Geum.ru

Книга первая

Вид материалаКнига

Содержание


Книга пятая
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   14
ГЛАВА 4


Они просыпались среди ночи трижды.

Сначала от яростного света трех лун, которые в этом новом мире пришли взамен лютой стужи пустыни.

Затем под ними заколебалась сама земля.

Максим вскочил, чтобы куда-то бежать, спасаться, но через несколько мгновений уразумел суть происходящего.

Камнеед настиг свою Подружку.

Весь сияющий от внутреннего тока магмы, он со страшным грохотом наползал на Медведицу, чей свет, проникающий сквозь поры каменного тела, тоже становился все ярче и ярче.

— Не бойся, — прошептал он, обнимая перепуганную Дульси. — Просто ты задела старика за живое...

А про себя подумал:

«Примитивно как. Любой писатель-фантаст, а уж, тем более, мой отец, придумал бы что-нибудь позаковыристей».

Совокупление двух Камнеедов закончилось быстро, феерически и несколько неожиданно для Максима.

Многокилометровые существа-горы все более раскалялись, подтягивая свои края к центру и от этого вырастая. Затем стали рушиться отдельные переборки и целые соты. Грохот и тяжелые подземные удары все нарастали.

Огненная гора сначала вспучилась будто шар, потом стала тянуться вверх, словно собралась улететь, и вдруг в одночасье обрушилась десятком исполинских магмовых яиц. Они не раскатились, как следовало ожидать, в разные стороны, а, не останавливаясь, покатились цепочкой к горной гряде, откуда пришли Максим и Дульси.

— Камнеедики! — восторженно выдохнула Принцесса.

— Родителей жаль, — сказал Максим. — Кажется, их больше нет в живых. Посмотри.

На месте Камнееда и его Подружки осталось слабо светящееся громадье скал. Огонь и свет из них уходили так быстро, что уже через несколько минут посторонний наблюдатель не обнаружил бы там, не то что жизни, но и простого тепла.

— Я так устала! — прошептала Принцесса.

Максим уже знал, что это значит.

У девяносто девяти процентов земных женщин данная фраза, как правило, соответствовала своему смыслу. Но только не у Принцессы, а с недавних пор — его жены.

А когда звезды чужого неба успели десять раз погаснуть и вновь засиять над их простым ложем, когда он и Дульси, наконец, мгновенно уснули, будто одновременно умерли, пришло третье пробуждение.

Достаточно деликатно в его тело и тело Принцессы упирались десятки копий.

— Кто ты? — на поганом общем языке спросил кто-то из врагов.

В свете рождающегося дня Максим увидел, что все они полуголые и низкорослые.

— Я — человек. А это ваша владычица — Принцесса Союза Независимых Галактик, — ответил он, осторожно приближаясь правой рукой к заветному металлу «узи».

— Понятие «человек» нам неизвестно, — сообщил все тот же голос, который Максим про себя назвал «компьютерным». — Что касается Принцессы, то наше независимое селение, состоящее из шестисот шестидесяти шести особей, не признает никакой инородной власти... Повторяю вопрос: кто ты?

— Уточните формулировку, — потребовал Максим. — Обозначьте критерии вопроса.

Один из аборигенов вдруг ткнул копьем больнее и прорычал:

— Что тут уточнять? Говори, падло, кто ты: бог, царь или герой?

— Прошу учесть, — пискнул «компьютерщик». — Бога, как известно, нет, а царь у нас есть, то есть, вождь Куч, недавно всенародно избран. Нам нового не надо.

— Макс, — прорезалась вдруг Дульси, на что Максим ответил коротким: «Молчи!»

— Я герой, ребята, — сказал он, выглядывая в предрассветных сумерках своего главного оппонента. (Но трудно, поверьте, быть героем, когда враги — на одно лицо). — Больше того. Говорят, что я еще и Рыцарь!

Аборигены вдруг побросали копья, стали обниматься.

— Свершилось, — прошелестело над толпой. — Вот наш защитник...

— Рыцарь победит Дракона! — закричали другие. — Да здравствует Рыцарь!

Из толпы вдруг пробился рыжий абориген с лицом профессионального предателя. Он-то и оказался предводителем независимого селения.

