Основная тема предлагаемого Вашему вниманию номера журнала "Internationale Politik" на русском языке "стратегические ресурсы"

Вид материала

Документы

Содержание Иракский кризис и потребление нефти Энергетическая революция Водородная экономика Лидерство Германии Партнерство между экономикой и правительством Кровь из-за воды? Нет! Совместное использование Страны, в которых обновляемые водные ресурсы более чем наполовину зависят от водопотоков, поступающих из других стран Конфликты из-за распределения воды Миф: войны из-за воды

Подобный материал:

• 5/2004 = Дорогие читатели!, 4812.92kb.
• Дорогие друзья! Вышел новый номер журнала «БлагоДар» №2(6). Предлагаю Вашему вниманию, 232.02kb.
• Internationale Politik, 2174.71kb.
• Новостийная лента, 542.94kb.
• Новостийная лента, 679.24kb.
• Международным Стандартам Финансовой отчетности (Дипифр на русском языке) Этап Тема*, 27.85kb.
• Задания по литературе для первого (заочного) тура олимпиады на звание «Стипендиат агу», 46.08kb.
• Доклад директора моу «Основная общеобразовательная школа №15» (г. Калтан), 2532.85kb.
• Правительстве Кыргызской Республики для Общественного Наблюдательного совета (31. 03., 213.19kb.
• Предлагаю Вашему вниманию статью о правовых основах применения ножа. Приготовьтесь, 866.07kb.

. 4 George Dev, Redefining the Middle East: New Countries, New Politics and New Activity, в: Offshore Middle East Report, Mдrz 1992, S. 25 ff. 5 Ср. Werner Gumpel, Economic Development and Integration in Central Asian Republics, в: Eurasian Studies (Ankara), Nr.13, 1998, S.18–32. 6 Согласно исследованиям, проведенным фирмой “Шелл”, западноевропейские газовые рынки выйдут в 2010 году на уровень 450 миллиардов кубических метров, что на 50 процентов выше нынешнего объема потребляемого газа. Только около двух третей объема потребляемого газа покрывается за счет местного производства, остальная часть импортируется из стран СНГ (21%) и Алжира (11%, нестабильный экспортер). Ср.: Roland Williams, Competing for Sources of Natural Gas, GWI/PE European Gas Special Report, Oktober 1993, S. 3 ff. 7 Ср.: Ian O. Lesser, Bridge or Barrier: Turkey and the West after the Cold War, в: Graham E. Fuller, Lesser u.a., Turkey’s New Geopolitics: From the Balkans to Western China, Boulder, CO, 1993, S. 99. Бернхард Май, зам. директора Научно-исследовательского института Германского общества внешней политики, руководитель рабочей группы США / трансатлантические связи, Берлин ИРАКСКИЙ КРИЗИС И ПОТРЕБЛЕНИЕ НЕФТИ Страх распространяется все шире: страх перед войной в Ираке и новым нефтяным кризисом как следствием этой войны. И хотя тезис “Нет крови за нефть”, известный еще по кувейтскому кризису 1990-1991 годов, снова имеет хорошую конъюнктуру, тезис этот, однако, настолько же прост, насколько и ошибочен. Военная операция против Ирака может повлечь за собой тяжелые политические, гуманитарные, международные, локальные и региональные последствия, а также тяжелые последствия для политики безопасности. Однако война в Ираке не приведет к новому нефтяному кризису. Независимо от того, как будет развиваться военная ситуация в Ираке, необходимо считаться с тем, что в конце весны 2003 года цена на нефть упадет до 20 долларов за баррель (бочку) или даже ниже, если государства-члены ОПЕК не примут решения о сокращении объемов своей нефтедобычи. Нынешняя высокая цена нефти - от 31 до 34 долларов за баррель - связана с прекращением добычи в Венесуэле из-за внутриполитических проблем (недостача составляет 1,5 миллиона баррелей в день) и с той неуверенностью на рынке, которую привносит возможность войны в Ираке. Если исключить оба этих политических фактора риска, цена нефти была бы ниже на пять, а то и восемь долларов за баррель, – и таким образом, находилась бы как раз в промежутке между 22 и 28 долларами за баррель, что и было принято ОПЕК в качестве основы своей политики. В случае применения военной силы против Саддама Хусейна возможно развитие событий по следующему сценарию: до тех пор, пока политическая неопределенность будет сохраняться, цена нефти не опустится ниже 30 долларов. После начала военных действий она кратковременно подскочит еще, однако затем упадет ниже отметки 30 долларов и, возможно, даже до 20 долларов, потому что в этом случае прекратится негативное воздействие политической неопределенности на рынки и прорвется существующая тенденция перепроизводства нефти. Военная операция против Ирака продолжительностью от нескольких недель до двух-трех месяцев не приведет к нефтяному кризису. А как складывались бы дела по сценарию “наихудшей” военной ситуации? Ее характерной чертой стал бы затяжной военный конфликт, который оказал бы воздействие на весь регион и прежде всего ограничил бы экспорт нефти из Саудовской Аравии. В этом случае пришлось бы считаться с падением объемов предложения нефти на мировом рынке на пять-семь процентов. И тогда ситуация на нефтяном рынке была бы такой же, как и в 1991 году (нефти предлагалось бы на 7% меньше). Здесь, однако, следует учитывать следующее: 1. Вероятность подобного катастрофического сценария чрезвычайно мала, поскольку, в конце концов, даже в 1991 году Саддам Хусейн не имел никаких шансов сдержать войска коалиции, а сегодня Ирак в военном отношении существенно слабее, нежели в 1991 году. Опасность того, что из военной акции против Саддама Хусейна разгорится региональный военный конфликт, сегодня существенно меньше, нежели двенадцать лет назад. 