Книга первая
| Вид материала | Книга |
- Руководство по древнемуискусству исцеления «софия», 3676.94kb.
- Книга первая «родовой покон», 2271.42kb.
- Руководство по древнему искусству исцеления «софия», 19006.95kb.
- И в жизни. Это первая на русском языке книга, 6644.79kb.
- Дайяна Стайн – Основы рейки полное руководство по древнему искусству исцеления оглавление, 3235.57kb.
- Книга первая. Реформация в германии 1517-1555 глава первая, 8991.95kb.
- * книга первая глава первая, 3492.97kb.
- Аристотель Физика книга первая глава первая, 2534kb.
- Аристотель. Физика книга первая (А) глава первая, 2475.92kb.
- Книга Первая, 924.9kb.
Максим почему-то проснулся рано, хотя еще месяц назад мог при случае «дуть» хоть до одиннадцати.
Он достал из сумки «свиток понимания» — плотный прозрачный лист, с виду похожий на пластинку из оргстекла, провел пальцами по его кромке. На свитке понимания зажглись письмена — запись последнего сновидения Дези, которую он не успел прочесть перед возвращением на Землю:
«Я не могу называть Его Изначальным, даже если он таковым является. Создание Тьмы, самое Тьма, Дьявол, Враг.
Я сказал ему об этом.
Он поиздевался:
«Ваш мозг смертный, потому что косный. Догмы, законы, константы, аксиомы, обозначения, термины. Вы смотрите на мир в узкую щелку и все время на основе частного пытаетесь построить модель целого, более того — необъятного и, к сожалению, непостижимого. Вы не открываете мир, а пытаетесь приспособить его к своим куцым представлениям, упорядочить живое, что, к сожалению, пока тоже невозможно».
Ощущение: воспринимать эти утверждения больно; но это не наказание, а ощущение, что Враг в чем-то прав. Он добавил:
«Мне безразличны ваши обозначения. «Дьявол» даже нравится. В этом слове есть игра: «да», «я»... Но для вас я все равно Грядущий Бог, так как других Изначальных, даже хотя бы еще одного, пусть бы он был мне духовным братом или врагом, в природе просто нет. Симметрия в мире кончается... — тут мыслеголос порождения Тьмы на миг прервался, — впрочем, ты не поймешь... Так вот. Она, мой глупый Узник-Гость, кончается на мне. У меня не было, нет и никогда не будет Антипода».
«Ты дважды сказал — «к сожалению». Если целое непостижимо даже для тебя, какой же ты Изначальный, тем более — Бог?
И потом.
Если упорядочить живое (я понял это слово на уровне живого и развивающегося мироздания) невозможно для тебя, то ты ему не Хозяин".
«Я сказал «пока»! — грозно пророкотал мыслеголос Врага. — И Я сказал «Грядущий»! Вспомни своих пророков, Узник-Гость. Все сходится! Вы ждали меня — и Я явился. Открыть вам лицо свое? Явить слово и свет? Нет ничего проще. Но почему вы, идиоты, уверены в моей всеблагости и красоте? Что вы, ничтожные, можете знать о Боге? Быть может, лицо мое приведет вас в ужас, слово превратит в рабов и животных, а свет мой выжжет ваши глаза?»
Сон или чей-то мыслеобраз был суров и тягостен.
«Дьявол — Грядущий Бог? — с тоской непонимания подумал Максим. — В любом случае, если за этим эхом мыслеразговоров кроется нечто существенное, если все это не болтовня, не схоластика, не плод больного или рождающегося сознания, то Союзу Независимых Галактик грозит...»
Что конкретно грозит СНГ, Максим не знал. Записи Дульси почти ничего не говорили ему, но ощущение надвигающейся беды было четким и пронзительным.
Он тихонько, чтобы не разбудить отца, оделся, написал записку и, повернув белую бусину преобразователя Творящей Силы, перенесся в свою однокомнатную квартиру.
Тофик уже не спал. Везде было до умопомрачения чисто, каждая вещь вернулась на свое место (как он только угадал, где что стояло или лежало?!), на журнальном столике стояли розы, ваза с фруктами, очень дорогой и редкий коньяк.
— Завтракал ли мой господин? — обрадовался его возвращению джинн-недоучка. — Тофик узнал, что в Москве война, и очень переживал. А ведь у нас есть еще и свои враги.
— Я-то ладно, — проворчал Максим, с сомнением глядя на журнальный столик. Затем проверил холодильник, и, как и ожидал, нашел его забитым импортными деликатесами. — А вот ты-то, без копейки денег, вижу, недурно скупился. Да еще ночью.
— Я немного прогулялся по Москве, — скромно объяснил джинн-недоучка. — Неинтересно. Людей нет, патрули, все магазины закрыты. Я кое-что взял в «шопе» на завтрак и вернулся домой.
— Как мангал на канатной дороге?
— Тофик не вор, — засмеялся джинн-недоучка, доставая из холодильника припасы. — Мангал я ребятам тогда вернул. А это — мелочи. У них все магазины от жратвы и барахла ломятся... Тебе, хозяин, кофе приготовить?
