Федеральное агентство по образованию государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
| Вид материала | Документы |
- Федеральное агентство по образованию Государственное образовательное учреждение высшего, 409.09kb.
- Федеральное агентство по образованию, 1104.6kb.
- Министерство спорта, туризма и федеральное агентство по молодёжной политики РФ образованию, 2622.05kb.
- Федеральное агентство воздушного транспорта федеральное государственное образовательное, 204.23kb.
- "Основы финансовой математики", 846.63kb.
- Федеральное агентство морского и речного транспорта РФ федеральное государственное, 2741.44kb.
- Федеральное агентство по образованию, 1608.35kb.
- Федеральное агентство по образованию федеральное государственное образовательное учреждение, 13.45kb.
- Федеральное агентство по образованию федеральное государственное образовательное учреждение, 177.08kb.
- Федеральное агентство по образованию, 47.63kb.
Неандертальский человек
Человек мустьерского времени по многим своим признакам стоял уже значительно выше древнейших людей типа питекантропа, синантропа и гейдельбергского человека.
Останки людей мустьерского времени впервые были обнаружены в Европе в 1856 г. в долине Неандерталь (Германия). Затем последовали новые находки — на территории Испании, Бельгии, Югославии, Франции, Италии. На территории СССР кости людей мустьерского времени открыты в пещере Киик-Коба в Крыму и в гроте Тешик-Таш (Узбекистан). В других странах вне Европы такие останки обнаружены в Палестине, в Ираке, в Южной Африке, на Яве.
Судя по европейским находкам, неандерталец был коренастого сложения с массивным скелетом и мощной мускулатурой. Рост его был небольшим, не превышая 155—165 см для мужчин. Так как туловище неандертальца было относительно коротким, а изгибы позвоночника были слабо выражены, то, возможно, ходил он сутулясь, а бегал слегка пригнувшись к земле. О такой походке свидетельствуют массивные кости стопы неандертальца из пещеры Киик-Коба в Крыму. Кисти рук неандертальца, найденные в пещере Киик-Коба, оказались лапообразными. Особенности черепа неандертальца: низкий, покатый, как бы «убегающий» назад лоб, сильно выступающие вперед надбровные дуги, сливающиеся в сплошной надглазничный валик. Верхняя челюсть сильно выдаётся вперёд, резцы крупные, лопатообразные. Подбородочного выступа нет.
Психологический склад «ума» первобытной общности
«Первобытное мышление» является выражением, которым очень часто пользуются с некоторого времени.
Выражение «пралогическое» переводят термином «алогическое» как бы для того, чтобы показать, что первобытное мышление является нелогическим, т.е. неспособно осознавать, судить и рассуждать подобно тому, как это делаем мы. Очень легко доказать обратное. Первобытные люди весьма часто дают доказательства своей поразительной ловкости и искусности в организации своих охотничьих и рыболовных предприятий, они очень часто обнаруживают дар изобретательности и поразительного мастерства в своих произведениях искусства, они говорят на языках, подчас очень сложных, имеющих порой столь же тонкий синтаксис, как и наши собственные языки, а в миссионерских школах индейские дети учатся так же хорошо и так же быстро, как и дети белых.
В огромном количестве случаев первобытное мышление отличается от нашего. Оно совершенно иначе ориентированно. Там, где мы ищем вторичные причины, устойчивые предшествующие моменты (антецеденты), первобытное мышление обращает внимание исключительно на мистические причины, действие которых оно чувствует повсюду. Оно без всяких затруднений допускает, что одно и то же существо может в одно и то же время пребывать в двух или нескольких местах. Оно обнаруживает полное безразличие к противоречиям, которых не терпит наш разум. Вот почему позволительно называть это мышление, по сравнению с нашим, пралогическим.
Отсюда вовсе не следует, что подобная мыслительная структура встречается только у первобытных людей. Не существует двух форм мышления у человечества, одной пралогической, другой логической, отделенных одна от другой глухой стеной, а есть различные мыслительные структуры, которые существуют в одном и том же обществе и часто,– быть может, всегда – в одном и том же сознании.
В общепринятом психологическом языке, который разделяет факты на эмоциональные, моторные (волевые) и интеллектуальные «представление» отнесено к последней категории. Под представлением разумеют факт познания, поскольку сознание наше просто имеет образ или идею какого-нибудь объекта. Совсем не так следует разуметь коллективные представления первобытных людей. Деятельность их сознания является слишком мало дифференцированной для того, чтобы можно было в нем самостоятельно рассматривать идеи или образы объектов, независимо от чувств, от эмоций, страстей, которые вызывают эти идеи и образы или вызываются ими. Чтобы сохранить этот термин, нам следует изменить его значение. Под этой формой деятельности сознание следует разуметь у первобытных, людей не интеллектуальный или познавательный феномен в его чистом или почти чистом виде, но гораздо более сложное явление, в котором то, что собственно считается у нас «представлением», смешанно с другими элементами эмоционального или волевого порядка, окрашено и пропитано ими. Не будучи чистыми представлениями в точном смысле слова, они обозначают или, вернее, предполагают, что первобытный человек в данный момент не только имеет образ объекта и считает его реальным, но и надеется на что-нибудь или боится чего-нибудь, что связано с каким-нибудь действием, исходящим от него или воздействующим на него. Действие это является то влиянием, то силой, то таинственной мощью, смотря по объекту и по обстановке, но действие это неизменно признается реальностью и составляет один из элементов представления о предмете.
