Взаимодействия, так называемая «реалистическая теория межгруп­пового конфликта» (Кэмпбелл, 1979)

Вид материала

Документы

Содержание 2. Стереотипы и поведение 3. Половая идентичность и психологическая защита образа «мы»

Подобный материал:

• Учебно-методический комплекс по дисциплине: конфликтология специальности, 1219kb.
• Основы портфельного управления, 212.89kb.
• Д. П. Зеркин основы конфликтологии курс лекций, 11708.04kb.
• Всем подготовить конспект на тему: «Переговоры как способ разрешения конфликта» Литература, 13kb.
• Тест Последовательность анализа конфликта (примерная модель анализа). Задание: вдвоем, 111.26kb.
• Теория 5 Стихий-Махабхути или Тибетская Космогония, 163.17kb.
• Попков Виктор Ефимович, 782kb.
• Исследование операций построение, разработка и приложения математических моделей принятия, 149.21kb.
• Паскал Виктории Викторовны п. Усть-Нера, 2010 г. Понятие конфликта. Взаимодействия, 292.11kb.
• Конфликт и способы его преодоления Причины конфликта, 131.62kb.

2. СТЕРЕОТИПЫ И ПОВЕДЕНИЕ

Как следует из вышеизложенного, за последние годы изучение полоролевых стереотипов в зарубежной психологии не только рез­ко интенсифицировалось чисто в количественном отношении, но и качественно видоизменилось. Если первые исследования Ограни­чивались лишь описанием главных содержательных особенностей стереотипа, то в дальнейшем на первый план все решительнее вы­ступает стремление объяснить природу и функции полоролевой стереотипизации. Однако предложенные за рубежом объяснитель­ные модели остаются во многом односторонними и частичными, что обусловлено ограниченностью общих методологических принципов, которые послужили для них (моделей) основой. В одних моделях единственными детерминантами полоролевой стереотипизации вы­ступают чисто когнитивные факторы, в других все дело сводится к упрощенно понятым факторам социального порядка. Мы пола­гаем, что ни психологический, ни социологический редукционизм не является убедительной методологической платформой для на­учно-психологического анализа закономерностей полоролевых стереотипов, для выяснения их психологических и социальных функций.

В зарубежных работах, посвященных полоролевым стереоти­пам, почти совершенно не затрагивается проблема объективно су­ществующих половых различий, обусловленных половым димор­физмом, биологической целесообразностью специализации полов в процессе репродуктивной деятельности. Речь идет о воспринима­емых, а не о действительно существующих различиях между по­лами. Между тем одна из главных задач здесь заключается как раз в том, чтобы выяснить, насколько стереотипы соответствуют Действительности, в какой мере они ошибочны или верны. Мы по­лагаем, что подлинно научное исследование полоролевой стерео­типизации требует интеграции по крайней мере трех уровней объ­яснения: биологического, психологического и социального. Поло-


186

187

ролевые стереотипы должны быть поняты одновременно и как след­ствие полового диморфизма, и как следствие соответствующих психологических различий, и как следствие социальных и культур, но-исторических факторов.

Социальный контекст накладывает отпечаток не только на со­держание полоролевых стереотипов, но и на общий пафос и ха­рактер посвященных им исследований. Как легко можно убедить­ся даже на основании нашего краткого обзора, большинство ис­следователей этой проблемы — женщины. Во многих работах яв­ственно ощущается дух протеста против продолжающего сущест­вовать, по их мнению, в западном обществе социально-экономиче­ского и правового неравенства между женщинами и мужчинами. Во многих работах отчетливо проявляется влияние феминистской идеологии, причем нередко в ее крайних формах, когда отрица­ются какие бы то ни было различия и выдвигаются требования абсолютного равенства и полной симметрии в отношениях меж­ду полами. Для доказательства подобных крайностей многие идео­логи феминистского движения апеллируют к психологическим фак­там и закономерностям, пытаясь с помощью науки обосновать пра­воту своих взглядов и целей. Мы полагаем, что настало время для широкого обсуждения этой проблемы и на страницах советской психологической печати. В этой дискуссии, конечно, должны при­нять участие не только профессиональные психологи, но и социо­логи, философы, экономисты, биологи, медики, педагоги и т. д. Предвидя остроту подобной дискуссии, если бы она состоялась, и значительное расхождение точек зрения, высказываемых предста­вителями и представительницами различных областей знания, мы считаем необходимым привести точку зрения известного психоло­га и этнографа И. Эйбл-Эблсфельдта, которая близка нашей соб­ственной позиции: «Отрицать наличие врожденных различий меж­ду мужчиной и женщиной очень модно, это отвечает стремлению человека освободиться от всех ограничений, избавиться от своего биологического наследия. Но свобода не достигается путем игно­рирования истины» (1982. С. 11).