После завтрака Максим, назвав пароль, вызвал к себе на восемь генерал-лейтенанта службы безопасности России Анатолия Ивановича — шефа местной сети секретных агентов лорда Левита, а на восемь ноль пять Аркадия Львовича — главного сексота Мудлака.
Анатолий Иванович оказался поджарым обаятельным человеком лет шестидесяти, очень тщательно постриженным и выбритым, в неновом черном кожаном пальто.
Максим показал ему знак королевской Власти, усадил за стол. Тофик принес кофе, открыл коньяк.
— Вы наш новый куратор? — поинтересовался Анатолий Иванович, пораженный, очевидно, молодостью нового «шефа».
— Нет, я скорее хозяин... Вас по-прежнему курирует лорд Левит. Кстати, он просил вам кланяться и объявляет благодарность за раскрытие тайного вывоза урана 235 с завода N.
Генерал-лейтенант по привычке встал, вытянулся.
Максим развел руками:
— Увы... Ни “Служу Советскому», ни «служу СНГ»... — Тут он заметил тень на лице генерал-лейтенанта и тоже встал. — Не огорчайтесь, Анатолий Иванович. Вам, конечно, как профессионалу неприятно сознавать, что многие годы вы не можете определить: на кого же вы работаете. В одном могу заверить: вашим детям и внукам не придется за вас краснеть. Для удобства общения и взаимопонимания считайте, что вы работаете на благо всего мирового сообщества. Впрочем, вам, наверное, об этом уже говорили.
— Что предпринять с этим проходимцем? — спросил генерал-лейтенант. — Передать дело в военную прокуратуру?
— Ни в коем случае! Придумайте ему повышение, — засмеялся Максим, вспомнив, как просчитались контрабандисты с лукавой планеты, все время пытающейся вопреки запрету СНГ овладеть ядерной технологией. — Ваш предприимчивый майор под видом горючего все время сбывал... отходы. Его бы к ордену представить, учитывая, что вы так и не научились утилизировать радиоактивные отходы.
Это отстраненное «вы» неприятно озадачило Анатолия Ивановича и смутило Максима — быстро же он принял правила галактических игр. Тоже мне — Первый Претендент, сам недавно в элементарное врубиться не мог.
Он взглянул на часы. И тут же в дверь позвонили. Тофик пошел открывать.
— Заходите, Аркадий Львович! — крикнул Максим. — Вас то мы и ожидаем. Только, пожалуйста, без глупостей. Тофик, поухаживай за гостем.
Шеф сексотов Мудлака по кличке Марьин зашел в комнату не сразу. Колюче глянул на Максима, задержал взгляд на генерал-лейтенанте. Правую руку он держал в кармане куртки.
— Вы знакомы, — подтвердил Максим. — Встречались на охоте, в Совмине, да и лорд Мудлак просил вас приглядывать за Анатолием Ивановичем и его людьми. Не так ли? Особенно в последние годы. Вы, кстати, перекупили двух его сотрудников и внедрили своего человека в службу безопасности Санкт-Петербурга.
Марьин все еще молча стоял у входа в комнату.
— Да не держитесь вы за свой дурацкий пистолет! — чуть строже сказал Максим. — Он же вам руку жжет, господин министр. Правда, Тофик?
Марьин в самом деле охнул от боли, выдернул руку из кармана. Глаза его слегка ошалели.
— Раздевайтесь, проходите. Да, я тот вьюноша, которого вам приказали убрать любой ценой. Но ситуация, как видите, резко изменилась. Ваших людей я со всех объектов снял. Они сейчас на пути к Богу.
— Они убиты? — спросил, наконец, Марьин, глядя на правую руку и морщась от боли. — Все?
— Фи, как примитивно, — улыбнулся Максим. — Зайдите в ванную комнату и подержите руку в холодной воде... Они все подались в послушники. За Урал, во глубину сибирских руд... Дали обет не пить, не курить, не есть скоромного, баб, естественно, не трогать. И пешочком... Глядишь, может, и неплохие монахи получатся. Им есть что замаливать.
— Не понимаю, — сердито бросил Марьин. Одутловатое лицо министра побагровело. — Это шутка?
— Нет. Это называется жесткая психическая установка. Ее не снимет ни один врач, ни один гипнотизер. Хотите проверить на себе — пожалуйста. Можете составить им компанию. Или, например, у вас сейчас появится непреодолимое желание выйти на мой балкон и полетать над Москвой. Устраивает?!
Министр как-то сразу сник.
— Не знал, что можно в такой степени управлять людьми... Воля ваша, но я предпочел бы перейти к делу.
— Другой разговор, — согласился Максим и попросил неотлучного Тофика: — Подай нам, чем богаты.
Он закурил. Удивляясь сам себе, тоном хозяина, который всю жизнь повелевал министрами и генералами, сказал:
— Я собрал вас по двум причинам. Первая: объединить по сути параллельные системы, которые, правда, последнее время иногда работали друг против друга.
— У вас там что — тоже переворот? — хмуро пошутил Марьин. — Учтите: у нас мало времени. Хотя мятеж и подавлен, но хлопот еще хватает... Мы все фактически находимся на военном положении.
