Индустриальная революция

«Созданный Томасом Ньюкоменом в 1705 году паровой механизм для осушения шахт был крайне энергозатратен, однако в Англии, где мало рек и от водяных мельниц не было особого толку, владельцы мануфактур с энтузиазмом ухватились за идею использовать силу пара. В 1764 году талантливый самоучка Джеймс Уатт, нанятый техником в лабораторию университета Глазго, усовершенствовал машину Ньюкомена. Его большой удачей стало то, что нашелся богатый коммерсант с воображением по имени Мэттью Боултон, который вложил огромные деньги в «раскрутку» нового изобретения. Ему-то и принадлежала счастливая маркетинговая идея – мерить мощность новой машины в лошадиных силах (причем за единицу была принята не средняя животина, а тяжеловес). Внедрение паровой машины в промышленное производство привело к индустриальной революции в Англии» (Сергей Иванов, историк) «Итоги» 2000, № 46, с. 6

«Шесть человек были поставлены на молотьбу цепами, и одновременно с ними начали работу механические молотилки. После часа работы сравнили результаты:

Шестеро молотильщиков с цепами…. 36 литров пшеницы

Бельгийская молотилка……………… 150 литров

Французская молотилка……………… 250 литров

Английская молотилка……………….. 410 литров

Американская молотилка…………….. 740 литров»

(Эрнест Богарт, американский экономист, о соревновании молотилок

на Парижской выставке 1885 г.)

« Паровая машина поистине потрясла современников. Сила пара ярче всего воплотилась в образе локомотива: железная дорога приобщала людей к технике и рождала у них чувство нового времени. … Американский историк экономики Роберт В. Фогель рассчитал, что индустриализация в США, если бы она была основана на проектах строительства каналов, могла добиться тех же результатов, что и в случае ставшего уже легендарным строительства железных дорог. Но такой «количественный» подход игнорирует качественные признаки, и прежде всего колоссальное гипнотическое воздействие железной дороги на человека. …

Паровая энергия охватывала лишь ограниченные жизненные и экономические пространства, пока ее можно было передавать лишь с помощью зубчатых колес и приводных ремней. Для вездесущности паровой энергии понадобилось бы много маленьких паровых машин. Какое-то время казалось, что развитие идет именно в этом направлении, но рост цен на уголь сделал эти мини-машины нерентабельными.

Ситуация изменилась после того, как начало свое шествие электричество, точнее говоря – пригодный для силового привода переменный ток высокого напряжения. Ряд сенсационных выставок ознаменовал в 1880–1890-х годах прорыв в области использования электрического тока для освещения и приведения в движение машин. Сильнее, чем когда-либо прежде, техника представилась волшебным миром невидимых сил и ярких эффектов. Тогда-то и возникло целостное представление о технике, как связующем и вездесущном творении, и о техническом прогрессе, как о бесконечном явлении»

(Иоахим Радкау, немецкий историк)

Транспорт

«На Рождество 1801 года англичанин Ричард Тревитик на изготовленной им паровой коляске перевез в Корнуолле первых пассажиров. Именно с этой даты надо, видимо, отсчитывать автомобильную эру. …………..

Создатель автомобиля Тревитик построил и первый рельсовый локомотив. Когда его испытывали в 1804 году на рельсах для шахтных вагонеток в горняцком поселке Вилам под Ньюкаслом, на это диво, среди прочих, пришел посмотреть малограмотный шахтер Джордж Стефенсон. Зрелище так потрясло его, что он загорелся мечтой построить большой паровоз – и в 1814 году добился своего, действительно став создателем британского железнодорожного транспорта»

(Сергей Иванов, историк)

«…То, что мы называем промышленной революцией, вряд ли вообще имело бы такой размах, если бы, скажем, ввоз в Англию хлопка отставал от возросших потребностей прядильных фабрик. Технический переворот мог быть и вовсе удушен в зародыше. …

Первые паровые двигатели имели малую мощность, требовали много угля и частых заправок. Они были неудобны для судов дальнего плавания. …Реальны прорыв состоялся, когда ливерпулец Альфред Холт построил суда с компаунд-машинами: они работали при гораздо более высоких давлениях пара… «Агамемнон», первый из трех судов его компании в 1866 году отправился вокруг мыса Доброй Надежды в Шанхай за китайскими шелками, фарфором и чаем. … Владельцы парусных судов, не желая уступать, взяли на вооружение элегантные и быстрые клиперы, капитаны которых прекрасно использовали силу ветра. От острейшей морской конкуренции выиграли не только пассажиры на Западе, но и жители Востока, благодаря притоку капиталов. Цейлон (Шри-Ланка), например, вскоре стал крупнейшим экспортером чая… Новая Зеландия начала экспортировать баранину, начав с 8000 туш в 1882 году и доведя эту цифру до 1,9 миллиона туш 10 лет спустя. …

