Александр николаевич гвоздев очерки по стилистике русского языка
| Вид материала | Реферат |
- План мероприятий в Нефтеюганском районе по проведению Года русского языка I. Организация, 53.22kb.
- Методические рекомендации по использованию рабочей тетради по стилистике русского языка, 1322.05kb.
- Формирование коммуникативной компетентности студентов-переводчиков на занятиях по стилистике, 322.08kb.
- Библиотека филолога и. Р. Гальперин очерки по стилистике английского языка, 6420.74kb.
- Библиотека филолога и. Р. Гальперин очерки по стилистике английского языка, 6400.27kb.
- Примерные темы курсовых работ по стилистике русского языка, 28.41kb.
- Бюллетень новых поступлений за декабрь, 678.42kb.
- Упражнения по стилистике русского языка, 4138.99kb.
- Вопросы государственного итогового экзамена по русскому языку и методике преподавания, 78.49kb.
- Отражение особенностей родного языка в преподавании русского языка, 57.93kb.
ОТНОШЕНИЕ СТИЛИСТИКИ К ОБЩЕНАРОДНОМУ ЯЗЫКУ
§ 4. Характеризуя задачи стилистики, необходимо остановиться на ее отношении к общенародному (литературному) языку.
Как уже указывалось, для того чтобы общение при посредстве языка проходило без осложнений, необходимым условием является то, чтобы лица, вступающие в общение, пользовались общим языком и одинаково употребляли его средства: очевидно, что употребление участниками общения языковых средств с разным значением поведет к полному непониманию или к разным затруднениям в понимании. Вследствие этого для стилистики приобретает особую важность установление тех значений и тех экспрессивных оттенков, которые являются общепринятыми, иначе говоря, принадлежат общенародному языку.
Общая система литературного языка, создающаяся на основе всей совокупности непрерывного практического использования родного языка со всеми его нормами в области грамматики, лексики, произношения, создает фон, который обусловливает восприятие и оценку всех проявлений речи. Воспринимается ли то или другое устное выступление или письмо, статья, рассказ и т. д. как понятное или непонятное, как простое или вычурное, как трафаретное или оригинальное, как деловое или художественное, как серьезное или шутливое, — всё это целиком зависит от отношения к этому общему фону.
И следует подчеркнуть, что как в области значений, так и в области экспрессивной окраски слов общепринятое, свойственное литературному языку необходимо отличать от группового и индивидуального; оказавшись в произведении, адресуемом к широким кругам читателей, такие групповые или индивидуальные проявления речи останутся непонятными или понимаются иначе, чем рассчитывал автор. Стилистика и раскрывает именно те значения языковых элементов, которые им свойственны в национальном языке, предупреждая о недопустимости всяких отклонений от общепринятого в языке.
Необходимость охраны национального языка от проникновения в него жаргонных и диалектных слов вытекает из различий между общенародным языком, с одной стороны, и классовыми жаргонами и территориальными диалектами — с другой. Жаргоны и диалекты и по своей социальной значимости и по своей структуре не могут идти в сравнение с национальными языками.
Учитывая огромную важность общенародного языка, неустанно боролся за охрану русского языка А. М. Горький. В своих многочисленных статьях и выступлениях, посвященных вопросам языка, он с исключительной полнотой выясняет то, чем вызывается и в чем проявляется порча языка. Ограничимся приведением отдельных примеров, относящихся к намеченным выше четырем общим источникам нарушений в использовании общенародного языка.
1. С исключительной принципиальностью им ставился вопрос о недопустимости злоупотребления диалектизмами. Так, в статье "Письма начинающим литераторам", отметив у одного автора ряд диалектизмов, он пишет: "Если в Дмитровском уезде употребляется слово "хрындуги", так ведь не обязательно, чтоб население остальных 800 уездов понимало, что значит это слово.
То же следует сказать и о слове "дефти" вместо девки.
У нас в каждой губернии и даже во многих уездах есть свои "говора", свои слова, но литератор должен писать по-русски, а не по-вятски, не по-балахонски.
Вы пишете для людей огромной, разнообразной страны, и Вы должны твердо усвоить простую истину: нет книги, которая бы не учила людей чему-нибудь. Другая истина: для того чтобы люди быстрее и лучше понимали друг друга, они все должны говорить одним языком" 1.
2. Страстно выступает А. М. Горький против засорения языка жаргонной лексикой. В статье "О языке", разъяснив, что порча и обессмысливание языка производятся паразитическими социальными группами, он пишет: "В числе грандиозных задач создания новой, социалистической культуры перед нами поставлена и задача организации языка, очищение его от паразитивного хлама".
"Борьба за очищение книг от "неудачных фраз" так же необходима, как и борьба против речевой бессмыслицы. С величайшим огорчением приходится указать, что в стране, которая так успешно — в общем — восходит на высшую ступень культуры, язык речевой обогатился такими нелепыми словечками и поговорками, как, например, мура, буза, волынить, шамать, дай пять, на большой палец с присыпкой, на ять и т. д. и т. п." 2.
3. Примером того, как сурово бичует А. М. Горький языковое трюкачество и неоправданное необходимостью сочинительство слов отдельными писателями, может служить критика произведения Андрея Белого "Маски". Приведя заявление А. Белого в предисловии к этой книге: "Я не иду покупать себе готового набора слов, а приготовляю свой, пусть нелепый" — А. М. Горький указывает, что начинающих писателей может соблазнить "утверждаемое Белым право писать "нелепыми" словами". Затем А. М. Горький и подтверждает, "что Белый пишет именно "нелепыми" словами, например: "серявые" вместо сероватые, "воняние" вместо запах, вонь, "скляшек" вместо стекляшек, "свёрт" вместо поворот, "спаха" вместо соня, "высверки", "перепых", "пере-пере-при оттопывать", "мырзать носом" и т. д." 3.
Приведя другие примеры трюкачества, делающие речь совершенно непонятной, А. М. Горький с полным основанием делает заключение, "что в лице Андрея Белого мы имеем писателя, который совершенно лишен сознания его ответственности перед читателем" 4.
4. А. М. Горький настойчиво учил писателей овладевать языковым мастерством и в связи с этим конкретно указывал на разнообразные языковые ошибки, которые появляются в результате недостаточного знания языка и скороспелой, небрежной работы. Вот примеры его разъяснений погрешностей против норм русского языка, имеющих место в произведениях писателей (примеры приведены в статье "О пользе грамотности"): "Молодые писатели мало знают. Очевидно, поэтому они плохо усваивают сходства и различия между вещами, звуками, красками, явлениями природы.
"Верней клади ступень ноги", — советует один поэт, не замечая некоторого несходства между ступней ноги и ступенью лестницы.