На еще более неразборчивом общем языке (Максим вдруг понял, что этот язык для Куча более чем иностранный) предводитель объявил:

— Ты нужен нам для борьбы с ненавистным трехглавым Драконом, который угрожает нашей независимости.

— Чем же он так ненавистен? — спросил Максим.

— Требует дурман-воду и красавиц, — а нам самим жрать нечего... Кроме того, все трехглавое вообще противоречит нашему менталитету.

— Так убейте его, — посоветовала Дульси. — Вас так много, а он один.

— Некому! — сокрушенно развел руками Куч. — Так вышло, что в борьбе за независимость все свободные граждане стали депутатами, а я один — исполнительная власть.

— А сам? — поинтересовался Максим.

— Слушай, Рыцарь! — обозлился вдруг Куч. — Или ты исполняешь свой рыцарский долг, или тоже проваливай в депутаты. Но учти! Льготы мы давно отменили, а баба твоя завтра же достанется чудовищу.

— Так бы сразу и сказал, — улыбнулся Максим. — У тебя в государственных закромах пожевать чего-нибудь найдется?


...С утра зарокотали барабаны.

— Ты в самом деле считаешь, что мне надо заниматься этой чушью? — спросил полусонный Максим у Принцессы.

— Не надо было так напиваться, мой милый, — какой-то уж очень земной расхожей фразой ответила неземная жена. — Ты хотя бы помнишь, что вчера обещал?

— Ну, да! Поговорить с... этим, как его...

— Ничего подобного, мой милый. Тебя чествовали как Рыцаря, и ты пообещал, что сразишься с Огненным Драконом, одолеешь его и бросишь к ногам народа.

— И все это — я?! — усомнился Максим. — Круто!

Кряхтя и постанывая, он стал собираться. Очевидно жители деревни, запуганные этим гребаным Драконом, в самом деле ждут от него подвига — угощали хоть и последним, но от души.

— Ты не проводишь мужа на Подвиг? — без особой надежды поинтересовался Максим.

Принцесса потянулась, сладко зевнула.

— Нет, я буду досыпать. Мне, между прочим, все это не нравится. Муж, оказывается, пьяница, а Дракон вообще какой-то аморальный тип: без конца требует дурман-воду и красавиц.

— Между прочим, — передразнил жену Максим, — он еще ни одну пока так и не сожрал. Если я сегодня погибну, ты, кстати, будешь следующей наложницей.

— Вот именно, — подтвердила Принцесса. — А то сразу — сожрал, сожрал... Может, он любит их.

— Ну, ладно. — Максим застегнул комбинезон. — Подвиг, так подвиг. Я пошел.

— Ты хоть взял автомат? — уже засыпая, поинтересовалась Принцесса. — Только не спеши стрелять, мой милый. Поговори, потолкуй с чудовищем. Будь миротворцем.

— Я его лучше руками удавлю. Без кровопролития.

Максим вышел из дома-ракушки. На площади его поджидало около двухсот аборигенов.

— Рыцарь! Рыцарь! — заорали они. — Яви нам Подвиг! Слава Герою!

Максиму тут же дали длиннющее копье и попытались вручить ржавый меч, который он попробовал поднять похмельной рукой и едва не уронил.

От меча Максим наотрез отказался, но взамен потребовал щит. Металлического щита в аборигенов не нашлось. Тогда он велел принести штук десять кожаных и хорошенько намочить их в воде.

Барабаны зарокотали вновь.

«И это моя любимая жена, — с тоской подумал Максим. — Бросила мужа, можно сказать, на погибель, а сама дрыхнет. А вдруг этот гребаный дракон бронебойный?! А я с этой игрушкой... Говорил же отец: до тридцати не женись...»

Он поднял копье, из последних сил потряс им. Аборигены ответили мощным хором славословия, а рыжий предводитель Куч даже обнял будущего героя.

Логово Огненного Дракона оказалось практически рядом с селением — в роще, на берегу реки. Издали оно напоминало здоровенную кучу из зеленых и уже увядших веток. Вокруг стояла мертвая тишина — даже утренние пташки не пели.

Максим и не заметил, куда вдруг подевались воинственные аборигены, их барабанщики. Тут и Куч остановился, с опаской сказал:

— Нам дальше нельзя, Рыцарь! Чудище страшно сквернословит и грозится... От таких речей мои подданные приходят в трепет. Кроме того, оно плюется огнем.

