33 рассказа про любовь

Вид материала

Рассказ

Содержание Игорь ЕфимовВИТЯ,а ведь можешь, когда захочешь Поколение без горизонта

Подобный материал:

• Любовь да не умрет любовь и не убьет, 863.74kb.
• Опять же любовь. Про любовь, как добрую память. Очень похоже на то, что описывается, 21.86kb.
• Тренер-Любовь, 113.09kb.
• Задание по русскому языку для 5 класса ( 02. 2011 – 12. 02. 2011), 15.43kb.
• Доклад О. Бабинич «любовь мужчины. Любовь женщины. Любовь между ними», 32.05kb.
• Конспект урока литературы на тему «Путь к спасению», 91.54kb.
• Санкт-Петербургский открытый литературный конкурс «проба пера». Сочинение лауреата, 85.69kb.
• Урок чтения в 3 классе тема: Дружба, товарищество, взаимовыручка. Пословицы и поговорки, 56.68kb.
• Тест по творчеству И. А. Бунина и А. И. Куприна, 16.61kb.
• А. И. Солженицына Урок 44 (105) Анализ рассказ, 54.47kb.

Игорь Ефимов ВИТЯ, а ведь можешь, когда захочешь    Среди множества весьма сомнительных достоинств Вити Лихоборского было одно — неоспоримое. Когда-то, благодаря бабушкиным хлопотам, Витя взял в руки теннисную ракетку и научился обращаться с ней достаточно ловко и профессионально. На кортах в недоступной теперь Жуковке Витя и его бабушка, затмевавшая блистательную, хоть и сильно пившую Сюзанну Ленглен, были непобедимы. Впрочем, и в одиночном разряде юный и горячий Лихоборский громил любого соперника, невзирая на номенклатурные ранги.    С тех пор, больше, правда, по традиции, Витя навсегда остался желанным партнером и соперником для каждого посвятившего свою жизнь спорту бездельника. А окружали его именно такие люди. Отрастив огромную старообрядческую бороду и навсегда, похоже, утратив подвижность, Витя, выходя на корт, преображался. Тяжело дыша, со скрипом в старевших суставах, он тем не менее так умел перебросить мяч через сетку, что соперники впадали в отчаяние от собственной бесталанности и сходили с ума от нездешней красоты Витиных розыгрышей. «Ну, разливай!» — говорил он, сделав два-три удара для разминки, и быстро громил несчастного, заметавшегося было на противоположной стороне корта. На фоне Лихоборского его соперники выглядели какими-то кривоногими приматами, они напоминали подвыпивших сельских жителей, с трудом поднявшихся с утрева и направлявшихся на местные разборки. Теннисные ракетки в их руках казались орудиями убийства и нанесения тяжких увечий.    Посмотрев на это дело, Андрей и Гога приобрели самые, наверное, дорогие в Москве ракетки и за пару лет научились попадать по мячу. И теперь, подсунув Лихоборскому в партнерши паданку Ирку, двадцатилетнюю девушку Андрея, и без труда подпоив друга накануне, бывало, даже обыгрывали «дедушку русского тенниса», частенько доводя его до истерики болтовней и спорами — «аут или линия». «Может, пойдем отсюда, — горячился Витя. — пива попьем, поговорим». Андрей особенно преуспел в такой торговле, и поэтому Лихоборский вел, как правило, два счета, — выиграв 6:4, он говорил:    «А на самом деле 6:2». И, в общем-то, был прав.    Играли по субботам в Петровском парке. Точнее, стремились играть. Неделю смотрели в жаркое раскаленное небо. В пятницу переглядывались: «Ну что, завтра?» А в ночь с пятницы на субботу над Москвой обычно проносился ураган или грохотали тропические грозы. Гога с Андреем подозревали, что Лихоборский, отдавший очередную неделю жизни безнадежному, бесконечному и бессмысленному телевидению, просто ворожит втихаря, стремясь иметь железный повод для уютного домашнего пьянства и не выходить на корт уже никогда. Утром в субботу мрачно перезванивались, подсчитывая неотыгранные часы, за которые было заплачено еще весной и которые следовало отыграть до первых заморозков. Гога, просыпавшийся рано и часов с семи уже размахивавший на кухне ракеткой, матерился; Андрей переворачивался на другой бок и засыпал (говорят, тоже уставал на работе, что крайне сомнительно); а Витя бодро шагал за пивом в ближайшую палатку.    