Geum.ru

Е. А. Баллаева гендер и глобализация: теория и практика международного женского движения

Вид материалаДокументы

Содержание


Гендерный анализ программ структурного услушения
Социальные измерения макроэкономической политики. Роль государства
Гендерный анализ международной торговли и торговой политики
Глобализация и политика гендерного равенства
Подобный материал:
1   2   3   4

Гендерный анализ программ структурного услушения



Одним из самых оригинальных направлений в гендерных исследованиях глобализации является анализ гендерных измерений макроэкономики и макроэкономической политики. Исторически он восходит к исследованиям гендерных последствий программ структурного улучшения (Structural Adjustment Programms - SAP), которые под эгидой МВФ и Мирового банка реализовывались в ряде стран Латинской Америки и Африки, начиная с 70-х гг. прошлого столетия. Позднее основные принципы этих программ оформились в идеологию так называемого Вашингтонского консенсуса и были использованы при проведении рыночных реформ в странах бывшего социалистического лагеря. Анализируя социальные последствия экономических реформ по рецептам МВФ и МБ, ряд гендерных экономистов пришли к выводу, что тяжелые экономические и социальные издержки падения производства, сокращения финансирования социальных программ и т.д., непропорционально распределившееся между женщинами и мужчинами, коренятся в ошибочности неолиберального подхода к макроэкономике как сфере гендерно-нейтральных агрегатов. Реализация программ структурного улучшения вызвала девальвацию национальных валют, сокращение финансирования социальных программ и субсидий, рост цен, приватизацию сферы социального обслуживания и т.д. Заявленная цель – ускорение экономического роста и стабилизация экономики вследствие ее либерализации – в большинстве случаев не была достигнута, а контроль над ресурсами со стороны простых граждан и даже государства резко сократился. Как пишут Д.Эльсон и Р.Макги, «эмпирические исследования о влиянии программ структурного улучшения на положение женщин и мужчин с наглядностью показали, что представление о мнимой гендерной нейтральности их теоретических и политических моделей, является ошибочным. Совершенно очевидно, что именно с ними связаны рост неравенства доходов, социальная поляризация и расслоение, сужение контролируемости ресурсов, что вызвало сильный крен экономических и социальных издержек реформ в сторону домохозяйств. Это повлияло на то, что стандарты потребления стали чрезвычайно зависимыми от таких параметров, как пол, возраст и социальное положение»1. Во многих странах, в том числе и бывших социалистических, появилась новая категория бедняков – «новые бедные», которых также называют «работающими бедными». Для объяснения этого явления было предложено понятие «структурная бедность».

Реализация программ экономического улучшения вызвала усиление конкуренции как между странами, так и на национальном уровне. Экономические реформы сопровождались глубокой реорганизацией экономических и социальных процессов, в частности, значительным сокращением числа рабочих мест из-за сокращения производства или перемещения его в другое место, где труд является более дешевым, а налоговый режим менее жестким. Существенным изменениям подверглась государственная экономическая политика, главной задачей которой стало облегчение условий деятельности на внутреннем рынке для международных корпораций. Доля общественного сектора в структуре государственных расходах резко сократилась.

Изменения в сфере международного разделения труда, ставшие следствием реализации программ структурного улучшения, однако, не затронули гендерного разделения труда, несмотря на резкий рост числа женщин на рынке труда. С точки зрения гендерного анализа, репродуктивная экономика в ходе реализации программ структурного улучшения развивалась в том же направлении, что и продуктивная. В обоих случаях имел место рост вложений женского труда.

Повсеместно программы структурного улучшения привели к усилению классовой дивергенции интересов женщин как социальной группы, росту напряженности отношений между разными расовыми и этническими группами, вынужденными конкурировать друг с другом за тонкий «кусок пирога».

Социальные измерения макроэкономической политики. Роль государства

Интерес к макроэкономическим моделям программ структурного улучшения способствовал разработке категориального и методологического аппарата гендерного анализа макроэкономики. Как пишет Д.Эльсон, «рассматривать макроэкономику в категориях гендерного анализа значит выявлять роль не-рыночных процессов в нормальном функционировании экономики»1. В качестве предмета анализа рассматриваются государственные инструменты воздействия на экономику, т.е., методы и формы государственного вмешательства в экономику, называемые макроэкономической политикой. В числе таких инструментов анализируются фискальная, монетарная и торговая политика.