Другими словами, реальность, среди которых живут и действуют первобытные люди, сама является мистической. Ни одно существо, ни один предмет, ни одно явление природы не являются в коллективных представлениях первобытных людей тем, чем они кажутся нам. Почти все то, что мы в них видим, ускользает от их внимания или безразлично для них. Зато, однако, они в них видят многое, о чем мы и не догадываемся. Например, для «первобытного» человека, который принадлежит к тотемическому обществу, всякое животное, всякое растение, всякий объект, хотя бы такой, как звезды. солнце и луна, наделен определенным влиянием на членов своего тотема, класса или подкласса, определенными обязательствами в отношении их, определенными мистическими отношениями с другими тотемами и т.д. Так, у гуичолов "птицы, полет которых могуч, например, сокол и орел, видят и слышат все: они обладают мистическими силами, присущими перьям их крыльев и хвоста... эти перья, надетые шаманом, делают его способным видеть и слышать все то, что происходит на земле и под землей, лечить больных, преображать покойников, низводить солнце с небес и т. д.".
А если мы возьмем человеческое тело? Каждый орган его, как об этом свидетельствуют столь распространенные каннибальские обряды, а также церемонии человеческих жертвоприношений (в Мексике, например), имеет свое мистическое значение. Сердцу, печени, почке, глазам, жиру, костному мозгу и т. д. приписывается определенное магическое влияние.
Для первобытного сознания нет чисто физического факта в том смысле, какой мы придаем этому слову. Текучая вода, дующий ветер, падающий дождь, любое явление природы, звук, цвет никогда не воспринимаются так, как они воспринимаются нами, т.е. как более или менее сложные движения, находящиеся в определенном отношении с другими системами предшествующих и последующих движений. Перемещение материальных масс улавливается, конечно, их органами чувств, как и нашими, знакомые предметы распознаются по предшествующему опыту, короче говоря, весь психофизиологический процесс восприятия происходит у них так же, как и у нас. Первобытные люди смотрят теми же глазами, что и мы, но воспринимают они не тем же сознанием, что и мы. Можно сказать, что их перцепции состоят из ядра, окруженного более или менее толстым слоем представлений социального происхождения. Но и это сравнение было бы неточным и довольно грубым. Дело в том, что первобытный человек даже не подозревает возможности подобного различения ядра и облекающего его слоя представлений, у него сложное представление является еще недифференцированным.
Общеизвестен факт, что первобытные люди и даже члены уже достаточно развившихся обществ, сохранившие более или менее первобытный образ мышления, считают пластические изображения существ, писанные красками, гравированные или изваянные, столь же реальными, как и изображаемые существа. "У китайцев, – пишет де-Гроот, – ассоциирование изображений с существами превращается в настоящее отождествление. Нарисованное или скульптурное изображение, более или менее похожее на свой оригинал, является аlter еgо (вторым "я") живой реальности, обиталищем души оригинала, больше того, это – сама реальность". В Северной Америке мандалы верили, что портреты заимствовали у своих оригиналов часть их жизненного начала. "Я знаю, – говорил один из мандалов, – что этот человек уложил в свою книгу много наших бизонов, я знаю это, ибо я был при том, когда он это делал, с тех пор у нас нет больше бизонов для питания".
Если первобытные люди воспринимают изображение иначе, чем мы, то это потому, что они иначе, чем мы, воспринимают оригинал. Мы схватываем в оригинале объективные реальные черты, и только эти черты: например, форму, рост, размеры тела, цвет глаз, выражение физиономии и т. д. Для первобытного человека изображение живого существа представляет смешение признаков, называемых нами объективными, и мистических свойств. Изображение так же живет, так же может быть благодатным или страшным, как и воспроизводимое и сходное с ним существо, которое замещается изображением.
Первобытные люди рассматривают свои имена как нечто конкретное, реальное и часто священное. Вот несколько свидетельств из большого количества имеющихся в нашем распоряжении. "Индеец рассматривает свое имя не как простой ярлык, но как отдельную часть своей личности, как нечто вроде своих глаз или зубов. Он верит, что от злонамеренного употребления его именем он так же верно будет страдать, как и от раны, нанесенной какой-нибудь части его тела. Это верование встречается у разных племен от Атлантического до Тихого океана". На побережье Западной Африки "существуют верования в реальную и физическую связь между человеком и его именем: можно ранить человека, пользуясь его именем... Настоящее имя царя является тайным...".
Первобытный человек не меньше, чем о своем имени или изображении, беспокоится о своей тени. Если бы он потерял свою тень, то он счел бы себя безвозвратно потерянным. Всякое посягательство на его тень означает посягательство на него самого. Фольклор всех стран дает множество фактов подобного рода. У туземцев Фиджи считается смертельной обидой наступить на чью-нибудь тень. В Западной Африке "убийства" иногда совершаются путем вонзания ножа или гвоздя в тень человека: преступник такого рода, пойманный с поличным, немедленно подвергается казни.
Кроме того, первобытные люди вполне сознательно придают столько же веры своим сновидениям, сколько и реальным восприятиям. Вместо того чтобы сказать, как это обыкновенно делается, что первобытные люди верят тому, что они воспринимают во сне, хотя это только сон, я скажу, что они верят сновидениям именно потому, что сновидения отнюдь не являются для них низшей и ошибочной формой восприятия. Напротив, это высшая форма: так как в ней роль материальных и осязаемых элементов является минимальной, то в ней общение с духами и невидимыми силами осуществляется наиболее непосредственно и полно.
Этим объясняется также то почтение и благоговение, которое питают к визионерам, ясновидящим, пророкам, а иногда даже к сумасшедшим. Им приписывается специальная способность общаться с невидимой реальностью. Все эти хорошо известные факты объясняются ориентацией коллективных представлений, которые придают мистический характер и действительности, среди которой "дикарь" живет, и восприятию "дикарем" этой действительности.