— Ладно, уходи, — брезгливо кивнул Максим. — Где мой щит?! Раз оно говорящее, — потолкуем...

Осторожно ступая и прикрываясь щитом, он подошел к куче веток. Присмотревшись, Максим увидел среди листвы сплетение змеиных туловищ.

«Очевидно, шеи поганца», — подумал он и ткнул копьем в одно из колец.

С жутким шипением из кучи веток выбралась голова Дракона. Она раскачивалась из стороны в сторону, будто искала наглеца, нарушившего ее покой.

— Недоумок и недоносок! — на общем языке пробормотал Дракон и выпустил из ноздрей две слабые струйки дыма.

Максим попятился. Голос чудища показался ему на удивление знакомым.

— Ты пришел за смертью, ублюдок, и ты ее сейчас получишь. Но перед этим я расскажу тебе, жопа, рожденная жопой, кто ты есть на самом деле.

И тут голова Дракона стала выдавать такие перлы, что Максим вначале крайне возмутился, а потом, как сын прогрессивного писателя, просто заслушался.

Его спасла то ли интуиция — не доверять подонкам, то ли быстрая реакция. Так и не достроив очередное здание из ругательств, коварный Дракон вдруг плюнул. Струя огня разбилась о щит и чуть не сбила Максима с ног. В воздухе запахло паленой кожей.

— Ты все сказал? — поинтересовался он и достал из-за пояса автомат. — А теперь я, чтоб не испортить шкуру, прострелю твою глупую башку. Из шкуры мы сделаем коврик для ванной. Для моей любимой Принцессы.

Дракон вдруг громко икнул и заорал на вполне приемлемом русском языке:

— О, благородный рыцарь Ки-ихот! Поскорее спрячь эту страшную штуковину... Я — Протрех Минус Один, слуга и прорицатель Ее Высочества! Не убивай меня, пожалуйста!

— Нет уж! — грозно заявил Максим, но «узи» все же опустил. — Ты не слуга и не прорицатель. Ты — мерзкий алкаш и разбойник. А значит — преступник. Сейчас я буду тебя судить.

— Именем моего горячо любимого брата... Умоляю…

Тут голова Дракона нырнула в хитросплетение веток и достала оттуда еще одну голову — явно неживую.

— Ты что с ним сделал, подлец?! — Максим вновь поднял автомат.

— Не губи, Царь-Батюшка... Претендент... Последний... Нет-нет, — Первый! Принц... Король... Не губи! Братец отрубился. Под кайфом он.

— Что ты с ним сделал?! — повторил Максим.

— Он у меня на голову слабый, — запричитал Дракон. — Выпили мы, то есть я, бочонок местной дурман-воды. Мне — кайф, а он в осадок выпал... Не губи мудрую голову.

— Ты-то причем? — удивился Максим. — Ну, прострелю я тебе башку. Будет нормальный Протрех Минус Два. Еще мне спасибо скажет.

— Ничегошеньки ты, Рыцарь, не понимаешь!

На глазах у головы-пьяницы вдруг заблестели слезы.

— Я, может, свою жизнь молодую погубил из-за братца, а ты... Как же ему на трезвую голову во всех ваших хреновинах разбираться?! Вот я и страдаю.

Аргумент был мощный... Максим задумался.

— А девок зачем портишь?! — вспомнил вдруг он.

Голова Протреха Минус Один облегченно икнула.

— Невиновен! Клевета...

Максиму показалось, что Дракон хихикнул.

— Я вообще не по этому делу. Мы, Ваше Превосходительство, вообще-то яйцами размножаемся... Хотя и в этом я тоже давно невиновен. От мыслей и пития, так сказать, утратил возможность.

— Господи! — удивился Максим. — Зачем тебе тогда бабы?

— Для куражу, Ваше Высочество! — бодро отрапортовала голова-пьяница. — Сплошное баловство. Я на них дыхну — им кайф... Такое вытворяют — и огня не надо. А мне развлечение.

— Ладно, будем развлекаться дальше, — сказал Максим. — По повелению жены моей Принцессы и по просьбе местного населения я должен совершить сегодня Подвиг. То есть, выпустить из тебя последний дух. Но ввиду твоего полного и безоговорочного раскаяния...

