Geum.ru

Конституционно правовое регулирование права граждан на альтернативную гражданскую службу: вопросы теориии и практики диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук

Вид материалаДиссертация
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9
§2. Понятие и сущность альтернативной гражданской службы

Защита Отечества – это его оборона в случае возможной агрессии против него или его союзников, с которыми страна связана договорами о взаимной помощи или обороне. Защита Отечества является долгом и обязанностью гражданина Российской Федерации (ч. 1 ст. 59 Конституции РФ). В случае, если убеждениям гражданина или его вероисповеданию противоречит несение военной службы, а также в иных установленных Федеральным законом случаях гражданин имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой (ч. 3 ст. 59 Конституции РФ).

Основой выделения замены военной службы альтернативной гражданской службой в самостоятельный объект и предмет исследования является, по нашему мнению, одна из объективных закономерностей, которая связана с прохождением военной службы и конституционным правом на ее замену альтернативной гражданской службой, а также ее неизменным атрибутом, реализацией данного права. Альтернативная гражданская служба оформляется в систему качественных общественных отношений. Часть этих отношений опосредуется нормами права, совокупность которых по существу является правовым выражением указанной закономерности.

В силу специфики общественных отношений важно проанализировать теоретико-правовое понятие «альтернативная гражданская служба», его сущность и содержание. Проведенное исследование позволит сформулировать правовое понятие альтернативной гражданской службы.

Человек осуществляет различные виды деятельности. В зависимости от целей это может быть деятельность, осуществляемая в интересах частных или личных, общественных, государственных или общечеловеческих. Одним из важнейших видов целенаправленной деятельности человека является служба.

В литературе понятие "служба" употребляется как социально-правовой институт, как система специальных органов, как духовная деятельность и т.д.13

Как вид социальной деятельности служба появилась в системе социальных отношений в качестве необходимого условия для нормальной жизнедеятельности общества. Служебной деятельностью обеспечивается сфера производства, внешних связей, распределения материальных и иных благ, безопасности и охраны порядка, военная служба по призыву, а также взамен нее альтернативная гражданская служба.

О понятии альтернативной гражданской службы можно говорить в широком и узком смысле. В научной и юридической литературе замену военной службы по призыву альтернативной гражданской службой относят к юридическим фактам, связанным с правом каждого гражданина действовать в соответствии со своими убеждениями.

По мнению Енгибарян Р. В., Краснова Ю. К., юридические факты – это конкретные жизненные обстоятельства, с которыми норма права связывает наступление определенных юридических последствий14. С данной позиции о понятии замены военной службы по призыву альтернативной гражданской службой как о юридическом факте можно говорить в узком смысле.

Однако, юридические факты являются предпосылками правоотношений15. По нашему мнению, нельзя говорить о замене военной службы альтернативной как о предпосылке правоотношений. Замена военной службы по призыву альтернативной службой является совокупностью правоотношений постольку, поскольку обозначает отношение между гражданином, при соблюдении определенных условий, и должностными лицами, отвечающими за организацию и направление граждан на альтернативную гражданскую службу, урегулированные на основе норм права, и позволяет уяснить, каким образом право воздействует на поведение указанных субъектов.

Как правильно отмечает Алексеев С. С., правоотношение "выражает особую общественную связь между лицами, связь через права и обязанности"16. Возникают эти права на основе норм права. Без норм права правовые отношения возникать не могут. При этом структура правоотношений при реализации гражданами права на альтернативную гражданскую службу наглядно проявляется только во взаимодействии прав и обязанностей его участников.

Правоотношения при реализации гражданами права на альтернативную гражданскую службу имеют ряд признаков, характерных для любого правоотношения:

1) возникают только на основе норм права;

2) охраняются государством и обеспечиваются государственным принуждением;

3) реализуются на основе субъективных прав и юридических обязанностей;

4) являются волевыми отношениями, поскольку для их возникновения необходима воля их участников17.

В чем значение нормы права для такого правоотношения как замена военной службы по призыву альтернативной гражданской службой? Прежде всего, норма права и правоотношение – это составные части одного механизма правового регулирования альтернативной гражданской службы. Кроме того, норма права – это основа возникновения правоотношения, поскольку она устанавливает круг субъектов правоотношений, предусматривает условия их возникновения, содержит санкции за невыполнение предусмотренного нормой правила поведения при прохождении альтернативной гражданской службы. Наконец, норма права определяет субъективные права и юридические обязанности участников альтернативной гражданской службы.

Любое правоотношение имеет следующую структуру: субъект, объект, субъективное право, юридическая обязанность.

Субъектами альтернативной гражданской службы являются гражданин и должностные лица, которые имеют определенные субъективные права и несут те или иные юридические обязанности.

Объектом альтернативной гражданской службы – является такое благо, по поводу которого субъекты, реализующие право на замену военной службы альтернативной гражданской службой, вступают в юридические связи и на что направлены их права и обязанности.

В содержании реализации гражданами права на альтернативную гражданскую службу как совокупности правоотношений существуют две стороны: юридическая и фактическая.

Юридическое содержание права граждан на альтернативную гражданскую службу – это возможность, необходимость или запрещенность определенных действий управомоченного или обязанного лица.

Фактическое же содержание реализации гражданами права на альтернативную гражданскую службу включает в себя сами действия, в которых реализуются права и обязанности. Юридическое содержание шире фактического, так как включает в себя неопределенное количество возможностей, тогда как фактическое – только один из возможных вариантов реализации субъективного права.

С правовой точки зрения о реализации гражданами конституционного права на замену военной службы по призыву альтернативной гражданской службой можно говорить как об особом институте реализации гражданами конституционного права. По мнению Алексеева С. С. термин "институт" означает совокупность правовых норм, регулирующих однородные общественные отношения, которые образуют самостоятельную обособленную группу, проникнуты внутренним единством и охватывают все существенные моменты регулирования соответствующего участка общественных отношений. Главная функция правового института состоит в обеспечении цельного, относительно законченного регулирования в пределах конкретного участка общественных отношений данного вида18.

Различают юридические и правовые институты. Так, Н. М. Казанцев определяет юридический и правовые институты: юридический институт – это урегулированный писаным, позитивным правом, законом институт, чаще всего урегулированный законом правовой институт, но далеко не всегда; правовой институт – это еще не юридический, но уже выше, чем просто социальный институт, урегулированный правом, сочетающим в себе обычное право и писаное, иначе позитивное право, т.е. законодательство19. По мнению Казанцева Н. М., правовой институт реализуется в ряде юридических институтов, содержащихся в различных отраслях законодательства20. С указанной точкой зрения можно согласиться, полагая реализацию гражданами права на альтернативную гражданскую службу взамен военной по призыву как частное, а прохождение военной службы – как общее. Вместе с этим можно рассматривать реализацию гражданами права на альтернативную службу как юридический подинститут военной службы.

Таким образом, понятие реализации гражданами права на альтернативную гражданскую службу можно рассматривать в широком и узком смысле. В узком смысле – это юридический факт (обстоятельство), связанное с реализацией конституционного права, в широком – альтернативная гражданская служба рассматривается как совокупность правоотношений между субъектами, урегулированных на основе норм права в отношении блага, находящегося в распоряжении управомоченной стороны и охраняемого государством, посредством осуществления субъективных прав и выполнения юридических обязанностей.

