Geum.ru

Виктор Кривопусков

Вид материалаДокументы

Содержание


Мятежный карабах
Из моих архивных папок
Краткая историческая справка о нагорном карабахе
Подобный материал:
1   ...   34   35   36   37   38   39   40   41   ...   46


— Мы добровольно присоединились к России, — говорили мне шаумяновцы, — когда азербайджанской государственности тут и духу не было. А теперь Советская Армия служит у турков-азербайджанцев в наемниках, отнимает у нас кровные земли, освобожденные русскими войсками 180 лет назад. Не может же быть, чтобы Ельцин этого не понимал и не прекратил оккупацию земель армянского Карабаха.

БУЗЛУХ


В недавно освобожденное от азербайджанцев село Бузлух мы с Романом Арустамяном приехали золотым солнечным утром. Осень в том году наступила рано, и на полях крестьяне уже вовсю убирали картофель. Но в ближайших окрестностях фронтовых сел людей было почти не видно, а неубранные поля смотрелись сиротливо. Роман с горечью


[стр. 293] Мятежный Карабах


заметил, что убирать урожай стало некому. Большинство жителей депортировано еще в мае — июле, а тех, кто остался в Шаумяновске или других селах района, единицы.


Старинное армянское село Бузлух появилось на склоне пологой горы. Сразу же за мостком над высохшим ручьем, мы увидели обгоревший остов грузового автомобиля. На улице, по которой мы ехали, тянулись разрушенные взрывами и сожженные дома. А то, что уцелело, зияло пустыми окнами и дверными проемами, стены же были щедро испещрены пулями, осколками снарядов и гранат. На опаленных яблоневых и грушевых деревьях еще держались кое-где сочные плоды. Улицы пустынны. Ни живой души, ни живности. В начале крутого подъема мы остановились. Здесь в одном из сохранившихся домов разместился штаб отряда самообороны.


К нашей машине сразу вышло с десяток вооруженных мужчин в камуфляжной одежде без знаков различия. Все были бородаты, у некоторых на голове — повязки. Глаза воспалены, видимо, от усталости и бессонницы. Они радостно приветствовали Романа, некоторые даже обняли его. Он представил меня, передал привет от Шатена. Все как-то сразу подтянулись, посуровели. Заговорили по-армянски. Роман тут же сказал, что невежливо говорить в присутствии русского гостя на языке, которого он не знает. В ответ на замечание один из стоявших рядом со мной заявил:


— Ничего себе гость, да тут же целый подполковник милиции! Не разведчик ли часом?


Роман с укором пояснил, что Шатен не мог прислать к ним чужого человека. Опять заулыбались. Стали спрашивать, когда Шатен приедет, а то, мол, соскучились. Роман взял за руку самого высокого и широкоплечего, отвел в сторону, коротко что-то сказал. Тот согласно кивнул головой. Как позже выяснилось, это был командир отряда. По-армянски прозвучала короткая команда. Разговор сразу прервался. Рядом с командиром осталось два бойца, остальные пошли выполнять его поручение. Фамилии командира, как, впрочем, и других бойцов самообороны, у меня в дневнике нет. Не потому, что не запивал. Хотел. Намеревался. Но командир вежливо сказал, что достаточно того, что зна-


[стр. 294] Виктор Кривопусков


ет, как меня зовут, и где я служу. Живыми будем, может, встретимся, тогда, товарищ подполковник, по «Сей форме представлюсь. Л ведь мог своим именем гордиться. По рассказам Романа, парень — герой, один из талантливых сподвижников Шатена. За плечами был не один бой и впечатляющие победы, освобожденные от азербайджанцев армянские села. Но время было очень уж суровое. Так и остался у меня командир без фамилии.


Мне показали село и боевые укрепления вокруг него, скупо, но обстоятельно рассказали о последних событиях. На каждом доме остались следы недавнего боя. И не только боя — недоброй рукой хозяйничали здесь захватчики. Дома внутри разграблены, разрушены. В центре села старинный, вросший в землю одноэтажный кирпичный дом. Вырванная входная дверь лежала невдалеке, окна разбиты. Но самое впечатляющее: книги! Они свалены и разбросаны вокруг. Большинство обгорелые, облитые какой-то желтой жидкостью, засыпаны аммиачной селитрой. В дальнем углу устроено отхожее место. Поднимаю с земли одну из растерзанных книг. Надо же! Аркадий Гайдар. «Тимур и его команда». Другая — на армянском языке, от нее осталась треть обугленных страниц. Отчетливо виден год: 1928. Книги на армянском, русском, азербайджанском, фарси, английском. Всё! Библиотеки нет!