Самые оживленные пути сообщения пролегали между Европой и Америкой. В одну сторону текли потоки переселенцев и промышленных товаров, в другую – сырье, продовольствие, особенно пшеница, которой засевались целинные земли, осваивавшиеся по мере строительства железных дорог и перемещения границ все дальше на запад. С ростом грузопотоков цена перевозки снижалась с фантастической скоростью.

Дешевый импорт переключил использование дорогих земель Европы с производства зерновых на производство скоропортящихся фруктов и овощей… Доставка молока цистернами по железным дорогам улучшила снабжение городов…. Подешевела одежда. В 1896 году положение английских наемных работников улучшилось примерно наполовину по сравнению с 1875 годом. За счет увеличившегося дохода улучшилось питание и одежда. Недавнее социальное завоевание – короткий рабочий день по субботам – способствовало тому, что люди смогли посещать мюзик-холлы, возникшие в то время, или спортивные зрелища… Стол наемных работников становился все более разнообразным. Скоростные морские перевозки позволили дополнить фруктами растущее внутреннее производство. Варенье появилось почти на каждом столе. К 1905 году два-три банана стоили не больше пенса. …

В конце XIX века в наземном транспорте произошло самое значительное с момента появления паровозов открытие. Ныне оно воспринимается обыденно, но не следует забывать, что это был первый вид личного транспорта, который мог себе позволить простой человек, поскольку здесь не требовалось ни тяги, ни мотора. Речь идет о велосипеде… Вначале он стоил дорого, но 10 лет спустя цена его резко упала… С появлением проката и комиссионной продажи велосипеды вошли в быт простонародья – для поездок на работу, в школу, в магазин, на природу.

Другие изменения касались новых источников энергии и вначале имели целью заменить гужевой транспорт… К концу XIX века число лошадей на транспорте во всем мире возросло до такой степени, что по объему потребляемого продовольствия они стали конкурировать с людьми… О числе лошадей в Европе мы можем только догадываться, но известно, что в США их было около 30 миллионов. Задолго до 1900 года было уже ясно, что замена лошадей механизмами обещает большой выигрыш…

Зародившись в США в конце 1880 года и распространившись по всему миру, трамвай расширил действующие линии конки ускорил движение. Более быстрые и вместительные трамвайные вагоны освещались в ночное время, и проезд в них стоил дешевле; трамваем пользовались все слои общества, но особенно удобен он был для бедноты.

…Многие трамваи все чаще стали заменяться более маневренными автобусами, так как двигатель внутреннего сгорания стал настоящим лидером в споре с гужевым транспортом. …

Америка начала производство более качественных и дешевых автомобилей в 1904 году. Признанным лидером здесь стал Генри Форд. Большинство семей в Соединенных Штатах, где покупательная способность населения была выше, чем у европейцев, обзавелись автомобилями к началу 1920-х годов, но в Европе до 1950-х годов автомобилистами оставались в основном представители среднего класса, хотя рабочая аристократия уже в 1930-х годах освоила мотоциклы, в том числе с коляской. При этом каждый мог позволить себе поездку на автобусе. …

Потребность в овсе и сене сменилась спросом на нефтепродукты. С конца Гражданской войны США лидировали в этой области, затем на передний план выдвинулись скважины Каспийского региона России, к началу века добывавшей 13 миллионов тонн. К 1939 году добыча нефти в России [СССР] утроилась, а в США возросла более чем в 20 раз. В разных регионах мира появились новые центры нефтедобычи, среди них выделялась Бирма и, что особенно важно, государства Ближнего Востока. Доставка нефти в еще большей степени стала зависеть от железных дорог и судов.