В ч. 1 ст. 1 Федерального закона «Об альтернативной гражданской службе» дано определение альтернативной гражданской службы, под которой понимается особый вид трудовой деятельности в интересах общества и государства, осуществляемой гражданами взамен военной службы по призыву. Из данного определения можно выделить следующие юридические значимые обстоятельства: во-первых, осуществление трудовой деятельности в интересах общества и государства; во-вторых, несение альтернативной гражданской службы взамен военной службы по призыву.

Понятие альтернативной гражданской службы, вытекающее из Конституции РФ и Федерального закона «Об альтернативной гражданской службе» должно соответствовать требованиям международно-правовых норм, принципов и договоров с участием Российской Федерации. В связи с этим включение в понятие "альтернативная гражданская служба" других характеристик, имеющих значения при принятии решения о ее прохождении, должно происходить с соблюдением международно-правовых норм.

Альтернативная гражданская служба не является разновидностью государственной, в том числе военной или муниципальной, службы. В то же время альтернативная гражданская служба как форма исполнения воинской обязанности, с одной стороны, обеспечивает другие виды социальной деятельности (например, государственную, в том числе военную, и муниципальную службу, деятельность в сфере здравоохранения, социального обеспечения граждан и др.), а, с другой, – реализует конституционное право граждан на возможность отказа от исполнения воинской обязанности в форме ее прохождения по призыву.

Для полного и всестороннего раскрытия понятия альтернативной гражданской службы и ее сущности необходимо уяснить, что представляют собой правовые нормы, изложенные в ст. 59 Конституции РФ во взаимосвязи с другими правовыми нормами.

Часть 1 ст. 59, определяя одну из основных конституционных обязанностей гражданина – "Защита Отечества является долгом и обязанностью гражданина Российской Федерации" – содержит и основную мысль ст. 59. Нет сомнения, что эта конституционная обязанность гражданина распространяется на всех граждан Российской Федерации независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям.

Бремя по защите Отечества в равной степени распространяется на всех граждан, ни один гражданин не должен уклоняться от исполнения конституционных обязанностей. Этот принцип провозглашен ч. 2 ст. 6 Конституции РФ: «Каждый гражданин Российской Федерации обладает на ее территории всеми правами и свободами и несет равные обязанности, предусмотренные Конституцией Российской Федерации».

При этом, имеется в виду, что обязанность (юридическая категория) предполагает обязательную военную службу по призыву или альтернативную ей гражданскую службу, а также обязанность каждого гражданина "встать под ружье" в случае агрессии против России, официального объявления войны и всеобщей мобилизации.

Долг (моральная категория) возникает с момента приобретения гражданином полной дееспособности и сохраняется до тех пор, пока гражданин не потеряет ее, тем самым образуя непреложный закон гражданского поведения. Понятие "Отечество" относится к вечным ценностям, оно выражает связь каждого человека с его предками и их делами, в нем олицетворение героической истории, культуры, духовности многонационального народа России. Отечество – это безопасность и спокойствие сегодняшней жизни, нерушимость границ и прочность государственности.

Долг и обязанность гражданина Российской Федерации по защите Отечества конкретизированы федеральными законами «Об обороне» и «О мобилизационной подготовке и мобилизации в Российской Федерации».

Часть 2 ст. 59 Конституции – «Гражданин Российской Федерации несет военную службу в соответствии с федеральным законом» – раскрывает основной или определяющий способ, каким образом гражданин выполняет свои основные конституционные обязанность и долг по защите Отечества. Военная служба в мирное время является одним из основных и самых эффективных способов подготовки гражданина к выполнению упомянутых обязанности и долга в период мобилизации, в период военного положения, в военное время, в чрезвычайных ситуациях.

Правовое регулирование в области воинской обязанности и военной службы в целях реализации гражданами Российской Федерации конституционного долга и обязанности по защите Отечества осуществляется в соответствии с Федеральным законом от 28 марта 1998 г. № 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе». В преамбуле закона сказано, что "…настоящий Федеральный закон осуществляет правовое регулирование в области воинской обязанности и военной службы в целях реализации гражданами Российской Федерации конституционного долга и обязанности по защите Отечества".

На основании логического толкования частей 1 и 2 ст. 59 Конституции Российской Федерации и Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» можно сделать вывод, что военная служба по призыву не является самоцелью, а служит для достижения целей мобилизационной готовности государства. И, как следствие, все граждане обязаны освоить военную учетную специальность, состоять на учете, знать свое предназначение в период мобилизации и в военное время.

Естественно, и ч. 3 ст. 59 Конституции Российской Федерации – «Гражданин Российской Федерации в случае, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, а также в иных установленных федеральным законом случаях имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой» - недопустимо рассматривать обособленно, игнорируя при этом конституционный долг и обязанность гражданина по защите Отечества.

Толкование ч. 3 ст. 59 представляет некоторую трудность, так как нет ясности в семантическом толковании терминов "убеждение" и "вероисповедание", вызывают недоумение слова "а также в иных установленных федеральным законом случаях".

Словарь русского языка разъясняет понятие "убеждение" таким образом: "твердый взгляд на что-нибудь, основанный на какой-нибудь идее, мировоззрении"21. Убеждения могут быть и научные, и пацифистские, и религиозные, и политические, и т.д. Лексическое значение слова "вероисповедание": религия, религиозная система22. Как известно, любая религиозная система основывается на религиозных убеждениях. Следовательно, понятие "вероисповедание" (религиозное убеждение) поглощается понятием "убеждения". На основании изложенного лексическое значение выражения "убеждениям или вероисповеданию" можно представить в следующем виде: "…если его религиозным, пацифистским и иным убеждениям противоречит несение военной службы".

Что касается выражения "а также в иных установленных федеральным законом случаях", то его значение вообще трудно понять. Часть 3 ст. 59 могла быть наиболее приемлемо изложена в следующем виде: «Гражданин Российской Федерации в случае, если его религиозным убеждениям противоречит несение военной службы, имеет право на замену последней альтернативной ей гражданской службой».

Использование термина "убеждение", имеющего широкое лексическое значение, целесообразно в связи с тем, что в настоящее время правовое сознание российского общества позволяет предположить, что злоупотребления демократичностью закона станут массовыми и нанесут существенный ущерб оборонным интересам общества и государства.

Право прохождения гражданской службы может быть предоставлено гражданину взамен военной службы по призыву при наличии соответствующих условий. Естественно, что гражданская служба, как и военная служба по призыву, должна быть организована только в целях подготовки к выполнению конституционного долга и обязанности гражданина по защите Отечества. Следовательно, гражданская служба, как и военная служба по призыву, должна являться специфической службой (деятельностью), направленной на подготовку гражданина к выполнению задач по защите Отечества в период мобилизации, в период военного положения и в военное время.

Функции граждан, прошедших гражданскую службу, в период военного положения и в военное время сводятся лишь к обслуживанию и обеспечению боевой деятельности Вооруженных Сил. В составе Вооруженных Сил эти лица могут относиться к обеспечивающему медицинскому, интендантскому персоналу, военным юристам, корреспондентам, духовным лицам в составе Вооруженных Сил и так далее, то есть в качестве некомбатантов.

В соответствии с нормами современного международного права в вооруженном конфликте международного характера воюющие стороны представлены, прежде всего, своими вооруженными силами. Согласно Дополнительному Протоколу № 1 к Женевским Конвенциям от 12 августа 1949 г., касающемуся защиты жертв международных вооруженных конфликтов, вооруженные силы воюющих сторон "состоят из всех организованных вооруженных сил, групп и подразделений, находящихся под командованием лица, ответственного перед этой стороной за поведение своих подчиненных, даже если эта сторона представлена правительством или властью, не признанными противной стороной. Такие вооруженные силы подчиняются внутренней дисциплинарной системе, которая, среди прочего, обеспечивает соблюдение норм международного права, применяемых в период вооруженных конфликтов".