Гендерный характер фискальных инструментов обнаруживается, прежде всего, в налоговой политике. Например, сокращение налогообложения или налоговое кредитование может способствовать деловой активности, но в то же негативно сказывается на социально-экономическом положении женщин, поскольку ведет к сокращению доходных статей государственного бюджета. В ответ на сокращение доходных статей бюджета государство может пойти на сокращение рабочих мест в государственном секторе и свертывание системы социального обеспечения. Во многих странах женщины составляют пропорционально большое число работников государственного сектора, а также зависят от объема государственных расходов на здравоохранение, образование и коммунальные услуги.

Характер и качество государственных расходов – также очень важны для оценки эффективности государственной экономической политики в отношении женщин. Так, увеличение государственных расходов на армию и другие силовые структуры не оказывает позитивного воздействия на социальные параметры жизни женщин, поскольку расширенное финансирование военных расходов, как правило, финансируется за счет сокращения других статей бюджета.

Реализация программ структурного улучшения привела к резкому сокращению социальных расходов. Государство в значительной степени утратило контроль над социальной политикой. В социальной сфере появились новые – глобальные - игроки, такие как ТНК, международные финансовые и финансово-экономические институты, межгосударственные политические и экономические объединения, неправительственные организации, благотворительные фонды. Все они пытаются восполнить роль государства в социальной сфере. Этого требует сама рыночная экономика, ибо демократические принципы и принципы социальной справедливости изначально не инкорпорированы в ее институты. Как отмечает российский исследователь С.М.Меньшиков, «рыночные системы не ставят перед собой в качестве внутреннего критерия обеспечение справедливости и сравнительного равенства. Скорее наоборот, предоставленная самой себе, рыночная система ведет к крайне неравномерному распределению доходов и богатства, отдает преимущества одним социальным слоям и, наоборот, наказывает другие»1. Неравномерность распределения доходов в эпоху глобализации такова, что угрожает не только экономическим, но и социальным институтам. В первую очередь это нашло отражение в идее создания «сетей безопасности» и «адресного подхода» к оказанию социальной помощи и поддержки.

По мнению экспертов международного женского движения, адресный подход (который, в частности, заложен в основу реформирования социальной политики в РФ), делает гендерное неравенство социально невидимым. Направляя ресурсы социальной сферы в адрес «социально уязвимых» слоев населения, государство, другие субъекты социальной политики исходят из того, что инвалиды, одинокие матери, старики в условиях рыночной экономики являются наиболее нуждающимися, ибо не способны эффективно взаимодействовать в рыночных структурах. Это действительно так. Однако при этом остается вне политического видения тот неоспоримый факт, что гендерная дискриминация существенно воздействует на конкурентоспособность женщин на рынке труда, на размер получаемых женщинами доходов, возможность доступа и распоряжения собственностью и т.д. Помимо этого, следует иметь в виду, что патриархат как гендерный режим всегда был связан с насилием – экономическим, социальным, политическим и физическим, что усугубляет гендерное и социальное неравенство женщин. «Адресный подход» в социальной политике перестает рассматривать гендерную дискриминацию как социально значимый факт, и возможности женщин для реализации своих прав существенно сокращаются.

В «Отчете о мировом развитии. 1997. Государство в меняющемся мире», изданном Всемирным банком, говорится: «Развивающиеся экономики от Бразилии до Китая не смогут себе позволить реализацию даже усеченных вариантов европейской системы [государства всеобщего благосостояния], особенно в свете быстрого старения населения. Для достижения большей защищенности при меньших затратах необходимы инновационные решения, охватывающие деловые круги, работающих, домашние хозяйства и местные общины»1. Адресный подход и является таким «инновационным» решением, рекомендуемым МВФ и Мировым банком для стран с «развивающимися рынками». Для реформирования социальной сферы, законодательного и организационного обеспечения этих реформ Мировой банк выделяет государствам значительные кредиты и оказывает техническую поддержку. Социальное пространство в результате таких реформ унифицируется, что облегчает деятельность ТНК, передвижение финансовых потоков, валютное регулирование и т.д. Таким образом, речь идет о глобальных изменениях социальной сферы и о глобальных трансформациях гендерных отношений.

Специалисты в сфере гендерной экономике Г.Сэн и С.Корреа указывают, что, если в экономической и социо-культурной сферах глобализация позволила заметно «увеличить личностную автономию женщин и их возможности воздействовать на гендерные ограничения и патриархатный механизм социального контроля», то изменения в социальной сфере остаются «системно враждебными самоопределению женщин»2 Гендерные проблемы социальной политики предстают или как нерешаемые, или же редуцируются к проблемам помощи семье, детям, социально уязвимым слоям населения.