Связь полоролевых стереотипов с социальными, экономически­ми, историко-культурными и другими факторами не вызывает со­мнений. Особая область исследований, которую мы вынуждены были здесь полностью опустить, но которая, по нашему глубоко­му убеждению, заслуживает самого пристального внимания,— это сравнительно-культурные исследования полоролевой стереотипи-зации. Частично мы коснулись этого вопроса в наших сравнитель­но-культурных исследованиях, в которых был обнаружен ряд ин­тересных различий между женщинами и мужчинами в том, что ка-сается межэтнического восприятия и адаптации к иноэтнической среде. Однако в этих исследованиях рассматриваемая сейчас проб­лема— проблема различий в содержании и функциях полоролевых стереотипов в различных культурах — непосредственно не изуча­лась. Мы вправе ожидать качественно иного содержания полоро­левых стереотипов, качественно иных представлений и о женши-

нax и мужчинах, а возможно, и иных функций, выполняемых стереотипами в обществах различного типа. Мы подчеркиваем формулировку «вправе ожидать», поскольку накопленного факти­ческого материала, к сожалению, совершенно недостаточно для того, чтобы подготовить основу для научно обоснованных выводов. Нужны специальные исследования! И теоретическое и практиче­ское значение таких исследований, необходимость их проведения также и у нас в стране очевидны. Вообще проблема половых раз­личий, особенно в сфере социального поведения и социального вос­приятия, заслуживает, безусловно, более пристального внимания, нежели то, которое уделялось ей до сих пор. Упреки за «беспо­лость», нередко высказываемые в адрес психологической науки, во многом справедливы. Эпизодические фиксации в том или ином исследовании половых различий как некоторого фона или второ­степенных деталей по отношению к какому-либо якобы универ­сальному социально-психологическому процессу, конечно, совер­шенно недостаточны. Нередко оказывается так, что тот или иной якобы «универсальный» социально-психологический процесс про­является качественно различным образом у «сильной» и «прекрас­ной» половин человечества.

Мы предприняли ряд исследований, направленных на выясне­ние некоторых различий в поведении между мужчинами и жен­щинами и понимание защитных функций полоролевых стереоти­пов.

Понятие полоролевых стереотипов может быть применено не только к описанию когнитивно-эмоциональной сферы человека, но и к непосредственно наблюдаемому поведению людей. Важной за­дачей при этом выдвигается изучение типичных различий между мужчинами и женщинами в манере поведения, в «проигрывании» половых ролей и ритуалов. Примером исследований подобного ро­да может служить работа Осман (1982), в которой методом есте­ственного эксперимента изучались различия в манере женщин и мужчин переходить улицу на красный свет, в нарушении правил дорожного движения. Было установлено, что женщины реже, чем мужчины, переходят улицу на красный свет первыми, но чаще на­рушают правила вслед за более решительным нарушителем. Глав­ный вывод автора сводится к тому, что, по-видимому, женщины более податливы к требованиям, запрещающим нарушения правил, но одновременно и более конформны к групповому давлению в подобной ситуации.

Другим примером исследования регулятивной функции поло­ролевых стереотипов является работа Сиссонс (1981), также ис­пользовавшей метод естественного эксперимента, в которой изу­чалось влияние этнической и половой принадлежности человека на помогающее поведение. В ее эксперименте четверо белых англи­чан (двое мужчин и две женщины) и четыре гражданина этой страны — выходцы из Вест-Индии (также двое мужчин и две жен­щины) — просили белых англичан разменять монету для телефона-автомата. Результаты показали, что и женщины и мужчины демон-


188

189




стрируют расовую дискриминацию, однако только по отношению к представителям своего пола, но не противоположного. Иначе го­воря, белые англичане значимо чаще помогают (разменивают мо­нетку) своим белым согражданам по сравнению с проживающими в стране латиноамериканцами. Однако что касается последних, то белые мужчины значительно чаще помогают латиноамериканским женщинам, а белые женщины — латиноамериканским мужчинам

В исследовании, проведенном И. В. Солодниковой (Агеев, Со-лодникова, 1986), выяснялось, существуют ли различия между мужчинами и женщинами в оценке продукции собственной и дру. гой групп. В зарубежной социальной психологии было проведено немало исследований, в которых анализировались различные стра­тегии, которые используются людьми, когда они поставлены пе­ред необходимостью дать сравнительную оценку продукции собст­венной и другой групп. По данным К. Фергюссона и Г. Келли (1964), Дж. Рабби и М. Горвитца (1969), а также широко цити­рованных нами авторов, работающих в русле «минимальной пара­дигмы» (Тэрнер, 1978), наиболее типичной стратегией в подобной ситуации является тенденция завышать оценки, относящиеся к продукции собственной группы, и занижать то, что сделано «чужи­ми». Однако как влияет на этот процесс половая принадлежность, оставалось неясным.