Участники вооруженных конфликтов условно делятся на две группы: сражающиеся (комбатанты) и не сражающиеся (некомбатанты). Лица, входящие в состав вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте, и принимающие непосредственное участие в боевых действиях, являются комбатантами. Только за комбатантами признается право применять военную силу. К ним самим допустимо применение в ходе боевых действий высшей меры насилия, то есть физическое уничтожение. Комбатанты, оказавшиеся во власти противника, вправе требовать обращения с ними как с военнопленными.

К несражающимся относится личный состав, правомерно находящийся в структуре вооруженных сил воюющей стороны, оказывающий ей всестороннюю помощь в достижении успехов в боевых действиях, но не принимающий непосредственного участия в этих действиях. Некомбатанты не могут быть непосредственным объектом вооруженного нападения противника. Против некомбатантов не может быть применено оружие. В случае захвата неприятелем на медицинский и духовный персонал не распространяется режим военного плена. В соответствии с Женевской конвенцией от 12 августа 1949 г. об обращении с военнопленными (статья 33) "медико-санитарный состав и духовный персонал, задержанные держащей в плену страной, с целью оказания помощи военнопленным, не должны считаться военнопленными". Пользуясь преимуществами и защитой указанной конвенции, они будут продолжать выполнять свои медицинские и духовные обязанности, обеспечивать потребности соотечественников, на которых распространяется режим плена.

Можно сделать однозначный вывод, что для граждан Российской Федерации, убеждения которых не позволяют брать в руки оружия, принимать присягу, обслуживать оружие и технику, существует реальная возможность с достоинством и без ущерба для собственной совести исполнить свой конституционный долг и обязанность по защите Отечества. Закономерности вооруженной борьбы таковы, что на одного сражающегося с оружием в руках на линии фронта в зависимости от уровня технической оснащенности вооруженных сил в тылу трудятся до 10 человек. Без интендантского и медицинского персонала, без надежного и крепкого тыла вооруженные силы неспособны выполнять свои функции. Подготовка такого персонала в нашей стране должна проводиться заблаговременно еще в мирное время на основании нормативных правовых актов Правительства Российской Федерации по мобилизационной подготовке.

Гражданская служба как один из способов подготовки граждан к исполнению конституционного долга и обязанности по защите Отечества может быть организована по аналогии с военной службой по единому замыслу и плану в соответствии с принятой в государстве системой взглядов на сущность, цели, характер возможной будущей войны, на подготовку к ней страны и Вооруженных Сил РФ и на способы ее ведения.

Рассмотрим историко-правовые предпосылки возникновения специфической деятельности, именуемой альтернативной гражданской службой.

Анализ исторической практики организации и функционирования правового института альтернативной гражданской службы, выявление его основных тенденций и противоречий, осмысление позитивных и негативных сторон представляет собой научный и практический интерес для строительства современной системы альтернативной гражданской службы, выбора оптимальной модели формирования и деятельности лиц, убеждениям которых противоречит несение военной службы, позволяет нам критически оценивать опыт прошлых лет, с учетом сегодняшних условий и требований использовать его рациональные элементы в качестве одного из источников создания эффективной системы прохождения альтернативной гражданской службы.

В этой связи одним из важных направлений исследования в организационно-правовом институте альтернативной гражданской службы являются правовые основания ее прохождения.

Отказы от военной службы по религиозным убеждениям (заповедь "не убий") известны еще с первых веков христианства. При этом имелось теологическое обоснование христианского пацифизма. Так, известный своими трудами пресвитер Карфагенской церкви Тертуллиан (конец второго столетия) восставал против мирского звания солдата и военной службы христиан в римских легионах. "Прежде всего, - говорил он, - нужно рассмотреть, могут ли христиане вообще быть солдатами? Какое значение имеет толковать о постороннем, когда уже само предположение несправедливо по существу". Аналогично резко против службы христиан высказывался епископ Карфагенский Киприан (258 г.).

Религиозный писатель Лактанций (325 г.) в своих Божественных Наставлениях писал: "Зачем воевать и вмешиваться в чужие распри тому, кто в душе своей мирен со всеми людьми?" Дошедший до нас исторический документ III века "Завещание Господа нашего Иисуса Христа" гласит: "Солдат, если желает креститься, должен отказаться от военной службы, а уже уверовавший, не должен поступать на военную службу под угрозой отлучения от церкви". Разумеется, имелось немало трудов и противоположного характера23.

Некоторые христиане еще находили возможность мириться с военной службой, ссылаясь на ветхозаветные примеры, а также на Иоанна Крестителя, который дал наставления воинам, как жить, но не повелел им оставить военное дело, на Корнилия Сотника, который и после своего обращения не перестал быть профессиональным военным. Но более строгие христиане решительно высказывались против всякого человекоубийства. Сохранились даже имена некоторых римлян-христиан, казненных за отказ носить оружие: Максимилиан, Марцелий, Кассан и др. Благодаря сохранившимся с тех времен документам до нас дошел один "в высшей степени замечательный" протокол об отказе от военной службы юного христианина Максимилиана.

Во времена императора Диоклетиана, в 295 году, в городе Тевест проходило очередное заседание комиссии по набору рекрутов на военную службу в императорских войсках. Комиссия состояла из следующих должностных лиц: проконсула Диона, прокурора казны податей, императорского чиновника по сбору податей, который в комиссии участвовал как заведующий особым налогом с освобождающихся от воинской повинности (так называемой "податью калек").

Разговор, запротоколированный тогда же24, наглядно показывает, что христианская заповедь любить, а не убивать своих врагов уже в первые века христианства оказывала значительное влияние на верующих и их выбор. Даже угроза смерти не останавливала их перед отказом от военной службы. Подобных примеров в истории немало, и Россия тут не стала исключением.

В дневнике генерала Н. Н. Муравьева-Карского сохранилась запись о пяти крестьянах Тамбовской губернии, присланных в 1818 году на Кавказ "для исправления и приучения к воинской дисциплине". Их прислали за отказ служить в солдатах. Несколько раз наказывали кнутом, гоняли сквозь строй, но они продолжали говорить: "Все люди равны, не будем убивать на войне людей-братьев. Можете на куски резать нас, мы не сдадимся, не наденем шинели, не будем пайка есть, не будем солдатами..."

В царствование императора Николая I в 1827 г. отказались от военной службы по религиозным убеждениям гвардейцы Николаев и Богданов, за что их прогнали сквозь строй и отдали в арестантские роты. В 1849 г. отказался присягать крестьянин Московской губернии 19 лет от роду молоканин Иван Шурупов, за что был заточен в Соловецкий монастырь.

В России было немало религиозных общин, вероучения которых не допускали несения военной службы: духоборов, меннонитов, иеговистов, неплательщиков. Бывали случаи отказов от военной службы по религиозным убеждениям среди молокан, староверов, баптистов, адвентистов, штундистов, малеванцев и др.

