Geum.ru

Расколотая цивилизация. Наличествующие предпосылки и возможные последствия постэкономической революции

Вид материалаДокументы

Содержание


Реформа Р.Рейгана и ее позитивные результаты
Подобный материал:
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   46

Реформа Р.Рейгана и ее позитивные результаты


Действия, предпринятые новой американской администрацией, триумфально пришедшей к власти по итогам выборов 1980 года, основывались на целом ряде исходных тезисов, которые нельзя сегодня не счесть совершенно адекватными сложившейся ситуации. Согласно основному из них, в условиях глубокого структурного кризиса важнейшей предпосылкой стабилизации экономической ситуации является активизация частных производственных инвестиций и оживление венчурного капитала, способного быть направленным в сферу разработки новых высоких технологий. Средством создания таких предпосылок могло стать только радикальное снижение налогов с корпораций и частных лиц, а также обуздание инфляции. В свою очередь, для этого требовалось активное вмешательство государства, выступающего в качестве мощного потребителя кредитных ресурсов ради сокращения давления денежной массы на финансовые рынки.

Таким образом, было de facto признано, что обязательства США по государственному долгу гораздо менее опасны для перспектив хозяйственного развития страны, чем отсутствие частной инициативы и недостаток производственных инвестиций. Хорошо известно как то, что по окончании второй мировой войны в Великобритании и США государственный долг заметно превышал объемы ВНП, так и то, что в период с 1946 по 1968 год отношение этих показателей было сокращено в США со 134 до 43 процентов 133, а в 1974 го-ду достигло своего минимального значения в 35 процентов 134. В 70-е годы номинальная величина долга быстро росла, однако галопирующая инфляция фактически поддерживала его отношение к ВНП, а в 1974-1975 и 1978-1980 годах даже снижала его. Поэтому объем государственных обязательств по состоянию на начало 1981 года не мог считаться излишне опасным для экономики, и перспектива увеличения долга выглядела наименьшим злом. В результате активных заимствований суммарный дефицит за первые четыре года президентства Р.Рейгана составил около 600 млрд. долл., а за второй срок, проведенный им в Белом доме, — более 1,1 триллиона долл. 135; отношение бюджетного дефицита к ВНП увеличилось в 1983 году почти в четыре раза по сравнению с показателем 1979 года и составило чуть более 6 процентов 136.

Безусловно, в условиях стабильно развивающейся экономики такой дефицит государственного бюджета не мог быть признан нормальным и оправданным; между тем не следует забывать, что эта мера была вызвана неординарностью сложившейся ситуации. Нельзя также не отметить, что хотя в большинстве развитых стран кризис 1978-1980 годов породил существенное увеличение дефицита бюджета и государственного долга (так, суммарный долг стран-членов ОЭСР вырос с 42 процентов их ВНП в 1974 году до более чем 77 в середине 90-х 137), положение в США не вызывало особой тревоги. Так, согласно сравнительной статистике, Соединенные Штаты занимали в 80-е годы лишь четвертое место среди стран "Большой семерки" по масштабам роста процентной ставки и шестое — по темпам роста отношения государственного долга к ВНП 138. Однако подлинное значение рассматриваемых тенденций становится понятным лишь в свете позитивных результатов, достигнутых к середине 80-х годов.

Нарастающая несбалансированность государственного бюджета в период рейгановской администрации тесно взаимосвязана с проводившейся ею налоговой политикой. Дефицит в первой половине 80-х годов радикально вырос в первую очередь в силу того, что он стал одним из важнейших методов финансирования бюджета в условиях первого этапа налоговой реформы. Так, если в период с 1950 по 1970 год доля дохода среднего американца, уплачиваемая им в виде одних только федеральных налогов, увеличилась более чем в три раза — с 5 до 16 процентов 139, а налоги на корпорации, последовательно повышавшиеся на протяжении 70-х годов, вынуждали предпринимателей отказываться от новых инвестиционных проектов, то рост дефицита позволял оживить инвестиционную активность, не снижая при этом текущего потребления. Кроме того, следует учитывать два других важных фактора: с одной стороны, к 1980 году расходы на оборону снизились на 23 процента всех бюджетных трат по сравнению с 46 процентами в 1968-м; с другой, экономический спад вызывал необходимость более активного финансирования социальных программ 140. Таким образом, рост дефицита был неизбежной ценой налоговой реформы, если правительство хотело провести ее в условиях относительной социальной стабильности и сохранения своих позиций на мировой арене.