Десятки, а может, и больше лет в этом маленьком горном селе скрупулезно собирались богатства человеческой мысли, а восторжествовала в одночасье — разрушительная тупость конца XX века. И где? В одной из самых просвещенных и читающих стран мира. Кто сделал это? Чей приказ? Где воспитывались и учились эти люди? Неужели с кем-то из них мы встречались, обменивались дружескими словами, делили хлеб-соль? Невозможно представить!


Почему же невозможно? В моей памяти январь 1986 года и десятидневная война в Адене — столице Йеменской Народно-Демократической республики? Там за моим новогодним столом сидели лидеры социалистической молодежной организации молодые офицеры-политработники армейских и правоохранительных структур вместе со своими многодетными семьями. В праздничном порыве они клялись друг


[стр. 295] Мятежный Карабах


другу в вечной дружбе, призывая в свидетели самого Аллаха. Но через тринадцать дней в разгоревшейся войне за власть родоплеменная принадлежность и клановость развели их по разные стороны баррикад. Недавние друзья в отношении друг к другу отличались животной жестокостью, изощренностью в пытках и надругательствах над ранеными и погибшими, вандализмом к культурным ценностям. Как же все похоже.


Идем дальше вдоль добротной ограды. За ней — воронка от снаряда и большой дом без крыши. Снесло взрывной волной. А на металлических воротах зеленой краской крупная надпись: «Абдурахманов Мамед. Дом продан, просьба не входить!» Надпись практически каллиграфическая, даже со знаками препинания.


Чуть выше домов вправо уходит дорога на кладбище. Взгляд упирается в сплошные развалины. Большинство погребений разорено, свежие могилы вскрыты и обобраны, вокруг —обломки от гробов, гробницы разбиты, надгробных плит нет. Всюду следы надругательства и вандализма. Сердце буквально леденеет при виде этой картины. Останавливаемся у подножья горы, пьем родниковую воду. Вкусная, благодатная, бодрит. Говорят, она очищает. Вспоминается вода из трех кранов в Степанакерте. Очень похожее состояние. Командир ведет в боевые порядки. На небольшом плато у горного обрыва здание сельской школы с большим садом. Половины крыши нет, снесена артснарядом. Идем по окопам, отрытым в скальном грунте в полный рост. Бойцы при виде нас молча встают, мы жмем им руки. Настоящая передовая. Огневые точки. Командир просит меня снять очки. Я снимаю, протираю платком и вновь водружаю их на свое место.


—Да вы что, товарищ подполковник, не поняли меня, — с укором говорит командир, — здесь же стреляют.


— При чем тут мои очки, командир, сейчас-то не стреляют? — удивляюсь я.


За спиной слышу смешок бойцов самообороны.


— Да снайпер азеровский на соседней сопке. Можно, командир, покажу подполковнику эксперимент? — спросил молодой боец лет не более восемнадцати.


— Давай, показывай, — согласился командир.


[стр. 296] Виктор Кривопусков


Парень легко выпрыгнул на внутреннюю сторону окопа, быстро нашел яблоневый сук с привязанным к нему бутылочным стеклышком, вернулся в окоп. Командир усмехнулся: домашняя заготовка. А еще безусый парень, чувствовалось, подражая кому-то, стал отдавать нам распоряжения. Приказал отойти в правую часть окопа, пригнуть от греха подальше головы, следить за стеклышком на палке. Сам прошел несколько метров влево, чуть присев, поднял над окопом палку со стеклышком. На солнце стеклышко стало давать блики. Не успел юноша сделать второго движения, как мы услышали негромкий треск стекла и увидели осколки, посыпавшиеся на плечи экспериментатора, который с довольным видом, пригнувшись, подошел к нам.


— А можно азеровскую батарею разбудить? — парень с искренней готовностью посмотрел на командира, а на меня с надеждой на поддержку.


Тут уж я не выдержал и стал возражать. Сказал, что не стоит рисковать. То, что на сопредельной сопке стоит орудие азербайджанцев, я не сомневался. А как звучат артиллерийские разрывы, досыта наслушался во время ночного артобстрела Шаумяновска. Командир задумчиво переводил взгляд с меня на своего бойца. В нем, очевидно, боролось два чувства. Одно—не потворствовать мальчишеской лихости. Другое — показать московскому подполковнику, что здесь настоящая передовая. И если сейчас нет обстрела, то это не значит, что его не будет в любой момент. В то же время ему, конечно, хотелось продемонстрировать, что он командует бывалыми, обстрелянными бойцами, готовыми защищать свою землю. Впрочем, он быстро справился с соблазнами и лишь поощрительно похлопал молодого соратника по плечу.