Введение в 1874 г. всеобщей воинской повинности вызвало в России массовые отказы от военной службы, особенно со стороны представителей ряда конфессий, и в первую очередь, меннонитов25. Когда все без исключения колонисты в России были признаны подлежащими воинской повинности, это было истолковано меннонитами как требование, не совместимое с их религиозными убеждениями. По этой причине около 15 тысяч человек выехали в США и Канаду. Напуганное экономическими последствиями дальнейшей эмиграции членов этой большой и богатой религиозной общины правительство вынуждено было пойти на компромисс, и в Устав о воинской повинности были внесены изменения, согласно которым верующие меннониты, представители религиозной общины, категорически отрицающей по своему вероучению военную присягу и воинскую службу, освобождались от ношения оружия и отбывали сроки обязательной службы в невойсковых командах. Данное положение об освобождении от военной службы распространялось на меннонитов, которые поселились в Российской Империи до 1 января 1874 г. Существовал определенный порядок привлечения меннонитов к отбыванию обязательной службы.

Были установлены следующие правила: призыв к жребьеметанию, освидетельствование и прием на службу производился совместно с их сверстниками и с применением всех тех правил, которые были установлены для призыва и приема прочих новобранцев, но принятые на службу меннониты не передавались в распоряжение уездных воинских начальников, а оставались в ведении присутствий (государственных учреждений) по воинской повинности, на которые возлагалась обязанность отправки меннонитов в назначенные места службы.

На основании циркуляра Министерства внутренних дел от 17 мая 1888 г. освобожденные от ношения оружия меннониты отбывали обязательную службу, как правило, в особых лесных командах, а также в пожарных командах и в мастерских морского ведомства. Ежегодно к отбыванию обязательной службы призывалось в России около 100 меннонитов. Сформированные из меннонитов лесные команды состояли в ведомстве Управления землеустройства и земледелия и занимались главным образом разведением леса в Новороссийском крае, Екатеринославской, Таврической и Херсонской губерниях.

Обязанные рабочие из числа меннонитов, освобожденных от ношения оружия, должны были выслужить в команде четырехлетний срок и только после этого могли быть уволены в запас по распоряжению начальника Управления земледелия и государственных имуществ. Обязанные рабочие могли быть уволены в запас не только по окончании срока службы, но и по болезни. Увольнение по данному основанию без зачисления в запас допускалось в том случае, если рабочий не был способен "ни к казенным работам, ни к хозяйственным занятиям в команде". Обязанные рабочие пользовались правом на отпуск. Законодательство того времени в отношении указанной категории лиц различает два вида отпусков: очередной – в период с сентября по март, по болезни – на срок не более одного года, по истечении которого обязанные рабочие должны были возвратиться в свои команды.

В законодательстве были определены правонарушения, за совершение которых обязанные рабочие могли быть подвергнуты различным взысканиям. За малозначительные проступки к обязанным рабочим могли быть применены следующие виды дисциплинарных взысканий: замечание, выговор, простой арест до семи суток и строгий арест до пяти суток. Наложение их входило в компетенцию местных лесничих. По распоряжению начальника Управления земледелия и государственных имуществ срок ареста мог быть увеличен: простого – до одного месяца, строгого – до двадцати суток. При совершении преступлений и проступков, связанных с нарушением обязанностей службы, и при условии, что наказания за них выходят за пределы дисциплинарных взысканий, обязанные рабочие предавались суду местными начальниками Управления земледелия и государственных имуществ, где мировые судьи, на основании Уложения о наказаниях и Устава о наказаниях, привлекали их к ответственности. Однако на обязанных рабочих распространялся и Воинский устав о наказаниях, пределы применения которого были определены в законодательстве. Обязанные рабочие, отбывавшие службу в особых подвижных командах лесного ведомства, за оскорбления лиц, у которых они находились в подчинении, неповиновение начальнику или умышленное неисполнение его приказаний, уклонение посредством обмана или повреждения здоровья от обязанности нести службу, побег или самовольную отлучку более шести дней, неявку в срок на службу, промотание или умышленную порчу казенных вещей – подвергались взысканиям, определяемым Воинским уставом о наказаниях, с уменьшением этих взысканий двумя или тремя степенями или с заменой их иными более легкими видами наказаний.

На обязанных рабочих как субъектов государственной службы, формально распространялись правила призыва на военную службу, регулирование призыва военно-административным законодательством, состояние в штатных подразделениях – рабочих командах и строгое подчинение назначенным лицам. На них распространялось также военно-уголовное законодательство.

Но по своей сути это была гражданская служба, преследующая такие сугубо гражданские цели, как, например, разведение леса, тушение пожаров и тому подобное. Организация службы возлагалась на ведомство Управления землеустройства и государственных имуществ, которое структурно не входило в состав Вооруженных сил Российской Империи. Фактически обязанные рабочие не являлись субъектами военно-административных отношений.

В дальнейшем льгота по освобождению от военной службы была пожалована представителям и других вероучений. Например, учрежденная Комиссия по пересмотру военно-уголовного законодательства, при проектировании общей части нового Воинского устава о наказаниях "признала весьма желательным распространить действие ст. 179 Устава о воинской повинности на духоборов, молокан и последователей других сект, не допускающих по своему вероучению употребление оружия" (Объяснительная записка, 1905 г.). В начале XX века среди отказников от военной службы (кроме вышеназванных) числились также евангелисты, баптисты, адвентисты седьмого дня и последователи учения Льва Толстого.

Однако на территории Российской Империи существовали народы и сословия настолько военизированные, что трудно предположить, чтобы кто-то из них отказался воевать. На Руси издревле казачье сословие было военизированным, и военный дух воспитывался в казаках с младенчества, а поэтому проблемы отказа от военной службы в казачьих станицах практически не существовало. Но даже если кто-либо из казаков и осмелился бы возразить против воинской службы, то он мог быть лишен казачьего звания и всех привилегий – земли, садов, выпасов, рыбных уловов. Но отказы от военной службы случались не только по религиозным, но и по иным соображениям.

"Московские ведомости" от 4 октября 1876 г. сообщали о массовом отказе ссыльных уральских казаков служить в армии. "Што хоть делай, хоть убей, а не пойдем мы под начальство к солдатским офицерам. Мы казаки, и солдатами не сделаемся". В целом же до революции отказников по религиозным убеждениям в большинстве случаев осуждали к лишению свободы. Так, духоборы, которые в 1895 г. отказались служить в армии и публично сожгли оружие, были подвергнуты жесточайшим репрессиям. Во время Первой мировой войны многие из отказников были осуждены и отправлены в Сибирь. Только за период от начала Первой мировой войны до апреля 1917 г. было осуждено 837 человек, отказавшихся от службы в армии по религиозным убеждениям.

Советская Россия вслед за Великобританией (1916 г.) и Данией (1917 г.) одной из первых признала право своих граждан отказываться от военной службы по соображениям совести (в силу религиозных убеждений). Придя к власти и уничтожив непокорное русское духовенство, большевики все же с пониманием отнеслись к религиозным чувствам рабочих и крестьян. Правительство Советской республики в разгар борьбы с внутренней контрреволюцией и иностранной интервенцией учредило в начале 1919 г. правовой институт освобождения от военной службы по религиозным убеждениям.

В числе первых законодательных актов молодой Советской республики был Декрет СНК от 20 января 1918 г. «О свободе совести, церковных и религиозных обществах», известный как декрет об отделении церкви от государства, который определял политику республики по отношению к церкви и религии. Пункт 6 декрета устанавливал: "Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей. Изъятия из этого положения под условием замены одной гражданской обязанности другой, в каждом отдельном случае допускаются по решению народного суда". Как видно, декрет установил принцип неотвратимости исполнения гражданами своих обязанностей перед государством и обществом, в то же время оставляя за гражданином право выбора того, каким образом он будет исполнять свои обязанности. При этом необходимо отметить, что при принятии решения судом в основу был положен принцип индивидуального подхода, чтобы по возможности гуманно отнестись к религиозным чувствам каждого верующего и вместе с тем не допустить необоснованного освобождения граждан от обязанности по защите Отечества в тяжелейший период для Советской республики.