Возник целый индустриальный комплекс, включающий не только нефтепереработку и сборку автомобилей, но также сеть автозаправочных станций, ремонтных и торговых предприятий, не говоря уже о дорожном строительстве. Новые профессии привлекали молодежь, тогда как старое поколение, привыкшее к природе и работе с живыми существами, а не с грязными и бездушными машинами, все более уходило со сцены»

(Тео Баркер, американский историк)

Транссибирская магистраль

«Проложенная в рекордно короткие сроки, Великая Сибирская магистраль, резко изменила устоявшиеся представления о труднопреодолимых восточных просторах. За полтора десятилетия стальные рельсы между Челябинском и Владивостоком прорезали 7416 километров: таежные пространства, сплошные болота, степи, вечную мерзлоту. Были пробиты десятки горных тоннелей, возведены мосты через Обь, Енисей, Иртыш и несметное число других больших и малых рек»;

«Показателем изменившегося под влиянием магистрали отношения к возможностям и перспективам освоения Сибири стала отмена в 1899 году сибирской ссылки. Перемена в общественном сознании следующим образом была отражена в одном из очерков: «Когда свист паровоза разогнал мрачную, дикую легенду о застланных снегом сибирских равнинах, тишину которых нарушал только вой волков да звон цепей каторжников, перед глазами человечества открылась великолепная страна, в скором времени обещающая обратиться в житницу Старого Света»;

«Материалы о строительстве Великой Сибирской железной дороги были представлены на проходивших в конце XIX века Всемирных выставках, выражавших апофеоз достижений индустриальной цивилизации. В 1893 году на Колумбовой выставке в Чикаго отмечался символический факт почти полного совпадения по времени празднования 400-летия открытия Америки и начала сооружения Великого Сибирского пути, призванного приблизить Старый Свет к Новому. …

Русская и зарубежная печать восторженно писала о том, что Сибирская магистраль превзойдет не только Канадскую, но и Тихоокеанскую железную дорогу между Сан-Франциско, Чикаго и Нью-Йорком. В результате из любого европейского города можно будет проехать прямым железнодорожным путем до Тихого океана в два-три раза скорее и дешевле, чем морским путем вокруг Индии. …

Наибольшие надежды на освоение еще никем не занятого сибирского рынка возлагали американцы. Они рассчитывали на успешную конкуренцию с западноевропейскими промышленными товарами благодаря низким морским фрахтам и удобному морскому соседству с Сибирью через Тихий океан. С истинно американским прагматизмом печать указывала на выгоды, которое несло освоение Россией сибирских пространств. В имевшем богатый колонизационный опыт американском обществе не выражалось сомнений в том, что Сибирская железная дорога оживит эти обширные и щедро одаренные природой территории и создаст благоприятные условия для американского экспорта в Сибирь. С данным фактом связывались надежды развитие американского «Дикого Запада» в результате переориентации его на удовлетворение потребностей разработки сибирских горных, лесных и рыбных богатств, распашки плодородных земель, на производство и поставки железнодорожного подвижного состава. …

Вдоль Сибирской магистрали рождались новые города, на десятки и сотни верст по обе стороны пути распространилась народная колонизация. Транссиб с его двадцативерстными скоростями переселенческих составов поистине стал дорогой в будущее…»^¹

(Игорь Слепнев, историк)

Коммуникации

«Печатная книга стала быстрым и эффективным инструментом, способствующим распространению одной и той же информации в одно и то же время в разных местах. При этом коммуникация, правда, могла осуществляться только в одном направлении: от автора к читателю, но не наоборот. Книгопечатание способствовало успеху лютеранской Реформации, сделав доступной каждому читателю Библию.

Дальнейшее изменение в общем сознании произошло лишь во второй половине XIX века, с внедрением телеграфа. Телеграф работал с одной-единственной электрической цепью и передавал сообщения с помощью состоящего из точек и тире сигнального кода (азбука Морзе)… Аппарат Морзе впервые был внедрен в эксплуатацию в 1844 году на участке между Вашингтоном и Балтимором и с самого начала был предназначен для общего пользования. Очень быстро были созданы частные компании, в удивительно короткие сроки установившие телеграфные линии между важнейшими экономическими центрами. Общая протяженность линий в Соединенных Штатах Америки в июле 1849 года составляла 18 000 км. … Электромагнитный телеграф впервые открыл возможность передачи сообщений на любые расстояния и привел к необходимости международного сотрудничества в области коммуникаций. …Была проложена кабельная сеть связывающая континенты: 7 августа 1858 года из Северной Америки в Европу была отправлена первая телеграмма, содержавшая котировку курсов валют на нью-йоркской бирже.

