Е. А. Баллаева гендер и глобализация: теория и практика международного женского движения
| Вид материала | Документы |
- Международное инвестиционное право: теория и практика применения, 5493.48kb.
- Тема (Вводная лекция) Гендер, массовая культура и идеология, 65.73kb.
- Гендер в культуре и обществе, 393.08kb.
- Теория и практика, 4721.52kb.
- Темы Название разделов и тем Объем учебных часов, 31.72kb.
- Программа дисциплины «Теория и практика финансовой устойчивости банков», 427.47kb.
- Доклад Галкиной Г. Н. сопредседателя сжр «15 лет Союзу женщин России. Страницы жизни», 305.49kb.
- Пример реферата www help-diplom, 298.39kb.
- Понятие гендера. Гендерные исследования, 2625.52kb.
- Теория и практика, 1865.09kb.
Гендерное разделение труда, репродуктивная экономика и патриархат
На договорные способности женщин влияют не только экономические, но и внеэкономические факторы. По сравнению с мужчинами, женщины в большей мере зависят от нестабильности источников дохода, степень их ответственности за поддержание благосостояния нетрудоспособных членов семьи выше, а участие женской рабочей силы на рынке труда связано с множеством ограничений. На обширном эмпирическом материале гендерные экономисты показали прямое влияние экономической политики (в частности, экономических реформ) на договорные способности мужчин и женщин. Используя концепцию гендерного разделения труда, им, в частности, удалось показать, что, вопреки распространенным представлениям о мужчине как главном кормильце семьи, женщины, в среднем, работают гораздо больше мужчин, причем рост рабочего времени женщин обратно пропорционален росту семейных доходов1. Это связано с тем, что, помимо занятости вне дома, женщины выполняют большую часть работы по производству и воспроизводству непосредственных условий жизни других членов домохозяйств.
Сфера домашнего производства в гендерной экономике определяется как особый «воспроизводственный» сектор экономики. Отношения между производительной («продуктивной») и «репродуктивной» экономиками2 довольно подвижны, поскольку между ними существует тесная взаимосвязь. «Репродуктивная экономика» - исторически и системно первична, так как она связана с производством продуктов и услуг, необходимых для существования человеческого рода, включая рождение и воспитание детей. В то же время, в индустриальном обществе часть функций репродуктивной экономики переходит в сферу производства и рынка, частично перемещая женскую рабочую силу из домохозяйства на рынок труда. Даже традиционные экономисты считают, что труд женщин в репродуктивном секторе оказывает огромный положительный внешний эффект на макроэкономику, а также является источником выгод, получаемых кампаниями и фирмами3. Феминистская критическая экономика рассматривает репродуктивную экономику как системный элемент социального воспроизводства, основанного на патриархате.
Применительно к репродуктивной экономике ряд теоретиков использует категорию патриархатного способа производства, который определяется как особая трансисторическая система экономических отношений, существующая в эпоху глобализации наряду с рыночными экономическими отношениями4. По поводу того, распространяется ли патриархатный способ производства только на репродуктивную экономику или же на всю систему общественного производства, в том числе на продуктивную экономику, единого мнения не существует. Однако большинство гендерных экономистов рассматривают патриархатный способ производства как систему тотальной гендерной иерархии. Особую позицию занимает Н.Фолбр, которая считает, что патриархат и рыночный капитализм существуют в единстве, как «патриархатный капитализм», что, по мнению Н.Фолбр, «позволяет выявить формы сосуществования патриархата и капитализма в рамках и взаимное влияние различных социальных формаций в рамках глобальной социально-экономической системы»1. (Следует, впрочем, отметить, что в гендерной экономической теории существуют точки зрения, вообще отрицающие правомерность анализа репродуктивного труда в категориях социального воспроизводства и патриархата. Например, по мнению П.Манн, «идентифицировать традиционную деятельность женщин как деятельность производственную, или даже как деятельность по воспроизводству – значит, заниматься формалистическими редукционистскими упражнениями. Отношения капиталистического производства невозможно исчерпывающим образом представить с помощью категорий либеральной теории обмена. Равным образом, патриархатные отношения в семье невозможно адекватно объяснить в терминах квазимарксисткой теории доминирования или в категориях равеннозначности интересов индивидов традиционного либерализма»2. По мнению П.Манн, патриархат изначально не сводим к какой-то одной совокупности общественных отношений. Впрочем, эту стоящую на грани агностицизма точку зрения, разделяют очень немногие исследователи).