2. Полное прекращение иракского нефтяного экспорта объемом в два миллиона баррелей в день означала бы сокращение мировой нефтедобычи лишь на 2,5%. Во время второй войны в Персидском заливе в 1991 году, когда прекратилась добыча иракской и кувейтской нефти, ее мировое производство сократилось на 7%, и тем не менее, цена на нефть упала до предкризисного уровня. Кроме того, Саудовская Аравия и страны ОПЕК приняли решение компенсировать прекращение поставок иракской нефти на мировой рынок. 3. Частичное сокращение нефтяного экспорта из Саудовской Аравии или других государств Персидского залива в пределах от двух до трех миллионов баррелей в день не стало бы серьезной проблемой для мирового нефтяного рынка, потому что такая потеря могла бы быть компенсирована другими поставщиками нефти. 4. После первого нефтяного кризиса 1973/74 годов государства-члены Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) основали Международное энергетическое агентство (МЭА) и решили создать стратегические запасы нефти. Эти резервы должны покрывать потребность государств–членов ОЭСР в импортной нефти в течение трех месяцев. Полное прекращение всего экспорта нефти можно исключить, так что стратегические нефтяные запасы государств-членов МЭА позволяют компенсировать возможное прекращение нефтедобычи в странах Персидского залива в течение еще более длительного времени. Поэтому сценарий катастрофы не является реалистическим для мирового нефтяного рынка. Решение о начале войны против Ирака затрагивает основополагающий вопрос: что должно сделать мировое сообщество, что должна сделать ООН, чтобы ограничить опасность, исходящую от оружия массового поражения, имеющегося в этой стране? Однако такое решение не должно быть продиктовано - необоснованным - страхом перед нефтяным кризисом. Мировое сообщество должно позаботиться о долгосрочной программе по снабжению нефтью и энергоснабжению в целом прежде всего потому, что запасы нефти и газа в мире ограничены. В 2003 году в любом случае не возникнет нефтяного кризиса, - причем независимо от военных действий против Ирака. Джереми Рифкин, футуролог и президент Фонда исследований экономических тенденций, Вашингтон; советник Президента Европейской Комиссии Романо Проди Энергетическая революция Германия в канун лидерства в водородном веке В Германии вовсю разгорелась большая дискуссия об экономическом будущем страны. За спиной критиков в рядах правительства, в промышленности и гражданском обществе, сцепившихся в жестких идеологических спорах о том, нужно ли реформировать экономические и торговые правила, и если да, то как, маячат массовая безработица, большие налоги, угнетающая производство система социального страхования и запутанная система регламентации. Однако истинные причины бедственного состояния экономики в публичной дискуссии не называются. Если бы ключ к оживлению экономического благосостояния состоял лишь в том, чтобы провести обозначенные выше реформы, Соединенные Штаты Америки должны были бы находиться на пути к бурному экономическому росту. В конце концов, американцы провели все реформы, к которым Германия только еще подступается. Тем не менее американская экономика - это относится также практически ко всем другим экономикам мира – проходит через сложный период. Хотя по официальным данным безработица в США составляет в настоящее время чуть больше 6%, недавно опубликованное исследование доказывает, что в действительности в последние восемь лет доля безработных колебалась на отметке около 10% – это такие же высокие показатели, как в Германии и ЕС. В то же время запасы продукции на складах не идут на убыль, загрузка мощностей большинства предприятий намного ниже возможной, личные сбережения практически равны нулю, потребители тратят все меньше, количество банкротств частных лиц выросло до рекордно высокой отметки, доходы предприятий малы, экспорт невелик, а биржа еще не оправилась от лопнувшего в 2000/2001 годах пузыря. Все эти плохие новости заставляют задаться вопросом о том, неужели Германия действительно думает, что ее экономическое будущее существенно улучшится, если она лишь последует