виновато на меня оглядывается, — я им почти поверила. Все-таки там был светлый

эльф.

— Назвавшийся Тиссегаром Беолом, — подхватываю. — И представление это они

заранее заготавливали, да только вот зрители им попались не совсем те.

Недоверчивые.

— Как же, — холодно так спрашивает герцог, — вы увидели их истинное лицо?

— А я их спро-во-цировал, — говорю. — Я тут человек новый, для меня что

светлый эльф, что темный, что серо-буро-малиновый — безавторитетно. Тем более

что я и по жизни не люблю, когда неизвестно кто начинает передо мной главную

жабу в болоте изображать.

— Мне кажется, — снова Кара влезает, — что они использовали магию.

Что-нибудь... размягчающее, делающее человека более доверчивым, легковерным.

Сейчас, когда я снова вспоминаю... на меня напал какой-то щенячий восторг, я

смотрела на него и готова была... — покраснела, смешалась и еще крепче за

пулемет ухватилась. — К счастью, — добавляет тоном тише, — Малахов не поддался

ему.

Я на нее покосился... ладно уж, думаю, не буду я при герцоге

комментировать, на что она готова была... и как она каждое слово этого

черно-белого эльфа ловила, в рот ему заглядывая. Знаем мы эту магию бабскую —

чуть красивую мордашку увидят, так и норовят с визгом из юбки выскочить.

— Кстати, — говорю, — о магии. Вы, ваша светлость, в этой вашей

симпатичной связи твердо уверены? На все сто три процента? Я в магии не силен,

мне только с радиосвязью дело иметь приходилось, там, в своем мире, так вот там

у нас проблемы частенько возникали. Особенно в условиях соответствующего

противодействия со стороны противника. А ведь эти ребята тоже не просто так,

покурить вышли, наверняка должны были к чему-нибудь соответствующему

подготовиться.

Виртис на меня посмотрел... непонятно. То ли недовольно, то ли наоборот. В

общем, не смог я этот взгляд до конца расшифровать.

— Хороший вопрос, — говорит. — К сожалению, я тебе не могу дать

немедленный ответ на, как ты говоришь, «все сто три процента», но будь уверен —

как только мы прибудем в замок Лантрис, я этот вопрос задам... кому следует. И

добьюсь ответа.

Ха. Вообще-то, я даже сам толком не понял, с чего это я вдруг про магию

заговорил. Не то чтобы я в нее все еще не верил — мне ее с самого, считая,

прибытия такими столовыми ложками закармливали — из любого атеиста истинно

верующего сделать можно. И Тайные Тропы эти Карины, с хождением по всяким

потусторонним мирам, и покойничек Мунгор, шестиствольный тот, с черепком —

б-р-р, до сих пор, как вспомню, передергивает... я уж про самого Гор-Амрона не

говорю. Если оно так и дальше пойдет, попрошу отца Иллирия, чтобы он меня

научил к местным богам за помощью обращаться — они тут, похоже, иногда работают

оперативнее, чем у нас — поддержка с воздуха. Хотя... если вспомнить ту

историю, что Арчет рассказывал...

— Ну вот, — продолжаю, — план у них был, думаю, дождаться, пока колонна

полностью через пригорок переберется — и ударить из всех стволов. Сами видите,

местность открытая, все как на ладони.

Пулеметчик в таком поле — царь и бог, вершитель судеб. А уж если он еще и

в доте... хорошо, если воронки есть, а нет — сам решай, лопаткой работать или

трупом бездыханным прикидываться.

— Вряд ли они надеялись всех вас тут положить с одного диска. Зато панику

вызвать, сумятицу — это да. Ну а четверка встречающих уж постаралась бы не

сплоховать. Восемь гранат, — «лимонку» на ладони подкидываю, — им бы хватило и

Ее Высочество достать, и назад к своим прорваться.

Или, думаю, только принцессу достать, но зато с гарантией.