Другой рассказывает:
"Бренчит пролетка запоздалым цоком", — у этого нет ясного представления о звуках: он не понимает, что бренчать и цокать пролетка не может, что цокают подковы лошади, а не пролетка.
Прозаик пишет:
"Он щелкнул щиколоткой калитки" вместо щеколдой.
Другой:
"Мальчишки влезали на крышу по оглоблям бочек", — речь идет о пожарных бочках, но читатель имеет право думать, что писатель видел бочки, которые были скреплены вместо обручей оглоблями" 5.
Таким образом, одной из важных задач стилистики является охрана национального языка, раскрытие имеющихся в нем возможностей выражения мыслей и их оттенков.
———————————————
1 М.Горький, О литературе, 1953, стр. 388.
2 Там же, стр. 662.
3 Там же, стр. 579.
4 Там же, стр. 581.
5 Там же, стр. 271.
О СТИЛЯХ ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА
§ 5. Исследуя целесообразность использования имеющихся в общенародном языке средств, стилистика принимает во внимание многообразие и специфичность задач, стоящих перед языком при разных видах общения, в связи с чем из языковых богатств черпаются то одни, то другие приемы. Представим, например, как по-разному будет излагаться один и тот же научный вопрос в популярной лекции для широкой аудитории и в строго научном докладе для специалистов, а также как будут различаться по языку сообщения на одну тему в газету в форме художественного очерка или сжатой корреспондентской заметки. Даже в простейших бытовых условиях в зависимости от того, кому и с какой целью излагается то или иное происшествие, отбираются разные языковые средства, например, достаточно представить, как будет строиться рассказ о сеансе у зубного врача, если рассказчик хочет показать, как он был вынослив и спокоен, или же стремится вызвать сочувствие по поводу перенесенных неприятностей; так же ученик, рассказывая о сделанном ему замечании за шалость, перед родителями может выбирать смягчающие выражения, а перед своими сверстниками, наоборот, обрисовывать происшествие, сгущая краски.
Так, в языковой системе общенародного языка вырабатываются ответвления, имеющие, при общности подавляющего большинства языковых средств, известные языковые различия, обладающие некоторыми специфическими средствами, присущими только им или употребляемыми по преимуществу в них. Такие ответвления и носят название стилей речи. Стили речи и представляют разновидности языковой системы в зависимости от целей речи и ее содержания.
Хотя необходимость использования особых языковых средств в разных стилях непосредственно очевидна, вопрос о стилях речи остается почти не разработанным. Нет даже какого-либо общепринятого перечня и классификации этих стилей, что до известной степени зависит от слабой разграниченности отдельных стилей, особенно тех, которые соприкасаются между собой. Кроме того, при выделении стилей исходят из разных оснований, и к этому побуждает разнообразие функций языка и имеющееся в языковых явлениях переплетение разных стилистических качеств.
В связи с недостаточной изученностью вопросов о стилях речи, дальнейшее изложение не претендует на то, чтобы представить сколько-нибудь полную группировку стилей и их характеристику, а стремится главным образом дать понятие о том, что использование литературного языка в разных целях приводит к отбору разных средств, отметить некоторые характерные черты отдельных стилей, а также показать на примерах, как видоизменяются языковые средства, используемые в отдельных стилях.
Наиболее четко выделяются стили, связанные с жанрами речи. При этом, и это следует подчеркнуть, речь идет о типических приемах, характеризующих отдельные жанры. В том или другом жанре могут встречаться произведения, далеко отходящие по своим стилистическим особенностям от средней линии, характеризующей данный жанр. Такой отход от стиля, свойственного жанру, обычно и воспринимается как нечто нарушающее стилистические требования: таковы нередкие упреки критики, что рассказ написан протокольным языком (другие примеры подобных отступлений от типического будут приведены ниже). Так, прежде всего выделяются стили публичной, или книжной, речи и бытовой, или разговорной, речи.
§ 6. Стиль публичной речи обслуживает разнообразные потребности, связанные с политикой, наукой, литературой, административной и хозяйственной деятельностью и т. д. Речевое общение в таком случае охватывает неограниченно большое количество участников, например, передачи по радио, газетные статьи, книги обращены к миллионам слушателей и читателей, которые имеют различное общее развитие и различную осведомленность в излагаемом вопросе; этим обусловливаются высокие требования к полноте, ясности и точности речи. Сложность освещаемых вопросов требует их развернутого, систематического изложения; поэтому для публичной речи типичной формой является монолог в виде статей, лекций и т. п. По преимуществу публичная речь пользуется письменным изложением (книги, газеты, деловая переписка и т. д.), между автором и читателем, особенно массовым, нет непосредственной связи; кроме того, письмо лишено ряда выразительных средств устной речи (интонации), что опять создает необходимость особенно тщательно обдумывать, как яснее и точнее выразить излагаемый вопрос. Для этого стиля и характерно использование в подавляющем большинстве полных предложений, а также разнообразных типов сложного предложения.
§ 7. Стиль бытовой, или разговорной, речи, наоборот, обслуживает потребности речевого общения по текущим жизненным вопросам. Это общение протекает в форме устной речи между людьми, связанными общностью их опыта в семье или на производстве. Типичной формой такого общения является диалог, при котором участники речи непосредственно связаны между собой и могут без труда делать дополнительные разъяснения и исправлять допущенные неточности или пояснять что-либо непонятное своим собеседникам. К тому же обсуждаемые вопросы обычно не отличаются сложностью. Поэтому в разговорной речи нет особой заботы о точности и ясности речи; в ней нередки неполные предложения, собеседники довольствуются намеками, недомолвки угадываются и, наоборот, полнота речи выступает как излишнее отяжеление речи, неуместный педантизм.
Как в стиле книжной речи, в стиле разговорной речи также есть разновидности в зависимости прежде всего от того, представляет ли она диалог с короткими репликами или более развернутые, связные высказывания одного лица, а затем от того, имеются ли в ней только сообщения, обмен сведениями по вопросам, не вызывающим расхождений, споров между собеседниками, или же на первый план выступает оценка говорящим событий, лиц, отстаивание им мнений, которые могут не разделяться собеседником, стремление убедить слушателей; в этом случае речь приобретает экспрессивный характер. Помимо того, в стиль разговорной речи включаются просторечные элементы.
Просторечие, с одной стороны, наблюдается у лиц, не владеющих литературным языком; для них оно является обычной речью. В художественных произведениях просторечие выступает как средство языковой характеристики персонажей, например многих действующих лиц в автобиографической трилогии А. М. Горького.
Лицами, владеющими литературным языком, элементы просторечия употребляются нарочито и создают впечатление, что говорящий не стесняет себя нормами литературной речи и позволяет себе употребление элементов, имеющих экспрессивную окраску грубоватости. Обычно этим демонстрируется недостаток уважения или даже пренебрежение к адресатам речи или к ее содержанию, нередко окрашенное в шутливые тона.