— У нас ситуация проще. Лорд Мудлак разоблачен как предатель и заговорщик и находится сейчас в бегах.
— У нас? В России? — деловито поинтересовался Анатолий Иванович.
— Не знаю. Быть может, очень далеко отсюда. Быть может, он вообще никогда больше не покажется на Земле. — Максим запнулся, так как сказал лишнее. — Словом, если он объявится, его необходимо задержать и передать об этом сообщение по спецсвязи. Он нам нужен обязательно живым... Вы, господин министр, и все ваши люди переходят в подчинение к Анатолию Ивановичу. Вот списки, пароли, коды, объективки... Вы и раньше в общем-то находились в его подчинении, как Мудлак — в подчинении Левита.
Максим достал папку с копиями документов, передал ее генерал-лейтенанту.
— Извините за прямоту, — сказал Марьин. — Но почему я все-таки должен верить и подчиняться вам, Максим Леонидович, а не лорду Мудлаку, если он вдруг, как вы говорите, объявится?
— По двум причинам, — спокойно пояснил Максим, разливая по рюмкам коньяк. — Во-первых, вот мой знак высшей Власти — он вам знаком, не правда ли? Во-вторых, при мне весь пакет информации — по вашей сети.
Он поднял рюмку, посмотрел на министра.
— Потом, у вас есть выбор: вы можете вообще выйти из игры и, вполне вероятно, даже остаться в живых. Кстати, ваши мальчики на «Мерседесе» оказались не на высоте, а с вертолетом вы вообще оконфузились. Так что я вполне могу просто-напросто уволить вас сейчас со службы по профнепригодности.
— Там было много неясного. — пробормотал Марьин. — Исчезновение вашей машины, ее появление под Запорожьем, самоуничтожение вертолета... Сегодня — этот пистолет... А я... Я, простите, выполнял приказ... Теперь буду выполнять ваши.
— Я не в обиде, — устало молвил Максим. — Давайте выпьем за союз и понимание, хотя в некоторых случаях это, так называемое понимание, вам совершенно ни к чему. Оно даже может быть губительным... Но хватит об этом... Насколько я знаю, лорд Мудлак использовал аккордно-премиальную форму оплаты?
— Так точно! — подтвердил министр и, видимо, приняв решение не ерепениться, охотно выпил коньяку.
— С сегодняшнего дня вы будете пользоваться, как и Анатолий Иванович, неограниченным валютным кредитом. А теперь о главном. Вы обеспечивали безопасность переговоров лорда Мудлака и Голубого Рыцаря?
— Да. Но только на уровне физической безопасности. Лорд Мудлак заявил, что прослушивание невозможно.
— И вы не пробовали? Хотя бы для себя? Из принципа? — Максим закурил.
— Попробовали, но безрезультатно. Самая современная наша аппаратура...
— Я знаю, — перебил министра Максим. — У Анатолия Ивановича тоже ничего не получилось. Есть ли еще что-либо? Наблюдения, странности?
— Этого в нашей совместной работе полно, — пожал плечами Марьин. — Во-первых, у лорда Мудлака есть двойник: мы совершенно точно засекли его одновременно здесь, в гостинице «Космос», и в Крыму. Другая странность, очевидно, связана со сбоями в работе аппаратуры. Нам удалось прицепить на одежду Голубого Рыцаря радиомаяк. Так вот. Днем сигнал поступал из гостиницы, а ночью...
— Ну, смелее, мне нужно знать все, даже если это чепуха на постном масле!
— Ночью сигналы поступали несколько секунд... из космоса, а затем резко прекращались.
Генерал-лейтенант оторвался от созерцания рюмки с коньяком, с интересом посмотрел на своего коллегу, а теперь и подчиненного.
— И точка, откуда поступали сигналы, все время смещалась, будто это космический корабль или орбитальная станция? — то ли спросил, то ли объявил Максим.
— Откуда вы знаете? — удивился министр. — Но посудите сами: не пришелец же он, в конце концов, и не ангел, чтобы на сон грядущий на небо отправляться.
— Что не ангел — это точно... Вот что. Пусть ваши специалисты по этим точкам все-таки просчитают возможное местонахождение неизвестного космического объекта, скажем, на завтра, на восемь вечера... Кроме математических характеристик, мне нужна наиболее возможно точная привязка этого объекта к карте звездного неба. — Максим на секунду задумался. — Кроме того, завтра к семи вечера мне нужен скафандр.
— Какой скафандр? — обалдело спросил Марьин.
— Обыкновенный. Из тех, которыми пользуются наши космонавты. Причем полностью всем заправленный и проверенный. Словом, готовый для работы в открытом космосе.
Министр нервно хихикнул, посмотрел на невозмутимого Анатолия Ивановича.
— Максим Леонидович, помилуйте. Сейчас вы распорядитесь, чтобы я устроил вам еще и внеплановый запуск корабля, включил вас в отряд космонавтов... Абсурд какой-то.