— Не погуби, отец родной! — на всякий случай взвыл Дракон.

— Слушай, козел, — прервал его Максим. — Быстро выползай оттуда да намости веток на спину — я на тебе ехать буду.

— Великий и несравненный... Лучезарный...

— Закрой пока пасть! — скомандовал Максим. — На въезде в селение громко славь меня и проси пощады. Кроме того, показывай... третью шею. И ори, что я только что отрубил тебе голову. Понял?!

Протрех Минус Один проворно выбрался из ямы. Умную голову он старательно поддерживал передними лапами.

К селению они добирались около получаса. Пьяного Дракона все время заносило то в одну, то в другую сторону. Максим сначала ругался, а потом решил, что поверженное чудище по идее так и должно выглядеть.

Под победные крики аборигенов они прошествовали к дому-ракушке, в котором осталась досыпать Принцесса. Она уже ждала их. Стояла на пороге в ночной рубашке от фирмы «Большевичка» и счастливо улыбалась, будто тоже получила большой кайф.

Максим потряс копьем, отрапортовал:

— Ваше Высочество! Враг этих людей повержен и наказан. Отныне — он Ваш преданный слуга.

— И подданный... — вякнул Протрех Минус Один.

— Тихо! — шепнул ему в горячее ухо Максим. — Башку прострелю!

— Прострели, отец! — также тихо попросил Дракон. — Эти рыжие суки... меня совсем не боятся: со вчерашнего дня — ни капли дурман-воды. А без опохмела мне каюк... Прощай, Рыцарь!

И Дракон тяжело и громко рухнул, уронив драгоценную голову ученого брата.

— Повержен, повержен! — заорали аборигены. — Слава Герою!

Не менее похмельный, чем Протрех Минус Один, Максим выпал из «седла» к ногам возлюбленной жены. Она подняла его маленькой, но твердой рукой и увела в дом-ракушку.

Через какое-то время, наверное, ближе к вечеру, он очнулся: еще слабый, но с ясной и трезвой головой. Скорбный вид Принцессы насторожил Максима.

— Радость моя, — позвал он.

И тут состоялся короткий разговор, который чуть, было, не сделал храброго, но несколько несерьезного Рыцаря Ки-ихота трезвенником:

— Ты знаешь, что по нашим обычаям в королевской семье не бывает разводов? — спросила Дульси.

— Я успел тебя бросить? — удивился Максим.

— Нет. Ты не понял... Я могу только остаться вдовой, — пояснила Принцесса. — Но мы то прожили всего пять дней. Понимаешь?!

— Я успел совершить еще, — Максим замялся, подбирая слова, — какой-то подвиг?

— О, да! Ты их много совершил: дважды спас мне жизнь, обрюхатил всех моих Подруг, поверг Огненного Дракона. Наконец, пренебрегая опасностями, ты тащил через пустыню чемодан с подарками и моими ценными вещами.

— Святая правда, — подтвердил Максим.

Он потянулся к Дези, чтобы поцеловать ее, но молодая жена гневно отстранилась.

— Негодяй! — Принцесса заговорила вдруг не на общем языке, а по-русски. — Два часа назад ты тайком влил в глотку этому полудохлому Дракону мои любимые духи!

— Подумаешь, — зевнул Максим. — Не знал, что ты такая мелочная. Я же их не пил... Будем в гостях на Земле — я тебе в Париже ванну от Диора организую.

Принцесса заплакала.

— Кретин! — Она упорно говорила по-русски. — Ты хоть можешь себе вообразить, что ЭТИ духи стоят больше, чем вся твоя Земля и Сатурн впридачу?!

— Перестань! — Максим обнял жену, привлек ее к себе. — Тебе вредно плакать. Наша первая дочь уже растет, и она, кстати, будет совершенно равнодушна к косметике.

— Тупица! — Дульси всхлипнула. — Сколько раз тебе повторять, что дочь у нас будет третьим ребенком?!


ГЛАВА 5


"Только что Изначальный Враг ворвался в мое сознание и, мерзко хихикая, объявил:

— Мое пришествие победно продолжается! Твои воины и миры гибнут повсеместно.