Для членов нашего общества, даже наименее культурных, рассказы о привидениях, духах и т. д. являются чем-то относящимся к области сверхъестественного: между этими видениями, волшебными проявлениями, с одной стороны, и фактами, познаваемыми в результате обычного восприятия и повседневного опыта, с другой стороны, существует четкая разграничительная линия. Для первобытного же человека, напротив, этой линии не существует. Суеверный, а часто также и религиозный человек нашего общества верит в две системы, в два мира реальностей одних – видимых, осязаемых, подчиненных неизбежным законам движения, и других – невидимых, неосязаемых, "духовных". Для первобытного мышления существует только один мир. Всякая действительность мистична, как и всякое действие, следовательно, мистичным является и всякое восприятие.
Если коллективные представления первобытных людей отличаются от наших своим по существу мистическим характером, если их мышление, как я пытался показать, ориентировано иначе, чем наше, то мы должны допустить, что и сочетание представлений в сознании первобытного человека происходит по-иному, чем у нас. Мышление низших обществ не повинуется исключительно законам нашей логики, оно, быть может, подчинено законам, которые не целиком имеют логическую природу.
Очень часто наблюдатели имели возможность собрать такие рассуждения или, точнее говоря, такие сочетания представлений, которые казались им странными и необъяснимыми. Я приведу некоторые из них. "В Ландане засуха была однажды приписана специально тому обстоятельству, что миссионеры во время богослужения надевали особый головной убор. Миссионеры показали туземным вождям свой сад и обратили их внимание на то, что их собственные насаждения погибают от недостатка воды. Ничто, однако, не могло убедить туземцев, волнение которых не улеглось до тех пор, пока не полили обильные дожди".
В Новой Гвинее "в то время, когда я поселялся со своей женой у моту-моту, – говорит Эдельфельт, – свирепствовала по всему побережью эпидемия плеврита... Нас, естественно, обвинили, меня и жену, в том, что мы привезли с собой посланца смерти, и стали требовать громкими криками, чтобы мы, а вместе с нами и учителя полинезийской школы были подвергнуты смертной казни... Следовало, однако, указать непосредственную причину эпидемии. Сначала обвинили бывшего у меня несчастного барана: пришлось его убить, чтобы успокоить туземцев. Эпидемия не переставала косить людей, и в конце концов проклятия и обвинения туземцев оказались направленными на большой портрет королевы Виктории, который был прибит к стене нашей столовой".
В Танне (Новые Гибриды) туземец, проходя по дороге, видит, как на него с дерева падает змея: пусть он назавтра или на следующей неделе узнает, что сын его умер в Квинсленде, и уж он обязательно свяжет эти два факта.
Такие же ассоциации мы находим и в Северной Америке. "Однажды вечером, когда мы беседовали о животных страны, я, желая показать туземцам, что у нас, во Франции, водятся зайцы и кролики, при помощи теней моих пальцев изобразил против света на стене фигуры этих животных. По чистой случайности туземцы назавтра наловили рыбы больше обыкновенного: они решили, что причиной богатого улова были именно те фигурки, которые я им показывал".
В Новой Гвинее "туземец, возвращаясь с охоты или рыбной ловли с пустыми руками, ломает себе голову над тем, каким способом обнаружить человека, околдовавшего его оружие или сети. Он поднимает глаза и видит как раз туземца из соседнего и дружественного селения, направляющегося к кому-нибудь с визитом. Туземец обязательно подумает, что этот человек и, есть колдун, и при первом удобном случае он внезапно нападет на него и убьет".
Общепринятое объяснение всех этих фактов сводится к следующему: мы имеем здесь неправильное применение первобытными людьми закона причинности, они смешивают предшествующее обстоятельство с причиной. Это просто частный случай весьма распространенной ошибки в рассуждении, которой присвоено название софизма Роst hос, егgо ргорtег hос (после этого, значит, вследствие этого).
Несомненно, первобытные люди так же, как и цивилизованные, или, может быть, больше склонны совершать данную ошибку в рассуждении. Однако в тех фактах, которые я привел и которые являются образцами весьма многочисленного разряда фактов, заключается нечто иное, чем наивное применение принципа причинности. Не только непосредственное предшествование во времени побуждает связывать какое-нибудь явление с другим. Уловленная или замеченная последовательность явлений может внушить ассоциирование их: самая ассоциация, однако, заключается в мистической связи между предшествующим и последующим, которую представляет себе первобытный человек и в которой он убежден, как только он себе ее представил. Последовательность во времени является элементом этой ассоциации. Но элемент этот не всегда обязателен и никогда недостаточен. Если бы дело обстояло иначе, то как объяснить, что сплошь да рядом самая постоянная, самая очевидная последовательность явлений ускользает от внимания первобытных людей? Например, "я-луо не ассоциируют дневного света с сиянием солнца: они рассматривают их, как две совершенно самостоятельных вещи, и спрашивают, что делается с дневным светом ночью". С другой стороны, туземцы часто твердо верят в такую последовательность, которая никогда не оправдывается на деле. Опыт не в состоянии ни разуверить их, ни научить чему-нибудь. В бесконечном количестве случаев мышление первобытных людей, как мы видели выше, непроницаемо для опыта.
Мистические отношения, которые так часто улавливаются в отношениях между существами и предметами первобытным сознанием, имеют одну общую основу. Все они в разной форме и разной степени предполагают наличие "партиципации" (сопричастности) между существами или предметами, ассоциированными коллективным представлением. Вот почему, за неимением лучшего термина, я назову "законом партиципации" характерный принцип "первобытного" мышления, который управляет ассоциацией и связями представлений в первобытном сознании.
Было бы трудно дать сейчас же отвлеченную формулировку этого закона. Все же за отсутствием удовлетворительной формулы можно попытаться дать приближенное определение. Я сказал бы, что в коллективных представлениях первобытного мышления предметы, существа, явления могут быть непостижимым для нас образом, одновременно и самими собой, и чем-то иным. Не менее непостижимым образом они излучают и воспринимают силы, способности, качества, мистические действия, которые ощущаются вне их, не переставая пребывать в них.