американскому примеру реформирования рынка труда, социального страхования, торговли и прочего? Кризис в глобальной экономике углубляется, и до тех пор, пока не начнется его урегулирование, экономические реформы, обсуждающиеся сегодня в Германии, не окажут существенного воздействия. Дело в том, что мировая экономика вступает в последнюю фазу второй промышленной революции; это период, начавшийся в первые годы XX-го столетия с трансформации, вызванной переходом от угля, пара и железнодорожного транспорта к нефти, двигателю внутреннего сгорания, автомобилю и электрификации общества. Наши геологи говорят нам, что в период с 2010 по 2037 год будет достигнут поворотный пункт в глобальном производстве нефти, возвещающий о начале конца эры ее использования. Поворотный пункт соотносится с тем моментом, когда будет использована половина уже разведанных или еще намеченных к разведке запасов дешевой нефти. Когда эта точка будет достигнута, цены катастрофически устремятся вверх и будут после этого расти, в то время как общество будет существовать в условиях нисходящей фазы колоколообразной кривой производства нефти (называемой так из-за ее формы). Столь же важно то, что геологи, которые, по всей видимости, не пришли к единому мнению о том, будет ли достигнут водораздел ранее десяти лет или только через тридцать пять лет, но согласны с тем, что, когда мировая экономика достигнет пика колоколообразной кривой потребления нефти и начнется скольжение вниз, две трети остающихся запасов нефти будут находиться на Ближнем Востоке - в политически нестабильных и подверженных сильнейшей угрозе кризисов регионах мира. На пути к последнему этапу нефтяной эпохи прямые и косвенные затраты на обеспечение нефтеснабжения, а также расходы, которые необходимо будет понести для страхования мировой экономики от экологического и экономического ущерба нефтяной эры, видимо, еще больше затормозят развитие мировой экономики. Экономическое будущее Германии, как и любой другой страны, будет зависеть, в большой степени от того, как она осуществит переход к новой энергетической эпохе. Водородная экономика Мы находимся на пути к новому энергетическому режиму, который также фундаментальным образом изменит наш образ жизни. Уже намечается коммерческое использование водорода и технологии топливных элементов, которая, если получит широкое распространение, видимо, окажет на германскую и глобальную экономику большее воздействие, чем любая другая разработка в последующие пятьдесят лет. Водород имеется повсюду в мире, правда, в природе он не встречается в чистом виде. Его необходимо извлекать или из углеводорода, или из воды. Сегодня самый оптимальный по затратам способ производства водорода заключается в его выделении из природного газа с помощью пара. Однако поскольку природный газ так же, как и нефть, относится к невозобновляемым источникам энергии, это ненадежный источник. Но существует и другая возможность производства водорода, где технологический процесс не требует использовать ископаемое топливо. Возобновляемая энергия различных видов – фотогальванические элементы, ветер, вода, геотермальные источники и биомасса – будет все больше использоваться для производства электроэнергии. В свою очередь, электроэнергию можно использовать для того, чтобы в процессе, называемом электролизом, разделить воду на кислород и водород. Произведенный таким образом водород можно хранить и использовать по мере необходимости для производства электроэнергии. Главной проблемой экономичности возобновляемой энергии является ее хранение. Дело в том, что, когда возобновляемая энергия используется для выработки электроэнергии, ток тут же течет по проводам. Но если солнце не светит, ветер не дует, а вода не течет, производство электроэнергии невозможно, и экономическая деятельность парализуется. Но если часть производимой электроэнергии использовать для выделения из воды водорода, который можно накапливать для дальнейшего потребления, обществу будет обеспечена непрерывная подача тока. Хотя расходы на эксплуатацию источников возобновляемой энергии и выделение водорода все еще велики, новые технологические прорывы и рост доходов, обусловленных масштабами производства, из года в год существенно снижают эти затраты. Кроме того, работающие на водороде топливные элементы в два с половиной раза эффективнее двигателей внутреннего сгорания. Ко всему прочему, прямые и косвенные расходы на нефть и газ на мировых рынках будут и дальше расти. Ввиду того, что цены на возобновляемую энергию и водород будут снижаться, а цены на ископаемое топливо расти, старый энергетический режим будет все больше и больше содействовать приходу новой энергетической эпохи. Работающие на водороде коммерческие топливные элементы предлагаются сегодня на рынке для