— Нам еще, — продолжаю, — повезло, что они на пристрелку патронов

пожалели. Или пулеметчик у них неопытный был. Одно дело — вдоль колонны

очередью вытянуть, а по одиночной цели, да еще быстро перемещающейся... тут

практика нужна.

Хотя, думаю, был бы у них не «деготь» а, скажем, эмгэшка сорок второй на

станке или «максим» Трофимов любимый... считай, пока я от контузии очухивался,

пока обратно в «Додж» забирался, пока задний ход давал — запросто могли

дистанцию нащупать и нас вместе с «Аризоной» в решето превратить. Я же их с

третьей очереди накрыл — правда, у авиации каждый третий — трассер, что задачу

облегчило весьма и весьма.

— Вот, — говорю. — После чего мы быстренько перебазировались в укрытие —

во-он за тот пригорок — и ответным огнем вынудили его прекратить огонь. Все.

Тьфу, думаю, да что ж это на меня сегодня за косноязычие такое напало? Я,

конечно, иногда в ударе такие фразочки выдаю, что, как говорит Петренко, хоть

стой, хоть падай, но сегодня из меня эти перлы так и хлещут, один за одним.

Прямо словесный понос какой-то, дизентерия.

— Показать, — отрывисто так Виртис спрашивает, — можешь?

— Каине проблем! — говорю. — Только айн момент.

Дал задний ход и отъехал за тот самый пригорочек. Точь-в-точь как в

прошлый раз — вся машина прикрыта, только пулемет поверх вершины смотрит.

Заглушил мотор, на ручник поставил, выскочил, капот обошел и перед герцогом

дверцу распахнул.

— Прошу, — говорю, — вашу светлость следовать за мной.

Не, нормальный все-таки мужик этот герцог. Другой бы аристократ, тем более

лицо, так сказать, приближенное, предложи я ему версту ножками помесить, когда

под боком транспортное средство имеется — такой бы хай поднял. Шуму и вони до

небес. А Виртис сначала из машины выпрыгнул и потом только спокойно так

осведомился:

— А почему вы не захотели довезти нас до места?

— Потому, — говорю, — что, если какой-нибудь особо прыткий товарищ решил

на прежнее место вернуться, да еще и не один... залп с кинжальной дистанции, и

все. Было наше, стало ихнее. Машина, пулемет... многовато для подарка, ваша

светлость, вам не кажется?

— Ты думаешь, это возможно?

— Честно, ваша светлость, — нет. Не знаю, — говорю, — как у вас, а у нас

два раза на одном и том же месте никогда засаду не ставят. Но... есть у нас,

ваша светлость, такая народная мудрость — береженого бог бережет. В смысле...

— Понял, — нетерпеливо так Виртис отзывается. — У нас тоже есть

подобная... изречение.

— Ну вот, — говорю. — А так, имея за спиной госпожу Лико и, — на пулемет

киваю, — калибр, можно и рискнуть.

— Малахов, я...

Я резко так к рыжей повернулся.

— Ты, — шиплю, — будешь выполнять мой приказ. Ферштейн?

-Я...да.

— То-то-же.

Посмотрел я на нее. Вздохнул, достал из машины оба автомата, «ППШ» себе на

плечо повесил, а «шмайссер» герцогу протянул.

— Вам, ваша светлость, — спрашиваю, — такая штука, часом, не знакома?

Виртис усмехнулся слегка, забрал у меня автомат, затвор проверил.

— Разберусь, — и, как я, на плечо повесил.

— Ну, раз так, — говорю. — Пойдемте.

И пошли. Идем спокойно так, неторопливо. Хотя по спине мураши нет-нет, да

бегают. Если там и впрямь кто вернулся — мы для него легкая мишень. Вся надежда

на логику, да, как говорил рядовой Петренко, родимую задницу. На интуицию, в

смысле. На войне таким вещам быстро обучаешься... если живым из первого боя

выйдешь.