В исследовании приняли участие 96 студентов в возрасте от 18 до 23 лет, среди них равное количество юношей и девушек. Экспериментальная ситуация состояла в следующем: две группы, каждая из двух человек, раздельно, но в одном и том же помеще­нии должны были нарисовать картину, опираясь на бессмыслен­ный набор точек на заранее подготовленном листе бумаги — один и тот же для всех диад. Выбор тем и время выполнения задания не ограничивались. Испытуемым говорилось, что целью экспери­мента является изучение творческих возможностей при работе вдвоем. Поэтому им предлагалось активно сотрудничать: обсуж­дать тему рисунка, советоваться, вместе выполнять задуманное. По окончании выполнения задания испытуемым предлагалось в индивидуальном порядке оценить свою работу и работу другой группы. Им объяснялось, что это необходимо для дальнейшей об­работки результатов. Оценка эта сводилась к выбору на матри­цах Тэджфела (подробнее см. об этих матрицах в главе второй).

Итак, зависимой переменной была оценка продукции собствен­ной и другой групп, независимой — половой состав взаимодейству­ющих диад. Всего использовалось 6 возможных типов эксперимен­тальных ситуаций, различающихся по этому признаку: 1) две диа­ды, состоящие каждая из юношей (ММ—ММ); 2) две диады, со­стоящие каждая из девушек (ЖЖ—ЖЖ); 3) диады, каждая из которых состоит из юноши и девушки (МЖ—МЖ); 4) диады, од­на из которых состоит из юношей, а другая-—из девушек (ММ— ЖЖ); 5) одна из диад состоит из юношей, другая — из юноши и девушки (ММ—МЖ); 6) одна из диад состоит из девушек, дру­гая— из юноши и девушки (ЖЖ—МЖ). Для удобства анализа

мы предлагаем обозначить диады как гомогенные (состоящие толь­ко из юношей или только из девушек) и гетерогенные (состоящие из юноши и девушки). Те же определения дадим и эксперимен­тальной ситуации в целом. Под гомогенной ситуацией понимают­ся те экспериментальные условия, в которых взаимодействуют две одинаковые по половому составу диады, а под гетерогенной — ус­ловия, в которых сталкиваются две различающиеся по половому признаку диады, каждая из которых в свою очередь может быть гомогенной или гетерогенной.

Сводные результаты эксперимента представлены в табл. 19. Числа здесь означают разность между оценками продукции соб-

ственной и другой групп в среднем по каждой экспериментальной ситуации в условных баллах, задаваемых матрицами. Положитель­ные цифры означают, что предпочтение в оценках отдано собствен­ной группе, отрицательные — другой. Как видно из таблицы, эти данные сильно варьируют при изменении независимой перемен­ной, то есть полового состава диад. Так, в гомогенных ситуациях с гомогенными же диадами (ситуации 1 и 2) доминирует страте­гия справедливости. В шестой ситуации наблюдается, хотя и на статистически незначимом уровне, аутгрупповой фаворитизм, то есть стратегия благоприятствовать в оценках другой, а не своей группе. И только в трех оставшихся ситуациях (ситуации 3, 4 и 5) ингрупповой фаворитизм выражен достаточно отчетливо и стати­стически значим на уровне р<0,05. Из этих трех ситуаций две (4-я и 5-я) гетерогенны и одна (3-я) гомогенна. Наиболее высо­кий ингрупповой фаворитизм наблюдается в четвертой ситуации, когда две девушки противопоставлены двум юношам. Эта часть Данных перекликается с результатами исследований Дуаза и


190

191





Уэйнбергера (1972, 1973), в которых было установлено, что двое юношей, противопоставленные в рамках экспериментальной зада­чи двум девушкам, развивают конкурентные формы взаимодейст­вия и формируют менее благоприятный образ своих партнерш по сравнению с тем, что имеет место при индивидуальном взаимодей­ствии юноши и девушки. Достаточно высокий ингрупповой фавори­тизм демонстрируют испытуемые и в пятой ситуации, одна из диад которой состоит из юношей, а вторая диада гетерогенна. Близки к этому и данные третьей ситуации, в которой обе диады гетероген-ны, то есть каждая состоит из юноши и девушки.