Д.Эльсон и Н.Кагатай предложили интерпретационную модель гендерного крена в социальной политике в эпоху глобализации, в которой выделены три группы гендерных стереотипов, характерных для каждого уровня социально-экономической организации. На микроуровне – это стереотип мужчины-кормильца, под влиянием которого домохозяйство рассматривается как унитарная «альтруистическая» единица («новая теория домохозяйств» Г.Беккера). На среднем уровне – представление о рынке как наиболее эффективном механизме удовлетворения общественных потребностей. Коммерциализация социальной сферы (здравоохранения, образования, коммунальных услуг) – прямое следствие этого стеоретипа. Наконец, на макроуровне – это не подтверждающаяся на практике идея, что увеличение государственных расходов на социальную сферу ведет к дефляции3.

На место государственной системы социального обеспечения приходит качественно иная модель социальной поддержки. В настоящее время можно говорить о двух стратегиях социальной политики: оказание социальных услуг перекладывается или на (а) НПО, с использованием добровольного, практически безвозмездного труда женщин; или же на (б) домашние хозяйства и местные сообщества, где роль репродуктивного труда женщин традиционно высока. Доминирующей тенденцией, которая обнаруживает себя на глобальном уровне, является децентрализация социальной сферы, которая на практике означает ее приватизацию. Право на социальное обеспечение перестает существовать как всеобщее. Дальнейшая децентрализация и приватизация социальной сферы ведет к углублению неравенства между женщинами и мужчинами в отношении доступа к качественной медицинской помощи, образованию, пенсионному обеспечению и к росту их зависимости от экономического статуса.

Опыт реализации программ структурного улучшения со всей очевидностью показал, что налоговые реформы оказываются пропорционально неравное негативное воздействие на женщин, что приводит к росту безработицы в социальном секторе, а также урезанию расходов в социальном секторе. Налоговая реформа сказывается на росте цен на основные продукты питания вследствие введения налога с продаж или сокращения или отмены ценовых субсидий. Сокращение таможенных тарифов и платежей вследствие либерализации торговли способствует снижению цен на продукты питания (благодаря дешевому импорту), но также влечет за собой сокращение доходов государственного бюджета. Чем более бюджет зависит от доходов от тарифных платежей, (а в странах с экономикой, ориентированной на экспорт, это, как правило, так), тем более уязвимой оказывается стратегия государственных расходов.

Подобно фискальным инструментам, монетарные инструменты также не являются гендерно-нейтральными. Если монетарные власти (министерство финансов и центральный банк), пытаясь воздействовать на инфляцию, поднимают ставку рефинансирования, следствием оказывается рост безработицы, которая, как правило, у женщин носит более затяжной характер, с меньшими перспективами удовлетворительных условий трудоустройства. Ужесточение условий кредитования оказывает пропорционально большее негативное влияние на возможности женщин в сфере предпринимательства. Высокая ставка рефинансирования вызывает рост государственных расходов, направляемых на выплату государственного долга. Поскольку выплата государственного долга осуществляется за счет бюджета, растут налоги, сокращаются другие виды государственных расходов, особенно, на социальную сферу. Политика «глобального регулирования» в отношении долгов беднейших стран, а также стран с переходной экономикой, которую проводят международные финансовые организаций (МВФ и МБ), выступающие в роли кредиторов последней инстанции, подвергается особо жесткой критике со стороны гендерных экспертов активистов женского движения. Обращаясь к представленному МВФ и Мировым банком анализу причин и последствий Азиатского экономического кризиса 1997-1998 гг., эксперт международной женской сети DAWN Г.Франческо, в частности, пишет: «МВФ и МБ принимают как данность и уязвимость финансовых рынков, и тот факт, что «конкуренция вынуждает выходить за рамки благоразумия». Они убеждают международное сообщество, что надо лучше понимать финансовый рынок, учиться предвидеть финансовые кризисы и смягчать их последствия. Они полностью снимают с частного сектора вину за азиатский кризис: «Частный сектор всего лишь инвестирует в страны, где открываются экономические перспективы. Если мы улучшим условия функционирования рынка, эти страны будут меньше отягощены синдромом «голода во время праздника»1.