использования в домашних хозяйствах, офисах и в промышленности. Крупные автомобилестроительные фирмы инвестировали два миллиарда долларов в проектирование работающих на водороде автомобилей, автобусов и грузовиков и рассчитывают на то, что через пару лет по улицам будут ездить первые серийно изготовленные машины. Водородная экономика позволит осуществить гигантское перераспределение энергии с далеко идущими позитивными последствиями для общества. Наши сегодняшние централизованные, идущие сверху вниз энергетические потоки, над которыми властвуют международные нефтяные концерны и предприятия снабжения, станут архаичными. В новую эру каждый человек сможет, по-видимому, стать как производителем, так и потребителем своей энергии – так называемое рассредоточенное производство энергии. Когда миллионы конечных потребителей объединят свои топливные элементы в локальные, региональные и национальные водородные энергетические сети (Hydrogen Energy Webs – HEW), используя одни и те же принципы дизайна и интеллектуальные технологии, которые сделали возможным создание Всемирной сети, они могут начать равноправно делить энергию между собой и тем самым создать новую форму децентрализованного использования энергии. В новую эпоху топливных элементов даже автомобили смогут сами стать “электростанциями на колесах” с энергетическим потенциалом 20 киловатт. Поскольку средний автомобиль большую часть времени стоит припаркованным, его можно будет подключать к электрической сети в домашнем хозяйстве, в офисе или к крупной интерактивной электросети и поставлять электроэнергию в сеть. Если бы всего лишь 25% автовладельцев использовали свои автомобили в качестве электростанций, чтобы продавать энергию и поставлять ее в электросеть, можно было бы отключить все электростанции какой-либо страны. Водород обладает потенциалом, позволяющим покончить с зависимостью мира от импорта нефти и способствовать разрядке опасной геополитической игры между воинствующими мусульманами и западными странами. Это приведет к резкому сокращению эмиссии углекислого газа и ослаблению эффекта парниковых газов. А поскольку запасы водорода не ограничены, и он есть везде, каждый человек может быть “уполномочен” сделать его первым подлинно демократическим энергетическим режимом в истории. Лидерство Германии В сентябре 2002 года Европейский Союз первой из великих держав объявил о долгосрочном плане перехода от зависимой от ископаемого топлива к полностью интегрированной водородной экономике. Германия, возможно, больше всех выиграет от этой новой смелой инициативы ЕС. Германские фирмы и научно-исследовательские институты уже возглавляют Европу в гонке за водородной экономикой. Германская автомобилестроительная промышленность уверенно идет по пути разработки автомобилей, приводимых в движение энергией водорода. Первые серийно произведенные автомобили появятся на рынке предположительно менее чем через семь лет. Германский опыт разработок для использования энергии ветра и других технологий производства возобновляемой энергии всех видов обеспечивает великолепную исходную позицию в становлении интегрированного режима водородной энергии. Обладая лидирующей в мире химической промышленностью и инженерным искусством мирового класса, Германия идеально приспособлена к тому, чтобы повести мир в эпоху водорода и к третьей промышленной революции. Подготовка 50-летнего плана построения водородной экономики – это великое экономическое видение, сравнимое по масштабу с первой и второй промышленной революцией. Инвестиции в водородную экономику вдохнут новую жизнь в рынки капиталов, повысят производительность труда, создадут новые экспортные рынки и увеличат валовой внутренний продукт Германии. Согласно новому исследованию Price Waterhouse Cooper, благодаря водородной экономике к 2020 году можно было бы заработать 1,7 триллиона долларов. Здесь следует подчеркнуть, что ни один другой отдельный процесс не окажет в грядущие десятилетия столь большой эффект на мировую экономику. В то время, как новые “интеллектуальные” технологии в глобальной экономике приведут в долгосрочной перспективе к переходу от работы в крупных коллективах к небольшим профессиональным трудовым единицам, в краткосрочной перспективе, то есть в ближайшие тридцать лет, потребуются миллионы рабочих, чтобы внедрять новые технологии во всех местах, создавать новую конфигурацию электрических сетей и выстраивать водородную инфраструктуру. Качественные скачки в обеспечении занятости всегда происходили в периоды, когда создавались новые энергетические режимы, и для этого требовалось развивать необходимую инфраструктуру. Начав однажды действовать, эти новые энергетические режимы - первая и вторая промышленные революции - вызвали качественный скачок в производительности труда