Другими словами, для первобытного мышления противоположность между единицей и множеством, между тождественным и другим и т.д. не диктует обязательного отрицания одного из указанных терминов при утверждении противоположного, и наоборот. Эта противоположность имеет для первобытного сознания лишь второстепенный интерес. Часто она скрадывается перед мистической общностью бытия тех существ, которые нельзя отождествлять, не впадая в нелепость. Так, например, "трумаи (племя северной Бразилии) говорят, что они – водяные животные. Бороро (соседнее племя) хвастают, что они – красные арара (попугаи)". Это вовсе не значит, что только после смерти они превращаются в арара или что арара являются превращенными в бороро и поэтому достойны соответствующего обращения. Нет, дело обстоит совершенно иначе. "Бороро, – говорит фон-ден-Штейнен, который никак не хотел поверить этой нелепице, но который должен был уступить перед их настойчивыми утверждениями, – бороро совершенно спокойно говорят, что они уже сейчас являются настоящими арара, как если бы гусеница заявила, что она бабочка". Фон-ден-Штейнен считает непостижимым, как они могут считать себя одновременно человеческими существами и птицами с красным оперением. Однако для мышления, подчиненного "закону партиципации", в этом нет никакой трудности. Все общества и союзы тотемического характера обладают коллективными представлениями подобного рода, предполагающими подобное тождество между членами тотемической группы и их тотемом.
С динамической точки зрения возникновение существ и явлений того или иного события представляет собой результат мистического действия, которое при определенных мистических условиях передается от одного предмета или существа к другому в форме соприкосновения, переноса, симпатии, действия на расстоянии и т. д. В огромном числе обществ низшего типа изобилия дичи, рыбы или плодов, правильная смена времен года, периодичность дождей – все это связывается с выполнением известных церемоний определенными людьми, обладающими специальной мистической благодатью. То, что мы называем естественной причинной зависимостью между событиями и явлениями, либо вовсе не улавливается первобытным сознанием, либо имеет для него минимальное значение. Первое место в его сознании, а часто и все его сознание занимают различные виды мистической партиципации.
Вот почему мышление первобытных людей может быть названо пралогическим с таким же правом, как и мистическим. Это, скорее, два аспекта одного и того же основного свойства, чем две самостоятельные черты. Первобытное мышление, если рассматривать его с точки зрения содержания представлений, должно быть названо мистическим, оно должно быть названо пралогическим, если рассматривать его с точки зрения ассоциаций. Под термином "пралогический" отнюдь не следует разуметь, что первобытное мышление представляет собой какую-то стадию, предшествующую во времени появлению логического мышления. Существовали ли когда-нибудь такие группы человеческих или дочеловеческих существ, коллективные представления которых не подчинялись еще логическим законам? Мы этого не знаем: это, во всяком случае, весьма мало вероятно. То мышление обществ низшего типа, которое я называю пралогическим за отсутствием лучшего названия, это мышление, по крайней мере, вовсе не имеет такого характера. Оно не антилогично, оно также и не алогично. Называя его пралогическим, я только хочу сказать, что оно не стремится, прежде всего, подобно нашему мышлению избегать противоречия. Оно отнюдь не имеет склонности без всякого основания впадать в противоречия (это сделало бы его совершенно нелепым для нас), однако оно и не думает о том, чтобы избегать противоречий. Чаще всего оно относится к ним с безразличием. Этим и объясняется то обстоятельство, что нам так трудно проследить ход этого мышления.
Необходимо подчеркнуть, что самый материал, которым орудует эта умственная деятельность, уже подвергся действию "закона партиципации": коллективные представления первобытных людей являются совершенно иной вещью, чем наши понятия. Простое высказывание общего отвлеченного термина: человек, животное организм заключает в себе в подразумеваемом виде большое количество суждений, которые предполагают определенные отношения между многими понятиями. А коллективные представления первобытных людей не являются продуктом интеллектуальной обработки в собственном смысле этого слова. Они заключают в себе в качестве составных частей эмоциональные и моторные элементы, и, что особенно важно, они вместо логических отношений (включений и исключений) подразумевают более или менее четко определенные, обычно живо ощущаемые, "партиципации" (сопричастия).
Основные средства коммуникации
Слишком долго тема о древнейших орудиях труда, даже тема о древнейших религиозных или магических верованиях отодвигали на второй план тему о древнейших стадиях речи.
Вот пример. В разных местах книги А. Д. Сухова о происхождении религии находим сосуществующие утверждения: 1) религиозные верования зародились у палеоантропов около 200 тыс. лет назад, 2) членораздельная речь возникла с появлением неоантропов, т.е. около 40 тыс. лет назад.
Покойный археолог А.Я. Брюсов, наоборот, развивал представление, что даже самые древнейшие каменные орудия палеолита необходимо подразумевали сложившийся аппарат речевого общения людей: если бы они не объясняли один другому способы изготовления этих орудий, не могло бы быть преемственности техники между сменяющимися поколениями, значит, наличие речи – и достаточно развитой, чтобы описывать типы орудий, механические операции, движения, – было предпосылкой наличия орудий даже у питекантропов. Вследствие этого А.Я. Брюсов решительно протестовал и против самого понятия "обезьянолюди", ибо существа с речью и всеми ее последствиями, конечно же, были бы вполне людьми и нимало не обезьянами.
Однако действительно ли палеолитические орудия свидетельствуют о речевой коммуникации? Чтобы ответить на этот вопрос, археологам и всем занимающимся вопросами доисторического прошлого следовало бы учесть многочисленные данные и результаты современной психологии научения, психологии труда (в том числе ее раздел об автоматизации и деавтоматизации действий) и психологии речи. Мы увидим в дальнейшем, что научение путем показа, вернее, перенимание навыков посредством прямого подражания действиям – вполне достаточный механизм для объяснения преемственности палеолитической техники. Что касается закапывания неандертальцами трупов, то ряд авторов (в том числе С. А. Токарев, В. Ф. Зыбковец и др.) довольно убедительно объяснили его без всякой религиозной мотивации и, не апеллируя к речевой функции, чисто биологическими побуждениями, хотя эта тема и ждет дальнейшей разработки.