Среди гендерных экспертов и активистов международного женского движения все больше растет убеждение, что глобализация экономики без соответствующей транснационализации трудовых, социальных, экологических и политических прав явится путем к глобальной катастрофе. Либерализация экономики позволила транснациональным корпорациям и международным инвесторам преодолевать правовые и административные ограничения национальных государств. Права инвесторов были глобализованы посредством международных договоров и соглашений, а также благодаря деятельности международных финансово-экономических институтов и организаций. Суверенитет государства значительно сократился и видоизменился: неподконтрольные государству корпорации все в больше влияют на национальный климат, предлагая новые технологии, рабочие места и капиталы. Однако, по мнению большинства гендерных аналитиков, нет оснований считать, что государство исчезает с политической арены. Большую поддержку со стороны гендерного экспертного сообщества получила концепция «нового географического распределения власти» С.Сассен и теория «демократического глобального управления» (global governance) П.Хирста и Дж.Томпсона. Государство является самым мощным институтом современного патриархата, и без его эволюции и участия проведение политики, направленной на достижение гендерного равенства не возможно. Глобализация создает некоторые позитивные предпосылки для интеграции гендерного подхода в государственную политику. Речь идет о стратегиях гендерного развития, которые в настоящее время разрабатывают международные и надгосударственные организации и институты. Благодаря их давлению, государства вынуждены принимать меры, направленные на улучшение ситуации в сфере гендерных отношений. Наиболее эффективной в этом отношении оказалась политика Европейского Союза, который в 1996 г. признал в качестве обязательной для всех государств, являющихся членами сообщества, стратегию комплексного гендерного подхода. Примером влияния ЕС на гендерную политику входящих в него государств является принятие нового семейного законодательства в Великобритании в 1997 г., вследствие чего женщины получили право на 40-недельный отпуск по беременности и родам. В соответствии с требованиями ЕС, государственные власти Великобритании пошли даже на то, чтобы первые 16 недель этого отпуска были оплачиваемыми. Если учесть, что в этой стране проблемы семьи традиционно рассматривались как «частное» дело граждан, то прогресс, безусловно, налицо1.

Гендерный анализ международной торговли и торговой политики


Предметом гендерных исследований международной торговли является анализ социальных и экономических воздействий глобализации и либерализации торговли на положение женщин и мужчин. Главный акцент делается на макро- и микроэкономических измерениях гендерного крена воздействий торговых отношений на социально-экономическое положение полов, а также на политике в сфере торговли.

В настоящее время можно говорить о наличии двух дополняющих друг друга методологических подходов к изучению гендерных аспектов международной торговли и торговой политики: макроэкономического и институционального. Макроэкономический подход рассматривает последствия либерализации торговли и «открытия» экономик национальных государств, которые привели к переориентации промышленного и сельскохозяйственного производства на выпуск экспортоемкой продукции. Это вызвало радикальные изменения на рынке труда, в структуре доходов и расходов населения, в бюджетной сфере и других макроэкономических показателей.

Институциональный подход к исследованию взаимосвязи гендера и торговли главное внимание сосредоточивает на анализе торговой политики государств, международных экономических и финансовых институтов и организаций, связанных с международной торговлей, и, прежде всего, Всемирной торговой организации, влияющей на гендерный баланс экономических отношений.

Оба подхода дополняют друг друга, так как, согласно общепризнанной в гендерной экономике парадигме, процессы принятия решений в сфере торговой политики, а также деятельность международных организаций, базируются на макроэкономической теории свободной торговли и связанной с этой теорией системой аргументации. В свою очередь, экономическая теория является мощным инструментом экономической политики и активно воздействует на характер распределения экономической власти и контроля.

Либерализация торговли стала одним из опознавательных знаков глобализации. Рассматривая перспективы процесса экономической глобализации, обычно отмечают, что она приводит к свободному движению товаров и услуг, капиталов и рабочей силы, к созданию единой валюты и – в конечном счете - к политической интеграции. Роль торговли в этом процессе определяется, прежде всего, тем, что, наряду с экспортом капитала и миграцией рабочей силы, она постепенно превращается в системообразующий элемент современных международных экономических отношений.

Некоторые типы воздействия либерализации торговли на гендерное неравенство были изучены Международной рабочей группой по проблемам гендера, макроэкономики и международной экономики (International Working Group on Gender, Macroeconomics and International Economics), в которую входят экономисты из стран Севера и Юга, группирующиеся вокруг журнала World Development. Были разработаны четыре сценария взаимодействия гедерного неравенства и либерализации торговли:

выигрыш – выигрыш (низкий уровень гендерного неравенства – высокий экономический рост);

выигрыш – проигрыш (низкий уровень гендерного неравенства – низкий экономический рост);

проигрыш - выигрыш (высокий уровень гендерного неравенства – высокий экономический рост); и

проигрыш – проигрыш (высокий уровень гендерного неравенства – низкий экономический рост).