У меня такое пару раз было, но нечетко. Зато видел. Коля Аваров, горный

наш человек, однажды посреди тропы встал — и ни шагу вперед. Не пойду дальше,

говорит, и все. Бей меня, командир, режь, не знаю, откуда знаю, но там,

впереди, — засада, мамой клянусь. И верно — была там засада. Хорошая такая,

пулеметов целых две штуки.

Так вот. Этот случай мне больше всего запомнился. Бывало еще по мелочи.

Ну, пару раз пригнуться захотелось — резко так, ни с того ни с сего, будто за

пояс кто-то вниз, в окоп, сдернул — и, цвик, пуля точь-в-точь туда, где только

что голова маячила. А один раз иду по траншее — трое из соседнего взвода арбуз

делят, ну и мне — давай, мол, налетай. Я было потянулся, и опять словно под

локоть кто толкнул. Не, говорю, в другой раз, и пошел дальше. А через пять

минут огневой налет, и второй же снаряд — аккурат в это место. Потом смотрел —

от арбуза даже косточек не осталось. Бывает.

Я, по мере возможности, расслабился, прислушался, чего у меня пониже спины

затевается. Не, не све-ребит, значит, и впрямь нет там никого.

И Виртис, похоже, того же мнения придерживается. Походочка у него... не

раздолбайская, конечно, а такая... расслабленно-вальяжная, вот. По-настоящему

делу он иначе ходит, на что угодно спорю.

И только я о герцоге этом подумал, как он ко мне поворачивается и говорит:

— Мне хотелось бы услышать твое мнение, Малахов. Как опытного воина

вашего мира. Эта засада... насколько могла быть успешной?

— Хороший вопрос, — говорю, точь-в-точь как давеча сам герцог. — Чтобы на

него отвечать, мне бы стоило на вашу стражу в деле посмотреть. С виду-то они

ребята хваткие, особенно те, что в зеленом и с «маузерами».

— Королевские егеря, — небрежно так Виртис роняет, со значением. Мол, то,

что они самые-самые, лично подбирал и так далее, — это все и так ясно.

Ну-ну, думаю, егеря, это, конечно, звучит. У немцев-то они были ребята

серьезные... доводилось пару раз схлестнуться. Волки еще те.

— Шансы, — говорю, — у них были. А вот какие...

Тут уж, как говорил наш капитан, приходится экстраполировать. Если бы, да

кабы.

— Как я уже вам, ваша светлость, говорил, у них расчет на панику был. Та

группа, что в лесу, — киваю, — отвлекающая, шум поднять, глаза отвести. А

основная — те, что на дороге были. Удалось бы им на гранатный бросок дойти —

тут уж, ваша светлость, звиняйте, расклад не в вашу пользу.

Виртис нахмурился.

— На сколько, — спрашивает, — ты можешь кинуть эту... гранату?

— Ну, — говорю, — на пятьдесят метров, то есть, — поправляюсь, — на сто

шагов достану уверенно.

Герцог еще больше брови сдвинул.

— Есть еще ближний круг, — говорит. — Ты скоро увидишь. Личные стражи Ее

Высочества.

— Это в смысле телами закрыть? — интересуюсь. — Оно, конечно, неплохо, да

вот только «лимонка» на три метра, то есть, — снова поправляюсь, — на шесть

шагов вокруг траву выкашивает. Считайте сами, ваша светлость.

Виртис на меня покосился в очередной раз. Нет, думаю, не умею я с

герцогами общаться. С баронами получалось, ну да Аулей барон еще тот...

свойский, а про Кару я и не говорю. А вообще-то... кому из нас больше надо, мне

или ему, Виртису то есть? Я, между прочим, учился с немецкими танками общаться

на дистанции кинжального огня. А тут герцог. Подумаешь.

— Вот, — говорю, — здесь они и были, ваша светлость. За этой самой

корягой.

Хорошо ее крупнокалиберным разлохматило. А ведь деревяшка была еще та,

прежде чем упасть, небось лет сто проторчала. Неудивительно, что эти ребята так

быстро ноги сделали — укрытий посолиднее в окрестности не наблюдается.