— Приказы не обсуждают, — жестко заметил Максим и, не удержавшись, совсем по-мальчишечьи хвастливо добавил: — Мы на таком допотопном дерьме не летаем... Кстати, господин министр. Прослеживался ли вашими людьми человек с закрытым лицом? В донесениях Анатолия Ивановича он фигурирует как Тайный Советник.
— Прослеживался. Однако у него точно такой же знак высшей Власти, как и у вас, и они от него отстали. Мы решили, что это вне пределов нашей компетенции. Однако мы имеем сведения, что он тоже следил за переговорами и исчез после их окончания.
— Отсутствие информации уже информация. — Максим встал. — Задачи по Мудлаку, надеюсь, ясны. А вас, Аркадий Львович, жду завтра к семи — с расчетами и скафандром.
За день Максим обзвонил друзей, повторяя всем одну и ту же версию о работе за границей и выслушивая в ответ одни и те же слова восхищения и свидетельства «белой» зависти.
К матери в гости ехать не хотелось.
Не потому, что мешал ее Юра. Нормальный мудак, каковых в Москве великое множество. Матери с ним хорошо — и ладно. Не хотелось видеть их когда-то общий дом. Максим не знал, как это назвать: то ли память о каждой вещи, с которой прожил жизнь, то ли ревность, хотя вещи, увы, не выбирают, кому принадлежать. А там, куда ни посмотри... Стенка, которую отец полгода доставал и которую они до двух ночи вдвоем собирали. Обои — тоже вместе клеили. Книги, фотографии, безделушки... Словом, все родное и одновременно чужое, даже в присутствии матери.
Они встретились в центре, побродили, показывая приодевшемуся Тофику Москву. Затем все вместе пообедали в «Славянском базаре», который мама почему-то обожала, а Максим терпеть не мог. Он еще раз повторил «легенду», и мама горячо обрадовалась, что ее сыну так повезло, затем опечалилась, чуть даже не всплакнула, и успокоилась на обещании, что он будет если не звонить, то хотя бы писать.
В ресторане был один странный момент: Максиму вдруг показалось, что его окликнула... Дульси. Он даже осмотрел полупустой зал. А вдруг его неугомонная невеста заскучала и нежданно-негаданно объявилась — как тогда, в сентябре, на берегу моря?
Принцессы в зале не оказалось, и Максим принялся в третий раз слушать мамин рассказ о штурме боевиками Хасбулатова их телецентра, о стрельбе, гранатах и, конечно, о героизме журналистов, в частности, женщин. Тофик оказался прекрасным слушателем. Он так живо и непосредственно воспринимал каждый эпизод, так охал и всплескивал руками, что Максиму осталось лишь незаметно руководить обедом.
Уже за кофе он сказал матери, что получил крупный аванс и поручил отцу распорядиться валютой. В том числе или срочно обменять их занюханные квартиры, или приобрести новые.
— Не вздумай ни от чего отказываться, — предупредил он мать. — У меня сейчас в самом деле нон проблем.
Ближе к вечеру, захватив припасы, которые джинн-недоучка реквизировал в «шопе», они с Тофиком заявились к отцу Максима. Тофик настоял. Он так и сказал:
— Хочу хоть раз в жизни увидеть живого писателя. Тем более, — отца моего хозяина!
Они устроили настоящий мальчишник, во время которого отец затеял конкурс на самый длинный тост и победил в нем. Он играл на гитаре и пел, чего Максим за ним не помнил давно, а в конце вечеринки где-то раскопал в загашнике свою последнюю книгу и подписал ее Тофику, пожелав тому в своей всегдашней щедрости «исполнения всех тайных и явных желаний».
После двенадцати отец вдруг вспомнил о комендантском часе, запаниковал и стал уговаривать их заночевать у него. С большим трудом удалось убедить его, что они на машине и при спецпропусках.
И все же, чтобы лишний раз не волновать его, засобирались домой.
— Да, отец, чуть не забыл, — Максим остановился на пороге, извлек из дипломата свиток с печатью на витом шнуре. — Ты давно не видел своего приятеля из Днепропетровска? Драматурга?
— Бодыкина? — удивился отец. — Года три, а что? Правда, он теперь в Крыму живет. Лет десять назад переехал.
— Помнишь, ты мне как-то подарил бутылку его фирменного домашнего бальзама.
— Ну да, — засмеялся отец. — «Коричневый Гарольд», тридцать три травы. Вот поеду в дом творчества в Коктебель, может Гарольд еще расщедрится.
— Понимаешь, вышло так, что я угостил этим бальзамом одного... — Максим на секунду замялся, придумывая, как бы попроще назвать Магга, — одного иностранного эксперта-дегустатора. Он попробовал, пришел в восторг и попросил подарить бутылку для международной выставки. А через месяц вручил мне вот это... Будь добр, передай при случае Гарольду.
Отец развернул свиток. На черном бархатном фоне готическим золотым тиснением значилось, что Академия дегустации животворных напитков Союза Независимых Галактик присваивает Бодыкину Гарольду Михайловичу за создание лечебного бальзама «Коричневый Гарольд» звание Бакалавра, Магистра и Доктора одновременно и избирает его пожизненно действительным членом Академии.