Так прошел июль, и в начале августа, окончательно запутавшись в спорах с администрацией Петровского парка, кто, кому и сколько должен, Андрей и Гога стали играть вдвоем на других кортах — не таких харизматических, как «динамовские», зато крытых. Они стремительно набирали форму и начинали уже понимать, что для дальнейшего совершенствования присутствие на корте Лихоборского просто необходимо. А Лихоборский юлил и от спорта отлынивал, утверждая, что играть можно только на «Динамо», и погода ему в этом способствовала.    Наконец субботнее небо окончательно прояснилось, и казалось, уже ничто не помешает вытащить Витю на стадион. Однако утром зазвонил Гогин телефон и какая-то сволочь голосом Лихоборского сказала:    «Знаешь, старик, сегодня Ася приезжает, я просто не могу ее не встретить».    Эта сволочь с голосом Лихоборского, несомненно, нажралась накануне в компании молчаливых девушек с главных московских магистралей, хотела пива и поэтому о том, чтобы выйти на корт, не могло быть и речи.    «Не дружишь ты со спортом, старина», — попробовал укорить друга Гога.    «Я просто не схожу с ума от этого ебаного спорта. О, как же мне херово».    Гога выругался, проклял Лихоборского и отправился в Петровский парк — один! — потому что Андрей по субботам, кажется, уже не мог проснуться вообще.    Отыграв с инструктором, покатавшись на велосипеде, Гога, в общем-то, остался доволен прожитым днем и уснул умиротворенным. А утром снова зазвонил телефон.    «Старик! — торжественно произнес опять похмельный Лихоборский. — Я ее не встретил. Она не приехала».    «Почему?»    «Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Я волнуюсь...»    «Возможно, ее расчленили на российско-украинской границе».    «Ну что ты говоришь, ну что ты говоришь!»    «Хорошо, я сейчас допишу заметку и к тебе заеду».    Встретившись и поговорив минут десять, друзья услышали, как в замочной скважине защелкал ключ. Приехала Ася. «Ты где была? Ты должна была приехать вчера», — сурово насел на нее педант Лихоборский, пивший до этого шампанское из огромной пивной кружки.    «Почему вчера? Сегодня — ты просто спьяну как всегда все перепутал. А это что?» — она показала на вешалку, где висел летний женский пиджак.    «А... это мой», — нашелся Гога и, увидев, что Витя готовился впасть в отчаяние, с треском натянул на себя пиджак. Белоснежные борта неплохо гармонировали с малиновой физиономией Гоги.    Когда Ася принесла из комнаты пригоршню презервативов, Гога молча и невозмутимо взял их и положил в карман пиджака. Витя и Ася бросились друг к другу в объятия.    Через неделю Лихоборский в паре с пацанкой Иркой гонял Гогу и Андрея своими излюбленными резаными кроссами. Он был кристально трезв и находился в прекрасной спортивной форме. А еще через пару дней, явно в бреду, он сказал Андрею:    «Надо работать! Надо к чему-то стремиться в жизни, надо чего-то добиваться!» Андрей сел на велосипед и, бездумно крутя педали, поехал в Нескучный сад, на самые, наверное, душевные и несуетные в Москве корты — поиграть с Гогой, который до сих пор ощущал отвратительную тесноту чужого женского пиджака, ругал Лихоборского и ныл, что лето, мол, проходит. Андрей сообщил ему, что Лихоборский протрезвел окончательно и спятил. «Но, кажется, — заметил он, — в субботу мы поиграем!» * * *    Вот теперь, пожалуй, все. Однако осталось совсем чуть-чуть. Я по натуре скандалист и не люблю произносить приятные слова. Но — придется. Во-первых, я обязан поблагодарить Александра Ефимовича Вулыха. Не было б его газеты «Ночное рандеву» и не было б его стремления публиковать мои рассказы, то я бы их и не заставил себя написать. Во-вторых, если б мой давний друг Михаил Юрьевич Быков не захотел бы профинансировать данное издание, а