В свою очередь, «продуктивная» (рыночная) экономика влияет на гендерное разделение труда внутри домохозяйств. Основываясь на множестве эмпирических данных, авторы доклада Мирового банка «Гендерные проблемы и развитие», делают вывод, что «экономический рост может облегчить тяжелый домашний труд женщин, предоставляя им больше свободного времени и расширяя выбор в трудоустройстве. Он облегчает мужчинам труд на производстве и побуждает их больше заниматься нерыночными видами деятельности»3.
Однако экономическую ценность репродуктивного труда трудно измерить, поскольку обмен продуктами экономический деятельности в репродуктивной экономике осуществляется во внерыночных формах4. Пекинская Платформа действий (1995 г.) предложила правительствам включить оценки репродуктивного труда женщин в систему национальных счетов, во избежание недооценки экономического участия женщин. Ряд стран (Канада, Норвегия, Нидерланды) разработали с этой целью особые «спутниковые счета», проблема измерения репродуктивного труда далека от разрешения.
Гендерные экономисты считают, что подход традиционной экономической науки, построенной на идеологической модели экономического человека, под которым подразумевается мужчина, оставляет женский репродуктивный труд «невидимым». Разделяя экономическую деятельность на «публичную» (производительную, монетарную и т.д.) и «частную» (воспроизводственную, немонетарную), социально-экономический патриархат оставляет за женщинами те социальные роли, которые основаны на биологической способности женщин к воспроизводству человеческого рода. С течением времени они приобрели статус социальных атрибутов. Сложилась система запретов и предписаний в отношении того, что женщина может делать и чего она делать не должна. Это прикрепило женщин к «домашней» (частной) сфере, которую большинство экономистов и практиков квалифицируют как второстепенную и менее значимую.
Глобализация и гендерная структура домохозяйства
Глобализация существенно повлияла на систему координат гендерного разделения труда, но не изменила соотношение продуктивной и репродуктивной экономик. Напротив, во многих случаях гендерное разделение труда в домохозяйстве усугубилось, а возможности женщин в сфере контроля над производительными ресурсами и доступа к ним уменьшились. Особенно наглядно влияние глобализации на экономическое положение женщин в домохозяйстве сказалось на гендерной структуре распределения доходов между членами домохозяйств.
Члены современных домохозяйств получают доходы из четырех источников:
1. Владение собственностью (например, собственность на землю, товары капитал и оборудование);
2. Доля во владении акциями, обязательствами и другими формами финансовых инвестиций и сбережений;
3. Доступ к трудовому доходу (заработная плата);
4. Доступ к государственным платежам (пособиям, системе льгот и т.п.).
В силу исторически сложившейся экономической маргинализации женщин, в структуре их доходов главную роль играют доходы от участия на рынке труда и доступ к государственным социальным платежам. Степень привязанности женской минимальной потребительской корзины к какому-то одному источнику дохода показывает степень экономической уязвимости женщин. В странах экономического Севера, многие женщины пытаются комбинировать источники дохода (так называемое пакетирование доходов - income packaging)1. Однако большинство женщин экономического Юга, (а также значительное число бедных женщин в странах Севера, включая мигранток), поддерживают свое существование за счет какого-то одного источника дохода, который, к тому же, зачастую является нестабильным (как, например, заработная плата в неформально секторе). Следует, однако, иметь в виду, что возможность пакетирования доходов не обязательно улучшает экономическое положение женщин. Например, женщина, подвергающаяся домашнему насилию, но имеющая доступ к программам социального обеспечения и (или) получающая заработную плату в размере прожиточного минимума, находится в лучшем экономическом положении, чем женщина, полностью зависящая от дохода партнера. Однако если труд женщины оплачивается в размере жизненного минимума, и при этом она является нелегальной иммигранткой, ее экономическая безопасность оказывается существенно ниже, чем у живущей на доходы мужа домохозяйки. Если первичным источником дохода женщины является социальное пособие, уровень ее экономической безопасности в значительной мере зависит от государственных программ социального обеспечения2.