Налоговая реформа Р.Рейгана, проведенная в два этапа, с 1981 по 1984 год, стала одной из наиболее противоречивых реформ в новейшей американской истории. С одной стороны, с первых ее шагов она была направлена на облегчение налогового бремени частных лиц и корпораций. С 1 июля 1981 года налоги на личные доходы были заметно снижены (максимальная ставка налогообложения упала с 70,5 процента до 50), что обеспечило населению сохранение почти 27 процентов всех средств, которые были направлены ими в налоговые платежи в 1980/81 финансовом году 141. Начатое одновременно существенное снижение налогов на прибыли промышленных компаний 142 не только привело к оживлению деловой активности, но и сэкономило для них средства, эквивалентные 58 процентам всех затрат на техническое перевооружение промышленности США в первой половине 80-х годов 143. Это вызвало экономический бум, определивший ведущее положение Соединенных Штатов в мире на протяжении целого десятилетия, на чем мы остановимся ниже. С другой стороны, были значительно повышены различные виды косвенных налогов, и в первую очередь налог на социальное страхование, ставка которого четырежды пересматривалась между 1983 и 1988 годами. Реформа привела к тому, что в распоряжении предпринимателей оставались значительные средства, в то время как малообеспеченные слои населения потеряли существенную часть своих доходов и пособий. Это отразилось в быстрых темпах роста имущественного неравенства, характерных именно для 80-х годов. В итоге совокупные налоговые поступления в федеральный бюджет выросли с 1980 по 1988 год на 76 процентов (в том числе поступления по линии налогообложения на социальное страхование — на 112 процентов) 144; при этом траты из бюджета по-прежнему опережали рост поступлений. Важнейшим элементом нового экономического курса стало изменение политики Федеральной резервной системы, перед которой была поставлена задача обуздать инфляцию и привлечь в экономику дополнительные средства. В начале 1981 года всего за два месяца руководство ФРС подняло уровень базовой процентной ставки на 600 пунктов и удерживало ее, несмотря на ухудшение общей экономической конъюнктуры в 1981-1982 годах. Эту составную часть рейгановского эксперимента следовало бы признать наиболее рискованной, так как именно она порождала социальную и экономическую напряженность в стране. По сути дела, был взят курс на истребление малоэффективных производств и обеспечение выживания лишь для сильнейших. Официальный уровень процентной ставки, устанавливаемый ФРС, в 1981 и 1982 годах дважды вплотную приближался к 20 процентам годовых, что оказывалось почти на 400 пунктов выше текущей доходности, приносимой облигациями федерального казначейства145. К сентябрю 1982 года уровень безработицы достиг 10,2 процента, увеличившись с момента прихода новой администрации к власти более чем на треть; в то же время инфляция снизилась с 9 до 4,5 процента в годовом исчислении146. Однако правительство не спешило отказываться от экстраординарных мер: в 1983-1984 годах ФРС продолжала удерживать ставку на уровне не ниже 14 процентов годовых; как следствие, реальная доходность вложений в долгосрочные государственные обязательства составила 8,1-8,2 процента, что было почти в 30 (!) раз выше усредненного показателя второй половины 70-х147. Различные эксперты по-разному оценивают, насколько оправданной была подобная политика и был ли оптимальным избранные правительством курс. Безусловно, предпринятые администрацией меры способствовали тому, что рецессия 1980-1982 годов оказалось одной из наиболее тяжелых за последние десятилетия. По расчетам П.Крагмана, в 1982 году цена подавления инфляции составила около 10 процентов валового национального продукта, сдерживание роста которого в этих условиях представлялось искусственным, а общие потери за 1980-1987 годы оценены им в 1 триллион долл. в ценах 1990 года. Вместе с тем он не может не признать, что к 1988-1989 годам показатели реального ВНП и того его показателя, который, по мнению экспертов, имел бы место в случае раскручивания инфляции, вновь выровнялись148. При этом уже к 1986 году налоговые поступления вновь достигли докризисного уровня по отношению к ВНП149. В 1982 году инфляция снизилась до 6,4 процента в годовом исчислении, а на следующий год – до 3,9 процента; если в 1982 году валовой национальный продукт сократился на 2,5 процента, то в 1983 году он вырос на 3,6 процента. Между тем дефицит бюджета увеличился в 1983 году до 208, а в 1985-м – до 212 млрд. долл.150 Таким образом, две важнейшие проблемы, наиболее очевидным образом характеризующие кризис конца 70-х – начала 80-х годов – радикальное снижение налоговых ставок и резкое уменьшение инфляционных ожиданий – были решены ценой перенапряжения государственных финансов и массированного увеличение дефицита бюджета. Следствием этой политики стали рост социальной напряженности, взлет безработицы, расширение круга американцев, живущих ниже черты бедности, а также разорение множества неэффективных предприятий и самое радикальное за послевоенный период сокращение занятости в промышленном секторе.