Телеграф превратился в средство экономической и политической власти: только одна колониальная держава – Англия располагала участком мировой кабельной сети протяженностью 209 000 км (при общей протяженности сети в 318 026 км). …

В середине 70-х годов XIX столетия вновь дала о себе знать «революция»: появилась так называемая «телефония». Преподаватель школы для глухонемых Грейам Белл создал в 1876 году первый пригодный к эксплуатации телефон. В отличие от уже существующих средств коммуникации, телефон мог быть использован для разговора. …

Первую телефонную станцию построили в 1878 году в Нью-Хейвене (США). Новым аппаратом пользовались банки, страховые компании и мелкие ремесленники, чтобы как можно быстрее передавать информацию клиентам и поставщикам. То, что друзья и родственники позднее будут вести по телефону долгие личные беседы, в то время трудно было себе представить. …

Использование телефона подготовило успех радио… Радиотелефонная связь постепенно вытеснила записывающий телеграф. Однако сначала новая техника была доступна лишь военным стратегам. Фатальные последствия для одной из воюющих сторон, не использовавшей новую технологию, иллюстрирует сражение на Марне 1914 года, когда немецкая армия потерпела поражение из-за отсутствия координации действий двух группировок. Свидетели этого события сообщают, что генералы не захотели передавать информацию по новым радиоустройствам. Вместо этого верхом на коне отправили офицера-ординарца. Однако тот заблудился и достиг штаба армии с большим опозданием.

Телефон и радио вошли в жизнь большинства жителей Европы лишь после первой мировой войны. С тех пор никто уже никто не оставался в одиночестве в четырех стенах: когда раздавался телефонный звонок, мир с его требованиями и притязаниями неумолимо проникал в частные владения людей»

(Дагмар Лоренц, немецкий историк)

Уникальное явление или были возможны варианты?..

«Даже при беглом и поверхностном взгляде бросается в глаза, что на всем временн`ом и пространственном протяжении физическая химия возникла и смогла утвердиться лишь в тесном квадрате между Лондоном, Берлином, Веной и Парижем. И лишь в XIX веке. Из этого видно, что экспериментальное знание – одно из самых немыслимых явлений истории. Колдуны, жрецы, воины и пастухи кишели где угодно и когда угодно. Но такая человеческая порода, как ученые-экспериментаторы, очевидно, требует невиданных условий, и ее возникновение куда сверхестественней, чем явление единорога»

(Хосе Ортега-и-Гассет, испанский философ)

«Волей-неволей тянешься рукой к благодетельным дарам цивилизации, находящимися тут же перед глазами. И все-таки при виде их я каждый раз невольно думаю о том, что было бы, если бы на Востоке получила развитие самобытная техническая культура, не имеющая ничего общего с западной. Как отличались бы тогда наши общественные формы от современных. Например, если бы у нас были собственные физика и химия, то не пошло ли бы совсем иным путем развитие техники и промышленности, основанных на них, не появились ли бы в повседневном употреблении машины, химикалии, технические изделия и пр. более отвечающие нашим национальным особенностям? Да и не только это. Возможно, что самые физика и химия были бы построены на совершенно иных началах, чем европейские, а наши представления о существе и действии света, электричества, атомов и т.п., почерпнутые нами в школе, может быть приняли бы совершенно иной вид. …Могу лишь только фантазировать, но нетрудно себе представить, что если бы изобретения практического характера развивались у нас самобытными путями, то они оказали бы широкое воздействие не только на формы одежды, пищи и жилища, но также и на формы политической и религиозной жизни, на искусство, на экономическую деятельность и т.д….» (Танидзаки Дзюнъитиро, японский писатель)

Новое ощущение жизни

«Прежде даже для богатых и могущественных земля была миром нужды, тягот и риска^².

Тот мир, что окружает нового человека с колыбели, не только не понуждает его к самообузданию, не только не ставит перед ним никаких запретов и ограничений, но, напротив, непрестанно бередит его аппетиты, которые в принципе могут расти бесконечно. Ибо этот мир девятнадцатого и начала двадцатого века не просто демонстрирует свои бесспорные достоинства и масштабы, но и внушает своим обитателям – и это крайне важно – полную уверенность, что завтра, словно упиваясь стихийным и неистовым ростом, мир станет еще богаче, еще шире и совершенней»;

«Контраст еще отчетливей, если от материального перейти к аспекту гражданскому и моральному. С середины прошлого века средний человек не видит перед собой никаких социальных барьеров. С рождения он и в общественной жизни не встречает рогаток и ограничений. Никто не принуждает его сужать свою жизнь. … то, что прежде считалось удачей и рождало смиренную признательность судьбе, стало правом, которое не благословляют, а требуют»;