— Чему ты радуешься, маньяк? — спросил я. — Даже самый примитивный стратег знает: нельзя чем-то конкретным завладеть, уничтожив его. Иначе в результате завладеешь Ничем.

Враг вздохнул, как бы жалея меня.

— Вся беда в том, что ты — не Изначальный... Ты сам как-то назвал меня Князем Тьмы. В задаче спрашивается: если это так, то зачем мне столько Света?! До тебя, кажется, дошло, ты внутренне содрогнулся... Запомни: Богу не нужна конкретика, тем более, бессмысленная и расточительная жизнь материи. Будь то звезды, планеты, проявления разума, не говоря уже о прочей протоплазме.

— Неужто ты хочешь сказать, что единственное желание порождения Тьмы — это болтаться во тьме и пустоте и их же пожирать?! А где же поданные или хотя бы зрители?

— Не беспокойся. — Враг снова хихикнул. — Кое-что я оставлю. Тьма без Света не так величава, ты прав. Быть может, я сохраню даже тебя. Ты — дерзкий, и этим мне нравишься.

— А где же обещанное возвращение личности? — спросил я. — Я хочу посмотреть на твой триумф.

— Очень скоро... — заверил Враг и исчез.

Он не знает главного, комплексующий Дьявол! А это еще раз подтверждает, что самозванец Грядущий Бог или безмерно глуп, или безмерно чужд. Впрочем, в данной ситуации это почти равнозначно.

Я, наконец, разрушил все его блокировки своей памяти!

Я проник мыслью во все запрещенные им зоны своего сознания!

Короче: я сам вернул себе душу и память.

Итак, я, несколько старомодный и самонадеянный Король Союза Независимых Галактик, в обличии Тайного Советника решил сам узнать тайну Голубого Рыцаря и проверить сведения о предательстве лорда Мудлака. Я многое узнал, но попал в ловушку, в позорный плен. Для Короля это более чем постыдно.

Но теперь я вновь духовно свободен, и наше настоящее противостояние только начинается. Оно будет очень недолгим. Все намеки Голубого Рыцаря (он же — Изначальный Враг, порождение Тьмы, Дьявол, а с недавних пор и Грядущий Бог-самозванец) говорят о большой войне, которую он навязал всему живому. Потому Я должен вступить в последнюю битву с Князем Тьмы и победить его! Немедленно и навсегда!

Я уже говорил: глупость его безмерна. Он был только что в моем сознании и не понял, что я уже свободен, что я уже — снова личность. Он просто не понимает, что такое ярость и мощь жизни. Он изначально мертв и должен вернуться к своему мертвому началу — к точке, к нулю.

Высокие звезды!

Спасибо Вам за помощь, потому что пока только дух мой живет и побеждает. Я разбудил все органы чувств, и все они говорят: я некая «живая консерва», капсула, защищенная целым коконом силовых полей. Но мне кажется, что живой дух освободит и бренное тело.

И последнее.

Дези, доченька моя! Я не знаю, что с тобой случилось — впервые твоя мысль пробилась в мой кокон и она ужасная. Это было прощание, но я отверг его. Мое подсознание (именно его, получается, так и не удалось заблокировать Врагу) подсказывает: ты жива!

Я люблю тебя, доченька!"


Разборки с Рекой начались на второй день путешествия.

В день их отплытия рыжий Куч в сопровождении кучи депутатов утром явился в порт, чтобы попрощаться с избавителем независимого селения от трехглавого Дракона.

Флот аборигенов состоял их двух десятков плоскодонок и одного старого баркаса, который почему-то обозвали большим противолодочным кораблем.

— Гостю и Избавителю — мой лучший корабль! — приказал предводитель Куч.

Максиму хватило ума проверить подарок предводителя.

Он выгреб на средину речки, и тут “лучший корабль” вдруг стал катастрофически быстро заполняться водой. Максим, матюкнувшись, в пять гребков вплавь добрался к берегу. К этому времени плоскодонка затонула.

Несколько смущенный Куч объяснил, что денег на содержание и ремонт флота не хватает, и с грустью во всем своем облике ткнул ногой в борт не новой, но хорошо просмоленной лодки.

Еще больше проблем возникло с Протрехом Минус Один.