Их светлость на цыпочках приподнялся, за корягу заглянул, а потом вдруг

р-раз — рукой резко так махнул, и в стволе напротив, как раз в центре той самой

кляксы, кровавой кинжал торчит.

Ловко. Интересно, думаю, один такой кинжальчик у него в рукаве или больше?

И еще — с автоматом он так же умело орудует?

Виртис тем временем корягу обошел, кинжал из дерева выдернул, кончик

лезвия внимательно так изучил, понюхал даже, потом еще кору на пятне колупнул.

И все это с задумчивым таким, серьезным видом. Я на него гляжу, как папуас на

шамана, — вдруг, думаю, и в самом деле скажет чего из ряда вон?

Ничего он не сказал. Присел на корточки и начал пятерней растопыренной над

землей водить. Глаза при этом у него, что характерно, зажмурены были.

Ну-ну, думаю, он бы еще эту... лозу себе сорвал, глядишь и нашел бы

тогда... родник какой.

— Было их здесь шестеро, — говорю. — Причем трое из их, очень даже

возможно, из одного со мной мира.

— Еще с ними был предавшийся, — не открывая глаз, бормочет Виртис. —

Слуга Тьмы из числа посвященных низкого ранга. И двое... орков... нет, не

простых орков... полукровок... возможно даже ур... — Тут он резко так фразу

оборвал, выпрямился и как ни в чем не бывало начал камзол отряхивать.

Ценная информация, нечего сказать. Был, значит, с ними власовец из местных

да двое урок. Хороша команда... для штрафбата.

— Не думаю, — говорит Виртис, — что они могут попытаться вернуться. Когда

ты уничтожил их собратьев на дороге... а еще больше потом, когда ты ранил

одного из них, на остальных... это произвело впечатление. Очень сильное.

Переводя на нормальный язык, думаю, это значит, что при виде товарища,

которого «березинской» пулей по стволу размазало, остальные от страха совсем

башку потеряли.

Тем более что после того, как мы с рыжей разделались с этими, которые

светлый эльф и сотоварищи, им и не светило, в общем, ничего. А раз так — ноги в

руки и ходу. Вряд ли они до самой линии фронта, то есть до Границы, передохнуть

осмелятся. Попытка покушения на Самого, то есть на Саму, — такими вещами ни у

нас, ни здесь не шутят.

Хотя, думаю, этих олухов, скорее всего, свои же и кончат, как только

доклад услышат. Начальство в таких делах провалов не любит, значит — быть им

стрелочниками. Логика простая — раз живыми вернулись, а Задание не выполнено —

виновны. Прервал выполнение ответственного задания, не исчерпав всех

возможностей — и так далее. Под такую формулировочку трибунала и у нас запросто

угодить можно.

— На самом деле, — говорю, — главный сейчас вопрос — ограничились они

одной засадой или все-таки подстраховаться решили? А то ведь выедет через пару

километров, то есть лиг, из кустиков что-нибудь бронированное, типа «пантеры» —

тут уж даже мой «березин» не поможет.

— Бронированная пантера? — недоуменно так герцог переспрашивает.

— Ну да, — киваю, — только с хоботом огнеплюйным, парой пулеметов и на

гусеницах.

— А-а, танк, — облегченно вздыхает Виртис. — Я знаю, что такое ваши танки,

Малахов. У нас даже есть несколько, правда, они, к сожалению, не могут

передвигаться самостоятельно.

Жаль, думаю, а то бы пустить один в колонне — и никакой тебе головной

боли.

— Почти невероятно, — продолжает герцог, — чтобы такую большую вещь

темные колдуны смогли переправить через Границу незаметно для наших магов.

— Да ну? А как же, — спрашиваю, — мы с Карален на «Аризоне» запросто так

на ту сторону махнули, а товарищ Гор-Амрон и ухом не повел?