б) Средний уровень
Гендерные аспекты организации труда и трудовых отношений
Разделение труда между полами внутри домохозяйства воспроизводится в рыночном («формальном») секторе экономики. Женщины преобладают в тех сферах приложения труда, которые выступают как расширение задач, развитие умений и навыков, связанных с домашним трудом: уход за больными, обучение, текстильное и швейное производство, электроника (в силу чувствительности женских пальцев); или же там, где предприниматели оценивают женский труд в соответствии с якобы присущими женщинам характеристиками (усердие, дисциплинированность, управляемость, умение работать в команде и т.д.).
Существующая гендерная структура разделения труда определяет возможности женщин по использованию преимуществ рыночной экономики на рынке труда. Отвергая сугубо рыночные измерения труда, присущие традиционной «андроцентрической» экономической теории, гендерные экономисты считают, что реальное социальное содержание труда выявляется не на рынке рабочей силы, а в формах организации трудовых отношений и трудового процесса.
Под влиянием глобализации организация труда и формы трудовых отношений приобретает глобальный характер. В гендерной теории рассматриваются следующие отличительные особенности глобальной организации трудовых отношений:
а) интернационализация и децентрализация производства;
б) ориентация на дешевый женский труд (феминизация рынка труда);
в) сегментация рынка труда;
г) информатизация производства1.
В литературе данные изменения получили наименование пост-фордизма и пост-тейлоризма. Оценки социальных последствий глобализации труда различны. Ряд теоретиков оценивают происходящие под влиянием изменения в организации труда и формах трудовых отношений чрезвычайно оптимистично. Так, М.Кастельс считает, что информатизация и интернационализация производства существенно влияют не только на классовые, гендерные и иные социальные различия, но и на иерархию экономической власти. Под воздействием децентрализации производства происходит децентрализация власти, на смену иерархии приходит новый, «сетевой», принцип организации общества. «Феминизация труда, замена «организационно закрепленного мужчины» на «мобильную женщину», индивидуализация труда, изменение процесса социализации - все это черты, характеризующие трудовую сферу и систему производственных отношений»2. В отличие от таких возвышенных оценок социального содержания глобализации труда, гендерные экономисты считают, что децентрализация и интернационализация производства и процесса труда оказывает, скорее, негативное влияние на положение женщин и на ситуацию в сфере гендерного экономического неравенства. Многочисленные эмпирические данные показали, что организационные изменения в системе отношений производства повысили спрос на женскую рабочую силу. Однако большинство вновь создаваемых женских рабочих мест характеризуются низкой оплатой труда, не требуют высокой квалификации, практически не предоставляют возможностей для личностного и профессионального развития. Помимо этого, женские рабочие места нестабильны, условия занятости для женщин весьма дискриминационны, уровень социальной защиты чрезвычайно низок, а возможности для сочетания оплачиваемой работы и домашнего труда незначительны.
Феминизация рынка труда
Глобализация привела к росту участия женщин на рынке труда. Вопреки расхожим представлениям, рост женской занятости характерен не только для развивающихся стран, но и для государств развитого экономического Севера. Как пишет В.Могадам, в 1983-91 гг. гост женщин в составе рабочей силы наблюдался в 16 странах Европы. В 6 из них имело место сокращение занятости мужчин (наиболее сильное падение отмечено в Бельгии – 3,4 %)1. Наибольшее число работающих женщин отмечено в скандинавских странах, далее следуют США.