Воздействие рейгановских реформ на развитие американской экономики нельзя считать однозначным, хотя рассматриваемые в долгосрочной перспективе позитивные факторы являются, безусловно, доминирующими.

Важнейшим из них был рост производственных инвестиций. Основными его источниками стали, во-первых, средства самих американских предпринимателей, сохраненные в результате налоговой реформы, во-вторых, активизировавшиеся банковские кредиты, вновь направившиеся в промышленный сектор, в первую очередь в высокотехнологичные сферы, и, в-третьих, иностранные инвестиции в экономику США, также наиболее активные в промышленном секторе. Выше отмечалось, что особое значение имело снижение налогов на индивидуальные доходы и прибыль коммерческих компаний. В 1981 году, непосредственно после первой волны ослабления налогового бремени, сбережения частных лиц достигли 9,4 процента доходов, остающихся в их распоряжении после уплаты налогов, - наивысшего уровня за весь послевоенный период151. Суммарные инвестиции в 1983-1989 годах удерживались на уровне 18 процентов ВНП, что превышало показатели 1977-1981 годов и лишь немногим отставало от уровня 1974-1980-го152. При этом промышленные и сервисные компании резко увеличили долю средств, направляемых на цели инвестиционные: с 30-35 процентов прибыли в конце 20-х годов этот параметр возрос в начале 80-х до более чем 50 процентов153. Согласно экспертным оценкам, меры по изменению налогового законодательства снизили для большинства предпринимателей цену нового оборудования и издержки по поддержанию производственных мощностей на 6-8 процентов и повысили инвестиции в основные фонды на 25 процентов только за 1982-1984 годы. Именно в этой области отмечались самые разительные темпы перемен: в течение первого срока пребывания Р.Рейгана на посту президента инвестиции в основные фонды росли в среднем на 12,3 процента в год, тогда как в годы президентства Дж. Картера соответствующий показатель составлял всего 1,3 процента 154. Наиболее очевидным примером эффективности рейгановской либерализации стала немедленная отмена в январе 1981 года контроля за ценами на нефть, введенного еще в 1971 году; это дало дополнительный импульс инвестициям как в энергосберегающие технологии, так и в разработку нефтяных месторождений в самих США; в результате всего за один год импорт нефти сократился более чем на треть, а ее стоимость снизилась столь значительно, что уже в 1983 году правительство ввело ряд налогов для предотвращения быстрого падения розничных цен на бензин 155.