В развитие положения декрета о замене одной гражданской обязанности другой ВЦИК республики 22 апреля 1918 г. принял декрет «Об обязательном обучении военному искусству», регулирующий вопросы подготовки населения к вооруженной защите Отечества. В примечании к ст. 1 декрета записано: "Лица, религиозные убеждения которых не допускают применение оружия, привлекаются к обучению лишь обязанностям, не связанным с употреблением оружия". Таким образом, этот декрет пояснил, что гражданин может воспользоваться правом исполнять иную обязанность перед государством и обществом взамен военной службы по причине его религиозных убеждений. Также был определен круг лиц, пользующихся этим правом: мужчины призывного возраста от 18 до 40 лет.

Однако, установив основания возникновения права на освобождение от военной службы, декреты не определяли механизма реализации этого права.

Поэтому первой реальной попыткой узаконить освобождение от военной службы по религиозным убеждениям можно считать постановление Правительства республики, подписанное в октябре 1918 г. В постановлении указывалось основание для освобождения лица от исполнения им воинского долга – религиозные убеждения. При этом бремя доказательства наличия этих убеждений возлагалось на самого военнообязанного, который должен был доказать соответствующим судебным учреждениям, что его "религиозные убеждения не являются простым прикрытием трусости или недобросовестности". При установлении соответствующими учреждениями факта, что религиозные убеждения призываемого являются искренними, он мог быть освобожден от непосредственного выполнения военных обязанностей и зачислялся при этом в санитарную команду, чтобы выполнять свой долг в рядах армии без противоречий личным религиозным взглядам. Это постановление явилось существенным шагом вперед в деле достижения компромисса между воинским долгом и правом на свободу вероисповеданий, провозглашенным Советской властью.

4 января 1919 г. В. И. Ленин подписал декрет «Об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям»26. Декрет, установив характер исполнения гражданами других повинностей, закрепил принцип адекватности их военной службе: чтобы они были сравнимы по тяжести и лишениям. Однако необходимо заметить, что продолжительность исполнения гражданами, освобожденными от военной службы, других повинностей равнялась сроку службы их сверстников в боевых частях Красной Армии.

Государственным органом, в компетенцию которого входило принятие окончательного решения о возможности замены военной службы другой повинностью, как видим, являлся народный суд. Право на возбуждение дела об освобождении определенного лица от военной службы принадлежало самому призываемому, а также Объединенному совету религиозных общин и групп. Слушание дел данной категории в судах проводилось в отношении каждого лица индивидуально.

В декрете была сделана попытка разработать систему доказательств, опираясь на которые, суд смог бы определить степень искренности убеждений заявителя. Однозначно требовалось проведение экспертизы Объединенного совета религиозных общин и групп на предмет определения, не противоречит ли участие данного лица в военной службе его религиозным убеждениям. Экспертам могли быть поставлены вопросы о допустимости военной службы представителями определенного религиозного течения, так и о личности самого призываемого, в частности, искренними ли являются его убеждения. Доказательством могла служить религиозная литература, описывающая каноны определенного вероучения, а доказательством искренности убеждений являлись свидетельства о личной жизни самого лица. Декрет не описывает круг лиц, которые могли свидетельствовать о личной жизни призывника, но презумируется, что ими должны являться представители секты или люди, проживающие вместе с ним и знающие о его образе жизни.

Совершенно новым моментом являлось то, что согласно этому декрету лицо могло быть полностью освобождено от военной службы, причем без замены ее какой-либо гражданской обязанностью при условии, что будет специально доказана недопустимость такой замены.

Таким образом, Декрет от 4 января 1919 г. стал первым законодательным актом Советской республики, дающим реальное право на освобождение верующих от военной службы27. Такое решение вопроса укрепило доверие верующих к Советской власти и способствовало объединению вокруг нее широких масс трудящихся. По свидетельству государственного деятеля того времени В. Бонч-Бруевича, Декрет от 4 января, переданный по радио за границу, произвел сильное впечатление – всюду писали о величайшей гуманности Советской власти. Принятием этого декрета молодая республика обратила на себя внимание не только мировой прессы, но и общественности, заслужив положительные отзывы. В письме пресвитера Петроградской общины баптистов В. И. Ленину читаем: "Ко мне заезжали из Германии братья, говорили, что декрет известен везде и за границей тоже. Это плюс для власти и для Советской России..."

Уже в то время начинала складываться судебная практика. В архивах хранится немало судебных решений, вынесенных при рассмотрении дел подобной категории. Так, 15 июня 1919 г. Московский столичный местный народный суд Вознесенского участка в составе председательствующего Л. Подвальского и заседателей Соловьева и Обухова разбирал дело по иску Рудольфа Абрамовича Классена об освобождении от военной службы по религиозным убеждениям. Принимая во внимание, что Классен принадлежит к религиозной группе меннонитов, отвергающих всякое участие в войне и в проливании человеческой крови, а также выслушав объяснения эксперта от Объединенного совета религиозных общин и групп, суд нашел иск доктора Классена "заслуживающим уважения" и, руководствуясь надлежащими декретами советской власти, революционным правосознанием, постановил: освободить доктора Классена Р. А. от несения военной службы, каковую заменить работой по уходу за заразными больными в больницах гражданского ведомства (Дело № 109 – 1919 г.).

В 1924 г., составляя новые списки лиц, подлежащих мобилизации в случае объявления войны, сотрудники Военно-санитарного управления МВО снова задумались о правомерности полного освобождения доктора Классена от несения военной службы. Сотрудники исходили из того, что известный декрет СНК "...не может распространяться на врачей, которые работают в госпиталях, облегчая страдания красноармейцев".

Суть декрета и здесь не опровергалась. Просто, исходя из интересов своего ведомства, руководство управления попыталось несколько сузить сферу действия соответствующего закона, обратившись в Верховный суд СССР. Авторы письма интересовались, "не будет ли признано Верховным судом СССР возможным отменить решение народного суда от 15 июля 1919 г. в порядке надзора и дать общее руководящее разъяснение в том смысле, что освобождение лица по религиозным убеждениям от строевой военной службы не исключает возможности использовать его для нестроевой службы в госпиталях и других санитарных учреждениях".

Однако такая ведомственная поправка к декрету не прошла. Верховный суд СССР не поддержал ее, а из Народного комиссариата юстиции в управление РККА пришло официальное разъяснение: «...согласно Декрету СНК от 4 января 1919 г. и Декрету СНК от 14 декабря 1920 г. суду предоставлено право лиц, не могущих по своим религиозным убеждениям
принимать участие в военной службе, безотносительно к ее характеру – строевой или нестроевой, освобождать от воинской повинности вообще, заменив таковую на определенный срок призыва их сверстников санитарной или иной общественно полезной работой. По изложенным соображениям, решение нарсуда Вознесенского участка от 15 июля 1919 года об освобождении от военной службы доктора Классена ... является правильным и опротестованию не подлежит28».

Как видим, в тяжелейший для Советской республики период – в разгар Гражданской войны, когда армия остро нуждалась в пополнении, были приняты весьма гуманные законодательные акты, и практика применения этих актов носила беспрецедентный характер в Советском государстве. При этом не следует забывать высокого уровня религиозного сознания среди населения того времени, а, следовательно, большого числа верующих, религиозные убеждения которых не допускали взятия в руки оружия. Тем не менее, такие решения состоялись.