Мы вновь вернулись к роднику. Селя рядом на отполированных бревнах. Все внимание было обращено на командира. Я задавал вопросы, он спокойно отвечал. Чувствовалась хорошая армейская закалка. Как командир он ничего не просил. В его словах не было ни безысходности, ни излишней самоуверенности. Село Бузлух, как и Эркедж, и Манашид теперь первая линия обороны Шаумяновска и всех армянских сел района. Только линия обороны. Есть удовлетворение, что вернули свои села. И теплится надежда, что


[стр. 297] Мятежный Карабах


эта победа, наконец, привлечет внимание руководителей государства, и они наведут порядок, дадут людям спокойно жить и работать на своей земле.


Незаметно истекло время пребывания на шаумяновской земле. Площадка, где ожидает меня вертолет, находилась на небольшой плоской террасе, над развалинами старинной армянской крепости, которая до сих пор величаво стоит над рекой Инджа напротив высокой горы Мров. Я вновь вспоминаю, что именно здесь 180 лет назад исполнилась мечта армян Карабаха о воссоединении с Россией.


Ловлю себя на мысли, что один вопрос я в Шаумяновске так ни кому не задал, хотя он много раз готов был слететь с моих уст:


«А стоит ли таких мук и лишений это смертельное противостояние? Надо ли держаться карабахским армянам за свой клочок гористой земли? Наше государство велико и немало примеров, когда прозорливые сограждане, заблаговременно и удачно продав жилье и имущество, благополучно перебрались в тихие и мирные города и села великого Советского Союза. Благодаря врожденному трудолюбию и другим талантами они и сейчас преуспевают. Но есть и другой печальный пример. Вынужденно и практически бескровно армяне покинули родные дома в Нахичевани...


Не повернулся у меня язык задать этот вопрос и правильно сделал!


Как только наш УАЗик поднялся к месту, куда я вчера приземлялся, стало ясно, что к отлету вертолета мы явно запаздываем, лопасти машины набирали обороты. Правда, люк еще не был закрыт. Вертолет атаковала многочисленная толпа желающих улететь в Ереван. Два-три человека, держась за что-то внутри, пытались втиснуться в его чрево. Их буквально утрамбовывал прикладом автомата АКМ-74 мужчина громадного роста, с плечами на всю ширь вертолетного люка. Неподалеку возбужденно прохаживался и поглядывал в нашу сторону Шатен Мегрян. Роман занервничал. Он отвечал за мой своевременный отлет в Ереван. А ведь мы с Шатеном еще должны были обменяться впечатлениями. Но тут видно не до протокола. Вылетев пулей из УА3ика, я оказался в руках Шагена:


[стр. 298] Виктор Кривопусков


— Быстрее в вертолет. Он прибыл раньше, чем ожидали, хотя хорошо, что вообще прилетел. Думали уже отправлять его без вас. Разговоры потом. Роман мне все перескажет. Желаю удачного полета. Буду ждать от вас хороших вестей. До новых встреч.


С этими словами Шаген крепко обнял, взял меня в охапку и стал проталкивать через толпу к люку вертолета. Шаген крикнул громадному охраннику:


— Забирай, дождались!


Тот схватил меня под мышки, легко приподнял над головой, приставил к спинам мужчин в камуфляже, все еще пытавшихся силой втиснуться в вертолет, уперся в меня ногой и, как мощным прессом, вжал вместе с ними в салон, тут же придавив дверью. За спиной проскрипела задвижка. Я оказался между человеческими телами и стенной борта, буквально сплюснутым, даже ногами не касался пола, завис и не мог видеть, сколько пассажиров в вертолете. Главной задачей было, попытаться хотя бы чуть-чуть пошевелить рукой, ногой, головой, а лучше — туловищем. По опыту я знал, потом в воздухе будет легче. Свистящие звуки вертолетного винта стали громче. Перегруженная машина тяжело, будто переваливаясь с бока на бок, двинулась вперед. Словно самолет, вертолет разбежался и сначала практически соскользнул с края террасы вниз, к реке Инджа, навстречу вечно заснеженной вершине горы Мров, но потом постепенно стал выбираться наверх. Стало чуть свободнее, мои ноги почувствовали опору. Я понимал, что из-за перегрузки маневры у летчиков явно ограничены, миновать ущельями азербайджанскую территорию не удастся. Полет, видимо, будет проходить по прямой линии, над центром азербайджанского районного городка Кельбаджар. Это самая широкая северная часть коридора, отделяющего Карабах от Армении. И она, вроде, безопаснее, зенитные установки стоят лишь по периферии границ азербайджанского района. Через какое-то время по вертолету пронесся общий вздох облегчения! Пронесло! Значит мы уже над территорией Армении. Впереди Ереванский аэропорт «Эребуни» — воздушные ворота жизни Карабаха и ждущая меня сутулая фигура Зория Балаяна.