По мнению экспертов, данная методологическая модель исчерпывающим образом отражает как реальную ситуацию воздействия либерализации торговли на гендерные отношения в странах мира, так и различие результатов исследований1.

Исследования отношений между гендерным неравенством, торговлей и торговой политикой показали, что, вопреки мнениям неолиберальных экономистов, гендер может выступать как релевантная категория макроэкономического анализа2. В анализе гендерных отношений в торговле выделяются четыре аспекта:
  1. идентификация проявлений гендерного неравенства в торговой политике, уставе ВТО, практике международной торговли, устранение которых будет способствовать повышению экономического статуса женщин и реализации их прав человека;
  2. анализ негативного и позитивного воздействия торговли, торговой политики, устава ВТО на гендерное неравенство, гендерные отношения на рынках, женскую бедность и дискриминацию в отношении женщин и девочек;
  3. анализ взаимовлияния гендерных отношений в рамках домохозяйств, в связи с репродуктивными функциями женщин на торговлю, и связанные с торговлей виды деятельности;
  4. идентификация возможностей женщин в принятии решений в сфере торговли на различном уровне и влияния устава ВТО на процесс принятия решений в плане повышения возможностей женщин3.

Глобализация и политика гендерного равенства


Гендерные исследования глобализации непосредственно связаны с проблемами глобального развития, управления и институционального обеспечения режима прав человека. В этом свете взаимодействие исследователей и активистов женского движения, гендерной теории и политических действий выглядит не случайным.

В условиях растущей разделенности экономически развитого Севера и все более маргинализирующегося Юга, роста экономического неравенства, националистического и религиозного фундаментализма, поддерживающего «традиционное» распределение гендерных ролей, которые отбираются или конструируются в качестве форм социального контроля, процесс гендерного самоопределения женщин становится все более противоречивым. Со всей очевидностью это проявилось в ходе идущей в настоящее время дискуссии о перспективах гендерного развития после 11 сентября 2001 г. Ряд авторов предостерегает о возможном откате Каирского и Пекинского процессов, несмотря на позитивные сдвиги стратегического плана в деятельности семей и альянсов. По их мнению, в интересах расширения возможностей выбора для женщин феминистские организации должны использовать разногласия и противоречия между фундаментализмом с одной стороны и экономической повесткой дня транснациональных корпораций и международных экономических организаций - с другой1.

Другие активисты женского движения видят свою миссию в поддержке различных альтернативных глобальных инициатив, таких как социальный форум и антиглобальное движение. Так, М.Розенберг, активистка организации Форум за репродуктивные права (Аргентина) полагает, что «для женщин Латинской Америки, региона, в котором значительная часть экономических ресурсов исключена из процесса глобализации, чрезвычайно важно участвовать в борьбе против концентрации капитала, санкционированной принципами неолиберализма. Очевидно, что гендерные проблемы нельзя решить без перехода к более справедливым формам перераспределения богатства, того самого богатства, в создании которого мы все принимаем участие. Для женщин Севера борьба – это, прежде всего, дело морального выбора, ибо их благополучие и процветание, построены на плечах женщин из бедных стран, на эксплуатации их труда, на разрушении природной среды во всем мире». К сожалению, многие женские организации, также как и другие НПО, первого мира, не до конца осознают, что благополучие Севера связано с общемировой ситуацией. Глобализация покончила с экономической и политической изоляцией. И равным образом «глобализируется эксплуатация: благодаря транснациональной циркуляции прибыли, капитал получает возможности роста за счет ресурсов любой страны. В число этих ресурсов входят и трудовые ресурсы женщин»2. Как подчеркивает М.Розенберг, «сама логика неолиберальной экономики влечет за собой появление бедности и возникновение механизма внеэкономического угнетения»1.

Авторитетная сеть женских неправительственных организаций стран Юга DAWN, в частности, предлагает политическую платформу женского движения на основе демократического дискурса в рамках капиталистической системы. Ключевое значение в этой платформе приобретают четыре темы, важные для анализа политической экономии процесса глобализации: репродуктивные и сексуальные права, проблемы здоровья; устойчивый достаток; политические реформы; социальные изменения.