Жизнь показала, что и этот декрет не смог решить проблему полностью и справедливо. Декрет от 4 января 1919 г. юридически закрепил право граждан отказываться от военной службы, но им не был определен порядок освобождения. Со стороны призывников, пытающихся уклониться от несения обязанностей военной службы, начались злоупотребления путем использования пробелов в праве.

Чтобы пресечь подобные попытки спекуляций на религиозной почве, этот декрет был изменен и дополнен процедурными правилами, причем ужесточающими процесс замены военной службы вневойсковой. Всесторонне проанализировав сложившуюся ситуацию, Совет Народных Комиссаров 14 декабря 1920 г. принял постановление, в котором детально регламентировалась процедура рассмотрения дел об освобождении от военной службы по религиозным убеждениям.

Основанием для рассмотрения вопроса об освобождения от воинской повинности согласно постановлению являлось наличие у призывника религиозных взглядов, препятствующих исполнению им обязанностей военной службы. Но мотивы, изложенные призывником в ходатайстве об освобождении от воинской повинности, а также заявленные им лично в судебном заседании, должны были подтверждаться другими доказательствами, исследуемыми судом.

Постановлением предусматривалась система доказательств, которые исследует суд, рассматривая дела данной категории. Подтверждением искренности взглядов призывника, последовательности проведения им своего религиозного учения в жизнь могли служить свидетельские показания и другие данные об образе жизни лица. Законодатель не конкретизировал, что относится к последним, но по смыслу статьи подразумевалось, что такими могли быть, например, религиозная литература и предметы культа, используемые призывником, а в некоторых случаях документальное подтверждение принадлежности лица к определенной религиозной общине.

Суд обязан был руководствоваться также заключением экспертизы, для проведения которой приглашались "сведущие и внушающие доверие представители соответствующих религиозных вероучений, преимущественно из числа живущих в данной местности и близко знакомых с учением и укладом жизни данного вероучения". Суд мог приглашать и "других лиц, обладающих соответствующими знаниями и опытом". Согласно постановлению экспертиза проводилась по следующим вопросам: действительно ли определенное религиозное учение исключает исполнение обязанностей военной службы для своих последователей и действительно ли призывник придерживается канонов определенного религиозного учения и практически следует им в своей жизни. Следовательно, возможности суда в проведении экспертизы были значительно расширены.

В период после Октябрьской революции и до 1923 г. в Советской республике правовой институт освобождения от военной службы по религиозным убеждениям регулировался различными нормативными актами: декретами СНК, приказами Реввоенсовета и циркулярами Наркомата юстиции. Летом 1923 г. был принят Гражданский процессуальный кодекс РСФСР, содержащий в ч. 3 («Особые производства») специальную главу «Об освобождении от военной службы по религиозным убеждениям», регулирующую порядок судебного производства по делам указанной категории. Судебная практика тех лет накопила богатый и чрезвычайно любопытный материал. Суды с участием экспертов, используя заключения различных религиозных и светских учреждений и лиц, скрупулезно определяли, действительно ли человек придерживается тех религиозных взглядов, которые дают основание освободить его от военной службы. Суды определяли также, какая именно работа назначается взамен воинской службы, куда и в какой срок должен явиться освобожденный для выполнения этой работы.

Терпимое отношение, как предполагалось, должно было укрепить социальную базу нового режима. Однако в юридической системе после революции царил хаос, что в значительной степени затрудняло соблюдение упомянутых законодательных актов. На местах они часто не выполнялись. Многие граждане, отказавшиеся от военной службы, были осуждены и даже казнены. Архивы хранят немало подлинных писем тех лет, оставленных людьми, приговоренными к расстрелу за свою веру29.

К середине 20-х годов отношение Советской власти к религии и верующим стало менее лояльным, наблюдался отход от прежней концепции взаимоотношений церкви и государства. Объединенный совет религиозных общин и групп был объявлен контрреволюционным и распущен. Религиозные организации являлись практически бесправными. Они не обладали статусом юридического лица в соответствии с декретом от 20 января 1918 г.

Инструкция по вопросам, связанным с проведением в жизнь декрета об отделении церкви от государства подчеркивала, что религиозные организации не обладают статусом юридического лица, и различные удостоверения и мандаты, выдаваемые ими, не имеют юридической силы в решении государственных вопросов.

В условиях появления негативных оттенков в отношении государства к религиозным организациям стало меняться законодательство, регулирующее основания и порядок освобождения граждан от воинской повинности по религиозным убеждениям. 18 сентября 1925 г. был принят Закон «Об обязательной военной службе», один из разделов которого был посвящен этой категории граждан. Данный закон, как и последующий Закон СССР «Об обязательной военной службе» 1928 г., признавал право граждан на отказ от военной службы по религиозным убеждениям. Законодателем был значительно ограничен круг лиц, имеющих возможность воспользоваться данным правом. К ним относились "граждане, входящие по рождению и воспитанию в состав семей, принадлежащих к сектам, религиозные учения которых запрещают в настоящее время и запрещали до 1917 г. отбывание военной службы с оружием в руках" (ст. 216 Закона). Это положение было призвано пресечь попытки уклониться от выполнения воинской повинности представителями новоявленных религиозных течений, запрещающих службу с оружием в руках. Решение вопроса об освобождении призывника от военной службы по-прежнему возлагалось на суды. Закон устанавливал обязательное исполнение освобожденными от военной службы других обязанностей – по борьбе с эпидемиями, лесными пожарами и т.п., а в военное время – работу в особых командах по обслуживанию тыла и фронта.

Существенным отличием концепции правового института освобождения от воинской повинности, регулируемого данным законом, от ранее принятых нормативных правовых актов по этому вопросу было отсутствие полного (т.е. без какой-либо замены) освобождения призывника от обязанностей военной службы. Закон не предусматривал подобных случаев.

Во второй половине 20-х годов в условиях скатывания к тоталитаризму декретом ВЦИК и СНК «Об утверждении перечня узаконений РСФСР, утративших силу с введением в действие Закона об обязательной военной службе» были отменены нормативные акты, положившие начало становлению правового института освобождения от обязательной военной службы по религиозным убеждениям: декрет ВЦИК от 22 апреля 1918 г. «Об обязательном обучении военному искусству», декрет СНК от 4 января 1919 г. «Об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям», декрет СНК от 14 декабря 1920 г. «Об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям».

Формальным основанием для этого послужили в том числе и решения 26-го Всесоюзного Съезда баптистов (1926 г.), 5-го Всесоюзного съезда адвентистов седьмого дня (1924 г.), 10-го Всесоюзного съезда евангельских христиан (1927 г.), на которых при рассмотрении вопросов об отношении к Красной Армии были приняты решения об обязательном для всех членов названных общин, призываемых в армию, несении военной службы без всякой ее замены нестроевыми работами30. Однако важно заметить, что эти решения были инспирированы Антирелигиозной комиссией при ЦК ВКП(б) и ОГПУ путем внедрения своих агентов в среду верующих и проведения соответствующей работы на местах и на съездах31.

В 1927 г. было принято «Положение о воинских преступлениях», которое в немалой степени также способствовало сведению на нет рассматриваемого института советского законодательства. Следует заметить, что в Уголовном кодексе 1922 г. не был предусмотрен такой состав преступления, как уклонение от военной службы по религиозным убеждениям.