Нарративные формы культуры
Для истории психологии важны истоки рефлексии культурных норм на заре рождения культуры – в первобытном обществе. О наличии психологических идей в рамках первобытной культуры можно говорить, ссылаясь на нарративные источники. Под нарративом следует понимать процесс создания авторского текста, отражающего уникальную картину мира конкретного человека на уровне обыденного сознания. Нарратив – универсальная характеристика, в которой аккумулируется и транслируется опыт человечества в многообразных устных и письменных текстах.
Основным нарративом первобытного общества является миф. Миф (от греч. Mythos – предание, сказание) – первоначальная форма духовной культуры, когда человек не выделял себя из природной и общественной среды, а его мышление было почти неотличимо от эмоциональной, аффективной, моторной сферы. Это самое древнее идеологическое образование синкретического характера, в котором переплетались элементы религии, философии, науки и искусства в их зародышевом состоянии.
Любая современная религия включает в себя мифы как архаический пласт своей структуры.
Практическую сторону мифосознания выражала магия. Она осваивала способы воздействия на окружающую человека природу и социальную среду, его телесный и душевный мир во имя достижения контроля над ними. Источник духовных магических сил человека помещался в мифическом времени, события которого служили образцами для всех последующих поколений. Эти силы поддерживали установленный во время первотворенный порядок мироздания, который систематически реально воспроизводился через ритуал, а не просто символически изображался. Так обеспечивась непрерывность жизненного цикла.
Эпоха первобытной общины
Духовная культура. Уже довольно развитым производственной деятельности и социальной жизни людей раннепервобытной общины соответствовало их менее развитая духовная культура. Это сказывалось в их мышлении и тесно связанном с ним языке, начатках рациональных знаний и искусства, мифологии и религии.
Особое место в духовном творчестве занимали священные мифы, объяснявшие происхождение явлений природы и человеческих установлений. О природе мифологии высказывались самые различные мнения: её толкуют не только как жанр фольклора, но и как первобытную «науку» или «философию». Этиологическая функция мифов дают для этого основания. Но мифы (например, широко распространенные мифы о появлении первых людей из разверзшейся земли или из яйца) внешне похожи на фантастические сказки. По-видимому, главное различие состоит в том, что в сказки не верят, а в мифы верят. Как правило, мифы содержат указания на ход вещей в далекие времена, на поступки культурных героев и отдаленных предков. Мифология предполагает представления о принципе отличного от реального так называемого мифологического времени. При этом мифологическое время не отделено от настоящего: оно отражено в обычаях и воспроизводится в священных обрядах, в чем состоит социализирующая и освящающая предписанная поведение функции мифов. И от всего этого уже не далеко до религии.
Накапливавшиеся духовной культуре людей ранее первобытной общины элементы рационального и эмоционального миропонимания были все же ещё только островками знания в море незнания. Между тем люди уже достигли такой ступени развития интеллекта, когда появилась потребность объяснить и подчинить себе все то, чем им приходилось сталкиваться и что не редко заставляло чувствовать своё бессилие. Поэтому рядом с другими формами общественного сознания возникла религия.
Главной особенностью религиозного миропонимания людей раннепервобытной общины было то, что они пока не выделяли себя из окружающей естественной среды. Промысловая территория, её животные, растительный и минеральные богатства, действующие на ней стихийные силы и живущие здесь человеческая группа – все это мыслилось как единое целое, в котором люди были тождественны с природой. Природе предписывались человеческие свойства вплоть до дуальной организации и общинного устройства, людям – свойства природы вплоть до возможности воспроизвести её стихийные явления. Это сказалось на всех ранних видах религиозных представлениях: тотемизме, анемизме, фетишизме, магии.
Тотемизм, особенно полно сохранившийся у аборигенов Австралии,– это вера существования тесной связи между сородичами и их тотемом которым мог быть определенный вид животных, растений, реже других предметов или явлений природы. Тотему не поклонялись, но считали его «отцом», «старшим братом» и т.п., помогающим сородичам. Последние, со своей стороны, не должны были убивать тотем, причинять ему вред, употреблять его в пищу. У каждого рода был свой священный центр, с которым связывались придания о тотемических предках и оставленных ими «детских зародышах», дающих начало новым жизням.
Анемизм – вера в сверхъестественные существа заключенные в какие – либо тела (души) или действующие самостоятельно (духи). Анемистические верования связаны с одушевлением природы. Зачатки их имелись уже на стадии раннепервобытной общины: у тасмонийцев, австралийцев, и других.
Фетишизм – вера в сверхъестественные свойства некоторых не одушевленных предметов, например пещер, камней, деревьев, определенных орудий труда или предметов обихода, а позднее и специально изготовленных культовых предметов. Фетишистские представления также являются одушевлением неодушевленного, однако с определенным выбором. Так, фетишем становились, скажем, спасшие людей пещеры, насытившее их после голодовки дерево, добычливое копье и т. д.
Магия – вера в способность человека особым образом воздействовать на других людей, животных, растений даже явлений природы, а также и сами эти действия. Не понимая настоящей взаимосвязи наблюдаемых фактов и превратно истолковывая случайные совпадения, человек полагал, что с помощью определенных действий и слов он может помогать или вредить людям, обеспечивать успех или не успех в промысле, вызывать или прекращать бурю.
Уже самые ранние виды религии заключали в себе зачатки не только фантастических представлений – веры, но и священнодействий культовой практики.