— Тут другое. Враг не может контролировать Тайные Тропы — и это великое

благо для всех нас. У Тьмы другие способы — в чем-то более простые и надежные,

но благодаря усилиям наших магов мы почти всегда узнаем об этом — пусть не

всегда сразу, не точное место, но узнаем. Даже то, что они сумели протащить

незаметно столь большой, — Виртис рукой вокруг повел, — отряд, уже

удивительно... и настораживает.

Тут у меня в голове шарики за ролики зацепились — и щелкнули.

— А они, — говорю, — их и не перебрасывали. Большую часть, во всяком

случае. Они их по воздуху перевезли. Самолетом. Что такое самолет вы, ваша

светлость, тоже, надеюсь, слышали?

— Да, ваших самолетов к нам попадает много, — отзывается герцог. — Но

почему ты, Малахов, решил...

— А я его, — перебиваю, — слышал. Своими собственными ушами. Легкий

самолетик, скорее всего «Шторх», на любую полянку сядет запросто. Опять же,

восстановить его, если мотор целый, хоть в нашей замковой кузнице можно, если,

понятно, найдется кому объяснить, какую рогулину к какой загогулине

присобачивать. Единственное — коней так не перебросишь, тяжелые они и

негабаритные.

— Коней... — бормочет герцог, — они могли переправить по-другому. Конь —

это неразумное существо, пусть даже отличное от человека, как, например,

дракон. Переброску обычных животных маги могли и не засечь... или не придать

значения... хотя я требовал докладывать обо всем.

Последнюю фразу он с особенным нажимом произнес. Ох, думаю, полетят скоро

от кого-то клочки по закоулочкам. Этот соколиный товарищ быстро им покажет, как

службу исполнять.

— Кстати, о драконах, — говорю. — Мне тут на одного полюбоваться

довелось... ближе, чем это для здоровья полезно.

— Я уже говорил, что наслышан об этом твоем подвиге, Малахов.

— Так вот, — продолжаю. — Вам, конечно, виднее, но, по-моему, эдакая туша

вполне может коня утащить, а то и вместе с всадником.

— Может, — кивает герцог. — Но даже если бы Тьме и удалось договориться с

ними, а такое случалось крайне редко — драконы очень старая и мудрая раса, они

всегда старались вести свою игру...

Ага, думаю, прямо как наши нейтралы, Турции там всякие со Швециями. Сидят

на заборе и ждут, на чью сторону прыгать выгоднее окажется.

— ...использовать дракона как... вьючного мула никто не будет. Дракон —

это слишком большая ценность.

Ну прямо тяжелый бомбер. Хотя, думаю, с учетом возможностей местной ПВО,

вернее, отсутствия оных, такая домашняя зверюшка за «Юнкере» вполне сойдет.

Вспомнить, как она по нам плевалась... таким вот плевком огненным даже у нас по

колонне грузовиков пройтись — никому мало не покажется.

— Надеюсь, — говорю, — у вас-то от них какое-нибудь средство заготовлено?

Мухобойка какая, порошок с едким запахом или, скажем, «эрликон» — тоже вещь в

хозяйстве далеко не бесполезная.

— У нас, — заявляет Виртис, — есть чем защититься. Но я не думаю, чтобы

Тьме удалось переманить на свою сторону хоть одного дракона. Мы бы узнали об

этом обязательно.

Верит он, как я погляжу, в свою радио-, то есть маго-разведку, прямо как

мы — в сводки Совинформбюро. Глас с небес. Нет, я про радистов слова дурного не

скажу, дело свое они знают туго, да и нас сколько уж выручали. Но противник-то

тоже не дремлет, там такие орлы сидят, что на искусстве дезы не одну небось

собаку съели. Тут тебе и ложные радиостанции, и переговоры открытым текстом,

случайные якобы... Много чего умные головушки напридумывали. Так что

окончательное слово все равно за нами, пешей разведкой, а у нас правила на этот

счет простые — верь глазам своим, ушам своим, а пуще — тому, до чего дополз и

лично рукой пощупал. Потому как глаза тоже иногда обмануть можно, а вот если уж

ты дополз и лично за гусеницу потрогал — не мираж это и не муляж, а и в самом

деле она, новенькая вся из себя самоходочка типа «Хетцер» — тут уже никаких

сомнений не возникает.