Исключительно важную роль сыграла и активизация банковских операций — как в финансировании структурной перестройки промышленности, так и в сфере потребительского кредитования. За период с 1981 по 1989 год ссуды, выданные банками коммерческим и производственным компаниям, выросли более чем в два раза, тогда как показатель ВНП за те же годы повысился лишь на 75 процентов 156. Однако следует иметь в виду, что значительная их часть была использована для развития высокотехнологичных отраслей, а реальный эффект этого процесса не всегда может быть отражен в стоимостных показателях, что мы неоднократно подчеркивали выше и на чем еще не раз остановимся. Параллельно шло активное кредитование частных лиц: доля ссудных средств в сбережениях американцев существенно превосходила японский и европейский уровни; так, аналогичный показатель для ФРГ был в 7 (!) раз ниже американского 157. Однако и в этом случае нельзя не отметить, что большая часть подобных займов направлялась на приобретение товаров длительного пользования или вкладывалась в недвижимость, тем самым повышая хозяйственную активность предпринимателей.

Резко активизировались и иностранные инвесторы. Привлеченные в начале 80-х годов на американский финансовый и фондовый рынок высокими процентными ставками и возможностями эффективной биржевой спекуляции, многие из них уже к середине десятилетия переориентировались на производственные операции, что обусловливалось как потенциалом американского рынка, так и относительно низкими, по сравнению с европейскими, издержками на найм рабочей силы. В этой сфере лидировали английские, германские и французские компании, тогда как японские инвесторы активно вкладывали средства в финансовые институты и приобретали объекты недвижимости. С 1980 по 1988 год доля иностранных капиталовложений в нефинансовые корпорации выросла почти в три раза — с 3,5 до 8,9 процента; доля иностранных компаний в американском промышленном производстве характеризовалась в 1987 году беспрецедентной цифрой в 12,2 процента158. Все это также существенным образом способствовало улучшению инвестиционного климата.

Новая политика привела к стремительному росту производительности в американской экономике, парадоксальному в тех условиях. Как отмечает У. Найскенен, “в первый срок пребывания Рейгана на посту президента темпы роста производительности в несельскохозяйственном секторе составили 1,2 процента в год, в то время как в годы правления Картера этот показатель не превышал 0,2 процента. В обрабатывающей промышленности производительность труда росла значительно более высокими темпами; при администрации Рейгана она увеличилась на 3,6 процента по сравнению с 1 процентом при Картере. Более того, поскольку в 1981-1984 годах почасовая заработная плата возрастала очень медленно, реальные расходы на оплату труда на единицу продукции снизились”159. За счет низких издержек на рабочую силу и выбраковывания неэффективных производств в 1981-1983 годах американская промышленность стала гораздо более конкурентоспособной. Оценивая тенденции, характерные для динамики производительности в то время, следует отметить три важных момента. Во-первых, повышение темпов роста производительности с 2,3 процента в 1970-1980 годах до 3,7 в 1980-1988-м не только поставило США по данному показателю выше Германии (где этот рост в 1980-1988 годах не превышал 2,8 процента), но и сделало их единственной из постиндустриальных стран, в которой в 80-е годы производительность в промышленности росла быстрее, чем в 70-е. Во-вторых, этот результат был получен в условиях, когда доля чистых сбережений в отношении к ВНП оставалась в США в 2,7 раза ниже, чем в Германии, и в 5 раз ниже, чем в Японии, а по расходам на научно-технические и опытно-конструкторские разработки (относительно ВНП) Америка отставала практически от всех постиндустриальных стран160. И, наконец, в-третьих, уже в этот период сфера услуг в американской экономике была гораздо более развитой, нежели в других странах; между тем именно в ней рост капиталовложений далеко не всегда имеет своим результатом повышающуюся производительность. Так, между 1976 и 1987 годами инвестиции в информационные технологии выросли в США почти в 4 раза, тогда как почасовая выработка на одного работника увеличилась не более чем на 20 процентов161. Этот момент особенно важен, так как здесь мы сталкиваемся с тем основным ограничением макроэкономического анализа, которым служит “тот факт, что обычная мера производительности — отраслевой объем производства, оцениваемый по тем или иным долларовым критериям, таким, как сократившийся доход или цена, деленный на производственные затраты (часто обозначаемые в категориях количества часов работы или численности работников), — не учитывает важные аспекты эффективности сферы услуг (да и производственной сферы), которые имеют огромное значение как для клиентов, так и для руководителей отдельных предприятий, принимающих решения об инвестициях в информационные технологии”162. Этот тезис имеет принципиальное значение, поскольку позволяет подчеркнуть, что в 80-е годы технологический прогресс в американской экономике принял самоподдерживающийся и самодостаточный характер; он “наращивал обороты” в условиях, когда традиционные экономические показатели формально не свидетельствовали об эффективности вложений в эту сферу. С данного момента доминирование американской экономической модели в мировом масштабе стало лишь вопросом времени.