Зафиксированными на письме образцами разговорного стиля являются многие диалоги драматических произведений. Кстати, из этого видно, что различие между книжным и разговорным стилем не обязательно соответствует различию между письменной и устной речью. Так, наоборот, лекция является обычно примером книжного стиля, хотя она и произносится. Поэтому книжный стиль обозначается как стиль публичной речи, а разговорный стиль — как стиль бытовой речи.
Пока отметим различия устной и письменной формы речи в имеющихся у них возможностях. Иллюстрацией того, как интонации передают такие оттенки, особенно эмоционального и экспрессивного характера, которые остаются недоступными для передачи на письме, может служить такой эпизод. Нато Вачнадзе в своей книге "Встречи и впечатления" рассказывает, как она готовила диалог, в котором ей приходилось многократно произносить одну реплику "Не хочу!".
— Подожди на миг, красотка!
— Что тебе?
— Будь моей женой, девчонка!
— Не хочу!
— Бедность злую позабудешь!
— Не хочу!
— Яркой розой ты мне будешь!
— Не хочу!
— Одарю тебя шелками!
— Не хочу!
— Апельсинными садами!
— Не хочу!
— Орденами грудь покрою!
— Не хочу!
— Красным знаменем, звездою!
— Не хочу!
— Полетишь на самолете!
— Не хочу!
— Будешь в славе и почете!
— Будет, парень, не хочу!
Она пишет: "Надо было найти правильный тон всей сцене, для каждой моей фразы найти правильный подтекст. Это было не так легко, так как фразу "Не хочу" я должна была произнести пятьдесят раз. Некоторые "не хочу" мы с Анджапаридзе толковали как каприз, другие — как заигрывание, следующие — упрямство. В куске, где парень сулит ордена и медали, которыми он покроет грудь любимой девушки, слово "не хочу" произносится так, что это должно означать: "мечтаю, согласна!"
Также нередки случаи, когда на письме не разграничено то, что в произношении отчетливо различается, и наоборот. Например, из-за отсутствия обозначения пауз может возникнуть затруднение в таких предложениях:
Безумный плачет лишь от бедства, а умный ищет средства (Крылов).
Здесь объединены плачет лишь, а не лишь от бедства. В окно высовывалось желтое и сердитое лицо Коца, а сзади Туркевича подхватывал с замечательной ловкостью подкравшийся к нему Никита (Короленко, В дурном обществе). Остается неизвестным: подхватывал с замечательной ловкостью или с замечательной лоекостъю подкравшийся.
Наоборот, только на письме разграничивается совершенно естественно боятся или бояться, в произношении же это различие не может быть передано: Не думайте, что есть люди, которые не боятся опасности... Все ее боятся и совершенно естественно бояться... (Станюкович, Вокруг света на "Коршуне").
В устной речи останется неразграниченным единственное и множественное число таких сочетаний: чувство, грустное и беспокойное или чувства, грустные и беспокойные в такой фразе: Его музыка требовала напряженной тишины; торопливым ручьем она бежала откуда-то издали, просачивалась сквозь пол и стены и, волнуя сердце, выманивала непонятное чувство, грустное и беспокойное (Горький, Детство, 38). В диктанте 5 студентов (из 25) написали: непонятные чувства, грустные и беспокойные.
Общее отличие устной передачи произведения от письменной можно видеть, слушая его исполнение мастером художественного чтения.
§ 8. В пределах стиля публичной речи (или книжной) выделяется ряд более частных стилей, характеризующихся своими особенностями в зависимости от стоящих перед ними задач; таковы: 1) деловой стиль, 2) стиль художественной литературы, 3) публицистический стиль, 4) стиль научно-популярной литературы.
§ 9. Деловой стиль обслуживает области науки, техники, законодательства, деловой переписки учреждений. В нем основное внимание привлечено к логической стороне излагаемого и получают широкое распространение интеллектуальные элементы языка. Так, в этом стиле широко используется научная и техническая терминология, дающая возможность с полной точностью обозначать понятия, о которых идет речь, а также лексика, обозначающая отвлеченные понятия. Необходимость устанавливать разнообразные связи между отдельными положениями приводит к широкому использованию сложных предложений самых разнообразных типов; в частности, преимущественно в этом стиле употребляется целый ряд сложных союзов (вследствие того что; благодаря тому что; между тем как; несмотря на то что; тогда как). Усложненность синтаксических связей в простом предложении выражается в развитии предложных конструкций (в течение, при помощи, путем, благодаря, в свете, несмотря на). Для выражения логических связей используются такие вводные слова, как: во-первых, во-вторых, наконец, с одной стороны, с другой стороны, итак, следовательно. Отрицательно данный стиль характеризуется отсутствием языковых элементов, обладающих экспрессией и эмоциональностью; так в нем не употребляются суффиксы оценки (ласкательности, уничижительности). Об особенностях научно-популярной и массовой литературы будет сказано ниже (§ 12).
С особой строгостью этот стиль выдерживается в научных работах, предназначенных для специалистов, например в учебных пособиях по специальным дисциплинам в вузах, в энциклопедиях. Деловой стиль имеет ряд разновидностей, обладающих некоторыми особенностями. Так, иногда разграничивают научный и собственно деловой стили. В последнем выделяется стиль законов, нередко именовавшийся "языком законов", в котором особые усилия прилагаются к тому, чтобы законодательные установления не допускали ошибочных и искаженных толкований, и канцелярский стиль переписки между учреждениями, обладающий стандартными формами для часто встречающихся однотипных видов сообщений.
Вот отрывок из статьи "Лесное хозяйство" в Большой Советской Энциклопедии, не насыщенный малоизвестной терминологией, но имеющий характерные черты научного стиля:
"Лесное хозяйство — отрасль общественного производства, занимающаяся сохранением, использованием и возобновлением лесов. В Советском Союзе л. х. — отрасль народного хозяйства, имеющая своей задачей плановое использование лесов для удовлетворения потребностей страны в древесине и другой лесной продукции, а также сохранение и всемерное усиление особых полезных (поле- и почвозащитных, водоохранных, санитарно-гигиенических и т. п.) свойств лесных насаждений, улучшение качества и повышение производительности леса, возобновление леса и создание его в безлесных районах".
Черты делового стиля отчетливо сказываются даже в короткой вкладке, прилагаемой к книгам:
"При обнаружении полиграфического брака в экземпляре покупатель имеет право обменять данный экземпляр в Книготорге (независимо от времени и места его покупки).
В случае отсутствия исправного экземпляра для замены Книготорг обязан возместить покупателю номинальную стоимость экземпляра.