А вообще, думаю, занятная у него логика. Четверку коней, значит, могли

незаметно переправить, а танк — ни в какую?

— Так как все-таки насчет «пантеры»? — интересуюсь. — Твердо уверены? А то

ведь разделает такой сюрприз ваш конвой, как бог черепаху. Даже без стрельбы —

на гусеницы намотает. А из всего наличного арсенала, — говорю, — против нее

играют разве что две мои противотанковые.

— Нет, — твердо отвечает Виртис. — Вещь такого веса... и, потом, в ней же

должен быть человек внутри, не так ли? Мне объясняли, что танк не может

двигаться без человека.

Ага, думаю, щас.

— Тому, кто это ляпнул, — говорю, — надо прикладом по лбу постучать.

Только аккуратно, чтобы остатки мозгов не выбить.

— Значит... — растерянно герцог начинает.

— Может он двигаться без человека, еще как может, — говорю. —

Сам лично наблюдал.

Ну, положим, тот танк не совсем без человека двигался — если формально

подходить. В 42-м это было. Наш KB на батарею зениток восемь-восемь вышел

Первое орудие с ходу расстрелял, пошел на второе — и тут ему в упор снаряд

всадили. Явно уж, что там ничего живого остаться не могло, но он еще двести

метров прополз, взгромоздился-таки на второе — и только там у него от

очередного попадания боекомплект рванул.

— Ну а чтобы, — предлагаю, — у вашей светлости сомнения по этому поводу

окончательно развеять, пойдемте к «Аризоне», я вам этот процесс наглядно

продемонстрирую. Как у нас говорится — лучше один раз увидеть, чем сто раз

услышать.

Если, конечно, — добавляю, — вы тут больше ничего осмотреть не желаете

— Пожалуй, что нет, — говорит Виртис. — Я пошлю сюда следопытов, но

сомневаюсь, что им удастся достичь больших успехов. Разве что они обнаружат

тело, — на пятно кивает, — того, кого настигла твоя пуля.

— Надеюсь, — говорю, — что эти ваши следопыты насчет мин хорошо

проинструктированы. А то найдут они это тело с подарочком дополнительным — и

будут их потом с окрестных деревьев по кусочкам собирать.

Это ведь милое дело, «лимонку» без чеки под труп засунуть. А если время

есть, можно и похитрее чего соорудить. Было бы из чего, а желание, оно всегда

присутствует.

— Они знают про мины. И не только про мины Не одни вы, Малахов, додумались

до идеи ловушек.

— Хорошо, раз так.

Пошли обратно, и тут раз — снова солнце из-за туч брызнуло. Я лицо под

лучи подставил, зажмурился — хорошо. Тепло, на душе ясно, запахи сразу какие-то

новые появились. Ежкин кот, думаю, лето же на дворе.

— Нам, — озабоченно говорит герцог, — надо поторопиться. Принцесса скоро

будет здесь.

Я в первый момент на эти слова особого внимания не обратил. Мало ли,

думаю, с чего он это сказал, может, просто по расчету времени — расстояние на

скорость движения кортежа поделил. А потом — в голове опять что-то щелкнуло,

сам не понял что.

— А почему это вы, — осторожно так спрашиваю, — ваша светлость, так

решили?

Герцог на меня посмотрел... сначала как на полоумного, а потом в улыбке

расплылся.

— Я и забыл, Малахов, что ты можешь не знать этого. Видишь, — вверх

пальцем тычет, — чистое небо. Силой своей магии, природной магии королевской

крови, Ее Высочество разгоняет мглу, которую Тьма насылает из-за Границы.