и сделали возможным появление новых видов товаров, услуг и рынков, что, в свою очередь, привело к появлению новых рабочих мест. Фундаментальные изменения энергетического режима и сопровождающая их инфраструктура всегда были источниками широкой многопрофильной занятости. Поскольку развитие водородной инфраструктуры и новая конфигурация и децентрализация германских электросетей географически ограничены, новые возможности для занятости появятся лишь в Германии. Если и технологии, и технические ноу-хау, лежащие в основе водородной экономики, будут разработаны германскими научно-исследовательскими институтами и расположенными в Германии фирмами, на отечественном рынке появятся дополнительные рабочие места. Переход к эпохе водорода – это видение, объединяющее экологическое движение. Он представляет собой первую реальную надежду на создание устойчивой мировой экономики для будущих поколений. Благодаря удалению углекислого газа из экономического уравнения водородная экономика совершит качественный скачок вперед (вместо нынешнего жалкого шажка) в деле уменьшения парникового эффекта. Переход к использованию энергии водорода – это смелый план прекращения парникового эффекта – крупнейшей отдельной проблемы, с которой будет сталкиваться человечество и планета Земля в грядущем столетии. Взыскательная и бескомпромиссная природа этого плана вновь оживит экологический дух, в особенности молодых людей, которые, вероятно, смогут отождествлять себя как с высокими технологиями, так и с демократическим видением равноправного раздела энергии. Трансформация в водородную экономику найдет отклик также у движения антиглобалистов и у развивающихся стран. Самый большой выигрыш из водородной экономики извлекут бедные и не имеющие доступа к сети. Способность производить поблизости свою собственную энергию, а также возможность поделиться этой энергией с помощью крупных сетей водородной энергетики даст бедным первый реальный шанс взять судьбу в свои руки и освободиться от зависимости от международных компаний и промышленно развитых стран. Поскольку водород существует везде, каждая страна “третьего мира” сможет производить свою собственную энергию и будет таким образом независимой не только от поставщиков энергии, но, в конечном счете, и экономически независимой. Децентрализованный режим водородной энергетики вселяет надежду на включение в сеть тех, кто не имеет к ней доступа, и надежду на то, что безвластные станут полновластными. Если это произойдет, можно будет сдружиться с весьма возможной “реглобализацией”, идущей на сей раз снизу, и свыкнуться с участием в этом процессе всех и вся. Партнерство между экономикой и правительством Для перехода от энергетического режима ископаемого топлива к эпохе водорода потребуется динамичное партнерство между германской экономикой и властями на муниципальном, земельном и федеральном уровнях. Германская экономика будет вносить свой вклад в разработку предпринимательских ноу-хау, чтобы создать прикладные программы и аппаратную часть новой эры, переустроить децентрализованные сети передачи водородной энергии и поддерживать их работу. Правительство должно облегчать этот переход на каждом уровне за счет партнерства с экономикой. Для обеспечения успеха перехода на ранних стадиях решающее значение будет иметь поддержка правительства в форме выделения средств на проведение научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, предоставления налоговых льгот и стимулов, соглашений о раннем использовании технологий между ведомствами и их подрядчиками, а также сулящее выгоду изменение законодательства. Партнерство между правительством и экономикой ускорит темпы преобразований, поскольку поможет промышленности нести большие прямые и косвенные издержки, возникающие в тех случаях, когда хотят добиться прибыли на основе массового производства и скорости, которые сделают новую технологию и инфраструктуру экономически выгодными. Все прежние энергетические революции происходили аналогичным образом – за счет стимулирования партнерства между правительством и экономикой. Шанс добиться фундаментальной трансформации энергетического режима, сформировать лежащую в его основе новую технологическую инфраструктуру и инициировать развитие совершенно новых видов экономической активности появляется в истории лишь при определенном стечении обстоятельств. Это – как раз один из таких моментов. Мы живем в канун новой исторической эпохи. Мы становимся свидетелями открытия водорода – вещества, из которого состоят звезды и наше Солнце, благодаря человеческой изобретательности и использования его на благо человека. Выбор правильного пути в самом начале имеет решающее значение, если Германия хочет сделать многообещающие перспективы эпохи водорода явью для своих детей и оставить ценное