Результаты этого исследования можно представить более на­глядно, если суммировать показатели однотипных диад, взятых из всех шести экспериментальных ситуаций. В таком виде эти резуль­таты представлены в табл. 20. В горизонтальных строчках этой

таблицы помещены те суммы очков (в относительных числах), которые каждый тип диады в среднем присуждал себе по сравне­нию с другими диадами. В вертикальных столбцах помещены со­ответственно те суммы, которые каждый тип диад получил в про­цессе указанного сравнения. Из табл. 20 видно, что чисто мужские диады придерживаются стратегии справедливости при сравнении друг с другом, проявляют «джентльменскую» уступчивость с чис­то «дамскими» диадами и демонстрируют некоторый, хотя и ста­тистически незначимый, ингрупповой фаворитизм с гетерогенной парой. Напротив, по отношению к ней (см. первую вертикальную колонку) женская диада проявляет максимальный среди имеющих­ся показатель ингруппового фаворитизма; гетерогенная пара, как уже отмечалось, также демонстрирует весьма высокий и статисти-чески значимый ингрупповой фаворитизм. В целом при сравнений

с мужской диадой диады другого типа проявляют наиболее выра­женную тенденцию к установлению позитивных различий в пользу собственной группы. Иная картина наблюдается относительно ди­ады, состоящей из девушек. Как уже отмечалось, они, так же как и мужчины, беспристрастны при сравнении себя с другой женской диадой и значительно менее сильно — при сравнении с гетероген­ной парой. По отношению же к женской диаде «по-джентльмен­ски» ведут себя и чисто мужская диада, и в еще большей степени смешанная пара. В целом женские диады демонстрируют наивыс­ший внутригрупповой фаворитизм, выступая субъектами оценки, и получают максимальный аутгрупповой фаворитизм, являясь его объектом. И наконец, смешанная пара значимо (на уровне p<:



<0,025) благоприятствует себе при сравнении с мужской диадой„ значимо (на уровне р<0,05) благопрятствует другим при срав­нении с женской диадой и значимо (на уровне р<0,05) благо­приятствует себе при сравнении с аналогичной, то есть смешан­ной же, парой.

Полученные результаты требуют очень деликатной интерпре­тации, и менее всего мы стремимся к каким-либо глобальным обобщениям о «женской» и «мужской» психологии в целом, столь распространенным в сфере обыденного сознания. В частности, мы не хотели бы специально останавливаться на вроде бы «само по себе разумеющемся» объяснении того, почему, например, именно Девушки в целом оказываются более склонными к ингрупповому фаворитизму при сравнительной оценке собственных и чужих про­изведений (см. табл. 20) '. Тем более что на самом деле данные

¹ Наблюдение за ходом эксперимента позволяет, в частности, констатиро­вать, что женщины более эмоционально относились как к возможности принять. Участие в эксперименте, так и к результату выполнения задачи. Мужчины, на­против, проявляли в большей степени познавательный интерес к эксперимен­тальной ситуации, причем скорее к самому процессу выполнения з;адания, не­жели к его результату.


192

193;

эксперимента далеко не однозначны. Так, если ограничиться толь­ко данными гетерогенных диад (см. табл. 21), взятых из всех трех ситуаций, в которых они участвовали, то неожиданно обнаружива­ется, что юноши демонстрируют значительно больший (более чем в 4 раза!) ингрупповой фаворитизм, чем девушки. Таким образом хотя в целом, а также в составе гомогенных диад юноши значи­тельно реже благоприятствуют собственной группе, в том случае когда они оказываются по условиям эксперимента в одной паре с девушкой, их показатель ингруппового фаворитизма резко возра­стает. То есть девушки как бы «катализируют» более пристраст­ную оценку юношей в пользу их совместной «художественной» продукции. Или (что то же самое с точки зрения количественной интерпретации экспериментальных данных), наоборот, юноши действуя вместе с девушками, подавляют ингрупповую пристраст­ность последних. Зависимость типа стратегии при оценивании «своего» и «чужого» от такого фактора, как половая структура группы, значительно сложнее, неоднозначнее и тоньше, чем это может показаться на первый взгляд, с позиций обычного здравого смысла и жизненного опыта.

3. ПОЛОВАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ И ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ЗАЩИТА ОБРАЗА «МЫ»

В предыдущих параграфах мы уже упомянули ряд функций, которые призваны выполнять полоролевые стереотипы. Наиболее важной из них, по мнению широкого круга специалистов, являет­ся функция оправдания и защиты. Однако, несмотря на распро­страненность этой точки зрения, многое относительно защитной функции полоролевых стереотипов остается неясным. Неясно, кого и от кого защищают полоролевые стереотипы, как соотносится полоролевая стереотипизация с другими защитными механизмами; как сказываются на стереотипах вообще и полоролевых в частно­сти множественное групповое членство и соответственно множест­венная социальная идентичность человека.

В попытке разобраться в этих вопросах мы провели ряд спе­циальных исследований. В первом из них, проведенном Ю. Б. За­харовой, мы выдвинули идею, что наряду с личностными механиз­мами защиты или защиты «Я-образа», такими, как например от­рицание, проекция, регрессия, вытеснение, деперсонализация и др., должны существовать и иные формы психологической защиты, а именно защиты «Мы-образа», ярким представителем которых и яв­ляется механизм стереотипизации вообще и полоролевой стереоти-пизации в частности. Механизмы защиты «Я-образа» и «Мы-об­раза» различны и по содержанию и по форме. Иначе говоря, и те и другие качественно специфичны и взаимно дополняют друг Друга.

Подобно тому как существует несколько различных механиз­мов защиты «Я-образа» — проекция, вытеснение, отрицание и т. Д-

194

(Джурард, 1979), имеется и ряд различных моделей защиты «Мы-образа». Полоролевая стереотипизация представляет собой фак­тически не один, а несколько самостоятельных механизмов защи­ты «Мы-образа». Эмпирическое исследование Ю. Б. Захаровой было направлено на то, чтобы вскрыть и продемонстрировать на­личие различных моделей защиты «Мы-образа», ассоциируемых обычно в качестве недифференцированного целого с полоролевой стереотипизацией.

В исследовании приняли участие четыре подгруппы испыту­емых: студенты-мужчины старших курсов исторического факуль­тета и факультета журналистики МГУ и двух факультетов одного из технических вузов Москвы по 40 человек в каждой подгруппе. Предметом исследования было выяснение представлений мужчин о профессиональных качествах и чертах личности студенток соб­ственного и других факультетов. Испытуемым предъявлялись спе­циально разработанный список, включавший 18 профессиональных и личностных качеств, и инструкция, в соответствии с которой испытуемые должны были оценить выраженность этих качеств, во-первых, у средней (типичной) молодой женщины, во-вторых, у средней (типичной) студентки своего факультета, в-третьих и в-четвертых, у средней (типичной) студентки двух других учебных заведений и, наконец, в-пятых, у среднего (типичного) студента своего факультета. После этого на втором этапе, испытуемые по­лучали другую инструкцию — проранжировать перечисленные в списке качества с точки зрения их важности: во-первых, для жен­щины («чтобы она была женственной») и, во-вторых, для пред­ставителя собственной профессии независимо от пола. Чтобы снять некоторые искажающие эффекты последовательности предъявле­ния стимульного материала и эффекты экспериментатора, которые могли бы повлиять на результаты, мы варьировали, во-первых, по­рядок предъявления объектов оценивания и, во-вторых, пол ис­следователя (в половине случаев экспериментатором был мужчи­на, в половине — женщина). Результаты этого исследования демонстрируют следующее.

1. В процессе статистической обработки данных удалось выде­
лить шесть качеств как значимые, с точки зрения мужчин, поло­
жительные характеристики стереотипа «женственности» всеми
четырьмя подгруппами испытуемых. Это: 1) обаяние, привлека­
тельность, 2) чуткость, заботливость, 3) жизнерадостность, опти­
мизм, 4) открытость, общительность, 5) интерес к противополож­
ному полу, 6) деликатность, тактичность.

2. Все испытуемые оценивают представительниц ингруппы с
точки зрения характеристик женственности значимо ниже, чем
представительниц аутгрупп. При этом «своих» оценивают ниже,
чем «близких чужих» (для историков — это журналисты, для жур­
налистов — историки, для студентов технического вуза — студентки:
Другого факультета этого же вуза), а тех в свою очередь ниже,
чем «дальних чужих» (для студентов МГУ — это представитель­
ницы технического вуза и наоборот). Условно полученные данные