Духовной культуру раннепервобытной общины было присуще тесное переплетение познавательной, художественной и культовой деятельности. Так, леча рану, человек обычно обращался и к полезным травам, и к магии; протыкая копьем, изображение животного он одновременно практиковался приемам охоты или показывал их молодежи и магически обеспечивал успех предстоящего дела.
Религия усложнялась и эволюционировала. По мере накопления знаний о своей собственной и внешней природе люди позднепервобытой общине все меньше отождествляли себя с природной средой, все больше осознавали свою зависимость от неведомых и сверхъестественных сил. Эти силы виделись добрыми и злыми. В результате старые представления о дуалистическом разделении предметов и явлений природы вылились представления о извечной борьбе доброго и злого начал. Добрым силам стали поклоняться как постоянным защитникам и покровителям линиджа, рода, общины, племени; противостоящие им злые силы старались умилостивить.
С возникновением земледелия стал зарождаться культ возделываемых растений и тех сил природы, от которых завесило их произрастание, особенно СОЛНЦА и ЗЕМЛИ.
С развитием родоплеменной и в особенности сегментарной организации стала зарождаться вера помогающих людям духов умерших прародителей. Возник культ предков. Как правило, он был культом мужских предков, хотя в материнскородовых обществах, возможно уже начал складываться культ женских предков– прародительниц, местами известных как более поздней стадии развития.
Изобразительное искусство. В изобразительном искусстве в основном продолжался начавшийся раннее переход к условной манере исполнения. В графике, живописи, петроглифике, пластике этого времени отражено стремление нарочитой упрощенности, изображению взамен целого какой – либо его характерной части не редко к значительной стилизации. Так, если в ранненеолитических петроглифах Евразии сравнительно легко узнаются изображения людей и животных, то в позднем неолите они часто едва узнаваемы. К общей же массе высеченных на скалах знаков едва ли не преобладают круги, спирали, кресты, полумесяцы, свастики и другие солярные и лунарные символы.
Известно множество условных изображений эпохи палеолита и реалистических – эпохи неолита, но все же можно сказать, что изобразительное искусство палеолита было чаще реалистическим, а неолита – чаще условным. Одни ученые сравнивают его с мнением материала, например, с тем, что люди от росписи стен пещер перешли к украшению керамики другие – с развитием абстрактного мышления, третьи с распространением предписьменной передачи информации, некоторые – с усложнением религиозных представлений требовавших умышленного отклонения изображений от сходства с земными оригиналами. Согласно ещё одной точки зрения, поворот в первобытном искусстве был связан с тем, что переходом от охотничье – рыболовческого хозяйства к земледелию и скотоводству интерес к зверю уже ослабевать, а интерес к человеку ещё только зарождался. Все перечисленные факторы могли сыграть свою роль, но в целом этот сложный вопрос пока не достаточно изучен и остаётся открытым.
Эпоха классообразования
Духовная культура. Подъем производительных сил, рост населения, бурные процессы классообразования – все это способствовало новому быстрому росту начатков полезных знаний, развитию искусства, возникновению новых форм религий. В эволюции духовной культуры произошли качественные сдвиги, нашедшие, в частности, своё выражение в начавшемся разделении умственного и физического труда и в утверждении и принципиально новой формы накопления и передачи информации – письменности.
Процессы превращения первобытного общества в классовое получили отражение в адекватных им формах религиозных представлений и культов. В некоторых обществах, сохранивших материнско-родовую организацию, развивался аналогичный культ женских предков. С распространением скотоводства земледелия утвердились присущие уже первобытной соседской общине культы плодородия.
С усилением племенной организации и образованием объединений племен получил распространение культ племенных покровителей, в которых соединились черты культурных героев, олицетворенных явлений природы, духов инициаций, духов-воителей и т. д.
Особенно специфично для эпохи классообразования культ духов мужских или тайных союзов и культ племенных вождей. Первые мыслились в виде предков, помогающих членам союза и старших для всех остальных. Вторые, если это были харизматические, сакральные вожди, становились объектом поклонения уже при жизни. В них видели носителей благополучия племени, способных повелевать явлениями природы, обеспечивать урожай, приплод скота, военный успех.
С развитием и усложнением культа выделялась особая категория его служителей – жрецов. Если некогда культовые способности в принципе признавались за всеми или по крайней мере за многими членами коллектива и способствующие функции обычно выполнялись лидерами лишь как его представителями, то теперь эти способности приписывались лишь определенным лицам, считавшимися обладателями сильных предков-покровителей, чудесных качеств, тайных знаний и т. п. В связи с этим даже получило развитие особая форма религии – шаманизм, состоящая в выделении определенных лиц – шаманов, которым предписывается способность путем приведения себя в состояние экстаза вступать в непосредственное общение с духами. Служители культа могли монополизировать не только религиозные функции, но и некоторые полезные знания, виды художественной деятельности, обучение молодежи, толкование обычаев. В одних случаях их иерархию возглавлял вождь, становившийся главным жрецом, в других случаях они обосабливались и соперничали со светской властью. Однако в соответствии с общими тенденциями они всегда использовали свое положение для обогащения, смыкались с другими слоями социальной верхушки и обращали религию в орудие утешения и устрашения простого народа, бедноты, рабов.
В эпоху классообразования религия впервые стала не только особым миропониманием, но и средством идеологического воздействия на эксплуатируемые массы.
Искусство. В эпоху классообразования появились новые виды искусства, а искусство в целом стало дифференцироваться на элитарное и простонародное. В этот период возникла монументальная архитектура.
Выделение ремесла сопровождалось замечательным расцветом прикладного искусства, лучшие образцы которого создавались опять – таки для нужд вождей. Это были изукрашенная одежда, ювелирные изделия, дорогое оружие, домашняя утварь и т. д. Получили распространение художественное литье, тиснение, золочение металлических изделий, применение эмали, инкрустация драгоценными камнями. Начальный этап художественной обработки металла отражен в искусно выкованных и гравированных тотемными знаками медных пластинах северо-западных индейцев, расцвет – в знаменитых скифских сарматских изделиях, украшенных реалистическими или условными изображениями людей, животных, растений.