завещание следующим за ними поколениям. Зузанне Нойберт, Германский институт политики развития, Бонн; Вальтина Шойманн, научный ассистент, Институт ландшафтного и экологического планирования, Технический университет, Берлин Кровь из-за воды? Нет! Дефицит воды не обязательно ведет к войнам В отличие от запасов нефти водные ресурсы возобновляемы, после использования они возвращаются в природный круговорот воды. Поскольку в глобальном масштабе имеющихся водных ресурсов достаточно, чтобы обеспечить растущее население Земли, то говоря о дефиците воды и ее стратегической значимости, мы имеем в виду не столько ее абсолютную экономию. Речь, скорее, идет о том, чтобы добиться эффективного и устойчивого использования и более равномерного распределения гидроресурсов между расходующими воду хозяйственными секторами и государствами. Воду необходимо сделать доступной для таких секторов, как производство питьевой воды, сельское хозяйство и защита окружающей среды, до того, как она уйдет в землю или испарится. Конечно, надо в максимальной мере сохранять чистоту воды, чтобы она была пригодной для использования и чтобы ее повторное получение было экономически ликвидным. Около 70% используемых гидроресурсов расходуются в настоящее время для орошения сельскохозяйственных угодий, в странах с засушливым климатом на эти цели уходит даже до 90% ресурсов. В оросительном секторе существует, однако, не только самая большая потребность в воде, здесь имеются также огромные возможности для экономии воды – при условии введения эффективных систем управления. Экономику многих регионов и стран уже сейчас можно охарактеризовать как находящуюся в условиях “водного стресса”, хотя индикаторы для определения дефицита воды отнюдь не едины. Широко применяемые индикаторы водного дефицита, разработанные гидрологами, ориентированы либо на соотношение между численностью населения и доступным количеством воды (демографическое измерение), либо на сравнение объема используемой воды с общим – но не обязательно доступным – количеством воды (техническое измерение). В демографическом измерении действует следующее общее правило: если страна располагает водными ресурсами в объеме более 1700 м3 на душу населения в год, дефицит случается редко и если случается, то, как правило, в локальном масштабе; менее 1000 м3 на человека в год – это критический рубеж, ниже которого экономическое развитие затруднено; менее 500 м3 на человека в год – дефицит воды достигает угрожающих размеров. Комиссия ООН по устойчивому развитию (CSD) определяет дефицит воды в рамках технического измерения: мы имеем дело с “водным стрессом” средней или высокой интенсивности в тех странах, где ежегодно изымаемое из источников количество воды превышает 20% всех возобновляемых ресурсов пресной воды внутри страны; если этот показатель превышает 40%, речь идет о явном водном стрессе. В данном случае, однако, учитываются только запасы “голубой” воды в реках, озерах и подземных источниках, содержащаяся в земле “зеленая” вода в расчет не берется(1). При этом от “зеленых гидроресурсов”, используемых в дождевом земледелии и пастбищном хозяйстве, зависит в среднем более чем наполовину продуктивность сельского хозяйства. В последние десятилетия постоянно росла также потребность людей в воде. Это обусловлено не только ростом численности населения, но и тем, что пропорционально повышению доходов увеличивается и потребление воды на человека. Количество расходуемой воды сильно различается не только от страны к стране, но и в городе и на селе. Наряду с уровнем эффективности оросительных систем, который в большинстве стран еще сильно отстает от технических возможностей, решающим фактором, влияющим на расход воды, является тип питания. При питании с большим содержанием мяса на килограмм приготовленной пищи расходуется до ста раз больше воды, чем при потреблении вегетарианской пищи. Но и при вегетарианском питании имеются большие различия: т.н. благородные овощи (ценные сорта овощных культур) требуют полива, в то время как местные сорта зерновых и полевые овощи зачастую выращиваются в условиях дождевого земледелия. Комфортный стиль жизни состоятельных и городских слоев населения в значительной мере обуславливает, таким образом, большой расход воды и дальнейшее расширение площадей орошаемого земледелия. Этот момент упускается из виду не только в ходе научных дискуссий, но и при поисках практических решений. С ростом дефицита воды повышается также стратегическая значимость влаги. Поскольку проведение национальных водных реформ – процесс длительный и сложный, чрезвычайно привлекательными представляются предложения об удовлетворении потребностей в воде за счет внешних источников: на первый взгляд это кажется возможным без глубокой политической переориентации. Существуют, в