То ли из-за внутренних запасов дурман-воды, то ли «подпитанный» в принципе добрыми и гостеприимными аборигенами, он вдруг заявил, что по состоянию здоровья не может присоединиться к своему победителю и продолжить с ними путешествие.

Максим мысленно с облегчением вздохнул.

Он понимал, что Протрех Минус Один — умница и истинный демократ, но вредный внутренний голос, который он глушил как мог, иногда все же прорезывался и шептал одно и то же: «Пристрели этого ублюдка!»

— Кроме того, — резонно заметил Дракон, — тоннажность вашего корабля не позволяет разместить на нем мои почти что космические силы, не говоря уж о теле.

Аборигены недовольно загалдели. Видно, им тоже не хватало элементарной дурман-воды.

Так как почти все депутаты присутствовали на берегу, предводитель Куч тут же обратился к ним с призывом пересмотреть свои отношения к трехглавому Дракону, учитывая, что де-факто он двуглавый и по сути свой — миротворец.

В результате бурного получасового голосования Протрех Минус Один был сначала признан не Врагом, а Почетным Врагом, затем Инородцем, способствующим процветанию конкретной нации.

На этом голосование как-то увяло.

Очевидно, умную голову Протреха Минус Один похмелье так и не достало, потому что братец его вдруг нестрашно рыгнул огнем и заявил:

— Мне такой статус не подходит! Думайте... Иначе сожгу и вашу деревню, и ваш гребаный флот.

Максим хотел, было, пригрозить хулигану. Но тот вдруг, подхватив безответную умную голову, рухнул на все лапы, чем почему-то привел аборигенов в ликование.

После недолгих совещаний депутаты определили Дракону статус Почетного Гостя.

На том и порешили.

Максим отплыл с Принцессой, пообещав предводителю Кучу, что их Почетного Гостя при первой возможности заберут для дальнейшей службы Союзу Независимых Галактик.

Неширокая и небыстрая река несла их челн на запад.

— Давай подытожим, Макс, — сказала Дульси. — Мы потеряли Кроки, который живет только в своем мире. Пусть. Дальше: мы убили Камнееда своей тупой и прямолинейной иронией. Что касается Пророка...

— Все-таки твоей иронией, моя ласточка, — невозмутимо заметил Максим. — Камнеед погиб. Но он дал жизнь десятку Камнеедиков. Чем не мечта для каменного мудака?!

— И, наконец, я вновь слышала во сне голос отца!

Максим какое-то время хмурил брови, потихоньку поворачивая киль-весло. Затем спросил:

— Дульси, я, по-моему, ни черта не смыслю в женской логике. Как можно говорить сначала о Кроки, Камнееде и Камнеедиках, а уж потом об отце?

— Так же, как и о нашей жизни! — невозмутимо ответила Дульси. — Она, по-моему, уже кончилась. Посмотри!

— Господи Иисусе! — воскликнул Максим, глянув вперед. — Пронеси!

Прямо на их пути торчали черные зубы порогов, о которые с шумом разбивалась вода.

Он схватил Дульси за руку, крикнул:

— Держись!

Однако в последнее мгновение река вдруг как бы выросла, громадная плавная волна перемахнула через скалы и тут же исчезла, оставив наших путешественников в полном недоумении.

— Что это было? — Максим все еще не мог прийти в себя.

— Маленькое чудо. — Принцесса была строга, даже обеспокоена. — Ты попросил помощи у своего бога — и нам помогли.

— Но ведь Бога пока нет, — возразил Максим, направляя лодку ближе к берегу. — У нас общая Вселенная, и я помню ваш Грядущий Завет.

— У Бога много имен, — нравоучительно заметила Принцесса. — В том числе — Женщина. Ты, по сути, обратился к Реке. Вот ее ответ.

— Ты считаешь, что она, как и Камнеед, разумна? — удивился Максим.

— Я ничего не считаю, — ответила Дульси. — У Разума тоже много имен... Именно ты мне рассказывал о разумных проявлениях неживой природы.

Максим подумал, что любая женщина в самом деле проявление природы. Правда, не всегда разумное, но зато всегда непредсказуемое. Своими соображениями он, однако, с женой делиться не стал. Плывем — и слава Богу.