к нему в этом желании не примкнул бы его пожизненный соратник Андрей Борисович Федоткин, то вы и не держали бы в руках этой книги. Спасибо им самое огромное. А в-третьих, раз замечательный художник Давид Израилевич Бараб-Тарле согласился проиллюстрировать эту книгу, значит — она чего-то стоит (смотри ценник). Спасибо Барабу. Но все эти «спасибки» в стакан не нальешь, а потому обещаю — выпьем на презентации. Если же лично вы на ней присутствовать не будете, то просто выпейте сами по себе. И не забудьте налить друзьям. [ссылка скрыта] Послесловие ПОКОЛЕНИЕ БЕЗ ГОРИЗОНТА    Была пятница.    Пришел Вишневецкий и сказал:    — Я закончил-таки роман. Не совсем роман... книгу, в общем. Я сказал:    — Дай почитать.    Он вытащил из кармана джинсовой куртки дискету, вставил ее в компьютер, и через сорок минут я получил в руки увесистую пачку бумаги. Я подумал: «Вот так они теперь выглядят — рукописи».    В субботу распогодилось. После завтрака я погрузился в лоно дивана-качалки на дачном дворе и начал читать. Спустя три часа я перевернул последнюю страницу и прислушался к себе. Не знаю что, — внутренний голос, душа, интуиция, ностальгия, провидение или еще что-то, толкающее нас иногда на, казалось бы, нелепые, но самые важные поступки, — сообщило мне: «Ты должен и хочешь, чтоб эта кипа бумаги превратилась в книгу. И ты поможешь».    Прошло восемь месяцев. Книга вышла. И раз вы добрались до этих строк, значит, она уже прочитана вами. И это хорошо.    Принято думать, что великую литературу рождает великое время. Жизнь на переломе дает яркие факты, яркие биографии, яркие мысли. Борьба поднимает героев и выявляет подлецов. Трагедии становятся уроками для грядущих поколений...    А как быть с нами, рожденными в конце 50-х — начале 70-х в типовых московских и питерских, киевских и новосибирских, нижегородских и прочих квартирках? Железный занавес уже упал, вместо него нас окружал стеклянный, как в террариуме. Мы извивались, словно гады, между комитетами комсомола и караванами в Афгане, надеясь сохранить интеллект и совесть. Зная, что этих качеств, особенно вкупе, никто не потребует от тебя здесь, а там, за стеклом — никогда не потребуют тебя.    Были единицы, кто пробивал стекло лбом. И окровавленный, — и обескровленный, — вываливался в мир людей. И сходил с ума, впервые увидев горизонт.    Большинство оставалось, генетически слишком уставшее от войн и революций, переломов и переделов. Наши деды и отцы заслужили для нас спокойную и ясную жизнь. Но и такая жизнь невозможна без системы координат. Всегда надо знать, куда идти и сколько идти. Даже в том случае, если цель — линия, где сходятся земля и небо.    Покоя не было — была пустота. Ясность не наступала — царила пелена. И мы сидели — с портвейном или без, и внимали духовным мессиям нашего времени от Высоцкого до Макаревича. А мессии, в отличие от вождей, всегда путают цели и задачи.    Поколение без горизонта...    Потом появилось плечистое поколение с гладко выбритым горизонтом. Еще потом — абсолютно уверенное, что «Пепси» — это синоним горизонту, над которым каждое утро вместо солнца встает портрет Франклина Делано Рузвельта с нездоровой зеленью на щеках. И все перемешалось, и мы встали и пошли кто куда. Одни за Рузвельтом, другие — брить затылки, третьи — просто работать и растить детей.    И тут пришел Вишневецкий и сказал, что написал книгу...    Михаил Быков А.К. Вишневецкий 33 РАССКАЗА ПРО ЛЮБОВЬ Лицензия № 01185 от 13.03.2000 г. Сдано на верстку 06.12.2001. Подписано в печать 14.01.2002. Формат 70х100/32. Печать офсетная. Гарнитура «Тайме». Усл. печ. л. 6,5. Тираж 5000 экз. Заказ 0681. ООО «Горизонт Консалтинг Лтд». 111141, г. Москва, 2-ой пр. Перова поля, д. 9. Типофафия АО «Молодая гвардия». Адрес типографии «Молодая гвардия»: 103030, Москва, Сущевская ул., 21. ISBN 5-235-02505-9