«Если прежде для рядового человека жить означало терпеть лишения, опасности, запреты и гнет, то сегодня он чувствует себя уверенно и независимо в распахнутом мире практически неограниченных возможностей… И если прежде он привычно твердил: «Жить – это чувствовать себя стесненным и потому считаться с тем, что стесняет», – то теперь он торжествует: «Жить – это не чувствовать никаких ограничений и потому смело полагаться на себя; все практически дозволено, ничто не грозит расплатой, и вообще никто никого не выше»;

«Столь ясная и распахнутая перспектива неминуемо должна копить в недрах обыденного сознания то ощущение жизни, которое метко выражено нашей старинной поговоркой: «Широка Кастилия!»^³

(Хосе Ортега-и-Гассет, испанский философ)

Новый тип работника

«…Эта лихорадочность в работе – сущее проклятие Нового Света – начинает распространяться, как зараза, по Европе, повергая ее в состояние дикости и поразительной бездуховности. Покой становится чем-то зазорным; долгие размышления вызывают чуть ли не угрызения совести. Уже никто не может просто думать, без того, чтобы не смотреть при этом неотрывно на часы, как бывает за обедом, когда взгляд не может оторваться от биржевого листка, – все это напоминает жизнь того, кто боится все время что-то «пропустить». … Чистая совесть все чаще и чаще связывается только с работой: жажда радости уже называется «потребностью в отдыхе» и начинает постепенно стыдиться самой себя. «Да, это все из-за здоровья, надо и о нем позаботиться, ведь без этого мы никуда» – так оправдывает себя всякий, кого нежданно-негаданно захватят врасплох на каком-нибудь пикнике. … Когда-то все было совершенно иначе, сама работа мучалась угрызениями совести. Человек хорошего происхождения предпочитал скрывать свою работу, если в силу какой-то необходимости ему приходилось работать. Раб выполнял свою работу неизменно с чувством, что делает нечто достойное презрения – «делание» само по себе уже было чем-то презренным»

(Фридрих Ницше, немецкий философ)

«Когда экономическое производство сместилось с поля на завод, семья утратила возможность работать вместе как производственная ячейка. Чтобы получить рабочих для фабричного производства, ключевые функции семьи были распределены между новыми специализированными учреждениями. Воспитание ребенка было передано школе. Забота о пожилых людях перешла в ведение приютов для бедняков, домов для престарелых или частных лечебниц. Помимо всего этого, новому обществу была нужна мобильность. Ему требовались рабочие, которые могли бы в поисках работы переезжать с места на место.

Перегруженная престарелыми родственниками, больными и увечными, а также большим количеством детей, большая семья была чем угодно, но только не мобильной ячейкой. Поэтому постепенно и весьма болезненно структура семьи начала меняться. Разорванные миграцией в большие города, сотрясаемые экономическими бурями, семьи освобождались от нежелательных родственников, становясь меньше, мобильнее и все более приспособленными к потребностям новой техносферы»

(Элвин Тоффлер, американский обществовед)

«Когда рабочий занят постоянно и исключительно изготовлением одной и той же детали, он в итоге приобретает удивительную сноровку. И в то же время теряет способность осмысливать, что он делает. С каждым днем он становится все более ловким и все менее вдумчивым. Можно сказать, что, в то время как рабочий в нем совершенствуется, человек – деградирует»;

«Что можно ожидать от человека, который двадцать лет своей жизни изготовлял булавочные головки? Каким образом он может применить тот мощный человеческий интеллект, так часто потрясавший мир, кроме как для совершенствования производства булавочных головок?»

(Алексис де Токвиль, французский историк, XIX в.)

«Если бы удалось приспособить к нуждам индустриальной системы молодых людей, то это сильно облегчило бы в дальнейшем проблемы дисциплины на производстве. Результатом решения этой проблемы явилась другая основная структура всех обществ Второй волны^⁴: массовое обучение.

Построенное по фабричной модели, массовое образование включало в себя основы чтения, письма и арифметики, немножко истории и других предметов. Это был «явный учебный план». Однако под ним находился невидимый, или «скрытый учебный план», который был куда более основательным. Он состоял (и все еще состоит в большинстве индустриальных стран) из трех курсов, цель которых – научить пунктуальности, послушанию и выполнению механической, однообразной работы. Работа на производстве требовала людей с проворными, пригодными для поточной линии руками. Она требовала рабочих, которые безоговорочно выполняли бы указания, исходящие от начальства. И она требовала мужчин и женщин, готовых работать до изнеможения на машинах или в конторах, выполняя невероятно скучные, однообразные операции»

(Элвин Тоффлер, американский обществовед)

Blog

Индустриальная революция

Содержание