Впервые подобные деяния стали квалифицироваться как преступление с момента принятия в 1927 г. положения, ст. 13 которого имела следующую диспозицию: "Уклонение от несения обязанностей военной службы, в частности под предлогом религиозных или иных убеждений ..." Подобная формулировка в законодательстве того времени открывала простор для признания отказников, в том числе и искренне верующих, врагами социализма с лишением их всех гражданских прав.

Таким образом, несмотря на то, что юридически институт освобождения от военной службы по религиозным убеждениям присутствовал в советском законодательстве (законы об обязательной военной службе 1925 и 1928 гг.), фактически он перестал существовать. Официально данный институт права был отменен в 1939 г.: Закон СССР «О всеобщей воинской обязанности» его не предусматривал. С введением этого закона в силу мы потеряли то, чем могли бы по праву гордиться.

Но люди, религиозные убеждения которых не позволяли брать в руки оружие, оставались. Они отказывались от призыва в армию, принятия присяги, за что сурово преследовались и наказывались государством. Карательными мерами проблема отказа от военной службы по религиозным убеждениям не была решена.

Вновь заговорили об этом праве только в 1989 г. Причем, мнения высказывались диаметрально противоположные: от немедленного введения института альтернативной службы до полного ее отрицания. Однако обстановка в стране менялась. Все ждали перемен и реальных свобод. И вот в 1990 г. при Верховном Совете СССР была создана Комиссия по подготовке законопроекта об альтернативной службе; однако события августа 1991 г. не позволили довести эту работу до логического завершения. Затем аналогичные комиссии были созданы при Верховном Совете РСФСР в комитетах по молодежной политике и вопросам обороны.

Важно было разобраться, что такое альтернативная служба и какова история вопроса. Необходимость в этих разъяснениях возникла потому, что, как показала практика работы, у большинства наших сограждан нет целостного представления об институте альтернативной гражданской службы. Весьма распространенным остается мнение, что "отказники" – это в большинстве случаев "маменькины сынки", люди, которые боятся трудностей армейской службы. Нередко слышится и критика в адрес разработчиков законопроекта: мол, на Руси защита Отечества всегда была делом святым. Непременно вспоминается игумен Сергий, благословивший русское войско на Куликовскую битву и отрядивший в войско Дмитрия Донского двух иноков, дабы не только благословить, но и освятить непосредственным участием сынов Церкви ратный подвиг освобождения земли русской от иноземных захватчиков. Приводится много положительных примеров из жизни христолюбивого воинства – так с почтением и похвалой называли на Руси воинов-христиан. И все же... были и есть люди, которые в силу своих убеждений ни при каких обстоятельствах не брали и не возьмут в руки оружие, ибо для них ценность человеческой жизни является абсолютной и, соответственно, они считают, что лишать человека жизни не вправе никто, кроме Бога. "Не будь побежден злом, но побеждай зло добром" (Рим. 12, 21) - таков нравственный ориентир этих людей. Так считает все большее число людей не только верующих, но и неверующих, в силу этических принципов отвергающих насилие и убийство.

Иногда оппоненты говорят, что негоже кивать на Запад, где любой гражданин вправе отказаться от военной службы, и это его естественное право не подвергается сомнению. У нас, мол, своя история и свои традиции. К сожалению, мы просто забыли эти традиции. Именно Россия была первым в мире государством, которое более ста лет назад на законодательном уровне решило эту сложную морально-этическую проблему в пользу права на замену военной службы альтернативной вневойсковой.

Нам нужна крепкая дееспособная армия, необходима военная реформа. В этой связи права человека – не пустой звук. Они должны неукоснительно соблюдаться как в период прохождения военной службы, так и на стадии призыва. Введение института альтернативной гражданской службы будет способствовать укреплению и гуманизации армии, освободит ее от людей по сути непригодных для военной службы, но способных принести немалую пользу Отечеству на ином поприще. Нам еще предстоит привыкнуть к тому, что альтернативная служба, как и военная, это обязанность гражданина по отношению к государству, цель которой – служить Родине. Ее введение является важной стадией на пути создания профессиональной армии, той ступенью, которую уже прошли многие государства.

Законом от 21 апреля 1992 г. в действующую в то время Конституцию было включено право гражданина "на замену военной службы альтернативной гражданской службой по мотивам религиозных убеждений". Принятая всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. Конституция РФ также предусматривает альтернативную гражданскую службу. На основании ст. 59, п. 3 Конституции «Гражданин Российской Федерации в случае, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, а также в иных установленных федеральным законом случаях имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой».

Таким образом, право граждан на замену военной службы альтернативной гражданской закреплено как конституционное право российских граждан.

Учитывая, что Конституция РФ является актом прямого действия и обладает высшей юридической силой, а также принимая во внимание, что международно-правовые акты имеют приоритет над нашим внутренним законодательством, органы прокуратуры нередко отказывали в возбуждении уголовных дел в отношении "отказников" от военной службы. Суды же все чаще применяли Конституцию напрямую и выносили решения в пользу "отказников". Таким образом, появился легитимный способ уклонения от военной службы. Достаточно заявить о своих убеждениях (даже при отсутствии таковых), и можно решить проблему. Многие призывники при этом подстраховывались, направляя предварительно письмо Президенту РФ, чтобы он как гарант прав человека защитил их право на замену военной службы альтернативной гражданской.

Такой тотальный отказ не способствовал укреплению правовой государственности и правопорядка. При насильственном же принуждении к военной службе граждан, считающих ее грехом, мы имели лицемерных военнослужащих, на которых в критическую минуту рассчитывать нельзя.

Отсутствие закона об альтернативной гражданской службе не только ущемляло право человека на свободу совести и убеждений, но и в определенной мере дестабилизировало политическую ситуацию в России. В 1991 г., когда бывшие прибалтийские республики Советского Союза заявили о своей государственной независимости, одним из их аргументов было то, что центральная федеральная власть не соблюдает права человека, в том числе право на отказ от военной службы. В том же году страны Балтии приняли законы об альтернативной службе. Немного позже такие претензии были высказаны в Украине, Молдове, Грузии, где также были приняты аналогичные законы.

Альтернативная служба является разумным компромиссом между долгом и правом, и она действительно способна смягчить конфликты в обществе и защитить права молодых граждан.

В этой связи весьма показательным является дело военного строителя – рядового Олега Михайлова. Будучи призванным на военную службу 10 января 1995 г., Михайлов под предлогом религиозных убеждений открыто отказался от несения обязанностей военной службы, неоднократно заявляя об этом устно и письменно, а с 12 января фактически не исполнял эти обязанности.

Военной прокуратурой Североморского гарнизона Михайлову было предъявлено обвинение по ст. 249 п. "а" Уголовного кодекса РФ – уклонение от военной службы. На предварительном следствии и в суде Михайлов последовательно утверждал, что отказывается от исполнения обязанностей по военной службе, поскольку его религиозные убеждения как члена религиозной общины «Свидетели Иеговы» не позволяют ему выполнять какие-либо обязанности по военной службе. Военный суд Североморского гарнизона 19 июня 1995 г. оправдал Михайлова за отсутствием состава преступления. Военный суд Северного флота 14 августа 1995 г. оставил оправдательный приговор без изменений.

Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации 26 октября 1995 г. рассмотрела на своем заседании данное дело по протесту Главного военного прокурора. При этом было указано, что ст.ст. 20 и 49 Закона РФ «О воинской обязанности и военной службе» не предусматривают вероисповедание или убеждения как основания для освобождения гражданина от призыва на военную службу либо его досрочного увольнения с военной службы.