принципе, два пути выравнивания национальных дефицитов за счет межгосударственного перераспределения ресурсов: 1. Совместное использование трансграничных запасов воды. 2. Торговля реальными или виртуальными водными ресурсами. Совместное использование Египет, Судан, Сирия и Ирак относятся к тем странам, которые при удовлетворении своей потребности в воде (прежде всего, в орошаемом земледелии) зависят от источников, находящихся вне их территории – в верхнем течении рек. Сельское хозяйство Египта на 97% зависит от поступающих в страну вод Нила, сельское хозяйство Судана – на 77%; Евфрат покрывает потребности в воде сельского хозяйства Сирии на 79%, в Ираке Евфрат и Тигр дают 66% необходимой влаги (2). По оценкам CSD, от импорта воды зависит треть населения Земли (3). Эта зависимость рассматривается как важный индикатор уязвимости народных хозяйств, поскольку их расход превышает объем возобновляемых источников воды внутри страны. Поскольку эти страны стремятся к тому, чтобы обеспечить свое население продуктами питания за счет расширения орошаемого земледелия, им потребуются дополнительные объемы воды, изымаемой из трансграничных рек. Страны, в которых обновляемые водные ресурсы более чем наполовину зависят от водопотоков, поступающих из других стран Страна Объем обновляемой воды извне Период удвоения населения при нынешнем естественном темпе прироста (без учета миграции) Египет 97% 30 лет Нидерланды 89% 139 лет Камбоджа 82% 28 лет Сирия 79% 18 лет Судан 77% 22 года Ирак 66% 25 лет Источники: Peter H. Gleick, Effects of Climate Change on Shared Freshwater Resources, in: Confronting Climate Change: Risks, Implications and Responses 1992; United Nations, World Population Prospects: The 1998 Revision, New York 1998. Во многих случаях, однако, пространство для маневра в рамках существующих соглашений по использованию воды из трансграничных запасов невелико; лишь немногие государства могут ожидать получения дополнительных объемов воды. Здесь либо наблюдается борьба за каждый кубометр воды, поскольку ее не хватает всем прибрежным государствам, либо путь к перераспределению гидроресурсов преграждают политические интересы, блокирующие переговоры и затрудняющие поиск компромиссов. Переговоры могут также зайти в тупик из-за многочисленных блокирующих друг друга правовых норм. Для активизации процесса переговоров не хватает подходящих процессуальных инструментов. Египет (государство нижнего течения Нила) и Судан (государство среднего течения Нила) заключили в 1959 году соглашение о разделе всего стока Нила (84 млрд. м3): Египет получил 55,5 млрд. м3, а Судан – 18,5 млрд. м3; остальные 10 млрд. испаряются из водохранилища им. Насера. Соглашение предусматривает, что переговоры о претензиях других стран бассейна Нила (в частности, Эфиопии, Кении и Танзании) будут вестись только совместно; возможные сокращения объемов воды должны поровну вычитаться из квот обеих стран (4). В ходе нынешних переговоров между странами бассейна Нила речь идет не о дополнительных ресурсах для Египта и Судана, а о претензиях Эфиопии на получение 5,4 – 6,4 млрд. м3. Соглашение 1959 года предоставляет, однако, Египту явное преимущество: ему придется уступить в три раза меньший объем, чем Судану (Египет использует две трети Нила). Что касается стран бассейна Евфрата, то переговоры между ними могли бы привести к значительному увеличению объема получаемой ими воды, если этому не мешали бы политические конфликты. “Protocol on Matters Pertaining to Economic Cooperation” (1987) между Турцией и Сирией гарантирует Сирии получение в среднем 500 м3/сек на сирийско-турецкой границе; согласно сирийско-иракскому соглашению (1990) Сирия получает 42%, а Ирак 58% стока (от объема стока на турецко-сирийской границе). Обе договоренности являются временными. Однако глубокий кризис в сирийско-турецких отношениях в 90-е годы не позволил начать переговоры. В отношении водных ресурсов государства придерживаются разных переговорных стратегий: Сирия и Ирак требуют от Турции объема в 700м3/сек (примерно две трети общего годового стока); Турция отдает предпочтение трехступенчатому плану, включающему в себя также Тигр. Этот план облегчил бы переговоры и, вероятно, удовлетворил бы претензии всех участников. Все страны бассейна Евфрата могут сослаться на действующее международное право: Ирак – на право первого пользователя, Сирия – на свою зависимость от внешних гидроресурсов, а Турция – на то, что более 90% вод Евфрата вытекает с ее территории. Конвенция ООН о праве несудоходных видов использования международных водотоков (1997) не содержит, однако, решения названных дилемм. Она закрепила принцип справедливого и разумного использования и участия (ст. 5), а также обязательство не наносить значительного ущерба (ст.7). В статье 6 говорится, что при установлении справедливого и разумного использования следует учитывать разные факторы – такие, как степень зависимости от внешних гидроресурсов, альтернативные источники воды, климатические и гидрологические факторы и т.