В Реке водилось видимо-невидимо крупной рыбы, похожей на земного толстолобика. Она сопровождала плоскодонку, будто дельфины корабль, тыкалась в борта, высовывала из воды головы.

Дульси сначала опасливо — как бы не хватанули за руку зубами, — стала играть с «толстолобиками», прикасаться к ним, но сколько ни пробовала поймать — ничего не получилось.

Ничего не получилось и у Максима, который решил поймать хоть одного из «игроков» на самодельный крючок.

«Если у разумной Реки такая же разумная рыба, — с тоской подумал он, — то нам придется жрать одни таблетки».

После порогов Река опять несла их плавно и неспешно.

Максим закрепил рулевое весло и решил на ночь к берегу не приставать. Дульси такая идея сначала не понравилась. Потом, поразмыслив, она обронила:

— Ты прав. Надо продвигаться к большой воде.

И добавила с чисто королевской уверенностью:

— А если ночью утонем, то — вместе!

После независимого поселения Куча по берегам Реки не прослеживалось никакой жизни, кроме кустарника и низкорослых деревьев с широкими плоскими кронами — они зеленели на всех ближайших холмах.

Ближе к вечеру путешественники застелили дно лодки палаткой-модулем, прилегли отдохнуть.

Дульси наконец более-менее вразумительно пересказала Максиму те мыслеобразы отца, которые она приняла ночью.

— Теперь я знаю о нем все, — заключила она, едва сдерживая слезы. — Кроме главного: где спрятал отца Голубой Рыцарь и как его освободить.

— ...Я должен вступить в последнюю битву с Князем Тьмы и победить его! Немедленно и навсегда! — задумчиво повторил слова Короля Максим. — Это даже не слова — они ни к кому не обращены. Это сокровенные мысли твоего отца. Значит, у него вызрел какой-то план... Хотя трудно себе представить, чтобы человек, пусть даже Король Союза Независимых Галактик, мог одержать победу над Дьяволом. Ведь Извечный Враг равновелик Богу. Или почти равновелик.

— Ты не знаешь моего отца! — воскликнула Принцесса.

Максим не успел ответить.

Из недр земли, с темнеющих небес, со всех сторон на них вдруг упал оглушительный звуковой удар, лодку чуть не опрокинуло, а затем задвигались берега и холмы, стали вспучиваться и опадать, с треском ломая вековые деревья.

«Землетрясение! Или модель конца света...» — мельком подумал Максим, одним движением заключив испуганную Дези в свои объятия.

Движение холмов и берегов стало угасать, а на горизонте, там, откуда они начинали путь, медленно вспыхнула багровая полусфера с... Москвой наверху.

Это был явно не ядерный взрыв.

Планета-полигон просто выполняла приказ Извечного Врага и таким образом сокрушала гигантскую модель земного города.

Максим понимал, что все это, включая его двойников, всего лишь чуть более эффектное зрелище, чем те, которые подбрасывала людям в фильме его детства планета-океан. Польский коллега отца назвал ее Солярисом.

И все же ему перехватило дыхание, когда на вершине огненной опухоли закачались и рухнули в бездну гордые башни Кремля, а знаменитый бывший дворец съездов вдруг сорвался с места, перелетел через Москва-реку и стал утюжить коробочки зданий. В недра медленного взрыва уже проваливались целые кварталы и улицы, куски Садового Кольца. Очевидно, закипела Москва-река. Из серо-голубой ленты она превратилась в огромный жгут пара. Все рушилось в адскую бездну огня, который так же стал опадать, гаснуть. Буквально через несколько секунд от модели центра Москвы на горизонте осталось лишь алое зарево.

«Там мать и отец... То есть, не настоящие, но все же... Там мои двойники. Чурки и «настоящие». Как же он сказал, тот, встречный? «Нам больно, зато мы умные...» Почему умным всегда должно быть больно?!»

Максим со стоном опустился на дно лодки, прикрыл глаза.

Вскоре тихие ласки Дези, которая во время светопреставления не проронила даже слова, согрели его сердце. Так же молча он приник к жене. Впервые без мальчишеского вожделения, но с непонятным томлением духа. Дух требовал слова. Именно того, которое Максим на заре своей слегка беспутной юности зарекался когда-либо произносить.