Устное творчество характеризуется рождением таких новых жанров, как героический эпос и панегирик, волшебная сказка. Героический эпос уходит корнями ещё в первобытную мифологию с её деяниями культурных героев, но в основном отражает обстановку нескончаемых войн, культ воинской доблести и славы. На долю простого народа оставались попытка самоутверждения и мечта о восстановлении социальной справедливости в волшебной сказке.
Таким образом, если в героическом эпосе преобладает оценка аристократическая оценка процессов эпохи классообразования, то в волшебной сказке ей противостоит народная оценка этих процессов.
Географические зоны, где сохранился первобытно-общинный пласт
- Он сохранился у лесных охотников и собирателей, у рыболовов жаркого пояса, живущих в тропическом и субтропическом поясах Земного шара:
- В Южной Америке индейцы бассейна реки Амазонки;
- в Африке племена бассейна реки Конго;
- в Южной Азии – расселенные в Южной части Индии небольшие дравидо– и мундоязычные группы;
- на острове Шри-Ланка – ведда;
- на Андаманских островах – андаманцы;
- на острове Суматра – кубу;
- на острове Калимантан – пунаны;
- на острове Филиппины – аэта;
- на острове Малакка – семанги и сенои.
Рис. 15. Ментальная карта эпохи первобытности
Пассионарный толчок
Пассионарный толчок — в Пассионарной теории этногенеза микромутация, вызывающая появление пассионарного признака в популяции и приводящая к возникновению новых этнических систем в затронутых ею регионах. Наблюдается на поверхности Земли в виде полос шириной порядка 200-400 км и длинной примерно 0,5 окружности планеты, пролегающих под различными углами к меридиану и широте.
Анализируя различные предположения о происхождени пассионарных толчков, Гумилев Л.Н. склонялся к гипотезе о том, что толчки имеют космическое происхождение (излучение из космоса), так как никакими земными причинами не удается объяснить их линейную форму и огромную протяженность на поверхности Земли.
Пассионарные толчки, описанные Л. Н. Гумилёвым (легенда к карте [1]):
I (XVIII в. до н.э.). 1. Египтяне-2 (Верхний Египет). Крушение Древнего царства. Завоевание гиксосами Египта в XVII в. Новое царство. Столица в Фивах (1580 г.) Смена религии. Культ Озириса. Прекращение строительства пирамид. Агрессия в Нумибию и Азию. 2) Гиксосы (Иордания. Северная Аравия). 3) Хетты (Восточная Анатолия). Образование хеттов из нескольких хатто-хуритских племен. Возвышение Хаттуссы. Расширение на Малую Азию. Взятие Вавилона (карта).
II (XI в. до н.э.). 1) Чжоусцы (Северный Китай: Шэньси). Завоевание княжеством Чжоу империи Шан Инь. Появление культа Неба. Прекращение человеческих жертвоприношений. Расширение ареала до моря на востоке, Янцзы на юге, пустыни на севере. 2) Скифы (Центральная Азия). (карта).
III (VIII в. до н.э.). 1) Римляне (центральная Италия). Появление на месте разнообразного италийского (латино-сабино-этрусского) населения римской общины-войска. Последующее расселение на среднюю Италию, завоевание Италии, закончившееся образованием Республики в 510 г. до н.э. Смена культа, организации войска и политической системы. Появление латинского алфавита. 2) Самниты (Италия). 3) Эквы (Италия). 4) Галлы (южная Франция). 5) Эллины (средняя Греция). Упадок ахейской критомикенской культуры в XI-IX вв. до н.э. Забвение письменности. Образование дорийских государств Пелопоннеса (VIII в.). Колонизация эллинами Средиземноморья. Появление греческого алфавита. Реорганизация пантеона богов. Законодательства. Полисный образ жизни, 6) Лидийцы. 7) Килиикийцы (Малая Азия). 9) Персы (Персида). Образование мидян и персов. Дейок и Ахемен – основатели династий. Расширение Мидии. Раздел Ассирии. Возвышение Персиды на месте Элама, закончившееся созданием царства Ахеменидов на Ближнем Востоке. Смена религии. Культ огня. Маги. (Карта).
Карты зоны пассионарного толчка XVIII в. до н.э.
1. Египтяне-2 (Верхний Египет). Крушение Древнего царства. Завоевание гиксосами Египта в XVII в. Новое царство. Столица в Фивах (1580 г.) Смена религии. Культ Озириса. Прекращение строительства пирамид. Агрессия в Нумибию и Азию.
2. Гиксосы (Иордания. Северная Аравия).
3. Хетты (Восточная Анатолия). Образование хеттов из нескольких хатто-хуритских племен. Возвышение Хаттуссы. Расширение на Малую Азию. Взятие Вавилона.
Карты зоны пассионарного толчка XI в. до н.э.
Линия пассионарного толчка по "Этногенез и биосфера Земли", 1973 пролегает в широтном направления от точки с координатами 30оN 117oE до 41оN 83oE под углом в 300o к меридиану, протяженность линии около 3300 км. Линия в книге "Древняя Русь и Великая степь" датирована X в. до н.э. и пролегает от точки с координатами 39оN 120oE до 49оN 39oE под углом в 209o к меридиану, протяженность линии около 6300 км.
1. Чжоусцы (Северный Китай: Шэньси). Завоевание княжеством Чжоу империи Шан Инь. Появление культа Неба. Прекращение человеческих жертвоприношений. Расширение ареала до моря на востоке, Янцзы на юге, пустыни на севере.
2. Скифы (Центральная Азия).