Главная | Форум | Алфавитный указатель


Виктор Кривопусков

МЯТЕЖНЫЙ КАРАБАХ


Содержание | Обложка, титульные листы | Введение | I | II | III | IV | V | VI

Фотографии: 1 2 3 | Содержание (как в книге) | Концевой титул


[стр. 299 ]

ИЗ МОИХ АРХИВНЫХ ПАПОК


[стр. 300]


Заканчивая свои документальные записи, я подумал, что книга «Мятежный Карабах» будет неполной, если я не представлю читателю хотя бы одну из моих «архивных папок». В начале книги я рассказал об их содержимом. В папке с надписью «Карабах» хранятся листовки, приказы, письма, доподлинные документы, вырезки с острыми газетными и журнальными статьями соседствуют с энциклопедическими материалами, которые позволяют и теперь зримо представить ушедшее время. Я и теперь перечитываю эти материалы со щемящим волнением и неослабевающим интересом.


Думаю, они помогут читателю почувствовать атмосферу, настроение тех дней и месяцев. Именно там, в Карабахе. Что-то объяснят, а что-то и дополнят в моих «Записках». Передадут документально то трагичное, страшное, несправедливое время, которое мы переживали! И то, сколько в нем было мужества, верности, веры, готовности насмерть стоять за свои принципы, свою Родину, свой народ.


[стр. 301]

КРАТКАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА О НАГОРНОМ КАРАБАХЕ


I.Карабах с древних времен до присоединения к России


Первые сведения в политической истории о Нагорном Карабахе (традиционное древнеармянское название «Арцах») содержатся в клинописных памятниках Ванского или Араратского царства VIII века до нашей эры. Арцах с обширными прилегающими к нему равнинами был частью исторической Армении —династий Ервандидов (IV — II вв. до н.э.), Арта-шесидов (II в. до н.э. — I в. н.э.), Аршакидов (I — IV вв. н.э.). В 301 году нашей эры, за 12 лет до Византии, усилиями первосвященника Григора Просветителя армянский народ первым в мире принял христианство в качестве государственной религии. Арцах стал одним из крупных очагов распространения идей христианства, значение которого неизмеримо возросло с основанием в IV в. самим создателем армянского алфавита Месропом Маштоцом в одной из раннехристианских церквей — церкви Амарас первой армянской школы. В IX веке Армения распалась на три царства, одним из которых стала армянская область Сюник.


В X—XIII веках наибольшей популярностью у Арцаха пользовалось название Хачен (от армянского—крест). Это наименование присутствует в многочисленных памятниках эпиграфики. В византийских и персидских источниках Арцах назывался Хаченом именно потому, что в нем проживали армяне. В мире христианского православия (Византия, Грузия, Россия) армян называли «хачецарами» от соответствующего производного армянского слова.


В 1242 году Арцах (Хачен), как и вся Армения, был разорен татаро-монгольскими полчищами. Во второй половине XIV века Арцах завоевывается Тамерланом. Следующие два века Арцах страдает от разорения тюркскими кочевыми племенами, которые постепенно заселяют и захватывают его равнинную часть. Именно в этот период в Нагорной части Арцаха армянам удается сохранить относительную самостоятельность и независимость с названием Нагорный Карабах. Новое название тюркского происхождения и означает Черный сад. В Карабахе устанавливается своеобразное административно-политическое


[стр. 302] Виктор Кривопусков


правление, которое в исторической науке называлось мелик-ством. Армянские меликства — полунезависимые княжества, признаваемые некоторыми державами самостоятельными государствами, вели непрерывные войны против персидских и турецких завоевателей. С конца XV века вся Армения становится персидской провинцией. В 1639 году западную часть Армении завоевал турецкий султан, а восточная часть вместе с Карабахом — осталась по-прежнему за шахской Персией.