Феминизация рынка труда, в свою очередь, повлияла на структуру занятости мужчин. В Новой Зеландии, Великобритании, Нидерландах заметно выросло число мужчин, работающих на условиях неполной занятости, временной занятости и по контракту. Так, в Нидерландах неполная занятость среди мужчин в 1992 г. составила 13,4 %, в сравнении с 5,5 % в 1979 г.2 Авторы доклада МБ «Гендерные проблемы и развитие» приводят данные о сокращении доли пожилых мужчин в рабочей силе: «Согласно данным по отдельным регионам мира, показатель участия мужчин в рабочей силе после 1960 г. для возрастных категорий 55-64 года и старше снизился, приблизившись к аналогичному показателю для женщин. В Европе и Северной Америке для мужчин в возрасте 55-64 года это снижение было более заметно, чем в других регионах, но все регионы показали аналогичное падение для мужчин в возрасте 65 лет и старше»1.
Феминизация рынка труда в ряде стран Юго-Восточной Азии, Латинской Америки и Африки под влиянием производственной политики транснациональных корпораций, размещающих там отдельные производственные блоки, также способствовала росту мужской безработицы и обострению конкуренции между мужчинами и женщинами на рынке труда. Более того, она вызвала ликвидацию целых промышленных секторов в странах экономического Севера, откуда эти блоки были перенесены (так называемое «бегство заводов»)2. Вследствие этих перемен средняя цена рабочей силы и на Севере, и на экономическом Юге упала, приближаясь к более низкому «женскому» стандарту. Сократились возможности организационного влияния трудящихся на работодателей. Новым явлением стала конкуренция на рынке труда между трудящимися -женщинами, которая постепенно приобретает глобальный характер3. Суммарный выигрыш от глобализации получили, прежде всего, женщины с высоким уровнем образования, владеющие современными информационными технологиями, отличающиеся высоким уровнем профессионализма. Благодаря им, доля участия женщин в управлении собственностью, предоставлении услуг высокой квалификации (например, бизнес-аналитика и т.п.) существенно выросла. Впрочем, по данным ЮНИФЕМ, доля женщин в мировой собственности не превышает одной сотой, а рынок высокопрофессиональных бизнес-услуг по-прежнему остается гендерно сегрегированным4. Для большинства женщин участие на рынке труда по-прежнему определяется системой гендерного разделения труда и гендерной сегрегацией на рынке труда. Даже в странах экономического Севера женщины преимущественно заняты в тех секторах, которые представляются традиционно «женскими». По данным С.Густафссон, доля работающих женщин с детьми до 12 лет, занятых в сфере общественного управления и социального обслуживания в 1996-1997 гг., составляла: в Великобритании 46,2 %, в Германии – 49,0 %, в Нидерландах – 66,9%, в Швеции – 50,4 %. «Абсурдно было бы полагать, - пишет исследовательница, - что все эти женщины видят свое жизненное предназначение в уходе за малолетними детьми или престарелыми»1.
Женская занятость и участие женщин на рынке труда во многих случаях реагируют на такие факторы, как образование и количество детей. Эксперты Мирового банка провели ряд исследований, пытаясь показать, что уровень образованности и профессиональной квалификации женщин способствует улучшению их позиций на рынке труда. Было реализовано множество программ, направленных на развитие образование девочек в развивающихся странах. Д. Доллар и Р. Гатти (Мировой банк) обнаружили негативную корреляцию между показателями гендерного неравенства и ростом ВВП, используя в качестве измерений гендерного неравенства гендерные различия в школьном образовании и ожидаемую продолжительность жизни женщин и мужчин. Согласно их выводам, «общества, предпочитающие не делать инвестиций в образование девочек, платят за это цену, выражающуюся в более низких темпах экономического роста и сокращении доходов»2. В других исследованиях показана связь между уровнем образования и сокращением рождаемости (также способствующая росту конкурентоспособности женщин), уровнем здоровья женщин и членов их семей, успехами детей в школе и т.д3.
Однако, как выразилась одна исследовательница, «Мировой банк потому так активно развивает программы образования для женщин, что в реальности они совершенно ни на что не влияют»4. Проблематичность связи уровня образования женщин с их конкурентоспособностью на рынке труда демонстрирует ситуация с занятостью женщин в странах бывшего социалистического лагеря, где женщины традиционно отличались более высоким, по сравнению с мужчинами, уровнем образования, что не влияло ни на качество занимаемых ими рабочих мест, ни на значительный гендерный разрыв в средней оплате труда. Характерно, что переход к рыночной экономике только усилил гендерное неравенство на рынке труда, несмотря на то, что в большинстве стран с переходной экономикой уровень образования женщин по-прежнему остается одним из самых высоких в мире.