Карты зоны пассионарного толчка VIII в. до н.э.
Линия пассионарного толчка по "Этногенез и биосфера Земли", 1973 пролегает в широтном направления от точки с координатами 46оN 2oW до 28оN 51oE под углом в 308o к меридиану, протяженность линии около 5000 км. Линия по карте из книги "Древняя Русь и Великая степь" и пролегает от точки с координатами 46оN 2oW до 35оN 40oE под углом в 302o к меридиану, протяженность линии около 3700 км.
1. Римляне (центральная Италия). Появление на месте разнообразного италийского (латино-сабино-этрусского) населения римской общины-войска. Последующее расселение на среднюю Италию, завоевание Италии, закончившееся образованием Республики в 510 г. до н.э. Смена культа, организации войска и политической системы. Появление латинского алфавита.
2. Самниты (Италия).
3. Эквы (Италия).
4. Галлы (южная Франция).
5. Эллины (средняя Греция). Упадок ахейской критомикенской культуры в XI-IX вв. до н.э. Забвение письменности. Образование дорийских государств Пелопоннеса (VIII в.). Колонизация эллинами Средиземноморья. Появление греческого алфавита. Реорганизация пантеона богов. Законодательства. Полисный образ жизни.
6. Лидийцы.
7. Килиикийцы (Малая Азия).
8. Персы (Персида). Образование мидян и персов. Дейок и Ахемен – основатели династий. Расширение Мидии. Раздел Ассирии. Возвышение Персиды на месте Элама, закончившееся созданием царства Ахеменидов на Ближнем Востоке. Смена религии. Культ огня. Маги.
Подводя итоги анализа развития духовной культуры и искусства в первобытной общности целесообразно ответить на риторический вопрос: эпоха первобытности закончилась далеко в прошлом, или ее следы можно обнаружить и в Новейшее время?
В России и сейчас есть люди, которые живут в условиях крестьянской цивилизации. Типичная российская семья – это трехпоколенная семья – остаток эпохи поздней первобытности. Такая семья процветает в деревнях, небольших городах, где живут горожане первого или второго поколения, не потерявшего связь с деревней. Таких семей нет только в мегаполисах. Слияние реальностей в роду в эпоху первобытности было целесообразно, оно совершенно нецелесообразно для людей Новейшего времени. Но именно это и пытается сделать современная трехпоколенная семья. В типичной российской семье велика моральная и материальная зависимость членов семьи друг от друга, а семейные роли спутаны и слиты, каждый может быть функционально быть всем и никем. (А.Варга). Противоречие между современным молодым человеком, которому необходимо полноценное развитие всех реальностей: телесности, сознания, личности, воли, внутреннего человека, и трехпоколенной семьей, которая стремится узурпировать его реальности, особенно реальность воли, и составляет основную драму и содержание кризиса современной трехпоколенной семьи в России.
РЕЗЮМЕ
Реконструкция психического склада от первобытности до новейшего времени является по сути дела реконструкцией формирования процесса возникновения и развития полиреальности природы самого человека.
Социально-историческое познание имеет предметом сам процесс развития человеческого общества как одного сложно устроенного человека.
Полионтичность мира порождает полиреальность человека. Именно это конституирующее свойство обеспечило наибольшую изоморфность полионтичному миру, а значит, познания изоморфности мира, человека и рефлексии человеком полионтизма мира и своей полиреальности.
На наш взгляд, источник этот – бесконечно виртуализированный, похоже, навсегда виртуализированный пласт психики, унаследованный нами еще от первобытности. Мы предполагаем, что источником появления новых реальностей, которые всегда появляются сначала как виртуальные реальности, является мифомагический пласт психики, который сформировался в эпоху первобытности и стал матрицей всех будущих реальностей, которые появляются сначала как виртуальные, принадлежащие группе людей, а в ходе развития девиртуализируются, осваиваются, становятся достоянием отдельного человека.
Таким образом, можно констатировать, что мифомагический пласт психики может быть, матрицей всех реальностей, так как только он отражает полиреальность самого мира.
Первой виртуальной реальностью, которая отделилась от мифомагического пласта, была реальность телесности. Она возникла впервые в охотничьей цивилизации. Она позволила отделить человеку свое тело от всех других тел и предметов. Однако все другие реальности еще продолжали оставаться в качестве потенциальных в мифомагическом пласте психики.
От возникновения первых людей 35-40 тысяч лет назад до поздней первобытности, когда уже сформировалась крестьянская цивилизация, реальность телесности уже девиртуализировалась, освоилась. Но род для людей был важнее отдельного человека. Субьектом жизнедеятельности был еще род.
В этот период род нес функции реальностей личности и воли. Отдельные люди этих реальностей еще не имели.
Следует отметить, что психика первобытного человека имела пантеистическую направленность. Первобытный человек обладал пралогическим мышлением, сущность которого состояла в невозможности дифференциации предметов и явлений окружающего мира на основе причинно-следственных связей. Оно характеризовалось синкретичностью, общей каузальностью и было направлено на решение задач, имеющих витагенный характер. Названные особенности пралогического мышления первобытного человека не позволяли ему решать сложные логические задачи, а лишь ориентироваться в пространственно-временном континууме на основе инстинктивных механизмов. У первобытного человека речь выступала не в качестве основной системы коммуникации, а выполняла прагматическую функцию– воздействие на поведение других представителей общины. В этой функции был заложен суггестивно-коммуникативный механизм, который являлся результатом высокой степени представленности в структуре психики первобытного человека мифомагического пласта. В качестве основного доминирующего инстинкта, характеризующего тип психофизиологического поведения человека, у первобытных людей был генофильный тип. Этот тип доминирующего инстинкта определял базовые механизмы поведения первобытного человека, сущность которого состояла в фабуле «Я и другие». Причем акцент внимания был сделан на близких родственников.