Я чуть на землю не сел. Вот это да, думаю, такой бы талант, да в военных

целях... Нам бы эту принцессу одолжить хоть на пару дней, на начало

наступления, да погоду соответствующую подгадать. Вот бы здорово могло

получиться — у фрицев погода нелетная, аэродромы от дождей раскисли, вся

авиация к земле прикована — а над нашими солнышко вовсю наяривает,

взлет-посадка — каине проблем.

— Она, — торжественно так говорит Виртис, — наша надежда.

Хорошо хоть, думаю, не добавил — последняя. А вообще — чем на Карину

ровесницу, как на икону, молиться, лучше бы под руководством Жиля массовое

производство автоматов разворачивали.

Ничего, думаю, вот сопроводим мы этот кортеж к месту назначения,

обязательно попробую к кому-нибудь из высшего командования прорваться. Должен

же кто-то всем этим королевством реально управлять. В жизни не поверю, что

эта... Дарсолана сама, от и до, страной, да еще в военное время, руководит.

Даже если бы и пыталась — ее бы все эти герцоги и маркизы мигом в бараний рог

скрутили. Мы такие моменты в школе хорошо изучали, знаем. Наверняка тут

поблизости от трона какой-нибудь местный кардинал Ришелье водится, а может, и

не один.

Мне лично, кстати, этот самый Ришелье всегда симпатичен был. Ну, не совсем

всегда — «Трех мушкетеров» я первый раз в десять лет прочел, а тогда что с

мальчишки взять, в голове сплошной ветер да звон шпаг. А вот когда в

четырнадцать перечитал, уже более, так сказать, политически грамотным и

подкованным, — призадумался.

Ведь если книгу эту вдумчиво прочитать и разобраться, получается, что эти

самые мушкетеры форменными врагами народа были. Причем не просто из-за своего

дворянского происхождения, а по сути поступков. Королеве помогали, а ведь она

против Франции работала, только так — одно письмо братцу чего стоит. Потом и

сами напрямую с врагами снюхались — а это уже подлинная измена пошла, ведь

присягали-то они королю, а не этой... Анне.

Та же миледи, между прочим, хотя и змея изрядная, но работала-то на

разведку своей родной страны и задание выполнила, несмотря ни на что, —

вражеское вторжение сорвала.

А кардинал — он в книге, по сути дела, единственный, кто не о своем благе

пекся, а о стране. Королю-то все лишь бы хиханьки да хаханьки — за женой

собственной присмотреть самостоятельно не мог, тоже на Ришелье полагался, где

уж тут править...

Я так думаю — родись этот Ришелье лет на полтораста позже, он бы уж не

позволил Первой Французской так закончиться — Наполеоном и компанией. Живо бы

порядок навел.

Ладно. Вернулись мы к машине — рыжая на меня вопросительно уставилась, а я

что — только плечами в ответ пожал. Или мне ей про герцогские штучки

рассказывать? Так ведь, во-первых, не слишком я во все это верю, а во-вторых,

может, Виртис мне все это в личном порядке излагал. Кара, конечно, что бы я там

про не-рядовую ни прохаживался, относится вполне к офицерскому составу, но с

другой стороны... а-а, думаю, чего голову всякой ерундой забивать? Спросит

прямо — скажу, а нет — так на нет и суда нет.

Расселись по местам, я мотор завел.

— Ну вот, — говорю Виртису, — извольте наблюдать, ваша светлость.

Ловкость рук и никакого обмана.

Выжал сцепление, поставил на первую — и прикладом «ППШ» педаль газа

зафиксировал. А с рулем и вовсе ничего делать не стал — местность ровная, до

леса далеко, пусть, думаю, катит «Аризона», куда его душе машинной угодно. Он у

меня аппарат умный.

Убрал осторожно ноги, подтянулся — и в кузов.

— Так-то, — говорю. — Всего и делов.

С дороги мы, правда, почти сразу съехали, и тряска началась преизрядная.

Но — едем.

— Можем, конечно, — говорю, — для пущей чистоты эксперимента вообще из

машины выйти, но, по-моему, всем все и так ясно?

Герцогу так точно.

— А скажи, Малахов, — спрашивает он, — далеко она так проехать может?