— Во, дают! — Отец покачал головой. — Мне недавно один знакомый экстрасенс, точнее экстрасекс, свой «Сертификат» показал. Так там подпись «Высший Разум», а внизу крохотным шрифтом набрано: «Тульская городская типография, тираж 5000». Представляешь?!
— Насчет текста не знаю, но печать из настоящего золота. Девятьсот пятьдесят восьмая проба. Тридцать три грамма — по числу трав. Короче говоря, ты отдай Гарольду, а он уж сам разберется.
ГЛАВА 5
Утром позвонил Анатолий Иванович и сказал, что по спецсвязи на имя Максима пришло сообщение:
«Появилась настоящая опасность. В течение двух лун возвращайся. Ее Высочество».
— Очевидно, речь идет о предательстве Мудлака? О заговоре? — помолчав, осторожно поинтересовался Анатолий Иванович.
— Не знаю, генерал, — честно признался Максим. — Сам по себе, я уже говорил, — он пешка. А вот какие силы за ним — не знаю.
— Но если здесь вы завладели сетью его сотрудников, то, очевидно, аналогичные операции прошли успешно и в других странах?
— Разумеется... Все гораздо сложнее, генерал... Вы, наверное, чисто из любопытства проверили, в каком это царстве-государстве время или сутки исчисляют в лунах?
— Так точно.
— И, конечно же, специалисты развели руками... Более того. Я так думаю, что вы в свое время проверили, не работаете ли вы на международную мафию или какое-то тайное общество. Может, даже версию пришельцев проверили. Но все сексоты, в том числе и вы, оказались обыкновенными земными людьми.
— Вы меня дразните? — спокойно спросил генерал-лейтенант. — Так сказать, из соображений молодости?
— Да нет. Просто успокаиваю... Вы умница, вы мне сразу понравились... Так что не сушите напрасно голову, Анатолий Иванович. Ваша задача предельно проста.
— Хорошо, — все так же спокойно сказал генерал. — Удачи вам! Вы мне, кстати, тоже симпатичны.
Максим положил трубку, подумал:
«А вот Аркадия Львовича я сегодня подразню. Если он, конечно, не струсит».
О послании принцессы Дульси он старался не вспоминать, чувствуя, как все больше и больше засасывает его многосложность страстей и проблем ее мира. Перед ними как-то сами по себе (тут он во второй раз почувствовал стыд за такую скорую отстраненность от всего родного, земного, чаще всего падлючего и невыносимого, но все равно своего) все московские события представились суетой политиканов, очередным актом человеческой комедии. Жаль только, что провидение в который раз определило его родину в подмостки для этой комедии и в который раз залило их русской кровью.
«Странные мы существа, люди-человеки, — подумал Максим. — Единственные на планете, которых мощно коснулся разум. Коснулся — и обжег, ослепил. Нет, наверное, ничего более страшного, чем слепой и свирепый разум. Недаром Мудлак и Голубой Рыцарь выбрали Золушку-Землю местом встреч и придумывания своих козней».
Само собой разумеется, он все успеет и сделает. Он выяснит, что за штуковина кружит над Землей и какое отношение она имеет к заговорщикам. Не пройдет и двух лун... Но что значит его томление души, столь непривычное желание копаться в самом себе? Куда вдруг подевался парень без страха и упрека, трахальщик и прожигатель жизни, мелкий спекулянт и честолюбивый мечтатель?..
«Опомнись, глупенький! — сказала ему вдруг Дези. — Ты казнишь себя и одновременно распушиваешь перья. Зачем, суженый мой?! Ты светлый и чистый! Ты еще по сути мальчишка. И ты — мой! Навсегда! Несомненно и непреложно! Осознавать такое для тебя внове — вот ты и маешься. Возвращайся! Мне плохо без тебя...»
Это не был мыслеголос, но теперь Максим вдруг осознал: вчера, в ресторане, Дульси в самом деле позвала его. Позвала через бездны мироздания. Его душа пока не научилась говорить с другой душой без слов, но вчера он, безусловно, услышал зов своей невесты. Впервые хоть что-нибудь услышал!
Максим взглянул на часы и направился на кухню, где Тофик готовил, как он выразился, «свой коронный номер» — плов по-восточному.
— Порыскай мысленно по Москве, — велел он джинну-недоучке. — Мне срочно нужны карты звездного неба и соответствующая литература. В крайнем случае, возьми у отца.
Анатолий Иванович в это время сидел в своем кабинете внешне расслабленный и умиротворенный. Как будто и не было только что странного, несколько унизительного для него разговора с пацаном, каким-то образом вдруг возникшего на вершине айсберга. Таинственного айсберга, который подобрал и вознес его, генерал-лейтенанта безопасности, на финансовые высоты, неведомые даже новоявленным миллионерам, подобрал и этого желчного министра-выскочку, сотни самых разных других людей... Куда и откуда плывет эта громадина? Что в ее основании? Он уже десятки раз давал себе зарок не вникать в эти «вечные» вопросы. С тех пор, как полтора года назад принял и этот кабинет, и предложение продолжить тайную службу своего предшественника. И все же появление новоиспеченного «шефа»-сосунка вновь разбередило душу.