Трагические события 11 сентября 2001 г. в США и последовавшие за ними изменения политики ведущих мировых держав поставили перед международным женским движением целый ряд новых проблем. Помимо угрозы международного терроризма и кризиса мировой демократии, активистки женских организаций фиксируют рост насилия во всем мире, в том числе имеющего гендерную окраску. Не сокращается позорная и преступная международная торговля женщинами, идет наступление на уже, казалось бы, завоеванные позиции в сфере репродуктивных прав и прав детей и подростков. Все эти проблемы обнажились в дискуссии по поводу сроков проведения очередной конференции ООН по положению женщин. Ряд организаций Европы и США высказались за то, чтобы, во избежание возможного отката назад (в силу неконструктивной позиции официальных представителей США, которую они обнаруживали на всех переговорах в рамках ООН по социальным вопросам в последнее время) перенести проведение конференции с 2005 г. на более позднее время. Звучали даже предложения заменить глобальный форум региональными, на которых было бы проще подтвердить программные принципы Пекинской и Каирской конференций. Этому решительно воспротивились организации развивающихся стран. Международная женская сеть DAWN разместила на своем сайте специальное заявление «Нет переговорам в отношении «Пекин + 10» и «Каир + 10».

В обосновании своей позиции DAWN отмечает, что вопреки прогрессу в отношении прав женщин, достигнутому в 90-е годы ХХ века, новое десятилетие ознаменовалось ростом социального консерватизма, гигемонизма, усилившимся влиянием фундаментализма, а также милитаристским курсом Администрации. «В этих условиях чрезвычайно важно защитить достигнутое в отношении прав женщин по средством выработки стратегически выверенных и взвешенных действий. Особенно важно не рисковать достигнутым, соглашаясь на форматы или механизмы обсуждения проблем женщин на уровне региональных или международных встреч, которые сами по себе являются проблематичными. Мы считаем необходимым сказать «НЕТ» любым международным или региональным межгосударственным официальным встречам и переговорам – независимо от того, кем и в каком качестве они проводятся – в рамках ООН, на уровне министров или других высших должностных лиц. Подобные переговоры будут не только непродуктивными в смысле затрат и без того скудных финансовых и человеческих ресурсов, но и жестко ограничат влияние и возможности неправительственных женских организаций в защиту достижений 90-х годов, а также в отношении возможного отката. Вопреки надеждам некоторых активисток женского движения, предварительных официальные заявления с обещаниями не пересматривать согласованные на Четвертой конференции по положению женщин тексты, нет никаких гарантий, что это будет сделано. Так, несмотря на достигнутое согласование позиций всех стран (включая Ватикан) в документах Каирской и Пекинской конференциях, в ходе оценочных процессов «Каир + 5» и «Пекин + 5» борьба вокруг этих документов продолжалась. И это произошло несмотря на то, что делегация США в то время активно выступала в поддержку прав женщин»1.

Скептические голоса относительно эффективности гендерной политики, построенной на результатах гендерного анализа глобализации раздаются и со стороны теоретиков. Некоторые из них считают, что гендерное экспертное сообщество замкнулось само на себя, что гендерные исследования превращаются в своего рода «искусство для искусства». Так, И.Андерхелл-Сен обращает внимание на отсутствие новых идей, альтернативного понимания ситуаций, связанных с отношениями полов. «Всякому, кто занимается политэкономическими исследованиями, понятно, что внимание исследователей к многочисленным микроэкономическим связям, в которые включены женщины, есть выражение определенных политических требований. Мы не можем оставить без внимания политические выводы из наших экономических исследований, поскольку, в конечном счете, по выражению М.Вильямс, «власть над определениями – это сущность политики. И поскольку рыночная глобализация продолжается, нам следует быть намного более бдительными в отношении той или иной конфигурации геополитических сил, в рамках которой мы работаем»2.

Несмотря на это, поводов для оптимистических надежд в отношении перспектив развития гендерных исследований глобализации и их интеграции в разработку глобальной гендерной политики все же намного больше. Подводя итоги десятилетнего периода развития международного женского движения и достижений в сфере гендерного равенства и равноправия, М.Розенберг делает следующий вывод: «Развитие феминистского движения «естественным образом» противоположно традиционным идеям революции. Его будущее – в реформах на всех уровнях, от самых малых, до наиболее радикальных, ибо гендерный конфликт не может быть разрешен победой одной из сторон, ибо такая победа была бы зеркальным отражением того самого доминирования, которое мы стремимся разрушить»1.