Типография "Печатный двор".
§ 10. Стиль художественной речи имеет целью создавать средствами языка художественные образы, в связи с чем в нем в широчайшей степени используются живописующие, экспрессивно, эмоционально окрашенные элементы речи, например лексика, выражающая отношение автора к изображаемому (уважение, восхищение, сочувствие, теплота, шутливость, пренебрежение, стремление дискредитировать); из морфологических средств — суффиксы оценки (домик, домище, домишко), такие формы, как подышать, погулять, потише, повеселее; из синтаксических конструкций широко используются восклицательные предложения. В то же время для этого стиля характерно широчайшее использование самых обычных, общеупотребительных слов, которые создают простоту, естественность, помогают рисовать самые живые картины и выражать глубокие и искренние чувства. Для достижения живости и естественности речи также широко применяются элементы разговорной речи (например, разные виды неполных предложений). Наоборот, избегаются элементы, характеризующиеся деловой холодностью и сухостью, например, в этом стиле почти отсутствуют термины. Стремление к яркой образности побуждает избегать речевых трафаретов, облекать мысли в новую, выразительную языковую оболочку, нередко употребляя слова в необычном значении (метафоры, метонимии). Самая естественность и простота является результатом настойчивых поисков нужных слов, оборотов речи, всего строя предложений; так, Чехов советует Авиловой: "Вы не работаете над фразой, ее надо делать — в этом искусство. Надо выбрасывать лишнее, очищать фразу от "по мере того", "при помощи", надо заботиться о ее музыкальности и не допускать в одной фразе почти рядом "стала" и "перестала". (Письмо от 3 ноября 1897 года.)
В этом стиле также наблюдается, хотя это и необязательно, выход за пределы норм литературного языка. Это бывает тогда, когда даются языковые характеристики персонажей, изображаемой среды пли эпохи; в этих целях вводятся просторечные элементы, диалектизмы, архаизмы, иноязычная лексика. В пределах стиля художественной речи имеется большое число разновидностей, связанных с литературными направлениями и видами художественных произведений (стихи, проза; лирика, драма, эпос и т. д.).
Стиль художественной литературы во многом противопоставляется научному стилю, что связано с тем, что искусство и наука представляют разные формы познания жизни. Их различие было прекрасно сформулировано Белинским:
"Философ говорит силлогизмами, поэт — образами и картинами, а говорят оба они одно и то же. Политикоэконом, вооружась статистическими числами, доказывает, действуя на ум своих читателей или слушателей, что положение такого-то класса, в обществе много улучшилось или много ухудшилось вследствие таких-то и таких-то причин. Поэт, вооружась живым и ярким изображением действительности, показывает, в верной картине, действуя на фантазию своих читателей, что положение такого-то класса в обществе действительно много улучшилось или ухудшилось от таких-то и таких-то причин. Один доказывает, другой показывает, и оба убеждают, только один — логическими доводами, другой — картинами. Но первого слушают и понимают немногие, другого — все" 1.
Различия образного и безобразного мышления и их отражение в языке были положены в основу характеристики науки и искусства также Потебней.
Признание стиля художественной речи исходит из основных особенностей образной речи, которые совершенно очевидны.
Живопись словом представляют, например, такие отрывки из произведений, А. Н. Толстого и А. М. Горького:
"Тревожные гудки по приказу Ленина раздались через два часа после взятия Пскова. Ревели все петроградские фабрики и заводы. Сбегавшимся рабочим раздавалось оружие и патроны. Сбор назначался в Смольном.
Всю ночь со всех районов столицы, со всех окраин шли кучки вооруженных — на широкий двор Смольного, где горели костры, озаряя суровые, хмурые лица рабочих, их поношенную одежду, превращенную наспех — поясом, патронташем, пулеметной лентой — в военную; шинели и рваные папахи фронтовиков; золотые буквы на бескозырках балтийских моряков, державшихся отдельно, как будто этот необычайный смотр — лишь один из многих авралов при свежем ветре революции.
Было много женщин — в шалях, в платках, в полушубках, иные с винтовками. Кое-где в темной толпе поблескивали студенческие пуговицы. От озаряемой кострами колоннады отскакивали всадники на худых лошаденках. Люди тащили пулеметы, связки сабель, винтовки. Охрипшие голоса выкрикивали названия заводов. Кучки людей перебегали, строились, сталкиваясь оружием" (А.Н.Толстой, Хлеб).
"Однажды в субботу, рано утром, я ушел в огород Петровны ловить снегирей; ловил долго, но красногрудые важные птицы не шли в западню; поддразнивая своею красотой, они забавно расхаживали по среброкованому насту, взлетали на сучья кустарника, тепло одетые инеем, и качались на них как живые цветы, осыпая синеватые искры снега. Это было так красиво, что неудача охоты не вызывала досаду; охотник я был не очень страстный, процесс нравился мне всегда больше, чем результат; я любил смотреть, как живут пичужки, и думать о них.
Хорошо сидеть одному на краю снежного поля, слушая, как в хрустальной тишине морозного дня щебечут птицы, а где-то далеко поет, улетая, колокольчик проезжей тройки, грустный жаворонок русской зимы..." (Горький, Детство).
Появившиеся в последнее время заявления, отрицающие стиль художественной речи, исходят не из свойств образной речи, а из многообразия стилистических средств, совмещаемых в отдельных, особенно крупных, художественных произведениях. К этому вопросу мы еще вернемся ниже.
§ 11. Стиль публицистической речи имеет целью агитировать, организовать массы, вести их на борьбу. Его задача не только излагать и разъяснять важные политические вопросы, но и убеждать слушателей, делать их активными участниками в разрешении очередных общественных проблем.
Произведения советской публицистики отличаются боевым наступательным характером, политической заостренностью формулировок, страстностью в борьбе против недостатков, яркостью и образностью в изображении достижений. Четкость, ясность, простота и доступность языка также служит предметом постоянных забот в отношении к этому стилю. Сложность этих задач обусловливает многообразие используемых языковых средств. Требуется четко и ярко, в понятной и запечатлевающейся без усилий форме давать руководящие указания для действий масс; это и достигается в виде лозунгов, сочетающих краткость и выразительность формы с четкостью обращаемых к массам призывов. Этот стиль совмещает приемы и средства интеллектуальной и художественной речи. Публицистика в ее лучших образцах сочетает систему развернутых доказательств, убеждающих слушателей и читателей строгой логичностью, и художественную яркость и эмоциональность изложения, заражающие их горячим сочувствием или негодованием и побуждающие принять участие в развертывающейся борьбе.
Общеизвестным образцом страстной публицистики является письмо Белинского к Гоголю. Высшие достижения публицистического стиля имеются в речах и статьях творцов научного социализма и вождей революции Маркса, Энгельса, Ленина.