Итак. Первое: проследить сегодня за «шефом» и выяснить, зачем ему понадобился вдруг скафандр. Второе...
Взгляд генерал-лейтенанта остановился на одном из многих телефонных аппаратов. Беленький, скромненький... Спецсвязь... Но, черт побери! Почему он спокойно реагирует на звонки «кремлевской вертушки», и всякий раз внутренне настораживается, заслышав ненавязчивый зуммер аппарата, который также передал ему предшественник?
Анатолий Иванович по селектору вызвал ведущего специалиста из управления связи. Приказал захватить все схемы по его кабинету.
— Проверьте вот этот, — приказал он, отодвинув белый аппарат от его разноцветных собратьев. — Помехи. Очевидно, спутниковая связь...
Специалист, белобрысый незаметный мужичек лет тридцать пяти («как минимум, доктор наук», — равнодушно отметил про себя Анатолий Иванович), долго разглядывал свои схемы, куда-то звонил, тихо и напористо что-то требуя от подчиненных, затем поддернул штанины брюк, забрался под стол-приставку, засмеялся.
— Накладочка получилась, — сказал он, вставая и приводя себя в порядок. — Этот аппарат, Анатолий Иванович, вообще никуда не подключен.
— Как это понимать? — тихо, с металлом в голосе спросил генерал-лейтенант.
— Его нет в наших схемах. — Уже без тени улыбки стал пояснять специалист. — Аппарат не подключен ни к одной из наших сетей. Очевидно, его просто забыл на столике монтер... Прикажете забрать?
— Ни в коем случае, — устало сказал Анатолий Иванович, пряча вдруг вспыхнувшее в груди бешенство. — Приказываю идти вон!
...Аркадий Львович явился, как и договорились, в семь вечера.
Его сопровождал рослый парень, очевидно, водитель машины, с громоздким тюком из красной синтетической ткани. Оставив его в прихожей, парень спустился вниз.
Марьин, вне всяких сомнений, проверил и убедился, что «неограниченный валютный кредит» не розыгрыш, потому что выглядел если не довольным, то вполне умиротворенным.
— Там комплект, а вот инструкция... Вполне простая и удобная вещь. Можете облачаться... Да, вот координаты «объекта» и его привязка к расположению звезд на восемь вечера. Все как вы говорили.
Господин министр сам попросил коньячку, не отказался и от бутербродов с икрой и паштетом из гусиной печенки.
— Может, составите компанию, Аркадий Львович? — крикнул Максим из кухни, где он при помощи Тофика надевал скафандр. — Редкая возможность. Вряд ли в вашей жизни представится еще такой случай.
— В каком таком смысле, Максим Леонидович? — Министр стоял у входа на кухню. В одной руке он держал рюмку, в другой вилку с наколотым маринованным грибком.
— В прямом. Прогуляемся к «объекту», посмотрим, что он собой представляет.
Аркадий Львович выпил, благодушно улыбнулся.
— Изволите шутить?! Или опять психологические опыты? С пистолетом у вас вчера, кстати, здорово получилось. У меня на руке даже ожог остался.
— Стал бы я ради «опытов» со скафандром возиться. Мы же не знаем, что там — на орбите. Если станция, то обитаемая или автоматическая? Потом, есть вероятность промахнуться при «стыковке»... Словом, мне не хочется случайно оказаться почти голяком в открытом космосе.
— Ну, мне рядом с шефом беспокоиться не о чем, — хохотнул Марьин. — Не собираетесь же вы таким оригинальным способом угробить нужного человека?
— Боже упаси! К чему такие сложности... Наоборот, хотим вас глубже приобщить, повязать, как говорится, на общем деле. В случае какой-либо опасности, я немедленно верну вас обратно, прямо в машину. Одевайтесь.
— Иду, — согласился министр. — Сейчас еще раз заправлюсь коньячком... перед стартом — и иду.
Пока Марьин одевался, Максим велел Тофику дематериализоваться и находиться, на всякий случай, при нем — в кармане скафандра.
На площадке никого, к счастью, не оказалось, и они, преодолев два марша лестницы, вышли на плоскую крышу дома. Возле шахты лифта было слегка посыпано снегом, стылый ветер позванивал проволочными растяжками телевизионной антенны.
Небо было безоблачным, и Максим без труда нашел нужные созвездия.
— А куда девался ваш восточный друг? — поинтересовался вдруг господин министр.
— Здесь, с нами. У меня в кармане... Кстати, Тофик, ты не можешь мне описать, что за «объект» на орбите?
— Шар. Диаметром метров двадцать-тридцать. По окружности — широкая полоса.
Голос джинна-недоучки прозвучал громко и явственно, но ниоткуда, и Аркадий Львович, вздрогнув, стал оглядываться по сторонам.
— Начало представления? Ладно, ладно — посмотрим. Теперь, по идее, должен появиться мессир Воланд со свитой и умчать нас в космос?
— Они с Воробьевых гор улетали, — возразил Максим. Он мысленно в который раз поблагодарил отца: несколько лет назад тот буквально заставил его прочесть «Мастера и Маргариту». Такое удовольствие папаня подарил.