На политическую ситуацию Нагорного Карабаха неармянские этнические народности стали влиять лишь с начала XVIII века. Как свидетельствуют данные XVI века, двадцать четыре курдских рода и кочевой тюркский племенной союз «отуз-ики» (тюрк., «тридцать два») заселяли район Карабахской низменности. В середине XVIII века тюркское племя дживаншир во главе с предводителем Сарынджалы Панах при поддержке Персии вторглось в предгорные и горные районы Карабаха, захватили Шошскую (Шуши) крепость и утвердились в нем в качестве правителей (ханов). Карабахское ханство просуществовало вплоть до присоединения Карабахского края к России.


В это время карабахские армяне первыми в Закавказье в целях борьбы за свободу и гарантии национальной независимости обращаются за помощью к «христианским» державам Европы и особенно к России. Народ Армении, окруженный с востока, юга и запада, угнетаемый и истребляемый мусульманским миром, естественно, осознавал, что ему необходимо объединиться с сильным христианским народом. На помощь с севера от православной Иверии (Грузия) рассчитывать не приходилось. Она сама изнемогала от непосильной борьбы с теми же мусульманскими странами. И только за Кавказским хребтом возникало сильное православное государство, одолевшее татаро-монгольское иго, распространившее свои владычества до устьев великой реки Волги и берегов Каспия.


Несмотря на то, что сношения армян с московским государством путем торговли начались с давних времен и росли с каждым столетием, их прорусские устремления стали устойчиво воплощаться лишь в XVII веке. При царе Алексее Михайловиче нравственная и материальная связь армянского и русского народов стала скрепляться царскими указами. Петр Первый в ответ на несколько депутаций карабахских меликов (князей), просивших его заступничества, впервые определил отношения двух христианских народов с политической точки


[стр. 303] Мятежный Карабах


зрения, предвидя перспективные роли России в судьбах Армении. Карабахские мелики заключили с Петром Великим военный союз, заверив, что «будут твердо стоять на страже самых южных российских границ». Однако русский поход в Закавказье завершился лишь взятием Петром Первым Дербента. Овладение северными провинциями Персии тогда не состоялось, у империи на него не было достаточных сил. Но политическая связь армян с Россией возрастает. Петр Первый поощрял переселение армян в российские пределы. В указе 1723 года, призывающем армян на жительство в Россию, обещалось: «Честный армянский народ содержать в особливой милости...Мы не только их купечество защищать повелели, но еще для вящей прибыли и пользы некоторыми особливыми привилегиями снабдевать и всемилостивейше жаловать будем». Существует обширная дипломатическая переписка карабахских меликов и армянских католикосов (высших священнослужителей армянской церкви) с императрицами Екатериной I и Екатериной II, князем Г.А. Потемкиным, императорами Павлом I и Александром I.


Екатерина II писала князю Потемкину: «Мы даем дозволение выходцам из-за Кавказских гор селиться и признаем за полезное основать города для армян». С тех пор существуют районы компактного проживания армян в Краснодарском и Ставропольском краях, в Астраханской, Волгоградской, Ростовской и других областях России, в Николаевской, Херсонской, Одесской областях Украины. В 1921 году, например, большой составной частью в город Ростов-на-Дону влился бывший армянский город Новый Нахичевань, образованный в 1778 году на правом берегу реки Дон по Указу Екатерины II, и где армяне — вторая по численности «городская» нация. В нескольких километрах на юго-западе от города Ростова-на-Дону расположен сельский Мясниковский район, населенный армянами.


С 1804 по 1813 год Россия при поддержке большинства армянского населения вела войну за освобождение от власти Персии Нагорного Карабаха и ряда других восточных армянских земель. Примечательно, что даже в самые трагические периоды Отечественной войны с Наполеоном в 1812—1814 годы, император Александр I не стал отвлекать с русско-персидского фронта ни одного солдата.


12 октября 1813 года в Гюлистанской крепости (село Полистан Шаумяновского района Азербайджана) между Российс-


[стр. 304] Виктор Кривопусков


кой империей и шахской Персией был подписан Трактат о завершении русско-персидской войны 1804 — 1813 гг. По этому договору к России вместе с Карабахскими меликствами перешли шесть других восточно-армянских провинций, а также Гянджинское ханство с мусульманским населением. Чуть позднее российскими провинциями стали Бакинское, Шакинское, Ширванское и Талишское мусульманские ханства.


10 февраля 1928 года, по Туркменчайскому договору, завершившему вторую русско-персидскую кампанию (1926-1928 гг.), к России перешли восточные земли Армении в составе Ереванского и Нахичеванского ханств и Ордубадского уезда. Присоединение к России всех восточно-армянских земель было завершено.