Публицистика имеет ярко выраженный классовый характер, что находит отражение в стилистических особенностях ее произведений. Так, от советской партийной публицистики резко отлична реакционная буржуазная пресса, служащая проводником агрессивной политики империалистов, использующая разнообразные приемы лакировки капиталистических порядков, маскировки, обмана и дезинформации масс.
§ 12. Публицистический стиль, как указывалось, во многом совмещает особенности научного и художественного стилей. Такие же сочетания черт разных стилей, дающие особую стилевую разновидность, имеются и в других случаях. Таков стиль научно-популярной речи, во многом отличный от научного стиля, рассчитанного на специалистов. Научно-популярная речь имеет в виду широкие круги читателей, незнакомых или мало знакомых с излагаемыми темами. Популярные книги, статьи, лекции не только стремятся вполне доступно изложить материал, но сделать изложение живым, увлекательным. Вследствие этого, с одной стороны, не имеющая широкого распространения терминология заменяется описаниями или разъясняется, вместо абстрактных формул дается конкретный иллюстративный материал, с другой — используются приемы художественной речи, сообщающие изложению образность и эмоциональность. Ряд талантливых произведений этого жанра является образцом высокого мастерства в использовании средств художественной речи. Как пример можно привести такие книги, как "Земля русская" Н. Н. Михайлова, "Воспоминания о камне" акад. Ферсмана, "Высокое искусство" К. И. Чуковского, "Работа актера над собой" К. С. Станиславского.
Так, в книге "Земля русская" характерны самые заглавия: "Первая среди равных" (значение этого заглавия раскрывается в приложении, дающем статистические сведения: "Краткие сведения по РСФСР"), "Вокруг Москвы", "По Волге", "Железный пояс" (Урал), "У Тихого океана" (Дальневосточный край).
Картинность и эмоциональность на первом плане при описаниях природных условий отдельных краев:
"Средняя полоса России. Где-то севернее, за Волгой, насупилась глухая тайга из частых елей, где-то южнее, за Окой, обнажилась горячая степь с редкими рощами жестковатого дубняка, а тут, в полосе смешанных лесов, угрюмость ели смягчена широколиственностью дуба, узловатость дуба сглажена мягкостью хвои... Мягкий, нежный лес. В междуречье Оки и Волги ель растет рядом с дубом: из стрельчатой чащи густозеленых колких деревьев, которые дед-мороз приносит нашим детям в середине зимы, вырывается и блещет на солнце светлая летняя зелень удлиненных, волнисто вырезанных листьев. Медноствольной колонной взмыла над лесом сосна с взлохмаченной вершиной, показались остролистый клен и округлая липа, взмахнул своими перистыми листьями ясень, встрепенулась осина" (Н.Н.Михайлов, Земля русская).
К. И. Чуковский в своей книге "Высокое искусство" так рассказывает о синонимах и их значении:
"У большинства переводчиков чрезвычайно скудный словарь: каждое иностранное слово имеет для них лишь одно значение. Запас синонимов у них нищенски мал. Horse у них всегда только лошадь. Почему не конь, не вороной, не скакун? Boat у них всегда лодка и никогда не бот, не челнок, не ладья, не шаланда. Palace — всегда дворец. Почему не палаты, не хоромы, не чертоги? Почему многие переводчики всегда пишут о человеке — худой, а не сухопарый, не худощавый, не тщедушный, не тощий? Почему не стужа, а холод? Не лачуга, не хибарка, а хижина? Не каверза, не подвох, а интрига? Многие переводчики думают, что девушки в переводных книгах бывают только красивые. Между тем они бывают миловидные, хорошенькие, смазливые, пригожие, недурные собой,—и мало ли какие еще!
Даль — вот кого переводчикам нужно читать, а также тех русских писателей, у которых был наиболее богатый словарь: Крылова, Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Сергея Аксакова, Льва Толстого, Тургенева, Чехова, Горького. Перечитывая русских классических авторов, переводчики должны запоминать те слова, которые могли бы им при переводе пригодиться, они должны составлять для себя обширные коллекции этих слов, — не вычурных, цветистых, областных, а самых простых, заурядных, которые хоть и употребляются в русской обыденной речи, но переводчикам почему-то несвойственны. Я редко встречаю в переводных повестях и романах такие простые слова, как: зря, невпопад, невзначай, привередливый, взбалмошный, неказистый, угодливый, беззаветный, досужий, прыткий, разбитной, отпетый, озорной.
Накопляя синонимы, переводчик не должен громоздить их беспорядочной грудой. Пусть он четко распределит их по стилям, ибо каждое слово имеет свой стиль, то сентиментальный, то пышно-торжественный, то юмористический, то деловой. Возьмем хотя бы глагол умереть. Одно дело — умер, другое — отошел в вечность, еще иное — опочил, или заснул навеки, или заснул сном непробудным, или отправился к праотцам, преставился, а совсем иное, резко отличное чувство от слов: издох, околел, скапутился".
К. С. Станиславский пишет о фразовом ударении:
"Ударение — указательный палец, отмечающий самое главное слово в фразе или в такте! В выделяемом слове скрыта душа, внутренняя сущность, главные моменты подтекста.
Вы не понимаете еще всей важности этого момента речи и потому так мало цените ударение.
Полюбите его, как многие из вас полюбили в свое время паузы и интонации! Ударение — это третий важный элемент и козырь в вашей речи.
У вас в жизни и на сцене ударения беспорядочно разбегаются по всему тексту, точно стадо по степи. Внесите порядок в ваши акцентуации" (К.С.Станиславский, Работа актера над собой).
Приведенные отрывки из книг Н. Н. Михайлова, К. И. Чуковского, К. С. Станиславского исключительно богаты средствами художественно-образной речи. Они и взяты, чтобы на таких контрастных примерах показать отличие приемов популярного стиля по сравнению со строгим научным изложением, использующим специальную терминологию и логические определения. В других, более распространенных произведениях популярного характера насыщенность художественными приемами значительно меньше. В то же время образность и яркость свойственна отдельным выдающимся произведениям со строго научным изложением. Образные характеристики широко применяет Тимирязев, есть они у акад. Павлова. Но все же в таких произведениях средства художественной речи выступают как дополнительный прием, легко выделяемый на основном фоне терминированной речи. Это же лишний раз свидетельствует о неразграниченности стилей и о совмещении в отдельных произведениях элементов разных стилей (о чем дополнительно см. § 20).
Кроме того, массовая популярная литература может обходиться и без приемов образной речи, в основном отличаясь от специальной научной литературы доступностью изложения. "Популярный писатель, — пишет В. И. Ленин, — подводит читателя к глубокой мысли, к глубокому учению, исходя из самых простых и общеизвестных данных, указывая при помощи несложных рассуждений или удачно выбранных примеров главные выводы из этих данных, наталкивая думающего ,читателя на дальнейшие и дальнейшие вопросы" 2.