Оно, пробиваясь изнутри, корежило тело, наливало его стальной мужской силой, заставляло нападать на другое, безмерно сладкое и тоже воинственное тело, сушило язык и губы, пока наконец благодарно не пролилось:

— Любимая...


...

Они проснулись от гнетущего ощущения абсолютной тишины и покоя.

— Где мы? — Дульси ошалело вертела головой.

По обе стороны от лодки вздымались крутые скальные склоны, поросшие темно-зеленой травой. Сама же лодка стояла на песчаной проплешине среди россыпи валунов.

— Какой-то каньон, — пробормотал Максим, потягиваясь и зевая. — А где же Река?

Он выбрался на мокрый, плотный песок, осмотрелся.

Пейзаж был угрюмый, даже грозный, но Максим все еще жил прошедшей ночью, безумными ласками Дези, которая, наверное, только сегодня наконец почувствовала себя настоящей женщиной.

— Даже если это дорога в Ад, — беспечно заявил он, — то мне здесь все равно нравится. Особенно — с тобой, и особенно — ночью. С тобой мне даже в Аду сущий Рай.

— Что-то ты утром слишком сладко запел... — Принцесса тоже выбралась из лодки, подошла к скальной стене, потрогала мокрую траву. Затем, погуляв среди занесенных песком валунов, вернулась к лодке, стала собирать вещи.

— Что ты делаешь? — удивился Максим. — Мы что: опять пойдем пешком?

— Я по суше не умею плавать, — ответила Дульси. — На скалах, кстати, растет не трава, а водоросли. Это не старый каньон, а русло нашей Реки, мой пылкий муж. Ее дно. Она приревновала ночью и ушла. Так поступила бы на ее месте любая гордая женщина.

— Бред! — Максим начал злиться. — Вот так взяла и ушла? Вместе с моими «толстолобиками»?

— Вместе с твоими «толстолобиками».

— Я ее сейчас верну! Если каждая сексуально озабоченная дура начнет творить все, что ей вздумается...

— Полегче, милый! — прервала его Принцесса. — Ты можешь накликать беду.

— Плевать! — Максим взобрался на большой валун, закричал, не зная в какую сторону обращать голос: — Слушай, подружка, где ты там?! Возвращайся! Я буду паинькой. Буду нырять в тебя, плавать... Только вернись!

— Перестань кривляться, — сказала Дульси. — Гордые женщины никогда не возвращаются! Пошли, мой Рыцарь...

После полудня, едва живые, они увидели, что берега Реки заметно раздаются вширь, становятся не такими крутыми. Еще часа через два они вышли на берег моря. Оно было холодным и неприветливым, злой ветерок загибал пенные гребешки волн. Ни намека на остров, тем более — «реализатор» нуль-транспортировки.

— Все — я труп! Бедные мои ноги!

Принцесса со стоном опустилась на песок. Максим, бросив модуль и остальную поклажу, присел рядом.

— Идальго Ки-ихот, муж мой, — Принцесса так устала, что едва говорила: — Я сказала тебе, что Случайных Рыцарей не бывает. Но я столько дней напрасно жду от тебя хоть крохотного Подвига, что даже в мое верное сердце начинают заползать сомнения.

— Перестань выпендриваться! — Максим отшвырнул желтый чемодан, на котором собирался устроить Дульси. — Я тащу все вещи...

— Защищаю тебя и стараюсь угадывать каждое твое желание... — продолжила Дульси. — Все это так. Но все это на уровне рефлексий... Мне надоели приключения, и я хочу, чтобы мой муж наконец воспользовался еще одним органом — головой.

— Ну, ты даешь! — начал, было, Максим и поперхнулся словами. Догадка была слишком невероятна.

— Ты хочешь сказать, что знаешь, как нам выбраться из этого дерьма?

Дульси молчала.

— Может, ты еще раньше знала, с самого начала?

Принцесса потупила взор:

— Жена Рыцаря не должна мешать его самовыражению. Иначе, как он совершит положенные ему подвиги?

— У меня едет крыша, — простонал Максим. — Я тебя могу тут еще год водить! Говори скорее, что делать.

— Обратиться к разуму. Если твой молчит, вспомни о друзьях. Например, о Джинне-недоучке.


КНИГА ПЯТАЯ


ГРЯДУЩИЙ ЗАВЕТ