— Поехали!
Максим надел шлем. Представив неизвестный космический объект, он одной рукой приобнял министра, а другой нащупал в кармане свои «четки» с Творящей Силой и повернул преобразователь.
Если старт ничем не отличался от предыдущих (вспышка, ощущение, что ты исчез, взорвался), то материализация получилась странной. Он будто увяз в какой-то упругой субстанции. Сжимался и не мог сжаться, не мог проникнуть сквозь невидимую пружинящую пленку.
«Может, вернуться?» — испугался Максим.
И в этот миг Творящая Сила, наконец, преодолела неожиданное препятствие. Они с Марьиным возникли внутри описанного Тофиком шара и рухнули на жесткий металлический пол. Каким-то седьмым чувством Максим понял, что в помещении есть воздух, и снял шлем.
То, что Тофик назвал полосой, оказалось кольцевым широченным иллюминатором, который заливал внутренность шара голубым сиянием Земли. В этом призрачном, но мощном свете Максима прежде всего поразила не красота родной планеты, а выражение ужаса на лице Аркадия Львовича. Тот пытался подняться, но страх, видно, сковал ему мышцы, и господин министр таращился на космический пейзаж, стоя на четвереньках.
— Мой господин, — отозвался из кармана джинн-недоучка. — Эту беседку охраняет очень сильный демон. Он не хотел нас впускать.
— Его зовут Защитное Поле. — сказал Максим и рывкам поставил Марьина на ноги. — Непонятно, правда, что он тут охраняет. Здесь ничего нет.
Аркадий Львович, как и на крыше, услышав голос Тофика, очумело завертел головой, везде наталкиваясь взглядом на кричащую пустоту шара-спутника.
На металлическом полу валялось нечто знакомое и противное. Максим поднял огненно-рыжий парик, сказал, ни к кому не обращаясь:
— Похоже, лорд Мудлак забыл здесь свой скальп.
Это было последней каплей.
Марьин вдруг схватил себя за горло, словно ему срочно захотелось обблевать небесные хоромы Голубого Рыцаря.
— По-помо-помоги-те! — прохрипел он. — Где я? Что со мной?.. Черт! Меня черт водит... Отпустите! Отпустите меня, слышите!
— Баксы тебя водят, господин министр, зелененькие такие чертики, — брезгливо заметил Максим. — Проваливай!
Он представил свой московский двор, машину Аркадия Львовича, и, мысленно послав его туда (а попутно — и подальше), повернул преобразователь Творящей Силы.
Господин министр материализовался метрах в десяти от машины. А так как посыл был избыточно мощным, то Марьин по ходу движения чуть не сбил прохожего (это топтался сотрудник Анатолия Ивановича, упустивший космических путешественников и теперь соображающий, что лучше сказать шефу) и грузно плюхнулся на капот,
— Опять, гад, надрался, — проворчал про себя водитель. — И когда только успел.
Он вышел из машины, чтобы по отработанной методе уложить тело начальника на заднее сидение, а затем отвезти — обязательно домой, а не на дачу, как он всегда просит. В Кремле давно не отоваривали, пусть хоть от жены получит звиздюлей.
В это время Максим при помощи Тофика тщательно прозондировал шар-спутник, но ничего, кроме сверхмощного генератора защитного поля, не нашел. Ни скрытых помещений, ни приборов, ни, что странно, систем жизнеобеспечения.
— В самом деле, как ты сказал, беседка, — заключил он, обращаясь к джинну-недоучке. — Воздух здесь, очевидно, разовый, для гостя. — Он помолчал, любуясь совершенно роскошной планетой, которую прежде и мечтать не мог увидеть со стороны. — Если это логово Голубого Рыцаря, то придворные сплетницы правы — он явно не гуманоид. Бабы, кстати, это нутром чуют: мужик или не мужик... А тут вообще жизнью не пахнет.
Максим взглянул на часы.
«Объект» изучен, информация, хоть и мизерная, собрана, пора возвращаться на Норману. Если слова принцессы «настоящая опасность» — не дань ее эмоциям, то там случилось нечто более важное, более опасное, чем предательство Мудлака и его тайные переговоры с Голубым Рыцарем.
Через несколько минут, после повторения неприятной процедуры — теперь они мучительно долго выбирались из силового кокона наружу, — Максим и материализовавшийся по его приказу Тофик оказались у знакомой стены Перекопского вала.
Здесь было темно и еще холоднее, чем в Москве. Рядом недовольно вздыхало обожженное ранними морозами море.
Максим посмотрел на беззвездное небо и повернулся к джину-недоучке:
— Давай навернем этот гребаный спутник, а? Нечего разным ублюдкам Землю с орбиты рассматривать да свои заговоры плести.
— Пара пустяков, — обрадовался Тофик. — Сейчас будет исполнено.
Он воздел руки, забормотал слова заклинания. Потом замер, как бы прислушиваясь. Сделал несколько загадочных пассов и снова забормотал.
— Ну и что?