1 В.Г.Белинский, Собрание сочинений в трех томах, т. 3, М., 1948, стр. 798.
2 В.И.Ленин, Полное собрание сочинений, т. 5, изд. 5, стр. 358.
О СТИЛИСТИЧЕСКОМ ЭКСПЕРИМЕНТЕ
§ 21. Ставя своей целью изучение ресурсов, которыми располагает русский язык для наиболее точного выражения мыслей и придания им нужной экспрессии, стилистика анализирует разнообразные тонкие оттенки. Анализ этих оттенков в целях их наилучшего использования является делом нелегким. Этим искусством обладают, на основе непосредственного чутья и практической работы над языком, художники слова. Это метко выражено Вяземским: "Уменье употреблять слова в прямом и верном значении их, так, а не иначе, кстати, а не так, как попало, уменье, по-видимому, очень не головоломное, есть тайна, известная одним избранным писателям" 1. Но, объявляя это мастерство тайной, Вяземский в той же статье указывает, что оно получается в результате настойчивой работы, сознательного выбора даже у исключительно одаренных писателей: "Они [лучшие писатели] писали не наобум, а обдумывали каждое слово, чуть ли не каждую букву, отдавая себе ясный отчет в каждом движении пера" 2.
Действительно, рукописи Пушкина или Толстого, с их бесконечными перечеркиваниями, исправлениями, вставками, говорят о массе потраченного труда и о настойчивости усилий.
При изучении стилистики важно развивать у себя это умение вникать в детали, производить оценку значения отдельных языковых элементов в речевом целом, но при этом, как требует научное знание, недостаточно лишь непосредственно чувствовать всю тонкую игру значений, необходимо производить анализ, взвешивая роль отдельных слагаемых.
Как же проводить этот анализ тонко и объективно?
Одним из средств такого анализа является система приемов, которая получила название стилистического эксперимента. Использование эксперимента выдвигается такими выдающимися исследователями языка, как А. М. Пешковский и Л. В. Щерба.
Применение эксперимента характеризует изучение живого языка, в особенности родного языка самого исследователя, когда он вполне владеет языковой системой, в противоположность изучению мертвых и чужих для исследователя языков, где он поневоле бывает вынужден ограничиться лишь собиранием фактов и их систематизацией. Неудобство этой собирательской работы прежде всего в ее громоздкости — в необходимости искать в огромном материале нужные явления, а кроме того, в далеко не полной достоверности устанавливаемых обобщений и правил, так как всегда может оказаться, что некоторые явления, ограничивающие выведенное правило или противоречащие ему, остались не охваченными наблюдением.
Поэтому, при условии владения языком, исследователь может использовать другой прием, дающий более надежные результаты. Не прибегая к сложному собиранию разбросанного материала, он, сделав предположение о функции того или иного языкового элемента, начинает проверять свою гипотезу, привлекая материал в нужных условиях из своего речевого запаса; при этом исследователь легко может систематически менять условия употребления данного явления, и это даст возможность точно установить объем и пределы употребления данного явления, его варианты и условия их появления. "Таким образом, — по выражению Л. В. Щербы, — в языкознание вводится принцип эксперимента. Сделав какое-либо предположение о смысле того или иного слова, той или иной формы, о том или ином правиле словообразования или формообразования и т. п., следует пробовать, можно ли сказать ряд разнообразных фраз (который можно бесконечно множить), применяя это правило. Утвердительный результат подтверждает правильность постулата...
Но особенно поучительны бывают отрицательные результаты: они указывают или на неверность постулированного правила, или на необходимость каких-то его ограничений, или на то, что правила уже больше нет, а есть только факты словаря, и т. п." 3.
Таким образом, для эксперимента характерно: 1) намеренное привлечение материала при всех нужных для изучения условиях и во всех вариантах; 2) регистрация всех случаев положительного характера, когда данное явление оказывается употребительным; это дает возможность определить условия и объем употребления устанавливаемой закономерности; 3) регистрация всех отрицательных случаев, которые особенно точно указывают, за какие пределы данное явление не распространяется.
Обратимся к примерам. Однажды при слушании радиопередачи мне показался необычным и вызвал сомнение в своей правильности оборот тринадцать с половиной тонны. Если бы это был оборот чужого или мертвого языка, пришлось бы перелистать очень большое количество текстов, отыскивая аналогичные конструкции, чтобы найти подтверждение, является ли эта форма принятой или же вместо нее употребляется другая, например тринадцать с половиной тонн. Естественно, что это была бы очень сложная работа ввиду редкости подобных оборотов. Владея же русским языком, мы можем поступить иначе. Мы сами конструируем нужные нам варианты.
Так, во-первых, устанавливаем, что при количественных числительных форма существительного определяется последним из нескольких входящих в составное числительное слов; при этом имеется три варианта: 1) существительное ставится в именительном падеже при согласуемом с ним один (триста двадцать одна тонна); 2) в родительном единственного при два, три, четыре (четыреста пятьдесят три ученика); 3) в родительном множественного при пять, шесть, семь, восемь, девять, десять и выше (семьсот сорок шесть столов).
Во-вторых, мы обнаруживаем, что дробные числительные половина, треть, три четверти, четыре пятых и т. д. требуют родительного падежа единственного числа независимо от того, в каком падеже они стоят, когда они употребляются отдельно, без других числительных (четыре пятых посевной площади).
В-третьих, наконец, оказывается, что присоединение дробных числительных к количественным не меняет формы существительного, как бы этих дробных числительных и не было вовсе: двадцать одно ведро, двадцать одно с половиной ведро, тридцать восемь ведер, тридцать восемь с третьей ведер. Но, когда дробные присоединяются союзом и, тогда существительное зависит от них: тридцать восемь и три пятых ведра.
Так оказываются установленными все варианты употребления существительных с числительными, и это дает возможность установить, что слышанная фраза представляла нарушение нормы.
Возьмем случай определения значения нескольких синонимов и различения их оттенков и употребления.
Объясняя значение слова всякий, "Толковый словарь русского языка" под редакцией Д. Н. Ушакова приводит его синонимы — каждый, любой. Но равнозначны ли они и в чем специфика значения каждого из них?
Целый ряд примеров показывает близость их значения, когда они могут употребляться один вместо другого: Во всяком — каждом — любом деле нужно мастерство; Всякий — каждый — любой скажет то же; На этот вопрос ответит всякий — каждый — любой ученик; Всякий — каждый — любой рабочий может сделать это. Общее их значение и сводится к тому, что они обозначают отдельные единицы из целой группы, указывая, что эти единицы в каком-либо отношении равны и охватывают всю группу.