Однако указанные статьи противоречат ст. 28 и ст. 59 ч. 3 Конституции Российской Федерации. Согласно ст. 28 Конституции РФ каждому гарантируется свобода вероисповедания и свобода действовать в соответствии со своими религиозными убеждениями, а ч. 3 ст. 59 предусматривает замену военной службы альтернативной в случае, если убеждениям или вероисповеданию гражданина противоречит несение военной службы.

Согласно ст. 15 ч. 1 Конституции РФ, она имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории России, а законы и правовые акты, принимаемые на ее территории, не должны противоречить Конституции.

С учетом изложенного Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации оставила протест Главного военного прокурора без удовлетворения32. Правда, на этом судебная история не закончилась. 13 марта 1996 г. уже Президиум Верховного Суда Российской Федерации по протесту заместителя Генерального прокурора вновь рассмотрел дело в отношении Михайлова. Однако, найдя решения предыдущих инстанций законными и обоснованными, оставил протест заместителя Генерального прокурора РФ без удовлетворения.

Это беспрецедентное дело в отечественной юриспруденции столь высокого уровня еще будет предметом специального рассмотрения в научной юридической литературе. Для нас же очевидно и важно, что суды всех инстанций руководствовались не конъюнктурными соображениями и указаниями сверху, а прежде всего Основным Законом государства – Конституцией Российской Федерации. Видимо, не случайно Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении «О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия» от 31 октября 1995 г. еще раз указал на необходимость прямого применения Конституции в судебной практике. Именно такой подход вселял определенную надежду на судебную защиту "отказников" в будущем и на возможно скорое окончательное решение данной проблемы на законодательном уровне.

Традиционными отказниками от военной службы продолжают оставаться меннониты, которых в настоящее время в России насчитывается всего несколько сот человек. Так, христианское учение меннонитов гласит: "...Наше оружие не разрушает города и страны, не сокрушает стены, не проливает кровь. Ибо это оружие разрушает царство зла и изгоняет дьявола из души человеческой... Христос – наша крепость; терпимость – щит наш; Слово Божье – наш меч; а наградой нам служит истинная непоколебимая твердая вера в Иисуса Христа. Мы оставляем железные мечи и копья тем, кто, увы, убивает человека, с той же легкостью, что забивает скот"33.

Более мягкая позиция по этому вопросу также изложена в современной вероучительной доктрине адвентистов. «Адвентистский вестник» в № 4 за 1995 г. опубликовал тезисы об отношении Церкви адвентистов седьмого дня к воинской повинности, подготовленные Комитетом Евро-Азиатского отделения Всемирной церкви адвентистов седьмого дня34.

В целом же тенденция такова, что позиция церквей по вопросу об отношении к военной службе становится все более определенной. Пока же мы имеем дело с отдельными членами разных конфессий, не принимающих военную службу, и которых с каждым годом становится все больше. Отказ от военной службы по убеждениям становится характерной чертой религиозного мировоззрения молодежи большинства протестантских конфессий.

Необходимость введения альтернативной гражданской службы в нашей стране помимо факта признания общечеловеческих ценностей и выполнения взятых на себя обязательств по приведению внутреннего законодательства в соответствие с международным, оправдывается еще рядом обстоятельств. Процесс решения экономических и социальных задач требует создания мобильного организованного контингента рабочей силы. С экономической точки зрения вариант использования "альтернативщиков" в тех областях народного хозяйства, где имеется дефицит рабочих рук, несомненно, являлся выгодным. Возможно привлечение "отказников" к выполнению неквалифицированных или малооплачиваемых работ, а при профессиональной подготовке допустимо выполнение ими обязанностей, требующих определенных навыков и умений. Сфера использования труда "отказников" может быть совершенно различной: они могут быть разнорабочими или помощниками квалифицированных специалистов на предприятиях или же выполнять работы, требующие профессиональной подготовки, например в строительстве или по ремонту техники. Весьма актуальна подготовка и использование "отказников" при ликвидации последствий стихийных бедствий. Возможно использование труда граждан, которым заменена военная служба, и в сезонных работах, особенно в сельском хозяйстве в период уборки и заготовки урожая или подготовки техники к сезону. Перенимая опыт развитых стран, можно привлекать граждан, выбравших вместо воинской службы альтернативную, в сферу социального обеспечения, возлагая на них различные задачи: оказание помощи нуждающимся в ней лицам, дежурства в лечебных учреждениях и др. Учитывая моральный аспект, можно отметить, что лица, религиозным, философским, этическим убеждениям которых противоречит насилие, готовы выполнять работу в социальной сфере с чувством гуманности и искренности по отношению к другим людям.

Таким образом, с появлением рабочей силы, состоящей из граждан, выбравших для себя вместо военной службы прохождение альтернативной гражданской, произойдет заполнение вакансий непрестижных должностей в народном хозяйстве и социальной сфере. С другой стороны, мы будем иметь благородный институт служения обществу. "Люди, отказывающиеся от военной службы по моральным убеждениям, - писал Р. Роллан, - должны наметить формы национальной и международной гражданской службы, абсолютно не связанной с военным делом, и могущие принести пользу при борьбе с общественными бедствиями – во время эпидемий, наводнений, при проведении санитарно-профилактических работ и т.п."35.

Однако вряд ли можно согласиться с предложением о направлении на альтернативную службу вследствие неудовлетворительного состояния здоровья. Так, военный юрист С. Тарасов полагает его одним из оснований при решении вопроса какую службу проходить – военную или альтернативную36.

Такая позиция представляется в принципе неверной. Только убеждения призывника являются основанием для решения этого вопроса. В противном случае мы будем иметь принудительный труд. На это указывается в ряде международно-правовых документов, в том числе в ст. 4 Конвенции Содружества независимых государств о правах и основных свободах человека (1995 г.).

Важно при этом иметь в виду, что начавшаяся профессионализация армии требует освобождения личного состава от выполнения не свойственных ему функций. В соответствии с основными положениями военной доктрины Российской Федерации одним из принципов строительства Вооруженных сил и других войск является принцип обеспечения высокого уровня профессионализма личного состава, способного решать задачи, для выполнения которых и предназначена армия в государстве. Основой выполнения рассматриваемого принципа строительства должна стать специальная подготовка личного состава, направленная на овладение военными специальностями и совершенствование полученных навыков без отвлечения на выполнение второстепенных задач. Для решения этой проблемы можно предложить привлекать "отказников" в качестве рабочей силы для выполнения хозяйственных работ, ремонта и строительства, и как вариант – создание в рамках военного ведомства специальных вспомогательных подразделений, предназначенных для обеспечения хозяйственных потребностей воинских частей. Это может рассматриваться как одна из форм прохождения альтернативной гражданской службы, но здесь стоит оговориться, что призывник должен направляться на нее только с добровольного согласия, данного им лично, так как подобная форма альтернативной гражданской службы непосредственно связана с военной службой и военными объектами. При продуманной организации прохождения юношами альтернативной гражданской службы в такой ее форме это будет способствовать обеспечению жизнедеятельности боевых формирований. Поэтому, по нашему мнению, альтернативная гражданская служба вписывается в общую концепцию военной реформы.

Таким образом, в России накоплен определенный опыт применения оснований для замены военной службы по призыву альтернативной гражданской службой, определены характерные условия, при соблюдении которых гражданин имеет право на замену военной службы альтернативной. В этом содержится немало рационального и поучительного. Как свидетельствует изложенный выше материал, этот опыт может и должен стимулировать развитие современного российского законодательства о замене военной службы альтернативной гражданской службой и ее правовых оснований.