— Не получается, мой господин, — смущенно пояснил джинн-недоучка. — Этот демон, которого ты зовешь Защитным Полем, необычайно, просто сказочно силен. Но я сейчас попробую другое заклинание.
Максим достал сигарету, щелкнул зажигалкой. И тут за облаками вдруг вспыхнул адски яркий огонек, вырос до размеров луны — разорванной в клочья, свирепой и яростной, словно глаз циклопа. «Глаз» в полной тишине поворочался среди туч, будто отыскивая обидчика, и неохотно погас. У Максима по спине пробежали мурашки.
— Ты что: навернул его ядерным зарядом?!
— Пришлось выпустить Большого Джинна, хозяин. — Тофик весь сиял от гордости. — Наш джинн живо разделался с демоном Защитное Поле.
— Еще бы, — хмыкнул Максим, все еще глядя в небо. — Ты, Тофик, только что спровоцировал международный скандал. Теперь мировое сообщество будет десять лет разбираться: кто же произвел в космосе ядерный взрыв.
— Все равно не разберутся. — Улыбка джинна-недоучки стала еще шире. — А я зато в точности выполнил твое повеление.
— Ладно. Пойдем к машине.
Максим чуть ли не на ощупь нашел в кладке стены камень с секретом, и они во второй раз вошли в земную резиденцию принцессы Дульси. В полуразрушенном холле затеплился тусклый свет.
— Мой бедный брат! — вскричал Тофик, бросаясь к их черной «Волге». Он достал из салона бутылку из дымчатого стекла, прижал ее к груди. — Мой возлюбленный Мамед! Прости, что по моей вине ты так долго находился в тоске и одиночестве.
«Положим, тосковать ему там не пришлось, — подумал Максим, с опаской разглядывая бутыль с ручкой. — Что сейчас бу-у-удет... Если Ируля случайно и оставила тофикового брата в живых, то меня прикончит на месте».
— Ты прежде всего девушку освободи. Как ты там, Ируля? Подай голос.
Максим прислушался, но ответа не получил.
— Ну, согласен, согласен... Я, как ты выражаешься, подонок, мразь, педрила, козел — что там еще? Да, я виноват. Мы подзадержались. Но так сложились обстоятельства, Ируля. Наши приключения в Крыму тогда не кончились... Я, кстати, звонил твоей тетушке — чтоб не волновалась.
Тофик, положив бутыль на пол, делал пасс за пассом, но ничего не происходило.
— Она что — не хочет выходить? — рассвирепел Максим.
— Нет, мой господин. Она старается, но не проходит в горлышко.
— Не понимаю, — начал было Максим, но тут наконец полыхнуло холодным голубым огнем, и перед ними появилась Ирина.
— Привет, Макс!
Она говорила еще и еще, но Максим какое-то время ее не слышал. Перед ним стояла другая женщина! Голос грудной и влекущий (куда девались истерические визгливые нотки?), взгляд открытый и лучистый (где привычно-иронический прищур?), движения и жесты мягкие. Даже фигура...
Тут Максим остолбенел окончательно. Так вот почему его бывшая пассия не могла выбраться из бутылки!
— Ты на каком месяце? — тупо спросил он, глядя на необъятный живот Ирины.
— На восьмом. Мамед говорит, что у нас будет двойня. У них в роду первыми всегда рождались мальчики-близнецы.
— По-моему, кто-то из нас приехал. — Максим посмотрел в окошко календаря на часах. — Мы-то в Крыму когда были? — в конце сентября... Сейчас...
Ируля зарделась, потупила глаза.
— Мамедушка так сильно меня любит... Он вообще хотел, чтобы я рожала немедленно. Он ведь все-таки джинн, знает многие чары...
— Да уж, умелец! — согласился Максим. — Он что: и теперь будет в этом кувшине сидеть?
— Нет, благородный рыцарь Ки-ихот. — И рядом с Тофиком появился еще один джинсовый парень, похожий с братом как две капли воды.
— Привет, философ, — засмеялся Максим. — Ну, вы, ребята, даете. А как же твой обет, поиски смысла жизни и всякое такое прочее?
— Благодаря тебе, о мудрый из рыцарей, я нашел смысл жизни. — Мамед, прижав руку к сердцу, поклонился сначала Максиму, затем Ирине. — Эта прекрасная женщина и есть теперь смысл моей жизни.
Тофик обнял и расцеловал брата, а Максим пожал плечами.
— Похоже, вам, ребята, пора прямиком под венец. Ну, а нам с Тофиком пора в путь.
Сам не зная зачем, он достал из багажника чемодан с барахлом, которое привезла в сентябре на продажу Ируля, задумчиво посмотрел на бывшую подругу.
— Хата у тебя есть... Деньги Мамед заработает... Машину забирайте — свадебный подарок... Сможешь ее куда-нибудь на окраину Москвы перенести, чтобы Ира за рулем не корячилась?
— Он все сможет! — радостно заявил Тофик. — Брат у меня умный. Очень умный!
Минут через пять в полуразрушенном холле земной резиденции принцессы Дульси не осталась ни людей, ни джиннов, ни простреленной в нескольких местах черной «Волги».