Следует отметить, что на конкурентоспособность женщин оказывает воздействие углубляющийся технологический разрыв между странами и регионами. Вопреки заверениям разработчиков неолиберальных экономических программ, прогнозировавших, что деятельность ТНК за пределами стран первоначальной дислокации, приведет к глобальному технологическому развитию, этот разрыв обрекает абсолютное большинство стран земного шара на технологическую отсталость и «догоняющее развитие». Гендерные экономисты обращают внимание на гендерное измерение технологической отсталости. Авторы доклада «Гендерные проблемы и развитие» гендерный утверждают, что разрыв в освоении современных технологий со временем приведет к тому, что женщины, особенно принадлежащие к бедным слоям населения, а также живущие в сельской местности, с точки зрения конкурентоспособности на рынке труда окажутся далеко позади. 1
Социально-экономические и трудовые права женщин
Глобальные изменения органитзации труда непосредственно влияют на ситуацию в сфере социально-экономических и трудовых прав. В целом, благодаря деятельности профсоюзов, Международной организации труда, усилиям межнациональных и национальных организаций трудящихся ситуация с соблюдением экономических прав, а также международных стандартов в сфере труда, закрепленных в конвенциях МОТ, постепенно улучшается. Однако дискриминация по признаку пола распространена достаточно широко2, поэтому эксперты уделяют большое внимание эффективности международного, регионального и национального обеспечения защиты от проявлений дискриминации по признаку пола в трудовых отношениях.
Институциональное обеспечение равенства прав мужчин и женщин в сфере труда прошло за последние десятилетия значительный путь эволюционного развития, начиная с концепции «равного обращения» (представленной, в частности, в конвенциях МОТ), системы «позитивных действий» и кончая стратегией комплексного гендерного подхода (Gender Mainstreaming). Идея равного обращения была высказана еще М.Уолстонкрафт в 1792 г1., однако до недавнего времени во многих странах гендерное неравенство в сфере труда было закреплено законодательно. Так, в Нидерландах до 1957 г. для замужних женщин существовал запрет на занятие профессией учителя; до 1973 г. требовалось согласие мужа на работу женщины вне дома; а право на защиту от увольнения по причине вступления в брак, беременности и рождения ребенка голландские женщины получили только в 1973 г.2 Аналогичная ситуация имела место и в Великобритании, США и многих других странах. Изменения к лучшему в отношении гендерной дискриминации на рынке труда в Европе и США, наблюдаемые со второй половины ХХ в., позволяют некоторым экспертам делать позитивные выводы и относительно перспектив для женщин остального мира. Однако с этим согласны не все. Ряд исследователей из развивающихся стран обращают внимание на то, что, хотя степень экономической, социальной и культурной зависимости женщин остается чрезвычайно высокой, ни с политической, ни с методологической точек зрения неправомерно ставить вопрос о выравнивании статусов женщин и мужчин. С особенной остротой это противоречие обозначилось при обсуждении так называемого «социального пункта», который, в рамках обсуждения правил международной торговли в рамках ВТО Соединенные штаты Америки предложили включать в торговые договора. Содержательно «социальный пункт», согласно этим предложениям, был призван всего лишь подтвердить положения конвенций МОТ, которые уже ратифицированы абсолютным большинством государств – членов ВТО. То, что многие представители правительств государств экономического Юга, опасаясь снижения конкурентных преимуществ в виде дешевого труда, решительно воспротивились этой инициативе, показывает, насколько они не готовы следовать принятым на себя международным обязательствам относительно социально-экономических и трудовых прав. Однако то, что многие активистки женского движения расценили «социальный пункт» как средство политэкономического давления на развивающиеся страны, показывает, с какими трудностями связан процесс международного правового регулирования насколько велик вызванный глобализацией разрыв в правовом регулировании трудовых отношений в эпоху глобализации1.