д. (5). Конфликты из-за распределения воды Приведенные примеры дали повод предположить, что использование трансграничных рек содержит в себе большой конфликтный потенциал в плане политики безопасности. Рост потребления воды может привести к конфликтам из-за ее распределения, при этом нельзя исключить вероятность их насильственного разрешения. Поскольку конфликты, связанные с распределением воды, теоретически можно представить в виде игры с нулевой суммой (вода, потребленная в стране А, уже не достанется стране В), в кругах специалистов частично распространено мнение, что на трансграничных реках эти конфликты имеют тенденцию к эскалации: страны, расположенные в верхнем течении, оказываются естественным образом в положении сильного, и вмешательства в верхнем течении, как правило, негативно отражаются на странах нижнего течения, которые бессильны что-либо изменить. Исходя из этих предположений, в 90-е годы не раз звучали предсказания о том, что в XXI веке возможны войны из-за воды. Мрачный прогноз “дефицит воды = конфликт = война” оправдан, однако, лишь на первый взгляд: только за последние 50 лет конфликты из-за использования вод трансграничных водоемов были урегулированы в 1.800 соглашениях. Трансграничные водотоки зачастую становились катализаторами кооперации между расположенными в их бассейнах странами, между которыми происходили войны или стычки из-за территориальных или иных, не связанных с водой, споров. Самый известный пример – договор об использовании вод Инда между Индией и Пакистаном (1961), заключенный в период крайней политической напряженности и “переживший” уже несколько войн из-за Кашмира(6). Ситуация зачастую такова, что страны, расположенные в нижнем течении, такие как Египет и Ирак, первыми начали использовать воду реки и поэтому ссылаются на право первого пользователя. Египет, пригрозив применением своего военного потенциала, сумел блокировать использование вод Нила в его верхнем течении; Ирак, не долго думая, прекратил поставки нефти Турции. К тому же, использование вод выше по течению не всегда оказывает негативное влияние на государства, расположенные ниже: плотины защищают их от наводнений, а водохранилища обеспечивают наличие воды в засушливые периоды. Поэтому интерес к сотрудничеству, несомненно, имеется(7). Миф: войны из-за воды Группа американских ученых из университета штата Орегона опубликовала в 1997 году базу данных по дискуссии вокруг трансграничных водотоков(8), на основе которой они пришли к сенсационному выводу о том, что войны из-за воды – это миф. Исследование показало, что последняя “водяная война” имела место 4.500 лет назад: это была война между двумя месопотамскими городами-государствами Лагашем и Уммой. Что касается нынешних пока не улаженных конфликтов на берегах Иордана, Нила и Евфрата, то препятствием для их благополучного разрешения являются другие факторы – например, территориальные споры и вопросы статуса, существующие между Израилем и Палестиной, или проблемы безопасности в отношениях между Турцией и Сирией. В другом исследовании, посвященном 460 случаям столкновения интересов стран верхнего и нижнего течения рек, германские ученые (9) выделяют тридцать критических ситуаций, среди которых только семь обладают высоким конфликтным потенциалом, причем некоторые из них уже разрешены путем заключения договоров. В отношении других трансграничных рек, по которым еще не заключены межгосударственные соглашения (за исключением Иордана), наметились тенденции к сотрудничеству(10). Работа форумов, созданных для урегулирования конфликтов, таких как совместные технические комитеты и совместные комиссии по гидроресурсам, свидетельствует о том, что страны, использующие водоемы, предпочитают иные решения, чем завоевание водных ресурсов военным путем. Это опровергает упрощенный гидрологический детерминизм, на котором основан тезис о войнах из-за воды: в эмпирическом плане “водяные войны” большой роли не играют. Тем не менее, нельзя исключать, что в будущем конфликтный потенциал может усилиться. Споры в связи с трансграничными источниками воды и ее дефицитом могут усугубить нынешние и будущие конфликты. Но и в том случае, если мирные переговоры приведут к более справедливым решениям, дополнительные объемы воды, полученные в результате перераспределения ресурсов трансграничных водотоков, могут лишь в отдельных случаях решить проблему водного стресса. Для большинства стран необходимы другие механизмы для покрытия растущих потребностей или сдерживания их неконтролируемого роста.