Но ряд других фраз покажет возможность употребления только одного из этих синонимов: Каждый из споривших остался, при своем мнении (не всякий, любой); Я договорился с каждым (не всяким, любым) участником экскурсии; Во время пути приходилось преодолевать всякие (не каждые, любые) препятствия; Выбирай любую (не каждую, всякую) игрушку.
В ряде случаев возможно употребить два из этих местоимений, а именно: всякий, любой. Так: Матч состоится при всякой (или любой, но не каждой) погоде; Он умел ответить шуткой на всякую (или любую, но не каждую) колкость.
Сопоставление подобных примеров, особенно когда мы видим невозможность употребления того или другого синонима, значительно облегчает выяснение их значений и отличительных оттенков каждого из них.
Так, каждый подчеркивает полноту охвата в количественном отношении всех порознь: каждый == все по одному. Уточняя фразу Каждый предупрежден, можно спросить: Ни один не забыт?
Всякий указывает на охват качественных разновидностей внутри одной группы: всякие — это все с какими угодно различиями. Уточняя фразу У него были всякие инструменты, можно задать вопрос: А какие же?
Любой также указывает на качественное разнообразие (в связи с этим оно выступает заменой всякий), но нередко дополнительно обозначает предпочитаемый, желательный, тот, который нравится. На предложение Выбирайте любой карандаш! может последовать ответ: Мне хочется красный. Можно его взять?
Акад. Л. В. Щерба подчеркивает важность эксперимента в области стилистики: "Особенно плодотворен метод экспериментирования в синтаксисе и лексикографии и, конечно, в стилистике. Не ожидая того, что какой-либо писатель употребит тот или иной оборот, то или иное сочетание, можно произвольно сочетать слова и, систематически заменяя одно другим, меняя их порядок, интонацию и т. п., наблюдать получающиеся при этом смысловые различия, что мы постоянно и делаем, когда что-либо пишем. Я бы сказал, что без эксперимента почти невозможно заниматься этими отраслями языкознания" 4.
На важность эксперимента указывает и А. М. Пешковский: "Я должен сказать несколько слов об одном приеме, который я считаю необходимейшим орудием всякого стилистического анализа. Дело идет о стилистическом эксперименте, и притом в буквальном смысле слова, в смысле искусственного придумывания стилистических вариантов к тексту..." 5
Дальше он разъясняет: "Так как всякий художественный текст представляет собой систему определенным образом соотносящихся между собой фактов, то всякое смещение этих соотношений, всякое изменение какого-либо отдельного факта ощущается обычно чрезвычайно резко и помогает оценить и определить роль элемента, подвергшегося изменению" 6.
§ 22. По существу таким экспериментированием занимаются художники слова, тщательно отбирая языковые средства и производя их оценку. Отдельные высказывания писателей, раскрывающие лабораторию творчества, нередко представляют образцы стилистического анализа.
Исключительно яркий пример того, как разносторонне оценивает поэт каждую деталь своего произведения, как им сопоставляется множество вариантов и из них делается выбор наиболее точного и выразительного, дает статья В. В. Маяковского "Как делать стихи?", в которой он раскрывает процесс создания стихотворения "Сергею Есенину".
Маяковский указывает, что выбор слов определяется целевой установкой: "Все время спрашиваешь себя: А то ли это слово? А так ли оно поймется? и т. д.".
Приведем отрывок, рассказывающий о работе над первой строкой:
"Начинаю подбирать слова.
Вы ушли, Сережа, в мир в иной.
Вы ушли бесповоротно в мир в иной.
Вы ушли, Есенин, в мир в иной.
Какая из этих строчек лучше?
Все дрянь! Почему?
Первая строка фальшива из-за слова "Сережа". Я никогда так амикошонски не обращался к Есенину, и это слово недопустимо и сейчас, так как оно поведет за собой массу других фальшивых, несвойственных мне и нашим отношениям словечек: "ты", "милый", "брат" и т. д.
Вторая строка плоха потому, что слово "бесповоротно" в ней необязательно, случайно, вставлено только для размера: оно не только не помогает, ничего не объясняет, оно просто мешает. Действительно, что это за "бесповоротно"?! Разве кто-нибудь умирал поворотно? Разве есть смерть со срочным возвратом?
Третья строка не годится своей полной серьезностью (целевая установка постепенно вбивает в голову, что это недостаток всех трех строк). Почему эта серьезность недопустима? Потому, что она дает повод приписать мне веру в существование загробной жизни в евангельских тонах, чего у меня нет, — это раз, а во-вторых, эта серьезность делает стих просто погребальным, а не тенденциозным — затемняет целевую установку. Поэтому я ввожу слова "как говорится".
"Вы ушли, как говорится, в мир иной". Строка сделана: "как говорится", не будучи прямой насмешкой, только снижает патетику стиха и одновременно устраняет всяческие подозрения по поводу веры автора во все загробные ахинеи. Строка сделана и сразу становится основной, определяющей все четверостишие, — его нужно сделать двойственным, не приплясывать по поводу горя, а с другой стороны, не распускать слезоточивой нуди. Надо сразу четверостишие перервать пополам: две торжественные строки, две разговорные, бытовые, контрастом оттеняющие друг друга".
Насколько велико бывает количество привлекаемых синонимических оборотов, показывают приводимые Маяковским первоначальные варианты одной строки:
"Без всяких комментариев приведу постепенную обработку слов в одной строке:
1) наши дни к веселью мало оборудованы;
2) наши дни под радость мало оборудованы;
3) наши дни под счастье мало оборудованы;
4) наша жизнь к веселью мало оборудована;
5) наша жизнь под радость мало оборудована;
6) наша жизнь под счастье мало оборудована;
7) для веселий планета наша мало оборудована;
8) для веселостей планета наша мало оборудована;
9) не особенно планета наша для веселий оборудована;
10) не особенно планета наша для веселья оборудована;
11) планетишка наша к удовольствиям не очень оборудована;
и, наконец, последняя, 12-я:
12) для веселия планета наша мало оборудована.
Я мог бы произнести целую защитительную речь в пользу последней из строк, но сейчас удовлетворюсь простым списыванием этих строк с черновика для демонстрирования, сколько надо работы класть на выдел нескольких слов".
Как видно из этих примеров, при создании этого стихотворения Маяковский не бессознательно "творил", а взвешивал и отбирал средства языка, учитывая их разнообразные смысловые и экспрессивные оттенки, что и характеризует стилистический эксперимент.
1 Хрестоматия "Русские писатели о литературе", т. 1, стр. 361.
2 Там же, стр. 360.
3 Л.B.Щерба, О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании, "Известия Академии наук СССР", 1931, стр. 121.