Именно в 80-е годы деиндустриализация американской экономики обозначалась как явная тенденция, определившая ее позиции в следующем десятилетии. С 1975 по 1990 год доля занятых в промышленности сократилась в США с 25 до 18 процентов рабочей силы, тогда как за предшествующие 15 лет она уменьшилась лишь с 27 до 25 процентов; в этих условиях “деиндустриализация, зачастую считающаяся признаком экономического спада, стала естественным следствием экономического прогресса”163. Еще более характерно, что именно в эти годы большинство высоких технологий, применявшихся ранее лишь в оборонной промышленности или остававшихся слишком дорогими для их массового коммерческого использования, воплотились в продуктах, которые были в широчайшем ассортименте предложены рынку. Так, если в конце 50-х годов компьютеры, применявшиеся Министерством обороны, требовали для их производства дотаций, достигавших 85 процентов себестоимости, то в 70-е годы их выпуск стал приносить прибыль164; в 1981 году фирма “Эппл” представила первый персональный компьютер, а через несколько лет объем их продаж в США превысил 1 млн. штук. Если в 1964 году допотопная вычислительная машина IBM 7094 стоила около 6 млн. долл. в ценах 1995 года, то сегодня компьютер, обладающий в сто раз большими оперативной памятью и быстродействием, обходится не дороже 3 тыс. долл.165 Подобные процессы интересны в контексте нашего исследования не столько как отражение растущих технических возможностей, сколько в качестве свидетельства беспрецедентной активности в инвестиционной сфере, начало которой восходит именно к 80-м годам, когда сформировалась современная система американского венчурного капитала, достигшего невероятных результатов: сегодня только в Массачусетсе в рискованные высокотехнологичные проекты инвестируется больше средств, нежели в любой европейской стране, а в Калифорнии — больше, чем во всей Западной Европе; при этом 37 процентов начатых проектов достигают стадии промышленного производства, тогда как в европейских странах этот показатель не превосходит 12 процентов166.

В то же время нельзя не отметить, что большинство позитивных сдвигов, возникших и отчасти проявившихся в 80-е годы, стало ощутимым для большей части американцев и было осознано в качестве важнейшего фактора повышения конкурентоспособности страны на мировой арене гораздо позже, лишь в первой половине 90-х. Непосредственно же в 80-е годы могло казаться, что новая экономическая политика не приносит явных результатов (так, нередко отмечается, что темпы роста ВНП в годы администрации Р.Рейгана оставались ниже, чем при Дж.Картере: обычно называют цифры в 2,7 и 2,9167 или 2,3 и 2,4 процента168); ведь именно 80-е годы ознаменовались высокой безработицей (в среднем 7,2 процента против 6,1 процента в 70-е годы и 4,7 процента в 60-е169), гигантскими военными расходами (возросшими с 1980 по 1988 год на 116 процентов, со 134 до 290 млрд. долл. 170), увеличением государственного долга, финансовыми потрясениями 1987 года, к которым мы еще вернемся, и, что самое существенное, — возрастающим неверием американцев в способность их страны экономически противостоять давлению иностранных, и в первую очередь азиатских, конкурентов. На этих аспектах хозяйственной ситуации 80-х следует остановиться подробнее.