— Ну, — говорю, — вот это уж как повезет.

И только я эти слова произнес, «Додж» правым передним в какую-то ямку

ухнул — я чуть на капот не улетел, еле-еле удержался — и заглох. Приехали,

называется.

— Ну вот, — говорю, — в этот конкретный раз — недалеко. Не повезло.

Перелез обратно на водительское место, ключ поворачиваю — а эффекта

никакого. По крайней мере видимого. Я еще и еще раз так повернуть пробую, сяк —

что в лоб, что по лбу. По всему видать, не пошла эта ямка «Аризоне» впрок.

— Что-то случилось? — озабоченно Виртис спрашивает.

— Случилось, — отвечаю. — А вот насколько серьезное — это я как раз

сейчас выяснять буду.

Вылез, капот открыл, посмотрел — с виду все на месте, мотор не потеряли.

— А ну-ка, садись, — рыжей командую, — на мое сиденье. Будешь выполнять

ответственное дело — по моему приказу ключ вертеть. Но, — повторяю, — только по

моей команде. Ферштейн?

Сам в глубь капота нырнул, начал проводку проверять. Мотор горячий, жаром

так и пышет, масло откуда-то течет — измазался в нем почти сразу.

Ковырялся я минут пять — то проверил, се, даже в карбюратор заглянул.

Вроде все в порядке, а ноди ж ты, не желает заводиться, и все, хоть ты тресни.

Неужели, думаю, в моторе чего стряслось? Вот уж от чего упаси нас местные боги,

все, вместе взятые, и каждый по отдельности.

В общем, так увлекся ремонтными работами, что даже топот не сразу услышал.

Виртис, правда, тоже хорош... гусь. Ладно рыжая, она сама на эту кавалькаду

уставилась, рот разинув, но он-то мог бы предупредить! Я бы хоть какой-то

пристойный вид принял. Атак...

Поднял я голову — и сразу взглядом с Ней столкнулся.

Лет Ей и в самом деле не больше, чем Каре. Только лицо... другое. В

смысле, более... суровое, что ли... не знаю. Волосы темные, по плечам

рассыпались, за конем красный плащ струится, словно знамя. Рубашка на Ней тоже

красная была, и в обруче на лбу камни крупные того же цвета — рубины, не иначе.

А вот какого цвета глаза — тогда не запомнил. Хотя, казалось, только в них

и смотрел. Я на Нее, а Она на меня — грязного, измаранного, а остальных словно

и нет, одни мы в этом мире остались, и не движется ничто, только Она мимо меня

медленно-медленно и беззвучно совершенно на коне проплывает.

Еще я меч запомнил. Меч у коня на боку без ножен висел. Здоровенный такой

двуручник, на солнце полыхал так, словно из чистого серебра сделан. Обычно-то

на него, наверно, и смотреть больно, только сейчас я смотрел ох как не обычно.

Не знаю, сколько это... наваждение длилось. Ну сколько, спрашивается, надо

коню, чтобы два десятка метров проскакать? Секунды... а мне казалось, я там

битый час стоял и на Нее смотрел.

Только когда Она отвернулась — резко, я моргнул, и снова все на свои места

стало, как обычно.

— Теперь, — торжественно так Виртис изрек, — ты удостоился лицезреть Ее

Высочество.

Да уж, думаю, удостоился... улицезреть. Ох, неспроста все эти

штучки-дрючки.

Вытер пот со лба — точнее, масло по нему еще больше размазал и чисто

машинально капот захлопнул, а мотор возьми и заведись.

Я аж подскочил. Открыл капот обратно, заглянул — точно, работает. Тут уж я

вообще что-либо понимать перестал. Как во сне — дошел до дверцы, открыл — рыжая

уже успела обратно в кузов перебраться, догадливая, — сел и к Каре повернулся.

— Ну, — спрашиваю, — и что?

Ничего мне эта кошка рыжая не сказала, только посмотрела... обещающим

таким взглядом. Много чего разного обещающим.