4 Там же, стр. 122.
5 А.М.Пешковский, Вопросы методики родного языка, лингвистики и стилистики, стр. 133.
6 Там же
ОБ ОБЪЕМЕ И СТРУКТУРЕ СТИЛИСТИКИ
§ 23. Наконец, следует коснуться вопроса об объеме и расположении материала в стилистике.
Объем стилистики определяется тем, что она рассматривает целесообразность использования языковых явлений из всех областей языка. Поэтому она охватывает и словарный состав, и грамматический строй языка, включая морфологию и синтаксис 1, а также его фонетическую систему.
Поскольку в стилистике рассматривается использование грамматических средств языка, то употребляется и название "стилистическая грамматика"; она включает рассмотрение со стилистической стороны явлений морфологии и синтаксиса. Стилистическая грамматика и составляет наиболее значительную часть стилистики.
Расположение материала в стилистике имеет крупные отличия по сравнению с систематическим курсом грамматики.
В связи с тем что стилистика ставит целью оказывать помощь в использовании языковых средств, причем, как отмечалось, обычно дело сводится к выбору из группы близких по значению языковых средств приема, наиболее отвечающего целям автора, то обзор языковых явлений производится не в порядке их места в грамматической системе, а по группам, в зависимости от выражения ими оттенков общего значения. Обучая, какие средства могут быть использованы для выражения нужного говорящему или пишущему значения, важно познакомить изучающего с теми языковыми приемами, которые могут выражать это значение. Поэтому стилистика в основном располагает языковые средства по синонимическим группам как в области словаря, так и в области грамматики, с тем чтобы в распоряжении говорящего или пишущего оказались разные возможности для достижения стоящих перед ним задач.
Так, в области словаря необходимо вооружить изучающего умением привлекать больше синонимов и производить среди них выбор наиболее подходящего; например: характеризуя исполнительность известного лица, следует установить, какое из определений окажется более подходящим: аккуратный, добросовестный, старательный, усердный, деловитый, исполнительный и т. д.
В области синтаксиса также необходимо знакомить с группами синонимических оборотов, например, как можно выразить причину: Я не могу быть на завтрашнем совещании, так как я сегодня уезжаю (потому что я уезжаю; вследствие отъезда; по причине отъезда).
Как показывает этот пример, при рассмотрении языковых средств, служащих для выражения оттенков одного общего значения, могут привлекаться обороты речи, различные по грамматической структуре и рассматриваемые в разных разделах грамматики; так, для выражения причины используются то придаточные предложения, то члены простого предложения. Таким образом, стилистика отступает от систематического изложения грамматики, нередко рассматривая рядом морфологические и синтаксические явления, когда они выступают как синонимические средства. Не остается отграниченным от грамматики и словарь. В ряде случаев близкие значения могут передаваться то грамматическими, то словарными средствами, например, уменьшительность может быть передана суффиксом или словом маленький (веточка, маленькая ветка), просьба может быть выражена повелительным наклонением или оборотом с глаголом прошу (сходите, прошу сходить).
Кроме того, в связи с тем что по общности или близости значения оказываются объединенными явления разных разделов грамматики, например синтаксические и морфологические, или относящиеся к разным частям одного раздела, например, принадлежность может быть выражена прилагательным (сестрина книга) и родительным падежом существительного (книга сестры) или время действия выражается придаточным предложением (когда наступил вечер) и членом предложения (с наступлением вечера), то нередко близкие по значению средства рассматриваются несколько раз в разных разделах. В таких случаях делаются ссылки для объединения всех сведений по общему вопросу, а самое приурочение рассмотрения синонимических средств, различных по грамматической структуре, к определенной грамматической теме до известной степени условно, например, синонимику прилагательных и причастий можно приурочить и к прилагательному и к причастию (она помещана в главе о причастии), синонимику причастных и деепричастных оборотов и придаточных предложений можно отнести и к обособленным членам предложения и к придаточным предложениям (она рассматривается в главе об обособленных членах).
Такое отступление от систематического изложения грамматических вопросов в стилистике обусловливает то, что всегда надо помнить о ее тесной связи с грамматикой. Для того чтобы ориентироваться в отдельных вопросах, затрагиваемых в стилистике, необходимо знание общего курса современного русского языка.
§ 24. Наконец, особого замечания требует вопрос о стилистических ошибках. В работе при изложении отдельных тем устанавливаемые стилистические требования нередко иллюстрируются разного рода нарушениями этих требований, иногда из произведений печати, иногда из ученических работ. В связи с этим возникает вопрос об отграничении стилистических ошибок от грамматических. Этот вопрос недостаточно освещен, и отдельные авторы решают его по-разному, — то суживая, то расширяя круг стилистических ошибок.
Исходя из теснейшей связи стилистики с грамматикой и учитывая практический характер настоящих очерков, я не ставил целью проводить демаркационную линию между стилистическими и грамматическими ошибками, а привлекал вообще нарушения, которые отражаются на значении речи, создают неточности в выражении авторской речи, искажают передаваемое содержание. Одни из них не нарушают грамматических норм и могут быть названы чисто стилистическими, другие нарушают грамматические нормы, но вместе с тем искажают и содержание речи; они могут быть названы грамматико-стилистическими.
Примером первых может служить неточность, связанная с употреблением местоимения который в предложении: Я встретил отца ученика, который долго болел. Не ясно, болел ли отец или ученик, хотя грамматически предложение построено правильно. Во фразе Это показывает первоочередную актуальность темы также нет нарушений законов грамматики, но определение первоочередная неуместно, так как актуальность не имеет градаций, почему нельзя говорить об актуальности первой, или второй, или третьей очереди.
Примеры грамматико-стилистических ошибок. Когда вместо Оглянувшись назад, я увидел, что мальчик продолжал стоять употреблено: Оглянувшись назад, мальчик продолжал стоять, то, помимо неясности значения, нарушено требование грамматики о том, чтобы действия, обозначаемые деепричастием и глаголом, принадлежали одному лицу. Во фразе Я встретил ту учительницу, обучавшую нас грамоте местоимение ту не только затрудняет понимание но не допускается и грамматикой: его употребление предполагает наличие придаточного определительного предложения ("ту, которая обучала...").
В школе в первую очередь ведется борьба с грамматико-стилистическими ошибками, которые служат помехой точности и ясности речи и нарушают правила грамматики. В дальнейшем приводятся ошибки обоих этих разрядов без разграничения.
1 Это удачно сформулировано проф. С. Г. Бархударовым: "Что же касается стилистики, то она как учение об условиях употребления того или иного языкового материала должна входить как в учение о грамматическом строе языка, так и в учение о лексическом составе языка". Доклад "Основы преподавания русского языка в школе", изд. АПН РСФСР, М., 1950.